За это молодец, что описываешь своё пребывание, в неволе. Предупредил, что здесь на зоне, тебе будет трудно записывать, за тобой будут смотреть десятки глаз, а среди них много стукачей

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9

Я разучивался удивляться, научился смирению. Убедился, у нас не было гордости, себялюбия, а ревность и страсть казались нам высшими понятиями и притом пустяками. Я понимал, - что жизнь, даже самая плохая, состоит из смены радостей и горя, удач и не удач и не надо бояться, что не удач больше, чем удач. Я был дисциплинирован, правда, не всегда, послушен начальникам. Я понимал, что, правда и ложь, родные сестры, что на свете тысяча правд.

Считали себя, почти святыми, думая, что за лагерные годы, искупили свои грехи. Научился понимать людей, предвидеть их поступки, разгадывать их. Поняли, – это было самое главное, что наше знание людей, ничего не дает нам в жизни полезного. Что толку в том, что я понимаю, чувствую, разгадываю, предвижу поступки другого человека? Ведь своего то поведения по отношению к нему, я изменить не могу, я не буду доносить на такого же заключенного, как я сам, чем бы он ни занимался.

Проснувшись утром, Тойли, спросил, - что вчера вечером было, за шевеление? - Кто – то солдата оскорбил! Спросил Бяшим – агу:

– Не наши, это проделали? Бяшим – ага ответил, - никто солдата не оскорблял. А ему лоху, Саша ввинтил, пяти долларовую купюру. А где, ты был вечером? Тойли ответил, - день рождения справляли, смотрящему Марыйского велоята, Ялкапу.

По этому фиксатого Овеза, смотрящий по зоне Джапаров Рустик, к себе подтягивал. А это оказывается, наш мошенник Саша, опять отличился. Ну, тогда всё путём. Больше его искать никто не будет.

Саша, как ни в чём не бывало, слез со шконки и стал умываться. Тойли спросил, - а где тогда товар? Саша повернулся и ответил:

- Нету, да! Всё выпили. А сигареты Гандым, замыкал. Да, что там сигарет – то, кот наплакал.

Всего четыре пачки. Тойли сказал, - сегодня нужны, четыре человека от нашей комнаты на работу. Ты, Саша! - Останешься дежурным. Объявили проверку. Когда построились, то тот же солдат, снова обходил строй. Гандым пошутил:

- Сколько волка не корми, всё ровно п… ц зайцу. А этот безмозглый солдат, ещё на что – то надеяться! Сердар заметил, - с какой - то грустью. Ах, брадяжня, сколько, я уже пережил, этих проверок и перекличек!

Одна долгая перекличка, вся моя жизнь состоит из перекличек. Стал в уме считать. За пять лет, я уже стою 5475 раз. Посмотрел на нас, - усмехнулся. А вам братаны, это ещё предстоит. Вспомню всё, выть хочется волком. Азат съехидничал:

- А ты по вой, может легче станет! - Ты хилый, трусливый, не благодарный. Когда только успокоится твоя костлявая задница. Разве над этим смеются. Я то, эти проверки, прошёл! - А тебе ещё предстоит.

За пять лет, пока не завыл, - а ты, волчара! Ещё завоешь? Увянь, да! Слышал песню, группы «Любе». Если не слышал, то послушай! Там есть такие слова:

- «Взывая воем тишину, луна и волк в ночном лесу». Эти слова к тебе относятся. Продолжил, - нечем крыть, крой валетом. Откровенность братишка, не твоё достоинство и честность то же. Мы же должны жить, одной семьёй или хотя бы, вид показывать. А ты?

Закончилась проверка. Их диалог, резко прервался. Вышли из барака, там нас уже ждал Тойли. Он сказал нам, - чтобы мы шли к бане. Там привезли машину кирпича, их надо аккуратно сложить вдоль стены бани. Около машины уже стояли пять зеков. Стали по два кирпича носить к бане. Подошёл мастер – зек. Стал нас ругать. Кричал, - как вы носите? Так вы мне весь кирпич перебьёте? Сердар ему ответил:

- А ты, что, очень грамотный, - да? Что ты, всё время жопу рвёшь? Раскомандовался!

Скажи, куда и как класть и вали отсюда. Ты что, амнистию зарабатываешь? Тогда не заработаешь, комиссия – то прошла, ты не попал! Их разделяло не более двух метров, жесткое, волевое лицо мастера, говорило о незаурядном интилекте и об умении повелевать. Был он, высокого роста, сухощавый, с угреватым лицом. Он подскочил к Сердару, спросил:

- Откуда знаешь? – В штабе списки переписывал. У мастера руки опустились, он весь сник, съежился.

Потом резко выпрямился и быстрым шагом, пошёл к штабу. Спросил Сердара, - зачем, он это сделал. А чтобы гонор с него сбить. Он нас второй раз уже облаял. Ему администрация, на уши пыли насыпала, вот он и показывает своё рвение. А мы для него, пыль, ноль без палочки. Висел мужик, на крючке надежды. А я ему, этот крючок, обломил. Пусть подёргается! Гандым сказал, – смотрите? Выходить из штаба! Все повернули головы в его сторону. Мастер с кем – то ругался, кричал:

- Волки позорные, кинули! К нам он больше не подошёл. Мы выстроились цепочкой и кирпичи за два часа, уложили к стене бани. Оставили на месте штук двести. Гандым сказал:

- После обеда закончим. А то, Тойли, что – ни будь, ещё придумает. После обеда волынку будем тянуть. Сели за баню, стали курить. Вдруг Азат, приставил палец к губам. Тихо? - кто – то за углом уши греет. Сам обежал баню и быстро вернулся.

Стал вдруг, обсуждать поведение офицеров, все насторожились. Он громко, стал рассказывать, - какой справедливый и порядочный Бегджан. Все с недоумением, смотрели на него. Он знаками, стал показывать, что кто – то подслушивает за углом. А Азат изощрялся. Говорил, – были бы, все такие нормальные офицеры, как Бегджан, то порядок в зоне, был бы намного лучше. Таких офицеров, надо поискать.

Потом показал Арслану, - чтобы он пошёл, посмотрел. Арслан встал и пошёл. Но за углом никого не было. Все встали, зашли за баню и увидели, удалявшего Бегджана. Гандым обругал его. Смотрите брадяжня, какая гнида, что ему не хватает? Так и рыщет, как побитая собака. Индюк дранный! Тихушник ё….й! Не мнётся ему, всё вынюхивает. Посмотрел на меня, – ты, что притух Саша? Он не за тобой следил, он по характеру такой в опера выбивается.

А мозгов нет. На таких равняться надо. Чувствует, что выслеживает, врагов народа. И засмеялся. Хочется, всё время, спросить его. Сказать:

– Браток, нет, не браток, он это слово не заслужил. Нас ведь, уже наказали, лишили свободы. Ты ведь поставлен, чтобы стеречь нас, - так стереги? Так нет, он хочет добавить нам наказание. Ущипнуть, да так с поворотом, чтобы больнее было. Вот сучье, отродье!

Неужели, его мать рожала? - Нет, его верблюдица рожала, а не мать. Его мать, на такое не способна. Сердар сделал замечание Гандыму:

– Что, ты себя накручиваешь, психуешь, из – за кого? Он этого не стоит.- Да он испозорился давно! Как только легавую форму напялил! Ни один путёвый человек, у кого совесть жива, не испаскудит себя тем мундиром, только шелупень, какая нигде не гожа! Ни головой, ни руками на кусок себе не заработает. А жрать охота! Все они мародеры! Его месть, ему сладка, но она бесколорийна! Пусть резвится. В этой, богом забытой зоне. Министром хочет стать, но не станет. Полено - дубовое. Эта должность, его потолок. Ему бы по блату мозги купить, а они не продаются. Значить кранты ему. Усохнет в зоне, отупеет, ещё больше. Точно такой же, начальник режимной части Тачмамедов Бабыш.

Офицерский чин, как буд - то переворачивает в них их внутренности, а вместе и голову. К власти привыкают быстро – это такая зараза, как наркота, вдохнул однажды, а потом без сладкого состояния повелевать людишками, такими как мы, прожить уже не в силах. Видели бы вы, как мой однофамилец, их чистил.

Я один раз видел, как наш кум, с них стружку снимал. Так Бегджан с Тачмамедовым, чуть в штаны, не наделали от страха. Гандым спросил:

– А за что? Сердар продолжил. Они вдвоем делали, обыск передачи, на свидании. Отец зека, привёз водку, в баклажке из – под минеральной воды. Они заставили его выпить, из этой баклажки, а он даже не поморщился. Сами не могли понюхать, баклажаны.

А Хакбердыев Иса, случайно поймал с баклажкой этого зека. Да это Косым, из 12 хаты. Ну, Иса и спустил, на этих дураков, всю свою злость. Они оправдывались, как в детском саду, я от смеха, чуть не умер. Веселился целую неделю. На расправу, эти откормленные гуси, слабоваты. Смотрелись:

- «Не богу свечка, ни чёрту кочерга». Неделю ходили, сами себя боялись. Подумал, уж не объявил ли Иса, им месячник вежливости. Вот наш кум, - это другое дело!

В зоне за ним, прочно закрепилось мнение, человека с понятием, способного разрешить любые конфликты. Смотрящие, при одном его виде тускнеют. Порядки в зоне, он знает, как свои пять пальцев. Или, как задницу, своей любовницы. Он всегда отвечает за свои слова, сказал, - сделал. Очень не любит, беспредельщиков. Обиженные, стукачи к нему валят косяком. Его все уважают. Поэтому, он всё знает.

Но этим, не бравирует. Посмотрит своим змеиными глазищами и становится не по себе, сразу всё свои грехи вспоминаешь. Но тем не мене, он наш враг, опасный и коварный. Вы на меня сморите и балдеете, что я так, панты гоню. Расхваливаю мента. Он для нас, опасен и вреднее, всяких Бегджанов и Тачмамедовых. Иса, нас изнутри разлагает, сталкивает лбами, сеет интриги, проводит работу, по разложению группировок, среди нас.

Только он, вносит смуту, в дружные семьи. Наши судьбы переплетены, как корни одного дерева (зеки и солдаты, преступники и менты). А самое главное, он внедряет, подозрительность, стукачество. Он посвятил, всю свою жизнь вынюхиванию, разоблачению, бдительности, доносам, преследованию зеков. Очень не приятно жить, когда знаешь, что кто – то ходит за тобой на цыпочках, сжимая топор в руках.

Гандым сказал, - Иса доверием выкладывает дорогу в ад! Он у нас поставил работу так, что есть такие ситуации в жизни, когда зек и сам не знает, донёс он или нет на своего товарища, - продолжил Сердар. А логика в подобном случае, чрезвычайна, проста, предал один раз, то обязательно предаст и второй раз. Я рассказал, - как мы вычислили стукача,

когда находился в ИВС. Саша братишка, я насмотрелся на эту публику за пять лет, предостаточно.

Смотрел им глаза в глаза и ничего не говорил. Знаю, эти отморозки, такого потом наговорят куму, - что мало не покажется! Лучше с ними не связываться. В тюрьме, ИВС, в вагонзаках, особенно много и страстно, с неукротимой ненавистью говорят о стукачах. Что это за явление? Идейное желание помочь органам? Но тайный донос на товарища, на соседа – разве можно чем – ни будь оправдать такую низость.

К тому же, все говорят, часто они действуют, из ненависти к людям, стоящих у них на дороге. Из – за лютой зависти к тем, кто сильнее, умнее, талантливее. Они стучат порой просто так, за сигарету, передачу. Стукачи, состоящие на службе у кума, за свою работу, получают деньги, сигареты, чай. Такое сочетание, благородных порывов с самой заурядной корыстью?

Пока будут бедные и богатые, сильные и слабые, будут и стукачи. Он обвёл нас томным, хитрым взглядом:

- Въезжаете? Теперь поняли, - кто такой Иса? Сверху Исе дают задание, чтобы на пять зеков, был один дятел. Вот и считайте, - сколько у нас - «таких благородных».

Вы, что не видите, - кто у нас не выходит на работу? Под маской смотрящих по зоне, велояту, комнате, всякие прохиндеи повара.

Что, это не знает Иса? Он хорошо это знает. Для него, какая главная задача? Это предотвращение побега. За совершенный побег, его сразу с треском выгонят. Второе, - чтобы не было убийств, ножевых ранений, то есть преступлений на зоне. А на остальное, - ему наплевать. За пять лет, что я здесь нахожусь, не было ни одного побега, а это о многом говорить. Да, что я вам байки травлю. Мой вопрос на засыпку.

Скажите, кого из здесь присутствующих, когда - либо вербовали? - Что молчите? А молчите потому, что все мы прошли через это! Обратился ко мне:

– Саша? – Расскажи анекдот, который, ты рассказывал Бяшим – аге? Спросил, какой? – Да про Пятачка. Я стал рассказывать:

- Возвращается Винни – Пух из зоны, идёт, а на встречу ему Пятачок:

- Привет, пух! Винни ему, как трахнет по морде. Пятачок отлетает метров на десять: - Ты, что Винни, это же я – Пятачок! Сегодня Пятачок, а завтра стукачек!

Сердар продолжил, - этот вопрос щекотливый, надо глубже смотреть в человеческие отношения. Что уставились на меня? Думаете, что крыша поехала! Вы сейчас похожи на кота с миской сметаны.

Подумали ведь, что это я Ису расхваливаю! И каждого из вас в голове, закралась мыслишка, а не человек ли я Исы? Верно? Да, точняк! О нашем разговоре, можете рассказывать, каждому зеку на зоне.

И каждый скажет, что я прав, а детали, они меня не интересуют! Так, что давайте брадяжня, быстро эти кирпичики отнесём, да пойдём в барак. А то, что – то я в лирику ударился. Давай Азат, копытами двигай, что стоишь, задумался?

Не думай, тебя сдал твой подельник, который остался на свободе. Это ведь не трудно было вычислить! Азат, как отрешенный смотрел на Сердара, - а ты, откуда знаешь? Как оттуда? Земля слухом полнится. Здесь всё знают!

Кум дал задание своему стукачу, и пошло по цепочке. Вы, что думаете, пришли в зону и про вас забыли? Ничего подобного. На каждого, кто приходит на зону, приходит задание куму. О дальнейшей раскрутке. Ведь у многих на воле остались, не раскрытые преступления.

Вот и здесь продолжается работа. Мой совет. Меньше надо хвастаться, про свои подвиги, тогда спать будете спокойно. Когда, кум узнает про наши подвиги на свободе, он технично, на чём – ни будь, прихватывает.

Потом отправляет в ШИЗО, а там просит облегчить, свою душу, раскаянием. Написать явку с повинной. Говорит, лучше сейчас признаться, чем тогда, когда отсидит, полсрока. Потом, ещё добавят, столько же. Эти сказки, для лохов. Знаете, какая самая близкая дорога на зону. Это признание следователю. У них много не раскрытых преступлений, вот опера и вешают на таких быков. Вы, что не знали об этом?

Их работа, оценивается по раскрытым преступлениям. Не просто так, висит такой красивый плакатчик:

- «С чистой совестью, на свободу». Это для лохов. А наркоманы, идут на это, за признание, в несовершенных преступлениях. Им дают и наркотики, и свидания с проститутками. Ведь не проходит и дня, чтобы здесь, не был оперуполномоченного уголовного розыска. А за эту, их «творческую» работу, им дают премии, досрочные звания. Сердар не мог успокоиться. С таким жаром рассказывал.

Я сказал Сердару, - в отделе полиции, на меня грузили, четыре грабежа. Устраивали пытки, всякие издевательства. Вот вам и другой метод. У нас есть, такой Мурад, из 17 хаты, наркоман. У него был срок, восемь лет, а когда у него была ломка, он готов был, за порцию героина, признаться в изнасиловании Софи Лорен. Он и признался, - навешал на себя, целый мешок несовершенных преступлений. Его увезли отсюда в ИВС г. Ашхабада.

Там его работники уголовного розыска, поили, кормили, давали героин, столько, сколько душа просит. Вернулся оттуда с пятнадцатью годами и иском в 120 миллионов манат. После приговора, о нём все забыли. Его так ломало, что в карантийки, все стены обгадил. Можете сходить в 17 хату и посмотреть, на этого придурка. Стал чушпаном, шестеркой, за окурок, носки стирает. Гандым ответил:

– Видел я его, что на него смотреть! А таким его сделали работники уголовного розыска.

Заканчивали переносить кирпичи. Вечерело. Где – то за сопками огненный свет снова красил небо, но туман и ночь, как бы выползали из – под запретки и серой мглой затягивали зону. Туман скрывал человека. Сердар распрямился:

– Чего же вы, на меня так тоскливо смотрите? Может, не то сказал? Азат ответил, - для чего, это ты, - нам всё это рассказывал. А ты ведь рассказывал, с какой - то целью.

На меня, тоску хотел навеять! Или как? Сердар ответил, - что на воре шапка горит? Что это ты, на проверке, так хлестался! К слову пришлось. Сердар продолжил:

- Это я говорил, для того, чтобы, ты выводы сделал. Здесь очень стало не спокойно, шатается вокруг всякий сброд, а нам потом предстоит наказывать, этих беспредельщиков. Дополнительные хлопоты. Знаешь Азат:

- Давай попытаемся жить без напрягов. А ты, уже создал, это напряжение! Зачем облаял Бяшим – агу? Да ещё схватился за отвертку! Азат стал оправдываться. Так я же извинился! Извинится, - ты извинился!

Но я хочу, чтобы ты, не предпринимал ничего, в отношении Бяшим – аги и его, - указал на меня. И скажу тебе откровенно, что я с умыслом, завёл разговор про стукачей. Это один из способов, рассчитаться со своими врагами.

Азат обиделся и сказал, - а что же ты, завёл разговор, с подоплёкой, из – за угла. Привязал сюда Ису, Бегджана, Тачмамедова. Ходил два часа, вокруг да около. Не мог, на прямую сказать.

Можно и напрямую, но я хотел, чтобы мои слова, на примере, достали до селезёнки. Иначе напряжение в комнате не снимешь. Ты нагловатый, хитрый, мог бы пополнить ряды наёмников, разгуливовавших вдоль чечено-российской границы. Ты предрасположен к этому. Да ты, что Сердар! - За кого меня держишь? Неужели мог подумать, что я могу быть наёмником и что смогу своих сокамерников сдать?

- Всякое бывает? А ты правильно понял, эту сказку, я для тебя рассказывал. Да, я язык в задницу засуну и проживу так, всю жизнь, - ты меня плохо знаешь! Всё будет нормалек! Вот и ладненько, всё закончилось, без крутых разборок. Я подумал, какой хитрый, изощрённый, тонкий Сердар. Сколько он, нам мозги прочищал. А мы от его рассказа и рты пораскрывали, за чистую монету воспринимали.

Я ещё раз убеждался, что верит, никому нельзя. А Сердар то, беспокоится о снятии напряжения в комнате. Такое не смог сделать смотрящий по комнате Тойли. Он мог приказать, но наши души, не мог открыть, чтобы мы друг другу улыбались, без внутренней ненависти, открыто дружелюбно. А ведь наше время, спрессованное в минуты, часы, сутки, мы были обязаны, всё время быть на виду, друг у друга. 000

Это было замкнутое пространство. Куда бы ни уходили, не прятались, распорядок, проверки, возвращали нас, на круги своя. Всё равно заставляли смотреть друг на друга. Психологическую несовместимость, за нас, никто, не мог решить. Это делал Сердар ненавязчиво, дипломатично и хитро. Этот опыт для меня, был бесценен. Разгрузка кирпичей и вдруг, такой утончённый урок. Который, пошёл на пользу всем присутствующим.

Сердар давал понять, что пятилетнее пребывание в лагере, не прошли даром. Обстановку в зоне, знал досконально, а какие убийственные характеристики, он дал Бегджану, Тачмамедову, Исе, смотрящим. Сразу подумал, не проверяет он и меня. И не сговорился ли он с Азатом. Для того, чтобы проверить меня, если до ушей кума дойдет наш разговор. То сразу будет ясно, кто у нас стукачок.

Посмотрел на Сердара и Азата. Саша занимался своими рваными кроссовками. Не выдержал, спросил:

- Сердар, а не боишься ли ты, что наш разговор дойдёт, до ушей смотрящих? Саша, - смотрящие, даже если и сильно захотят. Ничего мне предъявит, не смогут! Вы, ведь на разборке, не будете свидетелями? Что, я сказал, - это правда.

Улыбнулся и ответил, - а ты, не простой парень, как пытаешься представиться. И прямо ответил, - ты подумал, не проверяю ли я тебя? Раскидывая туманные сети. Вот пример работы Исы, мы сразу подозреваем друг, друга.

Нет, Саша, это касается, только Азата и похлопал его по плечу. Тот кисло улыбнулся. Чтобы выявить у нас в комнате стукача, это не трудно.

Есть много способов. Мы ведь всё время на виду друг у друга. Кушаем из одного казана. Можно с натяжкой назвать, даже хлебниками. Пока притрёмся, много времени пройдёт. А я все пять лет, в одной комнате живу. Её я люблю и ненавижу одновременно. У меня сложилось мнение, что я до конца жизни в ней проживу, не представляю себе, что кроме шконки, ещё существуют другие кровати. А в отношении смотрящих, я их перевидал, не один десяток.

Они меняются, как перчатки, - их деятельность на виду. Много в зоне зеков, которые, могли выдвинуться и покамандывать нами. Но их ремесло опасное и напоминает

бразильское танго на минном поле – зацепил каблуком натянутый проводок, вот и потерял здоровье, а то и во все остался без головы.

Почему они, так часто меняются? Для того, чтобы командовать нами, мозги нужны, авторитет, личный пример, ругаться с хозяином.

У многих из них этих качеств нет. Вот хозяин и крутить ими, как хочет. Смотрящих на зоне, по понятиям, должны назначать авторитетные воры в законе. А их нет! - Которые были, сгинули, их уничтожили, как тараканов. У нас ведь сучья зона! - Собираются пять, шесть крутых и из их числа назначают смотрящего, а хозяин утверждает. Вот и вся канитель. Но, это ведь не правильно. Конечно не правильною.

Меня это не касается. И тебя это не должно касаться, - понял? Живи своей жизнью. Какая тебе разница, кто тебя выгоняет на работу. Отрядный или Тойли! Тойли свой с ним можно договориться. А с отрядным, он ведь без понятий. Откажешься от работы, - ШИЗО! Да, какая это работа, так смех. Размяли не много косточки, сидим курим. И такая поебень целый день. Промышленной зоны ведь нет! А это плохо?

Было бы производство, был бы ларёк. Да и зарабатывали бы, что - то! Без настоящей работы, уже засох. Отвык, нормально трудиться. А этой жизни, всё говно, - кроме мочи. Вы, вероятно, подумали, - не сошёл ли я с ума. Гоню, гоню без остановки. И всё – таки, я не сошёл с ума, наоборот, я рассудителен, как никогда. Просто, я внезапно почувствовал, что мне нужно не возможное, которое мне никто не может дать.

Видите братаны, - какой я двойственный. А разболтался потому, как говорил Бяшим – ага. Меня тоже задела, это жуткое и ласковое слово, амнистия – помилование. Посмотрел на Сашу и сказал:

- Что, ты копаешься в своих кроссовках, как воробей в дерьме? - Выбросить их надо, они ведь латаные, перелатаные. Придём в комнату, отдай Акмураду, он тебе подправить. Да, на твоём месте, я эту последнею наделю до свободы, босой по зоне бегал бы.

А ты! Что я, - ответил Саша. Иди сегодня в 27 хату, обыграй этих лохов. Раздень до гола. Будешь, одет, обут и нос в табаке. И нам, что – нибудь, перепадет. Но, я сейчас, гол, как сокол! Короче, - даю деньги, а ты сорок процентов от выигрыша, отдаёшь мне.

А если проиграю? А если проиграешь, тогда, как говорят попы, бог дал, бог и взял! Но, сейчас все бояться играть.

Blog