Geum.ru

Содержание 1999 г. №1

Вид материалаДокументы

Содержание


Инфильтрация, адаптация и инкорпорация греков на Северном Кавказе П.А. Кузьминов
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   41
^

Инфильтрация, адаптация и инкорпорация греков

на Северном Кавказе




П.А. Кузьминов


Греческая культура оставила неизгладимый след в истории человечества. Юг Европы, север Африки, запад и частично восток Азии оказались в сфере греческой цивилизации.

Сложные и длительные отношения связывают Грецию и народы Кавказа, что нашло отражение уже в древних легендах и мифах. К горам Кавказа был прикован их прародитель Прометей; отсюда пришел в Грецию его сын Девкалион, возобновивший род человеческий; в этих местах находилось царство Аида и свирепой Персефоны; тут жили дети Пелазга, людоеды; на берега Понта Эвксин-ского (гостеприимного моря) ездили за золотым руном Язон с аргонавтами; обитал суровый бог ветра Борей; из этих мест на малоазийских греков нападали таинственные киммеряне, скифы…

Инфильтрация греков на северо-западный Кавказ началась с первого тысячелетия до нашей эры. Первые свидетельства о присутствии здесь греков относятся к VIII в. до н.э. Около 545 г. до н.э. выходцы из Греции основали на северном и восточном берегах Черного моря целый ряд городов и факторий: Фанагория, Кепы, Германасса, Горгиппия, Корокондома, Синды, Боты, Торик, Аххилеум и др. В этом же регионе, ставшем объектом колонизации, издавна проживали автохтонные протоадыгские племена: зихи, меоты, дандары, керкеты, ахеи, тореты, аррехи, досхи, абидиакеты, ситтакены и др. С вхождением этих племен и народов в состав Синд-ского, а затем Боспорского царств складывается своеобразный Боспорский Союз, объединивший этнические общности протоадыгов и греков.

Основой государственного устройства Боспора стали два противоположных начала: демократическое и монархическое. Главой политического образования был архонт, избираемый греками начальник народного управления, а для местных народов – царь, который объединял различные по языку, обычаям и культуре народы в единое целое [1] . Очевидно, что эти разновекторные начала быстро привели бы Боспорское царство к логичному распаду, если бы за спиной архонта и царя не существовали более мощные консолидирующие силы. Ими были экономические интересы и культура.

Главным “оружием” греков-колонистов была торговля. Предлагая предметы обрабатывающей промышленности: тонкие ткани, прекрасные керамические сосуды, железные и бронзовые орудия труда, греки взамен получали хлеб, кожи, медь, лес и пр. Опираясь на достижения материковой Эллады, греки построили гавани и города, соорудили каналы в дельте Кубани, установили постоянное сообщение между населенными пунктами, провели дороги — все это было так ново и непривычно для жителей региона, что они невольно подчинялись культурной силе колонистов, отстаивающих свои торговые интересы. Вместе с тем за умением торговать, строить, производить крылось умение лучше устраивать жизнь и искуснее формировать отношения с соседями, что и было заимствовано синдами, меотами, керкетами и др.

Пока греки по отношению к соседним народам проводили политику взаимовыгодных культурно-экономических связей, влияние их было громадно и распространялось далеко за пределы Боспорского царства. Но как только они сходили с этого магистрального пути и пускались в рискованные предприятия военной политики, Боспор выходил из состояния равновесия: отдельные части и народности стремились к обособлению, происходили столк­новения, и всесильный Боспор слабел и распадался. Так было при Митридате Евпаторе, Фарнаке, Митридате III и др.

Р.Ж. Бетрозов отмечает, что в народной памяти адыгов сохранилось много воспоминаний о древних греках, которых они называли “алыдж”, нашедших отражение в преданиях, именах, топонимах [2]. В нартском эпосе упоминается “елыдж губгъэ” — эллинская степь, “алыдж къуаже” — эллинское село, “алыджхэ я унэжьым” — акрополь для проведения народных собраний (у адыгов собрание — хасэ) и др. К сожалению, языковые контакты древних греков и протоадыгов изучены недостаточно. Диахроническое исследование в данном случае представляет определенные трудности, однако на уровне лексики филологи отмечают случаи, заслуживающие внимания. В древнегреческий лексикон прочно вошло слово “гениохи”, имевшее в абхазо-адыгской транскрипции соответствие “морские разбойники” (ср.: кабардинское “хы” — море). Видимо, неслучайно совпадают кабардинское “псэ” (душа, в противоположность телу) и греческое “пси” (душа). Заслуживает рассмотрения вопрос, является ли греческое  (пс) и кабардинское “пс” случаем омофонии или исторической параллелью.

В народном сознании населения Северного Кавказа многое связано с греками. Они испокон веков считались искусными каменотесами. В Северной Осетии известен так называемый Махческий лабиринт, который местные жители считают созданием греков. В Дигории на скалах около с. Задалеск известен “греческий” замок. В Куртатинском ущелье Северной Осетии имеется “греческое” кладбище, а селение Лац основано, по преданию, греком. В Чегемском ущелье Кабардино-Балкарии имеется населенный пункт Хушто-Сырт, что в переводе означает “поляна Христа”. В верховьях р. Чегем местные жители выделяют местность Джалгы-Су, где в давние времена располагался греческий монастырь, к которому среди скал была вырублена каменная лестница. В XIX в. в развалинах монастыря обнаружена библия на грече-ском языке. Одно из ответвлений Чегемского ущелья называется Рымлы-Кол — ущелье римлян-византийцев. В балкарском языке часто звучат слова килиса — церковь, бабас — священник, которые заимствованы из грече-ской лексики.

Исследователи отмечают не только влияние Эллады на племена и народы Северного Кавказа, но и обратное влияние. В литературе высказывались предположения, что правящая династия Боспорских царей имела синдское происхождение.

А. Намиток отметил сходство целого ряда типичных спартанских и черкесских обычаев: обычай во время войны надевать одежду красного цвета; право пользоваться повозками и лошадьми другого без спроса и приводить их на прежнее место; равнодушие к форме жилища; право всех граждан наказывать детей, если они совершат проступки; довольствоваться малым в еде; аскетизм; встречаться молодоженам только тайком и др. “Как много общего в нравах с античной Грецией Гомера находим мы у черкесов”, — писал в XIX в. французский ученый Фредерик Дюбуа де Монпере [3].

В 370 г. н.э. вождь гуннов Баламир с кочевниками вторгся в Боспор, подвергнув села, жилища, уникальную греко-адыгскую цивилизацию варварскому уничтожению. После 900-летнего существования Боспорское царство погибло.

С течением времени постепенно восстанавливалась жизнь в разоренных городах и селениях. На смену греческому и адыгскому языческому пантеону богов приходит христианство, которое проповедовалось “св. Андреем в Зихии или Черкесии… по реке Кубани”; “св. Матфей благовествовал по берегам Понта Эвксинского”; “св. Филипп проповедовал 20 лет в Скифии при устье рек Кубани, Дона, Днепра, Дуная, где над греками, славянами, хазарами и кабардинцами господствовали Боспорские цари”, — отмечает исследователь истории христианства на Кавказе в 60-е годы XIX в. полковник Ракинт [4].

В IV–V в. н. э. богатые греческие города на восточном берегу Черного моря: Фазис, Никопсис, Зихополис, Томос, или Тамань, учреждают епископства, которые распространяют христианство у соседних народов, “назначают у них греческих священников, строят в горах и на морском берегу много церквей, в коих богослужение отправляется на грече­ском языке, а проповеди и молитвы — на туземных языках” [4, с. 18]. Эти сведения полковника Ракинта дополняет Хавжоко Шаукат в своем исследовании, вышедшем в Бейруте в 1972 г. на арабском языке и переизданном в Нальчике [5]. «Христианство было вторым этапом в истории черкесской религии. Адыги были обращены в христианскую веру в годы правления Юстиниана в VI в. н. э. В те времена черкесы называли монаха или священника “шоген”, а епископа “шахник”. Первый епископ, прибывший из Греции, остановился в месте, которое называлось “мазкурган”, недалеко от современного города Нальчика (буквально “лесистая возвышенность”). В 576 г. н. э. тюрки-кочевники вторглись в Боспор, разрушив кабардинские села и церкви, но вскоре эти области были покорены вновь византийцами, которые возобновили здесь христианство и построили великолепные храмы» [4, с. 31].

Апогей греко-византийского влияния приходится на X–XI вв., когда начинается новый этап массовой христианизации зихов, косогов, алан, для чего создается Аланская митрополия и в верховьях Кубани разворачивается широкое церковное строительство. В ущелье р. Большой Зеленчук сооружается кафедрал Аланской епархии – северный Зеленчукский храм. На Нижне-Архызском городище X–XIII вв., где находилась кафедра митрополита Алании, известно 14 церквей и несколько христианских кладбищ. Крупные христианские общины находились в долинах рек Теберда, Уруп, Кубань. Для их обслуживания были построены монументальные Шоанин-ский и Сентинский храмы.

На территории северо-западного и части Центрального Кавказа выявлено свыше 60 византийских храмов, которые были здесь главными очагами культуры и просвещения. По мнению археологов, большинство храмов возводилось местными мастерами, что отразилось в технике строительства и в их архитектурном облике.

Мирные, соседские отношения, развитие торговли, религиозные и брачные узы, связывающие представителей колоний с мест-ными жителями, стали основой для появления новых обычаев. «Новорожденному дают имя того, кто первым из посторонних войдет в дом после родов”, — писал в конце XV в. Джорджо Интериано, — “и если это грек … то всегда прибавляют к этому имени окончание “ук”, например, Петро – Петрук, Пауло – Паулук и т.д.» [6] .

Следующая страница греко-адыгских отношений связана с историей Понтийской области, которая находится в северо-восточном крае Малой Азии и занимает географическое пространство от реки Галис (совр. Кызыл-Ирмак — Турция) и Синопа до Колхиды (Грузия). Именно отсюда идет основной поток греков-мигрантов, который оседает на территории Северного Кавказа. Эта область, заселенная с начала первого тысячелетия до н. э. греками, стала одним из центров греческой цивилизации. Здесь более четырех веков (363 г. до н. э. – 64 г. н. э.) просуществовало одно из первых национальных государств Востока – Понтийское царство. Гербом понтийских царей был полумесяц со звездой, позд­нее он был заимствован древним Византием, а с XV в. становится государственным символом Османской Турции.

Отдав лучшие творческие силы на развитие мировой культуры, греческий народ в XV в. был завоеван кочевыми племенами турок-сельджуков. В 1430 г. турки овладели Салониками, в 1448 г. – Эпирским деспотатом, в 1453 г. пал Константинополь, и султан Мехмед II, грек по матери, въехал в столицу Византийской империи. В 1461 г. была завоевана Трапезундская (Понтийская) империя. Крупнейшие очаги эллинистической культуры были разрушены и уничтожены. Начинается пятивековой период турецкого ига.

Разгром Византийской империи в XV в. турками-сельджуками вызвал целый ряд не-обратимых процессов: уничтожение грече­ской цивилизации, навязывание турецкого языка в качестве государственного, насильственное обращение христиан в ислам. Не желавшие смириться с этой ситуацией уходили в Европу, а с XVIII в. — в Россию.

Первые 800 семей греков из Гюлюшхане (г. Аргируполиса) Трабзонского вилайета переселились по приглашению царя Ираклия II в Грузию в 1763 г.

В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг. военная мощь Турции и ее вассала, Крымского ханства, была ослаблена. Чтобы подорвать экономику Крымского ханства, главком русской армии фельдмаршал П. Румянцев прика­зал А. Суворову выселить христианское население с Крымского полуострова в Приазовский и Кубанский районы, поскольку именно они (греки, армяне, рус­ские) были основными производителями материальных благ и налогоплательщиками этого государства.

Переселение шло крайне трудно. Сохранились воспоминания очевидцев, в которых говорится, что “целые семейства пострадали жизнею, и ни одно семейство не осталось без потери отца, матери, брата...”. Трудности были связаны как с повсеместным сопротивле­нием татар, которые “напоследок” грабили и убивали своих подвластных, так и сложностями самого переселения в необжитый край.

В лаконичном докладе Екатерине II Суворов писал: “Вывод крымских христиан кончен! Из восьми городов и 60 селений Крыма вывезено 31 098 д. об. п. (душ обоего пола — П.К.), из которых греков оказалось 18 391” [7].

Среди греков, оказавшихся на южной окраине России, были и предки первого мэра Москвы Г.Х. Попова. Предок лауреата Нобелевской премии мира А.Д. Сахарова — грек Софиано Николай Петрович — служил прапорщиком в русской армии в Крыму, где с 1777 по 1787 гг. в горах Тавриды усмирял бунтующих татар [8].

С усилением военно-политических позиций России на Северном Кавказе и в бассейне Черного моря у понтийских греков появляется реальная возможность поменять место жительства, соединиться с единоверным обществом. В 1810 г. в Тифлисе был создан комитет по организации переселения греков из Трабзонского вилайета (Понтийская область Турции) в Грузию и Россию.

Численность переселенцев увеличилась после русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Адрианопольский трактат дал свободу и независимость Греции, но положение греков Понта и других малоазийских регионов осталось без изменений. Карский и Эрзерумский вилайеты, занятые в ходе войны русскими войсками, возвращались Турции. Большая часть греческого и армянского населения этих вилайетов (свыше 30 тыс. чел.) переселилась в Грузию. В 1831 г. греческое население в районе Триалети-Цалка, где оседали греки-переселенцы, составило 1 193 семьи (7 873 д. об. п.), в 1864 г. – 1 075 семьи (9 245 душ).

Основной же поток греков из Турецкого Понта на Северный Кавказ сформировался в 60-е годы XIX века, после завершения кровопролитной Кавказской войны. Кабинет Министров России и Диван Порты (Турции) за спиной своих народов договорились о выселении с Кавказа горцев, а из Турции христиан. В результате к началу 1865 г. в Кубан-ской области из полумиллионного адыгского народа оставалось 106 798 адыгов, остальные 400 тыс. оказались в Турции [9]. Одновременно десятки тысяч греков переселились из Турции на Кавказ. Эта массовая этническая “рокировка”, не имевшая аналогов в мировой истории, решала только политические проблемы правительств. В Турции за счет уменьшения численности христиан слабел накал национально-освободительного движения и вместе с тем усиливались карательные отряды, комплектуемые из горцев-переселенцев для борьбы с христианским населением.

Выселяя горцев с Кавказа, Россия “победоносно” завершала Кавказскую войну, избавлялась от неуправляемых народов, получала миллионы десятин плодородных земель, укрепляла свое положение в стратегически важном регионе. Переселение греков и армян решало проблему колонизации северо-западного Кавказа, к климату которого выходцы из Центральной России плохо адаптировались.

Результат массового перемещения народов трагичен. Тысячи и тысячи переселенцев, как горцев, так и греков, погибли во время переселения. Инфекционные заболевания (чума, холера, дизентерия), голод, холод, недостаток материальных средств и средств передвижения губительно влияли на людей, принявших решение покинуть Родину. Те мизерные средства, которые выделялись переселенцам, проблему не решали.

Правительства России и Турции официально обещали переселенцам:

— “райскую жизнь”. Выполнено по отношению к тем, кто умер;

— духовное и религиозное объединение с единоверцами. Но греческим священникам запрещали в России вести “службу” на родном языке, а горцы, по мнению турецких алимов, были скорее язычники, чем правоверные мусульмане, поэтому реального единения быть не могло. “Что касается племен, живущих на Кубани, — пишет Хавжоко Шаукат Муфти, — то они не были мусульманами до XIX в., т.е. почти вплоть до массового переселения в 1864 г. По-видимому, они приняли ислам, когда потеряли всякую надежду на помощь европейских государств в их борьбе против русских и нуждались в помощи Оттоманской империи” [5, c. 41];

— землю. Ее дали, но в самых не при-способленных для развития сельского хозяйства местах;

— различные льготы: освобождение от налогов на 8 лет и воинской повинности, уравнение в правах с титульной нацией, что было выполнено частично.

Так как обещания правительств были невыполнены и люди оказались в чрезвычайно тяжелом положении в местах нового поселения, они стали требовать возвращения на родину. Посол России в Турции П. Игнатьев был завален тысячами прошений с просьбой о разрешении вернуться домой на Кавказ. Многие, обходя кордоны и посты, самовольно возвращались в Чечню, Осетию, Кабарду, Черкесию, Адыгею… Более 30 тыс. шапсугов и 2 тыс. натухайцев под руководством Карабатыра, сына Сефер-бея, требовали возвращения на Кавказ [10]. Наместник Кавказа вл.кн. Михаил Николаевич получал от греков-переселенцев аналогичные просьбы.

Оба правительства, несмотря на дипломатические договоренности 1862 г., оказались не готовы к приему переселенцев. Характерно признание управляющего Ставропольской Палаты государственных имуществ В. Мартынова, который занимался размещением прибывших: “…греки вообще заботились войти к нам в полной уверенности, что правительство вынуждено будет позаботиться о них… они пришли сюда совершенно нищими” [11].

Таким образом, правительства России и Турции, разыграв религиозную “карту”, подтолкнули народы к переезду, оторвали от родной земли, от глубоких тысячелетних корней предков, что в конечном счете оказало отрицательное воздействие на судьбу понтийско- греческой и адыгской цивилизаций.

Независимо от уровня и состояния дипломатических контактов между Россией и Турцией, торговые, этнические, культурные отношения между греками и адыгами никогда не прерывались. Они шли из глубин веков и, видимо, отражали вполне осязаемую потребность общения. Она оказалась настолько мощной, что довольно значительная группа понтийских греков, усвоив темиргоевский диалект адыгского этноса, сделала его родным. Адыгоязычная форма их самоназвания – “урум”, т.е. такая же, как в Анатолии и Понте называют себя греки, принявшие турецкий язык. Вопрос о времени и обстоятельствах появления их в иноэтничной адыгской среде в науке еще не решен. Возможно несколько вариантов:

1. Самостоятельная миграция на северо-западный Кавказ нескольких групп понтийских греков в XVI–XVII вв., установивших клиентельные отношения с местной знатью, и постепенная инкорпорация в новую этническую среду.

2. Во время переселения из Крыма греков и армян (70–80-е гг. XVIII в.) какая-то их часть ушла на Кубань и органично вошла в адыгскую языковую среду.

3. По мнению И.В. Кузнецова, “грече-ская общность в Закубанье могла сформироваться в результате немногочисленных затухающих переселенческих волн из Крыма или Малой Азии в период активного проникновения христианства в данный регион, где-то между X–XVI вв.” [12].

4. В.И. Колесов предлагает считать их черкесами-христианами, называющимися греками по своей принадлежности к православной вере. Появление этой этнической общности как таковой, по его предположению, связано с приходом русских на северо-западный Кавказ [13]. Действуя как внешний катализатор, российская политика и идеология оказывали несомненное влияние на процессы, проходившие в адыгском мире. Среди социальных сценариев поведения появился до того не существовавший: можно было уйти на российскую территорию, тем самым перейти в другое социально-культурное поле. Представляется, что последний вариант наиболее далек от жизни. Этническая идентификация — устойчивое явление, и потеря ее вызывается, как правило, чрезвычайными обстоятельствами, действующими длительное время. Появление же русских владений в крае не могло вызвать такую реакцию.

Первое известие об их существовании пришло в конце XVIII в., когда черкесские греки вместе с черкесскими армянами (черкесогаи) и собственно адыгами подали прошение о принятии их в российское подданство. 19 ноября 1798 г. поступило высочайшее повеление на имя Новороссийского военного губернатора графа Каховского и последнего – Кубанскому войсковому атаману Котляревскому удовлетворить желания просителей. 24 июня 1799 г. они основали на Ангелинском ерике при куренном селении Новонижестеблиевском (современная ст. Гривенская Калининского района Краснодарского края) Гривенский Черкесский аул [14].

В 1818, 1824, 1840 годах сюда переселяется еще ряд греческих семей. В 1836 г. в ауле проживало мужчин “черкес, армян и греков 246 чел.”. В 1848 г. 26 семей армян (154 чел.) и 7 семей греков (38 чел.) переселяются в ст. Переясловскую, где формируется Переясловский поселок, пополняющийся в 1850-х годах за счет новых греческих и армянских семей из Закубанья. Большая часть армянского населения поселка в 1860 г. переселилась в Армавир [15].

Другая часть черкесских греков — 86 чел. из аула Эдепсукай I Псекупского округа Кубанской области и более 100 чел. из Урупского округа — в 1866 г. образовала греческий поселок около ст. Григорополисской, которая сегодня находится в Новоалександров-ском районе Ставропольского края. Решение об этом было принято Его Императорским Высочеством Наместником Кавказа в 1865 г., который, “принимая во внимание просьбу греков, проживающих между горцами… изволил разрешить соединить этих греков в один поселок”. По сведениям Начальника Кубанской области от 21 января 1866 г., “горские греки в числе 30-ти дворов поселены на месте бывшего поселка Хаджихабль с указанием им примерно земли для пользования: 1,5 версты по Кубани и до 6-ти верст вглубь степи”. На каждую душу мужского пола – 130 чел. —выделено по 11 десятин земли [16].

В 1871 г. в Лабинском округе Кубанской области был основан аул Бжедугхабль, в котором поселились черкесские греки, армяне и адыги. Аул сохранился до наших дней в Красногвардейском районе Республики Адыгея и представляет собой единственное место компактного проживания черкесских греков [17].

Большое количество общих фамилий в каждом из названных поселений черкесских греков (Демтировы, Дефтеровы, Аслановы, Поповы, Серафимовы и др.) свидетельствует в пользу их генетического родства и последующего расселения.

Переселившись в Бжедугхабль, греки, видимо, продолжали говорить на темиргоев-ском диалекте адыгского языка. Он был единственным коммуникативным средством и естественной основой метаязыка культуры. В греческой среде циркулировали те же фольклорные жанры и тексты, что и у адыгов. В этом смысле можно говорить о фольклорной традиции бжедугхабльских греков как о части общеадыгской фольклорной традиции.

Как и остальные горцы, большинство греков аула занималось сельским хозяйством. Однако “этнической” профессией для них была торговля. Избранная экономическая ниша может рассматриваться в качестве одного их факторов, способствующих обособлению этнической общности, поскольку в системе социальных ценностей адыгского общества торговля занимала довольно низкое место.

В народной памяти черкесских греков сведений о своей сословной принадлежности не сохранилось. Адыгская знать традиционно рассматривала представителей социальной верхушки подвластных им народов в качестве своих вассалов. В сложной иерархии “аристократических адыгских народов” черкесские греки формально могли быть или дворянами (уорк-деженуго, уорк-шаутлугус, т.е. второй или третьей степени), или свободными крестьянами (тфокотлями).

В посемейном списке черкесских греков ст. Переясловской упоминаются две знатные греческие фамилии: Демтировы (три семьи) и Дофтсиковы (одна семья) и подчеркивается, что они “по закубанскому обычаю почитаются за дворян, но документов не имеется, кроме настоящего чина” [12, с. 34–35]. В 70-е годы XIX в. они были признаны российской администрацией дворянами и составили казачью старшину станицы и поселка. Предполагаем, что нормы своей социальной организации, ее код они переняли у соседей-адыгов. Некоторая часть дворянских семей среди закубанских адыгов, по мнению Н.Г. Волковой, могла сформироваться в результате отношений аталычества между ними и адыг-ской феодальной знатью [18]. В ауле Бжедугхабль столь явного социального деления не было. В отличие от адыгов, греки аула не строили специальных комнат для приема гостей – кунацких. Это примечательный факт, поскольку широко известна адыгская пословица: “У кого кунацкой нет, того за дворянина не считают”.

В первой половине XIX в. дома (сакли — унэшхо) у черкесских греков были общеадыгского типа (турлучные, с соломенной или камышовой крышей), но со второй половины XIX в. с усилением контактов с русским населением стали строить рубленные деревянные дома, в основном одно- и двухкамерные. В дальнем углу устраивался очаг с “черкесской трубой” из плетня, обмазанного глиной. Позже в первой комнате, на западной стороне, стали устраивать красный угол по русскому образцу, где находилась икона и лампада. В доме выделялась мужская и женская половины.

Кухня строилась отдельно от жилого помещения. Пищу готовили в медном котле на треножнике, которые были широко распространены в быту горцев. В дальнейшем хлеб стали выпекать отдельно, в русской печи, в наибольшей степени приспособленной для этой операции.

Ткани, из которых шили одежду, покрой, форма одежды для разных времен года соответствовали адыгскому стандарту. Система питания была также адыгской. Греки соблюдали и все пищевые запреты, которые с принятием ислама получили распространение в народе.

Своими структурными особенностями свадьба черкесских греков повторяла, используя термин М. Сигорского, “адыгский тип свадьбы со скрыванием” [19]. Свадебное торжество и основные обряды проходят только в доме жениха; родители невесты не приходят в дом жениха; жених не присутствует во время свадьбы в собственном доме, а уходит к своим родственникам; невеста во время свадьбы находится в доме жениха (в спальне), но скрыта ото всех на период ритуала и т.д.

Бжедугхабльские греки соблюдали основные правила адыгского этикета: нельзя было мужу и жене вместе появляться на улице; запрещено было переходить кому-либо дорогу; при входе гостя в дом все вставали и не садились, пока гость не попросит; сноха не разговаривала со свекром и не называла мужа по имени и др.

Итак, даже беглое знакомство с черкесскими греками показывает, что сформировалась своеобразная этническая общность: с осознанием собственной идентичности (я — грек) и с полнейшим отсутствием этнически маркированных элементов культуры, включая язык. Но религией оставалось христианство, правда, в смягченной форме, которая не нарушала адыго-греческого содружества.

С увеличением численности русскоязычного населения в регионе, усилением его влияния на малые народы и христианизацией черкесских греков процесс их ассимиляции активизировался. Сегодня бжедугхабльские греки почти все русскоязычны. Тем не менее, из их среды вышел крупный адыгоязычный писатель Дмитрий Костанов.

В соответствии с договоренностью Порты и России 1862 г. о взаимном переселении и принятии народов с начала 60-х годов начинается массовое переселение понтийских греков и греков-урумов на северо-западный Кавказ. Процессы расселения, наделения землей, строительства жилья шли очень сложно. Администрация Кубанской области оказалась не готова к приему “гостей”. Тем не менее, в 1872 г. греков насчитывалось 1 535 душ. Через 19 лет численность населенных мест, где компактно проживали греки, возросла до 14, в них проживало 3 668 душ [20].

Самоназвание понтийских греков — выходцев с полуострова Малая Азия — явно свидетельствует о принадлежности их предков к подданным Восточной Римской империи – Византии: “ромеос” (муж. род), “ромейса” (жен. род), язык – “ромейка”. Словом “Романия”, т.е. Римская империя, понтийские греки называли Грецию. Локальное наименование – “жители Циркумпонтийской области” (“понтос” — муж. род; “понти” — жен. род; язык – “понтиака”) — вошло в обиход окружающего населения, стало широко применяться в русифицированной форме – “понтийцы”. В официальной и в повседневной речи сами ромеи (греки) изъясняясь на русском языке, употребляют его в качестве самоназвания.

По данным Всероссийской переписи 1897 г. в Черноморской губернии проживало 7 115 греков, в 1902 г. – 11 383 душ, т.е. численность населения в 90-е годы XIX в. резко возрастает.

Так же динамично росла численность греков в Кубанской области. В 1883 г., по подсчетам Г.С. Рудянова, в семи моноэтнических греческих поселениях Кубанской области проживало около 4 тыс. чел., а согласно переписи 1897 г., родным языком назвали греческий 11 199 душ мужского и 8 938 душ женского пола, всего 20 137 душ. Около 80 % из них были иностранными подданными: 958 чел. имели греческое подданство, а 15 216 чел. были турецкоподданными. Высокий процент иностранцев объясняется, видимо, потребностью в дешевых рабочих руках, которых здесь не хватало. Греков-урумов, т.е. турецкоговорящих, в области было 1 343 чел. Общее число греков в 1897 г. составило 21 580 человек [21].

Особенно трудно шел процесс переселения греков в Ставропольскую губернию. К 1865 г. сюда прибыло 2 888 чел., которым в районе аула Ногут было выделено 35 100 десятин земли. Этот район был исконным местом для кочевий ставропольских ногайцев: открытая степь, ветер, жара летом, холод зимой, плохая вода. Для понтийских греков, живших в горных районах Трабзонского вилайета, этот район был неприемлем, и часть из них ушла в Тифлисскую губернию. Из 100 семей, поселившихся в 1864 г. в с. Сухой Карамык (оно же Ногутское), 80 ушли в Грузию. За три года жизни в Ногутах из 20 дворов “умерло 80 человек”, остальные подали прошение “о возвращении на Родину, в Турцию”. В сущности, они считали себя обманутыми и полагали, что правительство или должно исполнить те обещания, которые оно, по их мнению, им давало, или же прокормить их в течение зимы, а затем отправить в Турцию. “К довершению бедствий греков, — писал Г. Лопатин, — между ними появились повальные болезни: резкий переход на север, утомление от пути, непривычный климат, отвратительная, нездоровая вода в Ногуте произвели между греками тиф, водянку, изнурительную лихорадку и другие болезни, вследствие которых в течение двух лет повымерла почти половина переселенцев” [22]. К 1867 г. в Ставропольскую губернию переселилось 3 500 понтийских греков, из них умерло 1 200 чел.

В этой экстремальной ситуации часть переселенцев добилась разрешения из Ногут переехать жить в Эльборусский округ Кубанской области, на реку Аксаут (Хасаут). В 18 км к югу от ст. Кардоникской по ущелью Аксаута в 1869 г. было основано село Хасаут-Греческое. Возможно, до получения разрешения на переселение здесь уже жило несколько греческих семей из Ногут, так как старожилы утверждают, что Хасаут был основан в 1864–1865 годах.

По данным К.Г. Дмитриева, “из Ногут Пятигорского уезда 8 марта 1869 г. на основании разрешения Его Императорского Высочества Наместника Кавказа в нагорную полосу Кубанской области переехало 22 семейства греков” [23]. Село быстро росло за счет новых переселенцев, и малоземелье вновь подтолкнуло греков в дорогу. В 1878 г. около 30 семей из Хасаута-Греческого перешли Главный Кавказский хребет и поселились в Красной Поляне.

Общая численность греков Кубанской области, Черноморской и Ставропольской губерний в 1897 г. составила 28 983 чел. По данным ученых Греции, здесь проживало около 60 тыс. чел., но эти цифры, видимо, учитывают и иностранноподданных греков (из Турции и Греции) [24].

Основной сферой хозяйственной жизни греков было сельское хозяйство. Выращивали пшеницу, рожь, ячмень, огородные культуры, разводили крупный и мелкий рогатый скот, занимались домашними промыслами. Но определяющую роль в хозяйственной жизни греков играло табаководство и виноградарство.

Первые же опыты с посевом табачных культур на Кубани дали хорошие результаты, это позволило грекам приступить к его выращиванию в промышленных масштабах. Доход с одной десятины выращенного табака составлял от 400 до 1 800 рублей! Средняя стоимость табака колебалась от 3 до 18 рублей за пуд в зависимости от качества и сорта. В 1903 г. в Кубанской области было произведено 640 506 пудов табака, что составило 56 % от общего сбора табака на Кавказе. Государство только в виде акцизного сбора получило 559 863 рубля [25].

Помимо высокого дохода, развитие табаководства способствовало освоению неудобных земель. Под посевы табака подходили бросовые земли, неудобья, не обрабатывавшиеся местным населением. В силу быстрого истощения земли греки вынуждены были часто менять места своих плантаций, переходя с уже очищенного от камней и кустарника участка на еще неосвоенные. После посева табака земля давала очень хорошие урожаи зерновых. В результате, сдавая в аренду неудобья, местное население получало хорошо подготовленное поле для зерновых культур.

Благоприятные климатические условия Кубанской области способствовали развитию виноградарства. Греки культивировали в основном винные сорта белого и красного винограда. Несмотря на огромные затраты физического труда при выращивании винограда и сложнейшую технологию производства качественных вин, получаемый доход окупал все затраты. Десятина винограда давала от 100 до 500 рублей дохода.

Определенное место в экономике Кубани занимали греческие купцы и промышленники. К 1913 г. в области насчитывалось около 200 греков-предпринимателей, которым принадлежало 196 торгово-промышленных предприятий с годовым товарооборотом в 5 119 980 руб. Наиболее типичным и хорошо поставленным был хлебный бизнес, дававший 79 % прибылей [26].

Занятия греков Черноморской губернии несколько отличались от занятий жителей Кубани. Близость портовых городов, а также развитие Черноморского побережья как курорта России во многом определили хозяйственную деятельность греков. По свидетельству источников, “греки были хорошими мастерами, ремесленниками, рыболовами, огородниками, торговцами”. Главным доходом многих греческих семей, проживающих на побережье, была арендная плата от сдачи жилья приезжавшим на лето курортникам. Лучшие торговые лавки на побережье, отмечает Л.С. Личков, были “именно у греков”. Они же являлись и хозяевами многочисленных кофеен [27]. Путешествуя по Черномор-скому побережью, С.И. Васюков подметил характерную черту жизни: “Дом грека – это в то же время лавка, меблированные комнаты, склад, если не в действии, то в приспособлении” [28].

Из статистических сведений за 1897 г. видно, что наибольшее число греков Черноморской губернии было занято в земледелии (табаководство, виноградарство, огородничество, хлебопашество) — 64 %, в торговле — 11, частной службе — 5, строительстве — 4 % [29].

Таким образом, за 50 лет проживания греков на Северном Кавказе они адаптировались к новым государственным, социальным, этническим, религиозным, языковым, географо-климатическим условиям и заняли свое особое место среди народов Кавказа.

Первая мировая война (1914–1918) кардинально изменила положение понтийских греков. Турецкое правительство проводило политику геноцида по отношению к христианам страны: армянам, грекам, айсорам. “Политика турок состоит в том, чтобы … полностью уничтожить греков”, — говорится в одном из документов австрийской дипломатии. Г. Валаванис считает, что “все людские потери понтийских греков с начала мировой войны до марта 1924 года составили 353 тыс. чел.” [цит. по 24, с. 101]. Если к этому числу добавить 700 тыс. греков Ионических островов, уничтоженных в ходе карательных операций, то придем к выводу об убийстве 1 050 тыс. человек. Такова кровавая дань, уплаченная греками Востока Молоху войны.

Эта политика турецкого правительства породила новую волну миграционного греческого потока на Северный Кавказ. Сюда переселилось более 100 тыс. понтийцев, большинство из которых в 1920–1924 гг. выехало в Грецию.

К 1926 г. в более чем 100 кубанских населенных пунктах преобладали жители греческой национальности.

По данным В.А. Шахбазова, численность греков в Северной Осетии в 1897 г. составляла 487 чел., в начале 1919 г. из-за наплыва беженцев она составляла около 11 тыс., а в 1926 г. – 1 519 чел., из которых 655 были иностранноподданными [30].

Общая численность греков Северного Кавказа к 1926 г. составила более 60 тыс. человек, из них в Краснодарском крае проживало более 40 тысяч.

К 1930 г. процесс формирования греческого населения Северного Кавказа в районах компактного проживания завершился. Для данной этнической общности были созданы нормальные условия для воспроизводства. 20-е — начало 30-х годов ХХ в. были своеобразной эпохой Ренессанса греков в России. В 1924 г. в Краснодаре начала издаваться греческая газета “Алития”, с 1927 г. в Ростове — газета “Коммунистис”.

В первые годы Советской власти были образованы национально-административные образования в виде национальных районов, сельских советов, колхозы. В частности, были созданы следующие национальные сельсоветы Черноморского округа: Витязевский – 270 дворов, 1 314 чел.; Красносветский – 162 двора, 808 чел.; Макопсинский – 131 двор, 631 чел.; Новомикенский – 408 дворов, 2 098 чел. [31]. По инициативе Черноморской окружной национальной комиссии в феврале 1930 г. был образован греческий район с центром в станице Крымской, в который входило девять греческих сельсоветов. 10 января 1931 г. факт образования национального греческого района был подтвержден решением Президиума ВЦИК СССР. В Ставропольском крае греческие сельсоветы были созданы в Хасауте Греческом, Спарте, Дубовой Балке, в которых в 1926 г. проживало 4 тыс. чел. Для греческого населения была создана сеть национальных учебных заведений: начальных и семилетних школ, специализированных отделений в техникумах и институтах, где готовились национальные кадры. Преподавание в национальных учебных заведениях шло на греческом языке, печатались газеты, журналы, книги на греческом языке. Широкое развитие получило народное творчество, активно действовали фольклорные коллективы, открывались драматические кружки, где ставились пьесы греческих авторов, развивалась самодеятельность.

Однако в связи с возникшими трудностями в проведении коллективизации и установлением сталинского режима в стране греки и другие национальные меньшинства были обвинены в дестабилизации обстановки, что послужило поводом для жестоких репрессий, поскольку они были отнесены к категории “неблагонадежных”. В течение 1937 г. были ликвидированы все греческие национально-административные образования, закрылись греческие школы, отделения греческого языка в педучилищах, институтах. Греческая интеллигенция была почти полностью уничтожена.

В результате закрытых постановлений Правительства 29 мая 1942 г., 10 мая 1944г., 17 мая 1949 г. из Абхазии, Крыма, Краснодарского и Ставропольского краев, Ростов-ской области было выслано в Сибирь, Казахстан, Узбекистан, Киргизию свыше 80 тыс. чел [32]. Подвергнутые депортации греки (как и другие народы) испытали на себе все беды изгнанников: голод, холод, болезни, физиче-ские страдания, моральное унижение, уничтожение лучших представителей своего народа. Они были лишены исторической среды своего обитания, предметов и объектов материальной и духовной культуры, возможности ее воспроизводства.

В марте 1956 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР “О снятии ограничений в правовом положении с греков, болгар, армян и членов их семей, находящихся на спец. поселении” была осуществлена частичная реабилитация репрессированных греков, им было разрешено возвратиться в места их выселения.

26 апреля 1991 г. был принят закон РСФСР “О реабилитации репрессированных народов”, 13 статья которого предусматривает необходимость принятия законодательных актов о реабилитации каждого из репрессированных народов в отдельности.

С лета 1994 г. длится эпопея по рассмотрению представленных в администрацию Президента РФ необходимых документов и материалов, а также проекта Указа Президента РФ о реабилитации российских греков: нет ни отказа, ни положительного решения.

Но нелегко было и тем, кого не тронула волна массовых репрессий в 30-е — 50-е годы ХХ в. Многие из них вынуждены были скрывать свою национальность, знание греческого языка, не учили родному языку своих детей, “забывали” традиции и обычаи. Кто мог, особенно дети от смешанных браков, меняли в документах свою национальную принадлежность. Зачастую фамилиям придавали русифицированную форму, изменяя их окончания на “-ов” вместо “-ис”.

В результате три поколения греков Северного Кавказа были лишены нормальной этнической среды, что привело к деформации этнической целостности и усилению процесса ассимиляции греков соседними, в первую очередь русским, народами. В Краснодарском крае число греков, признавших родным языком греческий, в 1979 г. составляло 44 % (от 36 тыс. чел.), в 1989 г. – 47 % (от 39 тыс. чел.). В Ставропольском крае этот показатель чуть выше: в 1979 г. – 57 % (от 22 тыс. чел.), а в 1989 г. – 59 % (от 28,5 тыс. чел.) [33].

Весной 1991 г. была образована первая общественная греческая организация СССР – “Всесоюзное общество греков СССР”, председателем которой был избран один из лидеров демократического движения СССР, соратник А.Д. Сахарова, первый мэр г. Москвы Г.Х. Попов. После развала Советского Союза эта организация была преобразована в Международный союз греков России, Украины, Казахстана, Армении и Грузии — “Понтос”.

В 1992 г. создается Объединение греческих обществ России, а в 1998 г. оно преобразуется в Ассоциацию греческих общественных объединений России (АГООР). По данным АГООР, на 2001 г. в Ассоциацию входит 33 организации, в которых состоит 141 тыс. членов. Общая численность, безусловно, выше, поскольку не все греки являются членами АГООР. Большинство из них проживает на Северном Кавказе: в Краснодар-ском крае – 28 300 членов, в Ставропольском крае – 30 800, Ростовской области – 9 000, Карачаево-Черкесии – 1 700, Кабардино-Балкарии – 1 000, Северной Осетии – 3 000, Адыгее – 1 600, всего – 75 400 [34].

Около трех тысяч лет живут рядом, обогащая материальную и духовную культуру, народы Северного Кавказа и греки. На протяжении многих веков они гармонично дополняли и обогащали друг друга. Этот союз проверен временем, испытаниями, общими делами. В наших силах укреплять и расширять этот союз — и это наше право.


Литература


1. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т. 1. История края. Екатеринодар, 1910. С. 300.

2. Бетрозов Р.Ж. Происхождение и этнокультурные связи адыгов. Нальчик, 1991. С. 97.

3. Де Монпере Ф.Д. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазцам, в Колхидию, Грузию, Армию и Крым // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII–XIX вв. Нальчик, 1974. С. 453.

4. Ракинт. Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен Св. апостолов до XIX в. (Публ. В.А. Захарова) // Сборник русского исторического общества. М., 2000. № 2 (150). С. 17–18.

5. Хавжоко Шаукат Муфти. Герои и императоры в черкесской истории. Серия КЛИО. Нальчик, 1994.

6. Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII–XIX вв. Нальчик, 1974. С. 47.

7. Солмидис А. Греки в Крымском ханстве // Греческая газета. 2003. № 7.

8. Триандофилов Х.В. Греки России – уезжать или оставаться? М., 1994. С. 65.

9. Касумов А.Х., Касумов А.Х. Геноцид адыгов. Нальчик, 1992. С. 157.

10. Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи (20–70-е гг. XIX вв.). Сборник архивных документов / Сост. Т.Х. Кумыков. Нальчик, 2001. С. 368.

11. Образование, быт и нравы греков Ставрополья. Материалы и документы 60–90-х гг. XIX вв. / Сост. Е.С. Попандопуло. Пятигорск, 1998. С. 12.

12. Кузнецов И.В. Pontica Caucasica Ethnica // Понтийские греки. Краснодар, 1997. С. 32.

13. Колесов В.И. Черкесские (горские) греки // Бюл. Центра содействия развитию и правам расовых этнических и лингвистических меньшинств. Краснодар, 2000. № 2. С. 88.

14. Короленко П.П. Записки о черкесах. Род черкесов, владетельных черкесских князей Гаджимуковых // Русские авторы XIX в. о народах центрального и северо-западного Кавказа: В 2 т. Т. 2. Нальчик, 2001. С. 211.

15. Энциклопедия греков СНГ / Составление и общая ред. Ф.Х. Кессиди. Афины – Москва – Ставрополь, 1999. С. 45.

16. Колесов В.И. Материалы по истории и этно-графии греков урумов // Понтийские греки. Краснодар, 1997. С. 91.

17. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793–1985). Краснодар, 1986. С. 17.

18. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX вв. М., 1974. С. 38.

19. Сигорский М. Брак и брачные обычаи на Кавказе // Этнография. 1930. № 3. С. 62.

20. Вопросы истории понтийских греков в России. Вып. 1. Пятигорск, 1994. С. 115

21. Рудянов Г.С. К вопросу о переселении греков на Северный Кавказ во второй половине XIX в. // Греки на Северном Кавказе. Пятигорск, 1993. С. 14.

22. Лопатин Г. О заселении свободных земель Пятигорского уезда // Сборник статистических сведений Ставропольской губернии. Ставрополь, 1870. Вып. 1. С. 16.

23. Дмитриев К.Г. Греки на Кубани // Вопросы истории понтийских греков в России. Вып. 1. Пятигорск, 1994. С. 27

24. Агдзидис В.А. Одиссея понтийских греков. Салоники, 1991. С. 43.

25. Щербина В.А. Табаководство в Темрюкском и Закубанском уездах Кубанской области // Кубан-ский сборник. Т. 2. Екатеринодар, 1891. С. 15.

26. Воейков А. Северная часть Черноморского побережья, ее климат и колонии. СПб., 1913. С. 15.

27. Личков Л.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904. С. 49.

28. Васюков С.И. Черноморское побережье Кавказа. СПб., 1904. С. 117.

29. Попандопуло С.П. Моя малая родина. Ставрополь, 1990. С. 81.

30. Шахбазов В.А. Греки Владикавказа. Владикавказ, 1999. С. 23.

31. Кационис А.А., Меланифиди Г.Ф. Российские греки: проблемы национально-культурного возрождения // Народы России: проблемы депортации и реабилитации. Майкоп, 1997. С. 103.

32. Бугай Н.Ф. Депортация народов в СССР: история и современность // Конференция репрессированных народов РФ. 1990–1992. М., 1993. С. 59.

33. Научно-практ. конф. “Греки России — история и перспективы развития” // “Эвксинос понтос — гостеприимное море”. Газета общественных организаций греков Кубани. Анапа, 1998. № 6.

34. Ассоциация греческих общественых организаций России в цифрах и фактах. М., 2002. С. 27.