Журналистика и медиаобразование-2010 Сборник трудов IV международной научно-практической конференции Белгород, 22-24 сентября 2010 года Белгород 2010
| Вид материала | Документы |
- А. В. Турьянский (председатель), 1251.83kb.
- Оссии: философская и междисциплинарная парадигма материалы Всероссийской научной конференции, 4577.11kb.
- Оссии: философская и междисциплинарная парадигма материалы Всероссийской научной конференции, 3866kb.
- И программа V международной научно-практической конференции «вклад молодых ученых, 94.45kb.
- Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции по страхованию, 1875.83kb.
- Участие в конференциях преподавателей сга в 2010–2011 годах, 111.85kb.
- Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической, 3612.81kb.
- Аннотации к докладам участников II международной научно-практической конференции, 2961.39kb.
- Космические путешествия: наука, образование, практика материалы Международной научно-практической, 2709.09kb.
- В. П. Казначеев д м. н., академик рамн, президент зсо мса, 3287.57kb.
Горобец Антон Федорович
Московская финансово-
юридическая академия
В статье описано появление в России первых специализированных изданий, посвященных юридической тематике: «Театр судоведения» В.В. Новикова, «Юридические записки» П.Г. Редкина и др.
Ключевые слова: специализированные юридические издания, журнал, «Театр судоведения», «Юридические записки».
The article describes the first specialized magazines in Russia on legal subjects: «Teatr soudovedenia” by V.V. Novikov, «Yuridicheskie Zapiski» by P.G. Redkin, etc.
Key words: specialized editions on legal subjects, magazines, «Teatr soudovedenia», «Yuridicheskie Zapiski».
Первая половина XIX века стала историческим периодом становления специализированного правоведения в России. Уже во второй половине XVIII века наука и образование отчётливо выделили профессиональное юридическое знание. Однако тогда оно имело вид или предельно обобщённой юридической философии, мало различимой от теоретико-политических или философско-исторических построений, или приземлённой практической систематики.
К этому же периоду относится появление первых профессионально ориентированных повременных, или периодических изданий. По мнению М.П. Мохначевой, такие издания появляются последовательно лишь с 1850-х гг. (Мохначёва 1997: 111).
Первым специализированным юридическим изданием в России был «Театр судоведения, или Чтение для судей и всех любителей юриспруденции», содержащий «достопримечательные и любопытные судебные дела, юридические исследования знаменитых право-искусников и прочие сего рода происшествия, удобные просвещать, трогать, возбуждать к добродетели и составлять полезное и приятное времяпровождение». «Театр судоведения» издавался В.В. Новиковым в 1790–1792 гг. (в 6 ч.). Однако это издание представляло собой скорее типичный для XVIII в. альманах, где были опубликованы рассказы о наиболее примечательных, по мнению автора, судебных процессах (по изданию Ф.Г. де Питаваля «Знаменитые и любопытные дела первой половины XVIII в.), а также некоторые извлечения из иностранных юридических сочинений в связи с обсуждавшимися в России юридическими проблемами (Западов 1939: 78).
По мнению исследователя уголовного права Н.С. Таганцева, «первым русским юридическим журналом, кроме указанного выше «Театра судоведения» В.В. Новикова, был «Журнал правоведения» барона Беллинсгаузена 1812 г., вып. 1» (Таганцев 1902: 33). И.Ф. Беллинсгаузеном был предпринят «перевод разных статей Тосканского уголовного устава с объяснительными примечаниями и сводом с российскими законами» и предполагалось, кроме того, печатание историко-юридических исследований, «выписок из достопамятнейших старых и новых законов и постановлений» в сопоставлении с «основами российского права» и изложение судебных казусов «с применением оных к российским законам» [Журнал правоведения 1812: 86, 190-191].
С 1813 г. И.М. Наумов стал издавать особый «Журнал Дома практического правоведения по предмету образования стряпчества» [Таганцев 1902: 33], находя, что публичное оглашение судопроизводства предостерегает от погрешностей и несправедливостей. Сам Наумов являлся приверженцем суда гласного и скорого, а также мирового разбирательства и мировых учреждений, доказывал необходимость существования судебных адвокатов – присяжных поверенных, для защиты невинно обвиняемых и заключенных. Учреждением «Дома практического правоведения» И.М. Наумов полагал содействовать, с одной стороны, образованию стряпчих (т.е. адвокатов), а с другой, оказанию юридической помощи частным лицам.
Соответственно, в юридических изданиях начала XIX в. вынужденно преобладало философско-юридическое или историческое освещение правовых и государственных проблем, причём главным образом прошлого (если дело касалось России), либо на примере западноевропейского законодательства.
Такими условиями было определено и содержание повременного юридического издания – «Юридических записок», издававшихся в Санкт-Петербурге П.Г. Редкиным и К.К. Яневичем-Яневским и выходивших в 1841, 1842, 1859, 1860 и 1862 гг. (5-й том был издан одним К.К. Яневичем-Яневским).
Некоторые исследователи называют «Юридические записки» не журналом в строгом смысле этого понятия, а скорее научно-юридическим альманахом (Омельченко 2000: 213). В два первых года его существования, 1841–1842 гг., вышли два объёмистых тома, а затем после почти двадцатилетнего перерыва, – ещё два (1859-1860 гг.). Вторые два тома вышли уже в несколько других общественных условиях, поэтому содержание их в большей степени отвечало специализированным профессиональным потребностям. Подавляющую долю содержании 4-х томов составляли публикации по истории русского права до начала XVIII в., истории правоведения и философии законодательства в Западной Европе, начиная со Средневековья, и переводы иностранных произведений философско-юридического характера.
Интересно, что появление этого научно-юридического издания в России было тесно связано с именем и деятельностью видного правоведа, педагога П.Г. Редкина (1808–1891 гг.). Авторами большинства публикаций томов «Юридических записок» были ближайшие коллеги П.Г. Редкина по Московскому университету, его соученики и друзья. Среди них такие значительные для истории русской юридической науки и общей историографии имена как Н.В. Калачёв, М.М. Снегирёв, В.Н. Лешков, К.В. Кавелин, А.Н. Попов, один из первых российских криминалистов С.В. Баршев и др.
Подавляющее большинство материалов «Юридических записок» ныне сохраняют лишь библиографическое значение или историографическую ценность для характеристики периода становления специализированной юридической науки в России.
Некоторое информационное значение сохраняют и появившиеся в 3-м и 4-м томах краткие обзоры иностранной юридической литературы. Эти обзоры были знамением большего приближения «Записок» к классическому типу периодического издания журнального типа, появление которых было делом недалёкого будущего и одно из которых («Архив исторических и практических сведений, относящихся до России») было обязано видному участнику редкинских «Записок» Н.В. Калачову.
Полагаем, что описанные специализированные издания стали предшественниками современных юридических журналов.
Литература
1. Журнал правоведения, изд. И. Беллингсгаузеном. Ч. I. – СПб., 1812.
2. Западов А.В. В.В. Новиков и его «Театр судоведения» // Учёные записки Ленинградского ун-та. Сер. филолог. наук № 47 (Вып. 4). – Л., 1939.
3. Мохначёва М.П. Становление юридической журналистики в России (типологический аспект) // Право: история, теория, практика. (Вып.1). – Брянск, 1997.
4. Омельченко О.А. «Юридические записки» – первый научный юридический журнал России // ФЕМИС. Ежегодник истории права и правоведения. Вып. 1. – М.: Изд-во МГИУ, 2000.
5. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Том I. – СПб., 1902.
ЖУРНАЛ «КАБИНЕТ АСПАЗИИ»:
ОСОБЕННОСТИ ЛИТЕРАТУРНОГО ИЗДАНИЯ ДЛЯ ЖЕНЩИН
Коломийцева Елена Юрьевна
Московский государственный университет
культуры и искусств
Возникшие в России еще в XVIII веке журналы для женщин начинают активно развиваться в первой половине XIX столетия прежде всего как литературные издания. Ориентация на женскую читательскую аудиторию способствует формированию их специфических особенностей, продиктованных идеей всестороннего развития читательниц.
Ключевые слова: история журналистики, издания для женщин, литературный журнал.
Arisen in the XVIIIth century magazines for women start to develop actively in Russia in the first half of the XIXth century first of all as literary editions. Orientation to a female audience promotes formation of their specific features based on the idea of an all-around development of readers.
Key words: history of journalism, the edition for women, literary magazine.
Еще в XVIII веке известный журналист и издатель Н.И.Новиков, руководствуясь просветительскими целями и считая, что литература и периодика играют важнейшую роль в воспитании, впервые постарался привлечь к чтению новую группу населения – женщин, полагая, что соответствующая потенциальная аудитория уже сформировалась: появились дамы, разбирающиеся в науках и искусствах, писательницы, поэтессы, переводчицы. Ориентируясь на такую целевую аудиторию, он в 1779 г. стал выпускать журнал «Модное ежемесячное издание, или Библиотека для дамского туалета», выходившее в январе-апреле в Петербурге, а с мая по декабрь – в Москве.
Журнал этот просуществовал недолго, однако успел стать своеобразной точкой отсчета нового вида прессы – изданий для женщин. Они начали возникать одно за другим, причем каждое пыталось по-своему заинтересовать читательниц.
В 1815 г/ в Санкт-Петербурге появилось издание с красноречивым названием «Кабинет Аспазии», свидетельствующим о стремлении авторов сделать своих читательниц похожими на известную представительницу Древней Греции, отличавшуюся красотой и высокой образованностью: «Сия удивительная женщина происками своими возжгла Мегарскую войну, которая была следствием Пелопонесской. Она открывает Сократу силу и богатство отечественного языка, дает уроки ему в красноречии, а Перикла научает основаниям политики. Ее вкус берется в образец, и Афины с сих пор были училищем писателей и художников; здесь находили они истинные уроки для своих творений, философы предмет для обсуждения. Алкивиад не менее обязан своим воспитанием Аспазии; знаменитейшие люди тогда славного для Греции века были у ног ее… Если исследовать справедливость воздаваемых ей похвал, то по образу ее жизни и обстоятельствам времени она была одна из знаменитейших женщин в свете» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 1, 8–9).
В соответствии с этим замыслом, повлиявшим на отбор материалов, предполагалось всестороннее развитие читательниц. Им предлагались в первую очередь произведения, способствующие глубоким размышлениям. К таковым относились, по мнению редакции, афоризмы великих: «Любовь есть дочь желания и красоты» (Платон), «Характер, который в обществе обыкновенно почитают за приятный, состоит из учтивости и лукавства» (Свифт), «Предрассудки суеверия сильнее всех других предрассудков» (Монтескье), «Страсти уподобляются ветрам, раздувающим паруса корабля, которые иногда низвергают оный в бездну; но без коих однакож он не может плыть» (Вольтер) (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 1, 84–87); «Горесть и злосчастие имеют в добродетели приятность» (Конфуций), «Есть два рода женщин: одни нравятся при первом взгляде, другие при втором; одни прекрасны, другие добродетельны» (Сафо) (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 2, 93–98). Встречались здесь и высказывания таких мыслителей, как Зенон, Руссо, Кант, Гельвеций, Шиллер, Юнг.
В качестве приятного и поучительного чтения дамам предлагалась сентиментальная литература, преимущественно поэзия: «Людмила или совершенство красоты», «Нещастные любовники», «Незабудка», «Жестокая Ниса», «Зима» Б.Ф-ва, «К Лоре», «Мое счастье» В. Бхрва и др. Причем, наряду с этими непритязательными произведениями, в журнале появляется лирика Г.Р. Державина, И.И. Дмитриева, Н.М. Карамзина, В.А. Жуковского, И.А.Крылова, К.Н. Батюшкова. Их стихи обычно печатаются не полностью, а представлены яркими, афористичными цитатами:
Любовь рожденная от вздоха
Есть столь легка как самый вздох.
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.
Г.Р. Державин (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 2, 93–98).
Раз в жизни сладость нам дана,
Все блага зреть в одном предмете;
В году одна цветет весна –
Одна и милая на свете.
Н.М.Карамзин (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 1, 76).
Любовь! любовь, обман игрою!
Отрава сладких слов!
Не зрима в мире – лишь порою
Живет у голубков.
В.А.Жуковский (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 1, 78).
Проза представлена сентиментальными повестями (преимущественно анонимными), чаще всего продолжающимися из номера в номер («Приятности городской и сельской жизни», «Гусман и Лали»).
«Кабинет Аспазии» смог сделать и шаг вперед по сравнению с предшествующими женскими журналами: здесь впервые появилась публицистика, и с тех пор стала занимать значительное место в женской периодике. Издатели стремились охватить новые сферы женских интересов, расширить кругозор подписчиц.
В каждом номере обязательно присутствовал материал, посвященный размышлению о каком-либо чувстве, которое правильно должна понимать просвещенная девушка. Так, в книге 2 за 1815 г. в статье «О платонической любви» идут рассуждения о том, существует ли платоническая любовь, как она проявляется, и высказывается мысль, что «сия чистейшая любовь не есть следствие помрачения ума, не есть мечта… Сие тихое, чистое, небесное пламя согревает сердце, покоит дух и питает благороднейшие чувства внутренней дружбы, превращая ее в нежную доверенность» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 2, 43).
В книге 3 тщательному анализу подвергается представление о красоте и безобразии. Начиная с общих фраз о том, что красота «была иногда причиною великих оборотов в Государстве и началом бедствия; или благоденствия народов», что «безобразные мало имели влияния на общество, а от милых взоров иногда зависела судьба и жизнь» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 3, 85), «о красоте различно думают; всякий сообразуется со своим вкусом. Даже… и самые мудрецы в своих мнениях несогласны» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 3, 87), автор А. Р. переходит к конкретным советам, полезным любой женщине и напоминающим, что красота – это не самое важное: «Красавица с умом и приятностью есть совершеннейшее произведение природы. Но не завидуйте сей счастливой участи, обиженные природою. С обходительностью и нежным сердцем еще надежда может вам льстить. Вспомните слова Автора, сказавшего, что нет столь безобразной девицы, которая бы не имела хотя малейшей черты красоты или приятности, и что венец предпочтения находится в руках добродетели!» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 3, 87–89). В следующих книгах предметом обсуждения стали стыдливость, надежда, зависть.
Значительное место в журнале отводится биографиям известных женщин, каждая из которых обладает качествами, способными служить образцом для читательниц. Героини очерков – блестящая уроженка острова Лесбос поэтесса Сафо; спартанка Кратезиклея, показавшая пример самоотверженности во имя спасения отечества; Луиза Л´Аббе, жившая в XVI столетии и прославившаяся воинскими доблестями, знанием четырех языков, созданием музыкальных и литературных произведений; верная, умная сердцем, несвоенравная возлюбленная Людовика XIV герцогиня де ла Вальер; великие женщины России Екатерина Великая, Дашкова, Хераскова, Урусова, Поспелова. Вспоминали и о великих мужчинах: известных греках Агатоне и Епиктете, натуралисте Малгербе.
Особое место отводилось материалам по истории и географии. Так, в нескольких номерах публиковались «Известия о Китае», рассказывающие о местоположении, климате, обычаях, нравах жителей Поднебесной (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 3,4,5). Много внимания уделялось Древней Греции как источнику европейской культуры, особенно греческой мифологии и её значению («Обыкновение спартанцев», «Россияне и греки», «Амазонки», «Характер греческой мифологии», «Гречанки»).
К этим материалам примыкали небольшие нравоучительно-познавательные статьи, помещенные в отделе «Смесь» и забавно повествовавшие о различных интересных исторических сведениях и анекдотах. Так, в одном из них рассказывалось, как софист упрекал прекрасную афинянку в том, что она прелестями своими портит нравы молодых людей, на что она ответствовала, что в таком случае делает то же самое, что и он, но без скуки (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 2, 73). В книге 4 описывались деяния славных француженок, в книге 5 – значение цветов, истории и легенды, связанные с ними, в книге 7 публиковалось письмо Жан Жака Руссо, анекдоты Вольтера, рассказ о госпоже Скарон.
В одном из номеров появилась первая рецензия «Разбор посланий в стихах графа Дмитрия Ив. Хвостова» А. Р. Здесь, помимо анализа сочинений графа, высказывалась ценная мысль о плохих критиках, «которые стараются всеми силами затмевать дарования и распространять в народе худое мнение» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 4, 70). Эта же мысль нашла продолжение в статье-отповеди критикам журнала «Кто были критики?» (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 6, 5–67).
Следует отметить, что наряду с литературными жанрами в «Кабинете Аспазии» впервые появились публицистические: письмо, зарисовка («Приятности городской и сельской жизни. Письмо I. Мария Д… к Софьи Л.»).
Не забывал женский журнал и о моде, тоже делая ее предметом публицистического осмысления. Б. Ф-в в статье «Об отношении одежды женщин с их нравами» полагал, что «мода не есть тиран, не есть предрассудок – это любовь к новостям, врожденная страсть прекрасных, это огонь, который в одну минуту из искры обращается во всеобщее пламя. К счастию он не опасен». Кроме того, автор отмечает, что «не редко бывает, что судят об людях по одежде, и так заключают о свойствах», но «наружность обманчива» и по ней судить нельзя (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 4, 90–94). В статье «О петербургских модах» содержались размышления о моде вообще и о том, как ее представляет Петербург (Кабинет Аспазии 1815: Кн. 7, 91).
Заботился «Кабинет Аспазии» и об активном проведении досуга читательниц, помещая на своих страницах описания различных игр («Игра в бабочки», «Игра приветствий» и другие). А удобный «карманный» формат журнала позволял везде брать его с собой.
Женские журналы в России впервые возникли, прежде всего, как журналы литературные. На всем протяжении своего развития они вписывались в общий литературный процесс, который в конце XVIII – первой половине XIX века неуклонно двигался от трансформирующегося классицизма и сентиментализма к романтизму. Женская периодика стремилась приобщить читательниц к новым произведениям современных авторов, формировать их вкусы, воспитывать, отыскивать новые средства для привлечения аудитории. Журнал «Кабинет Аспазии» – яркое тому подтверждение.
Литература
- Есин Б.И. История русской журналистики XIX века. – М., 2003.
- Кабинет Аспазии. – 1815. – Кн. 1-7.
Два письма. К вопросу об общественной позиции
А.А. Фета начала 80-х гг. XIX века
Шинков Михаил Александрович
Орловский государственный университет
Начало 1880-х годов в России явилось воистину трагическим временем, которое высветило всю глубину общественных противоречий, возникших в 60-е годы, резко обострившихся в 70-е годы и увенчавшихся цареубийством 1 марта 1881 года. В эти десятилетия в России сформировались два влиятельных общественных направления (либералы и революционные демократы), стремящиеся европеизировать Россию, приверженцы просветительской идеологии (либералы) и утопического социализма (революционные демократы). При всех различиях и спорах между собой они были едины в одном: и те, и другие не принимали сложившееся в России государственное устройство, так как считали абсолютную монархию историческим атавизмом, отбрасывающим страну далеко назад от единственно возможного «европоцентрического» движения, которое, по их мнению, являлось единственной целью и мерилом прогресса.
Революционеры делали ставку на радикальное изменение общественной жизни на началах, высказанных Мором, Фурье, Сен-Симоном, Оуэном. Радикальный переворот позволял, как считали идеологи этого общественного направления, не только догнать Запад, но и сделать Россию лидером в общемировом социально-экономическом развитии.
Либералы надеялись на реформы в духе английского государственного устройства, при котором монархия должна была трансформироваться в конституционную, а дворянство получить права лордов. Должен был быть устроен парламент, который формировал бы правительство, отчитывающееся исключительно перед ним. Нижняя палата парламента формировалась бы путём свободных выборов из представителей всех сословий. Много сторонников этой идеологии подвизалось в земских учреждениях, где отстаивали принципы более широкого влияния земства на государственную власть и подотчётности губернатора земству.
Этим весьма влиятельным, имеющим свои печатные органы и широко пропагандирующим либеральные и революционно-демократические взгляды общественным группам, противостояли течения почвенников и славянофилов. И славянофилы, и почвенники равно отстаивали особый путь развития России, обусловленный ценностями православного христианства как идеологической основы миросозерцания русского народа, в особенности крестьянства, составляющего в XIX веке подавляющее большинство населения Российской империи. В нашу задачу не входит подробный анализ всех идеологических аспектов общественно-политических программ данных течений, но необходимо отметить, что в основу своих убеждений западники и революционные демократы, с одной стороны, и почвенники и славянофилы, с другой стороны, ставили вопрос веры или неверия. В зависимости от решения этого вопроса они и предлагали свои рецепты для дальнейшего развития страны. Реалии повседневной жизни: состояние хозяйства, культура и менталитет народа, администрация объявлялись чем-то преходящим, тем, что при коренном изменении существующей государственно-административной системы подлежит быстрому и благоприятному переделу.
А.А. Фет занимал по отношению к этим спорам совершенно особую позицию, что ярко проявляется в представленных письмах. Точку зрения Афанасия Афанасьевича как практическую постановку решения любого вопроса и опору при проведении любых реформ не на теоретические положения и общечеловеческие вопросы, а на повседневные проблемы, которые само развитие народной жизни ставит перед страной. Теоретические положения, к которым он приходит в публицистике, всегда основываются на всестороннем и глубоком анализе современной реальности, которая диктует то или иное решение, а не на отвлечённых философских теориях, каких бы глобальных мировоззренческих проблем они ни касались. Данная позиция ярко проявляется и в исследуемых нами письмах. Они носят в себе характерные черты эпистолярной публицистики, так как касаются общественно-значимых проблем, носят открытый характер: как замечает А.А. Фет в письменном заявлении председателю Мценского мирового съезда Афанасию Николаевичу Тинькову: «<…> считаю долгом изложить это мнение, которого я не изменил бы и при словесном разъяснении – письменно» [Ф.315. к. 4, 27. Л. 1–2].
Вызывает несомненный интерес круг вопросов, поставленный в этих письмах. А.А. Фет даёт трезвый и нелицеприятный анализ состояния российского общества в письме к Михаилу Тариэловичу Лорис-Меликову. Он учитывает неприкрытую радость либеральных кругов от назначения этого сановника директором временно-распорядительной комиссии с диктаторскими полномочиями. В глазах сторонников прозападнических реформ государственного устройства России Лорис-Меликов был той фигурой, которая могла бы подавив революционное движение, ввести в стране конституцию. Именно это и вызывает озабоченность А.А. Фета: «От нас требуют разом всенародного образования, школ, женских курсов, больниц, богаделен, библиотек, железных и водяных путей, словом, всей вершины цивилизации, а у нас нет ни одной грунтовой дороги, ни одного моста, ни одного, не пьяного попа и процветает один кабак» [ф. 315, к. 4, ед. хр. 2]. Никакие преобразования невозможны в стране, которая органически не в состоянии их принять. Фет обозначает в письме тему, подробно проанализированную им в «Деревенских очерках» (1862–1871), в которых публицист при ходит к однозначному выводу о недопустимости для народа только образования без воспитания, так как оно развивает в учащейся молодёжи нигилизм и убеждённость в том, что для достижения благой цели, возможно использовать любые средства без оглядки на нравственность. «Неужели народное просвещение не догадывается, что оно главное орудие в руках врагов?» – вопрошает Фет государственного сановника. – «Как позволило оно бурсакам (сравнительно самым образованным и по положению завистливым) окончательно отравить все бурсы и затем всех учителей и училища, вербуя посредством ничем не заслуженных стипендий ежегодные полчища новых бунтовщиков – и стараясь всеми силами разослать их в виде народных наставников всюду …» [ф. 315, к. 4, ед. хр. 2]. Русское образование в том виде, в котором оно находилось в пореформенном российском обществе, по искреннему убеждению Фета, не могло подготовить никого, кроме бунтовщика, обладающего пёстрым набором полузнаний и озлобленного на общество за то, что оно не может оценить новомодных идей его рефлексирующего сознания.
Воспитание гражданина, патриота, сознательного, нравственного члена общества жизненно необходимо для преуспеяния государства. Особенно, по мнению публициста, жизненно необходимо нравственное воспитание, привитие начал сознательного уважения к закону и праву собственности в сельской школе, так как отсутствие именно этих качеств у крестьянства объясняет экономическую неразбериху и делает невозможным рациональное ведение сельского хозяйства на новой социально-экономической основе договорных отношений между работодателем и работником. Более того, наставники-бунтовщики, играя на невежестве и непонимании крестьянами в отдалённой перспективе их же пользы, способны посеять семена бунта и нравственного растления, которые сделают невозможным дальнейшее поступательное развитие и приведут страну к социальной катастрофе.
В этих условиях не может быть и речи о каком-либо представительной учреждении и законотворческой деятельности, доступной представителям всех сословий. Невозможно творить законы тому, кому неведомо чувство законности, такой вывод делает А.А. Фет. Именно этот вывод определяет вторую важную тему, которая пронизывает оба анализируемых нами письма – тему законности. Судебная реформа и её влияние на общественно-экономическую жизнь России была в центре внимания многих публицистов 60-80-х годов XIX века. Главной особенностью подхода А.А. Фета к этой теме явилось то, что значение и последствия реформы он оценивает по тем результатам, которые она приносит в повседневной жизни.
Судебная реформа была одной из самых радикальных в череде великих реформ 60-х годов XIX века. Суд стал представлять собой «независимую республику» среди государственных учреждений Российской империи. Новыми уставами была провозглашена независимость судей ни от кого, кроме закона, оставлена теория формальных доказательств вины, судебные заседания стали устными и гласными, были предприняты значительные шаги для ускорения судебного следствия, построена система мировых судов для дел «маловажных» и, наконец, для преступлений тяжких, влекущих за собой наказание наиболее суровое, введена система постановки приговора присяжными заседателями. Именно этот, совершенно новый для отечественного права институт, вызвал ещё при обсуждении проекта судебных уставов больше всего споров среди специалистов. Владимир Данилович Спасович, в будущем «король российской адвокатуры», а в 1860-м году профессор Санкт-Петербургского университета, в лекционном курсе «О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством» утверждал: «Где народ до того нравственно прост, что значительное большинство его и не разумеет преступности большинства преступлений; где он до того не привык судить и мыслить, что законодатель не полагается ещё на личное убеждение не только в массе народа, но и в своих судьях-техниках, где народ до того политически прост, что, соболезнуя казнимым, смотря на них как на несчастных, считает суд страшилищем, от коего следует бежать; где безотчётный страх в отношении к начальству заступает место уважения к закону, а сам закон уважается ни как форма известной нравственной идеи, а как начальственный приказ – там введение учреждения присяжных является делом просто невозможным...» [Спасович, 86] . В последствие, став известным адвокатом, В.Д. Спасович резко поменял свой взгляд на суд присяжных, но жизнь показала, что его опасения были далеко не безосновательны. Адвокаты, большинство из них придерживалось либеральных, а то и революционных взглядов, побуждали присяжных путём софистических рассуждений и весьма широким толкованием понятия «невменяемость» к вынесении, по сути, неправосудных решений. Более того, именно суд присяжных (дело Веры Засулич) фактически положил в общественном сознании начало оправдания терроризма как способа решения общественно-политических проблем и эффективного метода давления на государственную администрацию. Это побудило власть изъять из компетенции присяжных заседателей дела о покушении на должностных лиц.
А.А. Фет, будучи многие годы мировым судьёй, знал проблемы практического воплощения новых судебных уставов не понаслышке. Он отзывается об этих проблемах так: «Но когда речь о судебных учреждениях, то спрашивается, каким из них мы призываемся выразить наше сочувствие? Тем ли, которые, будучи призваны монаршей волей к жизни, обеспеченной с материальной и почётной стороны, до такой степени не оправдали своего назначения, что государство изъяло из их ведомства то, что считало возможным, - государственные преступления, – оставив им, быть может, на время, вносить деморализацию во все классы народа…» [ф. 315, к. 4, ед. хр. 27]. Эти слова ярко показывают взгляд А.А. Фета на суд «общественной совести». Любопытно, что это мнение практически не отличается от опасений, высказанных либералом, но учёным-юристом В.Д. Спасовичем. Пренебрежение к самим устоям государства, презрение к праву собственности, сознание своей бесконтрольности и неподотчётности, свобода от обязанности аргументировать свои решения сделали суд присяжных, по мнению А.А. Фета, нравственным предвестником трагедии цареубийства 1 марта 1881 года. И Фет не стесняется выразить мнение об уставах 1866 года как о ядре разрушения, а не созидания, как это должно было бы быть. Афанасий Афанасьевич высказывает своё понимание слов Александра II, положенных в основу судебных уставов: «Но если в нашей скромной сельской среде дело идёт о почтении памяти благодушного царя-Мученика, то и судьи желают по скромным средствам почтить его память в стенах суда, то я предлагаю поставить на вечные времена в комнате для совещания его портрет, драпированный чёрным сукном, чтобы из своей мученической могилы он говорил нам о суде «скором, правом и милостивом» – к пострадавшим от преступления, а не к преступникам». [Ф.315. к. 4, 27. Л. 1–2]. Подобный подход к системе, смыслу и назначению судопроизводства оригинален для общественного настроения 60-70 годов XIX века, но этим убеждениям А.А. Фета нельзя отказать в логике и внутренней справедливости. Законодатель учреждает суд прежде всего для того, чтобы карать преступников, тем самым поощряя невинных и создавая в обществе идеологию справедливости. Интересно отметить, что точка зрения, высказанная А.А. Фетом более чем столетие назад, не утратила актуальности и в современных спорах о целях и назначении правосудия.
Литература
- Письмо А.А. Фета к М.Т. Лорис-Меликову. 1880 г. РГБ, рукописный отдел,
- Заявление председателю Мценского мирового съезда Тинькову Афанасию Николаевичу в связи с событием 1 марта 1881 г.
- Спасович В.Д. Избранные труды и речи. Тула: Автограф, 2000.