Geum.ru

Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации Политология международных отношений (курс лекций)

Вид материалаКурс лекций
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Социал-демократическое движение в межвоенный период.


План:
  1. Общие проблемы социал-демократического выбора.
  2. Электоральная тактика социал-демократов.
  3. Изменения в экономической программе социал-демократов.
  4. Организационные основы социал-демократического движения.
  5. Социал-демократы и тактика единого фронта в борьбе с фашизмом.


Источники и литература.
  1. Хрестоматия по новейшей истории. Т. 1.

а) Ленин В.И. Тезисы и доклад о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата на I конгрессе Коминтерна, с. 72.

б) Отношения к «социалистическим учениям», с. 86.

в) Манифест Коминтерна, с. 92.

г) Условия приема в Коминтерн, с. 103.

д) Коминтерн и Красный Интернационал профсоюзов, с. 124.

е) Гамбургский конгресс, с. 130.

ж) Наступление фашизма и задачи Коминтерна (резолюция VII конгресса), с. 152.

з) О задачах Коминтерна в связи с подготовкой новой мировой войны (резолюция VII конгресса), с. 157.
  1. Европейское социалистическое движение. 1914 – 1917. Разрубить или развязать узлы? – М., 1994. – 296 с.
  2. Ундасынов И.Н., Яхимович З.П. Коммунистический Интернационал: достижения, просчеты, уроки. – М.: Наука, 1990. – 272 с.
  3. Толмачев Е.П. Современный взгляд на историю Коминтерна (1924-1943): Спецкурс. М.: Изд-во МГУ, 1992. – 127 с.
  4. Кривогуз И.М. Рабочий социалистический Интернационал. М., 1979.
  5. Ватлин А.Ю. Коминтерн: первые десять лет. М., 1993.–145 с.
  6. Ватлин А.Ю. Взаимоотношения трех Интернационалов в 1919-1922 гг. Неизвестные документы // Новая и новейшая история. – 1993. – 104 с. – с. 35-36.
  7. Коминтерн и советско-германский пакт о ненападении // Известия ЦК КПСС. – 1989. - № 12. – с. 205-208.


I. Развитие политических событий в мире вызвало повышенный интерес к проблемам социал-демократии и привело к необходимости вывести уроки из истории социалистического движения. До настоящего времени не подвергались сомнению лишь несколько заслуг социал-демократии. Первая: социал-демократия является превалирующим способом организации рабочих при капитализме. Вторая: реформистские партии пользуются поддержкой рабочих. Третья: из всех левых политических сил только социал-демократия может предъявить обширный перечень реформ в пользу рабочих.

Сама организация капиталистического общества поставила социал-демократию перед выбором: 1) следует ли для продвижения к социализму использовать политические институты капиталистического общества или же вступить в непосредственную конфронтацию с буржуазией, минуя всякое посредничество; 2) следует ли в социалистической трансформации опираться исключительно на рабочий класс или де необходимо вести поиск многоклассовой, даже надклассовой поддержки; 3) следует ли добиваться улучшения капитализма с помощью реформ или приложить все усилия и энергию для его полной трансформации.

Социал-демократы выбрали участие в политических институтах капитализма, поиск надклассовых союзов и борьбу за реформы. Поэтому, чтобы вывести конкретные уроки из социал-демократического опыта, необходимо попытаться ответить на ряд вопросов. Являются ли решение участвовать в политических институтах капитализма и стратегия надклассового призыва тесно взаимосвязанными? Является ли ориентация на промежуточные реформы непременным следствием расширения электоральной базы? Возможно ли вообще существование партии, избравшей электоральную тактику, которая опирается только на поддержку рабочего класса и ориентируется исключительно на реализацию его конечных целей?

II. Вскоре после достижения всеобщего избирательного права социал-демократия встала перед выбором – «легальная» или «внепарламентская» тактика. Поворотным пунктом в тактике ряда социал-демократических партий стал провал всеобщих забастовок, в ходе которых выдвигались экономические требования. В то время, как забастовки, направленные на достижение всеобщего избирательного права, как правило, заканчивались успешно, использование массовых забастовок для реализации экономических требований обернулось политическими катастрофами в Бельгии (1902), в Швеции (1909), во Франции (1920), в Норвегии (1921) и в Великобритании (1926). После поражения забастовок в этих странах произошло снижение численности членов профсоюзов, были приняты репрессивные законы. Это способствовало тому, что социалистические партии стали почти исключительно на тактику участия в выборах, которое стало необходимым, чтобы защитить движение от репрессий: такой урок вывели для себя социалистические лидеры.

Социалисты стали участвовать в выборах только потому, что стремились как к немедленному улучшению условий жизни рабочих, так и к достижению социализма. Руководители социалистических партий были уверены, что господствующий класс можно побить в его собственной игре, что социалисты выиграют выборы, получив поддержку со стороны подавляющего большинства избирателей.

Подобная убежденность имела под собой как теоретические, так и практические основания. Развитие фабричного производства, сопровождавшееся концентрацией капитала и земельной собственности, вело к быстрой пролетаризации ремесленников, мастеровых, торговцев, мелких земельных собственников. Даже представители таких профессий, как врач, юрист, священник, поэт, человек науки, согласно «Коммунистическому манифесту» превращались в пролетариев. Рост числа людей, продающих свою рабочую силу в обмен на заработную плату, рассматривался ни как временное, случайное и обратимое явление, а как неотъемлемая черта капиталистического развития. Отсюда делается вывод, что положение, когда все, за исключением кучки эксплуататоров, превратятся в пролетариев – это вопрос времени, что социализм – в интересах всех людей, и на выборах подавляющее число людей выразят свою волю к социализму.

Еще в 1850 году Маркс, анализируя капиталистическую демократию, выражал уверенность, что всеобщее избирательное право, если оно не будет отменено, приводит к «социальной эмансипации», что, получив политические права, рабочие немедленно приступят к разрушению «социальной власти» капиталистов с помощью социализации средств производства (Классовая борьба во Франции (1848-1850). – Соч., Т.7, с. 5-110). На неизбежность этого указывали и социал-демократические теоретики, в частности шведский социал-демократ Э. Вигорорс в 1928 году.

Те, кто впоследствии стали коммунистами, видели в опыте октября 1917 года доказательство того, что успешное восстание возможно. Для социал-демократов же необходимость полагаться на восстание меньшинства означала, что условия для социализма еще не созрели.

Их убежденность относительно хода исторического развития событий сразу получила подтверждение, когда на выборах социалистические партии стали завоевывать на свою сторону значительное число избирателей. На выборах в 1890 году социал-демократическая партия Германии собрала 17% голосов, в 1912 году – 34,8% - вдвое больше, чем любая другая политическая партия. На выборах 1907 года финские социал-демократы получили 37% голосов. Австрийские социал-демократы в 1935 году получили 46,1% голосов. Казалось, еще немного усилий, и мандат на социалистические преобразования будет завоеван.

Социалисты ожидали, что большинство, благодаря которому они выиграют выборы, будет состоять из рабочих. Однако в период с 1890 по 1980 год пролетариат продолжал составлять меньшинство населения. Так, в Бельгии доля рабочих, достигнув в 1912 году 50,1% населения, в последующем неуклонно снижалась – до 19,1% в 1971 году. Доля рабочих в электорате в Дании никогда не превышала 29%, Финляндии – 24%. Доля рабочих в электорате Франции в период с 1893 по 1968 год снизилась с 39,4% до 24,8%. В Германии, достигнув в 1903 году 36,9%, рабочие в последствии составляли 1/3 электората. В Норвегии рабочие составили более 31,1% электората лишь в 1900 году. Доля рабочих в электорате Швеции выросла до 40,4% в 1952 году, а к 1964 году снизилась до 38,5%. Причину этого специалисты видят, в частности, во введении обязательного образования, в установлении возрастных пределов для ухода на пенсию, в существовании крупных вооруженных сил, в том, что не были устранены препятствия для эффективного участия женщин в экономической жизни.

Социалистам приходилось и приходится действовать в условиях, когда рабочий класс составлял меньшинство и при этом ему необходимо привлечь на свою сторону большинство избирателей. Для того, чтобы получить возможность добиваться конечных целей, равно как и реализовывать непосредственные задачи, партии рабочего класса должны добиваться поддержки со стороны представителей других классов. Таким образом, решение участвовать в выборах меняет саму логику проблемы преобразования революционным путем.

Демократическая избирательная система сыграла злую шутку с социал-демократическими намерениями. Освобождение рабочего класса не могло быть достигнуто самими рабочими, коль скоро эту задачу предстояло реализовать путем участия в выборах. Оставался открытым, однако, вопрос, можно ли добиваться большинства за счет расширения электоральной поддержки за рамки рабочего класса.

Социалисты приступили к поискам такой поддержки, как только перспектива победы на выборах начала приобретать реальные очертания. Так, в Эрфуртской программе 1891 года указывалось, что «средние классы» являются «естественными союзниками» пролетариата. Первая программа Бельгийской рабочей партии, принятая в 1894 году апеллировала к нижнему среднему слою и к интеллигенции. В Швеции многоклассовая стратегия обсуждалась еще в 1889 году и получила полное признание в 1920 году. Совершив в 1918 году программный поворот влево, Лейбористская партия Великобритании открыла свои ряды для «работников умственного труда». Бернштейн, Жорес и Макдональд независимо друг от друга пришли к выводу, что их партиям следует искать поддержку за рамками рабочего класса.

Приняв решение бороться за голоса «естественных союзников», социалисты стали апеллировать к подавляющему большинству населения. Однако ни в одной стране социал-демократам не удалось заручиться поддержкой 4/5 избирателей. Более того, им не удалось получить голоса всех рабочих.

III. Как же получилось, что движение, направленное на революционирование общества путем изменения основы его производственной организации, окончило тем, что интегрировалось в политические институты капитализма, даже не затронув его основ?

Объяснение того можно найти частично в теоретической неясности проекта «экспроприации экспроприаторов». Так, неясным было, каковым должно быть соотношение между «социализацией» – передачей предприятий в руки лиц работающих на этих предприятиях – и «национализацией» – общим контролем над производством со стороны государства. Некоторые социал-демократические теоретики опасались, что, с одной стороны, передача конкретных фирм под контроль производителей не устранит антагонизма между ними и потребителями, то есть рабочими других фирм, с другой – переход к централизованному контролю со стороны государства чреват заменой власти частного капитала бюрократической властью правительства.

Хотя социал-демократические идеологи – О. Бауэр в Австрии (1919), К. Каутский в Германии (1925), Дж. Коун в Великобритании (1919) и А. Де Манн в Бельгии – пытались осмыслить эту проблему теоретически, но они запоздали с ответом на потребности практической политики. Нередко социал-демократы сами признают тот факт, что они не знали, как приступить к реализации своей программы. Они оказались неподготовленными к решению таких проблем, как выбор отрасли промышленности для национализации, способы ее финансирования, методы управления национализированными предприятиями, взаимоотношения между различными секторами.

Но главная причина инертности социал-демократии в том, что социал-демократы не смогли набрать достаточное количество голосов для получения парламентского большинства и, следовательно, вынуждены были сформировать правительство меньшинства, или же прийти к власти в коалиции с другими партиями. В результате они смогли осуществить ряд мер, направленных на улучшение положения рабочих, таких, как расширение жилищных программ, некоторые меры по защите от безработицы, введение минимальной заработной платы, налогов на доходы и наследство, пенсий по старости. Данные меры, однако, являлись продолжением реформистских традиций Бисмарка, Дизрэсли, Джолитини и не способствовали изменению структуры экономики или соотношения политических сил.

Вплоть до 30-х годов социал-демократы не располагали собственной экономической политикой. Их экономическая теория критиковала капитализм, превозносила достоинства социализма и предусматривала национализацию средств производства. Поскольку осуществление этой программы задерживалось – в то время от нее так и не отказались, – отсутствовала и социалистическая экономическая политика.

Альтернатива программе национализации появилась в годы «великой депрессии». В Швеции, Норвегии и в меньшей степени во Франции социалистические правительства ответили на рост безработицы серией антикризисных мер, представлявших отход от экономической ортодоксии того времени. Почти все социал-демократы обнаружили в идеях Кейнса то, в чем они настоятельно нуждались: политику управления капиталистической экономикой. Из пассивной жертвы циклического развития экономики государство сразу же превращалось в институт, с помощью которого общество могло регулировать кризис и поддерживать занятость.

Кейнсианство явилось не только теорией, оправдавшей участие социалистов в правительстве, но и социал-демократической точки зрения – оно неожиданно придало всеобъемлющий характер требованиям рабочих. Ранее считалось, что требование увеличения потребления не соответствовало национальным интересам: рост заработков означал снижение прибыли, и, следовательно, ухудшение возможностей для инвестиций, от которых зависело дальнейшее развитие. Такой точки зрения придерживалась, в частности, ЛПВ еще в 1929 году.

Согласно же теории Кейнса, рост заработков вел к возрастанию совокупного спроса, и, следовательно, увеличивал заинтересованность в прибыли, в инвестициях, иными словами, стимулировал развитие экономики. С принятием кейнсианства получила идеологическое обоснование как политика в защиту интересов рабочего класса, которую пытались проводить социал-демократы в 20-х годах, так и ориентированная на «народ» электоральная стратегия.

Поворот к кенсианству вскоре побудил социал-демократов приступить к развернутому идеологическому обоснованию «государства благосостояния». Социал-демократы видели свою задачу в модификации игры рыночных сил и по существу отказались от проектов национализации, чему в немалой степени способствовало успешное применение на практике кейнсианских инструментов регулирования экономики. Если государство может при необходимости управлять частным производством, если может смягчать последствия свободной игры рыночных сил, прямое обобществление становится ненужным и нежелательным.

Программный отказ социал-демократов от национализации отнюдь не означает, что государство устраняется от участия в экономической деятельности. В капиталистических системах, построенных социал-демократами, государство: 1) занимается деятельностью, не прибыльной для частных фирм, но необходимой для нормального функционирования экономики; 2) регулирует операции частного сектора, в первую очередь путем проведения антикризисной политики; 3) смягчает последствия рыночной экономики.

Приняв на себя обязательства поддерживать частную собственность на средства производства, обеспечить эффективность этого производства, сглаживать последствия распределения, социал-демократия перестала быть реформистским движением. Реформизм всегда означал постепенное продвижение к структурным преобразованиям, реформизм традиционно оправдывался верой в то, что реформы имеют накопительный характер и ведут в каком-то определенном направлении. Новый курс социал-демократов не способствовал постепенному накоплению реформ.

IV. Как же развивалась организационная сторона деятельности социал-демократии?

После окончания I Мировой войны создались и условия для примирения враждующих отрядов социалистического движения. И уже в феврале 1919 года в Берне состоялась первая послевоенная международная конференция социалистов. Но на ней не была представлена весьма значительная часть партий, ранее входивших во II Интернационал. На конференции обсуждались вопросы о виновниках войны, о Лиге наций, об Эльзас-Лотарингии, о международной охране труда, «русский вопрос». Но кроме этого, «русский вопрос» пронизывал все выступления. Социал-демократия восприняла свершившееся в России довольно отрицательно.

Так как Бернская конференция высказалась за создание Лиги наций, то ее деятельность была направлена на Мирную конференцию в Париже. Принимавший делегацию премьер Франции Жорж Клемансо заявил, что между двумя конференциями существует полное согласие.

На Бернской конференции была воссоздана и международная организация социалистов, которая по традиции стала называться II Интернационалом. Но по отношению к идеям II Интернационала и к рабочим массам такой преемственности не было. И, главное, новая организация решительно не приняла ни создание Коминтерна, ни образование коммунистических групп внутри рабочего движения.

Как всегда, центристы оказались между двух огней. Но в этих условиях они приняли решение организационного оформления своего течения. Инициаторами этого стали Реннер, О. Бауэр, Дитман, Кристин, Лонге и другие. В феврале 1921 года в Вене состоялась международная конференция социалистов, на которой было создано Международное рабочее объединение социалистических партий. Оно получило известность под названием 21/2 (двухсполовинного) Интернационала. В его состав вошли: Независимая социал-демократическая партия Германии, Социал-демократическая партия Австрии, французская группа центристов, представители РСДРП (меньшевики) в эмиграции.

По своим идейным позициям новое объединение также соответствовало общим центристским установкам. При отходе от революционной борьбы провозглашалась верность идее борьбы классов. Центристы стремились примирить оба противостоящих Интернационала. В этих целях в январе 1022 года они направили им предложение о созыве Международной пролетарской конференции для обсуждения экономического положения европейских стран и тактики рабочего класса против реакции.

2-5 апреля 1922 года в Берлине, кстати, в здании Рейхстага, состоялась конференция представителей трех Интернационалов. Естественно, по тактическим вопросам глубоких расхождений не было. Поэтому были достигнуты соглашения о проведении совместных массовых демонстраций за 8-часовой рабочий день, против безработицы, за проведение солидарных действий в поддержку Советской России, за восстановление всеми государствами политических и экономических отношений с ней.

На конференции было принято решение о проведении всемирного конгресса. Была избрана делегация (по три представителя от каждого Интернационала) для его подготовки. И вот здесь произошел новый раскол. Зарубежные социал-демократы не понимали и не принимали тех репрессий, которые развернулись против социалистов мог состояться только при выяснении вины и меньшевиков, и эсеров. Потому они обратились к делегации Коминтерна, в нее входили Цеткин, Бухарин и Радек, просить Советское правительство не применять смертной казни по делу 47 эсеров и разрешить присутствовать на суде представителям зарубежного социал-демократического движения. И хотя делегация приняла это предложение, Коминтерн от него отказался.

Тогда руководители II и III Интернационалов приняли решение о проведении всемирного конгресса социалистов. Делегация Коминтерна в мае 1922 года вышла из комитета девятки.

А через год в Гамбурге состоялся объединительный съезд двух Интернационалов без Коминтерна, на котором был образован Социалистический рабочий Интернационал (Социнтерн). Он объявил себя наследником традиций довоенного II Интернационала. На учредительном конгрессе РСИ 462 делегата представляли социалистические и социал-демократические организации 30 стран. Но в целом это была европейская организация. Лидерами Социнтерна стали А. Герденсон, Э. Вандервельде, К. Гюисманс, Ф. Адлер. Из неевропейских партий в РСИ входила – 1 американская (США), 2 из Азии и 2 из Латинской Америки.

И все же необъективны попытки представить РСИ как весьма слабую организацию. В 1931 году он насчитывал 6,2 млн. членов, а на выборах партии Социнтерна набирали 26,4 млн. голосов. В документах его центральных органов последовательно отражалась концепция социалистов.

На втором конгрессе РСИ в Марселе (август 1925 года) была разработана внешнеполитическая программа и приняты решения о борьбе против реакции, в защиту повседневных требований трудящихся. Третий конгресс в Брюсселе (август 1928 года) опубликовал обращение «К трудящимся мира!», в котором содержалось изложение позиций РСИ по актуальным экономическим и политическим проблемам, одобряя программу борьбы за разоружение, в защиту демократии в Европе и решение о мерах борьбы против экономического кризиса.

Но наиболее сложным стал для РСИ и социал-демократических партий вопрос об отношении к фашизму и о тактике единого фронта.

V. На III конгрессе РСИ Э. Вандервельде объявил фашизм продуктом экономической и политической отсталости капиталистических стран. Он утверждал: «В фашизме нет ничего нового кроме слова. Это победивший булонжизм, Бонапартизм…»

Содействие буржуазии фашизму объяснялось случайностью, проявлением недальновидности отдельных ее кругов. На том же конгрессе лидер итальянских социалистов Ф. Туратти говорил: «Итальянская буржуазия способствовала победе фашизма. Она раскаивается в этом, но слишком поздно… Фашизм стремиться жить только для себя, над всеми и против всех классов во имя интересов единственного политического класса, который он создает сам».

В решениях III конгресса говорилось: « Интернационал безоговорочно выступает против диктатуры секты или одного человека независимо от формы этой диктатуры». И совершенно ясно, что это положение критически направлено было не только против набирающего силу фашизма, но и против политического строя Советского Союза, который квалифицировался как «диктатура террористического меньшинства».

Нельзя отрицать, что лидеры РСИ не видели опасностей в продолжающемся противоборстве социалистов и коммунистов. Уже на учредительном Гамбургском конгрессе в 1923 году говорилось о необходимости ликвидации «рокового раскола». Отмечалась важность того, чтобы разногласия между коммунистами и социалистами не выходили за рамки рабочего движения. Но на практике выходило все совсем иначе.

Созданию единого фронта для отпора фашистской угрозы мешало и то, что у социал-демократов не было четкого представления о сущности фашизма и его истиной опасности.

В 1936 году вышла книга О. Бауэра «Между двумя мировыми войнами. Кризис мировой экономики, демократии и социализма». В ней он призывал отбросить и демократический социализм, и коммунистические взгляды и выработать «интернациональный социализм». Там же он пытался разобраться и в социальных истоках фашизма. «Если фашистское движение превратилось прежде всего в массовое движение мелкой буржуазии и крестьянства, то к власти оно пришло лишь потому, что класс капиталистов решил использовать его для подавления рабочего класса». Он считал, что у коммунистов и социал-демократов в борьбе с фашизмом общие цели.

Но в Англии, где фашистское движение не выросло в серьезную политическую силу, лейбористы рассуждали по-другому. Например, секретарь лейбористской партийной организации Лондонского университета Р. Фрейзер в книге «Новые течения в социализме» (1935) писал: «На деле фашизм есть политическое выражение борьбы средних классов за свое существование и власть». Он утверждал, что политика классовой борьбы, революционная деятельность и марксистская пропаганда были главными источниками фашизма. А английский профсоюзный лидер У. Ситрин даже вывел такую формулу: марксизм создает одного фашиста на одного коммуниста.

Руководство социал-демократической партии Финляндии (В. Таннер) объявило борьбу против коммунизма основным средством сдерживания фашизма.

Некоторые идеологи социал-демократии считали, что победа фашизма возможна лишь в политически и экономически отсталых странах, но не в Германии. Идеолог СДПТ Г. Денкер уверял в 1929 году: «У нас такое грубое низвержение демократии не возможно». И это уже после известных путчей.

К сожалению, по вопросу об отношении к фашизму, представлявшему центральную проблему 30-х годов, социал-демократия не смогла выработать общей позиции.

В августе 1933 года в Париже состоялась конференция Рабочего социалистического Интернационала, посвященная вопросам организации антифашистской борьбы. В дебатах звучали резко противоречивые точки зрения. А в тексте резолюции содержалось резкое осуждение фашизма, но практически отсутствовали рекомендации относительно конкретных путей и средств борьбы против фашизма.

Не была выработана и общая линия в отношениях с коммунистами. Летом 1934 года руководство СФИО внесло на рассмотрение Исполкома РСИ проект резолюции в пользу создания единого фронта, предусматривающий сотрудничество с коммунистами. Предложение СФИО было поддержано испанской, итальянской и австрийской социал-демократическими партиями. Однако против этого предложения выступили английская, шведская, голландская, норвежская, датская, финляндская и чехословацкая социал-демократические партии. А председатель Социал-демократической рабочей партии Нидерландов Ж. Албарда пригрозил даже вызвать раскол в Социнтерне, если будет принято французское предложение. В результате Исполком РСИ предоставил каждой партии право решить этот вопрос по своему усмотрению, заявив, что партии-члены Социнтерна «свободны действовать в этом вопросе в соответствии со своей независимостью».

Поскольку выяснилось, что любая определенная позиция по вопросу о едином фронте вела к расколу социал-демократического движения, руководство РСИ предпочло сохранить видимость единства ценой отказа от попыток выработки общей политики антифашистской борьбы.

В октябре 1936 года Коминтерн направил руководству РСИ предложение о совместном проведении кампании в поддержку рабочего класса Испании (в то же время проходило восстание в Астурии). 15 октября в Брюсселе состоялась встреча Адлера и Вандервельде с представителями Коминтерна (М. Торезом и М. Кашеном) для обсуждения этого предложения. Однако на переговорах представители Социнтерна поставили в качестве условия своего согласия заявление Коминтерна об ошибочности его политики в буржуазно-демократических странах.

В августе 1935 года призыв к сотрудничеству прозвучал с трибуны VII конгресса Коминтерна. Но лидеры РСИ отказались рассматривать эти предложения под предлогом, что Коминтерн не осудил свою тактику.

В целом, в политике социал-демократии преобладали парламентские и пацифистские мотивы. Характеризуя политическое положение в Германии весной 1933 года Ю. Браунталь заметил, что «фашистский режим не мог быть разоружен избирательными бюллетенями». Но почему же тогда с самого момента возникновения фашистской угрозы лидеры СДПГ неизменно пропагандировали чудодейственную силу голосования и отвергали антифашистскую борьбу?

После прихода Гитлера к власти подавляющая часть социал-демократических партий ориентировалась, прежде всего, на внешнеполитический ракурс англо-французского блока. А он проводил, как известно, политику умиротворения фашистских агрессоров. Так, по вопросу о мюнхенском разделе Чехословакии Исполком РСИ в октябре опубликовал «протест». Но коль скоро это заявление должно быть приемлемым для всех социал-демократических партий, то «протест» был скорее направлен против формы, нежели против существа «умиротворения». Получилось, что это заявление лишь оттенило глубокий разброд в рамках социал-демократов.

Позиции лидеров социал-демократии получали отражение и на страницах партийной печати. Центральный орган английской лейбористской партии газета «Дейли геральд» завоевав в демократических кругах печальную известность неизменным осуждением предложений применить силу против фашизма. «Именно в это время, - иронически писал А. Штюрмталь, - один английский журналист спросил коллегу, не полагает ли он, что пронацистскую внешнеполитическую линию «Дейли геральд» можно объяснить тем, что этой рабочей газете передают деньги из ведомства Геббельса. Дело обстоит даже хуже, - был ответ, - Они делают это бескорыстно».3

И все же нельзя перечеркивать позитивный вклад довоенной социал-демократии в общий демократический процесс. Ведь и социал-демократические массы, и профсоюзы, и партии проявляли активность в борьбе за повседневные требования трудящихся. Это был мощный отряд антивоенного движения. Антимилитаристская направленность документов социал-демократии были созвучны настроениям масс. В Испании социалисты совместно с коммунистами приняли участие в революции и в национально-революционной войне. Социалистическая партия Франции вошла в народный фронт. Но эти достижения не смогли предотвратить кризиса социал-демократии, вызванного глубокими разногласиями отдельных ее отрядов.

3 апреля 1940 года Рабочий социалистический Интернационал прекратил свою деятельность.