Geum.ru

Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации Политология международных отношений (курс лекций)

Вид материалаКурс лекций

Содержание


Маккартизм: внутри- и внешнеполитическая опасность.
Голлизм и формирование особого типа политического лидерства.
Тэтчеризм как основа неоконсерватизма.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Политическая жизнь стран Запада: от реакции к неоконсерватизму.


План:
  1. Сущность консерватизма и его эволюция.
  2. Маккартизм: внутри- и внешнеполитическая опасность.
  3. Голлизм и формирование особого типа политического лидерства.
  4. Тэтчеризм как основа неоконсерватизма.
  5. Неофашизм.


Источники и литература:
  1. Берк Э. Размышления о революции во Франции. – М., 1993.
  2. Кепецы Б. Неоконсерватизм и новые правые. – М., 1986.
  3. Barry N.P. Right. – Z., 1981/
  4. Галкин А.А. Ракшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем: о социальных корнях консервативной волны. – М., 1987.
  5. Милс Р. Властвующая элита. ИЛ. 1959.
  6. Лан В.И. США в военные и послевоенные годы: 1940-1960. – М., 1964.
  7. Городецкая И.Б. Великобритания: избиратели, выборы, партии. 1945-1970. – М.; Наука, 1974. – 224с.
  8. Огден Крис Маргарет Тэтчер. Женщина у власти. – М.: Новости, 1992. – 544с.
  9. Консерватизм как течения общественной мысли и фактор общественного развития (материалы «круглого стола»)// Полис. – 1995. - №4.
  10. Гарбузов В.Н. Консерватизм: понятия и типология (историографический обзор)// Полис. – 1995. - №4.
  11. Мельвиль А.Ю. Социальная философия современного американского консерватизма. – М., 1980.
  12. Френкин А.А. Западногерманские консерваторы: кто они? – М., 1990.
  13. Гаджиев К.С. Современный консерватизм: опыт типологизации// Новая и новейшая история. -–1991. - №4. – с.55-74.
  14. Гаджиев К.С. Консерватизм: современные интерпретации// Научно-аналитический обзор. – М., 1990.
  15. Гаджиев К.С. «Неоконсерватизм» и «новые правые» в 1980-е годы. – М., 1986.
  16. Перегудов С.П. Тэтчер и Тэтчеризм. – М.: Наука, 1996. – 301с.


Возникновение консерватизма связано с именем Эдмунда Берка (1729-1797), секретаря видного ви???? политика маркиза Рокингэма «бывшего» премьер-министром Англии. Парламентарий от одного из «гнилых местечек». Книга «Размышления о Французской революции» появилась в 1790 г.; за год выдержала 11 изданий. Его суждения были обусловлены конкретными историческими ситуациями: склонность к риторическим эффектам. Представления о «естественной аристократии» – дворяне, богатые коммерсанты, ученые, ?????, артисты. Ключевой элемент его воззрений – традиционализм. Медленная, постепенная эволюция сочетается с принципом сохранения. «Мой ведущий принцип в реформации государства – использовать имеющиеся материалы… Ваши же архитекторы строят без фундамента». «Честный реформатор… не может рассматривать свою страну как всего лишь чистый лист, на котором он может писать все, что ему заблагорассудится».

Превентивные реформы должны упреждать революцию. Берк различал изменение и реформу: если первое меняет сущность объектов, то вторая их сущности не затрагивает, являясь «вынужденным средством», которое, к сожалению, приходится применять.

По поводу его книги восторженные отзывы монархов: «Вы, месье, - писал будущий король Людовик ХIII, - обрели право на признание и восхищение не только моих соотечественников, но и всех суверенов, всех благомыслящих людей во всех странах и на все века». (Janzin M. La pensee politique d` Edmund Burhe. – P., 1972. P.343).

Идеи консерватизма получили развитие в трудах Г.К. Кальтенбруннера. В 1972 году под его редакцией вышел сборник «Реконструкция консерватизма», книги «Консерватизм в международном плане», «Консервативный вызов», «Трудный консерватизм».

«Консерватизм, - писал он, - не представляет собой некую неизменную вневременную идею, чуждую развитию, не зависящую от исторических перемен. Именно консерватор нашего времени знает, что не только много изменилось, но и что многое нужно изменить. Упорная приверженность статус-кво – явление реакционное… Ряд норм, надежд и моделей надлежит похоронить, а некоторые забытые – вновь открыть. Под развалинами и нагромождением обломков после крушения веры в прогресс мы обнаруживаем взгляды и мерила, которые могут стать для нас обновленными старыми («старо-новыми») источниками силы.

Выражаясь парадоксально, нужна философия революционной заботы о сохранности…»4

Одно из наиболее образных представлений о консерватизме принадлежит Карлу Мангейму.

«Тот вид психологии, который связывает средние века с новым временем и черпает свое содержание из самонаблюдения религиозного человека, продолжает еще оперировать определенными, богатыми по своему содержанию понятиями, свидетельствующими о продолжающемся влиянии религиозной онтологии так, как она сложилась в ходе внутренней борьбы между добром и злом, постигаемой теперь как процесс, происходящий в субъекте».5

Консерватизм (от лат. conservare – сохранять, охранять, заботиться о сохранении) – политическая идеология, ориентирующаяся на сохранение и поддержание исторически сформировавшихся форм государственной и общественной жизни, в первую очередь морально-правовых ее оснований, воплощенных в нации, религии, браке, семье, собственности. Впервые термин «консерватизм» употребил французский писатель Шатобриан для обозначения феодально-аристократической идеологии периода Великой французской революции. Важнейшими теоретиками консерватизма конца ХVIII – начала ХIХ века были А. Мюллер, А. Мозер, Ф. Новалис, Ф. Шталь в Германии; Э. Берк, У. Водсворт, С. Кольридж в Англии; Де Местр, Ф. Ламенне, Бональд во Франции, выступившие против рационалистических идей Просвещения, ставших знаменем революции и широко распространившимся в Европе. При этом, консерваторы понимали необходимость мириться с произошедшими переменами. Например, Де Местр говорил, что проект возврата во Франции и старому порядку столь же абсурден, сколь проект разлить Женевское озеро бутылкам.

Консерватизм традиционно противостоит социализму и либерализму. Первому – по причине характерных для социализма революционных устремлений, второму – по причине свойственного либерализму рационалистического пафоса, естественно перерастающего в критику традиционных, объективно сложившихся порядков. В отличие от либерализма и социализма, консерватизм не имеет устойчивого идейного ядра и принимает разные формы в разные исторические периоды.

Консервативные установки, как правило, начинают кристаллизовываться в периоды исторических поворотов, резких социальных изменений, когда общественное сознание, сосредоточиваясь на прошлом, начинает отличать его от настоящего. Политически осознающему себя, рационально обосновываемому консерватизму предшествует, согласно точке зрения ряда авторов, «естественный консерватизм» как общечеловеческая душевная склонность держаться за прошлое и опасаться нововведений. Карл Маннгейм называл такой «естественный консерватизм» традиционализмом («Консервативное мышление», 1927 г.).

Политический консерватизм необходимо отличать от реакции и стремления к реставрации. Реакционер борется с настоящим с целью возврата к предыдущему этапу, в то время как консерватор стремится сохранить status duo. Конечно, по мере развития социальной ситуации, консервативные установки могут преобразовываться в реакционные, и обретать определенный преобразующий потенциал. Отсюда – парадоксальный лозунг «консервативной революции»: создать то, что достойно сохранения, т.е. свергнуть нынешнее, рационально измышленное и рационально созданное, и очистить почву для того, что могло бы «расти» и формироваться «органически». Цель «консервативной революции – в будущем восстановить прошлое. В настоящее время консервативные настроения на Западе вылились в форму неоконсерватизма, являющегося реакцией на либерально-реформистские тенденции предшествующих десятилетий.

Можно выделить структурный и ценностный типы консерватизма. Структурный консерватизм делает упор на сохранение политических и социальных структур. Ценностный консерватизм, не отказываясь от структурных преобразований, желает в то же время сохранить господствующие социальные ценности. Относительно новым социальным явлением, характерным для периода бурного научно-технического развития, является так называемый технократический консерватизм. Его сторонники принимают технические и социальные последствия НТП, но отказываются принимать его политические результаты. Упор делается на техническую рациональность, воплощенную в требованиях экспертов в противоположность потребностям демократизации политики. Государство при таком подходе отделяется от масс, и управление целиком отдается в руки профессионалов. В ряде случаев технократический консерватизм соединяется с традиционными представлениями о желательности сохранения «органически сложившихся» социальных форм, что ведет к развитию так называемого «консервативного синдрома».

Неоконсерватизм не является однолинейным продолжением старого консерватизма. Он возникает в процессе пересмотра идей и ценностей либерализма и консерватизма и фактически представляет собой их новый синтез. Подъем неоконсерватизма в середине 70-х годов явился реакцией на распространение леворадикальных идей и движений протеста в промышленно развитых странах Запада. В это время произошла дискредитация сложившихся на либеральной основе оптимистических социально-философских концепций «общества изобилия», «благоденствия» и т.д., приверженцам которых вменялась в вину переоценка возможностей регулирования в экономической и социальной сферах общества, порождающая побочные эффекты деструктивного характера, разрушение традиционных социальных институтов, увлечение абстрактными идеями и прожектами.

Исходя из основополагающего убеждения в несовершенстве человека и созданных им институтов, представители неоконсерватизма считают бедность, страдания, несправедливость неизбежным злом, которое можно смягчить, но не устранить. Согласно неоконсерватизму, универсальных, идеальных политических институтов не существует, хороши только те, которые соответствуют данному этапу развития общества. Принимая либеральные рыночные принципы, как и логику индивидуалистического выбора, неоконсерваторы не считают их единственными критериями формирования политики. Соответственно их отношение к государству двойственно – наряду с требованием ограничения его вмешательства в социально-экономическую сферу неоконсерваторы выступают за укрепление государственного авторитета в деле поддержанием порядка и законности, поскольку несовременное человеческое общество легко может оказаться во власти анархии.

Теоретики неоконсерватизма активно возражают против его отождествления со старыми формами консерватизма, направленными именно на сохранение status duo или реставрацию старых порядков, в их воззрениях отсутствует ностальгия по феодально-аграрному прошлому, которую сменил призыв к дальнейшему развитию индустриального общества. Не отрицают они и необходимости ограниченных социальных реформ, хотя и считают политику «государства всеобщего благоденствия» ошибочной.

Сторонники неоконсерватизма стремятся дать культурно-философское обоснование капитализма, подчеркивая его этический аспект. Их объединяет стремление к возрождению авторитета таких социальных институтов как семья, школа, церковь, различные ассоциации, выполняющие посредническую функцию между индивидуумом и обществом. Именно в таких структурах, связывающих человека в его частной жизни со сферой государственной власти, предотвращающей его отчуждение, они усматривают основу «плюралистического» общества, надежную преграду бюрократии, тоталитарным поползновениям, посягательствам на права личности.

Неоконсерватизм не может быть отождествлен с традиционными консервативными и современными правыми партиями, не вписывается в схему «левые-правые» в вопросе о путях дальнейшего развития общества, так как заимствует у «левых» ряд тем и оказывает воздействие на реформистские партии. Выдвигая задачу «формирования консервативного большинства наций» из представителей всех социальных слоев и политических партий, представители неоконсерватизма стремятся противопоставить это большинство своему политическому противнику – «левой интеллигенции», именуемой «новым классом».

Неоконсерватизм – сложное, внутреннее дифференцированное, политическое и идеологическое образование. Существует культурфилософский неоконсерватизм интеллектуальных кругов и партийно-политический неоконсерватизм. Характерная черта неоконсерватизма – острый интерес его сторонников к политике.

Западный мир после II МВ пережил много направлений преобладающей политической волны и консервативная, тем более неоконсервативная, отнюдь не являлась константой в качестве ведущего политического курса. Наоборот, происходило маятниковое движение, в крайних позициях которого находились такие правые, которые свидетельствовали о силе реакционного крыла, или же социал-демократы, стремящиеся реализовать социальные цели своих предвыборных лозунгов. Консервативная волна стала ответом на попытки неудачных реформ, и на стремление повернуть историю вспять. Чтобы придти к неоконсерватизму электорату необходимо было разочароваться и в том, и в другом.

Консервативная традиция в политике опирается на конфессиональные интересы и структуры.

Еще в ХIХ веке в политической жизни были обнаружены черты «христианского социализма», утопические варианты «христианской» критики капитализма. Христианско-социальные партии и христианские профсоюзы в европейских странах стали появляться в конце ХIХ века. Появились идеи и «христианского сословного государства». Одним из авторов, разработавших концепцию «социального христианства», является австриец Карл фон Фогельзанг (1818-1890гг.). В своих работах он немало внимания уделял рабочему классу и развитию идеи «общественного примирения» классов. Дальнейшее развитие этой линии связано с поворотом католической церкви к социальным вопросам и началом периода папских «социальных энциклик».

Сформировалась концепция католического «солидаризма», т.е. общества как союза людей, сотрудничающих ради общего блага. Этот путь должен был исключать как «индивидуалистический капитализм», так и «коллективистский социализм». Примас католической церкви Австрии кардинал Кениг еще в 60-е годы отличал, что церковь призвана «хранить незыблемые принципы свободы, в особенности свободы личности». Гарантию же таких свобод, по мнению католических теоретиков, давали реализация программы социального партнерства, достижение «классовой гармонии» и «депролетаризации» рабочего класса. Конкретные проявления этой концепции все время менялись, ибо менялись и условия труда в странах Запада.

В конце ХIХ века обозначилась тенденция к структурированию политических объединений, носящих религиозный характер. За прошедшее время христианские партии совершили эволюционный путь, совпадающий с общим движением католицизма к «миру». Это приблизило христианские партии к массовым демократическим движениям, а также к рабочему движению. Произошел отказ от авторитарных методов проведения политики, а в теории получили разработку идеи «социального партнерства». При этом христианские партии после Второй мировой войны попытались дистанцироваться от корпоративистских установок довоенного времени, которые часто совпадали с профашистскими взглядами.

В качестве примера можно взять политическую трансформацию Народной партии Австрии (до 1945 года -–Христианско-социальной). После войны она стала выступать за проведение такой социальной политики, которая способствовала установлению «классового мира» в обществе путем превращения Австрии в «стану собственников». В этом направлении предпринимались меры по укреплению экономического положения мелких хозяев, установлены гарантии их социального обеспечения. Система пенсий была распространена и на частных собственников.

Все это сближало политику АНТ с политикой социалистической партии. Однако во время четырехлетнего однопартийного кабинета (1966-1970гг.) обнаружился кризис, к которому партия шла уже в течение нескольких лет. Годы ее правления характеризуются принятыми непопулярными правительственными решениями, что и привело к уходу АНП в оппозицию.

Это потребовало программного поворота партии. Новая «Зальцбургская программа» стала компромиссом между противоположными течениями в партии и отразила все точки зрения участников партийной дискуссии, которые выступали за так называемое «четкое профилирование». В программе было зафиксировано, что АНП принадлежит к «политическому движению христианской демократии». Безусловно, такая линия определялась и развитием самой католической церкви после II Ватиканского собора (1962-1965гг.).

АНП определяла свое место в политической жизни Австрии как «прогрессивную середину», подчеркивала свой общенародный характер и основанную на нем интегративную функцию, отражающую всеобщие интересы и ведущую к «общему благу». К числу новых положений относится провозглашенный в Зальцбургской программе принцип равенства, что отвечало необходимости учитывать социальный, в т.ч. рабочий вопрос. Традиционная католическая доктрина рассматривала равенство как грубое уравнительство. При этом, АНП не отказалась и от апелляции к традиционным ценностям, хотя внешне они прикрывались лозунгами «новой ориентации», динамизма.

В 1982 году была принята новая программа, которая получила название «Австрийская модель». В ней «социальное партнерство» рассматривалось как национальная ценность. Однако все равно АНП оставалась в оппозиции.

Усиление международной политической роли католической церкви совпало с избранием на римский престол кардинала Короля Войтылы, ставшего папой Иоанном Павлом II. В этой связи усилились католические настроения в странах ЦВЕ. А сама церковь стала опорой антисоциалистической оппозиции. Но и после ее победы церковь продолжила активную политическую деятельность.


Маккартизм: внутри- и внешнеполитическая опасность.

Своеобразным символом реакции в послевоенной истории стал маккартизм. Его расцвет по времени совпал с максимальным взлетом «холодной войны». Автор солидной работы о Маккарти, или, как он его называет, об «одаренном демагоге», Ричард Ровер писал, что ни один человек не был ближе, чем Маккарти, «к центру американского сознания или даже больше – не стоял в центре мирового представления об Америке».

Маккарти стал сенатором от штата Висконсин в начале 1947 года. В первое время он редко выступал с речами, голосовал за доктрину Трумэна, план Маршалла. Он стал национальной фигурой и завоевал худую славу в США и за их пределами лишь после победы республиканской партии на выборах 1952 года, после начала его второго срока в сенате. Он возглавил комиссию сената по правительственным операциям, следившую за расходами федеральных учреждений и постоянную подкомиссию по расследованию антиамериканской деятельности, незаконно присвоившую при нем неограниченную власть.

Через два месяца после прихода в Белый дом, 27 марта 1953 года, президент Эйзенхауэр зачитал на заседании правительственного кабинета письмо, которое, по его утверждению отражало общественное мнение страны. Автор письма считал, что не Эйзенхауэр, а Маккарти фактически руководит государством. В этом же духе высказался и корреспондент газеты «Крисчен сайенс монитор» Харм. «Европеец, оглядываясь вокруг себя, действительно видит настоящую американскую полицейскую силу, оперирующую в Европе, верную не правительству США, а сенатору Маккарти. Маккарти имеет своих агентов во многих европейских странах… Там фактически существует частная полицейская сила, работающая на сенатора Маккарти».

Первый яркий политический демарш Джозефа Маккарти произошел в начале февраля 1950 года, когда он призвал страну покончить с «двадцатилетием измен», характеризуя, таким образом, период пребывания демократов у власти. Маккарти обвинял демократов в том, что именно они препятствуют ему в священной войне против коммунистов. «Членством в демократической партии ныне прикрываются люди, которые подчиняются тайным внушениям предателей», - говорил он в одной из речей. Нельзя отрицать и того, что маккартизм не мог не подталкивать правящие круги США к развязыванию войны в Корее.

Корейская идея даже нашла отражение в своеобразной «алхимической» формуле, ставшей лозунгом предвыборной кампании во время промежуточных выборов в конгрессе в 1950 году. Она воплотилась в лозунге – К1 С3 – Korea, Communism, Corruption, Costs. Считалось, что именно на таких точках сконцентрировались наиболее пагубные провалы политики демократов.

«Охота на ведьм» развернулась еще до прихода Эйзенхауэра к власти официально, но уже после победы республиканцев на президентских выборах. Сенатская подкомиссия под председательством Маккарти вынесла решение о необходимости увольнения из секретариата ООН всех американцев, подозреваемых в «симпатиях к коммунизму», и руководство ООН, уступая давлению американского правительства, уволило ряд сотрудников – американских граждан. Администрация Трумена под занавес своей деятельности активизировала «чистку» государственного аппарата. Ее масштабы приобрели столь широкий характер, что уже мало кто был уверен в будущем дне. Проверка на лояльность носила повсеместный характер. Проверялись родственные связи и дружеские контакты государственных служащих. Многие чиновники увольнялись с работы, не дожидаясь решения комиссии.

Часто даже благие акции оказывались во вред подозреваемым в нелояльности. Так, крупный магазин готового платья «Бонд» поместил в одной из вашингтонских газет рекламу, приглашая чиновников делать покупки в кредит с оплатой не ранее марта 1953 года; «Мы не беспокоимся и вам не следует беспокоится», - говорилось в другой рекламе. Но беспокоиться следовало: к концу июня 1954 года с работы было уволено около 7 тыс. человек.

Автор книги «Маккартизм: американский фашизм на марше» М. Вейс писал, что силы поддерживающие Маккарти состояли из «разочарованных, неуравновешенных и пришедших в неистовство элементов среднего класса, клюнувших на удочку преподнесенного им в демагогических целях в жертву козла отпущения за все испытанные ими трудности и страдания. Этим козлом отпущения явился коммунизм. В основной массе сторонников Маккарти можно увидеть все существующие и будущие группировки, подъедающие жизненные органы Америки».

Основной свой гнев Маккарти обрушил на левые общественные движения и, прежде всего, на коммунистов. В других же случаях Маккарти не брезговал популизмом. Он выставлял себя другом, защитником жизненных интересов фермеров. Выступал за повышение цен на сельскохозяйственные продукты до 100% их паритета (стопроцентным паритетом в данном случае считается соотношение между ценами на товары, получаемые и продаваемые фермерами в среднем за пятилетие, предшествовавшие первой мировой войне). Маккарти щедро расточал обещания ветеранам войны. Он высказывался за предоставление государственных заказов мелким предпринимателям и за помощь жилищному строительству. И даже потребовал во имя американских солдат, погибших во второй мировой войне, обследования коррупции в государственном аппарате.

Помимо подкомиссии Маккарти в стране свирепствовала комиссия внутренней безопасности сената, возглавлявшаяся сенатором Дженнером из Индианы.

Летом 1953 года газета «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что согласно правительственным директивам, были сожжены тысячи книг, изъятых из библиотек США, находящихся за границей. Сожжению или изъятию из библиотек подлежали все книги, по определению подкомиссии Маккарти написанные коммунистами или авторами, симпатизирующими коммунистам. Тогда же было выдвинуто требование, чтобы школа социальных наук имени Джефферсона в Нью-Йорке была зарегистрирована как «организация коммунистического фронта».

В 1954 году 83-й конгресс завершил свою работу над принятием «акта о контроле над коммунистами». По нему коммунистам запрещалось получать заграничный паспорт, состоять на государственной службе в федеральном учреждении и работать на военном заводе. КП лишалась «любых прав, привилегий и иммунитета, которыми пользовались законные учреждения, действующие под юрисдикцией США». Кроме того, устанавливались 14 признаков, служащих критерием для определения причастности любого американца к КП или коммунистическому движению. Но они были настолько размыты, что при пристрастном желании могли быть распространены почти на любого гражданина США. Например, одним из 14 признаков являлось подписание петиции, которую пропагандировали и коммунисты. В 1950 году 2,5 млн. американцев подписали петицию о запрещении ядерного оружия. Все они попали под акт 1954 года. Но антикоммунистических законов было так много, что они вступали в противоречие друг с другом. Так, должна была, с одной стороны зарегистрироваться в соответствии с Законом Маккарти, а по закону 1954 года нельзя было требовать регистрации партии, объявленной вне закона.

Около 15 млн. американцев, родившихся за границей, были взяты под подозрение. 3 млн. жителей США, не ставших гражданами страны, состоявших на учете еще с 1940 года, были теперь взяты под более строгий контроль. Их обязали сообщать о каждом своем движении. За недонесение в течение 10 дней о своем новом адресе их сажали в тюрьму. Уже через два месяца после прихода к власти правительства Эйзенхауэра, 17 марта 1953 года, генеральный прокурор США сообщил о предстоящем изгнании из страны 12 тыс. человек, не успевших принять американское гражданство, и о лишении этого гражданства по политическим мотивам еще 10 тыс. человек. Значительная часть чиканос депортировалось в Мексику.

Подозрение распространялось и на стопроцентных американцев. Были заведены досье на миллионы американцев. Под подозрением в нелояльности были взяты даже бывший президент Трумен, государственные секретари Маршалл и Ачесон. Преследования обрушились на школы, вузы, протестантскую церковь. Один из профессиональных свидетелей на комиссиях конгресса заявил, что 600 протестанских священников являются коммунистами, а несколько тысяч их попутчиками. В немилость они попали за поддержку выступлений в защиту гражданских прав и движения за мир. ФВР было разрешено подслушивать телефонные разговоры. Вводился арест и за частные разговоры. Например, в Хьюстоне муж и жена разговаривали в ресторане о безнадежном положении Чан- на Тайване. Кто-то их послушал и позвонил в полицию о том, что они ведут прокоммунистический разговор. Их тут же арестовали.

В дни возвышения Маккарти никто не мог и не хотел ему прекословить. Ричард Ровер писал: «Маккарти был классическим создателем враждебных отношений. Для всей черной магии, которую он практиковал, его природный дар и тренированная ловкость были самого высокого порядка». Он жаждал славы и добивался ее. Однажды, во время заседания сената, он вырвал молоток у председателя, и сам вел заседание до конца. В своей критике Маккарти не перед чем не останавливался. Так, про Маршалла он говорил, что тот является «инструментом советского заговора», что «его руки в крови», что «он бы продал собственную бабушку за любую выгоду». В комиссии были бумаги Маршалла, в которых он критически высказывался об англо-американской стратегии во II МВ. Но преподнесенные соответствующим образом они привели к тому, что Маршалл ушел с поста министра обороны.

Разгул маккартизма вызвал недовольство в стране. Выступления против него начались в рядах профсоюзов, протестантской церкви, движения за гражданские права негритянского населения, демократической партии. Летом 1953 года все демократы, состоявшие в комиссии Маккарти, демонстративно вышли из нее, другие члены демократической партии отказались замещать их места. Но Маккарти не убавил свою активность. 24 ноября 1953 года в выступлении, транслировавшемся по радио и телевидению по всей стране, Маккарти открыл большую компанию против правительства. Главные нападки были направлены на союзников США, продолжающих вести торговлю с Китаем. Затем, сенатор вступил в конфликт с Пентагоном и ЦРУ, заявив, что в последнем находятся более 100 коммунистов. Но обследовать эти учреждения ему не удалось. Более того, нападки на служащих Пентагона вызвали вмешательство военного министра Стивенса и Белого дома.

В результате специальная комиссия сената занялась обследованием деятельности самого Маккарти. 36 дней слушание этого дела транслировалось по телевидению. И хотя из 46 представленных обвинений 33 комиссия отклонила, а остальные сведены были к двум, за них было предложено осуждение его деятельности и вынесение ему порицания. 2 декабря 1954 года сенат старого состава осудил деятельность Маккарти. В резолюции говорилось, что Маккарти «мешал конституционной работе сената», «затронул его честь». Подобное высказывание сенат США за всю свою историю налагал раньше на своих членов всего три раза, из них два раза за драку в сенате.

После новых выборов Маккарти остался в сенате. Но многие его сторонники потерпели поражение на выборах. Более того, неудачи республиканцев на выборах объяснялись агрессивной внешней политикой Даллеса и деятельность по поиску врагов Маккарти.

В сенате Маккарти пробовал неоднократно выступать. Летом 1955 года он внес свою последнюю резолюцию, которая обязывала правительство США поставить на совещании в верхах в Женеве вопрос об изменении существующего строя в странах Восточной Европы. Она была отключена большинством в 77 против 4 голосов.

В конгрессе его бойкотировали и игнорировали. Каждый раз, когда он появлялся на трибуне, сенаторы оставляли зал заседаний. Пустовала и галерея для представителей печати в сенате. Его также игнорировал президент США. В 1955 году на большой прием в Белом доме были приглашены все члены общих палат конгресса, кроме сенатора Маккарти.

Маккарти считал, что друзья и поклонники изменили ему. Он был особенно чувствителен к изменившемуся поведению со стороны вице-президента Никсона, которому он всегда доверял. Маккарти спился. Более чем за полтора года до истечения его срока в сенате, 2 мая 1957 года, на 48-м году жизни он скончался. Таков жизненный путь сенатора от штата Висконсин – Маккарти.

Однако порожденное им явление стало лишь американской разновидностью реакции. Маккартизм был ее наиболее яркой вспышкой за всю послевоенную историю. Безусловно, его появление определялось особой обстановкой холодной войны. Но периодически в политической жизни возникают моменты, когда политикам кажется, что многие проблемы можно решить с помощью «охоты на ведьм». Тогда стоит вспомнить американский опыт и судьбу сенатора Маккарти.


Голлизм и формирование особого типа политического лидерства.

Во второй половине 50-х годов страна переживала бесконечные правительственные кризисы. Причины неустойчивости различных кабинетов лежат и во внутренней политике – непрерывно росли цены, не прекращалось забастовочное движение. Но более острыми были и внешнеполитические вопросы, особенно колониальной политики в Северной Африке, и более того в Алжире.

Пришедшее к власти летом 1951 г. правительство Буржес – Монури получило право применять чрезвычайные полномочия против «терроризма» не только в Алжире, но и на территории Франции. Это давало ему почти неограниченные возможности. Но и даже, обладая такими полномочиями, правительство не смогло удержаться. В ноябре 1957 года был сформирован кабинет правого радикала Феликса Гайла, который назвал его «правительством республиканской защиты».

Тогда же в парламенте начались бесконечные дебаты по вопросу о реформе конституции и избирательной системы с целью усиления исполнительной власти, сокращения законодательных прав Национального собрания, сокращения коммунистической группы депутатов в нем, – а их было 150 человек. Но и это не устраивало лидеров правых партий, особенно тесно связанных с имперскими колониальными кругами, потому они стали выдвигать идею создания правительства «общественного спасения». Именно эта тема звучала в выступлениях Сустеля, Дюше, Бидо в начале 1958 года в различных городах Франции. Так Сустель – лидер социальных республиканцев – заявлял: «необходимо, чтобы нашими делами управляло правительство общественного спасения. Никто не верил, что нынешнее правительство общественного спасения. На ближайшее будущее во Франции есть только один человек среди всех государственных деятелей, который бы мог пользоваться за границей необходимым авторитетом, чтобы заставить уважать жизненные интересы Франции как в Северной Африке, так и в Черной Африке. Это генерал де Голь».

В стране разродился новый правительственный кризис. 8 февраля группа французских самолетов бомбардировала тунисскую деревушку. 69 человек, в том числе 21 ребенок были убиты. Этот кровавый акт был предпринят в «наказание» Туниса за предоставление укрытия отрядам алжирской освободительной армии. Тунис направил жалобу в СБ ООН. США и Англия предложили услуги по урегулированию конфликта. Правительство согласилось. Это было расценено, как стремление американцев вмешиваться во внутренние дела Франции. 15 апреля правительство Гайяра пало.

Необходимо остановиться и еще на одном факторе общественного развития Франции, который дестабилизировал обстановку в стране. Опыт истории показывает, что армия, познавшая горечь поражений, нередко становится благоприятной почвой для различных националистических заговоров (такова история многих путчей после I М. В.).

Французская армия была в 1940 году предана фашистской «пятой колонной», после войны – одна из самых мощных в Европе – в НАТО попала под командование США. Кроме того Франция оказалась единственной из крупных стран Запада, которая в течение 23 лет (1939-1962) в той или иной форме вела войны. Символом героя стали молодые парашютисты генерала Массю, которые бесчинствовали в Алжире. Именно в армейской среде сформировалась прочная оппозиция четвертой республики.

В ночь на 10 мая президент Коти получил угрожающую телеграмму, в которой говорилось: «Нынешний кризис показывает, что политические партии глубоко расколоты по алжирскому вопросу. Пресса дает понять, что отречение от Алжира будет произведено путем дипломатической процедуры, которая начнется с переговоров о «прекращении огня»… Французская армия единодушно восприняла бы отречение от этого национального достояния, как оскорбление. Нельзя предсказать, какой окажется ее реакция отчаяния». Под телеграммой стояли подписи главнокомандующего французскими войсками в Алжире генерала Салана, командующих родами войск Аллара, ???, Массю, Обуано.

13 мая «ультра» в знак протеста против казни повстанцами трех французских солдат, участвовавших в репрессиях, назначили в Алжире демонстрацию. Демонстрация была приурочена к началу дебатов в национальном собрании по декларации лидера МРП Пьера Пфлимена, которому было поручено сформировать новое правительство. Такая демонстрация могла бы помешать созданию правительства и вызвать вакуум власти.

Да и само правительство Пфлимена, неожиданно получив поддержку в национальном собрании, все же было готово передать власть де Голлю. 15 мая его имя прозвучало из уст генерала Салана, правда по чужой подсказке, во время выступления в Алжире. Сам же де Голль передал в печать декларацию, где говорилось: «Сегодня, перед лицом вновь возникающих перед страной испытаний, пусть она знает, что я готов взять на себя власть». На пресс – конференции через несколько дней, генерал слегка конкретизировал свои планы, но было ясно, что он требовал чрезвычайных полномочий. «Я – одинокий человек, который не смешивает себя ни с одной партией, ни с одной организацией… Я – человек, который не принадлежит никому и принадлежит всем».

Алжирский мятеж разрастался. Парашютисты захватили Корсику. Это ускорило назревающий вопрос о возвращении к власти генерала де Голля. Генерал же занимал весьма сложные позиции: он отказался придти к власти, осудив главарей мятежа, заявив, что не может осуждать людей, облеченных полномочиями законным правительством, и хочет сохранить свой престиж, как «независимого арбитра».

На следующий же день в печати появилось новое заявление де Голля, которое совершенно по-иному описывало результаты его секретных переговоров с Пфлименом: «Вчера я начал обычную процедуру, необходимую для создания республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны». Что же касается алжирской армии, то в заявлении генерала она призывалась подчиниться своим командующим.

Говорят, у Пфлимена не хватало наглости опровергнуть заявление генерала, и 28 мая он подал заявление об отставке. Сам же президент Коти направил председателям палат послание, где говорил о решимости сложить с себя полномочия в случае отказа в представлении де Голлю возможности сформировать правительство «национального спасения» и пересмотреть конституцию.

Дебаты в национальном собрании свидетельствовали о том, что поднимающийся призрак гражданской войны затмил все былые опасения о чрезмерном усилении личной власти. Были приняты законопроекты о порядке пересмотра конституции и чрезвычайных полномочиях правительства. Палаты были распущены. Четвертая республика окончилась.

Новая конституция готовилась в условиях спешки. Комиссию возглавил министр юстиции Мишель Дебре. Затем был создан некий декоративный орган – «Конституционный консультационный комитет», который выполнил функцию парламентского и общественного контроля. Против проекта выступила компартия и небольшая группа левых социалистов и радикалов (П. Мендес – Франс, Ф. Миттеран).

28 сентября 1958 года состоялся референдум, на котором проект был утвержден почти 80% голосов. Главное, что подтолкнуло избирателей к такому решению, была угроза кровавой междоусобицы. Конечно, велик был и личный престиж де Голля. Все – и правые, и левые – считали, что лишь он один способен разрешить алжирский вопрос.

Конституция Пятой республики существенно отличалась от своих предшественниц. В ней пересматривались соотношения между различными ветвями власти в пользу исполнительной. Но и здесь явные преимущества были у президента, а не у премьера. Если раньше президент избирался на объединенном заседании обоих палат парламента, то первоначальный вариант конституции V республики, предусматривал его избрание коллегией выборщиков. По реформе 1962 года она была заменена всеобщим голосованием. Президент избирался на 7 лет, хотя в варианте, который готовил Дебре раньше, предполагалось, что это будет 12-летний срок – средний срок правления монархов во Франции.

По ст. 16 президент, имея широкие возможности для принятия любых мер после формальных консультаций с другими руководителями государства в случаях, «когда учреждения республики, независимость нации, целостность ее территории или выполнение международных обязательств оказывается под серьезной и непосредственной угрозой, а нормальное функционирование конституционных органов государственной власти нарушено». Хотя по этой же статье парламент не мог быть распущен. Полномочия премьера были также расширены, но он был, прежде всего, исполнителем.

Конституция запретила совмещение парламентского мандата с исполнением обязанностей члена правительства. Если депутат или сенатор становился министром, он должен был отказаться от депутатского мандата без права получить его обратно при выходе из состава правительства. Парламентарии были лишены права вносить поправки или предложения по вопросам финансов, что ограничивало возможность инициатив в социальной среде.

Усложнился порядок выражения парламентариями недоверия правительству. Для этого требовалось абсолютное большинство голосов членов национального собрания. Если резолюция не собирала такого большинства, то ее авторы лишались права вносить новую в течение данной парламентской сессии.

Несмотря на то, что текст заметно отличался от прежних, избиратели поддержали его. Перед голосованием генерал говорил о том, что и 70% - «за» – «было бы успехом». Но после голосования сказал: «Я не из тех, кто жалуется, что голосов слишком много». Конституционный текст не читали почти половина избирателей, по сути это был плебисцит. Раймон Арон писал: «Пятую республику породил осененный благодатью вождь». Многие французские социологи определили власть де Голля как, харизматическую; основанную на инстинктивной вере в его собственные качества.

В декабре 1958 года он был избран президентом, получив 75,5% голосов выборщиков и в начале 1959 года официально занял этот пост. На торжественной церемонии передачи полномочий бывший президент Рене Коти сказал: «Первый из французов становится первым во Франции». Лидер оценивается не только по вступлению во власть, но, еще более, по уходу из нее. И здесь де Голль своеобразный пример для политиков. Он ушел в апреле 1969 года, когда Франция не одобрила предложенный им проект нового административного деления. Но его настоящий уход из жизни стал трагедией Франции. Не случайно его преемник, Жорж Пампиду; по поводу кончины генерала сказал: «Франция овдовела».


Тэтчеризм как основа неоконсерватизма.

Когда говорится о консерватизме, то в сознании сразу рисуется привычный стереотип, связываемый с консервативной партией Великобритании. Вероятно, это не случайно, ибо в ее рядах наиболее последовательно реализовывались те принципы консервативной модели, о которой говорилось выше.

Всеобщие парламентские выборы в Англии происходят один раз в 4-5 лет. Срок полномочия парламента пять лет; но премьер-министр имеет право назначить выборы досрочно, в момент, благоприятный, по его мнению, для правящей партии. Официальная избирательная компания коротка, она продолжается лишь пять-шесть недель. Однако борьба за голоса избирателей ведется постоянно. Лидер консерваторов Дуглас Хьюм как-то сказал; хотя подобные заявления политических деятелей обычно очень редки: «Мы никогда не должны забывать, что впереди нас ожидают всеобщие выборы». По замечанию одного из парламентариев, из-за «electioneering» – так в Англии называют развертывание избирательной компании задолго до выборов, погоня за избирательным успехом – в Англии установился «избирательный цикл вместо экономического». Да и сама история Великобритании новейшего времени часто представляется как череда кабинетов двух главных партий.

После окончания Второй мировой войны, консерваторы рассчитывали на популярность У. Черчилля и не принимали выборы всерьез. Лейбористы же давно готовили альтернативную программу политическому курсу тори. Еще в 1941 году их лидер Клемент Эттли выпустил брошюру «Старый мир и новое общество», которая стала основой предвыборного манифеста «Лицом к будущему». Консерваторы в арсенале имели лишь «фотокарточку Черчилля». И в итоге потерпели поражение. Когда же Клементина Черчилль, пытаясь утешить своего мужа, сказала, что это может оказаться скрытым благом, Уинстон лишь буркнул в ответ: «Слишком уж тщательно оно скрыто». Однако в 1951 году и консерваторы, и сам Черчилль действительно вернулись к власти, хотя обе партии получили почти равное число голосов на выборах. На выборах в октябре 1964 года мажоритарная система при практическом равенстве голосов теперь принесла победу лейбористам. И так в течение шести лет они пытались реализовать свои программные установки, но несмотря на некоторое оживление экономической коньюнктуры на рубеже 60-х – 70-х годов, в июне 1970 г. лейбористам опять пришлось пересаживаться на скамьи оппозиции.

70-е годы также в политической жизни Великобритании прошли под знаком сменяемости консервативных и лейбористских кабинетов: Эдварда Хита, Гарольда Вильсона (с конца февраля 1974 г.), а после его отставки с марта 1976 г. – Джеймса Каллагэна.

К началу 70-х годов, несмотря на снижение возрастной границы для участия в выборах, численность электората начала снижаться. И это при том, что чисто британская традиция отрицала абсентизм, и участие в выборах рассматривалось как гражданский долг. Более того, сложились и региональные и социальные группы, отдающие предпочтение той или иной партии.

Борьба за электорат потребовала не только новых программных документов и новых четких и броских лозунгов, например: «Лучшее будущее» или «объединение наций» у Хита. Потребовалась внутренняя перестройка самой партийной системы как лейбористов, так и консерваторов. В конце 1974 года специальная комиссия под председательством Дугласа Хьюма провела реформу по выбору лидера консервативной партии. И вот тогда в кампанию по избранию нового лидера включилась Маргарет Тэтчер. В прежнем, консервативном кабинете Хита она занимала пост министра образования, причем проявила себя с весьма непопулярной стороны, ибо при ней сокращение расходов в этой среде было особенно наглядным, за что даже была прозвана: «Тэтчер – милк снэтчер», т.е. «похитительница молока». Да и сама Тэтчер еще незадолго до выборов видела вершину своей карьеры в качестве лишь министра финансов. Но в рядах консерваторов ситуация была такова, что у Хита не было серьезных противников, сам же Хит уже проиграл несколько выборов лейбористам и не пользовался поддержкой ни со стороны предпринимателей, ни со стороны всего консервативного электората. Уже в первом туре голосования он отстал от Тэтчер, которая не добрала всего 9 голосов до абсолютного большинства, и тут же подал в отставку. Второй тур принес победу тогда 40-летней М. Тэтчер, имеющей уже 16-летний опыт парламентской деятельности.

Затем на конференции партии в Б????? она подытожит свое кредо: «Право человека работать самостоятельно, тратить заработанное, владеть собственностью, иметь в лице государства слугу, а не господина – вот в чем состоит английское наследие». Надо сказать, что это высказывание почти вторило словам, которые приписываются Аврааму Линкольну, и которые Тэтчер выписала и постоянно носила в сумочке: «Нельзя сделать слабого сильней, ослабляя сильного; нельзя помочь бедным, уничтожив богатых; нельзя постоянно помогать людям, делая за них то, что они могут и должны делать сами».

Под этими же лозунгами можно было представить и принятую в середине 70-х годов программу консерваторов «Правильный подход». Это был английский вариант неоконсерватизма, получивший название «тэтчеризма». Именно здесь наиболее четко прослеживается отказ от кейнсианской модели государственного вмешательства в экономику. В качестве главного дестабилизирующего экономического момента стала рассматриваться не безработица, а инфляция. Выход из этого финансового тупика предполагалось искать также в области финансов. Неоклассическая схема монетаризма устанавливала жесткую зависимость национального дохода от имеющейся в обращении денежной массы. Именно такое горькое, но как считали консерваторы, необходимое лекарство, они приготовили для Англии. То, что это лекарство, а не яд Тэтчер не сомневалась. Не случайно в речи, подготовленной по случаю ее избрания премьер-министром, была заготовлена фраза на этот раз из Французска Ассизского: «Да принесем мы согласие труда, где царит разлад; да принесем мы истину туда, где царит заблуждение; да принесем мы надежду туда, где царит отчаяние».

Согласно монетаристскому курсу, правительство М. Тэтчер ужесточило государственный контроль над ростом денежной массы в обращении (это привело к сокращению темпа роста цен до 5% в первой половине 80-х гг.); отменили ограничения на вывоз капитала (резко возросли английские капиталовложения в экономику США); повысило ставки Английского банка (наоборот, увеличились иностранные инвестиции в экономику Англии). Началась активная компания денационализации в сфере энергетики, транспорта и др. Сократились прямые налоги с 50 до 35%, но зато увеличились косвенные.

Все эти меры привели к постепенному улучшению экономической коньюнктуры, сведению госбюджета практически без дефицита, увеличению количества рабочих мест. Значительно повысилась эффективность государственного сектора. Но на рубеже 80-х - 90-х годов в экономической коньюнктуре наметились серьезные проблемы. Среднегодовой уровень инфляции превысил 10%. Не принес желаемых результатов введенный весной 1990 года новый избирательный налог, наоборот, он вызвал крайне нежелательный общественный резонанс и привел к падению авторитета кабинета и лично М. Тэтчер.

Эти процессы в экономики не могли не сказаться на перегруппировке сил внутри консервативной партии. На очередных партийных выборах Тэтчер победила в первом туре, но без решающего перевеса голосов, 22 ноября 1990 г. без прохождения через второй тур она подала в отставку.

Новым лидером консерваторов и главой кабинета стал Джон Мейджор. С его именем связана новая посттэтчеристская или постнеоконсервативная модель. В ней вопросы социального государства вновь были выдвинуты на передний план. Обществу была предложена система тщательно разработанных социальных хартий – хартия родителей, хартия налогоплательщиков, хартия квартиросъемщиков и т.д. И это обеспечило консерваторам избирательную победу в 1992 году.

В Великобритании произошла серьезная эволюция неоконсерватизма. Осталась ставка на демократию собственников, на преимущественно рыночную экономику, на приватизацию. Но уже в 1992 году Мейджор сказал, что одна из ошибок М. Тэтчер – игнорирование проблем промышленности, отсутствие ясной промышленной политики. Эту ошибку постнеоконсерваторы попытались преодолеть.

Маргарет Тэтчер не случайно прозвали «железной леди». Этот твердый политический характер появлялся буквально во всем, в том числе в отношении к коммунизму: «Есть ли у Кремля совесть? Задаются ли они когда-нибудь вопросом, каков смысл жизни? Для чего она? – Нет. Их кредо лишено совести, оно бесчувственно к доводам добра и зла».6 «Мне всегда представлялось, что социалисты убеждены, будто другие люди создают все в мире только для того, чтобы они, социалисты, могли бы все это перераспределить».7

Эта же твердость проявилась и во внутренне политике. «Не думаю, что страна хотела бы иметь слабое правительство. Не верю, что люди хотели бы от правительства гибкости, граничащей с бесхребетностью. Полагаю, люди предпочитают правительство с характером. Никому не нужно правительство, которое состояло бы из мягких игрушек».8 Именно убеждения определили политику: «Моя политика основывается не на экономической теории, а на том, в чем были воспитаны я сама и миллионы таких людей, как я: на честном труде за честную оплату, на правиле жить по средствам, на привычке откладывать на черный день, вовремя платить по счетам и уважать полицию».9 «Я привыкла к власти с одним четким намерением: изменить Британию. Превратить ее из общества иждивенческого в самостоятельное. Из страны, привыкшей выпрашивать что-либо для себя, в страну людей, привыкших добиваться всего самостоятельно. Из страны, сидящей и ожидающей неизвестно чего, в страну энергично действующих людей».10

За время пребывания консерваторов у власти Великобритания действительно изменилась. С этим пришлось считаться и их главным политическим противникам – лейбористам, что было также одной из задач Тэтчер: «Моя стратегия всегда заключалась в том, что мы должны оставаться у власти достаточно долго, чтобы лейбористская партия наконец поняла, что с ее политикой она никогда не сумеет вернуться к власти снова… Я хочу быть уверена, что оно стало частью привычек и обычаев британцев, настолько прочной, что его не удается выкорчевать на протяжении многих поколений».11

Но вот настало время, когда лейбористы смогли принять консервативный урок. 1 мая 1997 года они вернулись к власти. На этот раз член Палаты лордов, баронесса Тэтчер поддержала лейбористов, похвалив их лидера Энтони Блэра за целеустремленность: «Ведь лейбористы сумели измениться, их программа мало чем отличалась от консервативной, они не намерены разрушать, созданное консерваторами. А Энтони Блэр не скрывает восхищения «железной леди», а «Фигаро» назвала его программу «тэтчеризмом с человеческим лицом».

В мае 1997 произошло и еще одно изменение на весах «консерваторы» – «левые», но теперь уже во Франции. И там левые силы не так уж мало политического реализма почерпнули из консерваторов и победили на выборах в Национальное Собрание. Во Франции на какое-то время установилась сложная коалиция «левых» и «правых»: левое правительство и правый президент. Левые победили на выборах благодаря критике политики «Строгой экономики». Но оказалось, что и их социальная программа не вызвала воодушевления у общества. И в 2003 году правое правительство вернулось к власти.

Все это не только говорит о том, что в политической системе установились своеобразные качающиеся полюса «левого» и «правого» флангов, но и о том, что традиционные представления о «левом» и «правом» в политике к концу ХХ века существенно изменилась по сравнению с началом столетия. И продолжает изменяться. Можно сказать, что современные неоконсерваторы (neocon) многое позаимствовали у «железной леди». А в месте с тем нельзя не видеть, что это уже во многом новое политическое течение, отражающее реалии глобализации.

Вместе с тем нельзя не замечать консолидации неоконсервативных сил. В 1978 году образован Европейский демократический союз – своеобразный «консервативный» интернационал. Вначале включил 11 консервативных, христианско-демократических и других правых партий Европы. Затем шло расширение ЕДС за счет приема ассоциированных членов – родственных организаций из других регионов, в т.ч. Австралии, Новой Зеландии, Японии.

В 1982 году возник Международный демократический союз (МДС) – консерваторы Великобритании, христианские демократы ФРТ и Италии, французские голлисты, либеральные партии Японии и Канады, и др. стран. Хотя в течение долгого времени ЕДС и МДС оставались весьма аморфными структурами, они четко позволили проследить наметившуюся тенденцию консервативного объединения.

Усиление консервативных настроений можно рассматривать и как реакцию массового сознания на возрождение фашистских структур в различных странах мира. Консерватизм оказывается более удобной, легальной формой выражения крайней правой политической позиции.


Неофашизм.

В 70-е годы ХХ века отчетливо проявились тенденции к созданию международного «коричневого» альянса. Это было свидетельство солидарности сил крайне правой реакции. Однако попытки создания международной координационной сети неофашистских организаций предпринимались уже вскоре после второй мировой войны. Но в 70-е годы они уже привели к иному качественному результату. Сама логика исторического развития, процессы Европейской интеграции вызывали становление новых континентальных инфраструктур.

Еще в 1945 году бывшие члены СС создали две конспиративные организации «Одесса» и «Шпине», которые финансировали различные неофашистские объединения. Для преодоления идейного препятствия между крайним национализмом и шовинизмом имманентно присущим любому фашистскому движению рядом идеологов было выдвинуто понятие «европейская нация» и обуславливалась необходимость создания единого «европейского рейха».

На этой платформе в 1950 году в Риме собрался «Конгресс европейской националистической молодежи». В 1951 году было провозглашено создание сразу двух неофашистских международных структур. Первая была образована в шведском городе Мальме и получила название «Европейское социальное движение» (ЕСД), а вторая – в Цюрихе – «Европейский новый порядок» (ЕНП).

Обе организации имели секции в некоторых европейских странах и выступали, что особенно характерно для ЕНП, откровенно расистских позиций, ратуя за синтез гитлеровского национального социализма с идеей единого европейского государства.

Многие международные структуры имели весьма слабые организационные основы, что определяло прерывистый характер их деятельности. Кроме того, неофашистские национальные партии, претендующие на внешнюю респектабельность избегали с ними связи из-за их откровенно реваншистского характера.

Вначале 70-х вновь усиливаются тенденции к объединению этих структур. Инициаторами здесь выступали неофашисты ФРГ. 16-17 августа 1972 года в местечке Планет под Мюнхеном состоялся 1 Национал - европейский молодежный конгресс, собравший более 1000 делегатов из 15 стран (Бельгии, Дании, Швеции, Испании, были делегаты из ЮАР и США). В декларации осуждалась концепция равенства между людьми, требовалось изменение статус-кво в Европе.

Координация национальных неофашистских сил усилилась в связи с выборами в Европарламент. В 1978 году было создано объединение «Правые силы Европы». Его лидерами стали Альтамират (Испания), Тиксье – Виньякур (Франция), Пиньяр (Испания). Они заявили, что это не просто предвыборная компания, а «союз принципиального значения, выступающий за «европейское объединение».

Интересно, что НДП не только не вошла в этот союз, но и вообще отказалась от участия в выборах, аргументируя это тем, что они противоречат общегерманским интересам и могут закрепить существующий раскол Германии.

Заметную роль в поддержании еврофашистских тенденций играл дружественный НДР легальный союз бывших эсэсовцев ХИАГ (за его стеной стояли «Одесса» и «Шпине»), ставившей одной из своих задач розыски и поддержку бывших иностранных служащих войск СС. Для этого в структуре ХИАГ было создано руководство федеральной поисковой службы, сфера деятельности которой распространялась на Австрию, Нидерланды, Данию, Норвегию, Бельгию, Францию, Финляндию. Ответственным за координацию всей этой системы международных связей был адъютант Гитлера оберштурмбанфюрер Шульце – Козенес.

В международных связях одно из главных мест отводилось так называемому «культурному обмену». Было создано «общество по немецким, культурным связям с заграницей» (ФДА), в котором сотрудничали не только представители неофашистов (НДП, ННС), но и крайне правые консерваторы ФДА распространило как в самой Германии, так и за рубежом.

К концу 70-х активизировал деятельность и «Европейский новый порядок» (ЕНР). На его 12 конгресс в 1974 году была создана «техническая комиссия» для «оказания помощи европейским национальным революционерам». ЕНП занимался организацией военизированных лагерей, оказывая услуги по ввозу оружия и неофашистской литературы в различные страны. К числу его наиболее известных акций следует отнести похищение 15 августа 1977 года из итальянского военного госпиталя «палача Рима», нацистского преступника оберштурмбанфюрера СС Г. Каплера. Осуществление этой операции занимались международная организация «Тихая помощь», нити от которой тянулись к западногерманским НС группам, «комитету помощи за освобождение Каплера», и итальянским неофашистам из «Ордине-Нуово», «Друзья армии», «Немецко-итальянское товарищество».

С конца 70-х началась криминализация неофашизма, чему способствовало обладание оружием, взрывчаткой, военным снаряжением. Это вело к увеличению числа сторонников «черного террора». Росло и международное сотрудничество террористических группировок. Укреплялись связи европейских организаций с Куклус–кланом, турецкими «Серыми волками».

Усилилось проникновение неофашистов в ряды сторонников экономического движения. Как иронически заметил «Шпигель» имелись «красные», «зеленые», «зеленые» «зеленые» и «коричневые» «зеленые». Председатель НДП М. Мусгнуг утверждал, что «экологически думающий человек автоматически занимает правую позицию». «Молодые национал-демократы» ФРГ в конце 70-х обнародовали свой «экологический манифест». Активно использовали лозунги защиты окружающей среды в своей политической деятельности «новые правые».

Особенно активны неофашисты были в борьбе против строительства АЭС. Здесь неофашисты близки к ультраправым экологическим консерваторам, которые призывают к возврату к «старым добрым временам» и повороту «народ и природа».

Становлению «экофашизма» благоприятствовало существование в ФРГ различных организаций, которые подменяли экологию биополитикой и стремились «теоретически» обосновать нацистские мифы о «земле и крови», расовой сущности, «полноценных» и «неполноценных» народах. К числу таких обществ относились «Всемирный совет защиты жизни», «Общество биологической антропологии, евгеники и исследования отношений».

VII.