Предисловие составителя ни один обман в науке не вечен; в истории он возможнее, но
| Вид материала | Документы |
- Приходовская Екатерина Образ Дон Жуана в русской и западно- европейской литературе, 160.21kb.
- Предисловие от составителя, 2311.89kb.
- Е. П. Блаватской предисловие автора-составителя эта книга, 3795.58kb.
- Ольга Владимировна Григорьева От автора-составителя 1 Данное исследование, 949.99kb.
- Александр Щедрецов, 5180.06kb.
- О вере, 195.07kb.
- Саторин Игорь Сознание как причина реальности Предисловие, 1304.48kb.
- Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.
- И. Е. Барыкина, аспирантка. Проблема предмета и метода в исторической науке и философии, 118.65kb.
- Мошенничество со стороны кандидатов при поступлении на работу: виды, последствия, предупреждение, 209.48kb.
Интересно, что кровавые любовные драмы стали в дальнейшем характерными для Галицко-Волынской земли: князья Владимир Ярославич и Роман Мстиславич также предпочитали любовниц жёнам, подтверждая своими судьбами правомерность рифмы «любовь-кровь».
АНАТОЛИЙ ПЕЧЕРСКИЙ (XII в.) – преподобный. Память 3 июля.
АНБАЛ (АМБАЛ, АНЬБАЛ) — важная фигура в заговоре против Андрея Боголюбского, ключник, родом «из Ясин» {из ясов — предков осетин — с Кавказа, как и вторая жена Андрея}, которого верный слуга князя киевлянин Кузьмище почему-то называет «жидовине» {впрочем, Д.С. Лихачёв вполне логично предполагает, что имеется в виду просто «нехристь»}. Именно Амбал выкрал из покоев Боголюбского меч, оставив князя безоружным перед лицом его убийц. \Чивилихин, 1, 34\.
АНДРЕИЧ — стольник новгородского архиепископа Арсения, чей двор осенью 1228 г. был рагромлен и, понятное дело, раграблен неуправляемой толпой.
АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ДОБРЫЙ (1102-1141) — младший сын Владимира Мономаха {Если Юрий Долгорукий — сын Мономаха не от английской принцессы Гиты, а от второй жены, как утверждает академик Б.А. Рыбаков, то Андрей — тем более}, отец Владимира Дорогобужского.
Вероятно, Мономах брал с собой девятилетнего Андрея в победоносный поход на половцев в 1111 г. {естественно, в качестве наблюдателя, а не участника}: княжеские сыновья рано приучались к воинским обязанностям. Естественно, Андрей был около отца и в 1113 г. при отражении набега половцев {ПВЛ: «Когда же услышали половцы о смерти Святополка, собрались они и пришли к Выру. Владимир же, собрав сыновей своих и племянников, пошел к Выру и соединился с Олегом, половцы же бежали».} и в 1116 г. при походе на Глеба Всеславича Минского {ПВЛ: «Владимир же, надеясь на Бога и на правду, пошел к Минску с сьновьями своими, и с Давыдом Святославичем, и Ольговичами».}.
В 1117 г. отец женил его на половецкой княжне, внучке Тугоркана {Так в летописи. В одной из своих книг («Слово о полку Игореве и культура его времени», стр. 134) академик Д.С. Лихачёв называет женой Андрея дочь Тугоркана, что следует считать опечаткой, опиской или ошибкой — на выбор оппонента. На дочери Тугоркана был женат Святополк Изяславич, а это — предыдущее поколение. Тугоркан был убит в 1096 году. Значит, его дочери не могло быть в 1117 г. меньше двадцати лет, в то кремя как Андрею было только пятнадцать.}, а в 1119 г. посадил во Владимире Волынском после смерти княжившего там сына Романа. Из-за Волыни Андрею пришлось выдержать борьбу с князем Ярославом Святополчичем {сыном бывшего великого князя Святополка Изяславича}, княжившим ранее на Волыни. В 1120 г. Андрей с половцами совершает поход на Польшу, в которой Ярослав нашёл приют у своего зятя {мужа сестры Збиславы}, короля Болеслава Кривоустого. В 1123 г. Ярослав призвал на помощь себе поляков, венгров {с королём которых Коломаном он тоже был в родстве через сестру Предславу}, чехов и обоих Ростиславичей {о причине их вынужденного перехода на сторону Ярослава см. статью Володарь} и осадил Владимир с этой огромной армией. Сам Мономах спешно собирал войско на выручку сына, экстренно послав к Владимиру с небольшим отрядом старшего сына Мстислава. Но даже идущий скорым маршем этот отряд не успел принять участие в боевых действиях: осада была снята, так и не начавшись, ввиду того, что Ярослав был убит из засады двумя поляками, служившими князю Андрею.
В 1127 г. Андрей вместе с другими князьями был послан своим братом, великим князем Мстиславом, изгнать полоцких князей. Он был в числе тех четырёх князей, которые при этой широкоохватной операции осаждали Изяславль. После сдачи Изяславля полочанами в обмен на обещание князей не громить город, тысяцкий Андрея Врагислав {подозрительно «прозрачное» имя} был одним из тех, кто нарушил уговор.
Андрей поддержал своего брата Юрия Долгорукого в знаменитой междоусобице «старших племянников с младшими дядьями». Это естественно: он был следующим, после Юрия, претендентом на киевский стол и не желал отдавать его сыновьям покойного старшего брата своего Мстислава Великого. Разлад среди Мономаховичей сыграл тогда на руку Ольговичам-Святославичам.
В 1135 г. во время краткого перемирия между князьями Андрей сел княжить в Переяславле (см. статью Ярополк II).
В 1138 г. «Ольговичи опять призвали половцев и начали воевать Переяславскую волость по реке Суле; Андрей Владимирович не мог им сопротивляться и, не видя помощи от братьев, хотел уже бежать из Переяславля. Но Ольговичи, узнав, что Андрею нет помощи от братьев, успокоили его льстивыми словами, по выражению летописца: из этого известия имеем право заключить, что Ольговичи хотели поссорить Андрея с братьями и привлечь на свою сторону, показывая ему, как мало заботятся об нем братья» (С,М. Соловьёв).
После смерти великого князя Ярополка Владимировича (старшего брата Юрия Долгорукого и Андрея Доброго) киевский стол, воспользовавшись разногласиями среди Мономаховичей захватил враждебный им Всеволод Ольгович (1139). Он решил разбить Мономаховичей поодиночке и пошёл с братом Святославом, которого хотел посадить в Переяславле, на Андрея. Ставши на Днепре, Всеволод послал сказать Андрею: "Ступай в Курск".
Тогда-то Андрей и произнёс свою крылатую фразу: «Лучше смерть, чем курское княжение». Так её цитирует Даниил Заточник, но в действительности она была подлиннее.
«Согласиться Андрею на это требование, взять незначительную, отдаленную Черниговскую волость и отдать во враждебное племя Переяславль, стол дедовский и отцовский, значило не только унизить себя, но и нанести бесчестье целому племени, целой линии Мономаховой, Отняв у нее то значение, те преимущества и волости, которые были утверждены за нею Владимиром и двумя старшими его сыновьями; Ольговичи были исключены из старшинства, должны были ограничиться одними черниговскими волостями, вследствие чего все остальные русские волости стали исключительно отчиною Мономаховичей, а теперь Ольговичи насилием, мимо отцовского обычая, хотят отнять у них полученные от отца волости и дать вместо их свои черниговские, худшие! Вспомним, как после члены родов боялись занять какое-нибудь место, которого не занимали их старшие, чтоб не нанести порухи роду, и для нас не удивителен будет ответ Андрея; подумавши с дружиною, он велел сказать Всеволоду: "Лучше мне умереть с дружиною на своей отчине и дедине, чем взять курское княжение; отец мой сидел не в Курске, а в Переяславле, и я хочу на своей отчине умереть; если же тебе, брат, еще мало волостей, мало всей Русской земли, а хочешь взять и эту волость, то убей меня и возьми ее, а живой не пойду из своей волости. Это не в диковину будет нашему роду; так и прежде бывало: разве Святополк не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? И здесь жизни лишился, да и там вечно мучится". Всеволод не пошел сам к Переяславлю, но послал туда брата Святослава, который встретился на дороге с дружиною Андреевою и был разбит: победители гнались за ними до места Корани, далее Андрей не велел преследовать. На другой день Всеволод помирился с переяславским князем - на каких условиях неизвестно: вероятно, Андрей обещался отстать от союза с своими, признать старшинство Всеволода, а тот - оставить его в Переяславле. Андрей уже поцеловал крест, но Всеволод еще не успел, как в ночь загорелся Переяславль. Всеволод не воспользовался этим несчастием и послал на другой день сказать Андрею: "Видишь, я еще креста не целовал, так, если б хотел сделать тебе зло, мог бы; бог мне давал вас в руки, сами зажгли свой город; что мне было годно, то б я и мог сделать; а теперь ты целовал крест; исполнишь свою клятву - хорошо, не исполнишь - бог тебе будет судья". Помирившись с Андреем, Всеволод пошел назад в Киев» (С.М. Соловьёв).
Смерть Андрея Владимировича переяславского, случившаяся в 1142 г., подала повод к новым перемещениям и смутам.
Андрей Владимирович Долгая Рука (+ 1223) ─ князь (кол. 12) из рода Смоленских. Родоначальник Вяземских князей. Сын Владимира Рюриковича, жена ─ дочь Мстислава Романовича Старого. Андрей был взят в плен татарами после битвы на Калке и задавлен под досками вместе с другими князьями.
АНДРЕЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ ─ князь черниговской, второй сын Всеволода Святославича Чермного от второй жены. Жена ─ Ольга Васильковна, дочь Василька Романовича.
Андрей Лазаревич — боярин, убитый при осаде Новгорода-Северского Давыдовичами и Мстиславом Изяславичем (1146). Если он был с Мстиславом, то мог быть сыном Лазаря Саковского.
Андрей летописец — ученик преподобного Антония Римлянина, в XII в. написал по-славянски житие своего учителя, которое известно по древним русским спискам.
АНДРЕЙ СТАНИСЛАВОВИЧ — старый благоразумный боярин, убеждавший перед битвой на Липице князей-братьев Юрия и Ярослава Всеволодовичей помириться с братом Константином и Мстиславом Удатным.
У Соловьёва слова Андрея Станиславовича изложены так:
"Миритесь, князья Юрий и Ярослав! А меньшая братья в вашей воле; по-моему, лучше бы помириться и дать старшинство князю Константину, нечего смотреть, что перед нами мало Ростиславова племени, да князья-то все они мудрые, смышленые, храбрые; мужи их, новгородцы и смольняне, смелы на бою, а про Мстислава Мстиславича и сами знаете в том племени, что дана ему от бога храбрость больше всех; так подумайте-ка, господа, об этом!"
Костомаров цитирует речь боярина слово в слово с Соловьёвым, но называет его Творимиром – имя слишком «говорящее», чтобы быть реальным. Однако, и Соловьёв, и Костомаров, следуя Академическому списку суздальской летописи, цитируют только первую часть речи оппонента князей Юрия и Ярослава.
Андрей Станиславович в Никоновском списке летописи {в Академическом его имя не названо и вслед за тем неизвестно Карамзину}, говоря о Константине, настаивает не только на его правах на великое княжение, как старшего, но и напоминает, что у него в дружине известные «храбры»:
«Тако же вашего брата Костянтина весте сами, яко его правда есть, и ему подобает бытии старейшему, еще же и храбрых ныне невем у него Александра Поповича и слугу его Торопа и Добрыню Резянича Златаго Пояса и Нефедья Дикуна». Таким образом, из выступления Андрея Станиславовича «вырезаны» его упоминания о знаменитых «храбрах» Константина Всеволодовича и Мстислава Удатного. Очевидно, историки посчитали их личности не историческим, а чисто легендарными.
Любопытно, что в Хронографе 1-й редакции в рассказе о той же битве говорится, что «поможе Богъ Константину Всеволодовичу брату, а правда его же пришла, и было со княземъ Константиномъ два храбры: Добрыня Златый поясъ, да Александръ Поповичъ с своимъ слоугою с Торопомъ».
Литература. Вс. Миллер — Очерки Русской Народной Словесности. Былины. Том II. М. 1910.
АНДРЕЙ ЮРЬЕВИЧ БОГОЛЮБСКИЙ (ок. 1111-1174) — великий князь суздальский и владимирский, 2-й сын Юрия Владимировича Долгорукого от половецкой княжны, дочери хана Аепы Осеневича {в православии ─ Марии}, (Юрий женился в 1107 г., по Татищеву, Андрей убит на 63 или 65 г. возраста, следовательно, род. в 1109 или 1111 г.), старший брат Всеволода Большое Гнездо.
О жизни Андрея до 1146 года ничего не известно, а в 1148 г. он женился на Улите, дочери богатого боярина Степана Кучки, владельца берегов р. Москвы. Впрочем, женат он, очевидно, был дважды - во второй раз около 1170 г. на осетинке («из яс»).
Андрей родился и провел более 35 лет жизни в Ростовско-Суздальской земле, которую получил в удел его отец Юрий Долгорукий, младший сын Мономаха. Юрий, деятельный и честолюбивый князь, живя в Суздальской земле, мечтал о столе киевском.
После Мономаха, который был киевским князем по выбору земли, в Киеве княжили один за другим два сына его, Мстислав и Ярополк; спора у них за землю не было, и их можем мы причислить к истинным земским избранным князьям, как и отца их, потому что киевляне дорожили памятью Мономаха и любили сыновей его. Но в 1139 году черниговский князь Всеволод Ольгович выгнал третьего сына Мономахова, Вячеслава {хорошего воина, но слабого и ограниченного правителя}, и овладел Киевом посредством оружия. Этим открыт был путь нескончаемой неурядице в южной Руси. Всеволод держался в Киеве при помощи своих черниговцев. Ему хотелось упрочить за своим родом Киев: Всеволод предложил киевлянам выбрать преемником брата его Игоря. Киевляне поневоле согласились. Но как только Всеволод умер, в 1146 году, киевляне избрали себе князем сына старшего Мономаховича, Изяслава Мстиславича, низложили Игоря; потом, когда за последнего подняли войну его братья, киевляне убили Игоря всенародно, несмотря на то, что он уже отрекся от мира и вступил в Печерский монастырь.
Изяслав счастливо разделался с Ольговичами, но против него поднялся новый неугомонный соперник, дядя его, князь суздальский Юрий Долгорукий. Началась долголетняя борьба, и в этой борьбе участвовал Андрей. Дела запутывались так, что междоусобию, казалось, не будет конца. Киев несколько раз переходил то в руки Изяслава, то в руки Юрия; киевляне совершенно сбились с пути: уверят Изяслава в своей готовности умирать за него, а потом перевозят Юрия через Днепр к себе и заставляют бежать Изяслава; принимают к себе Юрия и вслед за тем сносятся с Изяславом, призывают Изяслава к себе и прогоняют Юрия; вообще, однако, легко уступают всякой силе. Но всё же киевляне, несмотря на такое непостоянство, вынуждаемое обстоятельствами, неизменно любили Изяслава и ненавидели Юрия с его суздальцами. В восьмилетней борьбе из-за Киева Андрей был деятельным помощником отцу и имел случай не раз выказать свою замечательную храбрость.
Впервые Андрей является на историческую сцену в 1146 г., когда вместе с братом Ростиславом изгоняет союзника Изяслава Мстиславича, рязанского князя Ростислава Ярославича, из его стольного города. В 1149 г., когда Юрий, победив Изяслава, овладел Киевом, Андрей получил от отца Вышгород (в 7 верстах от Киева). Там он, кстати, проявил себя как будущий великий храмостроитель: поставил в монастыре каменную церковь под именем Белого Спаса (1146). Андрей сопровождал отца в походе в Волынскую землю — удел Изяслава. Здесь при осаде Луцка, где засел брат Изяслава — Владимир, Андрей едва не погиб. Увлекшись преследованием неприятеля, сделавшего вылазку, он отделился от своих и был окружен врагами. Конь его был ранен, со стен города метали в него камни, и один немец хотел уже пронзить его рогатиной. Но Андрей, вынув меч свой и призвав мученика Феодора, память которого праздновалась в тот день, стал отбиваться и спасением был обязан коню, который вынес своего господина из битвы и тут же пал {конь был похоронен над р. Стырем}. Летописец Андрея Боголюбского отводит особое место описанию его коня и отмечает ту «честь», которую воздал ему князь, торжественно его похоронив, «жалуя комоньства его» (Лавр. лет., под 1215 и 1255 гг.). Меч, спасший жизнь князя, тоже был особенным: Андрей Боголюбский имел при себе меч Бориса Святого, который был не просто княжеским оружием, а предметом культа (1137). Летопись прямо говорит: «...и поставиша над ним его меч, иже и доныне стоит, видим всеми». В общем, в этот день Андрей доблесть немалую явил. «Мужи отцовские, — говорит летописец, — похвалу ему дали великую, ибо он выказал мужество больше всех бывших там». Будучи храбрым, Андрей был в то же время «не величав на ратный чин, но похвалы ища от Бога». Осада Луцка заставила Изяслава просить мира, который он и получил при посредничестве Андрея.
В следующем 1150 г. Изяславу удалось овладеть Киевом благодаря расположению к нему киевлян. Изгнав Юрия из Киевской земли, Изяслав хотел то же сделать и с его сыновьями, начиная со старшего, Ростислава, сидевшего в Переяславле. Но к Ростиславу явился на помощь Андрей, и вдвоем они отстояли Переяславль. В том же году Юрий вторично захватил Киев при содействии галицкого князя Володимирка. Получив от отца Туров, Пинск, Дорогобуж и Пересопицу, Андрей сел в Пересопице (местечко в Ровенском уезде Волынской губернии), где мог оберегать границу со стороны Волыни. Сюда прислал к нему Изяслав послов с такими словами: «Брат, введи меня в любовь к отцу. Мне отчины нет ни в Уграх, ни у Ляхов, но только в Русской земле. Проси для меня волости по Горынь». Но посредничество Андрея не помогло на этот раз, так как Юрий гневался на Изяслава. Тогда Изяслав призвал угров и при их помощи в третий раз сел в Киеве, где был принят жителями с радостью. Юрий бежал в Городец-Остерский (в Черниговской губернии), туда же удалился и Андрей. В следующем году (1151) Юрий возобновил войну, но безуспешно: битвы под Киевом и при р. Руте, где Андрей выказал такое же мужество, как под Луцком, кончились поражением Юрия. Юрий был стеснен в Переяславле Изяславом и принужден целовать крест, что отказывается от Киева и уйдет через месяц в Суздаль. Андрей же сразу отправился в любимую Суздальскую землю и уговаривал отца последовать его примеру: «нам здесь, батюшка, делать нечего, уйдем за тепло». Но Юрий сделал еще попытку засесть в Городце, был осажден вторично Изяславом и только тогда исполнил крестное целование.
В 1152 г. Андрей участвовал в походе Юрия на Чернигов, предпринятом в союзе с князьями рязанскими, муромскими, северскими и половцами, при чем показал пример союзным князьям самим водить дружину на приступы. Чернигов не был взят только потому, что на выручку осажденных явился Изяслав Мстиславич. Юрий ни за что не хотел оставлять юга, опять начал добиваться Киева, наконец, по смерти Изяслава (1154) и прикрывавшего его родовым старшинством Вячеслава (старшего брата Юрия), в 1155 г. овладел им и посадил Андрея в Вышгороде. Юрию хотелось иметь этого сына близ себя, вероятно, с тем, чтобы передать ему киевское княжение, и с этою целью он назначил отдаленные от Киева города Ростов и Суздаль меньшим своим сыновьям. Но Андрея не пленяли никакие надежды в южной Руси. Андрей был столько же храбр, сколько и умен, столько же расчетлив в своих намерениях, сколько и решителен в исполнении. Он был слишком властолюбив, чтобы поладить с тогдашним складом условий в южной Руси, где судьба князя постоянно зависела и от покушений других князей, и от своенравия дружин и городов; к тому же соседство половцев не давало и впредь никакой надежды на установление порядка в южнорусском крае, так как половцы представляли собой неограниченный контингент войск для князей, добивавшихся стола с позиции силы. Андрей решил самовольно бежать навсегда в суздальскую землю. Шаг был важный; современник летописец счел нужным особенно заметить, что Андрей решился на это без отцовского благословения.
У Андрея, как видно, созрел тогда план не только удалиться в суздальскую землю, но и создать в ней центр, из которого можно будет ворочать делами Руси. Летопись говорит, что с ним в единомышленниках были его свойственники бояре Кучковичи. Вероятно, у него было тогда много сторонников как и в суздальской земле, так и в киевской. Первое доказывается тем, что в ростовско-суздальской земле любили его и вскоре выказали эту любовь тем, что посадили князем по избранию; о втором свидетельствуют признаки значительного переселения жителей из киевской земли в суздальскую; но Андрею, действовавшему в этом случае против отцовской воли, нужно было освятить свои поступки в глазах народа каким-нибудь правом. До сих пор в сознании русских для князей существовало два права - происхождения и избрания, но оба эти права перепутались и разрушились, особенно в южной Руси. Князья, помимо всякого старейшинства по рождению, добивались княжеских столов, а избрание перестало быть единодушным выбором всей земли и зависело от волеизъявления воинских дружин, так что, в сущности, удерживалось еще только одно право - право быть князьями на Руси лицам из Рюрикова дома; но какому князю где княжить, - для того уже не существовало никакого другого права, кроме силы и удачи. Андрей решил создать новое право; это право было высшее непосредственное благословение религии.
Была в Вышгороде в женском монастыре икона Св. Богородицы, привезенная из Цареграда, писанная, как гласит предание, Св. евангелистом Лукою. Рассказывали о ней чудеса, говорили, между прочим, что, будучи поставлена у стены, она ночью сама отходила от стены и становилась посреди церкви, показывая как будто вид, что желает уйти в другое место. Взять ее явно было невозможно, потому что жители не позволили бы этого. Андрей задумал похитить ее, перенести в суздальскую землю, даровать таким образом этой земле святыню, уважаемую на Руси, и тем показать, что над этою землей почиет особое благословение Божие. Подговорив священника женского монастыря Николая и дьякона Нестора, Андрей ночью унес чудотворную икону из монастыря и вместе с княгиней и сочувствующими и сопутствующими ему убежал в суздальскую землю. Путешествие этой иконы в суздальскую землю сопровождалось чудесами: на пути своем она творила исцеления. Уже тогда в голове Андрея была мысль поднять город Владимир выше старейших городов Суздаля и Ростова, но он хранил эту мысль до поры до времени втайне, а потому проехал Владимир с иконою мимо и не оставил ее там, где, по его плану, ей впоследствии надлежало быть. Но не хотел Андрей везти ее ни в Суздаль, ни в Ростов, потому что, по его расчету, этим городам не следовало давать первенства. За десять верст от Владимира по пути в Суздаль произошло чудо: кони под иконою вдруг стали; запрягают других посильнее, и те не могут сдвинуть воза с места. Князь остановился; раскинули шатер. Князь заснул, а поутру объявил, что ему являлась во сне Божия Матерь с хартиею в руке, приказала не везти ее икону в Ростов, а поставить во Владимире; на том же месте, где произошло видение, соорудить каменную церковь во имя Рождества Богородицы и основать при ней монастырь. В память такого видения написана была икона, изображавшая Божию Матерь в том виде, как она явилась Андрею с хартией в руке. Тогда на месте видения заложено было село, называемое Боголюбовым. Андрей построил там богатую каменную церковь Рождества Богородицы; её утварь и иконы украшены были драгоценными камнями и финифтью, столпы и двери блистали позолотою. Там поставил он временно икону Св. Марии; в окладе, для нее сделанном Андреем, было пятнадцать фунтов золота, много жемчуга, драгоценных камней и серебра {в нее, по словам летописи, Андрей вковал больше тридцати гривен золота, кроме серебра, драгоценных каменьев и жемчуга}. Заложенное им село Боголюбово сделалось его любимым местопребыванием и дало основание исторического прозвища Боголюбского для самого князя.