«Откуда есть пошла Русская земля?» (VI в.). Первые «Великие князья» русские (IX-Х вв.). Династия Рюриковичей. Образ жизни, обычаи, представления наших предков. Крещение Руси Владимиром (980 — 1015). Кирилл и Мефодий. Ярослав Мудрый (1019 — 1054). «Русская Правда»

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

России нужна не перестройка, а преображение!

Что век грядущий нам готовит? А. С. Пушкин.

Сейчас раздаются растерянные вопросы: «Куда же нам плыть? Где наш «золотой век»? — Мы плывем среди развалин...» Правда, мало кого волнуют «эстетические» катастрофы, которые повергают в развалины былые одобрявшиеся свыше течения — скажем, серию книг и пьес так называемой «Ленинианы» (в первую очередь здесь можно вспомнить М. Шатрова с его серией пьес, посвященных Ленину), в которых являлся чисто условный Ленин.

Но как строить? Трудно принять как достойный ответ на запросы, ожидания времени, скажем, и эксперименты молодых авангардистов в поэзии и в прозе (А. Парщиков, Дм. При-гов) и особое крыло натурализма, проповедующее незаметное милосердие «маленьких поступков» и особый стиль «серым по серому» (Л. Петрушевская, В. Пьецух). Во всех этих потоках порой нет еще многомерности и глубины реализма. Они больше говорят об отказе от социалистической мечты и распаде повествовательных структур, чем о начале нового синтеза. В основном их новаторство заключается в механическом перенесении приемов постмодернизма на русскую почву, что всегда было типично для крайнего «европоцентризма». Они в отличие от Горького, Шолохова, Булгакова, Платонова как бы боятся большой истории, опять боятся народа и жизни. А что можно построить на основе «народобоязни»? Пока главное завоевание — возможность оценить направление движения. От утопизма и мифологизма в сознании — к контролю народной жизни над доктринами и абстракциями, от узкой сферы ориентации в культуре — к открытой системе разнородных культурных взаимосвязей, к реализму без догматических «берегов». Россия знала множество бурь и потрясений, но в самые трудные мгновения она ждала прозрения — развития русской художественной мысли.

Академик Д. С. Лихачев уподобил нашу современную культуру ручной птице, выпускаемой «из клетки», не знающей, как ей «тратить» свободу: «...и когда птицу выпускают из клетки, она сталкивается с двумя трудностями. Прежде всего у нее слабые крылышки... И второе— у нее нет корма, хотя она привыкла в клетке его иметь».

Где взять крепкие крылья? Как найти смелость отлететь от разрушенной клетки? Как привыкнуть жить без команды?

У Н. А. Бердяева есть интересная мысль о воздействии внешнего стеснения на пробуждение внутренней свободы, инициативы в создании продуктов творчества. «Парадокс истории мысли в том и заключается, — писал он — что мысль часто бывает внутренне максимально свободной при внешней максимальной стесненности. Свобода как бы нуждается в со. противлении. И дай Бог, чтобы, когда наступит у нас время большей внешней свободы, сохранилась у нас прежняя внутренняя свобода мысли»².

Похоже, что эта внутренняя свобода мысли жива, и ова упорно ищет пути для самовыражения. Мы являемся свидетелями рождения новых театров, новых театральных трупп. Многие из них имеют небольшие залы, иногда располагаются в подвальных помещениях. Но, как правило, у них всегда аншлаги. К таким труппам относятся и актеры Марка РозоД-ского — в прошлом создателя студенческого театра МГУ (Московского государственного университета им. Ломоносова) — «Наш дом». Марк Розовский — из поколения шестидесятников, и его рассказ о том, как он в 1960 г. поступал на работу на радио — это не просто факт его биографии, но отблеск эпохи, в которой мы жили. Именно с этой точки зрения было бы небезынтересно с ним познакомиться.

«Меня принимал товарищ Кафтанов, и он у меня спросил: «Да, кстати, а почему вы, собственно, грек?..» Я говорю:

«У меня мама— гречанка». А он говорит: «А папа у вас кто?» — «А папа— инженер!» И товарищ Кафтанов встал, вспотел, пожал мне руку и сказал: «У меня нет возражений!» Так меня приняли на работу на радио и посадили за стол напротив Володи Войновича, который долго над этой историей смеялся и потом описал ее в своем очерке про гимн советских космонавтов. Так что все — чистая правда... Но ценность этих историй — не в нашем бахвальстве, не в том, какие мы герои и как мы выжили, а все это к тому, что ничего даром не должно даваться, и свобода — тем более».

Спектакли Марка Розовского полностью отвечают его замыслу: «Я хочу, чтобы в свободном обществе торжествовав высокий художественный вкус, а не подделка».

Высокий художественный вкус не изменяет и таким нашим талантливым режиссерам (в чьих театрах всегда аншлаги, как Марк Захаров, Галина Волчек, Олег Ефремов, вернувшийся в свой театр Юрий Любимов и т. д. Интересны и драматургические поиски многих других деятелей театра, в первую очередь Романа Виктюка, Петра Фоменко, Сергея Арцибашева.

Ну а если говорить о русских актерах театра и кино, то среди них столько талантов, что, упомянув одних, можно невольно обидеть других! Несмотря на определенные трудности нашего безвременья, звезды всех поколений актеров не перестают блистать на Российском Парнасе, получая и мировое признание.

В условиях обретенной внешней свободы пробуждение наступает и в других областях искусства и культуры, обратившихся к вечным проблемам нравственности и высокой духовности.

«Сейчас возникает «другая», «альтернативная» литература, — считает Ерофеев, — которая противостоит «старой» литературе прежде всего готовностью к диалогу с любой, пусть самой удаленной во времени и пространстве культурой для создания полисемантической, полистилистической структуры с безусловной опорой на опыт русской философии начала XX в., на экзистенциальный опыт мирового искусства, на философско-антропологические открытия XX в., оставшиеся за бортом советской культуры, на адаптацию свободного самовыражения и отказ от спекулятивной публицистичности».

Похоже, что действительно возникает та другая, «альтернативная» культура, готовая к диалогу, пытающаяся вместе с нашим обществом преодолеть до конца историческую несвободу и тоталитаризм, в котором жила Россия, руководствуясь принципами как духовной, так и правовой, юридической свободы, без противопоставления этики — экономике, морали — политике, науки — религии и т. д., опираясь на опыт свободы мысли и творчества начала XX в., в том числе первых послереволюционных лет, позволяющий утверждать, что России нужна не перестройка, а преображение.

ЯСивя на пороге нового тысячелетия, мы не можем не говорит и о том, что культура, связанная со всеми сторонами бытия современности, во многом определяется научно-техническим прогрессом. Поэтому, хотим мы того или нет, но культура письменности, а значит и литература, как в России, так и во всем мире вытесняется видео- и телевизионной культурой изображения. Сейчас мы на собственном горьком опыте прекрасно осознаем, что не средства массовой коммуникации сами по себе представляют угрозу культуре, как еще совсем недавно считала интеллигенция Запада, а несовместимость коммерческих стандартов с подлинным духовным прогрессом человечества. Лавиной обрушившаяся на наши телеэкраны зарубежная «мыльная» продукция, засилье рекламы, разрушительно действующие на психику людей — печальные реалии нашей культуры, наносящие непоправимый вред сознанию русских людей, которое философ Бердяев характеризовал как вертикальное, направленное ввысь и вглубь, в отличие от горизонтального сознания западного человека. Это мнение русского мыслителя, как, впрочем, и собственный опыт, позволили американскому философу и публицисту, нашему современнику, Стивену Лаперузу утверждать: «Люди, духовно ориентированные» устремленные «вертикально», ввысь и вглубь, всегда будут на стороне России».

«Соединение идеи соборности с идеей самостояния личности могло бы стать для Америки избавлением от крайностей индивидуализма, перерастающего в алчный и хищный эгоизм, а для России — противоядием от коллективной обезличенности. Востоку нужен Запад, Западу нужен Восток»⁷«Повторюсь: Америка серьезно больна. Ей нужна помощь, а не восторги невежд. И Россия могла бы помочь Америке свез им духовным потенциалом».

И как бы ни утешительно для нас звучали эти слова, известно тем не менее, что ничто не безганично в этом мире, в том числе и наша русская духовная культура, ее потенциал.

О необходимости внимания к развитию национальной русской культуры в свое время говорил еще Ломоносов: «Россия, — писал он, — распространяясь широко по вселенной, проелавясь победами, доказавшими преимущество в храбрости и самым высокомысленным супостатам, поставив своя пределы в безопасности и привлекши к себе прилежное внимание окрестных народов, яко важнейший член во всей европейской системе, требует величеству и могуществу своему пристойного и равномерного великолепия» в науках и художествах.

Призывы сохранить наше отечественное достояние — памятники культуры разных эпох и разных направлений, руководствуясь общечеловеческими нормами нравственности, начинают все чаще звучать в наших средствах массовой информации.

Но и здесь нельзя не видеть надо вечный дуализм. С одной стороны провозглашаются общегуманистические ценности, а с другой — предпринимательство, ведущее к капитализму первоначального накопления, который в значительно меньшей степени включает в себя общечеловеческое, чем отвергаемое им коллективистское, социалистическое начало» И причина кризиса нашего сознания в этом. Выход только в переходе к системе инновационных ценностей, адекватно отражающих постиндустриальную по существу посткапиталистическую природу информационной цивилизации, к порогу которой приближается человечество. Но эта инновационная система должна включать в снятом виде все то общечеловческое и исторически ценное, что имелось в нашей недавней отечественной культуре. Нигилизм по отношению ко многим прошлым ценностям, неаргументированное возвеличивание новых приводит к скептицизму у молодежи и может вызвать обесценивание образования, возвеличивание культа наживы, индивидуального преуспевания за счет других членов общества. Но общество живо идеалами, духовными ценностями. Это всегда сплачивало русский народ и вело его «через тернии к звездам». Там, где кончается вера — завершается жизнь.

Сегодня как никогда необходимо изучение отечественной истории. Знание прошлого помогает нам понять настоящее и приоткрывает завесу будущего. А прошлое таково (и именно об этом говорит упоминавшийся американский публицист), что если на Западе издавна приоритет отдается индивидууму и индивидуальности, то в России ее историческими судьбами определялась приверженность к «соборности», «коллективности», «товариществу». И это нельзя сбрасывать со счетов. Эта тенденция прокладывает себе дорогу через века, пройдет она и через наш с вами век. И еще. Очень хорошо сказал американский священнослужитель Хирн: «Будущее лежит через завтра, но не через вчера».

Может быть, переосмысление прошлого послужит нам ориентиром в нашем движении к будущему. Во всяком случае, так было всегда в переломные трудные периоды истории нашей прекрасной и удивительной Родины — России.

Blog