Книга первая

Вид материала

Книга

Содержание Премьер «св.» Моя история, рассказанная случайной попутчице в купе «СВ.» поезда «Красная стрела», среди ночи. Продолжение моего рассказа, на участке «Калинин Нерассказанная притча Ксении...

Подобный материал:

• Руководство по древнемуискусству исцеления «софия», 3676.94kb.
• Книга первая «родовой покон», 2271.42kb.
• Руководство по древнему искусству исцеления «софия», 19006.95kb.
• И в жизни. Это первая на русском языке книга, 6644.79kb.
• Дайяна Стайн – Основы рейки полное руководство по древнему искусству исцеления оглавление, 3235.57kb.
• Книга первая. Реформация в германии 1517-1555 глава первая, 8991.95kb.
• * книга первая глава первая, 3492.97kb.
• Аристотель Физика книга первая глава первая, 2534kb.
• Аристотель. Физика книга первая (А) глава первая, 2475.92kb.
• Книга Первая, 924.9kb.

ПРЕМЬЕР «СВ.»

(рассказ дзен)

Оксане Яблоковой посвящается.


Красивая женщина, при внезапной встрече с ней, может вызвать самые неожиданные воспоминания. Иногда — фантазии, принимаемые за воспоминания реально пережитого.

Представьте: я вхожу в свое купе «СВ.» (спальный вагон) «Красной стрелы» (в «Премьер») и вижу, что там уже расположилась прелестная незнакомка! Волосы огненные, чуть собранные на затылке палеховской заколкой, в халатике, небрежно, по-домашнему, повязанном пояском, так, что грудь почти обнажена, и в мягких тапочках на босо ногу. Руки оголены до локтей, ибо рукава халатика засучены. Все части ее тела, которые смело, обнажены, а именно: лицо, шея, грудь, руки, ноги такой белизны, что хочется прикоснуться и провести пальцем или полизать. Глаза у женщины зеленые, губы алые, пухлые, зубы как на подбор, жемчужные... Красота во всем и везде, если — одним словом!

Конечно же, первые ее слова, как я вошел, были:

— Не ошиблись ли Вы купе? Мне обещали в кассе, что у меня непременно будет попутчица, а не попутчик...

Сказано это было таким спокойным, грудным и нежным голосом... Это было не возражение, тем более, не возмущение нерадивостью какой-то кассирши, а так, скорее — реплика на мое появление, которого просто не ждали. Но от ее голоса, его интонаций, меня сразу охватило блаженство, я почувствовал, что в купе атмосфера необыкновенного уюта и покоя, как в хате, у теплой русской печки в пургу, когда приходишь с улицы, продрогшим и замерзшим до косточек и сразу начинаешь согревать о печку озябшие руки и ноги.

— Я, постараюсь, вести себя смирно и незаметно! — тихо сказал я, и заглянул прямо ей в глаза. В голосе моем наверняка была мольба не выгонять меня на улицу (то бишь, в другое купе).

— Да, оставайтесь! Я, собственно, не гоню Вас... Но проводник может предложить Вам поменяться с какой-нибудь женщиной, оказавшейся как я, с мужчиной в одном купе.

— А мы вместе удивимся этому предложению, и проводник стушуется! Хорошо?

— Хорошо... Но увидим, хорошо ли?!

Так и порешили. Разговаривая со мной, женщина ничего не изменила в своей внешности, словно не замечая моих взглядов, пожирающих ее страстно. И устраиваясь в купе, продолжала быть в нем полной хозяйкой. Мне оставалось положение гостя...

Если Вам кто-то неожиданным образом сильно понравился, то воображение ваше обязательно будет подсовывать мысль, что он (или она) вам знаком. Иногда это происходит очень настырным, навязчивым образом, и отмахнуться от такой мысли трудно, как от назойливой мухи. Бывает еще хуже, вы как бы начинаете потихоньку сходить с ума. Ибо, эта навязчивая мысль о вашем знакомстве с незнакомым, но поразившим ваше воображение человеком, обрастает впечатлением, что вы встречались с ним (с ней) в другой жизни. Стоя сейчас в купе и продолжая держать в руках свой чемодан, словно ожидая, что мне она предложит его положить на полку или переодеться ко сну, я был готов биться об заклад, что эту красивую женщину я когда-то, где-то непременно встречал! Но, что было связано с этой встречей — я не помнил. Пока не помнил.

Моя неожиданная попутчица была молода, по-видимому, свободна (не в браке и без детей). По крайней мере, на пальцах были драгоценности, но среди них обручального кольца не было. Никакого макияжа! Да и трудно было представить, что могла бы косметика добавить, к ярким и чистым, природным краскам губ, щек, ресниц, бровей! Вот драгоценности (еще два бриллианта в ушах), не конкурировали с ее природной красотой, и поэтому ничего не портили в ее внешности (но, я бы не сказал, что и драгоценности, что-то серьезно в эту прекрасную внешность добавить могли!) Я мысленно представил еще ожерелье (из жемчуга, скорее всего), которое она успела, по-видимому, снять, ибо готовилась ко сну.

Я продолжал нелепо стоять посреди купе, чувствуя, как от женщины распространяется аура свежести чистой ключевой воды, аромат засыпающих полевых цветов, благоухание морского прилива... Эти чувства подсовывало мне мое воображение и еще оно нашептывало, что женщина, которую я вижу сейчас перед собой — моя большая тайна!

У меня часто возникают романтические настроения по разным поводам, не только в связи с прекрасным противоположным полом. Например, я вне себя от радости, когда оказываюсь в городе, где прошла моя юность, или в каком-нибудь живописном местечке старой Европы, или на безумном карнавале в Бразилии, или на корриде в Барселоне... Поэтому, я считаю себя романтиком (хотя, все кто меня хорошо знают, считают меня холодным, расчетливым и прагматичным человеком). Но то, что я испытывал сейчас в купе с этой женщиной, не было похоже на мои чувственные всплески романтизма. Это было качественно иное состояние. Сродни переживаниям детства или сна.

Только я об этом подумал, как в дверь постучались — пришел проводник и предложил нам чаю. Мы, улыбнулись, взяли стаканы в металлических подстаканниках, поблагодарили проводника и закрыли за ним дверь на щеколду (и все не сговариваясь). Мы вновь остались одни в купе. И это — «одни» сильно меня волновало, оставляя мою «соседку» в невозмутимом расположении духа.

Я не заметил, как мы отъехали, робко положил чемодан (когда брал чай у проводника) на полку. Поезд, наверное, успел сделать первые 100 километров. А все для меня по-настоящему началось со 101 километра, когда мы приступили к чаю, и когда женщина вынула из аккуратного пакетика домашние пирожки с капустой и рис с яйцом, Без приглашения, я начал есть пирожок с капустой и вспомнил, что точно такие же пекла моя бабушка, которая умерла давным-давно.

— Вы сами испекли пирожки? — спросил я женщину, жуя пирожок.

— Я одинока. Все делаю сама!

В голове от ее ответа закружились разные мысли и вопросы к ней, касающиеся так или иначе ее одиночества, но язык словно одеревенел и ничего не хотел говорить. Я сидел, глупо на нее уставившись, и жевал полным ртом пирожок за пирожком. Она тоже молчала, потягивая чай и с улыбкой смотря, как я уплетаю ее пирожки. Так мы промчались еще, наверное, километров пятьдесят. Наконец, она, чтобы разорвать молчание, сказала все тем же (теперь я был уверен на все 100%) грудным и ласковым, хорошо мне знакомым голосом:

— Расскажите что ни будь о себе... Спать-то, все равно не уснем!

И тут на меня нашло! Неожиданно для себя, в этом комфортабельном купе «СВ.» «Премьер», летящим сквозь ночь по направлению «Москва — Ленинград», я начал рассказывать моей прелестной попутчице преотвратительную историю из своей трудовой жизни, случившуюся в пору моей молодости, четверть века назад. Почему мне именно это вспомнилось, и почему я ей именно это рассказал, я, честное слово не знаю! Хорошо бы проконсультироваться у психоаналитика, он бы нашел тому разгадку. Да все нет время!


Моя история, рассказанная случайной попутчице в купе «СВ.» поезда «Красная стрела», среди ночи.


В 1968 году, я окончил Хабаровский государственный медицинский институт, и хотел работать психиатром. Но для того, чтобы начать работать психиатром, нужно было иметь врачебную практику не менее трех лет по любой, какой угодно специальности. Поэтому, я пошел работать судебно-медицинским экспертом. Был направлен в город Николаевск-на-Амуре. Тогда во многих отделенных районах Дальнего Востока сменялись судебно-медицинские эксперты, и на их место были направлены мои однокурсники: в Биробиджан, Охотск, Оху, Петропавловск-на-Камчатке... Не проработал я в должности суд.мед.эксперта и полгода, совсем еще не окреп профессионально, как получил постановление краевого прокурора на производство экспертизы в Охотский район. Я знал, что там работает мой однокурсник Жора Теплов. Я сразу позвонил в прокуратуру и поинтересовался, что случилось с Жорой, коль меня вызывают в его епархию. В прокуратуре мне ответили невразумительно:

— На месте узнаете!

С неприятным предчувствием я вступил на побережье Охотского моря...

В отделении милиции, куда я пришел (был выходной день, и прокуратура не работала), дежурный милиционер сказал мне, что Теплов арестован, и что именно по его делу меня вызвали. Постановление на производство суд.мед.экспертизы я получу лишь завтра в прокуратуре, от дежурного больше никакой информации я выудить не мог, поэтому терялся в догадках, что же мог такого натворить Жора? Он никак не мог никого убить, он не мог никого избить, он не мог никого изнасиловать... Что же он смог все же натворить? Почему я сразу отбросил названные причины для проведения суд.мед.экспертизы, поясняю.

Все дело в том, что Жора был уродец с рождения. Тело его, длиной 146 см. было лишь подобием человеческого тела, настолько оно было исковеркано: казалось, что горбы торчали со всех сторон! Ручки и ножки были тоненькие и слабенькие, как у 5-ти летнего ребенка. Единственно, что у Жоры соответствовало возрасту — это его голова. И интеллект, конечно. Учился он в институте без троек. Все думали, что он станет, почему-то, педиатром, но он выбрал суд.мед.экспертизу, пояснив друзьям свой выбор резонно:

— Посмотрите на меня? Разве могу я вот этими мерзкими ручонками касаться ребенка? Да от одного моего вида у ребенка случится обморок! К тому же, я не смогу удержать на руках даже грудного младенца!

— Да, — тогда подумал я, — трупы тебя, Жора, конечно, не увидят... Но тебя могут увидеть их родственники, ползающим по трупу с окровавленным ножом в руках!

Такое зрелище — Жора-паук, вскрывающий труп, не для слабонервных! Бедные работники следственных органов, вынужденные присутствовать при вскрытии трупов!..

Жора был на нашем курсе единственный девственник. Это все знали. Правда, в другой группе училась горбатая девушка. Жоре намекали — «вот, мол, тебе партнерша!» Но он с негодованием это предложение отвергал:

— Сами сношайтесь с горбатой! Я, лучше умру невинным!

(Кстати, эта девушка, начав работать терапевтом, спасла жизнь одному пациенту и успешно вышла за него замуж).

Жора очень любил слушать и рассказывать скабрезные анекдоты (если бы он жил в наше время, то удовлетворял бы свою похоть частично просмотром порно фильмов, а тогда даже за порно картинки можно было получить срок). Не долго я оставался в неведении, что натворил Жора — наступил понедельник и в прокуратуре мне вручили постановление... на освидетельствование трупов на предмет совершения с ними половых актов! Мой однокурсник Жора оказался... некрофилом!

Жора совершал половые акты с умершими молодыми женщинами. И только. Трупы детей он не трогал. Мне был предоставлен на экспертизу труп молодой женщины, умершей от отравления грибами. Накануне ночью, как я получил звонок из прокуратуры о командировке к Жоре, он совершил половой акт с этим трупом. За ним уже следили — санитар (который как-то случайно увидел, что ночью в морге горит свет, и застал Жору на трупе; месяц он был в запое, только потом сообщил в прокуратуру о том, что видел). Жора это делал так — понравившейся ему труп (было это не часто, ведь, молодые женщины умирают редко) он ночью затаскивал по, специально для этого сделанному им деревянному настилу, в ванну (где обычно мыли трупы, прежде чем их одеть в одежды и отдать родственникам после вскрытия). Потом наливал в ванну горячей воды, разогревая, таким образом, труп до температуры живого человека. Воду спускал и, раздевшись до гола, залезал в ванну с трупом и там совершал с ним половой акт (не только вагинальным, но и оральным и анальным способами)...


...На этом самом месте мой рассказ был прерван. Милая моя попутчица довольно таки резко оборвала меня:

— Хватит! Дальше мне не интересно!

Вряд ли ей вообще было интересно слушать такую мерзость, которая (честное слово — до сих пор не знаю!) лезла из меня. Тем не менее, она слушала молча и достаточно внимательно, лицо ее (я украдкой следил за выражением ее лица, когда рассказывал) не меняло своего ровного выражения.

— Простите меня! — тихо сказал я, боясь поднять глаза на женщину.

— Прощаю! — ответила она, тоже не поднимая на меня глаз.

Дальше была большая и неловкая пауза. Поезд, наверное, проделал километров 50, пока мы молчали. Потом, словно хорошо отдохнув, мы заговорили вместе, как по мановению волшебной палочки. Я:

— Вы знаете, что у моего рассказа есть весьма неожиданная концовка...

Она:

— А мне хочется рассказать Вам притчу о двух охотниках, убивших зимой двух медведей и попавших потом в пургу...

— Вы знаете... — это сказали мы в один голос и рассмеялись. Я хотел уступить женщине право рассказать свою притчу, но она настояла, чтобы я закончил свой рассказ.


Продолжение моего рассказа, на участке «Калинин — Верхний Волочек» Октябрьской железной дороги.

Прошел год, как Жору Теплова осудили на год условно. Он ушел из суд.мед.экспертизы, но никуда не уехал и остался работать в центральной районной больнице в должности патологоанатома. Санитар в первую же зиму замерз, будучи пьяным. Вскрывать его труп пришлось Жоре. Возможно, и сейчас Жора работает там же. Вскоре, я уехал с Дальнего Востока и ничего больше о Жоре не слышал.

— И это все?! — явно разочаровано спросила женщина, когда я закончил рассказ про Жору.

— Если бы! — мрачно сказал я. — Все еще впереди!

Итак, прошел год, как осудили Жору, я продолжал работать суд.мед.экспертом Николаевска-на-Амуре. Однажды, в яркое солнечное утро, ранней весной, мне позвонили из прокуратуры: «ЧП» в соседнем поселке «Мыс Лазарева». Участковый милиционер застрелил из табельного оружия свою молодую жену (ему тоже не было и 30). Я вылетел первым самолетом.

«Мыс Лазарева» — одна из жемчужин Дальнего Востока. Огромный порт международного класса с собственным интерклубом, который построили и полностью обеспечивали всем необходимым и обслуживали японцы, торгующие с нами лесом. Богатый поселок, именно за счет торговли с Японией лесом. Главным врачом в поселке был мой друг, хирург и заядлый кинолюбитель (его фильмы завоевывали призы даже заграницей!). Дальний родственник Михаила Шолохова, сам он был личностью одаренной и необыкновенной. У Журавлева была одна из лучших в мире коллекций старых пластинок танго (ему присылали эти пластинки со всех концов света в обмен на кинофильмы о природе — флоре и фауне Дальнего Востока). Его квартира была настоящим музеем. Он превосходно делал чучела рыб, птиц, морских и таежных животных, различные изделия из корней и веток деревьев. Собирал также морские, редкие раковины, звезды... Да, что там говорить! Все не расскажешь! Да и словами о Журавлеве и его музее не передашь!

В поселке все, конечно, друг друга знали и все друг о друге знали тоже. Знали, что красавица Ксения, жена участкового милиционера, отчаянно изменяет ему, в основном, с портовой элитой, в том числе и капитанами японских судов (якобы для этого, в интерклубе была построена комната свиданий). Участковый, тем не менее, сильно любил Ксению и пытался сохранить семью. Его все жалели. Она родилась в поселке, и там прошли все ее годы. Участковый же, Федор Руднев, приехал в поселок из Украины. Он был хорошим участковым и дело свое знал прочно, а это не просто в портовом поселке.

В тот роковой день солнце стояло в зените и нещадно палило, так что, несмотря на весну, было жарко, как в июле. Но солнце было бронзовое, что предвещало штормовую погоду. Ксения среди бела дня принимала позы камасутры в комнате для свиданий в интерклубе с очередным капитаном японского судна. Нужно сказать, что занималась любовью она исключительно ради искусства и никогда за это ни с кого не брала ни то, что денег, но и подарки. Одевалась очень скромно. Но настолько была прекрасна, что любая одежда ей только бы повредила. Федор не раз брал свою жену от очередного любовника прямо из постели, но никогда и палец на нее не поднимал. И не урезонивал, все ждал, что «нагуляется и опомнится». Но, в этот раз на него что-то нашло. Он ударом своего огромного кулака уложил на пол японца, попытавшегося, когда Федор ворвался в комнату, остановить его приемами карате, схватил за волосы Ксению, и потащил ее так по улице, голой. Ксении удалось от него вырваться, и она побежала. Тогда Федор вынул свой пистолет и выстрелил ей в ногу. Он закричал ей, чтобы она остановилась. Но Ксения, упав на колени, продолжала двигаться, волоча за собой окровавленную ногу. Федор выстрелил второй раз. Целился во вторую ногу, но попал в плечо. Истекая кровью, Ксения продолжала уходить от Федора... Тогда он выстрелил трети раз, именно в тот момент, когда она повернулась к нему и что-то хотела, видимо, сказать. Пуля вошла ей прямо под левый сосок в сердце. Ксения распласталась на земле мертвая в луже крови...


...На этом месте я останавливаюсь, перевожу дыхание и смотрю на женщину — интересно ли ей. И вижу — лицо у нее стало каменным, а прекрасные глаза широко открыты и смотрят куда-то перед собой.

— Продолжайте, пожалуйста, продолжайте! — сдавленным голосом попросила она. И я продолжил свой рассказ о Ксении...


...Труп Ксении я вскрывал в морге центральной районной больницы поселка Мыс Лазарева. Мне помогал мой друг и коллега Анатолий Журавлев и старший следователь прокуратуры, мой приятель и одногодок Александр Насобин. Труп для вскрытия готовила санитарка морга больницы Любовь Дмитриевна, или просто баба Люба.

Когда мы вошли в секционную, и увидели тело Ксении на белом мраморном столе, голое и омытое, то невольно все замерли: оно было прекрасно! Я молниеносно вспомнил афоризм Бальзака: «Женщина только дважды бывает поистине прекрасна — на ложе любви и на смертном одре!». На теле не было еще никаких следов смерти. Оно, повторяю, было прекрасно, и... соблазнительно! Я ужаснулся этой своей последней мысли — «соблазнительна!» И тут же вспомнил Жору Теплова. Затем в моей голове закружились еще более страшные мысли, что я мог бы любить Ксению ...сейчас!

Наверное, что-то мое лицо и фигура выражали при таких ужасных мыслях, при этом, я медлил и не начинал вскрытие, потому, что на лицах своих напарников я видел растерянность. Они очень странно смотрели на меня, но ничего не говорили... Я очнулся, когда услышал следующее:

— Знаете, парни, мне очень хочется лечь сейчас на мраморный стол рядом с Ксенией и согреть ее своим телом!

Я опешил! Кто-то из моих друзей произнес вслух мои мысли! И страшно испугался, а вдруг я сошел с ума и сказал это сам?! Но тут же другой, явно не мой голос присоединился:

— И мне тоже хочется, очень хочется...!

Но тут вошла санитарка Любовь Дмитриевна, молча окинула нас взглядом — троих молодых здоровых парней, стоявших, одетыми в белые халаты, перед голой прекрасной молодой женщиной, лежащей перед ними, такой доступной... и мертвой! Любовь Дмитриевна бережно подобрала упавшие на стол и раскинувшиеся по нему волосы Ксении, и вскрытие началось... Потом, сидя в самолете по пути домой я, погруженный в хаос своих мыслей о Ксении (да, я думал только о ней!), сделал поразительное для себя открытие. Если в головах трех разных и совершенно здоровых парней, при виде красивого мертвого женского тела — трупа! — возникает одна и та же мысль... о любви с ним (трупом!), то не следует ли из этого, что в глубине сознания каждого из нас сидит некрофил?! С другой стороны (я умышленно опускаю цепочку логических доказательств), не носим ли мы, каждый в себе, своего двойника-уродца («Жору Теплова») Не секрет, что каждый урод видит себя внутренним взором красавцем (носит в себе своего красавца-двойника)...


На этом месте моя попутчица прервала мои разглагольствования, неожиданным, заставившим меня растеряться, вопросом:

— А Вы смогли бы сейчас, спустя 25 лет, вспомнить лицо Ксении?

Видимо, я слишком долго тянул с ответом, что ей пришлось медленно, словно доводя до моего сознания, повторить свой вопрос, пристально глядя мне в глаза. Я даже зажмурился — и от ее пристального взгляда и от напряжения, с которым я вызывал из памяти лицо Ксении...

— Да, я вспоминаю, вспоминаю, — пролепетал я, неуверенно, и вдруг словно проснулся, объятый липким ужасом... — Я вспомнил. Это было Ваше лицо!

Моя попутчица громко и нехорошо расхохоталась. Тряхнула своими пышными огненными волосами, подмигнула мне своими прекрасными зелеными глазами и произнесла:

— Ленинград! Приехали!

С этими словами стала быстро собираться и скоро открыла дверь купе, чтобы выйти. Я стоял и молчал. Я был в прострации. Она вышла, медленно закрывая за собой дверь купе, потом вдруг приоткрыла ее, и высунула свою голову, волосы ее свободно упали вниз, и разметались, чуть ли некасаясь пола. (Как тогда, в морге, упали волосы Ксении)...

— Кстати, меня зовут Ксенией. И мне 20 лет (я вспомнил, что Ксении, когда она умерла, было 20 лет). Но я никогда не была в поселке Мыс Лазарева!

С этими словами она исчезла. Никогда больше, я ее не видел. И видеть не хочу!..


...Нерассказанная притча Ксении...

Пошли два охотника поднимать медведя из берлоги. Было это в январские морозы. Один охотник был пожилой, бывалый, а другой молодой, начинающий. Подняли двух медведей, убили, и шкуры с них содрали. Стали возвращаться домой, и в поле были застигнуты пургой. В миг стало ни зги не видно! Решили заночевать, чтобы не заблудиться. Для того чтобы не замерзнуть, решили спрятаться в медвежьи шкуры. Пожилой охотник развернул шкуру мехом наружу и стал накрываться плотно ею. Молодой охотник начал смеяться над ним, что, мол, чудишь, мехом вовнутрь надо, так теплее! Пожилой же, не обращая внимания на его смех, и ему советует сделать так, как сам сделал — накрыться шкурой мехом наружу. Но молодой и слушать его не захотел, сделал по-своему, да еще и концы подобрал, чтобы не поддувало. Так и уснули. Наутро, когда пурга закончилась, сбросил пожилой охотник медвежью шкуру, и встал целехонек! А молодой охотник умер. Сковал мороз шкуру и задавил мертвый медведь молодца...


18.01.1995 — 09.10.1998 .

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~