Шифры и революционеры России

Вид материала

Документы

Содержание Глава вторая. Всеобщий еврейский рабочий союз (БУНД) Введение: I. Неосторожность и предательство. III. Гибельный самообман.

Подобный материал:

• Московский Государственный Университет Путей Сообщения (миит) Кафедра «Электроника, 857.48kb.
• Открытый конкурс на право заключения государственных контрактов на выполнение отраслевых, 2713.07kb.
• Швейцария, 11311.61kb.
• Кафедра мт11, 49.36kb.
• Егальные партии, которые от­стаивали существовавшие в России политические, экономические,, 2507.21kb.
• Одним из важнейших событий XIX века было восстание декабристов, 590.34kb.
• Шифры типов операций с акциями, 28.79kb.
• Сочинение скачано с сайта, 179.91kb.
• Неплюев Николай Николаевич (1851-1908) цгиа спб Псковская 18 : 14-3-16654 1870 г. (?), 1176.02kb.
• Разработка урока истории в 10-м классе по теме: "Революционеры народники, кто они:, 111.24kb.

Глава вторая. Всеобщий еврейский рабочий союз (БУНД)

БУНД вырос из марксистских рабочих кружков Западного края России и сыграл в истории ее революционного движения очень важную и неоднозначную роль. «В начале 90-х теперешние представители БУНДа были продолжателями традиций 70-х гг., представителями русских революционеров. Первые кружки еврейских рабочих воспитывались в духе русской революционности. Эти рабочие были русскими революционерами в лучшем смысле этого слова. Взгляды их с тех пор сильно изменились. В дальнейшей работе, расширяя свою деятельность, основатели БУНДа перешли к агитации на еврейском языке. Новые формы деятельности оправдывались чисто практическими соображениями, а отнюдь не национальными особенностями. Вопрос о выделении БУНДа в особую организацию еще не возникал. Но прошло немного времени – национализм прорвался» – так говорил о БУНДе на II съезде РСДРП Ефрем Левин, член его Оргкомитета.

А вот мнение из 1923 года. Известный большевик и историк ВКП (б) В. И. Невский писал:
«Они [еврейские социал-демократы – А.С.] вообще очень много дали общероссийскому движению. Их опыт, их навыки работать, их выучка очень сильно подняли и организационные приемы русской работы. Здесь пока не место останавливаться на отрицательных сторонах бундовской организации, они сказались сильно уже в следующий период истории, а тогда, будучи самой значительной организацией, БУНД был сам заинтересован в объединении русских товарищей: ему приходилось доставлять литературу русским организациям, ему приходилось переправлять беглецов за границу, ему приходилось постоянно сталкиваться с русскими рабочими и на Юге и на Западе России, у него, наконец, в общем была одна и та же задача, что и у русских социал-демократов, и, для того, чтобы все это разрешать и скорей и лучше, удобнее было иметь дело с единой общерусской организацией, а не с разрозненными группами. Вот почему БУНД так энергично работал по созданию общероссийского объединения» (20).
Формально «Всеобщий еврейский союз в Литве, Польше и России» (таково его полное название) был основан в сентябре 1897 года на учредительном съезде в Вильно. Однако уже с 1895 года еврейские социалистические группы были связаны между собой и сконцентрированы вокруг виленского кружка. Фактически в тот самый момент Вильно превратилось в центр социал-демократии России. Через БУНД шла литература от заграничных организаций, еврейские марксисты имели прочные связи со всеми крупнейшими подпольными организациями от Петербурга до Киева. И нет ничего удивительного, что бундисты вместе с киевлянами встали у истоков I съезда РСДРП, состоявшемся в вотчине БУНДа Минске.
 
Бундовцы первыми проинформировали о прошедшем съезде группу «Освобождение труда». Сделал это Арон Кремер («Александр») - член ЦК БУНДа и делегат съезда. Письмо его в Женеве получил эмигрант Иосиф Блюменфельд. Оно было зашифровано точками в присланной газете и, после разбора криптограммы, Блюменфельд немедленно проинформировал о событии П. Аксельрода и Г. Плеханова. Оба находились в тот момент в Цюрихе.

«Среда. Ночью.
Дорогой Павел Борисович!
К вечеру я получил газету из Минска от Алек(сандра) и там он пишет следующее: «Только что кончился съезд предст(авителей) соц.-дем. организаций в России, постанов(лено) образовать российскую соц.-дем. партию; заграничный – Ваш – Союз объявить членами партии и заграничным органом. Если согласны, отвечайте немедленно же телеграммой, – да или нет, – в Берлин. Туда написали, чтобы эту телеграмму переслали. Ответ необходим скоро, чтобы издать манифест. До выхода манифеста все должно быть тайной». Берлинцам не писали. Представляют это сделать вам по своему усмотрению. Подробности книгой, которую получите. Переговоры будет вести с вами и Питер. Уведомите немедленно о получении настоящего письма» (21).

Выделенные фразы в письме Кремера были зашифрованы, но сам шифр этот неизвестен.
 Членами первого ЦК РСДРП стали Арон Кремер, Борух Эйдельман и Степан Радченко (от Петербургского Союза борьбы). В Берлине же находились члены Заграничного комитета БУНДа во главе с Цемахом Копельзоном. Сам Кремер еще в мае 1897 года специально ездил в Женеву, где вел переговоры с группой Плеханова от имени виленских и петербургских марксистов.
Долгое время Департамент полиции был в полном неведении о деятельности «Еврейского союза». Выходили его газеты и листовки, среди ремесленников Западного края устраивались денежные сборы, сходки и забастовки. Но местные жандармы были не в состоянии реально противостоять этому. Заслуга первого крупного разгрома БУНДа принадлежала небезызвестному главе Московского охранного отделения Сергею Зубатову.
27 февраля 1898 года его летучие агенты, рыскающие по югу России вслед за лидером киевского подполья Б. Эйдельманом, прибыли из Харькова в Минск. Именно в Харькове Эйдельман случайно попал под наблюдение и получил от филеров кличку «Лохматый». На следующий день по прибытии в Минск была зафиксирована его встреча с неизвестным интеллигентом-евреем. То был один из членов ЦК БУНДа Абрам Мытникович (он же Мутник). Шла завершающая стадия подготовки съезда, но зубатовские ищейки еще не подозревали этого. И только 1 марта, после начала заседаний, они забили тревогу. Но было уже поздно – съезд завершился, и его делегаты покинули Минск. Но на своих плечах они увели летучих агентов. В ночь с 11 на 12 марта в Киеве, Москве, Екатеринославе и других городах были произведены массовые аресты. Только в Киеве охранка схватила 175 человек. А всего в 27 городах России за решеткой одновременно оказалось 500 революционеров, причастных к деятельности социал-демократического подполья. В Екатеринославе была изъята хорошо обставленная типография Киевского комитета и печатающийся в ней 3-й номер «Рабочей газеты».
 
Затем настала и очередь БУНДа. Агенты засекли встречи Мутника с другим чрезвычайно деловым евреем. Им оказался А. Кремер. Таким образом, сразу в проследки полиции попали два члена ЦК БУНДа, а через них цепочка начала быстро распутываться.
В июле 1898 года Зубатов предпринял масштабную попытку покончить с еврейским Союзом. Был арестован весь наличный ЦК, масса рядовых бундистов и типография в Бобруйске. В числе захваченной добычи оказались цифровые записи, обнаруженные у некоторых арестованных, а затем дешифрованные в Департаменте полиции специалистом этого дела И. Зыбиным. Это были конспиративные заметки по выдаче членам бундистского подполья нелегальной литературы. Перечень ее читателей попал в руки жандармов, и это еще больше расширило орбиту полицейской ликвидации (22). Всего более 70 человек подверглось аресту. Зубатов торжествовал, но радость жандармов длилась недолго.
 
 Уже в конце 1898 года В. Засулич писала Г. Плеханову:
«А еврейский Союз чистый «Ванька-встанька»: взяли у них две типографии и массу народа, …а у них уже успели выпустить в России маленький номер жаргонной газеты. И путь опять налаживается через границу. И досадно, что они такие деловые, а не русские, а все же надо им отдать справедливость» (23).
А вот взгляд с другой стороны. Начальник Особого отдела Департамента полиции Л. Ратаев – С. Зубатову, июль 1900 года:

«Не могу не остановить вашего внимания на одной характерной особенности. На вид розыск ведется успешно, параллельно с точным агентурным указанием, и приводит к желанным результатам, т.е. к обнаружению подпольных типографий, со всеми вещественными доказательствами и соприкасающимися к оным революционными группами. Тем не менее, движение не только не ослабевает, а напротив, разрастается, на смену одной типографии через месяц появляется другая, взамен ликвидированной группы вырастает другая, еще более серьезная и обширная. Такая особенность, по моему мнению, указывает на то, что в пределах еврейской оседлости революционным движением руководят строго замкнутые комитеты, которые, не принимая непосредственного активного участия, остаются нетронутыми и после ликвидации одной революционной группы немедленно пополняют поредевшие ряды» (24).

На долгое время еврейский БУНД стал основной головной болью полицейской России. В «Обзоре важнейших дознаний, проводившихся в жандармских управлениях за 1901 год» сказано:
«Действующий в России и за границей… означенный «Союз» представляет одну из самых стойких сплоченных революционных организаций… Это объясняется тем, что в данное время евреи повсеместно составляют преобладающий элемент в революционной среде».
Последнее утверждение спорно. Наибольший процент среди революционеров России составляли представители коренной нации. Но действительно среди руководящих кадров всех без исключения революционных партий было немало евреев. Постоянные унижения и притеснения еврейского населения (вроде создания зоны оседлости евреев) не могли не выталкивать из ее среды революционно настроенную молодежь. И БУНД на первоначальном этапе стал некоей кузницей кадров для других социал-демократических организаций. Но искать в евреях первопричину всех бед России нет никаких оснований. Стоит лишь вспомнить, что, к примеру, в партии «Народная Воля» и среди ее предшественников процент этих самых евреев был невелик.
 
Роль БУНДа рано признали все современники. В октябре 1901 года вышел юбилейный 25 номер его газеты «Голос рабочих», издающейся на еврейском жаргоне. Он был напечатан в российской нелегальной типографии на 38 страницах с пропечатанными красным шрифтом заголовками. В условиях подпольной печати выполнить это было очень непросто. По поводу выхода номера газета «Искра» (вероятно, словами Юлия Мартова) писала:

«Возникши в 1896 году, …«Голос рабочих» издается с успехом вот уже пять лет… После польского «Работника», издавшего уже свыше 40 номеров, «Голос рабочих» является старейшим из числа издающихся в России нелегальных социал-демократических органов, которому удается выходить довольно регулярно, несмотря на чрезвычайные усилия, прилагаемые Зубатовым и его командой для разгрома еврейской рабочей организации. Еврейские товарищи вправе гордиться этим успехом, которого им удалось достичь только благодаря своему самоотвержению, энергии и организационной настойчивости. Нашим организациям приходится еще поучиться организационному умению у деятелей БУНДа» (25).

Своеобразное отношение к БУНДу сложилось и у Владимира Ульянова-Ленина, вместе с Мартовым и Плехановым редактирующим «Искру». По воспоминаниям Н. Валентинова (относящимся, правда, к 1904 году) он «жестоко поносил БУНД, говоря, что его организация превосходна, но ее возглавляют дурачки» (26).

Возникши как часть русского социал-демократического движения, войдя в состав РСДРП как автономная организация, БУНД в течение пяти лет (до II съезда РСДРП) существовал и развивался совершенно самостоятельно и независимо от остальных организаций партии. «Тот авангард еврейского рабочего движения, который сложился в годы 1897 – 1903, по своим организационным навыкам и сплоченности, если кому-либо в революционном рабочем движении и уступает, то только большевизму, да и то только последнего десятилетия» – так писал в 1923 году историк БУНДа М. Рафес (27). И там же:
«БУНД складывался как массовая большевистская рабочая организация, но в то же время этот самый БУНД все больше обособлялся от общей социал-демократической организации, замыкаясь в самом себе и проникаясь националистической идеологией» (28).
На II съезде РСДРП БУНД вышел из состава партии, не желающей видеть в нем единственного и исключительного представителя еврейских рабочих в России. У БУНДа была еще долгая история. Но после Октябрьской революции и отделения многих прежних его районов действия от России, еврейский Союз распался. В 1936 году Центральным партийным архивом был приобретен за границей архив БУНДа, включающий в себя огромную коллекцию документов. Но, как и в случае других – «оппортунистических» – партий, история и заслуги БУНДа в Советском Союзе подверглись забвению, и имеющиеся материалы практически никогда не публиковались.
 
Давая столь длинную справку по этой социал-демократической организации, я преследовал двоякую цель. Во-первых, хотелось возродить в читателе интерес к ней, а, во-вторых, теперь становится понятным, почему именно в кругах БУНДа появился человек, внесший максимальный вклад в дело развития революционной криптографии.
Речь идет о Павле Исааковиче Розентале, одном из видных руководителей БУНДа, написавшем в 1902 году книгу «Шифрованное письмо». Однако она вышла из печати только в 1904-м, не успев опередить брошюру В. Акимова.

 
Павел (Пинхас) Розенталь родился в Вильно 22 мая 1872 года. До девяти лет он учился в еврейской религиозной школе («хедере»), а с 1881 по 1890 гг. в гимназии. По окончании ее он поступает на медицинский факультет Харьковского университета. Но в 1893 году за революционную деятельность исключается из него. После шестимесячного тюремного заключения Розенталя выслали на родину в Вильно. Там он включается в деятельность подпольных кружков, составивших в недалеком будущем основу БУНДа.

В 1899 году Розенталь поселился в Белостоке, где в это время ширилось массовое рабочее движение (преимущественно, правда, «экономическое», но БУНД в этот период как раз и увлекался экономизмом). Приехал Павел в этот город вместе со своей женой Анной. Из справочников можно выяснить, что «Розенталь, урожденная Геллер, Анна Вельвелева (Вульфова) – Юделева, родилась 10 октября 1874 года в Волковыске Гродненской губернии, по профессии дантист» (29).

В качестве одного из главных руководителей Белостокского комитета БУНДа П. Розенталь проявил большие способности конспиратора, организатора и пропагандиста. Он был из тех революционеров, которые заложили славу «конспиративной выучки» БУНДа. Правда, еще в 1905 году член ЦК РСДРП Леонид Красин отмечал, что БУНД находился в гораздо более выгодных условиях и с гораздо меньшим районом действия, чем вся остальная партия. Он работал среди населения, которое в массе своей было враждебно русскому правительству. Там отсутствовала самая опасная форма сыска – обывательская (30).
Во многом именно этим обстоятельством объясняется тот факт, что Розенталю удалось в таком сравнительно небольшом городке как Белосток одновременно вести частную врачебную практику и руководящую подпольную работу. И о том, что «Доктор Носон» (нелегальное имя Павла) был настоящим доктором, многие бундовские рабочие узнали только после его ареста в 1902 году.
Розенталь стал основателем «Союза кожевников» (филиал БУНДа, строящегося по «цеховому» принципу). Он же постоянно сотрудничал в газете «Голос рабочих», ведя в нем самостоятельный раздел «Из темного царства». С начала 1900-х годов его кооптировали в ЦК Союза. Но, будучи организатором, литератором и теоретиком еврейского движения, он не пренебрегал и «черной» технической работой рядового подпольщика. Свои выдающиеся конспиративные качества Павел проявил, в частности, в устройстве в Белостоке IV съезда БУНДа (май 1901 года). Именно на этом съезде Розенталь официально выбирается в ЦК, и он (вместе с Н. Портным) издает отчет о съезде, вышедший на трех языках (еврейском, польском и русском). Документ этот вызвал немалые споры в РСДРП и обрушил на БУНД лавину обвинений в национализме.
Одновременно Павел Розенталь обратил внимание на неудовлетворительность тогдашних шифров подполья. И он с упомянутым выше Портным реформировал употреблявшийся БУНДом шифр, введя в практику смешанный еврейско-русский ключ.
Ноэх Портной (К. Я. Бергман) был известным революционером. Еще в начале 1890-х годов, будучи народным учителем, он связался с виленскими социал-демократами. А в 1896 году его сослали на 5 лет в Сибирь. С 1900 года Портной возглавил Варшавскую бундовскую организацию и на IV съезде (вместе с Розенталем) был выбран в ЦК БУНДа. Оба подпольщика фактически возглавили российских бундистов и весной 1902 года приняли участие в подготовке общепартийной конференции РСДРП. Речь о ней у нас будет впереди. Здесь же скажем, что именно она привела к аресту супругов Розенталей.
«Я с женой были арестованы в Белостоке 31 марта 1902 года, через два дня по закрытии упомянутой Белостокской конференции, организации которой мы содействовали и в которой я участвовал, как член Центрального комитета БУНДа» - так вспоминал об этом эпизоде в своей книге «Романовка» сам П. Розенталь.
 
 С марта 1902 года началась его напряженная тюремная жизнь, сначала в губернском центре Гродно, а затем в Москве. Пятнадцать с половиной месяцев чета Розенталей провела в заключении, получив, затем, приговор – шесть лет якутской ссылки. Но еще в Таганской тюрьме, располагая неограниченным временем, Павел Розенталь использовал свой досуг для написания давно им задуманной книги о революционных шифрах.
Интересно представить, как это могло происходить. На глазах у своих надзирателей он умудрился написать «учебник» о практике нелегальной деятельности в России. Ясно, что «свирепый» тюремный режим благоприятствовал такому полезному времяпровождению.
Законченная в конце 1902 года, брошюра была опубликована в Женеве только в 1904-м. В это время Розентали находились в далеком Якутске, где Павел и Анна приняли в феврале 1904 года участие в известном «Романовском протесте». 56 ссыльных разных политических направлений, протестуя против нарушения их человеческих прав, подняли над избой якута Романова красное знамя. 18 суток революционеры держали оборону, не давая стрельбой приблизиться местной полиции. Именно П. Розенталь был главным противником сдачи, а впоследствии переправил за границу для публикации все основные документы и речи подсудимых «Романовского процесса». В 1923 году он напишет подробную книгу об этом событии, но в революционном историоописании Советского периода мы не найдем его имени среди руководителей выступления. Как, впрочем, и имен многих других ссыльных – меньшевиков, бундистов и т.п. «оппортунистов». Официально протест возглавили большевики. Тем самым история была в очередной раз оболгана и забыта партийными литераторами.
За «Романовский протест» Павел и Анна (вместе с другими своими товарищами) получили приговор в 12-лет каторги, но первая русская революция 1905 года освобождает их.
Павел Исаакович Розенталь прожил бурную жизнь несгибаемого революционера. О его жизни и смерти написал замечательный некролог его товарищ Гирш Лурье (31). Он скончался на своей родине в Вильно 29 февраля 1924 года от рака желудка. В настоящее время его прах перезахоронен на Вильнюсском еврейском кладбище.
Трагически завершилась жизнь Анны Розенталь. В октябре 1939 года (после ввода в Литву советских войск) она была арестована органами НКВД как лидер Вильнюсского отделения партии БУНД и умерла в тюрьме в 1940 году.
 
Итак, книга Розенталя – «Шифрованное письмо». Вышла она под псевдонимом «Бундовец» и представляет собой довольно внушительную брошюру в 112 страниц. Формат книги –130 на 200 миллиметров. Конечно, нет никакой возможности привести здесь весь этот интереснейший материал. И, подобно брошюре Акимова, мы ограничимся лишь кратким ее изложением, пройдя по узловым фрагментам книги. Главной своей задачей Розенталь ставил критическое рассмотрение известных среди революционеров шифрсистем. При этом он проявил огромную эрудицию, способность к аналитическому мышлению и замечательное владение «криптологическим аппаратом». Напомним, что по образованию Павел Исаакович был врачом и, следовательно, в шифровальном деле являлся самоучкой. Все это вместе взятое не может не удивлять и не восхищать. Мой же «конспект» будет сосредоточен, главным образом, на прояснении разнообразных видов революционных шифров российского подполья. Все, что касается самой критики шифров, почти всегда опускается, а это значительная часть брошюры. Ибо по каждому способу тайнописи Розенталь привел конкретный пример ее разбора.
Книга «Шифрованное письмо» среди историков давно известна. О ней еще упоминал в 1923 году летописец БУНДа М. Рафес среди других изданий Союза на русском языке. Об этой же брошюре писал современный историк Ю. С. Уральский (32). На основе книги Розенталя-Бундовца осветила революционные шифры историк российской криптографии Т. А. Соболева. Но следует не забывать, что в книге «Шифрованное письмо» дана именно бундовская шифрпрактика и только до 1902 года. Значит, материал этот не полный. К тому же в ней освещены лишь хорошо известные полиции виды шифров, а это также ограничивает материал брошюры.
Как и работа Акимова «О шифрах», книга «Шифрованное письмо» – исключительно редкий документ прошлого. Она имеется, к примеру, в фондах открытого хранения «Российской государственной библиотеки» (бывшей «Ленинки») – однако очень мало востребована историками революционного движения. Все это заставляет меня более-менее подробно осветить книгу П. И. Розенталя и заранее попросить читателя набраться для этого некоторого терпения.

Пролетарии всех стран соединяйтесь!
«Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (БУНД)»
 
А. Бундовец
Шифрованное письмо
Критика употребляемых у нас шифров.
Женева, апрель 1904 года.
Цена: 3 франка = 3 кроны = 60 центов.

Предисловие.
 
Цель книги – дать представление о непригодности той или иной системы криптографии. Автор старался принять во внимание все употребляемые у нас виды шифров. Системы, обнародование которых по тем или иным причинам неудобно, не приводятся.
 
Введение: I. Неосторожность и предательство.

[Глава посвящена анализу причин, приводящих к провалу революционеров – А.С.]
 
II. Легальное письмо.
 
Каждый революционер должен выработать свой «нелегальный» почерк (видоизменить обычный) для затруднения графологической полицейской экспертизы.
При написании писем «эзоповским языком», в тексте требуется дать намек, что дальше в письме идет «эзоповщина». Это достигается, например, тем, что корреспондент приписывает получателю такое действие, которого он не совершал.
Об общеизвестных сведениях, событиях можно писать вполне открыто, освещая их в письмах с точки зрения добродетельного бюргера, возмущенного проделками бунтовщиков.
 
III. Гибельный самообман.
 
Если мы обратимся к социал-демократическим организациям, то, рассматривая вопрос с точки зрения конспиративной ловкости и выдержки революционеров, мы видим, что они не только стоят несравненно ниже деятелей «Народной Воли», но почти не делают успехов из года в год. На чем основана наша вера в неразрешимость шифра? Что если мы ошибаемся? Если тайна, доверенная шифру уже не тайна? Если мы все время пребываем в состоянии мистификации? Основываясь на случаях раскрытия писем бюро Департамента полиции и нашем личном опыте, мы не только ставим вышеприведенный вопрос о самообмане, но даем на него вполне определенный утвердительный ответ: да, мы, российские революционеры, в отношении шифров пребываем в состоянии вредного самообмана. И нам, и некоторым товарищам нашим приходилось иногда предпринимать попытки раскрывать письма без ключа. Это случалось тогда, когда корреспондент перепутывал ключ или, если в отсутствие товарища, обыкновенно ведшего переписку, получалось письмо из такого города, для которого тот позабыл сообщить ключ. И что же? Не было ни одного случая, когда бы шифр оставался неразобранным.
Подавляющее большинство шифрсистем, которыми пользуются революционеры, легко могут быть раскрыты. Ни одна из них не может быть названа удовлетворительной. В то же время возможны и хорошие, надежные способы. В этой книге мы решили разобрать все системы, которыми приходится пользоваться и представить образчик их раскрытия, чтобы отбить впредь всякую охоту ими шифровать.