Евгений петрович сычевский

Вид материала

Документы

Содержание Педагогика сотрудничества в школе л.н. толстого Жизньпоиск истины: страницы жизни учёного богослова г.и. шипкова

Подобный материал:

• Петров Евгений, 20.77kb.
• Михаэлис евгений петрович управление архивов и документации восточно-казахстанской, 682.14kb.
• Русская литература. Электронный учебник, 348kb.
• Анализ деятельности комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав в муниципальном, 136.86kb.
• Артюх Евгений Петрович, заместитель председателя комитета Областной Думы закон, 728.96kb.
• Яковлев Василий Иванович, Яковлева Галина Халимовна, Ярковский Сергей Игоревич. Отсутствовали:, 171.14kb.
• Рекомендует Евгений Феликсович Чеканов, зав отделом прозы журнала «Парус», член Союза, 22.09kb.
• To a question on the methods of conducting the criminological, 215.61kb.
• Емельченков Евгений Петрович, кандидат физико-математических наук, доцент, заведующий, 29.98kb.
• Петрович В. Г., Петрович Н. М. Уроки истории. 6 класс, 381.89kb.

ПЕДАГОГИКА СОТРУДНИЧЕСТВА В ШКОЛЕ

Л.Н. ТОЛСТОГО

Л.Н. Толстой испытывал личную потребность работать в школе непосредственно с детьми. Первый шаг в этом направлении  кратковременный педагогический опыт в 1849 году. В целом же в его педагогической деятельности можно выделить три периода: первый  это 1859 - 1862 годы, когда Л.Н. Толстой сам учил детей и издавал педагогический журнал «Ясная Поляна»; второй определяется сроком с 1870 по 1876 годы, когда были составлены «Азбука», «Книга для чтения», велись занятия с детьми, осуществлялась методическая работа среди учителей и общественная деятельность по народному образованию; третий начался с 1880-го года и продлился до кончины писателя, когда Л.Н. Толстой давал уроки детям, занимался изданием педагогических статей, подводил итоги своей педагогической деятельности.

Что побуждало уже известного писателя идти в школу? Было несколько мотивов. Л.Н. Толстой жил среди крестьянских детей и видел, в каких ужасных социально-экономических, бытовых, духовно-нравственных и интеллектуальных условиях они находятся. Общаясь с ними, он не мог не заметить, что среди них есть смышленые, одаренные. Но без школы их потенциальные творческие возможности не проявляются. Тяжелые условия губят одаренных крестьянских детей.

Вкусив педагогический опыт, он напишет тетушке исповедальное письмо: «Я теперь весь из отвлеченной педагогики перескочил в практическое  и в самое отвлеченное  с другой стороны  дело школ в нашем уезде. И полюбил опять, как 14 лет тому назад, этих тысячи ребятишек, с которыми я имею дело... Я не рассуждаю, но когда вхожу в школу и вижу эту толпу оборванных, грязных, худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, вроде того, который испытывал бы при виде тонущих людей. Ах, батюшки! Как бы вытащить, и кого прежде, кого после вытащить! И тонет тут самое дорогое, именно то духовное, которое так очевидно бросается в глаза в детях. Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тех, тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых. А они кишат в каждой школе»¹. Гражданская боль позвала Л.Н. Толстого на сознательный педагогический подвиг  подвиг повышения образованности народа, сохранения и пестования народных талантов.

Еще одно: Л.Н. Толстой переживал кризис в писательском творчестве. Работа в школе с детьми представлялась ему единственно разумным выходом. И он не ошибся. Поработав немало с детьми, Лев Николаевич с чувством глубочайшего удовлетворения делился радостью по поводу вновь переживаемого им писательского вдохновения: «...Я никогда не чувствовал свои умственные и даже все нравственные силы столь свободными и столько способными к работе. И работа эта есть у меня. Работа эта  роман из времени 1810 и 20-х годов, который занимает меня вполне с осени... Детей и педагогику я люблю, ученики ходят ко мне по вечерам и приносят с собой для меня воспоминания о том учителе, который был во мне.... Теперь я писатель всеми силами своей души, и пишу, и обдумываю, как я еще никогда не писал и не обдумывал»².

Л.Н. Толстой был справедливо убежден: без полноценной школы, без поголовного качественного образования и воспитания Россия не преодолеет социально-экономическую отсталость. Представлялись два пути: взять европейскую школу и пересадить ее на русскую почву или создать свою национальную русскую школу. Л.Н. Толстой избирает последний путь. Л.Н. Толстой снова и снова возвращается к этой мысли: «Начиная учить детей в русской деревне, я не мог, не бывши набитым дураком, принять в основание ни немецко-протестантскую лютеранскую систему, ни классическую, ни иезуитскую, ни новейшую теоретическую систему воспитания. Еще менее мог я серьезно принять за систему славянский курс букваря, часовника и псалтыря и связанные с этим курсом семинарские приемы. Нерусские приемы теории были чужды, невозможны для русских учеников, несостоятельность их, на мой взгляд, была доказана для самих себя самими иностранцами, русская же система, на мой взгляд, также невозможна для меня, как бы обучение детей игре на инструменте, которого уже не существует. На мне не лежало ни исторических школьных уз из Европы, ни религиозных и философских авторитетов своего отечества. Без всякого искания новых путей, без противодействия или подчинения известным направлениям, без всякой зависимости от общества и правительства я бессознательно и свободно должен был идти и пошел своим особенным путем, руководствуясь одним изучением потребностей тех учеников, с которыми я имел дело»³. Л.Н. Толстой считал безумием переносить на русскую почву западноевропейскую систему. Перенесение он сравнивал с молотилкой, которая куплена дорого, поставлена, запущена, молотит дурно, как ни подвинчивай доску  нечисто молотит, и зерно идет в солому. Хоть и убыток, но деньги потрачены. Л.Н. Толстой пишет: «...Всякое подражание европейской школе... будет шаг не вперед, но назад для нашего народа, будет изменой своему призванию»⁴. Писатель-педагог вопрошал: какое мы имеем историческое право говорить, что наши школы должны быть такими же, как и европейские школы? Л.Н. Толстой считал необходимым сохранить самобытное самостоятельное мышление народа, отказаться от подражания: не навеки же обречены русские люди подражать Европе, должно же наступить и для русского народа совершеннолетие, когда он может думать своим умом и поступать сообразно со своими условиями и свойствами.

Сравнив отечественную и зарубежную школу, Л.Н. Толстой пришел к выводам: 1. Нельзя переносить чей бы то ни было опыт на русскую почву. 2. Надо знать другие системы и кое в чем опираться на них. 3. Главное: создавать свою систему, сообразную с историей и особенностями страны, временем и средой. «...Для того, чтобы русская система народного образования не была хуже других систем (а она по всем условиям времени должна быть лучше), она должна быть своя и непохожая ни на какую другую систему»⁵. Став на писательскую стезю, Л.Н. Толстой осознал: надо стать душезнатцем. Природа, общество, отдельные люди, взрослые и дети, культура России и планетарная культура - вот его исследовательская лаборатория. Он находил: нельзя обучать и образовывать, если досконально не знаешь ребенка. Важнейшие способы его познания: личные воспоминания о своем детстве и создание на их основе автобиографических повестей «Детство», «Отрочество» и «Юность»; выявление особенностей собственных детей и написание очерка «Мои дети»; работа за учительским столом; пристальнейшие наблюдения за учениками в классе и во время досуга; совместные прогулки, поездка на кумыс; творческое общение с учениками, выражавшееся, например, в просьбе написать письма ему, учителю, написать сочинение на сюжет из народной жизни; изучение творчества мудрецов всех народов, особенно учителей человечества.

Наблюдения и интуитивное прозрение подсказывали Л.Н. Толстому: именно в детях таятся огромные нетронутые силы, захватывающие непознанные творческие глубины, бездонные духовные богатства. Дети более талантливы, чем взрослые. Они титаны поиска, самобытной деятельности на грани возможного, неисчерпаемый кладезь интеллектуальных сил, они способны решать самые сложные, невероятные, даже фантастические задачи и проблемы. Им больше, чем взрослым, доступны творческие дерзания, порывы в неведомое, неожиданные решения. Этот процесс идет плодотворнее, если учитель и ученик соревнуются. Ученики педагога-искателя, действительно, его сотрудники, соратники, сотворцы в творческом постижении мира. Дети работают в «лаборатории» учителя, как у себя дома, учитель трудится в ученической «лаборатории», как в своей собственной. С самого начала это труд «партнеров». Вершина партнерства  подъем по «лестнице» на более высокую ступень человеческого развития: развития духовного, нравственного, художественно-эстетического, интеллектуального.

Л.Н. Толстой рассказывает: «Один раз, прошлою зимой, я зачитался после обеда книгой Снегирева и с книгой же пришел в школу. Был класс русского языка.

 Ну-ка, напишите кто на пословицу,  сказал я. Лучшие ученики  Федька, Семка и другие  навострили уши.

 Как на пословицу? Что такое? Скажите нам!  посыпались вопросы. Открылась пословица: «Ложкой кормит, стеблем глаз колет».

 Вот вообрази себе,  сказал я,  что мужик взял к себе какого-нибудь нищего, а потом за свое добро его попрекать стал,  и выйдет к тому, что «ложкой кормит, стеблем глаз колет».

 Да ее как напишешь?  сказал Федька, и все другие, навострившие было уши, вдруг отшатнулись, убедившись, что это дело не по их силам, и принялись за свои прежде начатые работы.

 Ты сам напиши,  сказал мне кто-то. Все были заняты делом; я взял перо и чернильницу и стал писать.

 Ну,  сказал я,  кто лучше напишет, и я с вами.

Я начал повесть, напечатанную в 4-й книжке «Ясной Поляны», и написал первую страницу. Всякий непредубежденный человек, имеющий чувство художественности и народности, прочтя эту первую, писанную мною, и следующие страницы повести, писанные учениками, отличит эту страницу от других, как муху в молоке...».В словесном творчестве «крестьянский полуграмотный мальчик вдруг проявляет такую сознательную силу художника, какой, на всей своей необъятной высоте развития, не всегда может достичь Гете»⁶. В другой статье Л.Н. Толстой на конкретном примере показывает, что именно ребенок  непревзойденный зодчий художественного слова. Учитель рассказывал о войне России с Наполеоном: «Как он вышел из Москвы, тут Кутузов погнал его и пошел бить,  сказал я. «Окарячил его!»  поправил меня Федька...»⁷. У Л.Н. Толстого  «гладкопись», «обесцвеченный язык», у крестьянского мальчика  язык «вещественный», точный, мыслеемкий.

У Л.Н. Толстого подлинно гуманный и оптимистический взгляд на подрастающего человека, вера в его талант. Светлее, чище, полнее и глубже процесс творческого, духовного, человеческого становления происходит именно в детстве. А это значит, что учиться всему, без чего невозможна разумная жизнь на земле, можно, обращаясь к детству. Но что предшествует и сопровождает сотворчество педагога и ученика? Прежде всего любовь к детям. Общаясь с детьми, обучая их в школе, Л.Н. Толстой пришел к выводу, что «самый радостный труд  это труд для наиболее любимых существ, а самый лучший, тоже наиболее любимый возраст  это детство»⁸. Этот вывод казался великому педагогу столь значительным, что он неоднократно высказывал его. Так, одна из статей заканчивалась утверждением: «Если учитель имеет только любовь к делу, он будет хороший учитель. Если учитель имеет только любовь к ученику, как отец, мать, он будет лучше того учителя, который прочел все книги, но не имеет любви ни к делу, ни к ученикам. Если учитель соединяет в себе любовь к делу и к ученикам, он  совершенный учитель»⁹. Более того, любовью к детям можно растить не только то, к чему они предназначены изначально. Этой любовью можно исправить людей, восстановить человечность в них. Л.Н. Толстой настаивал на мысли: «...Лишь любовью к детям и истинным общением с детской душою возможно создать счастливое человечество»¹⁰.

Чему учился гениальный писатель и педагог у своих учеников? Дети помогали Л.Н. Толстому видеть жизнь нешаблонно, каждый раз по-новому, непосредственно, свежо. Они не давали умереть в нем ребенку и открывали возможность сохранить свое вечное детство с присущей ему свежестью впечатлений, радостью постоянных открытий. Школа являлась для Л.Н. Толстого лабораторией исследования человека вообще. Пристально наблюдая детей во всех сферах деятельности, глубоко постигая их психологию, он пришел к важному выводу: дети целостно воспринимают мир и сами являются цельными людьми  у них нет разрыва между чувством и поступком. Глазами такого ребенка он измерял сущность и ценность окружающего мира, его добро и зло, правду и ложь, красоту и безобразие. Устами юных Николеньки Иртеньева, Пети и Наташи Ростовых он выносил приговор или похвалу явлениям, событиям, людям. Без школы, наверное, не было бы этих героев, не было бы Сережи Каренина, не было бы проницательнейших характеристик, которые Л.Н. Толстой дал своим детям. У детей Л.Н. Толстой перенимал умение сосредоточивать внимание на сути предмета, а также непосредственность и искренность в выражении своих наблюдений, мыслей и чувств, а также и такие непременные признаки художественного отношения к миру, как точность видения, образность восприятия. У них он учился мыслеемкости языка (т.е. краткости слова, заключающего в себе глубокие и обильные мысли) и вещественности (т.е. зримости слова, его изобразительности, наглядности, осязаемости, предметности, ясности и простоте), умению «художественно запечатлевать образы чувств».

Не отрицая науку как источник знаний, Л.Н. Толстой исключительное значение придавал действительности, жизни, не отраженной в науке и искусстве. Именно жизненные знания, окружающий мир (природа, общество)  ценнейший источник познания. Но таковыми эти знания становятся тогда, когда глубоко восприняты, осознанны и выражены в слове. Способность выражения в слове дается нелегко и взрослому, и ребенку. В одиночку результат не велик. Совместный, почти семейный поиск (в широком смысле этого слова)  вот где гнездится успех.

Вначале поиск в опыте Л.Н. Толстого не удавался. Но писатель-педагог постепенно «заражал» детей своей «горячностью», раскрывал перед юными «красоту выражения жизни в слове» и увлекательность этого искусства, создавал атмосферу соревнования. И вот неожиданный, волнующий результат: «...Вдруг, совершенно неожиданно, открылся мне тот философский камень, которого я тщательно искал два года,  искусство учить выражению мыслей... Мне казалось столь странным, что крестьянский, полуграмотный мальчик вдруг проявляет такую сознательную силу художника, какой, на всей моей необъятной высоте развития, не может достичь Гете. Мне казалось столь странным и оскорбительным, что я, автор «Детства», заслуживший некоторый успех и признание художественного таланта от русской образованной публики, что я, в деле художества, не только не могу указать или помочь одиннадцатилетнему Семке и Федьке, а что едва-едва,  и то только в счастливую минуту раздражения,  в состоянии следить за ними и понимать их... Как только я дал ему полную свободу, перестал учить его, он написал такое поэтическое произведение, которому подобного не было в русской литературе. И потому, по моему убеждению, нам нельзя учить писать и сочинять... Все, что мы можем сделать, это научить их, как браться за сочинительство»¹¹.

Л.Н. Толстой рассказывает: «Федька из-за своей тетради все поглядывал на меня и, встретившись со мной глазами, улыбаясь, подмигивал и говорил: «Пиши, пиши, я те задам». Его, видимо, занимало, как большой тоже сочиняет. Кончив свое сочинение хуже и скорее обычного, он влез на спинку моего кресла и стал читать из-за плеча. Я не мог уже продолжать; другие подошли к нам, и я прочел им вслух написанное. Им не понравилось, никто не похвалил. Мне было совестно, и, чтобы успокоить свое литературное самолюбие, я стал рассказывать им свой план последующего. По мере того, как я рассказывал, я увлекался, поправлялся, и они стали подсказывать мне: кто говорил, что старик этот будет колдун; кто говорил: нет, не надо  он будет просто солдат; нет лучше пускай он их обокрадет; нет, это будет не к пословице и т.п. говорили они.

Все были чрезвычайно заинтересованы. Для них, видимо, было ново и увлекательно присутствовать при процессе сочинительства и участвовать в нем. Суждения их были большею частью одинаковы и верны как в самой постройке повести, так и в самих подробностях и в такой степени не случайны и определенны...Я не успевал записывать и только просил их подождать и не забывать сказанного»¹².

Мы видим: Л.Н. Толстой - учитель творит сам, показывает детям свою литературную лабораторию и таким образом зримо обогащает их. С другой стороны, он чутко вслушивается в реплики детей, познавательно и художественно погружается в детское творческое бытие. Он оказывает на них творческое влияние благодаря своим литературным способностям и испытывает на себе их стимулирующее влияние, потому что они как бы пригласили его к проникновению в свой самобытный мир. Перед нами  классический образец сотворчества.

Для гениального писателя дети являлись могучим импульсом творчества: обостряли мировосприятие, будили воображение, шлифовали способность более тонко воспринимать человека и природу. Он многократно наблюдал за купанием детей в пруду. Не отсюда ли сцена купания солдат в «Войне и мире»? Он дал тончайшие характеристики - прогнозы развития своим детям. Не явилось ли это источником всестороннего и глубокого изучения своих школьников и человека вообще?

Дети выражали свои жизненные наблюдения и мысли с наибольшей ясностью  и это была школа для Л.Н. Толстого. Кроме того, они вместе с учителем собирали фольклор, отбирали в нем лучшее, после чего был издан сборник русских народных песен. Это помогло Л.Н. Толстому-писателю сохранить в чистоте русское слово и овладеть новыми приемами языка, которые давали возможность создавать произведения и для детей, и для взрослых, в частности народные рассказы.

Все это  реальное соучастие детей в литературных делах гениального писателя и педагога, который выносил на их суд свои произведения. Он читал вслух сочинения, и дети совершенно свободно обсуждали их. И по словам, и по лицам детей писатель проверял, насколько удался тот или иной рассказ. По Л.Н. Толстому, детям свойственно свежее восприятие окружающего. Оно питалось непосредственным жизненным опытом. Поэтому неожиданным был подход детей, например, к произведениям искусства, новизна их интерпретации, чувство правды в их оценке.

В статье «Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят» дерзкий вывод: взрослым надо учиться у детей. Нельзя было и подумать, что педагог-искатель сформулирует такой вывод. Да и в педагогическом сообществе никто не решался так думать. Это впервые в истории педагогической мысли и школы.

Здесь важнейший урок для каждого из нас: не смотреть на детей со стороны, сверху вниз или приседая на корточки, а быть вровень с ними, учить их и учиться у них. Это открытие  вселенская заслуга Л.Н. Толстого перед всем обществом, а не только перед педагогическим сообществом. Величайшее открытие Л.Н. Толстого  принцип соразвития учителя и ученика: педагог становится более совершенным под воздействием детей, а дети  под влиянием наставника. Поэт сказал бы так: «Это зеркала, которые льют свет друг на друга».

____________________

¹Переписка Л.Н. Толстого с А.А. Толстой (1857-1903 гг.). СПб., 1911. С. 258.

²Толстой Л.Н. Письмо А.А. Толстой. // Л.Н. Толстой. ПСС. В 90 т. T.61. С.23 - 24.

³ТолстойЛ.Н. Письмо неизвестному о немецких школах // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1989. С.51.

⁴Толстой Л.Н. О народном образовании // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953. С. 78,79.

⁵Толстой Л.Н. Проект общего плана устройства народных училищ // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953. С. 124.

⁶Толстой Л.Н. Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских детей // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953. С.317.

⁷Толстой Л.Н. Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы // Л.Н.Толстой. Пед. соч. М., 1959. С. 210.

⁸ТолстойЛ.Н. Письмо З.Г. Гагиной // Л.Н. Толстой. ПСС: В 90 т. T.80. С .229.

⁹ТолстойЛ.Н. Общие замечания для учителя // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953 С. 342.

¹⁰Толстой Л.Н. и дети // Интервью и беседы с Львом Толстым. М., 1986.

¹¹ТолстойЛ.Н. Кому у кого учиться писать... // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953. С. 320-322.

¹²ТолстойЛ.Н. Кому у кого учиться писать... // Л.Н. Толстой. Пед. соч. М., 1953. С. 317-318.


Т. В. Дерксен, религиовед

Е. А. Мурыгина, ДальГАУ

Ю. С. Фёдорова, ЦИО Амурского

областного ИПКиППК


ЖИЗНЬПОИСК ИСТИНЫ: СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ УЧЁНОГО БОГОСЛОВА Г.И. ШИПКОВА

(1863 - 1938)

Через тернии к знанию.

Древнегерманское изречение

История как совокупность событий, явлений и процессов без личностной составляющей подобна человеческому телу без души. По справедливому замечанию исследователей, «огромный пласт исторического сознания представляет информация, которая относится к восприятию того, что связано с жизнью личности, ее ближайшего окружения»¹. Представление о лицах национальных героев, гениев, талантов, а также их деятельности хранится в совокупности исторической памяти, как в своеобразном музее. Их знают по учебникам, по научной и художественной литературе. Однако таких единицы.

Память же о миллионах других людей хранится в запасниках этого музея: в памяти близких, родных, друзей. Все это миллионы кирпичиков в фундаменте нашей исторической памяти, безымянные работники и свидетели, без которых немыслима сама История и, что особенно важно, наша причастность к ней.

Но что такое отдельная человеческая судьба в нескончаемом потоке времени, если для потомков она всего лишь безликая древность?

Каждый человек как гражданин своей страны обязан знать не только самых знаменитых деятелей всей России, но также своей малой родины. Начало этих знаний рождается в самой первой и близкой общности любого из нас  в семье.

Жизнь и деятельность амурского богослова конца XIX начала XX веков Георгия Ивановича Шипкова представляет живой интерес не только для исторической науки, но и для современного религиоведческого знания.

Г.И. Шипков  баптистский проповедник из г. Благовещенска Амурской области, это крупная фигура баптистского братства не только Приамурья, но и Дальнего Востока, и вместе с тем частица русской протестантской теологической мысли.

Имеет место говорить именно о русском протестантизме как об уникальном явлении в истории протестантской культуры. Специфичность данного явления в его удивительной духовности. При попытке сравнения Г.И. Шипкова с западными протестантскими теологами можно говорить о насыщенности и красочности языка написания проповедей у него наряду с сухостью и строгостью изложения западных теологов. Его отличает необычная, проникновенно-трепетная «шипковская любовь» к Христу в сравнении с благоговейным поклонением Христу, как запредельному, трансцендентному Богу европейских адептов протестантизма, не говоря уже об исключительно русской проблеме Богочеловечества, так волновавшей русских религиозных философов.

Кроме того, сам Шипков, увлекавшийся чтением всю жизнь, собрал огромную коллекцию книг богословского характера (в том числе и на иностранных языках). Коллекция книг из библиотеки Г.И. Шипкова хранится в Амурском областном краеведческом музее им. Г.С. Новикова-Даурского (АОКМ) в количестве 156 экземпляров². В их числе экзегетические и нравственно-поучительные книги таких протестантских теологов, как Ф. Трейч, С. Драйвер, В. Саллиман, Р. Сталкер и др. Диапазон собранных работ иностранных авторов оказался очень широким: начиная от руководств в повседневной жизни верующих и заканчивая философскими трактатами. В данном случае примером может служить труд «Критика чистого разума» И. Канта, непонятный простому верующему человеку без специального образования.

Обнаружение в библиотеке Шипкова такой книги, как «Наставления в христианской вере» Ж. Кальвина, позволяет предположить, что в своих теологических построениях Шипков ориентировался прежде всего на кальвинистское направление протестантизма. Шипков перечитал много вариантов «Жизни Иисуса Христа» таких авторов, как А. Неандер, Ж. Ренан, Д. Штраус, чем и объясняется его богатое мировоззрение на проблему христологии. Среди богословских книг преобладают Евангелия и толкования на них, а также критические очерки на послания апостола Павла. Отсюда христоцентричность его статей и проповедей.

Среди собранной литературы фигурируют книги догматического содержания, такие как «Христианский символ веры» П. Шаффа, «Божественная история человечества: прошлое, настоящее и будущее» К. Моргана и т.д., а также нравственно-поучительные книги: «Шаг за шагом: семейные чтения Евангелия на каждый день» Г. Спаргеона, «Что должен знать сегодня каждый о миссионерстве?» Э. Штрюмпфеля. Много изданий также из области науки и религии, например «Творение или библейская космогония в свете современной науки» А. Гийота.

Обобщая весь имеющийся материал, можно создать цельный образ человека, который был бесконечно дорог не только членам своей семьи, но и членам Благовещенской баптистской общины, а также очень важен всему русскому баптистскому братству как плодотворный экзегет и проповедник, чье наследие не устаревает в веках и все так же актуально для любого христианина.

В нескольких работах дальневосточных исследователей³ уже была предпринята попытка рассказать о Георгии Ивановиче Шипкове как о выдающемся и замечательном человеке с непростой судьбой. Основной тезис, отражающий суть прежних исследований, созвучен с высказыванием отечественного психолога С.Л. Рубинштейна: «Тем, что человек делает, можно определять то, что он есть»⁴.

Данная работа  это попытка взглянуть на яркую и неповторимую личность Г.И. Шипкова сквозь призму его религиозного мировоззрения, духовных исканий и опыта, что позволяет называть его не просто верующим человеком, но ученым богословом в полном смысле этого слова.


«На жертвенной крови вырастает любовь»

Тэффи


Георгий Иванович Шипков (1863-1938) – религиозный деятель Дальнего Востока, богослов баптистской церкви, выходец из семьи крестьян переселенцев, прибывших на Дальний Восток (в Амурскую область) в 70-е годы XIX века. Человек, который всю свою сознательную жизнь тянулся к знаниям и стремился поделиться этими знаниями с окружающими его людьми.

Георгий Иванович Шипков родился 7 ноября (25 октября) 1863 г. в крестьянской семье, в селе Тяглое Озеро Самарской губернии (ныне Саратовская область). Его отец имел лавку, в которой сын частенько оставался за продавца. Здесь 9-12-летний мальчик имел возможность читать книги. По воспоминаниям потомков, «он настолько увлекался чтением, что иной раз покупателям отвечал невпопад. Юного продавца спрашивали, есть ли в продаже, например, горчица или какой-либо другой товар, он отвечал, не отрываясь от книги, что продуктов этих нет, в то время как они стояли на полке»⁵. Так чтение книг с детства стало его любимым занятием, а позднее переросло в глубокое увлечение, вплетенное в сложную, но интересную жизнь.

В журнале «Баптист» за 1927 г. была напечатана биография Г.И. Шипкова, написанная П.В. Ивановым-Клышниковым. Здесь она дана в небольшом сокращении:

«...Георгий Иванович Шипков родился 7 ноября (25 октября) 1865 г. (1863 г.), близ города Самары. Отец его был крестьянином, по вероисповеданию  молоканин. В семье Георгий Иванович получил строгорелигиозное воспитание. В 1878 г. Шипковы переселились в город Благовещенск. Тогда еще молодой Георгий Иванович обнаружил сильную любовь к чтению и изучению языков. Сдав экстерном экзамен за несколько классов гимназии, Георгий Иванович поступил служащим в почтово-телеграфную контору и продолжал изучение языков и чтение, интересуясь главным образом историей и философией. В 1889 г. он обратился к религии. С того времени стал интересоваться литературой по богословским вопросам и перечитал все книги по этой отрасли, какие можно было достать в Благовещенске, как на русском, так и на английском, французском, немецком языках. Для получения систематического богословского образования Шипков в 1894 г. поступил на богословский факультет американского университета в Пекине (Китай), где в 1898 г. получил диплом ученого богослова и немедленно возвратился в Благовещенск. Здесь он снова поступил на службу в телеграф, где и служил до 1921 г. Кроме того, он восемь лет был преподавателем английского языка в Благовещенском реальном училище и политехникуме. Зарабатывая средства для существования этой службой, брат Георгий Иванович в то же время нес духовное служение  около тринадцати лет он был исполняющим обязанности пресвитера Благовещенской общины баптистов, семь лет учителем в общине, шесть лет  председателем Дальневосточного отдела Всероссийского Союза Баптистов и шесть лет  товарищем (заместителем) председателя этого отдела, переименованного затем в Дальневосточный Союз Баптистов...»⁶.

В данном контексте не лишним будет пояснить, что «строгорелигиозное воспитание» Шипков получил в семье, которая следовала традиции крещения через погружение в воду, имела и другие особенности в обрядности, сходные с протестантскими. Поэтому молокан такого направления в вероисповедании называли «водными молоканами».

Семья Шипковых прибыла на дальневосточные окраины по Закону о поселении русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях (от 26 марта 1861 г.) в середине 1870-х годов. С этого времени он проживал в Благовещенске. Общее среднее образование Георгий Иванович получил в Центральной России, но продолжал заниматься самообразованием. С юношеского возраста у него проявился интерес к изучению иностранных языков, чему способствовало общение с грамотными людьми, а возможно, и с иностранцами, которых в Благовещенске в те времена было немало. Кстати, трудовую деятельность он начал в торговой фирме американского коммерсанта Иноко Эмери, где заведовал деловой корреспонденцией. Однако аттестат зрелости ему удалось получить лишь в 1821 г. В это время Благовещенская мужская прогимназия стала полной (т.е. восьмиклассной). Георгий Иванович экстерном сдал экзамены в полную (8-летнюю) мужскую гимназию, после чего получил аттестат зрелости.

С 1891 г. Георгий Иванович работал на Благовещенском почтамте телеграфистом-переводчиком с иностранных языков. Однако его основной работой стало преподавание английского языка.

В 1885-1886 гг. Георгий Иванович женился на Софии Макаровне Коропковой. С 1905 г. семья жила в собственном доме на ул. Соборной, 38 (ныне улица Октябрьская, дом №130 снесён в июле 2008 г.). Вдоль улицы молодым хозяином заботливо была посажена целая аллея тополей.

Приблизительно с двадцати лет Георгий Иванович начал собирать собственную библиотеку, которая включала книги русских классиков, труды философов, популярные издания по астрономии и учебники. Особое место в ней занимали книги богословского содержания (преимущественно на иностранных языках). В возрасте 30 лет Георгий Иванович выехал в Пекин с целью получения богословского образования⁷. Позднее в деле арестованного его рукой будет записано следующее: «Желая получить заграничное образование, я имел намерение попасть в Америку, в богословское высшее учебное заведение. Для этой цели, в качестве переводчика английского языка у благовещенского купца при поездке в Шанхай, я списался с торговой комиссионной чайной фирмой «Токмаков, Молотков и К°» в Тяньцзине и, уволившись с Благовещенского телеграфа в 1894 году, я выехал в Китай  в Тяньцзин, где намеревался подзаработать денег, чтобы впоследствии выехать в Америку на учебу. Но проживавшие там англичане и американцы рассоветовали мне ехать в Америку, а предложили учиться в Пекинском американском университете, где имелось богословское отделение ... я сумел устроиться в университет  экстерном, и за 4 года окончил университет  получив диплом об окончании богословских наук. По окончании университета, я выехал... в Благовещенск». Вместе с дипломом, подтверждающим высшее богословское образование, Георгий Иванович получил право на преподавание шести иностранных языков: немецкого, английского, французского, латинского, греческого и древнегреческого. Более того, за время пребывания в Китае он немного выучил еще и китайский язык.

Но вернувшись из Пекина в Благовещенск, Георгий Иванович не мог в полной мере реализовать полученное образование, поскольку заграничный диплом об окончании высшего учебного заведения должен был выдержать общегосударственный экзамен в России. Но, как писал сам Георгий Иванович, «сделать этого я не смог потому, что при Русском Университете не было богословских отделений, следовательно, я должен был поступить в духовную академию, и к тому же православную, а я, будучи на учебе в Пекинском Американском университете, изучал протестантское богословие»⁸. Поэтому сначала он продолжил работу в почтово-телеграфном ведомстве в качестве переводчика, а также переводчика телеграмм, проходящих через Россию, СССР и Китай.

Одновременно, с 1905 г., Георгий Иванович стал преподавателем английского языка в Благовещенском реальном (с 1922 г. - политехническом техникуме) училище. Но вскоре он вынужден был всецело посвятить себя духовной работе, поскольку становится пресвитером баптистской общины.

В 1913 г. по инициативе Георгия Ивановича Шипкова был созван съезд евангельско-баптистского братства в Приморье (г. Владивосток), на котором был создан Дальневосточный союз евангельских христиан-баптистов с центром в городе Благовещенске⁹. С 1913 по 1918 гг. Г.И. Шипков возглавлял Дальневосточный Отдел Всероссийского Союза евангельских христиан-баптистов, а в 1919-1924 гг. был заместителем председателя этого объединения.

В 1926 г. Г.И. Шипков стал участником Всесоюзного съезда евангельских христиан-баптистов в Москве. Именно здесь он представил вниманию широкой аудитории верующих исторический обзор развития движения евангельских христиан-баптистов на Дальнем Востоке с 1889 по 1926 гг.

В 1928 г. Шипков как делегат Дальневосточного Союза Баптистов вместе с известным председателем этого союза Я.Я. Винсом принимал участие в работе IV Всемирного конгресса христианских общин, который состоялся в г. Торонто (Канада). В связи с отъездом на конгресс возникли некоторые трудности, и Георгию Ивановичу пришлось совершить своеобразное путешествие через Японию и США, что позднее было использовано для его обвинения в антисоветской деятельности и шпионаже в пользу Японии. В материалах дела рукой Георгия Ивановича написано: «Будучи духовным наставником Дальневосточного союза баптистов, я в 1928 г. выдвинут от союза баптистов на Всемирный конгресс в британскую Канаду в город Торонто  где прожил 10 дней...» Выступление Г.И. Шипкова на английском языке вызвало восторг присутствующих, и «они бросились качать» его. Ему предлагали остаться в Америке, но Георгий Иванович «не принял этого предложения, потому что был патриотом с большой буквы, как истинно русский по духу человек»¹⁰.

По воспоминаниям ныне живущих потомков Г.И. Шипкова, это был не просто человек, а человек с большой буквы. Приведем лишь небольшой отрывок из воспоминаний Н.Ф. Никитиной: «В семье он создавал обстановку бережного отношения друг к другу, обстановку невозмутимости и спокойствия... Дедушка любил все красивое, одевался хорошо и следовал моде ... По натуре он был оптимистом. Ему было присуще чувство юмора... Он очень любил молодежь... Дедушка был высокообразованным человеком, которому дано было свыше стать духовным наставником. Он ощущал себя счастливым человеком, потому что многое постиг и многое мог дать людям»¹¹. Весьма примечателен тот факт, что стремление к интеллектуальному росту органично сочеталось у Георгия Ивановича с духовным служением.

Почти всю жизнь Георгий Иванович Шипков прожил в Благовещенске и около 50 лет состоял в поместной церкви, которая являлась центральной среди всех общин Дальневосточного братства ЕХБ. В 1930 г. в связи с арестом пресвитера этой общины, П.Я. Винса, Шипков принял на себя исполнение должности пресвитера, которое продолжалось по 1935 г. Эти годы стали наиболее тяжелыми для всего баптистского сообщества в связи с гонениями 1930-х годов. Молитвенный дом, построенный верующими еще в 1910 г., был конфискован в 1930 г., многие миссионеры и проповедники были подвергнуты ссылке или заключены в тюрьмы. Из служителей церкви христиан-баптистов в Благовещенске Шипков остался почти единственным. В эти же годы среди верующих стали появляться люди, которые не могли выдержать гонений, многие отрекались от веры. Но Шипков продолжал мужественно служить Богу.

19 ноября 1935 г. Георгий Иванович был арестован. Вскоре его, 72-летнего старика, выслали в Омск на три года без права переписки с родными и близкими. Дело Г.И. Шипкова рассматривалось в течение трех лет. В итоге, 31 марта 1938 года был вынесен обвинительный приговор и объявлена мера наказания: «Слушали дело №35539 АМРСК ОБЛ УПР НКВД по обвинению Шипкова Георгия Ивановича 1863 г.р. ур. Куйбышевского Края, х. Сестра, русский, rp-н СССР, б/п, пресвитер общины баптистов, был на Всемирном конгрессе баптистов в Канаде. Окончил Пекинский Университет, был в Китае, Германии, Японии, США. Член комитета по борьбе с большевиками, участник банкетов японцев. Обвиняется: Японский шпион с 1920 года. Постановили: Шипкова Георгия Ивановича РАССТРЕЛЯТЬ. Имущество, лично принадлежащее заключенному, конфисковать»¹². Однако акт, констатировавший смерть, датирован 21 марта 1938 года. В его тексте значится, что смерть наступила в результате продолжительной болезни.


«Путь в тысячу миль начинается с одного шага»


Дао Дзи-Бай


Путь ищущего человека не бывает легким. Однако его отличает постоянное стремление вперед, целенаправленный поиск ответов на поставленные вопросы. И вместе с тем к истине приблизится тот, кто сумеет из множества знаний собрать свое, не противоречащее духу и совести.

Георгий Иванович Шипков был не только удивительным человеком, сочетавшим в себе высокую образованность и искреннюю веру, человеком с высоким нравственным потенциалом. Одновременно он проявил себя как ученый богослов, достойно заявивший о себе еще при жизни, находясь в христианском служении.

Неоспоримым свидетельством этого утверждения является весьма ценная и уникальная для своего времени коллекция книг богословского характера (в том числе на иностранных языках — английском, немецком, французском и др.), которая хранится в Амурском областном краеведческом музее им. Г.С. Новикова-Даурского (АОКМ) в количестве 156 экземпляров. Не останавливаясь на подробной характеристике уникального книжного собрания¹³, отметим, что в нем фигурируют работы как догматического содержания, так и экзегетические и нравственно-поучительные книги, начиная от руководств в повседневной жизни верующих и заканчивая философскими трактатами, книги по филологии и филологии библейских языков¹⁴. Вместе с тем личная библиотека Георгия Ивановича включала также книги классиков русской литературы, труды по истории, философии, астрономии, учебники иностранных языков, многочисленные словари и энциклопедии. Подобное разнообразие в очередной раз подтверждает высокий уровень образованности их владельца, а также глубину его религиозного мировоззрения.

Как уже отмечалось, Георгий Иванович умело совмещал светскую преподавательскую деятельность с духовным служением в благовещенской церкви баптистов. Реализуя это служение, он публикует статьи и проповеди духовного содержания в сибирских и столичных журналах, таких как «Братский вестник», «Баптист», «Слово истины», «Баптист Украины», «Братский листок» и др¹⁵. В них реализовывался дар свыше  искусство владения словом. Практически все публикации были посвящены изучению Святого Писания и вопросам догматического характера. Их автор проявил себя глубоко верующим человеком, хорошо знающим текст Писания и предлагающим грамотное его толкование¹⁶. В этих работах он описывал и собственные переживания и чувства, которые были для него актуальны и открывались ему при чтении Святого Писания. Поэтому сложные темы, касающиеся основ вероисповедания, излагались им очень доступно и понятно.

Не меньшим успехом пользовались и устные выступления Г.И. Шипкова перед аудиторией, в которых он также стремился донести собранные знания до своих слушателей. Так, в 1921 году была составлена и прочитана как лекция для общины баптистов города Благовещенска реферат - статья «Основание и созидание Церкви». Поводом для подобного выступления послужили регулярные беседы, проводившиеся православными миссионерами с баптистскими благовестниками, на которых излюбленным вопросом православных священников был вопрос «С каких пор начала существовать ваша церковь, и откуда появилось рукоположение ваших священнослужителей?». Для того чтобы при столкновении с православными священниками верующие не смущались и могли дать грамотный ответ на поставленные вопросы, Георгий Иванович в течение нескольких лет собирал исторический материал по истории церкви, который впоследствии воплотился в форме настоящего труда. В нем он осветил историю основания и создания церкви, от первоапостольской до современности, и проследил священную преемственность баптистских проповедников от апостола Петра. Многие помнят, что в последние годы своей жизни Георгий Иванович очень много работал над толкованием Нового Завета. Есть мнения, что его труд вылился в большую рукописную книгу, но, к сожалению, судьба этой книги неизвестна.

Проповеди Георгия Ивановича Шипкова обнаруживают широкое знание им истории религий, преимущественно греческой, египетской и еврейской. Помимо изучения особенностей религии Шипков занимался также изучением культуры этих народов, их истории, что целенаправленно использовал в своих богословских статьях и проповедях. К примеру, в статье «Взирание на Иисуса», опубликованной в 1908 г., путь духовного становления верующего он сравнивает с подготовкой греческих спортсменов к Олимпийским играм. Через такое сравнение этот путь становится более понятным для простого верующего, не имеющего богословского образования. Бежать по ристалищу нагим гораздо проще, чем одетым, так и человеку верующему, необходимо сбросить с себя «бремя греха», чтобы ему проще было идти к поставленной цели. На финише ристалища, как правило, сидел судья и награждал победителей. Этого судью Г.И. Шипков сравнивает с Великим Судьей, то есть Богом, который в конце жизненного пути человека определяет дальнейшую судьбу его души: в его власти спасти человека или повергнуть в вечные мучения.

Каждый протестантский теолог имеет свой собственный взгляд на идеал христианина. Одни стараются следовать этому идеалу и живут так, как учат, некоторые не считают главным ставить в пример кому-то свою собственную жизнь и поэтому не следуют своему учению. Г.И. Шипков, благовещенский баптистский пастор, считал очень важным именно своей жизнью показать определенный образ христианина.

Именно глубина и широта знаний как в светских, так и в богословских вопросах в сочетании с высоким уровнем человеческой культуры способствовали формированию такого качества личности Георгия Ивановича, как толерантность. Напряжения в отношении той или иной чуждой ему религии не было и не могло быть в силу его воспитания, образованности и нравственной культуры. Он не боялся признавать все повороты истории с должным пониманием и сочувствием, а появление и сосуществование различных конфессий на территории не только Амурской области, но и всей России считал объективным явлением истории.

Толерантное отношение к действительности выражалось еще и в том, что Шипков не отрицал значимости науки в жизни современного человека. Однако он подразумевал мирное сосуществование религии наряду с наукой, поскольку ни одна наука не может принести человеку пользу в виде утешения надеждой на спасение умирающему. В его мировоззрении и в реальной жизни органично сочетались нравственная и практическая стороны христианского учения.


Заключение


Дар проповедничества и учительства, которым, безусловно, обладал Г.И. Шипков, как и любой «дар свыше», явление неслучайное. Люди, которым волею судьбы выпадает подобное испытание, достойны уважения. Умение «нести свой крест», каким бы он ни был, предполагает каждодневную работу над собой и большую ответственность за каждое произнесенное слово и свершенное действие.

Учителем, в полном смысле этого слова, становится тот, кто обладает не только знанием, но и талантом передавать его другим,  «человек, у которого есть свои позиции, свое ярко выраженное сознательное отношение к жизни, мировоззрение, к которому он пришел в итоге большой сознательной работы»¹⁷.

От многих его отличает «свое лицо», и он «не просто выделяется в том впечатлении, которое он производит на другого; он сам сознательно выделяет себя из окружающего»¹⁸. Глубина и богатство его выражается в глубине и богатстве его связей с миром и другими людьми, и «как бы мирно внешне ни протекала жизнь такого человека, внутренне в нем всегда есть что-то активное, наступательно-утверждающее»¹⁹.

____________________

¹Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Современное состояние // Новая и новейшая история. 2000. №4

²АОКМ РФ 24382 /1-156. Коллекция книг из библиотеки Г.И. Шипкова.

³Дерксен Т.В. Курсовая работа на тему «Образ христианина в проповедях баптистского пастора Г.И. Шипкова» (подготовлена в рукописи) / Амурский государственный университет. Благовещенск, 2006. 31 с.; Мурыгина Е. А. Духовное наследие Г.И. Шипкова // От диалога культур - к гражданскому обществу: Материалы междунар. науч.-практ. конф. III Муравьевские чтения. Благовещенск, 2006. С. 85-87; Рудакова Ю.С. Сектанты в Амурской области (на примере судьбы Г.И. Шипкова) // Вестник АмГУ. Вып. 10. 2000. С.60-62; Рудакова Ю.С. Сектантское движение в Амурской области на рубеже XIX - XX веков // Шестая Дальневосточная конференция молодых историков: сборник материалов / отв. ред. Л.Е. Фетисова. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2001.С.74-79.

⁴Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 1999.

⁵В качестве источника использованы воспоминания Н.Ф. Никитиной, внучки Г.И. Шипкова, хранящиеся в личном архиве.

⁶Братство во Христе // Баптист. 1927. №1. С.103. Следует иметь в виду тот факт, что указанное происхождение Г.И. Шипкова из молоканской семьи и его дальнейшее служение в баптистской церкви отнюдь не являются противоречивыми или взаимоисключающими. Дело в том, что переселенцы, следовавшие на Дальний Восток после 1861 г., были весьма разнообразны как по своему этническому, так и по конфессиональному составу. Более того, православные священнослужители и миссионеры, напрямую сталкивавшиеся с представителями прочих вероисповеданий (исключая иудеев, католиков и мусульман), однозначно причисляли их к категории «раскольников и сектантов». Понятие «водные молокане» скорее всего сформировалось в процессе становления молоканских общин, поскольку приверженцы последних стали практиковать водное крещение, что говорило о протестантском характере их духовных воззрений. Само понятие «баптизм» было для русских людей привнесенным с Запада. Поскольку внешняя обрядовая сторона двух направлений имела сходные черты, постольку их первоначально не противопоставляли друг другу радикальным образом. Когда же баптизм на территории России приобрел стройную форму самостоятельного учения, впитавшего национальные предпосылки для формирования и последующего развития, потребовалось его четкое отделение от всех прочих. См. также: Энциклопедия религий / под ред. А.П. Забияко, А.Н. Красникова, Е.С. Элбакян. М.: Академ, проект; Гаудеамус, 2008. С. 140-142.

⁷Упоминание о данном факте биографии Г.И. Шипкова также содержится в приложении «Краткие биографии деятелей евангельско-баптистского движения» книги « История евангельских христиан-баптистов в СССР». М., 1989. С.553.

⁸Личный архив Н.Ф. Никитиной.

⁹История евангельских христиан-баптистов в СССР. М., 1989. С.479.

¹⁰Личный архив Н.Ф. Никитиной.

¹¹Из воспоминаний Н.Ф. Никитиной.

¹²Личный архив Н.Ф. Никитиной.

¹³Упоминаемая книжная коллекция впервые была исследована в 2000 г. Алексеем Ивановичем Донченко, доктором культурологии, профессором, заведующим кафедрой всемирной истории Благовещенского государственного педагогического университета. Донченко А.И. Книжная коллекция Г.И. Шипкова, ученого богослова, из фондов Амурского областного краеведческого музея им. Г.С. Новикова-Даурского // Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Новиковские чтения) «Амурская область: история и современность», посвященной 150-летию Амурской области (21-24 октября 2008 г.). Ч.2. Благовещенск, 2009. С. 106-108.

¹⁴Часть книжной коллекции, которую удалось сохранить дочери Г.И. Шипкова - Лидии Георгиевне Новосельской, в дев. Шипковой (1902-1996), после конфискации хранится в Амурском областном краеведческом музее им. Г.С. Новикова-Даурского (АОКМ). Состоит она из 156 книг конца XIX - начала XX веков богословского содержания на английском, французском, немецком языках и представляет научную, культурную, историческую и религиоведческую ценность для исследователей. В фонде Шипкова АОКМ имеются также личные документы, фотографии и вещи.

¹⁵30 статей Г.И. Шипкова в религиозных изданиях хранятся в Российской национальной библиотеке (г. Санкт-Петербург). Ксерокопии статей хранятся в отдельном фонде Амурского областного краеведческого музея им. Г.С. Новикова-Амурского.

¹⁶Об этом свидетельствует ряд статей с характерными названиями: «К вопросу о душе», «Взирание на Иисуса», «Христос — наша жизнь», «Последний суд», «О субботстве», «Крещение Святым Духом», «К пониманию Святого Писания», «Почему мы проповедуем Христа распятого?», «Возрождение», «Моление о чаше», «Слава креста Христова», «Богочеловеческая личность Христа — основа христианства», «Молитва Господня», «Переписка с Адвентистами», «Братство во Христе» и другие.

¹⁷Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 1999.

¹⁸Там же.

¹⁹Там же.