Geum.ru

В. В. Виноградов к изучению стиля протопопа Аввакума, принципов его словоупотребления

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20

196


Работа лингвиста над оригинальным литературно-художественным памятником может, но не должна этим исчерпываться. Ведь этот памятник — не только одно из проявлений коллективного языкового творчества, но и отражение индивидуального отбора и творческого преображения языковых средств своего времени в целях эстетически действенного выражения замкнутого круга представлений и эмоций. И лингвист не может свободить себя от решения вопроса о способах использования преобразующею личностью того языкового сокровища, которым она могла располагать. И тогда его задача — в подборе слов и их организации в синтаксические ряды найти связывающую их внутренней, психологической объединенностью систему и сквозь нее прозреть пути эстетического оформления языкового материала.

При таком подходе понятие о диалекте коллектива сменяется понятием об индивидуальном поэтическом стиле, прежде всего как о системе эстетически-творческого подбора, осмысления и расположения символов1). Изучение индивидуальных стилей — основная проблема стилистики.

197


Но как лингвистами, так и теоретиками эстетики и поэтики замечено, что процесс резкой индивидуализации поэтической речи, знаменующий выработку новых, оригинальных стилей и ломку традиционных форм литературного языка, нейтрализуется распространением особенностей стиля выдающегося художника слова, путем подражания, в кругу лиц, усваивающих в той или иной мере его поэтический язык1). Становясь достоянием значительной группы писателей, литературной „школы“, явления индивидуально-поэтического стиля тем самым механизуются, обнаруживая тенденцию к превращению в языковые шаблоны (клише) и к проникновению в диалекты разговорного языка. Таким образом, предельной фикцией в изучении поэтической стилистики является стиль „школы“, как некое отвлечение однородных стилистических особенностей в „языковом творчестве“

198


группы лиц, объединенных тяготением к одному художественному центру.

Вполне понятно, что с этой точки зрения едва ли возможно говорить о „поэтическом стиле эпохи“, если не разуметь под ним стиль господствующей литературной „школы“. Христиансен1) дает ему такое определение: „вот это общее, что встречается в собственном стиле близких по духу современников и есть стиль эпохи в автономном значении этого слова. На самом деле, значит, стиль эпохи сводится к отдельным личным стилям, но образует по отношению к ним своего рода общее понятие и оказывает на них живое влияние, которое не могло бы породить одно подражение; но это все-таки и не простое universale post rem“. Но ведь близкие по духу, т. е. по приемам использования наличного языкового материала художники и составляют то, что принято называть литературной „школой“. Общие же черты в стилях всех без исключения поэтических школ той или иной эпохи, вероятно, сведутся к указанию на установившиеся в пределах того или иного диалекта нормы символических изображений и их синтаксической группировки2).

199


Конечно, стиль, который утвержден господствующей литературной школой в пределах каждого жанра, до некоторой степени определяет общий колорит эпохи. Однако он не может быть признан полным выразителем эстетических норм, которые руководили поэтическим творчеством эпохи.

Поэтому мне кажется, что понятие — „стиля эпохи“ следует уступить особой области стилистики, — той, которая изучает эстетические нормы повседневной речи в пределах того или иного диалекта. Нельзя сомневаться, что при всяком словесном построении, облекающемся в форму монолога (хотя бы небольшого), каждый носитель того или иного говора производит эстетическую оценку и отбор между возможными выражениями мысли. Трудно отрицать и то, что есть некоторые общие

200


нормы такого отбора для лиц одного говора в данную эпоху. Поэтому можно, вслед за Vossler’ом, говорить об особой ветви стилистики — своего рода „истории лингвистического вкуса“. Она и должна оперировать с понятием „стиля эпохи“. Конечно, задачи такой дисциплины необходимо расширить до изучения всех тех элементов разговорной речи, за которыми уже укрепляется название „стилистических“. Вопроса о них касался Л. В. Щерба в статье О разных стилях произношения1), Л. П. Якубинский в заметке О поэтическом глоссемосочетании2), Р. Якобсон в книге О чешском стихе3) и др.

Таким образом, мне кажется, что есть два аспекта, в которых возможно построение стилистики:

1) Стилистика разговорной и письменной речи — во всем разнообразии их целей, а в зависимости от этого — и типов построения;

2) Стилистика поэтической речи, т. е. речи, которая организует литературно-художественные произведения.

201


Понятно, что стилистика повседневной речи в ее разнообразных функциях образует фон, на котором воспринимается своеобразие поэтического языкового творчества.

Отграничив эти две сферы, в дальнейшем сосредоточу свое внимание только на задачах стилистики поэтического языка.

С точки зрения смены поэтических индивидуальностей и их групповых объединений перед ней две проблемы: 1) индивидуально-поэтический стиль и 2) стиль „литературной школы“.

Таким образом, задачи исторической стилистики поэтического языка таковы:

1) Уяснение сущности и порядка смены поэтических стилей, которые развиваются путем индивидуально-творческого преображения и использования сокровищ современной им и прошлой жизни поэтического, литературно-книжного, интеллигентски-разговорного и народного языка — во всей сложности составляющих их диалектических единиц, иначе: изучение индивидуально-поэтических стилей в их исторической преемственности — на фоне общей истории языка и истории лингвистического вкуса;

2) Группировка их по „школам“ путем отвлечения однородных особенностей и указание центров тяготения для стилей школ;