Geum.ru

Доклады Центра эмпирических политических исследований спбгу издаются с 2000 года Выпуск 7

Вид материалаДоклад

Содержание


Верхний подкластер
Нижний подкластер
Верхний подкластер
Нижний подкластер
ИЗМЕНЕНИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП В СОСТАВЕ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИИ (1993–2003 гг.)
Позиционный подход
Десизионный подход
Таблица 1. Социальный состав Государственной Думы России
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Верхний подкластер


V96 – В.Б. Христенко (федеральное правительство)

V112 – Л.С. Черной (портфельный инвестор)

V126 – А.П. Торшин (Совет Федерации)

V128 – Г.А. Тосунян (Ассоциация российских банков)

V122 – Е.М. Примаков (депутат Госдумы, ТПП)

V123 – А.В. Гордеев (федеральное правительство)

Нижний подкластер


V106 – А.Н. Шохин (депутат ГД РФ)

V107 – В.И. Ресин (правительство Москвы)

V109 – Л.А. Федун («ЛУКОЙЛ»)

Нижний кластер

Верхний подкластер


V97 – В.Ю. Сурков (Администрация Президента)

V99 – А.Л. Кудрин (федеральное правительство)

V98 – Г.О. Греф (федеральное правительство)

Нижний подкластер


V100 – П.О. Авен (Альфа-банк)

V104 – Г.Б. Хан (Тюменская нефтяная компания)

V102 – Б.А. Березовский (портфельный инвестор)


Верхний подкластер нижнего кластера включает в себя следующих политиков: заместителя главы администрации президента В. Ю. Суркова (с сентября 2004 г. по совместительству председателя Совета директоров компании «Транснефтепродукт» – монополиста в области транспортировки нефтепродуктов);1 министра финансов А.Л. Кудрина; министра экономического развития и торговли Г.О. Грефа. Л.А. Кудрин в августе 2004 г. поддержал давно предложенную Г.О. Грефом идею создания особых экономических зон.

Интересное сочетание переменных наблюдается в нижнем подкластере: председатель Альфа-банка П.О. Авен, исполнительный директор Тюменской нефтяной компании Г.Б. Хан, избранный в марте 2003 г. председателем совета директоров «Славнефти», и портфельный инвестор Б.А. Березовский.

Верхний подкластер верхнего кластера включает Г.А. Тосуняна, возглавляющего Ассоциацию российских банков и лоббирующего интересы групп, стремящихся к либерализации внутреннего рынка, ведущей к существенному расширению объемов кредитования экономики страны; А.П. Торшина – заместителя председателя Совета Федерации, бывшего статс-секретаря Центрального Банка РФ и статс-секретаря генерального директора государственной корпорации АРКО (агентство по реструктуризации кредитных организаций), а также портфельного инвестора Л.С. Черного.

В данный подкластер также включен В.Б. Христенко – министр промышленности и энергетики, выступающий за использование средств стабилизационного фонда для государственных инвестиций в инфраструктурные проекты (в отличие от А.Л. Кудрина, который выступает против вливания денег в экономику, поскольку, по его мнению, это приведет к росту инфляции). Здесь мы видим Е.М. Примакова и А.В. Гордеева, которые представляют корпоративную связку торгово-промышленной палаты и агропромышленного комплекса.

Нижний подкластер верхнего кластера включает в себя таких известных лоббистов, как вице-президент нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» Л.А. Федун, первый вице-мэр Москвы, глава столичного строительного комплекса В.И. Ресин, и Президент Российского союза промышленников и предпринимателей А.Н. Шохин.




Рис. 4. Расстановка лоббистов-профессионалов в многомерном пространстве.


На рис. 4 представлены результаты многомерного шкалирования перечисленных выше переменных. По первому измерению наблюдается дилемма лоббистов из блоков : «Сурков – Кудрин – Греф» и «Федун – Черной – Шохин». По второму измерению наблюдается дилемма блоков: «Тосунян» и «Авен – Хан – Березовский».

В плане эффективности лоббистской деятельности в институциональном аспекте необходимо отметить преобладание промышленных корпораций по преимуществу, принадлежащих топливно-энергетическому комплексу, т. е. ориентированных на экспорт. Что касается территориального распределения основных финансово-промышлен-ных мощностей, как мы уже указывали, оно имеет неравномерный характер. Промышленные корпорации, представители которых достаточно эффективны в защите своих интересов, сосредоточены в Центральном и Уральском Федеральных Округах. Данное обстоятельство заставляет руководителей других регионов наиболее активно отстаивать свои интересы в Центре, поэтому региональные лидеры экономически слабых Федеральных Округов выступают эффективными лоббистами.

Разница между корпоративными структурами лоббистской деятельности конца «ельцинского» периода и современного периода заключается в том, что в первом случае наблюдается тесное переплетение государственного, финансового и промышленного элементов, а во втором – внешняя дистанцированность государственных элементов от банковских и промышленных.

Литература



Михайлов И.П. К вопросу о правовом обеспечении лоббистской деятельности // Формирование системы цивилизованного лоббизма в России: GR и проблемы эффективности взаимодействия общества и власти / Под ред. В.И. Быкова, Л.Н. Галенской, Л.В. Сморгунова. СПб., 2006.

Зудин А. Неокорпоративизм в России? (Государство и бизнес при Владимире Путине) // Внешняя политика России: 1991–2000. Ч. II. М., 2001.

Шаулова Т.В. Политические игры в процессе принятия политических решений // Политический анализ: Доклады Центра эмпирических политических исследований СПбГУ / Под ред. Г.П. Артёмова. СПб., 2000.

Туранов С. Лучшие лоббисты России // «Независимая газета». 1999. 22 декабря.


А.В. Шентякова


ИЗМЕНЕНИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП В СОСТАВЕ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИИ (1993–2003 гг.)



Сложность изучения элиты заключается не только в том, что в социологической и политологической литературе отсутствует общепринятый и общепризнанный подход к пониманию этого феномена, но и в том, что понятие «элита» используется во множестве смыслов и значений, что само по себе создает немалые сложности для элитологических исследований. Многие авторы совершенно справедливо от­мечают, что «отсутствие четкого тезауруса – ахиллесова пята всей элитологии в целом. Это, пожалуй, самая главная сложность настоящего этапа развития данной науки. Элитологам приходится тратить слишком много времени на то, чтобы разобраться, на каком «языке» им предстоит говорить» (Ашин, Понеделков, Игнатов, Старостин, 120).

Отечественные исследователи Г.К. Ашин, А.В. Понеделков, В.Г. Игнатов и А.М. Старостин выде­ляют как минимум следующие интерпрета­ции понятия «политическая элита»: «Наиболее активные в политическом отношении люди, ориентированные на власть, организованное меньшинство, осу­ществляющее управление неорганизованным большинством (Моска); люди, обладающие высоким положением в обществе и благодаря этому влияющие на социальный процесс (Дюпре); лица, обладающие в обществе наибольшим престижем, стату­сом, богатством; лица, обладающие наибольшей властью (Г. Лассуэлл); люди, обладающие интеллектуальным или мо­ральным превосходством над массой безотносительно к своему статусу (Л. Бодэн); люди с наивысшим чувством ответственности (Ортега-и-Гасет); лица, обладающие позициями власти (А. Этциони), формальной властью в организациях и институтах, определяю­щих социальную жизнь (Т. Дай); меньшинство, осуществляющее наиболее важные функции в обществе, имеющие наибольший вес и влияние (С. Келлер); харизматические личности (М.Вебер); творческое меньшинство общества, противостоящее нетворче­скому большинству (А.Тойнби); лица, осуществляющие в госу­дарстве власть, принимающие важнейшие решения и контроли­рующие их выполнение посредством бюрократического аппара­та (Л. Санистебан)» ( Ашин, Понеделков, Игнатов, Старостин, 120).

Некоторые авторы делают акцент на возможности представителей элиты осуществлять более или менее постоянное воздействие на масштабные стратегические политические решения. В отечественной литературе такой подход наиболее последовательно проводится в работах О.В. Гаман-Голутвиной, которая рассматривает политическую элиту «как внутренне сплоченную, составляющую меньшинство общества социальную группу, являющуюся субъектом подготовки и принятия или влияния на принятие/непринятие важнейших стратегических решений и обладающую необходимым для этого ресурсным потенциалом» (Гаман-Голутвина, 10).

Этот перечень не является исчерпывающим, поскольку практически каждый крупный исследователь социальных и политических процессов так или иначе обозначает свое от­ношение к проблематике элит.

В научной литературе выделяют два основных подхода к интерпретации понятия «элита»: ценностный (меритократический) и функциональный (альтиметрический).

Сторонники первого подхода объясняют существование элиты «превосходством» (прежде всего интеллектуальным, моральным и т.д.) одних людей над другими, сторонники второго подхода – исключительной важностью функций управления, которые определяют особые роли людей, выполняющих эти функции. В контексте современных политических исследований операциональным является понимание элиты как категории лиц, занимающих высшие позиции в социальной структуре общества. В разнообразных подходах отечественных исследователей при изучении российской элиты как объекта исследования, можно выделить несколько характеристик «элиты». Наиболее используемыми понятиями при oписании российской элиты являются: «высший слой» (А.В. Понеделков ), «правящий класс» (Р.В. Рывкина, О.И. Шкаратан), «властвующая элита» (А.В. Дука, В.И. Ильин), «правящая группа» (Ю.Ю. Гатнер) и др. Подобное терминологическое разнообразие и неоднозначность употребления данного понятия не являются специфичными только для российской исследовательской ситуации. По замечанию Э. Гидденса, «в зарубежной элитологии также порой для обозначения одного явления используют различные понятия, которые часто пересекаются и наслаиваются» (Giddens , 65).

Нет единого мнения и по поводу выделения политической элиты в общей элитарной структуре общества. В исследовательской литературе сложилось три основных подхода к выделению политической элиты в общей структуре элит:

Позиционный подход, предполагающий отнесение того или иного лица к элите на основании занимаемой им позиции во властной иерархии;

Репутационный подход, использующий метод экспертных оценок для определения представителей элиты на основе выявления их репутации – особого уважения в сфере власти.

Десизионный подход, основанный на анализе состава реальных участников принятия политических решений.

В отечественной науке при изучении элит обычно используются позиционный и репутационный подходы. Это отчасти связано с тем, что десизионный подход требует больших затрат, посколь­ку предполагает выделение наиболее важных проблем, подробное рассмотрение процедурных, личностных, исторических, политических, социальных и других контекстов их решения. В данном докладе будет использован позиционный метод, как наиболее адекватно отвечающий поставленным задачам.

Распространено мнение, согласно которому в силу переходного характера российской политической системы традиционные методы исследования власти, достаточно успешно апробированные в странах с устойчивой демократической политической системой, не вполне пригодны для условий Рос­сии из-за частой смены политической и экономической ситуации и отсутствия достаточной информации.

В современной российской политологии можно выделить две позиции по вопросу о применимости элитизма к анализу исторических и политических реалий. Данные позиции представляются разными по своему методологическому содержанию и определяют существенные различия при конкретном анализе власти и ее трансформаций.

Первая, наиболее распространенная позиция, заключается в признании элитизма явлением универсальным, характерным для всех государств. Существование элит признается аксиомой для любого общества, в котором существует социальная дифференциация, политическая власть и государство. С этим согласны представители разных теоретических течений. В этом отношении позиция Г.К. Ашина вполне схожа с позицией О.В. Гаман-Голутвиной, которая основывает свою теорию на идее типов развития (Мохов,32). С ними в свою очередь солидаризуются А.В. Понеделков, В.Г. Игнатов, A.M. Старостин и др. Данный подход позволяет анализировать трансформации элит и власти на протяжении всей истории Руси–России, формулировать общие закономерности развития элит. Здесь речь идет только о том, что на каждом историческом этапе можно найти конкретно-историческое объяснение роли элит и тех трансформаций, которые в ней происходят. Можно говорить о том, что имеют место такие тенден­ции, процессы, которые определяют развитие элит на любом этапе их существования.

Однако у подобного подхода очевиден и «минус». Элита превра­щается в понятие такого высокого уровня обобщения, что теряется его собственная специфика. Любые рассуждения об элитах превра­щаются в предельно общие, не всегда содержательные утверждения, причем для их конкретизации с неизбежностью требуются истори­чески определенные пояснения. Другой «минус» связан с известным эффектом удвоения понятий, обусловленным анализом властвующих «верхов». Приходится пояснять значение понятия «элита» применительно к соответствующей эпохе, создавая, по сути, парал­лельный понятийный аппарат.

Вторая позиция, изложенная А.В. Дукой и коллективом под его руководством, заключается в том, что элиты возникают в рам­ках индустриального буржуазного общества (Мохов, 33). А.В. Дука основывает свои взгляды на культурно-институциональном подходе, определяя элиты как исторически определенную форму существования властных групп. При таком подходе возникает ограничение на использова­ние данной концепции для изучения властных трансфор­маций в России, поскольку советский период истории выпадает из этой ситуации. Применительно же к советской истории А.В. Дука предлагает изучать феномен номенклатуры, полагая, что она является такой же формой властных групп, как элита и аристократия (Региональные элиты России, 46).

Представляет интерес и точка зрения тех исследователей, которые считают неуместным употребление понятия «элита» при изучении российских практик. Так, М.Н. Афанасьев выступает против применения понятия «элита» при описании властного/господствующего класса в России, замечая, что властвующие группы уже не являются номенклатурой, но еще не реализуют себя, как элита (Колесник, 43).

По мнению ряда исследователей, применительно к анализу российской элиты целесообразно пользоваться термином «элитные группы», которые в гораздо большей степени отражают элементы борьбы между группами интересов в российском обществе (Леушкин, 18). В числе таких элитных групп исследователи выделяют административную, политическую, экономическую, военную и др. Каждая из них выполняет определенные функции, обладает собственными рычагами влияния. Они ведут между собой постоянную борьбу за влияние и собственность, при этом тесно взаимодействуя. Именно с такой позиции будет проанализирован качественный состав Государственной Думы.

Одним из крупнейших отечественных исследователей политической элиты можно назвать О.В. Гаман-Голутвину. Хотя политическая элита рассматривается ею «как внутренне сплоченная социальная группа», тем не менее, она говорит о том, что политическая элита представлена дихотомической структурой, состоящей из двух компонентов. Условно она определяет их как бюрократию и «вольных стрелков». В ходе дальнейшего анализа эти две категории лиц будут рассматриваться как отдельные элитные группы. Бюрократия включает лиц, занимающих постоянные оплачиваемые должности в органах власти и управления. Под административной элитой следует понимать не весь аппарат управления, а лишь ту его часть, которая связана с принятием управленческих решений (например: члены правительства, руководители департаментов и ведомств, чиновники категории «А» и «Б» и т.д.).

Вторая категория состоит из лиц, профессионально занимающихся политической деятельностью и оказывающих влияние на принятие политических решений, но не занимающих позиций в структурах власти (лидеры политических партий и объединений, депутаты Государственной Думы, т.е. те, кто не назначен, а выбран на определенные должности). При анализе данных табл. 1 в основу разбивки на группы был положен аналогичный принцип деления.

В своей работе Гаман-Голутвина отстаивает тезис о том, что в 1990-е годы «произошла трансформация модели рекрутирования элит: замена служебно-номенклатурного принципа элитообразования принципом элитного плюрализма» (Гаман-Голутвина, 318). Автор указывает на наличие нескольких центров власти. Проанализируем качественные изменения в составе Государственной Думы с целью выявления тех социальных групп, которые оказывали большее влияние на принятие политических решений (табл. 1).

Таблица 1. Социальный состав Государственной Думы России


в 1993 – 2003 гг. (в % от числа депутатов)


Социальные группы
1993 г.
1999 г.
2003 г.

Представители интеллигенции
37
28
10

Руководители министерств и ведомств
17
12
18

Сотрудники региональных администраций
6
11
18

Военные и офицеры госбезопасности
8
11
12

Бизнесмены
10
18
20

Руководители партий
7
4
4

Руководители СМИ
2
0,5
3

Другие*
13
15
15