Параллели

Вид материала

Документы

Содержание Киянская о. и. В первых тайных обществах Генерал Рудзевич Александр Пушкин Ноябрь 1819 года. 2 декабря 1819 года. 5 декабря 1819 года. 6 декабря 1819 года. 4 марта 1820 года. 15 декабря 1820 года. 29 января 1821 года. 17 февраля 1821 года. 20 марта 1821 года. Начало мая 1821 года. 4 октября 1821 года. 28 октября 1821 года. 1 ноября 1821 года. 9 декабря 1821 года. Южный лидер Васильковская управа ... Полное содержание

Подобный материал:

• Урок №3 «Глобус модель Земли. Параллели и меридианы. Градусная сеть», 10.08kb.
• Учащимся и осуществления быстрого поиска нужного учащегося в определенном объекте обучения:, 5328.05kb.
• Положение о поощрениях учащихся цель, 55.17kb.
• Рождественские чтения 2012, 34.74kb.
• Чарльз Тарт Пробуждение. Преодоление препятствий к реализации возможностей человека, 17526.86kb.
• План лекций параллели «С» лкш 2006, 20.22kb.
• Самостоятельная работа с учебником Цель: Уточнить представления о модели Земли глобусе, 40.96kb.
• Учебникам линии мгу, 62.81kb.
• Байбосунов К. С. Единое. Сознание. Творчество: духовные параллели физической эволюции, 2446.17kb.
• Л. Н. Толстого Содержание: Введение Глава I. Роман С. В. Максимова "Сибирь и каторга", 287.94kb.

// С 1


О.И.КИЯНСКАЯ



Павел Пестель

ОФИЦЕР

РАЗВЕДЧИК

ЗАГОВОРЩИК


ПАРАЛЛЕЛИ

Москва 2002

// С 3

ББК 63.3(2) 47 К 38

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Научный редактор кандидат филологических наук, доцент Д. М. Фельдман (Российский государственный гуманитарный университет)

Рецензенты: доктор исторических наук, профессор Е. А. Вишленкова (Казанский государственный университет); кандидат исторических наук, доцент И. В. Карацуба (Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова)

КИЯНСКАЯ О. И.

К 38 Павел Пестель: офицер, разведчик, заговорщик.

- М: Параллели, 2002. - 512 с: илл.с.32

В монографии доктора исторических наук О.И. Киянской рассматриваются основные этапы военной службы и конспиративной работы П. И. Пестеля - одного из лидеров движения декабристов. Автором вводится в научный оборот значительное количество архивных источников, ранее - по причинам прежде всего идеологического характера - остававшихся вне сферы внимания исследователей. Эти источники позволяют по-новому подойти к изучению личности и деятельности Пестеля. Впервые анализируются в единстве и взаимосвязи служба Пестеля и те задачи, которые он решал, будучи руководителем заговора: задачи организационные, финансовые, агентурные, пропагандистские и т. д. Для историков, политологов, филологов и всех интересующихся российской историей и культурой.

© Киянская О. И., 2002

© Издательство «Параллели», 2002

© Трофимов С. Б., художественное оформление, 2002

ISBN 5-93273-063-3

// С 4


Содержание

Введение 7

Начало пути

Сын «сибирского сатрапа» 15

Легенда о юном вольнодумце 36

Герой Бородина 56

1816-1821

В первых тайных обществах 71

Союз спасения 71

Союз благоденствия 81

«Витгенштейнов адъютант» 90

Генерал Витгенштейн 90

Генерал Рудзевич 94

Генерал Киселев 97

Генерал Ипсиланти и генерал Орлов 119

Александр Пушкин 140

«В погоне за полком» 144

1821-1824

Южный лидер 167

Тулъчинская и Каменская управы 167

Василъковская управа 173

«Объединительные совещания» 181

Командир Вятского полка 196

В полку 196

Заговор и финансы 204

Генерал Сибирский 216

Автор «Русской Правды» 221

// С 5

1825-1826

Полковник Трубецкой и генерал Щербатов 241

Капитан Майборода 253

Вторая половина 1825 года: хроника событий 261

Следствие и казнь 295

Эпилог 326

Приложения

1. Письма А. Я. Рудзевича к П. И. Пестелю 355

2. Документы о «бессарабских командировках» П. И. Пестеля 371

3. Документы о финансовой деятельности П. И. Пестеля в Вятском пехотном полку 401

4. Документы о финансовой деятельности А. В. Сибирского в Вятском пехотном полку 445

5. Протокол допроса Абрама Шлиома Альперона 463

6. Документы о прапорщике Вятского пехотного полка Н. К. Ледоховском 467

Источники и литература 475

Указатель имен 495

// С 6


Введение

Личность и деятельность декабриста Павла Ивановича Пестеля более ста лет привлекает к себе пристальное внимание историков.

Об офицере-заговорщике написано несколько монографий и сотни статей. Диапазон мнений о нем — широчайший. В Пестеле видят и «пламенного революционера», основателя «революционной традиции» в России, и сбившегося с пути либерала, и авантюриста, честолюбца, интригана, буквально «предтечу большевиков». Несмотря на усилия ряда специалистов, стремящихся к достижению научно аргументированных результатов, процесс своего рода мифологизации личности и деятельности декабриста не прекращается.

Эта книга, разумеется, не снимет большинство противоречий и не развеет все мифы. Такое невозможно в принципе.

Ее основная цель — демифологизация биографии Пестеля в целом, научное построение этой биографии. Что предполагает прежде всего анализ как известных, так и впервые вводимых в научный оборот документов.


* * *

Внешняя канва биографии Павла Пестеля, офицера и заговорщика, достаточно хорошо изучена.

Он родился 24 июня 1793 года и был старшим сыном в семье крупного российского администратора конца XVIII - начала XIX века, почт-директора и генерал-губернатора Сибири И. Б. Пестеля. Учился сначала за границей, потом, в конце 1811 года, окончил Пажеский корпус — самое привилегированное учебное заведение тогдашней России.

В 1812 году девятнадцатилетний Пестель, прапорщик лейб-гвардии Литовского полка, участвует в Бородинском сражении, командует взводом, тяжело ранен, награжден золотой шпагой «За // С 7 храбрость», вскоре произведен в чин подпоручика. После долгого лечения Пестель возвращается в армию. Став адъютантом генерала от кавалерии графа П. X. Витгенштейна, принимает участие в заграничных походах, получает пять боевых орденов. Войну он заканчивает поручиком Кавалергардского полка.

Далее следуют годы «мирной» службы в штабе Витгенштейна, вскоре после окончания войны назначенного главнокомандующим 2-й армией. В 1817 году Пестель - штаб-ротмистр, в 1818 - ротмистр. В 1819 году он получает чин подполковника с переводом из гвардии в армию. И наконец, в ноябре 1821 года Павел Пестель становится полковником и получает под свою команду Вятский пехотный полк.

Начало его конспиративной деятельности традиционно относят к 1816 году, когда поручик Пестель вступает в Союз спасения, первую тайную организацию декабристов, где вскоре становится одним из лидеров. Такое положение он сохраняет и в следующем тайном обществе — в 1818 году становится членом Коренного совета, руководившего Союзом благоденствия. В 1821 году, после фактического распада Союза благоденствия, Пестель — организатор и лидер Южного общества. Большинство крупных событий в истории заговора проходят при его непосредственном участии. Он одним из первых предлагает принять цареубийство как метод действия заговорщиков. Убежденный республиканец, Пестель пишет «Русскую Правду» — программный документ Южного общества.

Подведение итогов — и службы, и конспиративной работы — начинается для него за день до восстания на Сенатской площади. 13 декабря 1825 года Пестель арестован по доносу сослуживца, вскоре отстранен от командования полком. В июле 1826 года тридцатитрехлетний полковник «исключен из списков» офицеров русской армии и казнен.

Эта биографическая канва, построенная на строго документированных фактах, принимается всеми. Однако в оценках деятельности Пестеля нет единства ни у его современников, ни у историков.

Судя по отзывам большинства писавших о нем современников, Пестель явно не пользовался у них популярностью.

Еще на следствии многие бывшие соратники по тайному обществу стали обвинять своего лидера в «диктаторских намерени- // С 8 ях»; многие из этих обвинений попали в опубликованное в открытой печати «Донесение Следственной комиссии» по делу декабристов. Впоследствии подобное отношение к Пестелю закрепилось в мемуарах. Человеком, опасным «для России и для видов Общества», считал Пестеля К. Ф. Рылеев¹. «Образ действий Пестеля возбуждал не любовь к Отечеству, но страсти, с нею не совместимые», — писал в воспоминаниях князь С. П. Трубецкой².

«Какова была его цель? — задавался вопросом журналист Н. И. Греч. — Сколько я могу судить, личная, своекорыстная. Он хотел произвесть суматоху и, пользуясь ею, завладеть верховною властию в замышляемой сумасбродами республике... Достигнув верховной власти, Пестель... сделался бы жесточайшим деспотом»³.

Именно так, негативно, оценивали его подавляющее большинство современников. Положительные отзывы о Пестеле единичны.

Однако подобный подход к личности Пестеля решительно отверг в 1850-х годах А. И. Герцен - предложив диаметрально противоположный.

«Люди 14 декабря» для Герцена — «фаланга героев, вскормленная, как Ромул и Рем, молоком дикого зверя», «богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель (курсив мой. — О. К.), чтоб разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, рожденных в среде палачества и раболепия»⁴. Согласно этому и другим рассуждениям знаменитого публициста, декабристов в их деятельности одушевляла прежде всего идея сознательного принесения себя в жертву во имя будущего торжества революционных идей.

Среди этих «мучеников будущего» первое место, по Герцену, безусловно принадлежит Пестелю. Вождь Южного общества представляется ему «самой выдающейся» личностью среди членов тайных обществ: «Его крупная фигура главенствует над всем заговором; она сохраняет величие даже в пропитанных ядом донесениях следственной комиссии»⁵. «Пестель не был ни мечтателем, ни утопистом: совсем напротив, он весь принадлежал действительности, он знал дух своей нации», «он был пророком, а все общество — огромной школой для нынешнего поколения», — писал Герцен⁶.

// С 9

Герценовский подход положил начало либеральной традиции осмысления личности и дел Пестеля. Под сильным его влиянием Н. П. Павлов-Сильванский написал, например, первую в исторической науке научную биографию декабриста⁷.

В советскую эпоху такой подход вообще оказался единственно возможным. Этому немало способствовали работы В. И. Ленина, в частности его известная статья «Памяти Герцена»⁸. Ленин надолго закрепил статус официальных за герценовскими представлениями о декабристах как о «фаланге героев» и «рыцарях из чистой стали».

На представлениях Герцена и Ленина была основана и советская историографическая концепция биографии Пестеля. Согласно этой концепции Пестель, с самого начала жизни разошедшийся со своей средой, с юности был вольнодумцем, мечтал об освобождении крепостных крестьян и ненавидел самодержавную власть. И власть платила ему тем же — преследовала, мешала служебному росту, в конце концов арестовала и казнила. Именно так представляли себе Пестеля авторы научно-популярных работ, вышедших к столетию восстания декабристов⁹.

В русле ленинских представлений о декабристах работали и авторы большинства серьезных аналитических исследований¹⁰. А М. Н. Покровский вообще объявил Пестеля «отдаленным предшественником величайшего практика-революционера наших дней», то есть самого Ленина¹¹.

Подобная концепция весьма уязвима. Она противоречит фактам: до конца 1825 года, когда стала вполне ясна роль Пестеля в заговоре, его никто не преследовал. Более того, Пестель сделал незаурядную даже по тем временам карьеру, в качестве адъютанта Витгенштейна он был одной из ключевых фигур в штабе 2-й армии, в 27 лет стал полковником и полковым командиром. Естественно, что если бы вся его жизнь сосредоточилась только на ненависти к «режиму», вряд ли он смог бы сделать такую карьеру.

Сегодня советская власть ушла в прошлое, а вместе с ней исчезла и необходимость следовать «герценовско-ленинским» представлениям о русском революционном движении. И при изучении личности Пестеля актуальными оказываются прежде всего мнения о нем современников. // С 10

Лейтмотив новейших работ о Пестеле заключается в том, что он был «моральным релятивистом», человеком, который перестал «требовать от себя исполнения нравственных норм и оценивать свои намерения и действия с точки зрения совести», Утверждается, что для Пестеля «средства были закулисной стороной на пути к намеченной цели»¹².

Все это, по мнению современных исследователей, привело к тому, что руководитель Южного общества стал «чужим среди своих»: «стиль мышления Пестеля и волевые качества его личности не вписывались в контекст духовной жизни» эпохи 1820-х годов¹³. Поэтому Пестеля и «нельзя назвать человеком 14 декабря», он «не вписывается в какую-то определенную идейно-организационную структуру, в данном случае в декабризм»¹⁴.

Эта точка зрения, конечно, гораздо более объективна и плодотворна. Неприятие Пестеля многими его современниками, и в том числе единомышленниками — реальность, с которой нельзя не считаться.

Однако и здесь остаются вопросы. Заговор декабристов просуществовал в России почти 10 лет, и на всех его этапах Пестель занимал лидирующие позиции. Между тем тайное общество — организация неформальная, и ее руководителей не назначают «сверху». И если бы декабристы на самом деле так ненавидели Пестеля, как они рассказали об этом на следствии и в мемуарах, если бы он был им изначально чужд, он не смог бы занять в тайном обществе того положения, которое занимал.

В большинстве работ о Пестеле его конспиративная деятельность рассматривается в отрыве от служебной. Однако, по мнению С. Н. Чернова, чья написанная в 1920-х годах монография о Пестеле до сих пор не опубликована, руководитель Южного общества был человеком органичным, «не умел выделять себя из дела — и, в частности, мыслил успехи революции в непрестанном сопряжении с ростом своих личных успехов»¹⁵. В Российском государственном военно-историческом архиве хранится множество документов, характеризующих Пестеля-военного и, соответственно, Пестеля-заговорщика. Большинство из них до сих пор игнорировались исследователями.

И для максимально полного восстановления биографии декабриста, для выяснения причин столь негативного отношения к нему большинства современников необходимо обобщить // С 11 все доступные на сегодняшний день источники и по возможности беспристрастно рассмотреть давно сложившиеся мифологемы отечественной истории.


ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Восстание декабристов. Документы и материалы (далее —ВД.). М.; Л., 1925. Т. I. С. 174.

² Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск, 1983. Т. 1. С. 229.

³ Греч Н. И. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 258.

⁴ Герцен А. И. Собр. соч. М., 1959. Т. 16. С. 171.

⁵ Там же. М., 1964. Т. 30. С. 746; М., 1958. Т. 13. С. 130-131.

⁶ Там же. М., 1954. Т. 7. С. 200.

⁷ Павлов-Сильванский Н. П. Декабрист Пестель перед Верховным уголовным судом. Ростов-на-Дону, 1907.

⁸ Ленин В. И. Памяти Герцена // Полн. собр. соч. М., 1961. Т. 21. С. 225-262.

⁹ Чулков Г. Мятежники 1825 года. М., 1927. С. 17-71; Канарский Ю. Вожди декабристов. М., 1926.; Иваницкий С. Вождь декабристов. Л., 1926.

¹⁰ Дружинин П. М. К истории идейных исканий П. И. Пестеля// Дружинин Н. М. Революционное движение в России в ХГХ в. М., 1985. С. 305— 329; Нечкина М. В. Движение декабристов. М., 1955. Т. 1—2; Сыроечковский Б. Е. Из истории движения декабристов. М., 1969; Он лее. Балканская проблема в планах декабристов // Очерки из истории движения декабристов. М., 1954. С. 186 - 275. Книга Н. М. Лебедева «Пестель -идеолог и руководитель декабристов» (М., 1972) представляет собой компиляцию из уже опубликованных к тому времени работ и самостоятельного значения не имеет.

¹¹ Покровский Н. М. Очерки по истории революционного движения в России в XIX и XX вв. М., 1927. С. 39.

¹² Рудницкая Е. Л. Феномен Павла Пестеля // Annali. Serione storico-politico-sociale. ХI-ХII 1989 -1990. Napoli, 1994. Р.114; Экштут С. А. В поисках исторической альтернативы. М., 1994. С. 188; Парсамов В. С. О восприятии Пестеля современниками // Освободительное движение в России. Саратов, 1989. Вып. 13. С. 33.

¹³ Экштут С. А. Указ. соч. С. 188.

¹⁴ Парсамов В. С. Указ. соч. С. 32; Рудницкая Е. Л. Указ. соч. С. 116.

¹⁵ Чернов С. П. Декабрист П. Ив. Пестель. Опыт личной характеристики // РО СПБФИРИ РАН. Ф 302. Оп.1. Д. 1. Л. 76. Искренне благодарю историка В. С. Парсамова, познакомившего меня с этой монографией. // С 12


Начало пути

// С 13


Сын «сибирского сатрапа»


Большинство концепций жизненного пути П. И. Пестеля создавались с учетом оценок личности и деятельности его отца — Ивана Борисовича Пестеля. Это вполне закономерно.

С одной стороны, слишком разителен контраст, чтобы оставить его без внимания: отец принципиально отрицавшего сословные привилегии революционера — генерал-губернатор Сибири, «сибирский сатрап», как называли его современники, отстраненный от должности в связи с многочисленными жалобами на злоупотребления властью, взяточничество, казнокрадство. С другой стороны, разителен не только контраст, сходство тоже немалое: и «сибирскому сатрапу», и «русскому Бонапарту» современники и потомки ставили в вину избыточное честолюбие, деспотичность, непомерную жестокость и т. д. И здесь бесспорно уместен анализ факторов, благодаря которым сложилась хрестоматийно известная репутация И. Б. Пестеля.

В немалой степени репутация эта складывалась усилиями авторитетных мемуаристов. Так, по мнению Н. И. Греча, действительный тайный советник, сенатор и член Государственного совета Иван Пестель был врагом «всякой свободной идеи, всякого благородного порыва», человеком «суровым, жестоким, неумолимым»¹. Аналогичный отзыв дает и Ф. Ф. Вигель, полагавший, что «сибирский сатрап» «любил зло как стихию, без которой он дышать не может, как рыба любит воду»². К тому же, добавлял Вигель, Пестель-отец заслуживал повешения куда больше, нежели сын³. В мемуарах декабристов характеристики И. Б. Пестеля чаще всего тоже резко негативны⁴.

Однако наиболее яркая характеристика сибирского генерал-губернатора дана в 1850-е годы А. И. Герценом.

«Отец знаменитого Пестеля, казненного Николаем, — пишет он, — был настоящий римский проконсул, да еще из самых яростных. Он завел открытый, систематической грабеж во всем // С 15 крае, отрезанном его лазутчиками от России. Ни одно письмо не переходило границы нераспечатанное, и горе человеку, который осмелился бы написать что-нибудь о его управлении. Он купцов первой гильдии держал по году в тюрьме, в цепях, он их пытал»⁵.

Объясняя причины такого могущества и безнаказанности Пестеля-старшего, Герцен пишет: «Пестель почти всегда жил в Петербурге. Вспомните, что и проконсулы живали обыкновенно в Риме. Он своим присутствием и связями, а более всего дележом добычи предупреждал всякие неприятные слухи и дрязги»⁶.

Подкрепляется это объяснение историческим анекдотом, приписываемым известнейшему придворному острослову — графу Ф. В. Ростопчину. По словам Герцена, когда Ростопчин и Пестель «обедали у государя», Александр I, стоя у окна, спросил: «Что это на церкви... на кресте, черное?» Ростопчин же предложил спросить об этом у Пестеля, чьи «чудесные глаза» видят «отсюда, что делается в Сибири»⁷.

Естественно, что Герцен всячески подчеркивал оторванность Павла Пестеля от его семьи, и в первую очередь от отца. В 1854 году в Лондоне вышла в свет вторая часть книги «Былое и думы». Повествуя о «злодействах» и беззакониях генерал-губернатора Сибири, Герцен описывал сцену последнего свидания отца с приговоренным к смерти сыном: «Говорят, что он в присутствии шпионов и жандармов осыпал сына бранью и упреками, желая высказать свое необузданное верноподданничество. Отеческое увещевание он заключил вопросом: «И чего ты-то хотел?» — «Это долго рассказывать, — ответил оскорбленный сын. — Я хотел, между прочим, чтоб и возможности не было таких генерал-губернаторов, каким вы были в Сибири»⁸.

Эпизод этот, скорее всего, был Герценом просто вымышлен: документально установлено, что предсмертного свидания не было, Пестель-старший не ругал смертника, «оскорбленный сын» не дерзил отцу. Однако повествование об этом свидании вошло и в несколько последующих изданий второй части «Былого и дум», в том числе на немецком и английском языках⁹. Характерно, что из первой полной публикации своей книги // С 16 (1861 год) Герцен этот эпизод убрал, возможно, убедившись в фальшивости его звучания. Однако подобный взгляд на Пестеля-старшего, на отношения отца и сына, подкрепленный авторитетом «создателя русской бесцензурной печати», прочно закрепился в историографии.

Так, известный историк конца XIX века В. И. Вагин утверждал: «Крайнее себялюбие, страсть к произволу, потворство своим любимцам, неумолимая мстительность, вот отличительные черты Пестеля». «Употребляя во зло свое звание сенатора, а потом члена Государственного совета, Пестель настойчиво требовал самых жестоких наказаний тем лицам, которых преследовал. Страсть его к преследованию доходила до мелочности»¹⁰.

А современный исследователь В. А. Федоров сохраняет убежденность в том, что И. Б. Пестель «деспотически управлял вверенным ему краем, проживая в Петербурге». При его управлении «население стонало от самоуправства, поборов и издевательств властей всякого ранга. Долгое время в этом отдаленном краю законы фактически бездействовали, а губернские уездные власти (sic!) безнаказанно тиранили местное население»¹¹. Федоров уверен, что «сибирский сатрап» был и взяточником¹².

В семье Пестелей «царили правила верноподданнической чиновничьей благонадежности и лютеранской ортодоксальности», «кругозор» же ее членов был «узким» и «обывательско-чиновничьим» — утверждал Б. Е. Сыроечковский¹³. Считая отца декабриста «одним из худших сибирских генерал-губернаторов», Н. Я. Эйдельман делал вывод, что ему было «нелегко понять» старшего сына. «Говорили, — продолжал Эйдельман, — будто он утешился милостью Николая I к другому сыну, благонамеренному Владимиру Пестелю», «пожалованному флигель-адъютантом» на следующий день после казни брата¹⁴. Вообще же, по мнению большинства советских исследователей, Павла Пестеля отделяла от его семьи глубокая пропасть — «как по природным дарованиям, так и по моральным качествам»¹⁵.

Однако сегодня эти представления все же постепенно уходят в прошлое. На смену им приходят другие: согласно им, «моральный релятивист» Павел Пестель, человек жестокий и авторитарный, был во многом продолжением своего отца и — шире — своей семьи. Эта точка зрения впервые была сформулирована