Петербург Издательство «Азбука-классика»

(413) Хлеб, отпущенный по водам — Еккл. 11, 1.

(413) Я... Есть. А. — Комментаторы трактуют надпись Блума как «Я есмь Альфа», Откр. 1, 8: развитие параллели с Христом.

(413) Вокруг Киша за восемьдесят дней — вариация названия романа Жюля Верна.

14. Быки Солнца

Сюжетный план. 10 часов вечера. Блум не желает разговоров с женой и, чтобы вернуться позже, заходит в родильный приют, где попадает в компанию полузнакомых юношей, среди которых и Стивен. Распив имеющееся пиво, компания спешит в ближайший кабачок, который, однако, закрывается вскоре. Стивен, позвав с собою одного из товарищей, следует в веселый дом. Хотя они находились вместе, Блум и Стивен не вступали в общение, и встречи двух линий романа все еще не произошло. Не произошло вообще ничего, кроме многословного разговора: в сюжетном плане эпизод есть остановка, задержка действия — перед последующей кульминацией.

Реальный план. И место действия, Национальный Родильный Приют на Холлс-стрит, и глава его, доктор Эндрю Хорн, бог Гелиос эпизода, соответствуют дублинской действительности. Из новых персонажей один более чем эпизодичен: это — Винсент Линч, в «Портрете» — собеседник Стивена, перед которым он развивает свои эстетические теории (гл. V). Его прототипом был Винсент Косгрейв, приятель студенческих лет Джойса, который признавал его лидерство и превосходство и, по словам биографа, всегда был готов гулять с ним, говорить с ним или, когда случались деньги, сопровождать в бордель (Р. Эллманн). В «Улиссе», кроме этой роли ведомого, Линч выступает в роли предателя, Иуды (эп. 15), что также соответствует прототипу. Это — один из немногих случаев, когда предательство не чудилось Джойсу, а было достаточно реально. В 1904 г. Косгрейв безуспешно ухаживал за Норой; но в 1909 г., когда Джойс приехал в Ирландию из Триеста, сей друг конфиденциально поведал ему, будто бы в те дни, когда Нора ему говорила, что дежурит в отеле, она в действительности ходила на свидания к нему, Косгрейву. Пока Джойс не убедился в лживости всей истории, он пережил острейшие муки ревности; и, в отличие от расправы с Гогарти, расплату с Косгрейвом (кроме сюжетной роли, это еще фамилия, говорящая о «суде Линча») надо признать умеренною.

Гомеров план снова шаток, если не сказать больше. Автор сопоставляет эпизоду приключение, следующее за «Сциллой и Харибдой» (XII, 260—398): на острове Тринакрия, вопреки предостережению Цирцеи, спутники Одиссея перебили священных быков Гелиоса. И уже в самом выборе прототипа — недоразумение: никаких «быков Гелиоса» у Гомера нет! В поэме — стада коров; но

[910]

греч. рояЗ — и «бык», и «корова», различие передается артиклем, и лишь немногие места текста (напр., XII, 343, 353, 398) обнаруживают, что речь именно о коровах. По сей причине быки закрепились во всех переводах, включая русский; но лишь в случае Джойса различие неожиданно оказалось важным. Итак, «быки Ге- лиоса» — принадлежность не Гомеровой «Одиссеи», а только ее новоевропейских переводов.

Но шаткость Гомерова плана этим не ограничивается. Связь с беседою медиков (так обычно называют сидящую компанию, хотя из десятерых в ней не больше пяти-шести медиков) вся держится на утверждаемом в схеме Джойса соответствии: «Быки — плодородие (плодоносность, плодовитость)». Бесспорно, это соответствие не надуманно, а вполне явственно — от египетского Аписа и до современного восприятия быка как «производителя», символа оплодотворяющей мощи. Однако Гомеровы животные, будь даже они быки, здесь ни при чем. Во всем мифе о них мотива плодородия вовсе нет, а есть обратное утверждение: «В каждом их стаде числом пятьдесят; и число их вечно одно; не плодятся они (yovo бог» Yiyvexca айгбто)», XII, 130—131. Этих-то бесплодных животных Джойс делает символом плодородия, а речи сидящих школяров уподобляет убийству их, поскольку в этих речах нет почтения к материнству и стремления плодить чад. Увольте. Подобными рассуждениями нетрудно установить связь эпизода с любою наобум взятою страницей Гомера. Или Гайдара.

Если же, напротив, принять Джойсово соответствие, то к нему естественно добавляется ряд других. По схемам, Тринакрия — Родильный Приют, Гелиос — Хорн, нимфы Лампетия и Фаэтуса, пасущие «быков», — сестры в приюте. Но даже теперь не кажется убедительным последнее и главное соответствие: «Преступление — мошенничество». В речах медиков Джойс специально сгустил только их наукообразие, но не озаботился в них ввести какие-либо яркие и резкие выпады против «быков» плодовитости и материнства. Никаких особых кощунств против этих принципов, никакого истового «античадородия» тут нет. Нет равно и «мошенничества» как нарушения долга, завета «плодитесь и размножайтесь», ибо все — юноши, неженаты, и каждый еще вполне может оказаться многодетным отцом. Зато есть обратный момент: один из главных заводил, Маллиган, в полном согласии со своей классической и фаллической ролью карнавального шута, представляет буйную стихию вольных совокуплений и оплодотворений.

В итоге надо признать, что сколько-нибудь весомых, не притянутых за уши соответствий меж данным эпизодом и Гомеровым мифом об убийстве стад Гелиоса нет.

Тематический план. Джойс начинал «Улисса», предполагая для каждой его главы одну сверхзадачу: соответствие с некоторым эпизодом «Одиссеи». Затем постепенно особое и самодовлеющее значение для художника приобрела форма, способ письма — и возникла вторая сверхзадача: реализация в каждой главе

[9111

новой техники, нового ведущего приема. Одновременно возникла и проблема совмещения, согласования этих задач: понятно, что они вполне могут мешать друг другу. Тем не менее «Быков Солнца» Джойс решает наделить еще более сложным заданием. Формальная сверхзадача является здесь столь же странной и неожиданной для прозы вообще, сколь естественной и назревшей для Джойса: она состоит в создании серии стилистических моделей, объемлющих всю историю английского литературного языка, от древности до современности. Уникальное стилистическое чутье, талант писать любым стилем проявились рано у Джойса и постоянно искали выхода. Еще в школе, как вспоминает брат, он писал сочинения, имитируя стиль какого-нибудь автора — Карлейля, Ньюмена, Ма- колея, Де Квинси (их всех мы встретим в «Быках»). Тяга к стилистической имитации оставила уже немалый след и в «Улиссе»: мы ее видели в «Эоле», в «Циклопах». И наконец, теперь моделирование стилей прямо ставится во главу угла. Заодно тут находят выход и многие другие склонности Джойса — пристрастие к иронии и пародии, любовь к вызову, готовность пойти наперекор читателю, привести его в замешательство непонятностью, в раздражение — пустословием, длиннотами...

Серия моделей показывает развитие, эволюцию стиля — и в сочетании с темой «Быков», с местом их действия, это рождает у Джойса новую эксцентрическую идею, в духе его миметизма и любимых им телесных метафор и параллелей. Вынашивание и рождение плода давно было для него одной из главных метафор процесса творчества. Помимо того, беременность, развитие зародыша, роды интересовали его сами по себе, в молодости он начинал изучать медицину, а в 1908 г., когда у Норы случился выкидыш, он со вниманием осмотрел погибшего эмбриона. И он решает, что наряду с развитием стиля эпизод еще изобразит и развитие эмбриона в материнской утробе, процесс онтогенеза: отчего бы не уподобить эти процессы, считая зарождение литературного языка его зачатием, а современный вольный язык, жаргонный и разговорный, — младенцем, вышедшим из утробы в мир? (Действительно, отчего бы?) Он составил подробную помесячную таблицу развития эмбриона и всегда держал ее на столе. Но можно пойти дальше. В биологии онтогенезу параллелен филогенез, процесс развития форм жизни — и развитие стиля может отразить также и этот процесс, иметь перекличку и с ним. Так что задуманная серия моделей, писал Джойс другу,' «связана со стадиями развития эмбриона и с периодами эволюции фауны вообще».

Такова экзотическая картина всех задач «Быков Солнца». Не говоря об эстетической оправданности, трудно считать ее практически выполнимой и еще трудней — выполненной. Мы уже видели, что традиционное соответствие с Гомером здесь шатко и сомнительно. Та .же судьба постигает и биологические задания. Автором расставлен в тексте ряд небольших деталей — как правило, единичных слов, — намекающих на стадии развития зародыша, как

Е 912 ]

и на стадии биоэволюции (к примеру, «дракон» и «змеи» в модели Мандевилля — как указания на «эпоху рептилий»). Рядом с ними, однако, множество других деталей, более крупных, никак не согласующихся с этим развитием; и в итоге Дж. Эзертон, крупнейший специалист по «Быкам Солнца», заключает так: «Мне представляется невозможным свести все Джойсовы подробности в последовательную картину».

Но главная, стилистическая задача выполнена виртуозно. Большинство прототипов узнаваемы сразу, без колебаний; но некоторые не столь очевидны, и в разных исследованиях и комментариях до сих пор существуют расхождения в списках образцов (хотя обычно общее их число — 32). Степень и точность следования образцам очень разнится. Джойс брал многие из них из антологий, очень небезупречных с современной точки зрения, и в ряде случаев его язык оспорим. Однако эти филологические тонкости — ничто перед вопросами и тупиками, встающими при переводе такого текста. Общий принцип выбирать не приходится — историю может передать лишь история, стиль и язык должны меняться от древних истоков до современного жаргона. И, слава Богу, история русского литературного языка, от киевских и болгарских истоков до символизма и жаргона начала века (дальнейшее не касается нас), по разнообразию стилей и словарей, по диапазону произошедших изменений, смело выдерживает сравнение с любым из новых языков Европы. Основные проблемы дальше: как же отобразить, спроецировать их историю на нашу? что здесь «соответствует» чему? одинакова ли современная непонятность у «Повести временных лет» и у того, что называют «язык короля Альфреда и епископа Эльф- рика»? Лишь иногда имеются надежные параллели: скажем, «Ман- девилль» — сочинение из разряда, хорошо в России знакомого, как «Физиологи», Индикоплов; или XVIII в., когда у нас не было, конечно, великой школы романа, но сказочно расширившийся (хоть и испортившийся отчасти) язык позволяет передать все почти, что угодно... Как общий принцип (но не без исключений) перевод старался выдерживать совпадение столетий, а также пропорцию архаизмов и «непонятных» слов. Но произвол, конечно, был неизбежен; многие пласты языка, по их слишком специфической русскости или конкретности ассоциаций, исключались — как, например, язык офеней или местные говоры (хотя сам Джойс в юности переводил силезский диалект в пьесе Гауптмана ирландским деревенским диалектом!) — словом, представленный опыт отнюдь не исключает других решений. Любители лингвистической тяжелой (весьма) атлетики приглашаются.

Дополнительные планы. Достаточно очевидно, что орган, сопоставляемый автором «Быкам Солнца», — матка, рождающая утроба, искусство же — повивальное. Символ эпизода — матери, цвет — белый.

Джойс начал работу над эпизодом в Цюрихе и закончил в Триесте в мае 1920 г. Он трудился с огромною напряженностью, за

[ 913 J

тратив, по своим подсчетам, 1000 часов работы. «Быков Солнца» он твердо считал труднейшим эпизодом романа — как для автора, так и для читателя. В сентябре — декабре 1920 г. эпизод еще успели опубликовать в «Литл ривью», покуда дело о прекращении публикации не дошло до процесса.

(415) На Полдень к Холлсу Грядем — троекратное восклицание, как указал Джойс, следует стилю «арвальской песни», обрядового гимна «арвальских братьев» — древнеримских жрецов, возносивших моления Марсу и Ларам об урожае и плодородии полей.

(415) Хорхорн — глава Приюта д-р Хорн, согласно контексту, он же — бог Гелиос.

(415) Гоп-ля мужичок гоп-ля! — пятикратный возглас жрецов в конце упомянутого пшна, заменяется возгласом повитухи при рождении мальчика. Поскольку нить эпизода, по замыслу, движется от зачатия к рождению, возглас свидетельствует, что начальные строки не входят в эту нить, являясь заставкой или «молитвой» автора при начатии труда.

415. Всегда и повсюду... — Ml — первая стилистическая модель. Образцом для нее, исходя из письма Джойса с планом «Быков», обычно указывают римских историков Тацита и Саллюстия. Но их ясный и сжатый стиль диаметрально далек от модели Джойса! Высказывалось разумное предположение, что на последней стадии Джойс отказался от этого образца. Вероятно, у данной модели прообраза просто нет; ближе всего к ней был бы «буквальный перевод трактата на средневековой латыни, типа „Писем темных людей", сделанный спятившим немецким доцентом» (Стюарт Гилберт).
     
416. А посему нет резонов... — М2: стиль средневековой лат. хроники.
     

(416) О'Шил, О'Ли и О'Хикки — древние ирл. семейства потомственных врачей.

416. Решен был меж ними план. — План устроения родильных приютов был принят и осуществлен в Ирландии в середине XVIII в.
     
417. Отроча еще не рождено... — МЗ: признанное начало англ. литературного языка — писания епископа Эльфрика (ок. 955 — ок. 1010). Модель воспроизводит стиль и отчасти словарь ранней англосаксонской прозы, использующей ритмические и аллитерационные приемы. Перевод основан на языке «Повести временных лет»: наша литературная история началась почти одновременно. Яди — еда, снаряди — средства, зраки — виды.
     
415. Муж некый странен... — Здесь и далее Джойс использовал мотивы и обороты древнеангл. поэмы «Странник» (X в.). Бла- гоутробие — сочувствие, одры — ложа, убрус — платок, велми — весьма, вборзе — быстро, витааху — жил, обаче — однако, во при- станищи — на пристани, вину — причину.
     
416. О'Хейр Целитель — один из врачей Приюта (ср. эп. 13), скончавшийся весной 1904 г.
     

[914]

(418) Да воззрит убо всяк... — М4: стиль прозы XV—XVI вв., конкретный образец — моралите «Всяк смертный» (ок. 1509—1519). Персть — прах, пыль; зане — поскольку.

418. И егда тако беседоваста... — М5: образец — «Путешествия сэра Джона Мандевилля», сборник легенд о путешествиях, написанный в Бельгии в XIV в. по-французски и с XV в. известный также в англ. переводе, который был популярен и снискал автору титул «отца англ. прозы». Стилизация охватывает и содержание, доходя до пародии: обычные вещи описываются в фантастическом свете. Достоит — надлежит, инуду — в иное место, ниже— ни же, в розех буих — в бычьих рогах.
     
419. Порази его летящий змий — укус пчелы, см. эп. 8.
     

(419) Сосуди иже соделаны по чародейством Бохмита, — Бох-

мит — Магомет, но стеклодувное искусство в Европе, разумеется, не от магометан.

419. Смешения ис тука пшекична — виски; ис чешуи змиев сих питие — пиво из плодов лозы хмеля.
     
420. И ученик благороден наполни чару... — Мб: образец — рыцарский роман «Смерть Артура» Томаса Мэлори (XV в.). Елицы — те, кто; непщюю — полагаю; беста — были; искреннии — друзья; онуду — туда; сице — так; разве — помимо.
     

(420) Под куры... руку соваху — по эп. 12, Блум — «курощуп».

418. Алба Лонга — древний город в Италии, столица племени латинов, основанная, по преданию, сыном Энея. Здесь — Шотландия (Альба, по-ирландски).
     
419. Жене в болезни родити чад — Быт. 3, 16.
     

(421) Жене подобает жити, чаду же умрети — отношение католической церкви к абортам, опасным родам и т. п. было в ту пору (как и сегодня) «горячей» темой; в 1889 г. Рим воспретил католикам умерщвление плода, далее ради спасения жизни матери. Медики оспаривают эту позицию, но Стивен ниже присоединяется к ней.

(421) Св. Ултан Арбракканский — ирл. святой VII в., покровитель страждущих детей и сирот.

(421) Ов в бездне мрачне, ова же в огне очистителнемь — по католическому учению, душа матери будет в чистилище, некрещеного же младенца — в «лимбе», местопребывании душ, не искупленных от первородного греха, но не имеющих грехов личных.

(421) Грамерси — частое выражение у Мэлори, от grant us mercy, помилуй нас.

421. Мы еженощно их в невозможная учиняем — расточение семени без зачатия, что есть, по Стивену, грех против Духа Святого.
     
422. Уд святого Футиния — культ св. Футина (галльский святой, III в.), по созвучию его имени с лат. и фр. глаголом «совокупляться», имел черты языческих фаллических культов.
     

(422) Лилит — в иудейской демонологии злой дух, в особенности вредительница деторождения; в христианской традиции чаще — коварная соблазнительница.

[915]

(422) Зачатие учиняется... Маймонид Моисей — серия легендарных или фантастических способов зачатия. Ветром семени сверкающего — мотив ряда мифов: о Данае и золотом дожде, о Зефире (западном ветре), зачавшем коней Ахилла, и др.; вариант последнего мифа — кобылы в «Георгиках» Вергилия: «Плод зарождается в них от ветра» (III, 275, пер. С. Шервинского); от лобзания упыр- скаго — фантазия Стивена, навеянная его стихотворением (эп. 7); чрез смрад цветка луннаго — разумеется присутствие женщины с месячными, по Плинию, оно исцеляет от бесплодия; аще она возлежи... — такой мотив неизвестен; по случаю омовения — Аверроэс (но не Маймонид) сообщает о таком случае.

(422) Душа... к концу другаго месяца вдуновляется — заканчивается часть эпизода, отвечающая второму месяцу беременности. Св. Фома признавал (в отличие от современной католической позиции), что душа вселяется в тело младенца лишь через некоторое время после зачатия, но «два месяца» — привнесение Стивена.

(422) Рыбаря (св. Петра) печать — печать Папы; Петр... на его же камении созиждена Святая Церковь — Мф. 16, 18.

422. Емля в руку челюсть свою — челюстная кость образуется на третьем месяце.
     
423. О ту же пору млад Стивен... — М7: стиль хроник времен Елизаветы (XVI в.). Фиял — кубок, навыкнути — понять, донде- же — покуда, абие — тотчас, пифик — обезьяна.
     

(423) Викарий Христов — Папа, викарий Брэйский — название сатирической песни о клирике, менявшем свою конфессию со сменами политической ситуации.

(423) Сие бо истинно... воплощение — пародируются слова Иисуса на Тайной Вечери, Мф. 26, 26—28.

(423) Пустыни времене воздвизают дворцы вечности — из письма У. Блейка (1800).

421. Желанья ветр... древе времени — реминисценции сразу нескольких текстов — Блейка, св. Бернарда, Данте («Рай», XIII, 130—135); «Розе, распятой на кресте времен» — стихотворение Йейтса (1893).
     

(423—424) Во чреве жены... не прейдет — реминисценции Ин. 1, 1, 5 и 14, а также одной из проповедей св. Бернарда.

421. Дева Мария как вторая Ева — богословская идея, утверждавшаяся уже со II в. всеми Отцами Церкви, и в частности Августином.
     

(424) Анастомосис — греч. «устье», «выход», здесь — цепочка, вереница, последовательная вставка звеньев (см. также прим. к II, 133).

(424) Позна ли его она... — вопрос схоластической мариологии: было ли ведомо Марии, что ее сын — Бог? Если она это знала, то была «созданием собственного создания» («дочь сына своего», у Данте так обращается к Богоматери св. Бернард), если же нет — она пребывала в отречении либо неведении о Нем, как — здесь ирония — Петр Пискатор (рыбак, св. Петр), что сказал, отрекаясь от Христа: «не знаю Сего Человека» (Мр. 14, 72).