Geum.ru

Л. А. Тресвятский влияние православной культуры

Вид материалаДокументы

Содержание


3.3 Борьба православия с чуждыми религиозными культами в Сибири
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   16

3.3 Борьба православия с чуждыми религиозными культами в Сибири


Христианство, как монотеистическая религия, противопоставляет себя всем политеистическим культам, называя их «языческими». Дело в том, что в основе язычества лежит такой способ отношения между Богом и человеком, который не приемлем для христиан. Во-первых, у язычников много божков. Во-вторых, в основе отношения с духами и «богами» лежит магия, состоящая из обрядов и заклинаний, направленных на использование духов, природы и людей в своих утилитарных целях.

У православия в Сибири существовали внешние и внутренние враги: суеверия, сектантство, раскол, язычество и колдовство. Борьба с этими явлениями на разных этапах была трудной, но именно от ее успехов во многом зависело укрепление и стабильное развитие православной культуры в Сибири. Особым бичом для православной культуры было крестьянское суеверие и маловерие. Сельскохозяйственный труд ориентировал крестьян на чисто практические цели. Мало уповая на Бога, они часто видели причины неурожаев и болезни в действии всякого рода «нечистой силы». Крестьяне считали, что колдуны не только живые, но и давно умершие способны вредить людям, и например, вбитый в могилу колдуна осиновый кол якобы мог положить предел злым его делам.1 А ведь христиане должны были рассчитывать только на силу молитвы, упование на Бога и заступничество святых. Все лжеучения происходили потому, что сектантские учителя не понимали истинного смысла священных текстов. По этому поводу Н.Барсов правильно отметил: «…Православие никого не лишает права читать Библию, чтобы извлекать из неё более подробные сведения о вере церкви; но оно признаёт необходимым руководствоваться при этом истолковательными творениями святых отцов Церкви, отнюдь не оставляя понимания слова Божия на личное разумение самого христианина…».2

Довольно часто наиболее неподготовленная часть «православных» сибиряков по малодушию своему прибегала к различным языческим заговорам. Например, один из благочинных Томской епархии фиксирует: «Знание прихожанами начальных истин православной веры весьма ограничено. Кроме грамотных, никто из прихожан не знает ни символа веры, ни молитвы господней, ни заповедей божьих».3 Русская православная церковь всячески боролась с языческими предрассудками, которые свойственны далеким от православия людям. Одна из основных причин живучести суеверий среди значительной части «православных» объясняется их слабой воцерковленностью и общим, с православной точки зрения, греховным состоянием.

Духовная культура православия видит в церкви основную силу, которая помогает верующему преодолевать всякого рода духовные искушения. Христианин по лени или нерадению начинает меньше ходить в храм, нерегулярно посещает церковные службы, перестает принимать участие в церковных таинствах. Через это, с точки зрения православной церкви, христианин добровольно лишает себя благодати Божией, которая щедро и постоянно проистекает на христиан через церковь. С ослаблением принятия Божественной благодати человек подпадает под «свои» помыслы, помыслы искусителя, который толкает его на грех. Более того, у человека возникает желание не ходить в храм. Таким образом формируется порочный круг. Чтобы избавиться от суеверий, необходимо чаще ходить в церковь, принимать участие в церковных делах, каяться, причащаться и т.д.

Верующие во Христа ни при каких условиях не должны были прибегать к силе магии и язычеству. Если это случалось, то необходимо было покаяться. Только осознанное богоборчество приводило некоторых сибиряков к занятию колдовством. Н.А.Миненко пишет: «Сибирская деревня знала и колдунов, и колдуний. Вообще от них старались держаться подальше. Случалось, крестьянские общества ходатайствовали о выселении того или иного человека, заподозренного в колдовстве, в другую деревню или волость. Можно привести конкретные примеры. В 1833 г. жители деревни Березовой Колыванского округа составили на сходе приговор с просьбой по начальству о переселении Прасковьи Кунгурцовой и Марьи Шмаковой, поскольку они подозреваются ими в подброшении ночью к порогу дома крестьянки Матрены Анферовой перевязанного красной нитью узелка… Березовцы считали, что этот узелок подброшен с целью «испортить» Анферову, потому что Кунгурцова и Шмакова не раз уже хвастались испортить ее».4

Церковь всячески препятствовала распространению среди населения колдовства, всегда обличая столь гнусное дело, но люди по духовной ущербности довольно часто видели «колдовство» там, где его нет. В работе Н.А.Миненко приводится следующий пример.5 К неадекватным поступкам людей подбивали бедствия. Человеку гораздо проще видеть причину всех своих проблем вне себя. Основу духовной культуры православия составляет смирение, необходимо обратиться именно к своим грехам, покаяться и попросить у Бога прощение. Именно этого требовала Русская православная церковь. Религиозный фанатизм менее всего свойствен православию. К внецерковному проявлению крестьянского мировоззрения можно отнести распространение в наиболее глухих сибирских поселениях мистически-кощунственных пережитков язычества. Например, Пётр Лепёхин сообщил в 1864 г. в Географическое общество, что в селе Истоминское Тобольской губернии были распространены заговоры «от колдуна, от колдуницы,… от священника, …от священницы».6 Однако эти явления постепенно изживались. Крестьяне к священникам стали относиться как к пастырям, отцам народа, вот почему для хорошего ведения дел не рекомендовалось проходить мимо попа, а следовало подойти под благословение.7

Русская православная церковь стремилась ограничить действие людей, связанных с тёмными силами. Наиболее эффективным в таких случаях считался способ изоляции колдуна или чародея. Место заключения как правило назначалось на территории монастыря. В начале XVIII в. в тюрьме Спасского Якутского монастыря сидел Максим Малыгин, которому вменялось в вину сношение с нечистой силой. Охрана даже считала, что он может получить свободу при помощи темной силы, уйдя через воду, вот почему ему ограничили доступ к воде.8 Православная культура всегда была противником распространения колдовства, магии и прочих связей с темной силой. Известны случаи наказания «колдунов». Например, в Енисейском женском Христо-Рождественском монастыре отбывали наказание чернокнижники.9 Следует отметить, что в Российской империи и естественно в Сибири православие было общенациональной религией. Несоблюдение основ духовной культуры православия рассматривалось как прямой вызов Богу и христианскому миру, т.е. в качестве асоциального поведения. Архиепископ Тобольский и Сибирский Семион сообщает: «А в Тобольском, государь, гораздо умножилося икотные порчи. Когда мне случитца быть, твоему государеву богомолцу, под горою, у твоего государева богомолья в церкви Божии служить божественная литургия, и от крику порченых насилу пение слышать. А се, государь, и иные многие порчи проевляюца. А где, государь, живет свадба, и на те свадбы зовут, государь, ведунов для бережения. А те ведуны у них словут сторожи. А свадбы в миру у них без тово не ведуца, и на свадбах у них многие живут порчи».10

Защиту от нечистой силы можно было получить в православной церкви. Известно много случаев борьбы сибиряков с бесовщиной при помощи православной традиции.11 Так «Пронька Сорокин, прачкин сын, уверял нас, что его мать после стирки в нашей старой бане под вечер увидала мохнатого низенького человечка, который быстро нырнул в дыру под пол. Прачка громко стала читать молитву «Да воскреснет Бог и расточатся врази его», потом в дыру влила ведро кипяченой воды, после чего домовой не показывался в бане».12

Одним из противников духовной культуры православия был шаманизм. А.А.Макаренко пишет: «Православные – крестьяне, горожане и даже иногда местное духовенство – призывают шаманов для врачевания …шаманить на счёт судьбы, охоты и т.п. Суеверное почитание шаманов со стороны сибиряков-русских … не стоит как-нибудь особняком. Оно лишь добавляет собою суеверного хлама, которым, при всей сравнительной трезвости ума русского сибирского народа, полны мысль и душа его, благодаря малой культурности и весьма нетипичному распространению среди него здорового просвещения».13 Автор обвиняет в использовании силы шаманов православных священников. Это явная клевета, хотя среди священников могли попадаться «отщепенцы», с которыми шла непримиримая борьба. У православных свой покровитель – Святая Троица, ему нет смысла прибегать к «услугам» шаманских духов, которые с христианской точки зрения есть бесы.

Русское население при условии отсутствия влияния православия становилось жертвой местных религиозных культов, которые принимали порой извращенный характер. Так в Туруханском крае в 1861 г. один из русских крестьян совершил человеческое жертвоприношение. Жертвой стала девочка. К такому решению «крестьянин» пришел во время участия в шаманском действии.14 Жертвоприношения – одна из форм проявления власти демонов над душой человека. Человек становится рабом греха. Вот почему православной церкви предстояла долгая и кропотливая работа.

В период голода некоторые «несознательные христиане», из новокрещенных инородцев, позволяли себе съесть человеческое мясо. Но духовная болезнь у части инородцев заходила столь далеко, что они поедали себе подобных «не от голода, и не в безумии, а по одному лишь зверскому сластолюбию».15 Шокирует поведение новокрещенного якута Налтанова, который убил своих дочерей 8 и 12 лет, сварил их мясо и съел совместно с крещеной буряткой Сотниковой, которая к поеданию человеческого мяса привлекла свою дочь. Святоотеческое наследие объясняет такое поведение «христиан» их болезнью. Они больны не физически, а духовно. Очевидно, что во время шаманских культовых действ они подпали под власть тех, кого вызвали.16 Справиться с шаманизмом было возможно и не только административными мерами. Шаманы предлагали помощь духов, которые ничто перед Богом. Единственное, что заставляло обращаться к шаманам – это желание быстро получить «помощь».

Более агрессивной силой по отношению к духовной культуре православия в Сибири был ламаизм. А.Н.Куломзин точно подметил: «Все ламы фанатически преданы своему делу, которое, кроме душевного спасения в будущем, в настоящем, дает им значительную материальную пользу. Все они законными и незаконными способами борятся против обращения в православие и не только не уступают православию своих последователей, но сами стараются вернуть на путь лжеучения крещеных инородцев и обратить в ламайскую веру немногих оставшихся в Забайкальской области шаманистов».17 В Восточной Сибири, прежде всего среди бурят, особой популярностью пользовался ламаизм – разновидность буддизма. В конечном счете, ламаисты ожидают: «… придут на землю из благодатной страны Шамбалы ее воины (Шамбалын сэрэг) – спасители падших земных людей».18

Наиболее ревностным борцом с этой религией стал Иркутский епископ Мелетий, причисленный впоследствии к «Собору святых в земле Российской просиявших». Святитель Мелетий родился в ноябре 1784 г. в селе Старые Сенжары Полтавской губернии в семье купца. Духовное образование он получил в Санкт-Петербургской духовной академии, где с 1814 г. стал исполнять обязанности адъюнкт-профессора по курсу греческого языка. Последующая его церковная карьера продолжилась весьма успешно: 1820 г. – монашеский постриг, рукоположение в иеродьякона и иеромонаха; 1821-1824 г. – ректор Могилевской и Псковской духовных семинарий; 1824 – ректор Киевской духовной академии; октябрь 1824 г. – епископ Чигиринский, викарий Киевской епархии, 1828 г. – Пермский епископ; 1831-1835 гг. – окормлял Иркутскую епархию. Одной из основных обязанностей, которую вменил себе Иркутский епископ Мелетий, была борьба с господством ламаизма среди бурят. За ревностную пропаганду православия ему враги постарались навредить. Так «подосланный ламами убийца был схвачен в то самое время, когда он уже ворвался в келию преосвященного».19 Духовная борьба с враждебным ламаизмом за короткий промежуток времени подорвала здоровье владыки, и в 1835 г. он покинул пределы Сибири.

Ламаизму удалось стать терпимой религией на территории Российской империи, но против сект принимались самые активные меры по пресечению их деятельности. Если уничтожить секту полностью по объективным причинам было не возможно, то власти стремились ограничить ее деятельность. В.А.Федоров отмечает: «При Николае I принимается ряд мер по «укреплению православия». Самодержавие особенно беспокоили различные религиозные секты и течения, не признававшие официального православия. По официальным данным, «отпавших от православия» числилось около двух миллионов человек».20 Не только официальная власть и церковь боролись с сектами, но и само православное население проявляло инициативу по этому вопросу. Например, крестьяне Тесинской волости в 1847 г. хотели «освободиться от вредной секты, укоренившейся между ними, изъявив желание просить начальство переселить их в другие места, опасаясь тайных совратителей. Начальство назначает для скопцов лучшие сенокосные места и доставляет им другие преимущества, которыми не пользуются крестьяне, неся повинность земскую».21

При митрополите Игнатии был сделан упор на борьбу с сектами, которые выделились из старообрядческого движения. Идейными вдохновителями раскольнической деятельности в Сибири стали протопоп Аввакум и казанский чернец Иосиф по прозвищу «Астомин». Раскольники оказались страшным бедствием для единства православия. Основной удар духовной борьбы пал на долю сибирских епархий. Это связано с тем, что в Сибирь хлынул неконтролируемый поток раскольников, бежавших от власти «антихриста». В этой связи интересно замечание митрополита Евгения об одном из первых раскольников Иосифе Астомине, который в 1660 г. «везен будучи в Енисейск и проезжая через сибирские города Верхотурье, Туринск и Тюмень, научил многих отвращаться Православной Церкви и креститься двумя перстами, доказывая то напечатанными при Иосифе патриархе книгами. На Тюмени развращенный учением его один поп Дометиан … распространил это учение, и около 1680 г. многих уговорил к самосожжению».22 Отрицательное влияние на стабильное развитие православия в Енисейске оказал протопоп Аввакум. В 1655 и 1662 гг. он был в Енисейске и многих совращал в раскол. В XVII в. в Якутске появились старообрядцы, которые стремились ввести в раскол православных.

Первые крупные волны раскольников-переселенцев хлынули в Сибирскую и Тобольскую митрополию при архиерее Павле. Центрами скопления старообрядцев первоначально стали города: Тюмень, Тара и Томск. «Старообрядческая проблема» проявилась в 1681 г., когда состоялось первое зафиксированное их самосожжение на реке Березовка, что в Тобольском округе. В акте огненного самосожжения приняло участие 2700 человек.23 В дальнейшем случаи самосожжения хотя и не носили столь массового характера, но количество их увеличивается. Раскольники 25 апреля 1686 г. подожгли в Тюмени пять церквей.24

Массовое переселение старообрядцев в Сибирь активно продолжается и в XVIII столетии. В 1726 г. на обширной территории в бассейне реки Оби возникают Колывано-Воскресенские заводы, которые становятся прибежищем для староверов. Русская православная церковь обратила особое внимание на более тщательную профессиональную подготовку клира. П.С.Стефанович делает следующий вывод: «Зато религиозный раскол и церковные реформы дали мощный импульс развитию духа пастырства в рядовом клире, которому предъявлялись новые требования в изменившихся общественных условиях. Целеустремленный и начитанный клирик, способный «постоять за церковь божию» и произнести перед прихожанами грамотно составленную проповедь, - это новая фигура в русском обществе конца ХVII века».25

В 1722 г. появился указ Синода «О строительстве новых церквей», которое запрещало строить часовни и даже предписывало их уничтожать.26 Отрицательное «отношение к часовням объяснялось …не только проблемами борьбы с тайным расколом, которые были едва ли не главные для церковных иерархов Тобольска, но и борьбой за полный контроль над крестьянскими массами».27 18 мая 1750 г. Сенат принял указ о раскольниках, который позволил Тобольскому и Cибирскому митрополиту Сильвестру потребовать от местных администраций выселить раскольников. Эти мероприятия захватили и Алтай, хотя канцелярия Колывано-Воскресенского горного завода их не очень активно поддержала.

12 ноября 1735 г. начальник Урало-Сибирского горнозаводского округа В.Н.Татищев получил именной указ о принудительных действиях против старообрядцев с целью полной ликвидации всех тайных убежищ. Старообрядческих монахов и монахинь приказывалось развести по сибирским монастырям для увещевания соединиться с православною церковью. Спасаясь от репрессий, многие раскольники бежали дальше в Сибирь. Часть из них А.Н.Демидов укрыл на Колывано-Вознесенском заводе. Численность и влияние старообрядцев на Алтае значительно возросла, а Русская православная церковь ещё не успела окрепнуть на этой территории. Указ Синода 27 августа 1835 г. по предмету браков раскольников с православными был встречен в обществе неоднозначно.28

Количество скитов – тайных духовных центров – было столь значительно, что в 1735 г. была организована большая кампания по разгрому Чернораменских скитов, в ходе которой было поймано более 400 старообрядцев.29 Важной считалась борьба с проявлением пустынножительства в среде старообрядцев. С одной стороны, такие «старцы» своим примером и образом жизни объективно могли способствовать моральному укреплению старообрядства. С другой стороны, Русская православная церковь была заинтересована в возвращении в свое лоно столь искренне верующих христиан-раскольников.

Официальная власть, видя в пустынножителях подозрительных и разбойных людей, стремилась к физической ликвидации их поселений. Так 27 ноября 1759 г. в шестидесяти верстах от с. Легостаевского на р. Ика властями был разорён скит старообрядца Исака Паклина.30 Старообрядцам удавалось, как правило, скрыться, что свидетельствует о слабой эффективности только репрессивных мер воздействия. Подобными действиями власть только способствовала углублению, а не врачеванию духовной болезни части общества. Дело в том, что старообрядцы данного скита имели связь с жителями ближайших деревень, которые хотя и располагались довольно далеко, но это не препятствовало их перманентному общению. Наиболее опасным мог стать переход в старообрядческие скиты священнослужителей и монахов Русской православной церкви. Весьма странное поведение было у вдового попа Спасского Енисейского монастыря, который неожиданно исчез 4 апреля 1760 г. Примерно через год он вернулся, был заподозрен в связях с раскольниками, но, не будучи в этом уличенным, стал монахом. Однако через пять месяцев после пострижения он вновь «убежал».31

В первой половине XVIII в. на Алтае действовало много активных проповедников-старообрядцев: Григорий Сидоров, Родион Набатов, Семён Шадрин, Гаврила Украинцев, Матвей Кудрявцев, Терентий Быков, Семён Тавдивцев, Ефим Гоньба, Иван Закурдаев и другие. Пропаганда раскольников была довольно сильна, так как они занимали важные посты на демидовских алтайских заводах. Отмечено, что « … Демидов направлял с Урала рабочих и мастеровых, набранных из беглых. Они состояли из раскольников чуть не поголовно. Все приказчики на уральских демидовских заводах принадлежали к расколу, а приказчики, присланные с Урала в Сибирь: Набатов, Сидоров, Кудрявцев – были не просто раскольниками, но ярыми руководителями раскола».32 Это вынудило церковные и светские власти принять решительные меры по борьбе с расколом в 60-е годы XVIII в. Властями были направлены военные команды для ликвидации старообрядчества. Особой пользы военизированные отряды не принесли. На них последовало множество жалоб со стороны православного населения за творимые ими беззакония. Одним словом, радикальная попытка губернатора Д.И.Чичерина по искоренению раскола в Сибири провалилась. Ликвидировать раскол не удалось, а наоборот, раскольникам стали сочувствовать как «мученикам за веру».

Как только борьба со старообрядцами ослабевала, то раскольники сами активизировали свою деятельность. 26 июня 1848 г. один из священников Минусинского округа Феодосий Токарев донес: «Долгом поставляю покорнейше просить Вас, милостивейший государь, в ограждении на будущее время православных от совращения в раскол, не оставить предписать местным полицейским властям строго соблюдать существующие на сей предмет постановления».33 Известно о переходе в старообрядчество крестьян во многих глухих сибирских деревнях и селах. Список лиц крестьян деревни Листьминской, обратившихся в раскол в 1870 г. (17 семей), впечатляет, более того, они перешли в беспоповскую секту. Список крестьян, совращенных в раскол, деревни Григорьевой на 1871 г. – всего шесть семей (22 человека). Поморская секта русского раскола поражает количеством старообрядцев. Произошло совращение в раскол из православия крестьян села Субботнического Шушенской волости в 1872 г. Известно «о совращении 225 человек из православия в раскол крестьян Шушенской волости разных деревень».34 Количество старообрядцев деревни Листвянской – 34, деревни Салбинской – 105, деревни Григорьевской – 20.35 1878 г. «Священник Минусинского округа Кочергинской Вознесенской церкви Иоанн Вознесенский донес, что поселившиеся в деревне Таскиной в 1875 г. раскольники поморской отправляют свои религиозные обряды публично». При этом «относясь к православным вообще недружелюбно, они однако привлекают их к своим собраниям и внушают им свои заблуждения».36

В 1847 г. в Шушенской волости отмечено, что сибирские инородцы работают в хозяйствах субботников, которые стремились совратить их в свою секту, пользуясь своим положением.37 Сектанты распространяли свои убеждения и на детей. Так в 1878 г. бывший тюменский мещанин Михаил Петрович Патрушев с женой Екатериной Патрушевой отказались крестить в православии своих двух детей.38

Наибольшую проблему православию и обществу в Сибири наносила тлетворная секта скопцов, действия которых не вписывались в понятие христианского брака. Бракосочетанием, в православном понимании, называется добровольный, естественный любовный союз мужчины и женщины, которые служит образом единения Церкви и Христа. Женский и мужской пол изначально призваны дополнять друг-друга. Муж несет большую духовную ответственность, так как является главой семьи. Жена – помощница мужа, что особенно заметно в семейной жизни. Женщина является вдохновительницей мужа. Православный брак может быть только единственным. Развод разрешается только при нарушении супружеской верности. Вдовцам и вдовам позволяется вступить в повторный брак в качестве снисхождения к человеческим слабостям. В этом случае обряд венчания лишается торжественности, неся на себе печать покаяния через молитвы.

Скопцы в Сибири рекрутировали себе сторонников из местного населения. Во-вторых, у сектантов была достаточная материальная поддержка, т.к. многие из них занимались торговлей. В качестве доказательства приведем сведения скопцов г.Минусинска мещан Андрея Четвертакова и Андрея Мактеева: «На перед сего мы были мещане Тамбовской губернии, но в 1825 г. последовали в Сибирь на поселение за оскопление только себя. … В 1840 г. объявили свой общий благоприобретенный купеческий капитал 8000 рублей ассигнациями в наличности и по соглашением обоих обществ купеческого и мещанского записаны были в Ачинске купцами третьей гильдии».39 Единственным способом снизить степень влияния наиболее опасных сект было выселение сектантов. И.И.Майнов подмечает: «С 1847 г. правительство, считая скопчество сектой особенно вредной, стало выдворять осужденных скопцов в Туруханском крае… ».40 В Минусинске на 1847 г. проживало 25 скопцов. В 1849 г. скопцов из Минусинска сослали в Туруханский край.41 Секты скопцов держали под административным контролем, но они довольно часто выезжали без разрешения. В 1846 г. купец третьей гильдии Иван Монахин в марте без разрешения отлучался в Красноярск.42

В конце 1846 г. православному мещанину Андрею Терентьевичу Широкову была передана на воспитание тринадцатилетняя дочь Якова Самойлова, которая через два месяца была тайно передана на поруки скопцу Ивану Монахину. Девица Мария Самойлова была формально православной, ходила на исповеди, но на причастии последние три года не была. По этому поводу девочка говорила: «Церкви не знаю, … родители не заставляли, а сама я на это не вызывалась, принадлежу секте скопцов, но не оскоплена. …К секте скопцов принадлежу потому, что отец мой скопец и вообще отец с матерью внушили мне».43 После следствия девицу Марью Самойлову передали православному поручителю.44

Борьба с сектанством носила оборонительный характер, т.к. возможность свободной деятельности сект при определенных условиях могла нанести существенный вред православию в России. Православная церковь поддерживала борьбу с сектами с целью оградить свою паству от их вредного влияния. Так в 1885 г. произошло совращение из православия крестьянина деревни Воскресенской Андрея Васильевича Гвоздева. Было возбуждено уголовное расследование «за уклонение его и за совращение своего семейства в молоканскую ересь».45 Известно, что «27 ноября 1885 г. благочинный десятого округа Иван Соколов и священник села Троицкого Василий Мраморов, помощник волостного старшины Овчинников были в доме Андрея Гвоздева, икон не обнаружили, а младенец не крещен».46 На вопрос: почему ребенок не крещен, она ответила: «А так угодно было сыну моему». Сектанта увещевали о правильности православия «с просьбой возвратиться в недра православной церкви и оставить свои заблуждения» - на это он ответил отказом. На допросе установлено, что А.В.Гвоздев являлся членом молоканской секты, совратившийся из православия, малограмотный, может читать только печатное, писать и читать рукопись не может. Сенат постановил лишить сектанта всех прав состояния и сослать на поселение в отдаленные места Сибири.47

Одной из форм возвращения в лоно православия было устройство единоверческих церквей. На практике получалось так, что старообрядцы стали рассматривать единоверческие приходы в качестве легальной возможности распространения старообрядчества. Так 31 июня 1862 г. Тобольская духовная консистория рассмотрела дела об уклонении в единоверческую церковь православных крестьян.48 Старообрядцы стремились контролировать деятельность единоверческих приходов, чиня православным священникам всякие препятствия.49 Причина слабости единоверческого движения в Сибири состоит в том, что государство не выделяло достаточно средств на их развитие. У православной церкви в Сибири не хватало материальных средств на собственное развитие, вот почему единоверческие церкви находились в плачевном состоянии. А.Н.Куломзин в ходе инспекторской проверки констатировал: «Бедность единоверческих церквей поразительна! Многие из них пришли в ветхость и требуют капитального ремонта…Бедственное положение единоверческих храмов в Бичуре и с.Хонхолое».50

Крестьянин деревни Каменка Бийского округа Томской губернии Иван Григорьевич Абрамов оскорбил служителя церкви. Священник села Верхне-Каменского Покровской церкви Сосунов 8 ноября 1880 г. ходил по деревне Каменской с крестом, и зашел в дом Абрамова, и отслужил молебен. Неожиданно «Иван Абрамов подскочил к священнику и сказал: «Ты свинья, а не священник». Дело в том, что И.Г.Абрамов оказался старообрядцем, который «совратил в раскол почти половину жителей их деревни». Сектант всячески старался себя оправдать. Он «виновным себя не признал, объяснив, что священника он свиньей не обзывал, а сказал ему только, что он подобен свинье, и сказал это потому, что тот, входя к нему в избу, не перекрестился».51 Следует отметить, что старообрядцы отличались рядом положительных качеств, которые способствовали вовлечению в их среду православных. П.Головачев, посетивший старообрядческие переселения, пишет о ситуации в Минусинском округе Енисейской губернии: «…мы первый раз видели общество людей, для которых религиозные вопросы не одни отвлеченные идеи, не общепринятые формы, а живая потребность всего существа, краеугольный камень всей жизни, маяк и компас нравственного поведения …».52

Одной из форм борьбы со старообрядцами стала противораскольническая миссия. В Тобольской епархии в 1885-1889 гг. стали открываться противораскольничьи станы, в которые направляли опытных миссионеров. Протоиерей Иаков Словцов обратил в православие из раскольников 145 человек в Ялуторовском уезде за 1854-1855 г.53

К началу ХХ в. у некоторых сибирских народов традиционные верования стали рассматриваться в качестве исходных форм противостояния христианству. Наиболее ярко это проявилось у алтайцев в таком религиозно-политическом направлении, как «бурханизм». Весной 1904 г. православные миссионеры обратили внимание, что алтайцы «неожиданно заволновались, начали группироваться в толпы, переносить на новые места свои жилища, избегать русских и новокрещенных, уничтожили свои реликвии прежнего демонического культа, кидали русскую одежду, русские деньги, словом все, что перенято ими от русских, не позволяли никому из русских входить в свои жилища, избегали не только разговоров, а даже и встреч с русскими».54 Волнения были вызваны деятельностью «пророка» новой религии Чета Челпанова.

«Пророк» по происхождению был алтайцем, но значительную часть времени провел в Монголии. Православными миссионерами была собрана вся возможная информация об учении новой секты. М.Абышкин по этому поводу пишет: «По глубоко скрытым от постороннего наблюдения легендарным верованиям калмыков в определенное издревле время на Алтае должен явиться Ойрот-хан, легендарный богатырь и царь Алтая. Этот Ойрот-хан, умирая, завещал ожидать его пришествия, когда он, восприявши божеские свойства, снова воцарится на Алтае, выгонит отсюда всех иноземцев и будет блаженствовать на тучных пастбищах только с одним своим народом. Эти затаенные чаяния калмыков были, как оказалось, не простой сказкой, а горячей уверенностью, искусно скрываемой от всех. Ойрот-хан - этот мессия калмыков, в последнее время ими нетерпеливо ожидался. С зимы еще, как уверяют старожилы Алтая, калмыки стали готовиться к его появлению: они во множестве закупали хлеб на сельских базарах, что невольно бросалось в глаза всем жителям. И вот Чет, разъезжая по рекам Алтая, провозгласил, что Ойрот-хан, он же и Бурхан, единое божество и царь Алтая, уже пришел к своему народу, являясь пока ему одному и его, Чета, ясновидящей дочери. Приемная дочь Чета, девочка лет 12-ти, уверяла всех, что она часто видит Бурхана, разъезжающего в белой одежде и на белом коне то по воздуху, то по земле. Был ли это сознательный обман или девочка страдала галлюцинациями – никто достоверно не знает. Но на калмыков эта весть произвела потрясающее действие: серьезнейшие из них поддались увлечению и совсем потеряли голову». 55

Чет вёл себя как типичный пророк, провозглашая веру в существо по имени «Бурхан». Предпринимавшиеся попытки местной власти остановить влияние новой секты были безуспешными. Около трех тысяч алтайцев оказалось в подчинении у нового лжепророка. Для прекращения беспорядков был сформирован особый отряд, который разогнал бурханистов, а наиболее активные сторонники нового религиозного течения подверглись преследованиям.56 После проведенного расследования все арестованные по делу были отпущены. Постепенно движение пошло на спад, но перешло в более скрытую форму.

Духовная культура православия традиционно противостояла язычеству. Язычество сибирских инородцев преодолевалось в ходе процесса христианизации. Из языческих направлений наиболее опасными являлись шаманизм и ламаизм, т.к. с точки зрения православия их духовный мир относится к бесовскому. Борьба с язычеством носила оборонительный характер, т.к. часть православных из русских, утрачивая связь с православием, могла увлечься языческими культами. Это характерно для первой половины XVII в. В ходе экстенсивного распространения православной культуры в Сибири (строительство храмов, увеличение штата священников, привоз церковных книг, икон и т.п.) исчезла опасность совращения православных в язычество.

Более сложная ситуация обстояла со старообрядчеством. Часть православных, не признавших церковные реформы, проведенные при патриархе Никоне, поставили себя вне церкви. Церковный раскол был вызван политическими причинами – патриарх Никон избрал «радикальный» вариант проведения церковных реформ. Быстрое проведение реформы всколыхнуло традиционно-эсхатологические ожидания части христианства, что привело к расколу. Движение старообрядцев не представляло для православия в России существенной опасности. Постепенно в среде старообрядцев возникло много течений (толков, согласий и т.п.), что говорило о вырождении духовной культуры православия среди старообрядцев. Только некоторые направления старообрядцев сумели сохранить основы православной культуры.

Духовная слабость старообрядцев состояла в заблуждении, что на православную церковь в России «наложена печать антихриста» и «приходят последние времена». Положенные в идеологическое основание старообрядческого движения ложные представления привели к духовному разложению. Это проявилось в существовании самых разнообразных сект, некоторые из которых были социально опасны: хлысты, молокане, беспоповцы и т.п. Вот почему Православная церковь при поддержке государства стремилась справиться со старообрядством. Основным полем борьбы со старообрядцами оказалась Сибирь. Сибирь как колония стала основным прибежищем для старообрядцев. С одной стороны, старообрядцы сами переселялись в Сибирь, желая схорониться от «власти антихриста». С другой стороны, власть целенаправленно переселяла в самые отдаленные районы Сибири старообрядцев с целью предотвратить их влияние на православных. Власти удалось решить тактическую задачу – избавить европейскую территорию России от основной части старообрядцев. Стратегический проигрыш состоял в том, что православным епархиям в Сибири пришлось принять основной удар раскола на себя.

У сибирских православных епархий не было достаточных материальных средств для целенаправленной работы со старообрядцами, вот почему раскольников, как правило, подвергали административному преследованию. Постепенно были выработаны две формы борьбы со старообрядчеством: деятельность противораскольнических миссий и открытие единоверческих приходов. Хотя были достигнуты отдельные успехи, но коренного изменения не произошло. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, как было отмечено, у православной церкви в Сибири была слабая материальная база. Во-вторых, фанатичная преданность старообрядцев ложным идеологическим представлениям о близости «царства антихриста». В-третьих, раскольники были озлоблены на власть и представителей официального православия за притеснения. В-четвертых, в старообрядческом движении произошло организационно-идейное разложение, которое привело к появлению ряда настоящих общественно опасных сект, вести диалог с которыми было просто не возможно. В-пятых, перед православной церковью в Сибири стояла миссия проповеди христианства сибирским народам.

Русская православная церковь в Сибири поступила совершенно правильно в сложившихся исторических условиях. Основной упор был действительно сделан на приобщение к духовной культуре православия сибирских инородцев. Старообрядчество в Сибири постарались локализовать, препятствуя «тлетворному влиянию» на православных и инородцев. Цель была достигнута административными и законодательными мерами, но полностью решить проблему не удалось. Успех, с одной стороны, был обусловлен обособленностью старообрядческих общин и их недоверием по отношению к православным, с другой стороны, старообрядцев было достаточно много и они отрицательно влияли на религиозные представления сибиряков. Значительные успехи были достигнуты в борьбе с язычеством. Отчасти проблема была решена в ходе христианизации сибирских народов. Материальная бедность православной церкви и недостаточная помощь государства в значительной степени притормозили этот процесс. Зато в ходе расширения влияния церкви практически была решена проблема влияния на православное население сибирских языческих культов. Более того, духовная культура православия в Сибири окрепла и стала серьезным препятствием на пути развития иных религиозных течений. Духовная культура православия в Сибири полностью выполнила свою миссию. Православие стало непреодолимым препятствием на пути экспансии ламаизма.