Geum.ru

Л. А. Тресвятский влияние православной культуры

Вид материалаДокументы

Содержание


2.4 Укрепление православной культуры в Сибири
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16
2.3 Религиозное образование как основа становления духовной культуры православия в Сибири


Население приносило с собой в Сибирь иконы и книги религиозного содержания, но особая роль в формировании материальной культуры православия в Сибири принадлежало верховной государственной и церковной властям. Книги целенаправленно закупались или жертвовались. Верховная власть внесла значительный вклад, присылая в качестве подарков служебные книги, церковную утварь, иконы и т.п. В XVII в. в Сибири были в основном богослужебные книги, распространявшиеся официальным путём. Каждый острог строил церковь и приобретал соответствующие церковные книги, а Сибирский приказ специально закупал Евангелия, апостолы, псалтыри, минеи, требники.

Игумен Енисейского Спасского монастыря Никодим Арамильский в 1798 г. был возведён в сан архимандрита. Никодим известен тем, что составил монастырскую летопись. Из сибирских митрополитов активной литературной деятельностью занимался Иоанн (Максимович) (1711-1715 гг.), представитель «барочного» красноречия, выпускник Киево-Могилянской духовной академии. Православные архиереи сами писали душеполезные работы.1 С.Н.Щербич отмечает: «… Тюменский монастырь … не мог позволить иметь огромное книжное собрание. Практика книгописания как таковая отсутствовала, большую часть книжного фонда составляли печатные книги. Основным источником комплектования фонда библиотеки оставались централизованные поставки, покупка книг у купцов, вклады, переписка, вымороченное имущество».2

У духовенства и мирян пользовались спросом жития святых Марии Египетской, Георгия Победоносца, Николая Мирликийского – переводные. Русские жития – новгородских подвижников Варлаама и Николая, архангельского подвижника – Антония Сийского, соловецких подвижников – Зосимы и Савватия, митрополита Филиппа). Преобладают рассказы о монастырях и иконах северного края. Северорусская духовная литература была ближе русскому населению Сибири. В 20-30-е гг. XIX в. книги духовного содержания активно распространяются по Сибири благодаря комитетам и отделениям Российского Библейского общества.3 В 1832 г. Синод рекомендовал организовывать по благочиниям церковные библиотеки.

В XIХ в. в Северо-западной Сибири при церквях выписывались периодические издания: «Странник», «Христианские чтения», «Православное обозрение» и др. С 1887 г. стала выходить церковная газета «Якутские епархиальные ведомости». Якутский епископ Иаков на основе своих книг предложил организовать публичную библиотеку. На призыв владыки живо откликнулась местная интеллигенция, которая безвозмездно пожертвовала книги будущей библиотеке, открывшейся в 1886 г. На рубеже ХIХ-ХХ вв. Русская православная церковь уделяла особое значение изданию дешевых книг для народа, через которые она стремится приобщить христиан к духовной культуре. Например, в книге И.К.Вербицкого «Помощь христианину в его пути» подчеркивается необходимость «читать Слово Божие» и приводятся сноски на книги Ветхого и Нового Завета.4 Христианизация сибирских народов способствовала появлению талантливых писателей. Первый известный писатель из алтайцев – священник и член Алтайской духовной миссии М.В.Челканов. Известны его духовные произведения: «Зверолов и пахарь», «Спор чая с водкой», «Тетерев и курица». В этих назидательных рассказах он разоблачал антидуховность шаманов, вредность пристрастия к винопитию, тщеславие, излишнюю самонадеянность и гордость.

Образование играет особую роль в системе духовной культуры православия. Устойчивое развитие общества зависит именно от системы образования. В православной культуре понятие образование несколько отличается от светского.5 Под образованием духовная культура православия подразумевает передачу знания об Истине – Иисусе Христе и научению способов следовать за Ним. Умение читать, писать, петь ориентированы прежде всего на должное восприятие основ православия. Христиане считают, что ребёнка необходимо с самого раннего возраста вводить в мир православной веры. Образование должно воспитывать в первую очередь постоянное желание быть христианином, т.е. следовать за Христом. Православное образование, таким образом, охватывает всю жизнь человека. В семье ребёнок приобщался к «азам веры», а практическое обучение проходило в церкви через присутствие на богослужениях и участие в таинствах, в основном - в исповеди и причащении. Четко оформленные знания передавались в учебных заведениях от воскресных школ до духовных семинарий и академий.

Религиозное образование осуществлялось в рамках православной культуры, важными структурными элементами которой являлись: вера, семья, окружение и церковь. Первыми учителями ребёнка становятся родители. Их личный пример являлся залогом дальнейшего становления личности христианина. Родители несут ответственность перед Богом за воспитание своих детей. Вот почему процесс христианизации сибирских народов протекал сложно и неоднозначно. Неофиты из инородцев не обладали должным духовным опытом, для их семей духовная культура православия еще не стала личным опытом. Во многих инородческих семьях родители самостоятельно не могли воспитать в православной вере своих детей, т.к. сами были еще «духовными младенцами». Проблема могла быть решена только в том случае, если в инородческих селениях служило достаточное количество православных священников. Духовное образование, с точки зрения православного мировоззрения, облегчало человеку возможность приобщиться к Господу. Одним словом, образование в рамках православной культуры является наиболее важным компонентом в жизни верующих, религиозной практике и воспроизводстве религиозной культуры. В этом смысле христианин получал образование в семье, школе, участвуя в богослужении и церковных таинствах, чтении духовных книг и т.д.

При освоении Сибири первыми центрами православного воспитания становились монастыри. Монастыри предоставляли «внутреннее» и «внешнее» образование. «Внутреннее», более строгое, образование проходили послушники и иноки, которые собирались всю свою земную жизнь посвятить служению Богу. «Внешнее образование» получали паломники, жители окрестных деревень, дети монастырских школ. Отмечено, что православное население относилось к монастырям с большим уважением. Это не удивительно, т.к. строгая монастырская жизнь, самоограничение монахов и их постоянная молитва всегда высоко ценились в православной культуре. Священники также стремились посещать монастыри, зная их благодатное влияние на духовную жизнь. К внешней форме образования следует отнести монастырские школы для детей. М.Н.Громов отмечает: «…каждый монастырь играл роль духовной школы… При этом специфика обучения состояла в ориентации не на усвоение теоретического знания, но на выработку практического умения».6 Сама монастырская жизнь была настоящей школой православной жизни. При монастырях было разрешено открывать «училища».7 До начала XVIII в. в Сибири не было школ в обычном смысле этого слова, а в качестве учителей часто выступали церковнослужители. В первой четверти XVIII в. открылись школы при Верхотурском Никольском, Якутском Спасском, Енисейском Спасском, Томском Алексеевском и некоторых других монастырях. В 50-60-е гг. XVIII в. митрополит Павел (Конюскевич) насчитал в Тобольской епархии до 15 таких школ.

В православной церкви все христиане являются равными членами, т.к. перед Богом все люди равноценны. Каждый христианин в той или иной форме служит Богу. В Церкви Христовой выделяются разные виды служения, наиболее сложное и ответственное из которых – пастырское. В сан священника рукополагают архиереи (епископы, архиепископы, митрополиты), которые ведут своё начало ещё с апостольских времён. В православной церкви священникам вменяется в обязанность совершать основные христианские таинства, вести богослужения и выполнять пастырские функции по отношению к членам прихода. От нравственных качеств священника и его духовного опыта и знаний многое зависит, вот почему целенаправленная деятельность по подготовке кандидатов в клир имела важное значение. В Сибири для детей священников открывались особые духовные школы, основная задача которых состояла в подготовке на месте священнических кадров. Архиерей Филофей (Лещинский), желая улучшить церковную жизнь в Сибири, сосредотачивает свои силы на образовании. А именно, в 1702 г. он просит царя Петра I открыть в Тобольске духовное училище, для которого из Киевской духовной академии были приглашены два «учёных» монаха.

Митрополит Тобольский и Сибирский Антоний (Нарожницкий) предписал всем священникам отдавать своих детей на обучение в Тобольскую славяно-латинскую школу.8 В 1704 г. при Тобольском архиерейском доме был построен каменный дом, в котором находилось шесть училищных классов. Архимандрит Енисейского Спасского монастыря Дмитрий (Смеловский) присмотрел в Киеве учителей: Якова Волынского, Ивана Блажевского, Герасима Граневича и иеромонаха Пафнутия Даневского. Духовные школы в 20-х гг. XVIII в. были в Тобольской и Иркутской епархиях. В Тобольске в 1727 г. находилось 57 учащихся в школе при архиерейском доме и 14 – при Знаменском монастыре. В 1743-1748 гг. митрополит Антоний (Нарожницкий) преобразовал духовную школу в семинарию. В Тобольской семинарии 1765 г. – 200 семинаристов, 1791 – уже 285 чел.

С целью миссионерской деятельности в Китае митрополитом Антонием (Нарожницкий) создается русско-монгольская школа в 1725 г. в Иркутске при Вознесенском монастыре. В Восточной Сибири при Иркутском епископе Иннокентии (Кульчитском) вопрос образования священников тесным образом переплетался с проблемой подготовки церковных кадров. Создавать новую школу было хлопотно, вот почему школа при Иркутском Вознесенском монастыре в 1728 г. была реорганизована в Славяно-русскую школу. При епископе Иннокентии в школу принимались дети не только духовенства. Одновременно с расширением школы при Иркутском Вознесенском монастыре было предписано всех детей священников отдавать в неё на обучение. Школа содержалась за счёт средств Иркутской епархии. Тогда епископ Иннокентий стал жертвовать свое жалование на нужды школы. Это позволило создать стабильный педагогический коллектив.9

Тобольская семинария была призвана повысить уровень подготовки сибирских пастырей. А.Судницин по этому поводу отмечает: «Ученики стали собираться в Тобольск вскоре после указа 12 марта 1743 г. и к концу года их было так значительно, что епархиальное начальство заявляет, что учеников «набрано довольно».10 Но Н.Д.Зольникова резонно констатирует: «Семинарии и другие церковные школы Тобольской епархии до конца 60-х гг. ХVIII в. так еще и не стали единственными поставщиками клира. В сложившейся обстановке оказалось невозможным выполнить предписания «Духовного регламента» о предпочтении учеников семинарии перед неучившимися при посвящении к церкви».11 К началу служения митрополита Павла (1758 г.) Тобольская семинария, считавшаяся центром духовного образования в России и всей Сибири, понизила качество подготовки будущих священников. В частности это было связано с ликвидацией такой очень важной учебной дисциплины, как «богословие», хотя «для укрепления преподавательского состава семинарии на замещение учительских должностей им были вызваны из Киева три ученых монаха».12 По распоряжению епископа Варлаама Тобольская семинария была перемещена из архиерейского дома в Знаменский монастырь. Владыка считал, что более строгая обстановка в монастыре будет способствовать обучению и воспитанию семинаристов. С 1785 по 1802 гг. были введены следующие новые дисциплины: греческий и татарский языки, математика, география и даже медицина. Тобольская семинария стала восьмиклассной. Комплектование притчей в храмах Западной Сибири осуществлялось, в основном, за счёт выпускников Тобольской и Томской духовных семинарий.

Духовное образование для будущих священников носило обязательный характер. Дело в том, что именно церковь в целом была заинтересована в повышении уровня образования православных иереев. Однако священники не спешили обучать детей. Вот почему епископ Софроний (Кристалевский) стал брать с 1755 г. со священников Иркутской епархии расписки, чтобы они обучали детей пению и чтению молитв по часослову.13 Епископ Софроний особое внимание обратил на «монгольскую» языковую школу. Перед школой были поставлены новые цели. Если до 1755 г. она готовила переводчиков восточных языков и потенциальных миссионеров, то владыка Софроний ставит перед школой задачу подготовки высокообразованных священников для Иркутской епархии. По этой причине значительно расширяется курс преподаваемых в школе предметов, а количество часов по богословским и пастырским дисциплинам значительно увеличивается. В конце XVIII в.- начала XIХ в. Иркутская семинария стала центром духовного образования в Восточной Сибири. Её полный курс состоял из 8 классов, включавший самые разнообразные дисциплины.

Иркутский епископ Михаил (Миткевич) стремился к развитию специального духовного образования. Отметим, что до рукоположения во епископа он был игуменом Знаменского Тобольского монастыря и ректором Тобольской семинарии. Это должно было привести к постепенному повышению нравственного уровня духовенства, ведь только дисциплинарными методами воздействия с данной проблемой невозможно справиться. В 1773 г. и повторно в 1778 г. Иркутский епископ Михаил обращается в Синод с просьбой создать семинарию. В Иркутске располагалась хорошая школа для детей духовенства и епархиальная библиотека, которая постоянно пополнялась. В 1780 г. семинария была открыта, ставшая кузницей подготовки профессиональных кадров. Епископ Тобольский Варлаам помог обеспечить Иркутскую семинарию преподавательским составом – выпускниками Тобольской семинарии. В 1797 г. казенное содержание Иркутской духовной семинарии было увеличено с 2000 до 3000 тысяч рублей по указу Павла I. Постепенно выпускники семинарии стали пользоваться большими возможностями, чем их «необразованные отцы».14

При Якутском Спасском монастыре открывается духовная школа в 1801 г. Потребность в образованных местных кадрах приводит к организации в Якутске приходского духовного училища в 1819 г. П.В.Знаменский пишет: «В 1814 г. были изданы их уставы, написанные отчасти М.М.Сперанским, но главным образом Феофилактом. По своему характеру все духовные школы организованы были в виде сословных школ смешанного типа, с общеобразовательным и специальным курсами вместе».15 Но даже в первой четверти XIХ в. священники с семинарским образованием не образовали большинства. Например, в Иркутской епархии с семинарским образованием было не более 25 процентов священников. Проблему удалось решить только в ходе активного открытия новых духовных училищ: Иркутское - 1818 г., Якутское и Камчатское - 1819 г. В 1820 г. при Енисейском Спасском монастыре создано духовно-приходское училище. В год открытия было набрано в первый класс 15 мальчиков, а во второй - 10. Вначале родители вынуждены были снимать для учащихся жильё, но с 1823 г. дети стали жить в помещениях бурсы, в левой пристройке надвратной Захарьевской церкви. Первым руководителем училища был архимандрит Ксенофонт, а из учителей следует отметить: Ивана Розанова, Василия Климовского, Гавриила Ушакова, Михаила Белозерова. В училищах была жесткая дисциплина, а лучшие ученики продолжали образование в семинарии.

В 1827 г. в Енисейске создаётся уездное духовное училище, хотя до этого уже действовало духовно-приходское училище. В 1865 г. при женском монастыре в Енисейске отрыто училище для девочек-сирот духовного сословия. Но в училище также принимали девиц из светского звания. Основные предметы: Закон Божий, русский язык, арифметика, география, история, чистописание и рукоделие. Училище было трехклассным и предназначалось воспитывать девочек в православной традиции благочестия. По поводу образования девочек Н.П.Матханова установила: «Совместными усилиями администрации и купечества в конце 1840-х – начале 1850-х гг. было основано несколько женских учебных заведений. 1852 г. в Иркутске - Александрийский приют, 1853 г. в Троицкосавске – Николаевский детский приют, 1847 г. в Красноярске – Владимирский детский приют».16

В 1848 г. священник Сулоцкий сообщает, что 13 хантов осваивают чтение, письмо, Закон Божий в Кондинском Троицком монастыре. В 1849 г. архиепископ Георгий экзаменовал учащихся хантов и ненцев Березовского училища, которые читали молитвы и отвечали по Закону Божию. Наиболее способных владыка повелел определить на причетнические места. Часть учащихся-хантов Кондинского монастыря ещё в 1848 г. были определены в церковнослужители. Следует отметить, что представители шорского этноса во второй половине XIХ в. успешно учились в Бийском катехизаторском училище и возвращались в качестве священников в родные места, например, К.И.Тыйгещев, И.А.Чисмочаков.

С 1888 г. в Якутске стало функционировать женское епархиальное училище, выпускницы которого становились учителями в церковно-приходских школах. Особое внимание уделялось нравственному воспитанию девушек, которые должны были стать опорой настоящей православной семьи. Они обучались терпению, прощению и смирению в подлинно христианском смысле. Одна из учащихся вспоминает: «Училище готовило нас как будущих учительниц, и мы в своей дальнейшей жизни вспоминали его с благодарностью за хорошую подготовку по общеобразовательным и специальным предметам – психологии, педагогике, дидактике, за практику в школах и трудовое воспитание в пансионе – от кухни и прачечной до шитья и рукоделия. И в 16-17 лет мы, кончив училище, были довольно самостоятельными в своей работе и жизни в сельских районах».17 В 1858 г. в Якутске появляется Ново-Архангельская духовная семинария, которая была переведена туда с острова Ситха. Собственно якутская семинария была создана в 1884 г. В Якутской семинарии обучение проходило по 7 часов в день. Такой интенсивный уровень занятий выдерживали не все, но в ходе «естественного» отсева уходили люди случайные, желавшие при помощи сана священника обеспечить себе лёгкую жизнь. При Якутской семинарии действовали учительские курсы по подготовке педагогов церковно-приходских школ. Практику будущие учителя проходили в одноклассной школе, существовавшей при семинарии.

В 1883 г. открывается катехизаторское училище в г.Бийске для подготовки местных кадров священников из числа алтайцев, а позднее остяков, хакассов и других сибирских народов. В училище принимались юноши в возрасте 15-16 лет. В основу устава училища, утвержденного в 1890 г., был положен устав инородческой учительской семинарии Ильминского.

Открытие и функционирование церковно-приходских и воскресных школ в Сибири стало возможным благодаря указу Синода 1839 г. И.И.Майнов писал: «Только в 70-х гг. (XVIII в.) кое-где по деревням начали возникать церковно-приходские школы, очень несовершенные сами по себе, но все-таки более близкие к обычному представлению о школе …» .18 Осуществление деятельности школ определялось через благочинные советы и отделения епархиального училищного совета. Настоятели церквей опекали эти школы, преподавали в них Закон Божий, наконец, вносили деньги на их содержание. Только в 1884 г. появилось положение, дававшее материальную поддержку церковным школам со стороны государства. Священники были также учителями и в системе государственного образования. Церковно-приходские и воскресные школы содержались за счет средств самой церкви

Количество церковно-приходских школ в стране резко возросло. Приведу следующий пример. Только в Кузнецком округе относящемся к Томской епархии на январь 1893 г. числилось 49 церковно-приходских школ и школ грамоты.19 Все они находились на содержании Томской епархии. В конце ХIХ в. в Кузнецке существовали церковно-приходская и воскресная школы. Русская православная церковь создавала систему начального церковно-приходского образования у сибирских инородцев. Следует отметить, что в Алтайской духовной миссии с 1897-1913 гг. число школ увеличилось с 47 до70.20 В 1904 г. в Кузнецке общественность создала общество «Вспомоществования нуждающимся учащимся», почетным членом которого был Томский архиепископ Макарий.

В конце ХIХ в. в Якутской области действовала сеть церковно-приходских школ. Протоиерей Дмитрий Попов заведовал Ытык-Кетской школой, в составе которой находилось 18 мальчиков. У священника А.Ясенецкого в Амгинской школе на попечении было 25 детей; в Синской школе под руководством Н.Протопопова обучалось 19 мальчиков, а в Сунтарской школе священника В.Попова находилось 15 учеников.21 Более того, при многих церквях находились школы грамоты, работой которых руководили местные церковнослужители. А.В.Кулакова отмечает: «…После утверждения в 1884 г. «Правил о церковно-приходских школах» в 1885 г. в Забайкалье их (т.е. школ) было 12; 1889 г. – 120; 1900 г. – 137; 1905 г. – 276; 1910 г. – 259; 1915 г. – 268 … Школы ставили своей целью утверждение в народе православного учения, веры и нравственности христианской, сообщать первоначальные полезные знания».22

Благодаря образованию, духовной культуре православия удалось укрепиться в Сибири. У православного населения была реальная возможность приобщиться к основам православного вероисповедания через воскресные и церковно-приходские школы. Система духовного образования способствовала ликвидации в Сибири дефицита священнических кадров. Особая роль в духовном образовании принадлежала церковной литературе и иконам. Если читать умели далеко не все, то через икону – Слово, писанное в красках, к духовной культуре православия приобщались все сибиряки.

2.4 Укрепление православной культуры в Сибири

как проявление традиционализма русского народа


Православие способствовало достаточно быстрой культурной адаптации русского народа к жизни в Сибири. Достаточно быстрое проникновение русских в Сибирь воспринималось как «чудо», божественная милость и т.п. Одни только материальные интересы не могли заставить русский народ быстро продвигаться по сибирским просторам. Русские казаки, несмотря на всю свою «самостоятельность» в экстремальных условиях Сибири, окруженные не только дружелюбными народами, становили очень религиозными. Так даже Василий Тимофеевич Ермак имел в своем распоряжении священника и передвижную часовню с иконами.1 Сибирь заселялась «разной вольницей», видевшей в ней край богатый пушниной, лесами и полями.2 Русские колонисты осознавали себя православными, вот почему на новых землях они воспроизводили основы традиционной для них религии в быту, на войне и мире. Вместе с отрядами стрельцов обязательно были иконы, а также представители духовенства. Все это позволило Русской православной церкви придать походу Ермака и вообще процессу присоединения Сибири религиозный оттенок. Уже по воле архиепископа Киприана был составлен «Синодик ермаковым казакам» для их прославления как пострадавших за православие. Христианская доктрина проповеди Евангелия позволяла видеть в присоединении Сибири закономерный процесс, одобренный православной церковью и освященный Божьей силой. Присоединение Сибири рассматривалось в качестве праведного и святого дела.

Русский народ оказался связующим звеном между Европой и Азией. Диалектика противостояния и сотрудничества с другими народами основывалась на делении мира на две части. Первая часть – православное царство, которому противостоял неправославный мир. Иной мир воспринимался как агрессивный, которому надо было противостоять. Несмотря на добытую независимость в конце ХV в. и отсутствие явной внешней опасности для России, народное сознание хранило память о возможной опасности. Этому способствовало такое событие, которое ошеломив Россию, вывело её в лидеры православного мира - падение Константинополя в середине ХV в. Русское православие оказалось способным претендовать на ведущую роль. Присоединение Сибири оказалось удачным воплощением представлений об особой миссии России как православного государства по отношению к другим народам.

На рубеже XVI-XVII вв. русские казаки были весьма заинтересованы в принесении православия в новый край, оно утешало их в неимоверно трудных условиях и придавало мужество в борьбе с сибирскими народами. В двадцатые годы XVII в. положение изменилось. Русские колонисты, чувствуя себя хозяевами, не желали постоянно следовать православным нормам поведения. Это основная причина по которой сибирское духовенство постоянно вступало в столкновения с представителями разных слоев общества. Конфликты с воеводами случались по причине выступления сибирских архиереев против творимых властями притеснений и беззаконий, не совместимых с христианским мировоззрением. Конфликты с простым населением происходили на почве проявления со стороны народа таких поступков, которые противоречили нормам христианства. Русская православная церковь постоянно стремилась укрепить в народном сознании должное каноническое православное мировоззрение. Церковная власть выступала в качестве посредника и третейского судьи между враждующими сторонами.

Процесс становления духовной культуры православия в Сибири сложен и неоднозначен. По мнению П.Н. Буцинского, в середине XVII в. «нравы Сибири … были жестокие и распущенность царила как в мире, так и в монастырях».3 Далее Буцинский пишет: «…до приезда Киприана в Сибирь, монахи и монахини жили вместе в одном и том же монастыре. Поэтому в сибирских монастырях царил полный разврат: монахи развратничали с монахинями и с мирскими людьми. Многие монахи и монахини снимали с себя чернецкое платье, и жили в одних домах с мирскими людьми, и в своей жизни ничем не рознились от этих последних».4 Это писал человек, который сильно переживал за православие в Сибири, но он не стал скрывать тех фактов, которые были. Роль сибирских архипастырей состояла не в том, чтобы закрывать глаза на подобные факты, а всячески стараться искоренить нравы как сибирского общества, так и сибирского духовенства.

С русскими колонистами у православной церкви действительно хватало проблем. Ещё первый сибирский митрополит Киприан жаловался на отсутствие у казаков, крестьян и другого пришлого в Сибирь русского населения должной христианской морали и почтения к требованиям православной церкви. Следует учесть, что в острогах обязательно строилась церковь, как правило, деревянная. Колонизация новых территорий поставила насущный вопрос об увеличении числа священнослужителей и открытии новых приходов. Например, о трудном положении верующих в Тюмени свидетельствует грамота от 1600 г. царя Бориса Годунова: «… а в остроге храма нет; а он де на пасаде поп один и маломощен, а другого де попа нет, и в том де попа нет, и в том де ему и всем людям тягость великая… ».5 Эта проблема была частично решена. В следующем году было разрешено построить за Тюменским острогом приходскую церковь во имя Бориса и Глеба, а в самом остроге был отстроен большой храм.

При освоении Сибири действительно проявлялись самые лучшие и худшие черты человеческой натуры. Русский народ стремился самостоятельно на новом месте воспроизвести основные элементы православной культуры, которые закрепляли данную территорию за переселенцами. Проблемы нравственного поведения православного населения и представителей церкви удалось решить при помощи организационно-административных мер. Дело в том, что православная культура обладает целым рядом средств внутреннего и внешнего воздействия на паству. Отсутствие нормальной организации деятельности Русской православной церкви в Сибири привело к понижению уровня церковной дисциплины. С появлением самостоятельной сибирской епархии церковная дисциплина была многократно усилена. В среде духовенства, монахов и т.д. были восстановлены канонические нормы поведения. В начале со священником вёл «душеспасительную» беседу архиерей. Этого оказывалось, как правило, достаточно, чтобы поведение священника менялось. Провинившийся иерей если и внутренне не менялся, но боялся возможных наказаний, которые могли привести к ухудшению его материального положения. Наиболее действенным являлось назначение священника из городского прихода в сельский или перевод с большого прихода на меньший. Дело в том, что личное благополучие священника зависело от количества прихожан и рода их деятельности. Крупные приходы позволяли священнику не бедствовать, а в городских приходах паства была богаче и на денежные средства гораздо щедрее.

Самые большие трудности по восстановлению норм православия, как было отмечено, были в начале XVII в. Дело в том, что сибиряки, получив «свободу» во грехе (пьянство, блуд, лихоимство и пр.), упорно сопротивлялись духовному врачеванию церкви. Во-первых, в Сибири испытывался недостаток в русских женщинах православного вероисповедания. Казаки и прочие «вольные люди» жили блудом с женщинами-инородцами: татары, калмыки, вогулы, остяки и др. Так как женщины не были православного вероисповедания, то казаки имели «благовидный» предлог не вступать с ними в церковный брак. Следует отметить, что только брак по православному обряду, даже если он был тайным и без особой оглаской, признавался в обществе.6

Во-вторых, сибирские казаки, приезжая в Европейскую Россию, обманом и уговором привозили в Сибирь русских женщин якобы в качестве своих будущих жен. Там женщины либо проигрывались в карты, либо насильно продавались другим казакам, т.е. процветала своеобразная «женская работорговля». Более того, многие русские перестали носить кресты, не соблюдали посты и постные дни. Это свидетельствует о временном, но серьёзном подрыве влияния православноё культуры на русских переселенцев. Духовенство было вынуждено венчать браки без оглашения, в монахи постригались случайные люди, которые через некоторое время уходили обратно в мир. Русские казаки жили как завоеватели и победители, которым все дозволено.7

Русская православная церковь попытался переломить сложившееся положение. Вступив в явный конфликт со светской властью, ещё Киприан послал патриарху Филарету сообщение о тех пороках, которые творило «православное» население в Сибири, обвинив некоторых представителей местной власти в злоупотреблении своим положением. 11 февраля 1622 г. патриарх Филарет в особой грамоте потребовал прекратить духовное разложение русского населения. Грамоту прочитали по всем сибирским церквям в присутствии многих людей. Грамота послужила толчком к водворению в Сибири тех правил религиозной жизни, которые были свойственны для Европейской России.8 Далеко не все сибирские воеводы стали способствовать архиерею Киприану. Для острастки и ввиду явных беззаконий Киприан послал царю жалобу на тобольского воеводу Матвея Годунова. Обвинения в его адрес были настолько существенны, что было организовано специальное расследование. Постепенно авторитет духовной власти в Сибири был укреплен. Служилые люди постепенно осознали, что отношения в Сибири не должны принципиально отличаться от Европейской России. Архиепископ Киприан сделал самую сложную работу по укреплению православия в Сибири. Последующим сибирским архиереям было уже «легче», и постепенно удалось значительно улучшить духовно-нравственную жизнь сибиряков и тем самым укрепить православие в Сибири.

Одной из самых «разработанных» тем является взаимоотношение православной церкви и русского народа. Основная методологическая ошибка ряда исследователей состоит в нежелании учитывать сущность духовной основы православия, являющейся идейной основой жизни церкви. Православие суть христианство, в основе которого лежит вера в Господа и его заповеди, которым подчиняется деятельность церкви. Вот почему православные считают церковь Телом Христовым. Недопонимание этого приводит к появлению надуманных представлений о «народном православии» или «религиозном синкретизме православия». Под «народным православием» понимается искаженная форма восприятия христианства народом, где причудливым образом пересекаются христианские и языческие представления.9 Дело в том, что православная церковь как духовная структура является активным началом, а народ началом пассивным. Не народ воспитывает церковь, а церковь воздействует на него. Православная церковь является своего рода «столпом и утверждением истины», и всяким языческим проявлениям, покушавшимся на суть православного вероучения, всегда давался достойный отпор.

Для духовной культуры православия и русского народа особое значение имеют религиозные праздники. А.А.Макаренко пишет: «В понятие о празднике коренные сибирские крестьяне, как и российские, вводят элемент необходимости полного прекращения важных работ дома и вне его. … В практике же сельской местности, впрочем, допускается исполнение работ, не только по воскресным дням …, но иногда и в большие праздники. Причины – недостаток рабочих рук, страда, уборка хлеба, сложная рыбная ловля».10 Исследователи «народного православия» установили, что «Пасху в Сибири называли «паской» святой или красной неделей. Она считалась одним из главных крестьянских праздников, к ней тщательно готовились, этот праздник сохранял в Сибири многие элементы весеннего дохристианского аграрного цикла обрядов, посвященных разгоранию солнца и весеннему севу».11 У крестьян прослеживается особая роль «народного календаря», суть которого состоит в том, что цикл сельскохозяйственных работ сверялся с православными праздниками, которых было достаточно много. Сибирские крестьяне почитали святых, хотя сохранилось много суеверий.12

Н.А.Миненко по этому поводу отмечает: «Вряд ли, в частности, справедливо считать, что до середины ХIХ в. в функционировавших на масленицу представлениях, нормах поведения, коллективных настроениях сохранялись верования в возможность активного воздействия на природу, что определенное магическое содержание русские крестьяне Сибири продолжали вкладывать в обрядность таких праздников, как семик, Троица, Новый год. Внешне многие праздничные действа, действительно, напоминали ушедшие в прошлое языческие ритуалы. Однако языческий смысл этих действ, во всяком случае в ХIХ в., был надежно забыт».13 В повседневной жизни крестьяне вели отсчёт времени не по месяцам и числам, а по религиозным датам и постам: от Рождества до Пасхи, от Пасхи до Крещения Господня, от Покрова до Казанской и т.д. Даже цикл сельскохозяйственных работ рассчитывался по религиозно-православному календарю.

В трудных условиях приходилось действовать православным священникам в Сибири. Якутское духовенство, во-первых, выполняло обычные требы, во-вторых, занималось миссионерской деятельность, в-третьих, стремилось повысить моральный уровень служилых людей, которые «крестов не носят».14 Якутские священники терпели унижения от местных властей. Например, воевода П.Головин посадил своего духовника монаха Симеона в тюрьму, а иеромонаха Порфирия по его приказу вообще подвергали пыткам. Самодурство воеводы П.Головина зашло так далеко, что даже церковные службы временно были прекращены, но постепенно в Якутске был сформирован стабильно функционирующий клир, состоящий в середине XVII в. из четырёх священников и одного дьякона.15

Православные в Сибири сами стремились приобщиться к целостной церковной жизни. Так, «…инициатива строительства большинства приходских церквей в Сибири ХVIII века исходила из мирского общества. Оформлялась она по-прежнему челобитной, или прошением мира к архиерею».16 Население испытывало постоянную потребность в духовном окормлении, вот почему общение с духовенством не ограничивалось только рамками храма. М.М.Громыко пишет, что существовал «обычай приглашать священника в дома для служения молебна; постоянное странноприимство, сопровождавшееся рассказами странников на духовные темы и просьбами хозяев о молитвах за них в монастырях и у известных святынь…; религиозно-нравственная тема звучала в семье в назиданиях, замечаниях и указаниях, адресованных детям; учащиеся дети и грамотные взрослые нередко читали вслух Евангелие, жития святых, Псалтырь и другую духовную литературу; подавалась милостыня нищим…»17

Важное значение для начала духовной жизни имело крещение. Детей приносили в храм «… ко Христу на восьмой день по рождении. В этот день в таинстве крещения Господь омывает их от первородного греха, снимая с них проклятие. В таинстве миропомазания, следующем непосредственно за крещением, Господь усыновляет ребёнка себе, даруя ему благодать».18 Не везде в Сибири была возможность быстро добраться даже до ближайшей церкви. В этом случае русские крестьяне на Индигирке «обходились обычно без священника. Наливали в чистый таз теплую воду, опускали в нее серебряный крест, после чего вода становилась «святой». Крестный отец несколько раз окунал ребенка головой и ногами в воду со словами: «Крестим раба божьего Николая (Петра, и т.д.)». Крестные отец и мать почитались почти наравне с родителями. В случае смерти последних они опекали своих крестников».19 Благодаря таким православным формам поведения происходило настоящее воцерковление христиан.

Одному всегда трудно следовать христианским нормам поведения, а приход позволял укрепить веру отдельного человека. С развитием церковной приходской жизни происходит укрепление духовной культуры православия в Сибири.20 Трудно не согласиться с мнением Н.Д.Зольниковой: «Сибирские приходы к началу XVIII в., по-видимому, во многом напоминали северо-русские…».21 Весьма противоречивы позиции исследователей по отношению членов приходской общины к священникам. Приведем основные примеры. Н.Д.Зольникова утверждает: «Изменения статуса духовенства в системе абсолютизма содержали в себе устойчивую тенденцию его отрыва от паствы».22 С.В.Кузнецов правильно отмечает: «Мнение о якобы непочтительном отношении крестьян к священникам основывается на ограниченном круге источников и не имеет связи с народными идеалами и религиозной практикой. Бытовавшие относительно священников суеверия (например, встретить попа – плохая примета и т.п.) носили скорее характер языческого пережитка и не отражали реальную практику взаимоотношений священника и его паствы… Уважение к священническому сану сочеталось с требовательностью, предъявляемой прихожанами к его носителю».23 Л.Н.Харченко признаёт особую роль священников, т.к.«…духовенство по-прежнему принадлежало к самой просвещенной части местного общества…»24 Также противоречивы представления о роли священника в управлении приходом.25

Уровень морально-этических норм сибиряков был значительно ниже, чем в Европейской России. Недостаток подготовленных церковных кадров привёл к тому, что в Сибири был распространён принцип выборности священников. С одной стороны, такой священник пользовался уважением среди прихожан, как наиболее благочестивый из местной среды. С другой стороны, «выбранный» батюшка в значительной степени зависел от прихода и мог идти у него на поводу, не замечая те неблаговидные поступки, которые совершались среди членов религиозной общины. Более того, у «выбранных батюшек» не хватало знаний по ведению богослужений, да и вообще они могли быть более самостоятельными по отношению к правящему архиерею, чем назначенные священники. Для укрепления духовной культуры православия в Сибири требовались священники крайне преданные служению Богу.

Достаточно долго и безуспешно Русская православная церковь в Сибири вела борьбу с азартными играми, шахматами и т.п. Российские учёные абсолютно правильно зафиксировали отрицательное отношение церкви к шахматам в рамках русской средневековой культуры и терпимое к ним отношение с периода преобразований Петра I.26 Достаточно будет отметить, что шахматы приравнивались к азартным играм (карты, кости и т.п.) и гаданиям. Терпимое отношение к шахматам в более позднее время объяснялось тем, что игра была настолько популярна в народных массах, что РПЦ вынуждена была отступить. Следует согласиться, что шахматная игра не является магическим действием или бесовским гаданием, но где гарантии, что это не так. Вопрос о «сакральном» происхождении шахматной игры является дискуссионным.

До сих пор вопрос о происхождении шахмат считается весьма сложным. Вот почему во второй половине ХХ в. был наиболее популярен следующий ответ: «Точной даты создания шахмат нет. Известно, что созданы они были не отдельными изобретателями, а творческим гением многих народов на протяжении веков. Современную же форму приобрели в результате длительной эволюции».27 Проблему происхождения шахмат следует разделить на два вопроса: возникновение праигры и формирование современной формы игры. Данную проблему частично возможно решить при помощи системного метода. Необходимо точно определить отличие шахмат от похожих по форме и содержанию игр. Суть игры в шахматы заключается в достижении победы над противником. Победа присуждается в случае объявления королю противника мата. Такой тип игры зафиксирован в Иране и Средней Азии.28 И в этом смысле уже не столь важно, действительно ли среднеазиатский шатрандж «реформировал» более древнюю индийскую чатурангу или какую-либо другую игру, возник самостоятельно в ходе «озарения» одного из мудрецов или мыслителей. Таким образом, время и место возникновения шахматной игры определяется Ираном VII в. Но современные шахматы в значительной степени отличаются от шатранжа. Это связано с отрывом некоторых шахматных фигур от первоосновы, то есть «реального» боя. Этот вопрос будет рассмотрен ниже.

Предшественницей шахмат принято считать праигру, возникшую в начале первых веков нашей эры в Индии.29 В Индии под чатурангой подразумевалась армия, которая состояла из четырех родов войск: пади (пеший воин), хасти (боевой слон), ашва (конница) и ратха (колесница).30 Во главе войска стоял раджа. В игре принимало участие четыре участника, а их «армии» располагались по углам шестидесятичетырехклеточной квадратной доски. Игра носила стихийный характер, так как ход боя в значительной степени зависел от удачного броска костей того или иного игрока. Выигрыш определялся уничтожением сил противника, в том числе раджей. Движения пешки, ладьи и короля совершались как в современных шахматах, а слон ходил на третье поле по диагонали, перепрыгивая через фигуры. Чатуранга просуществовала в Индии до начала ХХ в. и, как отметил бенгальский автор Рагхунанда (ХV-ХVI вв.) стала со временем называться « чатурраджа», то есть игра четырех королей.

В Азии примерно в конце V-начале VI вв. на основе чатуранги формируется новая игра чатранг или шатранг. Но вместо четырех участников в игре остается уже два игрока. Цель игры, как в современных шахматах, поставить королю мат. Названия фигур несколько поменялись: пияда (пешка), пил (слон), асп (конь), рух (ладья).31 Конь и ладья имели традиционную форму воинов тех лет – вид боевого всадника и повозки с воинами. На игру значительное влияние оказал буддизм, который порицал азартный характер какой-либо игры. Следует учитывать, что хотя чатранг принципиально стал отличаться от первоначального прототипа чатуранги, но благодаря влиянию индийской культуры они по традиции назывались азиатскими народами «индийской игрой». В VIII-IX вв. шатранг распространился практически по всей Азии, где стал широко известен под арабским названием шатрандж.

На шатрандж влияние оказала мусульманская религия. Доска, расстановка фигур остались прежними, только незначительно изменились названия некоторых фигур: фил (слон), байдак (пешка), фарас (конь), фирзан (ферзь). Значительное влияние арабы оказали на внешний вид фигур. По мусульманской традиции запрещалось под страхом смерти изображать живых существ и прежде всего человека. Вместо изображения реальных праобразов воина, лошади, шаха стали использоваться фигуры абстрактной формы весьма малого размера. Шатрандж стал особенно популярен на Ближнем и Среднем Востоке. Игроки в зависимости от уровня делились на пять классов.32 Высший уровень игры назывался алия, игрокам более низкого ранга как правило давалась фора от коневой или ферзевой пешки до коня. Следует помнить, что ферзь был одной из слабейших фигур. Ферзь перемещался лишь на одно поле по диагонали. Пешки всегда ходили вперед только на одно поле, слон передвигался по диагонали через одно поле и мог прыгать через фигуру, отсутствовала рокировка. Ладья, конь и король ходили по современным правилам. По причине отсутствия дальнобойных фигур игра развивалась достаточно медленно, а в случае пата засчитывался выигрыш. Чтобы ускорить ход игры использовались особые положения (табии), которые отражали положение фигур через десять-пятнадцать ходов.

Дело в том, что в научной литературе существует мнение, что шахматы произошли от одной из разновидности магических игр, пытаясь определить то китайские, то индийские корни магических культов. В индийской мифологии довольно много места уделено борьбе между светлыми и темными силами. В этом смысле шахматы отражают на идеальном уровне двух противостоящих мировых начал. В Китае также были игры, основанные на применении магического понимания мира. В этом смысле появление ферзя как «сверхфигуры» вписывается в рамки магической теории происхождения шахмат. В средневековых шахматах ладья ассоциировалась с мифической птицей «рух», которая в реальных битвах вряд ли принимала участие. В этом смысле ферзь есть своего рода «модифицированный рух».

Следует сразу отметить, что на культурном уровне между индийской чатурангой и шатранджем лежит непреодолима пропасть. На шатрандж очень сильно повлияло религиозное мировоззрение стран Востока – ислам. Даже если чисто гипотетически предположить о существовании связи предшественницы шатранджа (чатуранга) с элементами магии, то в шатрандже нет и намека на использовании или подразумевании этих темных сил. Шахматы были только моделью реального боя и не более того. Подтверждение тому мы найдем в главной фигуре шатранджа – шахе. Таким образом, жатрандж на культурно-духовном уровне принципиально отличается от «прародителя» чатуранги. Действительно, чатуранга по характеру была весьма азартной игрой, которая мало чем отличалась от игры в кости, более того вполне возможно, что в основе строения «поля битвы» и фигур заложен некоторый ведийский смысл. Этому есть объяснение, так как основной формой мировоззрения создателей чатуранги был индуизм (традиционное мировоззрение индусов), вполне возможно, что буддизм попытался повлиять на философию восприятия предшественницы одной из популярных игр на Востоке, но шатрандж по форме реализовывал идеи ислама, ведь не случайно шахматные фигуры были абстрактной формы, так как религия запрещала какое-либо изображение живых существ и прежде всего человека.

Из вышеприведенного видно, что шахматы в том виде, в котором они попали на Русь, уже не были азартной игрой. Проблема заключается в том, что православие, являясь духовным стержнем русского народа, была вынуждена оберегать свою паству от ложных культурно-религиозных новшеств.33 По прошествии нескольких веков шахматы прошли достаточную проверку и запрет на них был снят.

Русская православная церковь стремилась повысить нравственный уровень в Сибири. Во второй половине XVII - XVIII вв. сибирским архиереям действительно удалось повлиять на духовную жизнь сибиряков. Митрополит Иннокентий (Кульчитский) лично воздействовал на паству через поучения и проповеди. Он многих направил на путь нравственного исправления. Сибиряки, хотя и были более свободного поведения, чем христиане прочих епархий, но стихийно они всегда тянулись к Богу. Жизнь в Сибири была чрезвычайно трудна. Хотя сибиряки рассчитывали на свои силы, но, попадая в особо опасные условия выживания, они надеялись только на Божью помощь. В этом проявляется особый характер сибиряков, заключающийся в свободном поведении, но уважительном отношении к православной вере.

Во второй половине XVIII в. продолжается процесс организационного укрепления церкви: строятся храмы, увеличивается число священников, появляются новые епархии.34 В этих условиях создались благоприятные условия для дальнейшего воздействия на народные массы. Во второй половине XVIII в. в Иркутской епархии находилось 145 церквей, прихожанами в которых было 89578 лиц мужского пола и 83699 лиц женского пола.35 Таким образом, на один храм в среднем приходилось чрезвычайно большое количество прихожан – 1194. Н.Сапожникова отмечает: «Сеть церквей в Сибири была значительно реже, а церковный надзор за народныи сознанием слабее, чем в Европейской России».36

Учитывая большое расстояние между храмом и отдельными сибирскими деревнями, приходим к выводу, что часть сибиряков не имела возможности регулярно посещать богослужения и приобщаться к таинствам. Вот почему строительство новых церквей и привлечение дополнительного числа священников в Сибирь продолжало быть актуальным. Слабая воцерковленность части населения и его разбросанное расселение не способствовали скорейшему искоренению отрицательных привычек, например, ранних браков. В сложившихся условиях Иркутский епископ Софроний в 1756 г. запретил священникам венчать малолетних и браки между родственниками.37 Таким образом продолжалась борьба с наиболее худшими крестьянскими обычаями, которые вредили и духовному, и телесному состоянию.

Русская православная церковь в своей деятельности традиционно ориентировалось прежде всего на крестьянство. В XVIII -XIX вв. отмечается «готовность, с которой крестьяне-сибиряки ради строительства храма шли на всевозможные тяготы и жертвы, позволяет говорить о высокой степени приверженности их официальной церкви».38 В XIX в. существовала традиция, идущая из предыдущих веков, что инициатива возведения приходских храмов, часовен, молитвенных домов исходила не от официальных церковных органов или священников, а непосредственно от мирян. Письменное прошение отправлялось архиерею на рассмотрение через Духовное правление, позднее через благочинного.

Храмы довольно часто строились на добровольные пожертвования сибирских купцов. Например, в 1836 г. томский купец Степан Иванович Попов пожертвовал для «нужд Сибири» значительный капитал.39 В тех местах, где была церковь, местное население охотно приобщалось к православным ценностям по собственной инициативе. М.М.Громыко точно подмечает: «Явно выражена была православная вера как явление массовое и сугубо добровольное в молебнах вне храмов, т.к. служили их по просьбам прихожан: инициатива в этом деле была не за священником, а за общиной или отдельными мирянами».40

Православная культура отрицательно относилась к стяжательству. Она выступает не против богатства, а лишь предупреждает, что материальные ценности способны овладеть душами, сделать их рабами. Нечто подобное произошло в Енисейске в середине XIX в. Енисейские золотые прииски приносили большую прибыль, в городе было много обеспеченных людей, которые постоянно впадали в разгул и пьянство. Действительно, нравственная атмосфера была подорвана. Людей интересовала нажива, деньги, а о Боге стали забывать.

Одна из основных проблем, с которой боролись священники, было пьянство. По этому вопросу Русская православная церковь вступала в противоречие с «интересами» государства и торговцев. Не секрет, что государство в значительной степени пополняло свой бюджет за счет «пьяных» денег. Но культура потребления спиртных напитков у сибирского населения была не на высоте. Создавались благоприятные условия для спаивания инородцев. В конце ХIХ в. священник Терентий Каншин писал о досуге инородцев Кондомо-Енисейской волости: «Пьянство у нас страшно развито – пьют хлебную самогонку, покупают казенную водку. …Немного дней в году наши инородцы проводят трезвыми. …Мы, конечно, при каждом удобном случае увещевали своих прихожан отстать от этой пагубной для души и тела страсти. На другой день утром обошел дома новокрещенных для увещевания, чтобы они начали говеть. Некоторые изъявили согласие, а иные отказались, ссылаясь на неимение денег на свечи Богу. Нам показались несостоятельны их отговоры. Для винопития находится и время, и деньги, а в то время как позовут Богу молиться, говеть, сейчас явятся неотложные дела и много других препятствующих причин».41

Важную функцию по повышению ответственности священников выполняли консистории. Они рассматривали жалобы на представителей клира. В зависимости от проступка принимались разные способы воздействия на священников. Это позволяло поддерживать в священнической среде высокую дисциплину. Не следует забывать, что духовенство, как и миряне, нуждалось в духовной помощи. По некоторым обстоятельствам священники также могут подпадать под влияние греха и им тоже требуется помощь. Жалоба в духовную консисторию на представителя клира должна была стать началом для его исправления в ходе заслуженного наказания.

В конце ХIХ -начале ХХ вв. активно действуют различные общества, попечительства, радеющие за обездоленных, способствующие воспитанию нравственности. Священники принимали активное участие в их деятельности. Попечительные общества заботились о тюрьмах, детских приютах, народной трезвости, бедных духовного звания. В Якутске местное духовенство традиционно пользовалось значительным общественно-культурным влиянием. Священники неоднократно становились депутатами городской думы и добивались открытия домов призрения, школ, приютов, богаделен и т.д. М.С.Яблоков отмечает: «Тобольские епархиальные ведомости … начиная с 1900-х гг. на страницах этого печатного издания значительное место занимают вопросы борьбы с распространением в губернии табакокурения и пьянства и как следствие последнего, хулиганства и других антисоциальных явлений».42

Положение Русской православной церкви в Сибири характеризуется рядом факторов исторического, политического, этнического, правового, социального, экономического и культурного характера. Не последняя роль в усилении негативного отношения к православию в Сибири в начале ХХ в. принадлежала различным национальным общественным движениям, широко использовавшим в своих призывах национального возрождения тезис «религиозной самобытности», а через это и приоритетности интересов местных народов, ранее якобы задавленных великодержавным шовинизмом русского населения. Много написано в советский период об «особом» положении православия, об «узурпации» православным духовенством духовной миссии в Сибири.

Процессы конца XIX - начала XX в. в России усилили и без того значительную социальная напряженность, острейшей формой реализации которой стали религиозные конфликты, вылившиеся в ряде мест в Сибири в открытое противостояние. В ходе революции 1905-1907 гг. сибирские епархии старались сгладить «классовые» противоречия в обществе, чтобы избежать кровопролития. Сибирские священники использовали проповедь, обряды, личные беседы и обращения для уменьшения социальных противоречий в обществе.43 Независимо от причин и характера религиозных конфликтов в Сибири резко усилилось распространение революционных и атеистических взглядов населения, прежде всего, среди рабочих. Параллельно начался процесс усиления влияния «языческих» религий ряда сибирских этносов.