Г. Г. Исаев (гл редактор), Е. Е. Завьялова, Т. Ю. Громова
| Вид материала | Документы |
- Серия «Мастера психологии» Главный редактор Заведующий редакцией Ведущий редактор Литературный, 6744.57kb.
- Юрия Иосифовича Громова. Фестиваль-конкурс, 83.33kb.
- Тематическое и поурочное планирование по физике к учебнику С. В. Громова, Н. А. Родиной, 1532.4kb.
- Алина Владимировна Арбузова, 87.12kb.
- Управління освіти І науки Запорізької облдержадміністрації Комунальний заклад, 2365.04kb.
- Уолтер Лорд. Последняя ночь "Титаника", 2595kb.
- Автор: Дуквина Татьяна, 52.71kb.
- Текстовый редактор. Работа с текстом Текстовый редактор (ТР), 62.2kb.
- Выпускающий редактор В. Земских Редактор Н. Федорова Художественный редактор Р. Яцко, 6293.22kb.
- 4-5 38—41 Методическая газета для педагогов-психологов. Выходит 2 раза в месяц Учредитель, 534.94kb.
ЛЕКСЕМЫ «НЕБО» И «ЗЕМЛЯ»
КАК ОСНОВА КОНЦЕПЦИИ ДВОЕМИРИЯ В ПОЭЗИИ З. ГИППИУС
(лингвокультурологический аспект)
Ю.Ю. Данилова, Л.Н. Шайдуллина
Концепция двоемирия имеет довольно глубокие традиции. Уже в работах Платона была представлена идея о существовании двух миров – здешнего, земного, и высшего, совершенного, вечного. Согласно представлениям древнегреческого мыслителя, земная действительность – «только отблеск, искаженное подобие верховного, запредельного мира», и человек – «связующее звено между божественным и природным миром». Идея о двоемирии или о двойном существовании получила развитие в работах философов начала XX в.: Вл. Соловьева, Д.С. Мережковского, Н.А. Бердяева, З.Н. Гиппиус, А. Блока и др. В своей мистической религиозно-философской прозе и в стихах Вл. Соловьев призывал вырваться из-под власти вещественного и временного бытия к потустороннему – вечному и прекрасному миру. Эта идея о двух мирах – «двоемирие» – была глубоко усвоена символистами. Мережковский открывает две бесконечности окружающей действительности, верхнюю и нижнюю, дух и плоть, которые мистически тождественны. Таким образом, программной для символистов становится идея синтеза, т.е. идея сопряжения противоположностей во имя новой целостности художественного сознания. Так рождается поэтика двоемирия, противопоставления двух миров – земного и небесного, «здешнего» и «иного», – в языковом плане выраженных как оппозиции.
Бинарная оппозиция небо – земля является универсальной практически для всех времен и народов, в представлении которых небо – «прежде всего абсолютное воплощение верха», основными свойствами которого становятся его «абсолютная удаленность и недоступность, неизменность, огромность», что в мифотворческом сознании ассоциируется с его ценностными характеристиками – «трансцендентностью и непостижимостью, величием и превосходством неба над всем земным»1, т.е. небо и земля традиционно противопоставляются по принципу верхний – нижний. Подобное представление в поэтическом идиолекте З.Н. Гиппиус встречается достаточно часто, поскольку это связано с ее авторским мировосприятием: Небо – вверху; небо – внизу…/ Все, что вверху, то и внизу. Более того, данная оппозиция считается одной из ключевых в поэтике русского символизма.
Концепция двоемирия в идиолекте З.Н. Гиппиус предполагает вопрос о соотношении узуальных и окказиональных смыслов конкретных ключевых единиц, о сосуществовании их плана содержания и плана выражения. Концепция двоемирия в поэзии Гиппиус имеет достаточно разветвленную сеть лексических репрезентантов. Однако одной из значимых становится корреляция лексических единиц небо (57) – земля (104) и совокупность ее эквивалентов, дериватов и синонимов, обладающих высокой степенью частотности употребления в поэтическом гиппиусовском контексте. Абсолютными лексико-семантическими эквивалентами данной оппозиции выступают существительные верх (25) – низ (27) (чаще – наречия вверху – внизу), поскольку являются их концептуально-функциональными аналогами, сохраняющими семантическое значение ключевых лексем, а также обстоятельственные наречия здесь/тут – там: На лунном небе чернеют ветки… / Внизу чуть слышно шуршит поток. / А я качаюсь в воздушной сетке, / Земле и небу равно далек. / Внизу – страданье, вверху – забавы <…> / Здесь – не поверят, там – не поймут. / Внизу мне горько, вверху – обидно… / И вот я в сетке – ни там, ни тут (с. 102)2. Там – я люблю иль ненавижу, – <…>/ А здесь – никого не вижу. / Мне все равны. И все равно (с. 189).
Актуализация ключевой оппозиции концепции двоемирия небо – земля происходит за счет функционирования в поэтических текстах З.Н. Гиппиус ее системы дериватов типа небесный, небеса, земная, а также широкого круга синонимов, причем, как общеупотребительных типа небосвод, небосклон, небеса – мир, земной шар, суша, берег, родина, так и контекстуальных типа купол, пустыня, огород, камень, плита – могила, мост, порог, пороки и др.: Из темного камня небесные своды <…> / На камень небесный багровые светы / Фонарь наш неяркий и трепетный бросил (с. 56); А сверху, как плита могильная, / Слепые давят небеса (с. 41); Но быть, как этот купол синий, / Как он, высокий и простой, / Склоняться любящей пустыней / Над нераскаянной землей (с. 200); И я люблю мою родную Землю, / Как мост, как путь в зазвездную страну (с. 200). В целом оппозиционная пара небо – земля и совокупность их лексических эквивалентов, дериватов и синонимов в поэтическом гиппиусовском дискурсе формирует его векторное пространство, реализующееся посредством как горизонтального, так и вертикального контекста: Везде зеркала сверкали. / Внизу, на поляне, с краю, / Вверху, на березе, на ели <…> / И в верхнем – качались травы, / А в нижнем – туча бежала… / Но каждое было лукаво, / Земли иль небес ему мало, – / Друг друга они повторяли, / Друг друга они отражали… (с. 204). Отметим, что вертикальный контекст в ткани поэтических произведений З.Н. Гиппиус встречается намного чаще, чем горизонтальный, и реализует чисто пространственную концепцию. Горизонтальный же вызывает более глубокие ассоциации: на наш взгляд, в нем реализуется не только пространственные характеристики, но и временные: И все мне здесь кажется странно-неважным, / И сердце, как там, на земле, – равнодушно. / Я помню, конца мы искали порою, / И ждали, и верили смертной надежде… / Но смерть оказалась такой же пустою, / И так же мне скучно, как было и прежде (с. 56). Причем, в данном контексте, как в ряде других, происходит слияние, сведение в смысловое единство пространственных и временных показателей. Стандартное же соотношение оппозиции земля – небо и ее лексических эквивалентов здесь – там нарушается, что приводит к смене концептуальных акцентов: корреляция земля/здесь как конкретное пространство-время и небо/там как абстрактное, ментальное в загробном мире «переворачивается», и инобытие понимается как здесь и сейчас (настоящее), а земная жизнь – как там и тогда (прошлое).
В творчестве Зинаиды Николаевны Гиппиус, категориальные единицы земля и небо употребляются в узуальном и окказиональном (сугубо авторском) смысле. Например, традиционное понимание неба как символа высоты, чистоты и абсолюта: Небо широкое, (с. 102); Светится небо высокое (с. 52), и субъективное представление о небе, например, как пропасти, бездны: Стою над пропастью – над небесами, / и – улететь к лазури не могу (с. 93), небо у Гиппиус зачастую наделяется отрицательной качественной характеристикой – небеса тучны, грязны и слезливы, унылы и низки (с. 29); зловещий небосклон… (с. 33).
Рассматривая оппозицию небо – земля и совокупность ее дериватов и синонимов на лексико-семантическом уровне в контексте теории семантического поля можно выделить ядерную, при- или околоядерную и периферийную зону значений. Так, в результате проведенного лингвистического исследования становится возможным определить состав и структуру лексико-семантического поля (ЛСП) концептов небо и земля (с учетом лексикографических источников), являющихся основой для установления индивидуального отражения концепции двоемирия в языковой картине мира (ЯКМ) З.Н. Гиппиус.
В состав данного ЛСП Небо входит свыше 200 лексических единиц.
В ядерную зону ЛСП Небо входит полисемант небо (32) и парадигма его предложно-падежных форм (25): 1) всё видимое над землей пространство: Сквозь окно светится небо высокое, / Вечернее небо, тихое, ясное (с. 52), Небо серебряно-черное (с. 48); Каштаны веточки тонкие / в мартовское небо тянут (с. 208); 2) обитель бога, богов, божественная сущность небес: Мне бледное небо чудес обещает (с. 48), И дерзай: / Светлый полк небесной силы – / Прямо в рай! (с. 213) и др.
Околоядерную зону ЛСП Небо составляют:
1. Словообразовательные дериваты имени поля типа небеса (17), небесах (7), небесный (6), небесная (4), небесное (1), небосклон (1): Небеса злорадны и низки (с. 29), Все ниже опускается / Зловещий небосклон (с. 32), Я вижу край небес в дали безбрежной / И ясную зарю (с. 46), Сквозь дым небесный виден месяц юный (с. 48), Гори, гори, небесная звезда (с. 195), Меч мой небесный, мой луч острогранный – / Тайна прозрачная, ласково-чистая (с. 109).
2. Синонимы имени поля: ЛСВ-1 высота (9) ‘пространство, расстояние от земли вверх’: Вечер был ясный, предвесенний, холодный, / зеленая небесная высота – тиха (с. 79), С неласковой для нас небесной высоты / Такой неласковою веяло прохладой (с. 51); ЛСВ-2 высь (2) ‘пространство, находящееся высоко над землей, в вышине’: Полна бесстрастья, холода и света / Бледнеющая высь (с. 46); ЛСВ 3 верх и его дериваты вверху/сверху/верхнем (29) ‘наиболее высокая, расположенная над другими часть чего-нибудь; расположенный вверху, выше прочих’: Везде зеркала сверкали. / <…> Вверху, на березе, на ели / <…> в верхнем – качались травы (с. 204), Внизу – страданье, вверху – забавы / <…> Внизу мне горько, вверху – обидно … (с. 102); ЛСВ-4 горнее (1) ‘(устар. высок.) находящееся в вышине и сходящий с вышины, с небес’: И были, в зеркальном мгновеньи, / Земное и горнее – равны (с. 204).
К границе между околоядерной и периферийной зонами можно отнести все лексико-семантические варианты (ЛСВ) имени поля: ЛСВ-1 там (17) ‘в том месте, не здесь (в смысле в небе)’: Там милое солнце, – / Я солнцу был рад (с. 89), <…> там, где все необычайно. / Не нашей волей, не случайно, / Мы сплетены последней тайной (с. 110), Здесь – не поверят, там – не поймут. / <…> И вот я в сетке – ни там, ни тут (с. 102); ЛСВ-2 здесь/тут (5) ‘в этом месте; то же, что здесь (в смысле в небе)’: Здесь – в облачном объятии дремать (с. 256), И все мне здесь кажется странно-неважным (с. 56).
Периферийную зону ЛСП небо образуют лексические единицы, которые вступают в деривационные, синонимичные и антонимичные отношения с лексическими единицами околоядерной зоны:
1. Контекстуальные и семантико-стилистические синонимы дериватов околоядерной зоны: купол (1), огород(1), угодия (1), камень (3), пустыня (4), зеркала (6), отражение (5), послегрозность (3), фарфор (1) и т.д.: Но быть, как этот купол синий, / Как он, высокий и простой, / Склоняться любящей пустыней / Над нераскаянной землей (с. 200), Везде зеркала сверкали. / Внизу <…> / Вверху <…> / Везде зеркала блестели. / <…> Но каждое было лукаво, Земли иль небес ему мало, – Друг друга они повторяли, / Друг друга они отражали... (с. 204), Внизу – страданье, вверху – забавы / <…> Внизу мне горько, вверху – обидно … (с. 102), Посмотри в жаркие окна, / в небесный фарфор (с. 234), Так в послегрозности небесной / Цветная полоса – одна (с. 144), Из темного камня небесные своды / <…> На камень небесный багровые светы / Фонарь наш неяркий и трепетный бросил (с. 56).
2. Дериваты периферийной зоны и их синонимы: огородный, пустынный, пустой и пр. Пустынный шар в пустой пустыне (с. 122), И небо кажется таким пустым бледным, / Таким пустым и бледным (с. 28).
3. Устойчивые сочетания: между небом и землей ‘в неопределенном положении или без пристанища’: А я качаюсь в воздушной сетке, / Земле и небу равно далек (с. 102); небесный свод ‘то же, что небосвод’: И свод небесный, остеклелый / Пронзен заречною иглой (с. 93), Но своды небесные низки, / Полны голубой простоты (с. 145), Из темного камня небесные своды (с. 56); как небо и земля ‘ничего похожего, полная противоположность (у З.Н. Гиппиус чаще в значении единства, сравнения)’: Пусть мне будет небесное / такое же, как земное… (с. 208), И все навек без измененья / И на земле, и в небесах (с. 37).
Отдельный фрагмент концепции двоемирия составляет еще одно ключевое слово в ЯКМ З.Н. Гиппиус – концепт земля. В состав данного ЛСП входит свыше 350 лексических единиц.
В ядерную зону ЛСП Земля входит лексема земля и ее ЛСВ, связанные друг с другом деривационно-ассоциативными отношениями: 1) суша в противоположность водному или воздушному (небесному) пространству: Смотрю на море жадными очами, / К земле прикованный на берегу… / Стою над пропастью – над небесами, – / И улететь к лазури не могу (с. 32), И древний столб огня и дыма / вознесся к небу от земли (с. 248), А я качаюсь в воздушной сетке, / Земле и небу равно далек (с. 102), Протянулись сквозистые нити… / Точно вестники тайных событий / С неба на землю сошли (с. 127); 2) страна, государство, область, а также вообще какая-нибудь большая территория Земли (высок.): Родная моя земля, / За что тебя погубили? (с. 197), Мы ль не двинемся все, как один, / Не покажем Бронштейну да Ленину, / Кто на русской земле господин? (с. 224), Знамя новой, святой революции / В землю русскую мы понесем (с. 247), Затепли тишину земную. / Обними землю родную… (с. 226); 3) Вселенная (вся земля, все страны), ее планеты: Ах, да и то, что мы зовем Землею, – / Не вся ль Земля – змеиное яйцо? (с. 216), На луне живут муравьи / И не знают о зле. / У нас откровенья свои, / Мы живем на земле (с. 224); 4) земной шар, а также люди, население земного шара: Восстань, земля моя! И расцветет / Зеленопламенный в день воскресения! (с. 157), Все люди на земле – пойми! Пойми! – / Ни одного не стоят слова (с. 202).
Околоядерную зону ЛСП Земля составляют:
1. Словообразовательные дериваты имени поля типа земной (-ое, -ая, ые, -ых и т.п.) (58), подземный (-ое, -ая, ые, -ых и т.п.) (9), наземные (1), подземелья (1): Мы, озерные, речные, лесные, / долинные, пустынные, / подземные и наземные… (с. 61), Моя душа во власти страха / И горькой жалости земной (с. 47), Ты мне, как горная вода / Среди земного зноя (с. 193), И если боль ее земная мучит – / Она должна молчать (с. 46), Смотри: глаза мои прозрели, / мечты земные о земном (с. 248).
2. Синонимы имени поля: ЛСВ-1 мир (6) ‘земной шар, земля’: Соблазнить и обмануть, / Убедить кого-нибудь, / Что наш мир прекрасен (с. 238), ЛСВ-2 берег (21) ‘край земли около воды’: Смотрю на море жадными очами, / К земле прикованный на берегу… / <…> И улететь к лазури не могу (с. 32), ЛСВ-3 твердь (6) ‘(высок.) земля, суша’: Нерушимы земля и твердь, / Неизменны и жизнь, и смерть (с. 69), Противны мне равно земля, и твердь… (с. 185), И падают, и падают… / К земле все ближе твердь… (с. 32); ЛСВ-4 низ и его дериваты типа внизу/нижнем (24) ‘нижняя часть; малый по высоте и т.п.’: Везде зеркала сверкали. / <…> Внизу, на поляне, с краю… / <…> в нижнем – туча бежала (с. 204), Внизу – страданье, вверху – забавы / <…> Внизу мне горько, вверху – обидно … (с. 102); ЛСВ-5 родина (9) ‘отечество, родная страна, место рождения, происхождения кого-чего-нибудь’: Ты родину любишь земную, / О ней помышляешь (с. 44), И я люблю мою родную Землю, / Как мост, как путь в зазвездную страну (с. 200); ЛВС-6 покров ‘верхний, наружный слой, покрывающий что-нибудь’: Тяжелый холод – земной покров (с. 97).
К границе между околоядерной и периферийной зонами можно отнести все лексико-семантические варианты (ЛСВ) имени поля: ЛСВ-1 там (21) ‘в том месте, не здесь (в смысле на земле)’: Мостки есть в саду, на пруду, в камышах. / Там, под вечер, как-то, гуляя, / Я видел русалку (с. 30), Там в зарослях темных / Меня не найдут (с. 30), И все мне здесь кажется странно-неважным, / И сердце, как там, на земле, – равнодушно… (с. 56); ЛСВ-2 здесь/тут (16) ‘в этом месте; то же, что здесь (в смысле на земле)’: Здесь – не поверят, там – не поймут. / <…> И вот я в сетке – ни там, ни тут (с. 102), А здесь я никого не вижу. / Мне все равны. И все равно (с. 189), Любовь всегда, везде одна. / И кто не Высшим указаньем / Здесь, в этом мире расстается – / Того покинула она (с. 256), <…> здесь, на земле, сквозь ложность и ничтожность, / к ней прикоснуться чистым острием (с. 249).
Периферийную зону ЛСП небо образуют лексические единицы, которые вступают в деривационные, синонимичные и антонимичные отношения с лексическими единицами околоядерной зоны:
1. Контекстуальные и семантико-стилистические синонимы дериватов околоядерной зоны: пустыня (5), ковер (5), прах (16), могила (11), мост (11), путь (11), порог (13), жизнь (5), камень (5), зеркало (1), порок (1), яйцо (1) будущее (1), и т.д. Пустынный шар в пустой пустыне (с. 122), И я люблю мою родную Землю, / Как мост, как путь в зазвездную страну (с. 200), Ах, да и то, что мы зовем Землею, – / Не вся ль Земля – змеиное яйцо? (с. 218), Мне – / о земле – / болтали сказки: / «Есть человек. Есть любовь» (с. 212), Река земного бытия (с. 187).
2. Дериваты периферийной зоны и их синонимы: здешней, могильная и пр.: Но веет оттуда – / Землею могильною… (с. 64), Для тошноты подземной и навечной / Все здешние слова – ничто (с. 241) и др.
3. Устойчивые сочетания: рай земной ‘необыкновенно красивое место, в котором всего в изобилии, где можно счастливо и безмятежно жить’: В раю земном я не могу прожить. / Искал его по всем нарводпродвучам… (с. 235) (см. также устойчивые сочетания, рассмотренные в ЛСП Небо).
Отметим однако, что состав и структура обозначенных ЛСП весьма условны, поскольку, во-первых, границы каждого ЛСП на всей их протяженности проницаемы, т.к. их периферийную зону входят языковые единицы, которые служат средством вербализации других семантических полей (ЛСП Душа, Красота, Жизнь, Смерть, Время и др.); во-вторых, семантические узлы поля представленных концептов в ИЯКМ З.Н. Гиппиус совпадают (зеркала, отраженность, камень, пустыня и др.), в-третьих, в поэтическом идиолекте автора данные единицы мыслятся как концептуальная дихотомия (небо и земля у Гиппиус вступают в сложные взаимоотношения: друг друга отражают, повторяют, вбирают и поглощают).
Так, изучая картину мира З.Н. Гиппиус, мы пришли к выводу, что в целом мир (точнее – космос) для поэта состоит из двух начал – небесного и земного, – зачастую соприкасающихся в одной точке, каковой выступает Я-субъект, и образующих третье межпространство, переходное, где обостряются и обнажаются чувства, мысли героя, так называемое эмотивное пространство.
КУЛЬТ БЛИЗНЕЦОВ У ЗАПАДНОАФРИКАНСКОЙ НАРОДНОСТИ БАУЛЕ (РЕСПУБЛИКА КОТ Д'ИВУАР)
В.Ю. Саркисова-Куаме
Бинарные оппозиции являются неотделимой частью человеческой культуры: символика Инь и Ян и интерпретации китайской «Книги перемен», иранский дуализм Ахурамазды и Аримана, культурный герой и трикстер, противостояние света и тьмы альбигойцев, нижнее и верхнее, левое и правое, мужское и женское, профанное и сакральное. Многочисленные труды на тему религиозного, мифологического и архетипического дуализма полностью освещают тему бинарных оппозиций, и желающие могут ознакомиться с трудами Дж. Фрезера, А.Ф. Лосева, М. Бахтина, Вяч. Вс. Иванова, В. Тернера и т.д.
Мы же просто предлагаем некоторые дополнения к этой теме, служащие еще одной иллюстрацией устойчивости дихотомии человеческого представления об окружающем мире.
Близнецы – наиболее простая и удобная форма воплощения такого представления о мире, которое основано на равновесии парных противоположностей.
Начать с того, что взгляд современного европейского человека, видящего в факте рождения близнецов некое удивительное и приятное событие, серьезным образом отличается от пессимистического отношения к близнецам в архаическом обществе, к которому смело можно отнести современную Африку.
В ритуалах некоторых африканских племен у близнецов подчеркивается одновременное присутствие, как равенства, так и антагонизма. То есть, один из близнецов воплощает собой свет, тогда как другой – порождение тьмы. «Темный» близнец должен быть уничтожен, но невозможно определить, который из двух является носителем зла. Эта дилемма часто разрешается просто – убивают обоих близнецов1. Причем вплоть до нового времени точно также поступали с близнецами в Ирландии и Шотландии, где особенно хорошо сохранились традиции кельтов.
По словам В. Тэрнера «в близнечных обрядах мы встречаемся, по сути, с приручением тех диких импульсов – сексуальных и агрессивных, – которые ... присущи людям наравне с животными... Каждая оппозиция преодолевается во вновь обретенном единстве, в том единстве, которое помимо прочего укрепляется теми же самыми силами, что угрожают ему»2.
Трупы близнецов не подлежат захоронению, их оставляют на съедение диким зверям в лесу, топят в водоемах и т.д. как бы возвращая той нечеловеческой (часто водной) среде, с которой связывают их рождение.
Но так радикально с близнецами поступают не всегда. У ряда африканских племен существует особое, почтительное отношение к близнецам. Правда, по той же причине, по какой близнецов лишают жизни – ведь по общему убеждению близнецы всегда рождаются не без вмешательства потусторонних сил, у которых, как известно, свои моральные установки, отличающиеся от человеческих.
Таково, например, отношение к близнецам у бауле – этнической группы Кот д'Ивуара (Западная Африка). У догонов Мали вообще идея двоичной природы всего сущего доходит до столь крайнего своего воплощения, что рождения близнецов представляются единственно нормальными, а божества – близнецы – основными. Широко понимаемая догонами идея двойственности всего сущего (включая двоичную структуру мироздания, природы, власти и общества) по существу уже достаточно близка к учению пифагорейцев. Но не станем уклоняться от основной сюжетной линии.
Как уже было замечено, рождение близнецов часто связано с вмешательством духов. Особенно часто связывается рождение близнецов с духом воды, сиреной, или как ее называют в Западной Африке, Мамми Ватта (Mammi Watta)1. Разумеется, связь близнецов со стихией воды отмечается почти у всех народов мира (Дж. Фрезер «Золотая ветвь», Мирча Элиаде «Космос и история» и др.).
Народности, населяющие Кот д'Ивуар, не являются исключением. На юго-востоке страны протекает река под названием Комоэ (Comoé). Женщина, желающая иметь близнецов, должна совершить ритуальное омовение в этой реке, предварительно сделав подарок духу воды. В течение года со дня омовения она произведет на свет близнецов. Таково местное поверье. Но интереснее всего, что это поверье подкрепляется реальными фактами. Большинство женщин, совершивших ритуал, становятся матерями близнецов. Причем этническая или расовая принадлежность не имеют значения. В случае неудачи это объясняется тем, что принесенный дар не был угоден духу воды. Следует заметить, что ритуалу отводится один день в году, во время праздника молодого ямса (праздник урожая корнеплодов). Это позволяет соотнести данный ритуал с культом плодородия и древним представлением о связи производительных сил человека и природы.
Во многих семьях народности диула (север Кот д'Ивуара) близнецы вместе с матерью занимаются ритуальным нищенством. Особенно это касается близнецов-девочек, так как они более чем близнецы мальчики связаны с Мамми Ватой (видимо, в силу половой принадлежности). А важно это потому, что на часть денег, добытых подобным способом, по совету марабута (колдуна) покупается подарок для духа воды (ткань белого цвета, курица, орехи кола и т.д.). Надо сказать, что местное население охотно дает деньги близнецам. Считается, что таким образом дающему будут дарованы удача и процветание. Кроме того, нельзя отказывать близнецам, нельзя их сердить, так как любые пожелания, как плохие, так и хорошие, сделанные ими совместно, исполняются (своеобразный мини-эгрегор), так как близнецы от рождения наделены маной. Напомним, что мана – сверхъестественная сила, ни добрая и ни злая, просто чужеродная человеческой природе.
Бауле Кот д'Ивуара придерживаются этой точки зрения, и часто называют близнецов змеями (за глаза, но никогда в лицо, чтобы не вызвать их гнев).
Интересно указать здесь на амбивалентность самой змеи и на ее связь с культом воды. 3мей, связанный с враждебными человеку стихиями (лесом, водой, горами) и подземным миром мертвых, часто ассоциируется с другими существами, которые считаются вредоносными. Так, близнецы, представлявшиеся на ранних этапах развития общества как существа, опасные для человека, часто отождествляются со змеей: на языке нгбанди (Центральная Африка) «ngо» – «змея» и в то же время «близнец», у дан (запад Кот д'Ивуара) близнецы имеют двойника в мире животных – чёрную змею, у бамилеке (Камерун) при рождении близнецов приносят жертву жабе и змее – фетишам, покровителям близнецов2.
Имя великого бога тольтеков Кецалькоатль (индейцев Центральной Америки) переводится как «пернатый змей» и как «драгоценный близнец». Одна из ипостасей Кецалькоатля – Шолотль – является покровителем близнецов и чудовищ. Это сближение входит в контекст представлений о близнецах как об отклонении от нормы и опасных существах.
В языке бауле близнецы обозначаются словом n'da. Однокоренные слова к нему: n'da – клятва, обещание; n'da – множество кусочков, равных частей золота.
Это говорит об особой ценности близнецов у бауле, а также об определенной священной роли таких детей в благосостоянии семьи.
Как уже было неоднократно отмечено, опасение и благоговение перед близнецами кроется в представлениях о неестественности их рождения, которое у большинства народов мира считается вне нормы (а сами близнецы и иногда их родители – опасными). Обычай отделения родителей близнецов от всего племени (часто с позднейшим переосмыслением в духе сакрализации близнецов и их родителей) известен у йоруба, тонга, басабеев и многих других народов Африки. Эти общеафриканские ритуальные представления, находящие параллели у многих народов мира, следует считать исключительно древними. Сами близнецы и их мать рассматриваются как носители сверхъестественной силы. Очень древний ритуал отделения близнецов, и, прежде всего их матери, или обоих родителей от всего племени при этом включается в обрядовый комплекс почитания обожествленных близнецов и их родителей. Здесь речь идёт уже не просто об избавлении племени от опасности, таящейся в близнецах и их родителях, но и об осознанном обособлении носителей маны, сверхъестественной силы, от коллектива, их почитающего. У гереро обнаруживаются признаки обожествления «светлых» родителей близнецов, переселяющихся после их рождения в дом за пределами деревни.
Почитание близнецов и страх перед ними существовал во всех первобытных религиях. Истоки «Великого страха» (выражение английского этнографа Р. Харриса, открывшего это явление) перед близнецами уходят в доисторическое прошлое человека1.
В качестве следа архаических представлений о близнецах как опасной и смертоносной силе можно рассматривать мифы о посягательстве близнецов на жизнь своих родителей. В мифах дан (запад Кот д'Ивуара) зафиксированы представления о посягательстве сына на мать, дочери на отца. В некоторых мифах один из близнецов убивает другого.
Считается, что у близнецов одна душа на двоих, и на духовном уровне они представляют собой единое существо. Поэтому у многих народов существует обычай «разделения душ» у близнецов. Например, у балканских славян в деревнях этот ритуал соблюдается до сих пор, особенно если один из близнецов умирает при рождении. Если такой ритуал не выполнен, это приводит к необратимым несчастьям для всей семьи.
Подобное поверье существует у бауле Кот д'Ивуара. У бауле принято давать имя новорожденным в зависимости от дня недели, что образует устойчивую парадигму из 14 имен (7 женских и 7 мужских). По идее, близнецы должны были бы носить одно и то же имя, как рожденные в один день. На деле же это не происходит никогда: старшему из близнецов дается имя по дню рождения, а второму близнецу достается имя следующего дня недели. Таким образом, уже делается попытка разделить близнецов. Поскольку мы заговорили об именах, считаем нужным отметить, что ребенок, рожденный после близнецов, получает имя Амани (Amani), вне зависимости от пола. Этот ребенок наделяется также особой силой, правда, несколько «разбавленной» – он является посредником, медиатором между близнецами и остальными членами семьи. Так, в случае конфликта между близнецами и другими членами клана прибегают к помощи Амани, чтобы восстановить мир.
Однокоренные слова с Amani: Amaniεn – устойчивая формула вежливого приветствия, при котором у вновь прибывшего спрашиваются новости; Amaniεn – вежливость, манера разговаривать уважительно и спокойно.
В близнечных мифах черного континента близнецы-андрогины (сразу две бинарные оппозиции) воплощают в себе свет/тьму, жизнь/смерть, радость/горе (Лис и Нонно у догонов Мали, Маву и Лиза у фон Бенина). Примечательно, что для африканской мифологии характерны именно близнецы-демиурги (и, как правило, андрогины).
Близнецы-демиурги у бауле Кот д'Ивуара в этом отношении нехарактерны для мифологических систем Африки, так как это близнецы мужского пола2. Старший из близнецов (не по рождению, но по статусу) – Ньямьен, а его младший брат – Ананганман. По сведениям, полученным от информантов, удалось установить, что эти имена не что иное, как постоянные эпитеты, относящиеся к одному и тому же существу, но к разным его ипостасям: Ньямьен – Всемогущий и Ананганман – Предвечный (несомненно, здесь мы имеем дело с христиано-языческим синкретизмом). Это иллюстрирует представление о близнецах как о едином существе на духовном уровне. Следует отметить, что у ашанти Ганы, родственных бауле (сама этническая группа бауле происходит из Ганы), Ньямьен – женщина, что укладывается в структуру мифа о близнецах-андрогинах.
Подобное можно сказать о супругах этих близнецов (или псевдо-близнецов): Асье Афуэ ( Asiε Afoué) для Ньямьена и Асье Йа (Asiε Ya) для Ананганмана (Асасе Афуе и Асасе Йа на языке ашанти Ганы). Примечательно, что и здесь сказался принцип идентичности близнецов на духовном уровне:
Asiε – «земля» на языке бауле, но Асье Афуэ – это оплодотворенная земля верхнего мира, тогда как Асье Йа – бесплодная земля нижнего мира мертвых;
Афуэ (Afoué) – обозначение дня субботы, самого счастливого и удачного дня недели у бауле и Йа (Ya) – обозначение дня пятницы, дня несчастий;
Афуэ – имя, дающееся девочке, родившейся в субботу.
Йа (Ya) – одна из форм имени, дающегося мальчику, рожденному в пятницу (вариант: Йао – Yao). По поверьям бауле, ребенок, рожденный в этот день, – инкарнация какого-либо духа. Интересно провести параллель с китайским духом-оборотнем «яо».
Йа имеет такие однокоренные слова, как «боль физическая или моральная», «зло», «гнев».
В свете сказанного можно сделать вывод о том, что близнецы в западно-африканской культуре вообще и культуре бауле в частности являются «взаимодополнительными антагонистами»1, пользуясь терминологией М. Элиаде. Человеческие близнецы несут на себе отпечаток своих божественных аналогов, и, именно поэтому у бауле «темный» близнец не является воплощением зла. Он просто уравновешивает своего «светлого» собрата и является залогом сохранения баланса и гармонии в окружающем мире. Как и сверхъестественные силы, их породившие, близнецы некоторым образом находятся вне категории «плохо/хорошо». И, прежде всего потому, что существование одного близнеца не имеет смысла без существования другого. «Двоичный код» близнецов, таким образом, интерпретируется с очевидным единством-тождеством внутри близнецовой пары.