Тезисы, присланные на конкурсный отбор

Вид материала

Тезисы

Содержание Из воспоминаний Т. А. Юнгблюда Из воспоминаний И. Б.Миссаль Из воспоминаний О. Д. Гирш Из воспоминаний И. Б. Миссаль Из воспоминаний Е. И. Мясниковой (Вагнер) Немцы-католики СССР в годы Великой Отечественной войны

Подобный материал:

• Конкурсный отбор общеобразовательных учреждений в целях поддержки качества образования, 663.05kb.
• Конкурсный отбор абитуриентов, 6512.89kb.
• Конкурсный отбор участников, 153.65kb.
• Конкурсного отбора лучших учителей образовательных учреждений, 196.68kb.
• Целевая программа «абитуриент» на 2012 2014 годы Москва 2012, 103.88kb.
• Смены, на которую участник подает заявку, 118.24kb.
• Программа вступительных испытаний для магистерской программы направление «Менеджмент»:, 71.18kb.
• Программа развития государственного общеобразовательного учреждения гимназии №56, 2568.92kb.
• Методическое письмо о процедуре конкурсного отбора лучших педагогических работников, 543.45kb.
• Программа вступительных испытаний по литературе Томск 2012, 195.51kb.

Примечания

1. Вольтер Г.А. Зона полного покоя: Российские немцы в годы войны и после нее /Свидетельства очевидцев/. М., 1998; Книга Памяти: 3461 имя трудармейцев немецкой национальности, погибших в Богословлаге в годы Великой Отечественной войны/Сост. И.Ф.Вайс. М., 2000; Gedenkbuch: «Гордое терпенье. Книга памяти советских немцев–узниковТагиллага/Авторы-составители: В.М.Кириллов, П.М.Кузьмина, А.Я.Цейзер, С.Л.Разинков. Екатеринбург, 2004; Gedenkbuch: Книга памяти немцев-трудармейцев Усольлага НКВД/МВД СССР (1942-1947 гг.)/Сост. Э.А.Гриб. Ред. В.Ф. Дизендорф. М., 2005; Gedenkbuch: Книга памяти немцев-трудармейцев Богословлага. 1941-1946 / Авторы-составители: В.М.Кириллов, П.М.Кузьмина, Н.М.Паэгле, А.А.Пермяков, С.Л.Разинков. Ред. В.М.Кириллов.Т.1, 2. Нижний Тагил, 2008.

2. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 2003. С.100

3.Бернгардт Э. Г. Штрихи к судьбе народа. М., 2001. - С. 314.

4. Дизендорф В. Ф. Прощальный взлет. М., 2002. - С. 36, 42

5. Там же. С. 48–49, 112.

6. Дизендорф В. Ф. 10 лет в «Возрождении». М., 2001. - С. V.

7. Там же. С. 124, 125.


О. В. Байкова

(Киров)


Российские немцы в Вятлаге (1942 – 1947 гг.)

(из воспоминаний очевидцев)


Принудительные депортации как мера государственного принуждения применялись советской властью практически с момента ее установления в 1917–1918 гг. Речь идет о политической ссылке, т.е. таких переселениях, при проведении которых преобладали мотивы карательного характера и которые осуществлялись органами государственной безопасности. В начале 1940-х годов основным признаком и критерием депортации населения в Советском Союзе стал этнический признак.

Первые неудачи Красной Армии в войне с фашисткой Германией содействовали обострению политической ситуации во многих районах бывшего Советского Союза, некоторой дестабилизации в межнациональных отношениях. Сказывались здесь и результаты целенаправленной пропагандистской деятельности противника, которая имела цель посеять вражду, недоверие между нациями и народностями. Правительство прибегает к новым акциям по депортации для снятия напряженности и урегулирования назревавших конфликтов. Теперь вынужденной миграции подвергались не отдельные группы населения той или иной национальности, а целые народы. Меры по пресечению приобретали непрерывный характер. Альтернативы этим акциям не вырабатывались [Бугай 1992: 7].

28 августа 1941года Президиум Верховного Совета СССР принял «Указ о переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», вследствие которого началась крупная волна депортации не только немцев, но и многих народов Советского Союза. Следует заметить, что массовая депортация сороковых годов в бывшем СССР – это новое «великое переселение народов» XX века, которое привело к тому, что целые народы оказались за считанные дни за тысячи километров от своей родины. Навсегда были поломаны многие сотни тысяч людских судеб, был безжалостно деформирован образ жизни, исторически сложившийся комплекс традиционной этнокультуры, менталитет и т.д. [Вашкау 1994: 130].

Основными местами выселения российских немцев были определены: Казахская ССР, где предполагалось разместить 467 тыс. человек, Алтайский край – 110 тыс. человек, Красноярский край – 75 тыс. человек, Новосибирская область – 130 тыс. человек, Омская область – 85 тыс. человек. К концу 1941 г. переселение немцев было закончено.

Автономная советская социалистическая республика немцев Поволжья, благодаря которой немцы получили в 1924 году собственную национально-территориальную форму государственности, в самом начале войны решением правительства была уничтожена, а все ее немецкое население вывезено в Казахстан и Западную Сибирь в качестве мобилизованных немцев в трудармию.

Из воспоминаний Т. А. Юнгблюда: «Вот. Сразу нас перебросили на станцию Нахои, аэродром строить, ведь ничего же не было. Там хлеб стоял, рос. Ну, мы приехали с пустыми руками, с нашим транспортом, правда…И нас домой, мы schon (=уже) Нахои были. Указ вышел о выселении. Ну, там было написано. Я давал эту газету. В связи с тем, что обнаружены тыщи (=тысячи) tausend und tausende Spionen, Diversanten. Вот. Это все вр-ра-н-ньё! В этом я убедился. Народ вот даже и не думал… (Респондент пытается пересказать содержание Указа ПВС СССР от 28 августа 1941 г. и выражает своё негативное отношение к изложенному в нём обвинению российских немцев в пособничестве агрессору) И мне приходилось людей возить на вокзалах, на станциях…На нашем же транспорте. Вот, короче говоря, станция Красный Когот (Красный Кут), Орбах (Урбах), Нахои (Нахой), Либехинка (Лепёхинка) – четыре станции. Затем нас привезли в Хокасси(ю), это Красноярский край. Вот. Было бы нормально. Местность даже мне понравилась. Ну, хлеб… всё стоял. Всё мы успели убрать. Вот. Ну, все мужики же, и все специалисты, вот. А там отсталый народ. Смешно даже было. Их одурманили, сказали дескать, немцы приедут с рогами, с хвостами. Они набежали, стоят. Да, да, да. Видят, что люди как люди приехали, а потом разбежались и смотрю, кто чего тащит. По-русски не разговаривают. Ну, редко, кто-то и с таким акцентом. Ну, кто чего мог принести…» (В представленной статье используются расшифрованные фонозаписи российских немцев, проживающих в поселках Созимский и Черниговский Верхнекамского района Кировской области с начала 1942 года. Данные фонозаписи были получены во время диалектологических экспедиций 2001 – 2003 г.г. в северные районы Вятского региона, и в настоящее время составляют часть звукового фонда записей устной речи жителей Вятки конца XX – начала XXI веков, имеющихся в Лаборатории вятских говоров Вятского государственного гуманитарного университета и акустической базы данных “Русские диалекты” архива звучащей речи Рурского университета г. Бохума (Германия)).

К 1942 году лагеря ГУЛАГа заметно опустели и появилась острая нехватка рабочей силы. По наряду ГУЛАГа в Вятлаг пошел этап поволжских немцев [Бердинских 1998: 144]. На новом месте жительства у вынужденных переселенцев сразу возникли серьезные трудности. Мобилизованные поволжские немцы жили как заключенные в зоне за колючей проволокой. Их прежние профессии часто оказывались невостребованными, жилье – ветхим, или неспособным для жизни. В большинстве лагерей условия жизни и труда были катастрофическими. В Вятлаге НКВД с февраля 1942 по июнь 1943 года из 6977 заключенных немцев умерли 1186. Из-за истощения, дистрофии и по инвалидности лагерная администрация освободила за это время 1308 «трудармейцев» или 18,7% заключенных [Кригер 2002: 95]. Надзор за трудовым режимом был чрезвычайно строг. Работать, как известно, должны были все трудоспособные поселенцы. От обязательного выполнения трудовой повинности освобождались только инвалиды, многодетные матери и дряхлые старики. Бригадиры и мастера, под непосредственным началом которых трудились поселенцы, должны были незамедлительно докладывать коменданту о каждом, кто не явился на рабочее место. Отказ от работы без уважительных причин приравнивался к преступлению, которое жестоко каралось.

Вслед за переселением немцев в северные районы области последовало официальное оформление их спецпереселенческого статуса. Значившиеся ранее в документах как «поволжские немцы» или «переселенцы» они получили в январе 1945 года приставку «спец» и поступили под надзор местных комендатур НКВД. Следует отметить, что характерной особенностью политической ссылки середины ХХ века является наличие собственной оригинальной системы спецпоселений. Это не были тюрьмы или колонии в полном смысле этого слова, однако это были режимные объекты, специально предназначенные для проживания и трудовой деятельности спецпереселенцев. Базовым элементом системы спецпоселений являлся спецпоселок. Спецпоселками управляли комендатуры во главе с комендантами, обладавшими всей полнотой власти. Все сотрудники комендатур являлись работниками органов государственной безопасности.

Из воспоминаний И. Б.Миссаль: «- Ну, что ж поделаешь, были под комендатурой. Каждый месяц комендант приезжал. Он не здесь жил, а в Рудниках. Вот нас к нему и присоединили. К нам пришли и сказали, что мы cпецпереселенцы теперь, и что домой мы никогда не поедем…» (О том что немцы будут на спецпоселении вечно было объявлено в указе ПВС СССР от 26.11.1948 г.)

Вслед за поволжскими немцами в качестве мобилизованных немцев появились в Вятлаге переселенцы с Украины и Северного Кавказа. А в январе – феврале 1942 года на Урал и в нашу область прибывает многочисленное пополнение для трудармии из Казахстана и Сибири. В отличие от уральских трудармейцев, немцы здесь не испытывали во время войны и особенно после войны притеснений со стороны местной власти и НКВД. Нормальные отношения были у переселенцев и с местным населением. Благодаря исключительному трудолюбию и прилежности, немцы постепенно завоевали полное доверие к себе.

Из воспоминаний О. Д. Гирш: «…. В Слободском вообще у нас был очень хороший комендант. Он даже, как нас сюда привезли, приезжал… На пути встречались всякие люди. От всякой нации есть всякие люди…У них была такая работа и мы это прекрасно понимали».

Из воспоминаний И. Б. Миссаль: « …Народу было людно, ой, народу было людно. Как хорошо. Мы стали уже немного лучше жить. Карточки отменили и мы уже зарабатывали. Комендант у нас булл хороший, но строгий. Вот он придет к нам в клуб на какой-нибудь праздник. Приостановит музыку и говорит: "Какой я богатый! У меня, - говорит, - все есть: и немцы, и эстонцы, и болгары". И начинает пересчитывать всех. Весёлые праздники были, потому что народ был разный, понимаете. Каждый что-то знал. И, вот, каждый старался на праздниках показать это, чтобы всё прошло лучше, веселей…» (Следует отметить, что в спецпоселениях Вятлага кроме мобилизованных немцев были советские болгары, венгры, румыны, финны, то есть все те советские нацменьшинства, которые происходили из стран, напавших на СССР, а также прибалты и западноукраинцы, которых начали депортировать еще в 1940 году, а продолжили сразу после войны).

Спецпоселения Вятлага имелись во всех северных районах Кировской области: Лузском (бывший Лальский), Поломском, Нагорском, Омутнинском, Верхнекамском (бывший Кайский), Кирово-Чепецком и других. В некоторых жило более 1000 человек. Например, в посёлке “Новый путь” в трёх километрах от станции Луза на речке Луза в мае 1942 года было 1035 человек, а в декабре лишь 746. Людей тасовали как сырьё для великих строек. Так, на 15 апреля 1942 года Вятлаг имел 35 подразделений, где содержалось почти 20 тысяч заключённых и около 7 тысяч – мобилизованных немцев. Немцы-трудармейцы были размещены в основном на ЛЗО (лесозаготовительный отряд) № 12. Кроме того, небольшие группы от 100 – 150 человек размещены на 4, 6, 10, 13-м ОЛП (отдельный лагерный пункт)… Мобилизованные немцы — на подкомандировке 3 ОЛП (600 человек), и сельхозподкомандировке в совхозе № 2 (свыше 300 человек) [Чудиновских 2001].

Паспорта у переселенцев отбирались, им выдавалась лишь “справка переселенца”. Люди не имели права отлучаться за пределы посёлка без разрешения коменданта. Ежемесячно переселенцы должны были отмечаться в комендатуре, а так же подчиняться любым распоряжениям коменданта. Брак, смерть, рождение ребёнка – всё это фиксировалось только через комендатуру.

Вторая волна депортации граждан немецкой национальности проходила в 1945 – 1947 годах, когда в нашу область была направлена многочисленная группа российских немцев, известная под названием “немцы – репатрианты”. Согласно справке управления КГБ при СМ СССР по Кировской области (1974г.), «после окончания Великой Отечественной войны в течение 1945 – 1947 гг. в Кировскую область было выселено несколько тысяч немцев, ранее проживавших в районах, подвергшихся временной оккупации немецко-фашистскими войсками. Многие из них, как советские граждане, были репатриированы из Германии, Польши, куда они были вывезены по распоряжению властей фашистской Германии или добровольно бежали с отступавшими гитлеровскими войсками» [ГАСПИ КО. Ф. 1290. Оп. 70. Д. 122. Л. 30.].

Из воспоминаний Е. И. Мясниковой (Вагнер): «…Шли мы пешком по самой Сербии, шли пешком. Затем нас погрузили в поезд. Привезли нас сперва в Польшу. В Польшу мы приехали в августе… и жили мы там до января. В январе нас вывезли в Германию… Там уже был мой брат Иосиф, он ещё немножко поучился, а мне совсем не удалось. Мне надо было работать... Нас привезли туда, кучками поставили. Стоим вот каждый со своей семьей. А они, немцы…им же нужна была рабочая сила. А мы стояли втроём: мама и трое детей, никому не нужные. Пожалел какой-то дедушка, взял нас к себе. Мы, конечно, и работали у него… Коров доили, свиней кормили, в поле ездили…».

Как свидетельствуют участники событий, после окончания Великой отечественной войны российским немцам говорили в Германии, что они поедут домой. Так как очень большое количество немцев было из Причерноморья, то на вагонах составов крупными буквами было написано «На Одессу». На эту уловку клюнуло немало немцев, мечтавших вернуться на родину, хотя они имели возможность остаться на Западе. Обманутых немцев довозили до Сталинграда и на судах, на баржах отправляли вверх по Волге и Каме. В пути многие на перегруженных баржах умирали от голода и болезней. Навсегда были поломаны многие сотни тысяч людских судеб. Под угрозу было поставлено само существование этого национального меньшинства.

Из воспоминаний Е. И. Мясниковой (Вагнер): «…Наши пришли. Все побежали регистрироваться. Добрые люди говорили нам: «Не спешите, не спешите, не пустят вас домой. Отправят в Сибир(ь)». Нет, нет, домой надо. Что ты! Домой! Нас погрузили в поезд и мы приехали в Россию. У нас были документы домой. Но как только мы границу переехали, в Брест-Литовске нас выгрузили всех. Все документы переоформили и сюда в Сибирь. Домой даже и близко не подпустили… Это в Зуевский район. Село Мухино большое, дак, там совхоз большой был. Туда мы приехали, там и работали. Работала всяко: и горшки лепила, и трактор водила, и хлеб косила, и лес валила. Это в семнадцать лет я уже лес рубила со взрослыми наравне. И раз в неделю в комендатуру бегала, отметиться, что я никуда не сбежала, что я еще здесь…».

Именно российских немцев было больше всего в послевоенные годы в девятнадцати спецпосёлках Кировской области. Так, по данным 1951 года в 12 районах нашей области находилось 8893 спецпереселенца, из которых немцы составляли 6696 человек (2246 семей), западных украинцев – 1657 человек (641 семья), крымских болгар – 485 человек (149 семей) и т.д.

В 1955 году спецпоселенцы были, в основном, освобождены и вскоре получили паспорта. Им запретили возвращаться в те области, откуда они были высланы, и требовать возврата конфискованного имущества. И лишь в 1964 году было признано, что обвинения против немецкого населения страны были огульными. Но текст Указа был опубликован только в «Ведомостях Верховного Совета СССР», и в нём снова подчёркивалась «забота партии и правительства» о немцах. Было заявлено, что они обосновались в местах спецпоселений основательно и «нецелесообразно» разрушать сложившиеся экономические зоны. Это был прямой запрет на выбор места жительства. Только Указ 1972 года дал немцам возможность вернуться к родным местам. Однако небольшая часть российских немцев вернулась на родину в Поволжье [Вашкау 1994: 104]. К 1974 году с учётом детей от смешанных браков немцев в области оставалось около 1400 человек [ГАСПИ КО. Ф. 1290. Оп. 70. Д. 122. Л. 3–30].

Таким образом, депортация, «трудармия» и спецпоселение занимают в истории российских немцев XX века ключевое место. Трудно переоценить масштабы этих событий, их влияние на жизнь немецкого этноса в России в последующие годы. Последствия репрессивных мероприятий советского руководства продолжают сказываться на судьбах российских немцев до сих пор. Современный период отмечен всплеском новой волны переселений немцев Кировской области на Запад, прежде всего в Германию, и другие территории бывшего Советского Союза. Миграционный отток и ухудшение естественного воспроизводства привели к сокращению немецкого этноса.


Литература


1. Бердинских В. Вятлаг. – Киров: КОГУП «Киров. обл. тип.», 1998. – 336 с.

2. Бугай Н. Ф. Иосиф Сталин – Лаврентию Берии «Их надо депортировать…»: Док., факты, коммент. / Вступ. ст., сост., послесл. Н. Бугай. – М., 1992. – 320 с. 3. Вашкау Н. Депортация российских немцев в 1941 году // Проблемы отечественной истории. – Волгоград, 1994. – С. 128–135.

4. Государственный Архив социально-политической истории. Ф. 1290. Оп. 70. Д. 122. Л. 3–30.

5. Кригер В. Патриоты или предатели?: Политические и уголовные процессы против российских немцев в 1942-1946гг. / В. Кригер // Родина. 2002. – Вып. 10.

6. Чудиновских Е. Н. Немцы ковали победу в Вятлаге / Е. Н. Чудиновских // Прикамская новь. – Кирс, 2001. № 49.


Афанасьева А. В.

(Курск).


Вспоминают «трудармейцы» – труженики тыла.


22 июня 1941 года советские немцы, как и все население СССР узнали о нападении Германии на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война, и начался самый трагический этап в истории народа, который более 200 лет проживает на территории России, являя собой пример сложной и драматической исторической судьбы этноса.

28 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР прини­мает Указ «О переселении немцев, проживающих в районах По­волжья», а 7 сентября того же года «Об административном уст­ройстве территории бывшей Республики немцев Поволжья»¹. АССР немцев Поволжья была ликвидирована, а ее территория расчленена на 2 части, перешедшие в состав Саратовской и Сталинградской областей.

В сентябре–октябре 1941 г. Госкомитет Обороны (ГКО) за под­писью И. Сталина принимает серию постановлений о депорта­ции немцев из Москвы и Московской области, Краснодарского, Орджоникидзевского краев, Кабардино-Балкарской и Северо-Осетинской АССР, Тульской, Запорожской, Сталинской, Ворошиловградской, Воронежской областей, Грузинской, Азербайд­жанской и Армянской ССР, Дагестанской и Чечено-Ингушской АССР² в регионы Сибири, на Урал, в Казахстан. Советских немцев, как опасный «спецконтингент», расселили в Алтайском и Красноярском краях; Омской, Но­восибирской, Челябинской, Кемеровской, Иркутской и Читин­ской областях; Казахской, Узбекской, Киргизской и Таджикской союзных республиках³.

10 января 1942 г. и 14 февраля 1942 г. принимаются постановления ГКО №1123сс «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет» и Постановление ГКО №1281сс «О мобилизации немцев – мужчин призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживающих в областях, краях, автономиях и союзных республиках»⁴. 7 октября 1942 г. Госкомитет обороны принимает постановление «О дополнительной мобили­зации немцев для народного хозяйства СССР», согласно которым все мужское население высланных немцев и возрасте 16-55 лет и женщины 16-45 лет, бездетные и с детьми старше трех лет, были мобилизованы в трудовые колонны НКВД – «трудовую армию».

В рамках «Oral History» в данной статье приведены примеры и описаны исторические факты жизни российских немцев, переживших военные годы – годы трудармии и спецпоселений. В настоящее время, особое значение приобретает поиск живых людей, свидетелей и участников исторических событий. Из воспоминаний Ганельт Екатерины Карловны (1922 г. рождения) и истории жизни Ивана Генриховича Карба (1906 г. рождения), рассказанной его внучкой Минаковой Ольгой Геннадьевной, складываются элементы общей картины общественного положения российских немцев в годы Великой Отечественной войны и послевоенные десятилетия.

Семью Ивана (Йоханеса) Генриховича Карба депортировали из Блюменфельда, немецкого села в Гмелинском кантоне АССР немцев Поволжья в сентябре 1941 г. в Пензенскую область, с. Николо-хутор Городищенского района. Ивана Генриховича забрали в трудармию в конце 1941 г., в его семье было к тому времени трое детей, младшей дочери Марии было всего два месяца. Его жена Эмма Генриховна (дев. Браун, 1916 г.), с тремя детьми и двумя малолетними племянницами, оставшись без средств к существованию, практически не говоря по-русски, в нелегкие военные годы, работала, воспитывала детей и вела домашнее хозяйство. Чтобы прокормить семью, она вязала теплые вещи и продавала их на рынке, добираясь до г. Сурска на крышах проходящих поездов.

Иван Генрихович Карб до 1947 г. работал на северной шахте, нелегкий труд и условия содержания, когда трудармейцы жили в землянках, и часть из них из-за крайней скученно­сти вынуждена была спать под нарами на сыром земляном полу, подорвали его здоровье. Победа советского народа над Германией в Великой Отечественной войне в мае 1945 г. не принесла ему долгожданной встречи с женой и детьми, и еще два послевоенных года он работал буфетчиком. В 1947 г., получив предписание поехать жить к семье, Иван Генрихович, назвал местом жительства своих родных Сибирь, желая оградить их от возможных непредвиденных обстоятельств. Добравшись в с. Николо-хутор, и встретившись, наконец, со своей семьей, он был арестован органами НКВД и провел семь месяцев под арестом, т.к. в его бумагах местом поселения числился другой регион, но в защиту говорило то, что он действительно воссоединился с семьей. Умер Иван Генрихович 16 ноября 1964 г., его внучка Минакова Ольга Геннадьевна (дев. Агапова), родилась в 1966 году и воспитывалась до семи лет в семье бабушки, Эммы Генриховны Карб, считая своим родным языком немецкий, в завершении беседы отметила, что «принудительный труд её деда, тем не менее, был вкладом в общую победу советского народа в Великой Отечественной войне».

Екатерина Карловна Чернышей, урожденная Ганельт, родилась 2 апреля 1922 г. в городе Армавире Краснодарского края в семье российских немцев, потомков немецких колонистов XVIII в. Отец – Карл Робертович Ганельт (1893 г.) родом с Украины, родился в г. Петропавловске, мать – Елизавета Яковлевна Ганельт (дев. Шмидт, 1897 г.) - поволжская немка, родилась в г. Самаре. Семья Ганельт имела собственный дом, большое хозяйство, корову, мелкую живность. Отец работал столяром, мать была домохозяйкой, воспитывала семерых детей. По меркам довоенного времени семья жила хорошо, Екатерина смогла закончить 7 классов средней школы, вступила в комсомол, работала фильмопроверщицей.

В октябре 1941 г. за 24 часа семью депортировали в Казахстан в район г. Павлодара. Родители, не вынеся такого потрясения, скончались один за другим, не дожив до 50 лет. В колхозе им. Ярославского, где проживали высланные ранее из европейской части России бывшие кулаки, Екатерина проработала недолго, в 1943 г. ее и сестру Розу забрали в «трудармию».

С 1943 по 1945 гг. Екатерина Карловна работала в г. Воркуте, в ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь) «Шахта №6» десятником поверхности. Жизнь в бараках с 3-х ярусными нарами, безусловно, была сложной, но молодость брала свое, у кого-то находилась гармошка, у кого-то мандолина, и иногда «трудармейцы» устраивали танцы, пели. Так Екатерина познакомилась со своим первым мужем, политзаключенным, образованным и культурным человеком, родом из Прибалтики, родила дочь Ларису. Сожительствовать в ИТЛ не разрешалось, и в июле 1945 г. Е.К. Ганельт переводят сначала в ИТЛ «Плотина», затем в совхоз «Новый Бор», где на более легких работах трудились собранные по шахтам и другим объектам беременные и кормящие женщины с маленькими детьми. Там она последний раз виделась с мужем, дальнейшая судьба которого ей неизвестна.

В 1947 г., уже после снятия некоторых ограничений, Екатерина Карловна Ганельт переехала жить в село Медвежка, вышла замуж за Александра Андреевича Ламма (1927), родом из Сибири. В 1953 и 1955 гг. родились ее дочери Валентина и Александра. Но незадолго до рождения второй дочери, муж погибает, подняв тяжелый перевернувшийся воз с сеном. И Екатерина Карловна, чтобы вырастить детей, уехала работать в поселок Октябрьский, на угольную шахту, где работала машинистом подъема.

В 1973 г., после выхода на пенсию, Екатерина Карловна переехала на Украину, в город Воскресенск Николаевской области. В начале 1990-х гг., после распада СССР и образования независимой Украины переехала жить к дочери Александре в город Курчатов Курской области. Несколько лет назад она подавала документы в немецкое посольство с целью эмиграции в Германию. В свои 83 года она изучала немецкий язык и говорила, что на собеседовании с работником посольства она на вопрос: «Почему вы хотите уехать?» ответит по-немецки: «Не хочу, чтобы мои дочери повторили мою судьбу».

Представленные в данной статье судьбы российских немцев-трудармейцев представляют собой отражение политических коллизий в отечественной истории СССР–России XX века. В 1940-1950-х гг. в Советском Союзе в силу разнообразных причин, в том числе этнического характера, и как представители государств, воевавших или воюющих против СССР, были депортированы на спецпоселения немцы, крымские татары, чеченцы, калмыки, ингуши, карачаевцы, этнические болгары, венгры, румыны, финны, а также другие нации и народности⁵. Точное количество немцев, прошедших мобилизацию и призванных в трудармию, назвать трудно. По оценкам исследователей-историков, к 1 января 1942 г. было депортировано свыше 800 тыс. советских немцев⁶, с 1941 по 1945 гг., мобилизовано в рабочие колонны свыше 316 тыс. немцев⁷. Советские немцы оказались самым многочисленным этносом, прошедшим через горнило тоталитарного политического режима в СССР.

Россия XXI века – одно из самых многонациональных государств мира. На её территории проживает более 140 народов, каждый из которых имеет право знать и хранить свою историю. Печальная судьба советских немцев, в частности, трагические страницы военных лет и «трудармии» должны стать для новой России поучительным уроком на будущее.


Примечания


¹ Указ Президиума Верховного Совета СССС от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» // Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч.I. / Под ред. Г.Ф. Весновской. Курск: ГУИПП «Курск», 1999. С.167-168.

² История российских немцев в документах (1763-1992 гг.) / сост. В.А. Ауман, В.Г. Чеботарева. М.: МИГУП, 1993. С.9.

³ История российских немцев в документах (1763-1992 гг.) / сост. В.А. Ауман, В.Г. Чеботарева. М.: МИГУП, 1993. С.10.

⁴ Герман А.А., Курочкин А.Н. Немцы СССР в «трудовой армии» (1941-1945 гг.). М.: Готика, 1998. С.158-161.

⁵ Шадт А.А. Этническое самосознание российских немцев в условиях спецпоселения (1940-1950-е годы) // Ключевые проблемы истории российских немцев. Материалы X международной конференции Международной ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев. М.: ЗАО «МСНК-пресс», 2004. С.116.

⁶ Герман А.А., Курочкин А.Н. Немцы СССР в «трудовой армии» (1941-1945 гг.). М.: Готика, 1998. С.36.

⁷ Герман А.А., Курочкин А.Н. Немцы СССР в «трудовой армии» (1941-1945 гг.). М.: Готика, 1998. С.66.


Дынгес А.А.

(Донецк).


Сравнительный анализ гражданской идентичности немцев-трудармейцев в годы Великой Отечественной войны и в период

после провозглашения независимости Украины

(на примере Донецкой области)


Гражданская идентичность является одной из базовых составляющих государственной стабильности, мощным социальным потенциалом общества. Столь важная ее роль особенно рельефно обозначилась в периоды такого максимального напряжения всех жизненных сил общества, какими были годы Великой Отечественной войны советского народа с нацисткой Германией и ее сателлитами, а также время образования новых постсоветских государств и их попыток стремительно интегрироваться в европейский экономический, политический и культурный социум.

В этом контексте приобретает несомненный научный интерес и практическую значимость изучение коллизии гражданской и этнической идентичности российских немцев в 1941-1945гг. и в 1991- 2010 гг. При этом, на наш взгляд, актуально в первую очередь исследовать гражданскую идентичность немцев, мобилизованных в трудовую армию, подневольный труд которой стал ощутимым вкладом в общую победу над нацизмом. Затем с точки зрения движения российских немцев за национально-культурное возрождение и с позиций реализации эффективного этнического менеджмента принципиально важно сравнить гражданскую идентичность немцев-трудармейцев военного времени и постсоветского периода, когда в ряде стран СНГ и Балтии трудармейцев низвели до ранга «забытых солдат преданной армии», а то и совсем навесили ярлык «предателей нации».

Благодаря высокопрофессиональной, огромной по объему и требующей гражданской зрелости работе исследователей (Н.Ф. Бугая, А.А.Германа, В.М. Кириллова, А.Н. Курочкина и др.) ключевые вопросы истории трудармейцев стали достоянием широкой общественности. В тоже время проблема развития гражданской идентичности трудармейцев пока еще не нашла достаточного отражения в историографии.

Цель данного доклада как раз и состоит в представлении некоторых результатов проведенного нами сравнительного анализа гражданской идентичности немцев-трудармейцев в 1941-1945гг. и в 1991-2010 гг. на примере Донецкой области. Нам удалось выяснить гражданскую идентичность 1751 немца-трудармейца Донецкой области, проживавших в 1991-2010 гг. в 261 населенном пункте. 934 (53,34%) из них были уроженцами Украины в ее современных границах; 719 (41,06% )– уроженцами Росси; 29 (1,66%) – Казахстана; 27 (1,54%)– Закавказья; 18 (1,03%) – Германии; 6 (0,34%) – Польши; 5 (0,29%) – Центральной Азии; 4 (0,23 %)– Молдавии; по три человека (по 0,17%) – Австрии и Белоруссии; 2 (0,11%) – Литвы; 1 (0,057%) – Венгрии.

Наше исследование проходило и проходит в рамках принятого в 1998 г. Фольксратом немцев Украины и реализуемого сегодня Советом немцев Украины проекта оказания адресной гуманитарной помощи немцам-трудармейцам Украины. Нашими главными партнерами в осуществлении этой многолетней программы выступают Красный Крест Германии и немецкий благотворительный фонд «Общество Развития» (Одесса).

Источниковую базу исследования гражданской идентичности немцев – трудармейцев составил комплекс документов и материалов, который условно можно разделить на несколько групп: документация государственных органов разных уровней, материалы политических партий и общественных организаций, материалы СМИ, архивные материалы, археографические публикации, материалы личного происхождения (личные документы, воспоминания, письма и др.), акты обследований трудармейцев отделами социального обеспечения местной государственной администрации,материалы историко-этнологических обследований (сплошных очных анкетирований трудармейцев, интервью, замеры исторической памяти и т.д.).

В ходе исследования мы установили, что в годы Великой Отечественной войны 1569 (89,61%) наших респондентов-трудармейцев воспринимали гражданскую идентичность как некую социально-политическую константу, которую жестко формулировала воля обстоятельств (рождение, проживание, законы, административный менеджмент). Иными словами, в этот период гражданская идентичность подавляющего большинства немцев-трудармейцев представляла собой некую данность, а не индивидуальный сознательный выбор, допускающий несовпадающие или даже альтернативные варианты гражданской идентификации. В крайних проявлениях (у 93 (5,3% ) трудармейцев) такая гражданская идентичность трансформировалась в «страновую идентичность». Только 103 (5,88%) немцев-трудармейцев понимали в1941-1945гг. гражданскую идентичность не только как заданную извне социальную роль гражданина – синоним понятию «лояльность государству», но и как отождествление себя с гражданами СССР, определенные представления о советском сообществе, ответственность за судьбу Советского Союза и переживаемые советскими людьми в связи с этим чувства.

После провозглашения 24 августа 1991 г. независимости Украины гражданская идентификация немцев-трудармейцев Донецкой области претерпела заметные изменения, хотя 1026 (58,6%) из них сохранили приверженность трактовке гражданской идентичности военного времени. Близки к этой трактовке по сути ещё 166 (9,48%) донецких немцев –трудармейцев, заменивших лояльность СССР на заданную гражданскую идентичность Украине. Принципиально новым элементом в восприятии немцами-трудармейцами Донецкой области гражданской идентичности стала в постсоветской Украине идентификация себя 546 (31,18%) из них гражданами «исторических родин», то есть стран, уроженцами которых были они лично или кто-либо из их предков. В таком восприятии 312 (17,82%) трудармейцев идентифицировали себя гражданами России; 214 (12,22%) – гражданами Германии; 11 (0,63%) – Казахстана, 4 (0,23%) – Польши; 3 ((0,17%) – Австрии; по 1 (по 0,057%) – Венгрии и Литвы. Как видим, трудармейцы из Белоруссии, Закавказья, Молдавии и стран Центральной Азии не восприняли гражданскую идентификацию по признаку принадлежности к «исторической родине». 13 (0,74%) трудармейцев Донецкой области отказавшись принять украинское гражданство и утратив гражданство СССР, превратились в «лиц без гражданства».

Несмотря на указанные выше существенные изменениятрансформации в гражданской идентичности трудармейцев Донецкой области её структура за прошедшие без малого семь десятилетий осталась практически без изменений. Она включает в себя три основных элемента: когнитивный – знание о принадлежности к данной гражданской общности, ценностный – наличие позитивного или негативного отношения к факту принадлежности и эмоциональный – принятие или непринятие гражданской общности в качестве группы членства, как результат действия двух первых. В оба исследуемых нами периода ценностный и эмоциональный компоненты гражданской идентичности у трудармейцев преобладают и оказывают существенное влияние на содержание когнитивного компонента.

Одним из конкретных результатов нашего исследования стало выявление консолидирующих и дифференцирующих признаков гражданской идентичности трудармейцев. В 1941-1945гг. ведущим консолидирующим признаком выступала государственная и политическая символика. Бытовые условия, экономические и религиозные символы являлись главными дифференцирующих признаками. После 1991г. на первый план среди консолидирующих индикаторов гражданской идентичности трудармейцев выдвинулись профессиональные, перспективные и социально-ролевые категории. В тоже время место основных дифференцирующих маркеров в формировании гражданской идентичности трудармейцев заняли природно-географические условия, уровень благосостояния, межэтнические и религиозные конфликты, возможность свободного общения на родном языке.


О.А. Лиценбергер

(Саратов)


Немцы-католики СССР в годы Великой Отечественной войны


С началом Великой Отечественной войны положение Католической Церкви СССР изменилось. Вследствие депортации немцев изменился ареал расселения католического населения в СССР. После оккупации части СССР немецкими войсками в местах компактного проживания католиков были возобновлены католические богослужения и вновь открыты церкви в Одессе, Кишиневе, Ландау и многих других городах и селах. Мессы проводили как немецкие священнослужители, прибывшие с оккупантами, так и бывшие российские священники. Например, с 1941 г. в Одессе и близлежащих селах – Страсбурге, Ландау, Карлсруэ, Екатеринентале, Мюнхене и др. служил прелат из Нюрнберга Н. Пигер. По решению Папы он был назначен генеральным викарием созданной Апостольской администратуры юга России. В 1944 г. после освобождения этих районов от оккупантов Красной Армией Пигер был арестован по обвинению в пособничестве фашистскому режиму и два года находился в заключении.

Бывший инспектор Тираспольской духовной семинарии Маркус Глазер в 1941 г. был направлен Папой Пием ХII в оккупированные области Украины в качестве руководителя католической миссии и апостольского администратора юга России. В 1941 г. Глазер заново освятил кафедральный собор Вознесения Девы Марии в Одессе, закрытый в годы Советской власти. В 40-е гг. по просьбе католических общин он проводил богослужения во многих приходах Украины. В 1943 г. за активную проповедническую деятельность Глазер был назначен Папой Пием ХII епископом Ясской епархии, существовавшей на территории Бессарабии. До своей смерти в 1943 г. в католической общине Ландау служил патер Грейнер. Он жил в здании открытой им ранее церковно-приходской школы, где был сооружен скромный алтарь, так как церковь была частично разрушена после ее официального закрытия в начале 30-х гг.

С июля 1943 г. настоятелем Одесской римско-католической церкви стал П. Леони, арестованный в апреле 1945 г. после взятия города советскими войсками вместе с другим католическим священником Ж. Николя. Оба священнослужителя были приговорены к десяти годам исправительно-трудовых лагерей за сотрудничество с фашистским режимом.

Однако некоторые католические священники пострадали от рук нацистов вместе с прихожанами. Часть католического духовенства поддерживала советских партизан на оккупированных территориях, за что многие были расстреляны фашистами. Например, католический монах Максимилиан Кольбе погиб в концлагере Освенцим, заменив одного из отправленных на смерть заключенных. Большинство священнослужителей, оказавшихся на оккупированных Германией территориях заняло выжидательную позицию, и по вполне понятным причинам стремились остаться в стороне от событий военного времени.

Определенные улучшения в положении Церквей всех конфессий наметились после встречи И.В. Сталина в сентябре 1943 г. с иерархом Русской Православной Церкви, а также представителями Грузинской Православной Церкви и мусульманами. Однако на этой встрече Сталин высказал пожелание превратить Москву в центр оппозиционного Риму «вселенского православия»¹. В последующие годы Советское правительство было вынуждено принять ряд мер по расширению прав религиозных организаций, был установлен порядок открытия Церквей, организован Совет по делам Русской Православной Церкви и упорядочены государственно-церковные отношения с другими конфессиями. В августе 1945 г. Совет народных комиссаров предоставил религиозным объединениям право юридического лица, которого они были лишены с 1929 г.

Таким образом, следствием высылки немцев из районов их постоянного места жительства стала практически окончательная потеря ими последних отголосков религии. Принудительная ассимиляция католиков привела к полной утрате большинством населения традиционной веры.


Бургарт Л.А

(Усть-Каменогорск).


Вторая мировая война и немцы-католики в СССР

(к вопросу о последствиях).


Вторая мировая война(и Великая Отечественная война, как её центральная составляющая) – самое масштабное, в том числе, и по своим последствиям, событие ХХ века. Эти последствия (ближайшие и исторические)проявились абсолютно во всех сферах жизнедеятельности каждого отдельного человека и всего мирового сообщества. Тема последствий Второй мировой войны была и остаётся одной из наиболее крупных и активно разрабатываемых в мировой историографии по всем направлениям. Но при этом всё же остаются сферы, в силу ряда объективных и субъективных причин, представленные в исторических исследованиях в меньшем объёме. Приоритетное положение занимают, прежде всего, военная, политическая, дипломатическая, экономическая сфера, тогда как сфера духовная часто освещается в непропорционально меньшем объёме. Это просматривается как в мировом масштабе, так и в проекции на историю отдельных государств, народов, групп. Думаю, мы можем это увидеть, бросив даже самый поверхностный взгляд на состояние современной весьма солидной историографии истории немцев России периода Второй мировой войны(в том числе и Великой Отечественной войны)¹. Увы, работы, затрагивающие духовную жизнь немцев в СССР в этот период, весьма немногочисленны. Подобное положение характерно для всех конфессиональных групп немецкого населения, в том числе, и для немцев-католиков и Католической церкви в СССР в целом².

Обращаясь к вопросу о влиянии Второй мировой войны на положение немцев-католиков в СССР, можно говорить о 3-х основных векторах воздействия:

I. Сама война, предшествовавшие ей события в сфере международной дипломатии, и непосредственный ход и итоги военных действий.

II. Политика советского государства в отношении немецкого меньшинства в СССР в период Великой Отечественной войны.

III. Политика СССР в этот период в отношении религии, Церкви в целом, и позиция в отношении Католической Церкви(Ватикана), в частности.

Основными последствиями периода Второй мировой (в том числе и Великой Отечественной) войны для немцев-католиков в СССР стали:

1. Ликвидация в ходе процесса депортации немецкого населения в 1941-1942 гг. основной массы немецких католических поселений, являвшихся последним оплотом традиционного этноконфессионального жизненного уклада³ немцев-католиков.

2. Нарушение традиционного принципа моноконфессиональности поселений в новых регионах размещения⁴, в том числе, и для «местных» католических посёлков. Погружение немцев-католиков в иноэтническую и иноконфессиональную среду.

3. Нарушение, в следствии депортации и мобилизации в трудовую армию, традиционного аграрного характера поселений немцев-католиков, резкое увеличение доли немцев-католиков в городах⁵.

4. Формирование «католической диаспоры» в новых регионах, значительное увеличение в них численности католиков и образование отдельных регионов с высокой степенью концентрации католического населения(в том числе, и немцев)⁶.

5. Обострение религиозного сознания, в следствии войны и депортации⁷, но, ввиду отсутствия реальных возможностей для полноценной религиозной жизни, сведение её к нелегальной подпольной практике и тайной молитвенной жизни в группах и семье. Особый вызов семье как «домашней церкви»⁸.

6. Изменения в сфере религиозной политики советского государства в сторону послабления антирелигиозной и антицерковной направленности⁹ не коснулись положения немцев-католиков и Католической Церкви в СССР, напротив, наблюдалось усилении враждебных Ватикану и Католической Церкви тенденций¹⁰.

7. Истинная позиция Святого Престола в лице главы Католической Церкви Папы Пия XII¹¹, не давшего благословения фашистской агрессии против СССР, военная и социальная доктрина Католической Церкви замалчивались и искажались, подвергаясь клеветническим нападкам в советской печати, обвинявшим Ватикан в «пособничеству фашизму и империализму»¹². На современном этапе, в свете новой документации, в мировой историографии также происходит пересмотр традиционных стереотипных оценок¹³ позиции Католической Церкви во время Второй мировой войны. Главная ошибка в подходе к этой проблеме, на наш взгляд состоит в том, что Церковь пытаются низвести до обычного «политического института» и требуют от неё "политической позиции", "политических шагов" и т.п. Позиция же Католической церкви, как духовного института, имеющего в своей основе сверхъестественную природу¹⁴, была, прежде, всего духовной позицией, базирующейся на глубоком осознании опасности, которую несли человечеству и фашистская и коммунистическая идеологии¹⁵. Этой позиции сопутствовали и конкретные, действенные практические шаги¹⁶.

8. Присоединение к СССР новых территорий, в результате раздела сфер влияния с Германией накануне II Мировой войны, и закрепление новых границ по окончанию Великой Отечественной войны¹⁷ также имели косвенное влияние на положение немцев-католиков в СССР: депортация населения, в том числе, и католического исповедания, с вновь присоединённых территорий способствовала увеличению численности католиков в зонах размещения депортированных немцев, кроме того, в лице репрессированных священников из Прибалтики, Восточной Польши, Закарпатья немцы-католики в Сибири, Казахстане и Средней Азии обрели своих тайных душепастырей¹⁸.

9. Для части немецкого католического населения, оставшегося на оккупированной фашистскими войсками территории, этот период означал возрождение религиозной и церковной жизни¹⁹, однако, говорить о «религиозной весне»²⁰, на наш взгляд, можно лишь относительно, так как политика нацистских властей в отношении религии и Церкви на оккупированной территории носила ограниченный характер и допускала религиозную жизнь немцев-католиков в пределах, не противоречащих интересам Рейха²¹, что вполне объяснимо, в виду принципиальной несовместимости христианства и идеологии национал-социализма»²². После отступления оккупационных войск немецкое население, в том числе, и католики, было вывезено в Польшу и Германию, затем частично репатриировано в СССР и направлено в зоны спецпоселений. Таким образом, католические поселения на этой территории²³ также прекратили своё существование²⁴.

10. Основная масса немцев-католиков(как и российских немцев в целом), была аполитична и не испытывала каких-либо симпатий к идеям национал-социализма. Настроения также как и у всего населения СССР бытовали самые различные: был и патриотизм, и обида за несправедливые репрессии, преследования Церкви, и склонность к поддержке оккупационных властей, которые, как казалось, вернули им право на Бога и церковь²⁵. Безусловно, в среде католиков-немцев в СССР, несмотря на всю несовместимость большевизма с их традиционным жизненным укладом²⁶, не столь часто встречались крайне враждебные проявления, свойственные для католического населения вновь присоединённых территорий, для которых призыв советских(для них – оккупационных) властей к защите Отечества вызывал весьма неоднозначную реакцию²⁷.

11. Некоторое усиление этнической составляющей самосознания немцев-католиков, в следствии общности судеб всех конфессиональных групп немцев в СССР в период войны²⁸ и более тесного их соприкосновения между собой, тогда как ранее наблюдалось исключительное преобладание конфессионального самосознания над этническим.

В целом, несмотря на то, что период Великой Отечественной войны не был ознаменован наличием какого-либо особого превентивного курса в отношении немецкого населения католического исповедания в СССР и репрессивная политика носила преимущественно национальный характер, последствия этого периода для религиозной жизни немцев-католиков были весьма существенными. Они стали своеобразным завершающим этапом процесса разрушения традиционного религиозного уклада жизни немцев-католиков(как и немцев других исповеданий), и началом нового периода их истории(периода «катакомбной Церкви») в регионах, где ранее, несмотря на длительное, насчитывающее несколько веков, присутствие католицизма, доля населения католического исповедания была не столь велика. В последующем это принесло свой плод и послужило основой для восстановления и развития Католической Церкви, прежде всего, в регионах Сибири, Казахстана и Средней Азии.