Тезисы, присланные на конкурсный отбор

Вид материала

Тезисы

Содержание Гражданская идентичность и внутренний мир российских немцев военных лет в исторической памяти потомков

Подобный материал:

• Конкурсный отбор общеобразовательных учреждений в целях поддержки качества образования, 663.05kb.
• Конкурсный отбор абитуриентов, 6512.89kb.
• Конкурсный отбор участников, 153.65kb.
• Конкурсного отбора лучших учителей образовательных учреждений, 196.68kb.
• Целевая программа «абитуриент» на 2012 2014 годы Москва 2012, 103.88kb.
• Смены, на которую участник подает заявку, 118.24kb.
• Программа вступительных испытаний для магистерской программы направление «Менеджмент»:, 71.18kb.
• Программа развития государственного общеобразовательного учреждения гимназии №56, 2568.92kb.
• Методическое письмо о процедуре конкурсного отбора лучших педагогических работников, 543.45kb.
• Программа вступительных испытаний по литературе Томск 2012, 195.51kb.

Раздел 7

Гражданская идентичность и внутренний мир российских немцев военных лет в исторической памяти потомков


Ульянова Г.Н.

(Москва)


Российские немцы: историческая память как зеркало

этнического идентитета¹.


Как известно, судьбы российских немцев в ХХ веке складывались трагически. В 1930-х гг. множество людей было подвержено преследованиям по разным причинам (например, принадлежность до 1917 г. к дворянству или другим социально привилегированным слоям, владение «значительной», на взгляд коммунистов, частной собственностью, религиозность и др.). Во время Второй мировой войны по указу 28 августа 1941 г., депортации подверглись более 1,5 млн. чел. И потому в судьбе каждой немецкой семьи и общины в целом очень сильна постоянная коммуникация с прошлым.

Проблема динамики самоидентификации немцев на протяжении советского и постсоветского периода в нашем исследовании изучается в контексте бытования национальной социокультурной традиции в период 1920-х – 1990-х гг. с использованием историко-социологических методов (а именно, интервью с представителями немецких династий в качестве основного источника). В ходе опросов в 1997-1999 гг. было интервьюировано 27 человек. Большинство из респондентов сейчас постоянно проживает в Москве. Единичные интервью получены также от лиц, живущих в провинции, а также эмигрировавших в 1990-х гг. в ФРГ.

При этом национальная социокультурная традиция рассматривается как историко-культурный феномен и один из определяющих факторов сохранения российских немцев как целостного этноса. Биографическая реконструкция отдельных судеб позволила выявить некоторые характеристики макросоциальной общности, какой являются «российские немцы» ¹.

Полученная информация дала возможность восстановить структуру исторической памяти представителей немецкого населения России (и бывшего СССР), а также ряд деталей повседневной жизни, которые не могли быть артикулированы ранее, по причине страха, который был, на наш взгляд, преодолен только в процессе десятилетней эпохи перестройки (1985-1995). В результате, с середины 1990-х гг. наряду с массовой эмиграцией немцев из России в ФРГ, наблюдается и другая тенденция – стремление отстоять свою самобытность, свою культуру.

Надо отметить, что сама структура анкеты, по которой производился опрос российских немцев, сформировалась в ходе встреч с собеседниками, и в результате были определены точки интереса, своеобразные «точки притяжения памяти» наших респондентов. Этими точками стали:

1. Поиск своих исторических корней: реконструкция генеалогии и истории семей
   
2. Репрессии и преследования. Воспоминания о многочисленных переездах с места на место – вынужденных и самостоятельных – как попытке ухода от репрессий. 1930-е -1970-е гг.
   
3. Трудармия и спецпоселения. Жизнь российских немцев в военный и послевоенный периоды. 1941-1955 гг.
   
4. Повседневная жизнь: осмысление бинарной оппозиции «мы-они» в семейной, профессиональной, аутокультурной среде; изменения во времени параметров – этнических стереотипов, этноцентризма, отношений к межгрупповым границам, уровня конфликтогенности
   
5. Бытовые детали этнического самоопределения: черты «немецкого характера», язык, еда, национальная одежда, праздники и т. д.
   

В соответствии с выявленной структурой и иерархией исторической памяти стало возможным описание исследуемого явления в виде отдельных блоков. Исходя из материала, полученного в результате опросов, чётко определились и хронологические границы описываемого периода – с 1920-х гг. до нашего времени.

Естественно, что наибольший интерес для нас представляли респонденты пожилого возраста – 60 лет и старше (то есть, родившиеся главным образом между I и II мировыми войнами), однако, для контраста и проверки некоторых рабочих гипотез (связанных главным образом с датировкой сдвигов в этнической самоидентификации) нами были привлечены и лица более молодого возраста (43, 42 и 34 года).

Следует отметить, что родоначальники династий, к которым принадлежат большинство наших респондентов, поселились в России, как правило, в XVIII-начале XIX вв., то есть к настоящему времени мы имеем дело с представителями седьмого-восьмого поколений российских немцев.


Месич Т.И.

(Донецк)


Влияние Великой Отечественной войны на гражданскую идентификацию российских немцев и историческую память потомков.


Проблема гражданской идентификации и исторической памяти российских немцев является чрезвычайно важной в условиях современного полиэтничекого, интегрирующегося общества и актуальных глобализационных процессов. Изучение феномена самоидентификации на фоне влияния, оказанного Великой Отечественной войной, открывает реальные возможности перед государством в плане перспективного прогнозирования национальной политики.

Огромное внимание изучению положения «российских немцев» во время Великой отечественной войны уделили отечественные и зарубежные исследователи: А. Айсфельд, Р.С. Бикметов, Н.Ф. Бугай, Н.Э. Вашкау, А.А. Герман, В.М. Кириллов, В.К. Клёц, А.Н. Курочкин, Г.Я. Маламуда, Н. Малова, Н.П. Палецких, С.Л. Разинков, А.В. Суслов, Е.П. Турова, А.В. Фёдорова [1].

В первые месяцы после нападения Фашистской Германии на Советский Союз сталинский режим официально объявил российских немцев пособниками гитлеровцев, шпионами и диверсантами. Это обернулось для них уничтожением Республики Немцев Поволжья, депортацией в Казахстан, Сибирь, на Урал, каторжным трудом в трудовых колоннах НКВД. Тысячи немецких семей оказались рассеянными по необъятным просторам советской родины. Не счесть количества намеренно уничтоженных и дискриминированных.

Власти не регистрировали брачные союзы российских немцев, запрещали говорить на родном языке даже на территории спецпереселений, которые просуществовали до конца 1955 г. и находились под управлением особой комендатуры. Частично российские немцы были реабилитированы в 1964 г., но до ноября 1972 г. сохранялся административный запрет на их прописку в населённых пунктах довоенного проживания. Одновременно действовали ограничения на получение ими высшего образования, принятия на государственную службу, установление связи с зарубежными родственниками.

Выше перечисленные факторы оказали огромное влияние на процесс самоидентификации российских немцев в наши дни и вполне могут служить объяснением результатов Интернет - исследования, проведённого в 2003-2004 гг. областным национально-культурным обществом немцев «Видергебурт»:

• 99,9% немцев - респондентов соотносят себя с этнонимом «немцы», относительно термина «российские немцы», не идентифицируют себя с таковыми всего лишь 3% опрошенных респондентов.
  
• Большая часть опрошенных определили термин «российские немцы» как этнографический, меньшее количество - как политический, социологический и географический.
  
• Большинство немцев родным языком считают не только немецкий, но также русский и язык страны проживания. Согласно Всероссийской переписи 2002 г. в рейтинге этнолингвистических приоритетов родной язык у этнических немцев занимает третье место [2].
  
• 14,45% респондентов родиной «российских немцев» считают Германию, 8,48% – Россию, 27,88% - страну проживания.
  
• большинство опрошенных немцев – респондентов полагают, что будут ассимилированы титульной нацией страны проживания [3].
  

Таким образом, политика тотальной дискриминации в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные десятилетия сформировала целый комплекс проблем, имеющих определяющее значение в процессе национальной идентификации немецкого народа. Немецкими национально-культурными обществами на основании сбалансированного государственного и международного законодательства немало делается для национального возрождения «российких немцев». Однако актуальными нерешёнными вопросами, особенно для Украины, остаются полная реабилитация немцев, принятие Закона «О правах депортированных национальных и этнических меньшинств», награждение трудармейцев медалями «За доблесный труд в годы Великой Отечественной войны», предоставление им статуса Участников Великой Отечественной войны, государственная поддержка депортированных, жертв политических репрессий,… Эти и другие меры окажут существенное влияние на процесс национальной самоидентификации, будут способствовать полноценной социальной адаптации молодёжи и старшего поколения «российских немцев».


Литература

1. Айсфельд А. Российские немцы в послевоенных советско-германских отношениях // Отечественная история. – 1996. – № 3. – С.115–128; Бикметов Р.С. Трудмобилизованные немцы на шахтах Кузбасса в годы Великой Отечественной войны // Из прошлого Сибири: Межвузовский сборник научных трудов. – Новосибирск, 1996. – Вып. 2. – Ч. 1. – С. 67-77; Бугай Н.Ф. Немцы в структуре производительных сил СССР: трудовые армии, рабочие колонны, батальоны (40-е годы) // Немецкий российский этнос: вехи истории: Материалы научной конференции, Москва, 24-25 июня 1993 г. – М., 1994. – С. 84-90; Вашкау Н.Э. Женщина в трудармии // Проблемы истории Второй мировой войны: Сборник научных работ. – Вологда, 2000. – С. 82-97; Герман А.А. Трудовая армия // Герман А.А., Иларионова Т.С., Плеве И.Р. История немцев России: Учебное пособие. – М., 2005. – С. 440-466; Герман А.А., Курочкин А.Н. Немцы СССР в «трудовой армии» (1941-1945). – М., 1998. – 206 с.; Кириллов В.М., Разинков С.Л. Советские немцы – трудармейцы Тагиллага (1942-1946 гг.) // Немцы СССР в годы Великой Отечественной войны и в первое послевоенное десятилетие: 1941 – 1955 гг.: Материалы 7-й международной научной конференции, Москва, 19-22 октября 2000 г. – М., 2001. – С. 148-156; Книга памяти немцев - трудармейцев Богословлага. 1941-1946 // Авторы составители В.М. Кириллов, П.М. Кузьмина, Н.М. Паэгле, А.А. Пермяков, С.Л. Разинков. В 2-х томах. – Т. 1. – М.: РНД; Нижний Тагил: НТГСПА, 2008. – 520 с.; Клец В.К. Немцы Украины в период Второй мировой войны (на примере Днепропетровской области) // Вопросы германской истории: Сборник статей. – В 2 т. – Т. 1. – Днепропетровск, 1998. – С. 148-152; Курочкин А.Н. Роль НКВД в организации и функционировании «трудовой армии» // Там же. – С. 140-147; Маламуд Г. Мобилизованные советские немцы на Урале в 1942-1948 гг. // Репрессии против российских немцев. Наказанный народ: По материалам конференции, Москва, 18-20 ноября 1998 г. – М., 1999. – С. 128-145; Малова Н. Депортация и «Трудармия» в судьбах поводжских немцев // Немцы СССР в годы … - С. 178-186; Палецких Н.П. Трудармия на Урале в период Великой Отечественной войны (на примере Пермской обл.) // История репрессий на Урале: идеология, политика, практика (1917-1980-е годы): Сборник статей. – Н. 0 Тагил, 1997. – С. 186-198; Турова Е.П. Трудармейцы в рабочих кооннах при лагерях НКВД (Бакалстрой, Челябметалургстрой) // Немцы СССР в годы … - С. 157-167; Фёдорова А.В. Трудармейцы Южного Урала // Немцы Оренбуржья: прошлое, настоящее, будущее: Сборник статей по итогам научно-практической конференции, Оренбург, 1997 г. – М., 1998. – С. 100-108.

2. Методические пояснения к Всероссийской переписи населения 2002 г. // № 383-384. – 2009. – 1 июля – 16 августа // http:www.perepis2002.ru / ct / doc / TOM­_04_MP.doc.

3. А. Дынгес. Очерк истории немцев на постсоветском пространстве (1989-2008). – Донецк: Апекс. 2008. – 320 с.


Смирнова Т.Б.

(Омск).


Воспоминания российских немцев о войне

(по материалам этнографических экспедиций).


Материалы, собранные в этнографических экспедициях, содержат не только сведения по традиционной культуре, но и значительный объем информации по этнической истории. Особенностью этнографических материалов по этнической истории является то, что они, как правило, носят локальный характер, и содержат сведения о жизни отдельных людей и семей, небольших коллективов или общин. Материалы по устной истории, рассказы участников событий и воспоминания, отличаются большой долей субъективности. Тем не менее, семейные хроники и судьбы конкретных людей позволяют представить себе прошлое ярче, глубже и разнообразнее. К тому же, они позволяют уточнить многие факты «официальной» истории, поскольку реальность зачастую отличалась от той картины, которая складывается по документальным источникам.

Воспоминания о войне собирались в этнографических экспедициях Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского, которые проводились, начиная с 1989 г., в районах Сибири, где немцы проживают компактными группами (Алтайский край, Кемеровская, Новосибирская, Омская области). Следует отметить, что наибольший массив информации был собран в 1990-е гг., поскольку в дальнейшем оставалось все меньше и меньше людей, которые были очевидцами событий тех лет. Да и эти воспоминания относятся в основном к периоду детства и юности тех людей, с которыми мы беседовали.

Еще одной особенностью является большое количество воспоминаний о депортации, поскольку почти две трети немцев Сибири – это депортированные или дети депортированных немцев. Например, жительница д. Осиповка Омской области Н.А. Шрейдер рассказывала, что их семью выселили 10 сентября 1941 г., погрузили на баржи, везли по Волге, потом посадили на поезд, довезли до Омска и опять на баржах отправили вниз по Иртышу. Часть людей высадили в Горьковском районе, а остальных отправили в Саргатский район. Ей тогда было 14 лет, и она не говорила по-русски. Она попала в мордовскую деревню Курьяновка, где местные жители тоже плохо знали русский язык. Поэтому в школе детей первым делом учили русскому языку. 19 января 1942 г. родителей забрали в трудармию, в Свердловскую область. Сама девушка работала сборщицей молока и должна была выполнять по две нормы в сутки, поэтому она редко приходила домой, так и спала по 2-3 часа на телеге, на которой собирала молоко.

Большинство воспоминаний складываются в единую схему: депортация в очень короткие сроки, расселение по деревням в Сибири, трудное обустройство на месте вселения, мобилизация в трудармию, работа в трудармии, возвращение и жизнь на спецпоселении. Только после этих трагических событий начиналась более или менее нормальная жизнь. В экспедициях мы встречали людей и с особой судьбой, которая не укладывается в эту схему. Например, семья Э. Ветцеля жила на Украине, его дедушка с бабушкой переселились в Сибирь еще в начале ХХ в., а родители остались. Он вспоминает: «Семьи моих родителей были, как немцы, в 1944 г. вывезены отступающими немецкими войсками в Германию, где они по новому приняли немецкое подданство. Когда русские войска зашли в Германию, они разыскивали российских немцев, как предателей Родины. И кто был  разыскан, был сослан на спецпоселения в Сибирь, Казахстан». Э. Ветцель жил в Новосибирской области и в 1989 г. уехал в Германию. Или, например, житель д. Бабайловка Омской области Е. Тибелиус был призван в Красную Армию в 1940 г. Когда началась война, их части сразу бросили на передовую. Летом 1941 г. он попал в плен и согласился воевать на стороне немцев. В 1944 г. он «бежал из плена», никаких особых наказаний к нему не применяли, он все время после войны жил в Бабайловке, все думали, что он был в плену и только когда он эмигрировал в Германию, узнали, что успел повоевать и на той, и на другой стороне.

Кроме устных воспоминаний, в архивах экспедиций хранятся фотографии военного периода, некоторые документы, письма и мемуары, дневниковые записи. Это, например, рукописная история села Хортицы Нижнеомского района Омской области, которая была сделана местным учителем средней школы Я.Я. Унру. Рукопись была им написана в 1980-е гг., на основе собственных воспоминаний и тех документов, которые хранятся в школьном музее. Для этой рукописи характерны стиль и лексика 1980-х гг. Например, ни разу не встречается упоминаний о репрессиях в отношении советских немцев, не употребляется слово «депортация». Автор пишет: «В 1941 г. началась Великая Отечественная война и в сентябре месяце в Хортицу и Журавлевку прибыли 30 семей, эвакуированные из республики Немцев Поволжья. Они влились в ряды наших рабочих бригад и помогли в уборке урожая». Также Я.Я. Унру приводит списки «граждан дер. Хортицы, не вернувшихся (погибших) домой после войны 1941-1945 года». Только пометки на полях тетради, сделанные позже, позволяют понять, что эти жители Хортицы умерли в трудармии, на шахтах «Молотов-уголь» и алюминиевом заводе Краснотурьинска.

Таким образом, воспоминания российских немцев, собранные в этнографических экспедициях, можно считать важным источником по периоду Великой Отечественной войны, разумеется, при учете специфики данного источника.


Блинова А.Н.

(Омск).


Память о трагическом прошлом, ее сохранение и трансформация в поколениях семей этнических немцев Западной Сибири


События 1940-х стали во многом переломными для этнической истории российских немцев. Линейное развитие этнических процессов было прервано, произошли изменения, которые во многом преобразовали культуру российских немцев, в том числе и сфере социализации младших поколений, трансляции этнически значимой информации. Воспитание ребенка это сложный процесс, сочетающий в себе как традиционный компонент, так и модернизационные наслоения, которые во многом зависят от социального, политического, экономического, психологического контекста взросления.

При формировании этнической идентичности ребенка важную роль играет коммуникативная память поколений. Она мало формализована, это, скорее, устная традиция, возникающая в интерактивном контексте человеческих отношений в повседневной жизни, - своего рода «живое воспоминание», существующее на протяжении жизни трех поколений: дети - отцы - деды, соответственно она очень недолговечна - всего 60 - 80 лет. В случае с немецким населением коллективная память старшего поколения во многом имеет трагический характер.

Доклад будет содержать анализ воспоминаний о 1940-х годах, которые бытуют в семьях российских немцев в настоящее время. Материал собран в этнографических экспедициях Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского с 2000-2009 гг.

В большинстве семей российских немцев присутствуют воспоминания о депортации, трудармии или спецпоселении. Естественно, что разные поколения в семье имеют разный объем информации и представления об этих событиях. Можно говорить о разрыве связи между поколениями, так как семьи, пережившие ситуации психологического, эмоционального и физического насилия, не рассказывали детям ни о потерях, ни о тревогах, ни о хороших, замечательных эпизодах семейной истории. Они таким образом «спасали» ребенка, потому что были убеждены: человеку без такой семейной истории легче выжить.

Воспоминаниями, которые подавлялись десятилетиями, очень непросто делиться. В основном представителям старшего поколения нелегко возвращаться в прошлое и не всегда легко соглашаются рассказывать о своей жизни в эти трудные годы. Чаще всего они молчат, или переводят разговор на другую тему. При беседах со средним и младшим поколениями можно услышать, что дед или бабушка не любили рассказывать о прошлом или же говорили, что почти ничего не помнят.

Однако, память о депортации, трудармии, спецпоселении присутствует – травматическая, вспоминается чаще то, что было связано с дискомфортом, со стрессом, унижением, голодом и холодом. Например, упоминание о «скотских», «товарных» вагонах, в которых происходила депортация или же то, что кормили баландой и сухарями. Некоторые информаторы старшего поколения говорят, что одним из самых страшных впечатлений были смерти по пути следования в Сибирь, причем даже не смерти как таковые, а то, что этих людей не хоронили, а просто оставляли в кюветах. Характерным для этих воспоминаний является использование «пассивных» страдательных грамматических конструкций с неопределенным субъектом в сочетании с безличной глагольной формой –  погнали, погрузили, сказали, распределили, накормили, расселили и т.д.

Депортация стала и новым этапом социализации как для взрослых так и детей. Новая социализация немцев происходила для взрослых на производстве, для детей – в школе и «на улице». Не все дети могли учиться, особенно в первые годы. Старшие дети из многодетных семей рано становились кормильцами и не могли закончить общее образование. Основными смысловыми блоками в этих воспоминаниях являются воспоминания о сложностях посещения школы («нет одежды», «далекий путь до школы», «младшие братья без присмотра») и воспоминания о взаимоотношениях в школьном коллективе (сложности овладения русским языком, завоевание и отстаивание авторитета в детском коллективе и т.д.)

В целом, историческая память семьи является выражением процесса сохранения и воспроизводства прошлого опыта конкретного человека, семьи, народа, страны, государства. Историческая память актуализирована в разных поколениях по-разному, кроме того, она избирательна - делает акценты на отдельные исторические события, игнорируя другие, в первую очередь это связано со значимостью исторического знания и исторического опыта для современной ситуации, для происходящих в настоящее время событий и процессов и возможного их влияния на будущее.


Кириллов В.М.

(Нижний Тагил).


Историческая память и самосознание российских немцев

(по материалам источников личного происхождения)


С начала 1990-х годов Нижнетагильское общество «Мемориал» занимается подготовкой и изданием мемориальных книг, посвященных жертвам политических репрессий. В памяти участников историко-просветительской деятельности общества остались яркие эмоциональные впечатления от первых митингов, собраний, выставок, получения репрессированными документов о реабилитации, презентаций изданных книг – актов публичного покаяния и восстановления памяти о жертвах политических репрессий. На наших глазах униженные и оскорбленные люди, долгое время бывшие гражданами «второго сорта», обретали чувство собственного достоинства и начинали бороться за восстановление своих прав.

Только в начале следующего десятилетия, благодаря проекту «Gedenkbuch», начинают выходить Книги памяти, посвященные памяти немцев-трудармейцев [1]. Первое, что нас поразило после их публикации, реакция бывших трудармейцев. Большинство из них не верило, что будет восстановлена справедливость, и их имена восстанут из небытия. На наших глазах люди как будто просыпались после длительного сна забвения и страха, буквально «оттаивали». Первой реакцией при получении Книги памяти российскими немцами были удивление и слезы, рефреном повторяющиеся слова: «Мы думали, что это невозможно и никогда не произойдет».

Характерной чертой поведения многих поколений российских немцев являлось нежелание вспоминать о тяжелых страницах своей жизни. Это можно считать проявлением защитных механизмов психики, которые выделяли З. Фрейд и его последователи. Одним из них является репрессия – «механизм, посредством которого травмирующий опыт изымается из сознания. Репрессия может сопровождаться отрицанием определенных мыслей и чувств» [2].

Известный российско-немецкий журналист Э. Бернгардт вспоминает: «Мой отец и его поколение российских немцев несколько лет жили среди смерти и несколько десятилетий – в условиях постоянной моральной травли. Но я никогда не слышал, чтобы у кого-нибудь, кто тесно с ними общался, появлялось ощущение, что эти люди перенесли нечто несовместимое с размеренной жизнью обывателя» [3]. Такому поведению существуют разные объяснения. С одной стороны, это типичная особенность их этнического самосознания – не говорить дурно о властях. С другой, вполне очевидное опасение не навредить подобными разговорами еще больше себе и своим детям.

В. Дизендорф делает вывод: «Борьба семьи и государства за влияние на юные души закономерно приводила к «ничейной», если не сказать – к патовой ситуации. Это, несомненно, причинило огромный вред нашему поколению и вызвало нередкое среди нас духовное опустошение». Он пишет: «Конечно же, отец и даже моя аполитичная мать терпеть не могли большевистскую тиранию. Иного отношения после всего, что они выстрадали с 1917 г., от них трудно было бы ожидать. Они […] тщательно скрывали свое неприятие «советской» власти, хотя временами их все-таки прорывало. Я, однако, совершенно не могу представить себе родителей в роли борцов с ненавистным строем – уже потому, что религия накрепко вдолбила в них безапелляционный догмат: всякая власть от Бога! Но эта же максима противопоставляла их режиму каждый раз, когда они видели, что богоданная власть нагло попирает божественные заветы. Важнейшие моральные нормы, усвоенные с детства из Десяти заповедей, впитались в плоть и кровь отца и матери настолько глубоко, что уже не могли быть вытравлены никакими репрессиями» [4].

Как же жили эти люди с раздвоенным сознанием? В. Дизендорф вспоминает: «У взрослых выработалась как бы двойная тактика: умалчивание (наиболее характерно для отца) или уход в сугубо бытовую сферу (мать)». «Мой отец всегда избегал оценивать вслух обездолившую его советскую державу. Мне приходилось слышать от него лишь один соответствующий эпитет: грабительское государство» [5].

Для поколений российских немцев, сформировавшихся в 1950 – начале 1980-х гг., характерно слабое понимание ценности национальной культуры, почти полная ассимиляция с преобладающим населением, мало отличающееся от типично советского отношение к труду и т. п. Это объясняется тем, что в результате длительной практики репрессий и затянувшегося процесса реабилитации немецкого народа были уничтожены национальные традиции и сломлено чувство национальной самоидентификации; немцев превратили просто в «советского человека», лишенного корней богатого исторического прошлого, нигилистически относящегося к вере в свои специфические национальные и индивидуальные ценности.

В то же время автор предисловия к книге В. Дизендорфа Я. Маурер утверждает, что поколение тех, кто родился в неволе – «в местах ссылки и на спецпоселении» не потеряло этнического самосознания. Он пишет: «Именно это поколение – мое поколение! – восприняло бесценный дар народной памяти и осуществило то поразительное явление, которое сам В. Дизендорф определил как «прощальный взлет» [6].

В условиях затянувшейся дискриминации российских немцев совместная борьба за свои права приводила их к этническому сплочению, правда, более на политической, чем культурно-этнической основе.

Революционные события в России, длительный период развития в годы советской власти, и, особенно, депортация, трудовая мобилизация, спецпоселение, консолидировали немецко-российский этнос, перемешав колонистов и жителей городов. Депортация усилила акцент на общем этническом происхождении, вызвав на определенное время когнитивную ориентацию на восстановление государственности в виде автономной республики. Однако, в целом советская политика нанесла сильнейший удар по этносу, поставив его на грань выживания, подтолкнув ассимиляционные и миграционные процессы.

Трагичная история немцев России, сохранивших свое доброе имя терпеливым каждодневным трудом и честно прожитой жизнью в условиях жестокой дискриминации, является источником твердости духа для каждой личности, интересующейся своими немецкими корнями.