Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря

Вид материала

Документы

Содержание Библиографический список Переписка астраханских губернаторов

Подобный материал:

• Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря, 10916.68kb.
• Институт каспийского сотрудничества, 668.69kb.
• Методические указания му 1 2600-10, 485.46kb.
• Рыбохозяйственные и экологические аспекты эффективности искусственного воспроизводства, 422.61kb.
• Свод правил по проектированию и строительству метрополитены дополнительные сооружения, 1496.85kb.
•      согласован мчс россии письмо n 43-95 от 14., 1639.07kb.
• Оценка ситуации в регионе Каспийского моря и прикаспийских государствах в апреле 2011, 416.63kb.
• «Научно-исследовательский институт дезинфектологии», 448.62kb.
• Методические рекомендации мр 6 0050-11, 382.97kb.
• Решение IV международной научно-практической конференции, 42.94kb.

Библиографический список

1.Бааш Э. История экономического развития Голландии в XVI-XVIII веках. Перевод с немецкого Н.М. Сегаль и О.К. Рыковского под редакцией проф. Я.Я. Зутиса. М., 1949.С. 30.

2.Всеобщая история искусств. Т. IV. Искусство 17-18 веков / Под общей редакцией Ю.Д. Колпинского и Е.И. Ротенберга. М., 1963. С. 177.

3.Велувенкамп Я.В. Архангельск. Нидерландские предприниматели в России 1550-1785. -М., 2006. С. 178.

4.ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 53. Л. 304об.

5.ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 1153. Л. 287об.-288об.

6.ГААО. Ф. 521. Оп. 1. Д. 1. Л. 45-46.

7.ГААО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 33. Л. 19

8.ГААО. Ф. 533. Оп 1. Д. 7. Л. 5.

9.Горюнов В.С., Заяц И.С. Водяные и ветряные мельницы Северо-Западного региона России. Конструктивные особенности и типология. // Вестник гражданских инженеров. Научно-технический журнал. №4 (9). СПб.: СПбГАСУ, 2006. С. 5–12; Заяц И.С. Водяные и ветряные мельницы Северо-Западного региона России. История и перспективы сохранения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата архитектуры. СПб., 2007 и другие.

10.Гмелин С.Г. Путешествие по России для исследования трех царств природы // Исторические путешествия. Извлечено из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII вв., 1936. С. 274.

11.Гусарова Е.В. Астраханские находки: История, архитектура, градостроительство Астрахани XVI-XVIII вв. по документам из собраний Петербурга. СПб., 2009. С. 381-382, 465.

12.Данилевский В.В. Русская техника. Л.: Газетно-журнальное и книжное издательство, 1947. -С. 270-273; Любомиров П.Г. Из истории лесопильного производства в России в XVII, XVIII и начале XIX вв. // Исторические записки. М., 1941. -С. 222-249; Филиппова Л.А. С. 203-210.

15. Де Бруин К. Путешествия в Московию // Россия XVIII в. глазами иностранцев., 1989. С.169.

14. Дитц Я.Е. История поволжских немцев-колонистов. 3-е изд. М., 2000. С. 430-467.

15. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Кн. первая: Государев двор, или дворец. М., 1990. С. 115.

16. Захаров В.Н. Западноевропейские купцы в Российской торговле XVIII века. М., 2005. С. 331.

17. Измайлов В. Путешествие в полуденную Россию в 1799 г. // Астраханский сборник. Астрахань, 1896. С. 332-333.

18. Кистенев В.В. Создание Казанской верфи и Астраханского порта в Среднем и Нижнем Поволжье в первой четверти XVIII в. // Вестник Самарского государственного университета. Серия История. Самара, 2007. № 5/2. С. 111.

19. Кордт В.А. Донесения посланников республики соединенных Нидерландов при русском дворе. Отчет Альберта Бурха и Иогана фан Фелдтриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. с приложением очерка сношений Московского государства с республикой соединенных Нидерландов до 1631 г. СПб., 1902. С.CCCV.

20. Лепехин И. Дневные записки путешествия доктора и академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году // Исторические путешествия. Извлечено из мемуаров и записок иностранных и русских путешественников по Волге в XV-XVIII веках. Сталинград, 1936. С. 236-238.

21. Лихачев Д.С. Заметки о русском. 2-е изд., доп. М., 1984. С. 33.

22. Любомиров П.Г. Очерки по истории русской промышленности. М., 1947. С. 691, 699, 702.

23. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн. 1. М., 1960. С.386, 404.

24. Марков А.С. История Астрахани в событиях и фактах. Астрахань, 1996. С. 207.

25. Олеарий А. Описание путешествия в Московию / пер. с нем. А.М. Ловягина. -Смоленск: Русич, 2003. -С. 346-347.

26. Очерки истории Астраханской епархии за 400 лет ее существования: в 2-х т. Т.1: Очерки истории Астраханской епархии с 1602 по 1902 гг. / 2002. С. 188, 226.

27. Очерки русской культуры XVII века. Ч. 1. Материальная культура. Государственный строй / Под ред. А.В. Арциховского. М., 1979. С. 50-51.

28. Паллас. П.С. Заметки о путешествии в южные наместничества Российской империи в 1793 и 1794 годах. Том первый (избранное). Перевод с немецкого. Астрахань, 2008. С. 30-31, 159.

29. Порфирьев Е.В. Петр I – основоположник военного искусства русской регулярной армии и флота. М., 1952. С. 49.

30. РГВИА. Ф. 410. Оп. 1. Д. 106. Л. 382-382об.

31. РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Кн. 559. Л. 66.

32. РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 424. Л. 1192-1193.

33. РГАДА. Ф. 159. Оп. 2. Д. 682. Л. 1.

34. Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.5. Законодательство периода расцвета абсолютизма / Отв. ред. Е.И. Индова. М., Юридическая литература, 1987. С. 72

35. Сегал Я. Голландия (Нидерланды). М., 1940. С. 56-57.

36. Сергачев С.А. Ветряные мельницы в Беларуси // Архитектура и строительство. 2006. № 3. С. 33.

37. Татищев В.Н. Записки. Письма. 1717-1750 гг. М., 1990. С. 116.

38. Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979. С. 407.

39. Филиппова Л.А. Из истории новгородских мельниц XVI-XVII вв. // Новгородский исторический сборник, вып. 6(16), СПб., 1997. С. 209.

40. Фомин Ю. Лесопильное производство в России // Технологии строительства.2005. № 6. С.109-114.

Е.П. Казакова

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

ЗНАЧЕНИЕ АСТРАХАНИ В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ СО СТРАНАМИ СРЕДНЕЙ АЗИИ В XVII – XVIII вв.


В системе взаимоотношений России со странами Востока в XVII-XVIII вв. Астрахань занимала особое место. Ее географическая близость с интересующими нас территориями, особые полномочия в осуществлении внешнеполитических связей астраханских воевод и в дальнейшем губернаторов, ставили Астрахань в особое положение по сравнению с другими пограничными городами. Зародившиеся в эпоху Золотой Орды отношения со странами Востока, получили своё развитие и с приходом русских на земли бывшего Астраханского ханства. Более того, они стали более интенсивными, и разнообразными. Не только торговые операции в этот период интересовали Русское государство, но и большое значение имела попытка законодательного их оформления, что свидетельствовало о серьёзных намерениях, по крайней мере, России к их дальнейшему продолжению.

Торговля со Средней Азией в исследуемый период не оказывала большого влияния на рост российской экономии, но служила хорошим дополнением внешней политики государства, ступившего на путь самоутверждения.

Хивинские купцы привозили в Астрахань, выбойки, бязь, невыделанные шкуры, халаты, кашемировые ткани, фрукты. Многие хивинские и бухарские купцы оседали в Астрахани на постоянное место жительство.

Говоря о внешней политики России в Средней Азии в XVII в. следует учитывать, что она рассматривала данный регион как всего лишь этап на пути в Индию. Однако необходимо отметить, что Русское государство имело торговые сношения со Среднеазиатскими государствами с XVI в.

Именно через Среднюю Азию в Астрахань проникли индийские купцы. Как ни парадоксально, но Русское государство являлось единственной сухопутной европейской державой, наладившей торговые отношения с Индией. 20 мая 1647 г. астраханским воеводам была выдана царская грамота, в которой им предписывалось оказывать всяческое содействие индийским купцам, чтобы они в «Астрахань с товары своими ездили безо всякого опасения, и свою братию индийцев торговых людей для торгов и с товары на вечное житье под нашу царского величества высокую руку призывали, а наша государская милость и жалование и береженье к ним будет» (1. С. 46).

Естественно, такая политика русского правительства имела благоприятные последствия и способствовала привлечению индийские купцов к торговле с Россией. Индийские купцы, осевшие в Астрахани, пользовались большими привилегиями. Они платили пошлины наравне с русскими торговыми людьми, были подсудны Приказу Казанского дворца, в ведении которого находилось Среднее и Нижнее Поволжье.

Введение Новоторгового устава привело к тому, что Астрахань становится единственным русским городом, где восточные купцы могли платить минимальную пошлину, продавать товары оптом и в розницу, производить на льготных условиях закупку предметов русского и западноевропейского производства.

В XVIII в. Астрахань становится военно-политическим центром внешнеполитических мероприятий России, направленных на стабилизацию внутренней политики беспокойных соседей. Именно здесь организуются военные и политические миссии, имевшие цель распространить влияние России на сопредельные территории. Учитывая нестабильную внутриполитическую ситуацию в Средней Азии, эта цель была оправдана необходимостью создания надёжного тыла в условиях самоутверждения государства в Европе.

Именно индийская колония в Астрахани видимо породила у Петра I иллюзию о близости сказочно богатой Индии к русским пределам. В 1714 г. в Астрахань с купцами, следовавшими от Тюб-Караганской пристани, прибыл знатный туркмен Хаджи-Непес. Он сообщил Петру, что в стране, лежащей у реки Аму-Дарьи, добывается золото. Но река эта, впадавшая прежде в Каспийское море, отведена хивинцами в Аральское море. Если же разрушить эту плотину, то можно повернуть реку опять в Каспийское море и установить по ней торговый путь вплоть до Индии. Склонный к авантюрам государь снарядил в Хиву экспедицию во главе с князем А. Бековичем – Черкасским.

К осенью 1716 г. в Астрахани были собраны необходимые силы. Пока отряды собирались, князь А. Бекович заложил на восточном берегу Каспия три укрепления – Св. Петра у Тюб-Караганского мыса, Александровское в заливе Бахтир-Лиман и Красноводское у Балаханского мыса, куда, по мнению Бековича, впадала прежде Аму-Дарья.

В конце апреля 1717 г. отряд А. Бековича передвинулся из Астрахани к Гурьеву. Здесь стало известно, что хивинцы серьезно встревожены появлением на восточном берегу Каспия русских укреплений.

А. Бекович послал уведомить хана, что идёт на Хиву не с войной, а царским послом, но из отряда бежали Хаджи-Непес, караван-баши и все калмыки. Они и оповестили хана об истинной цели экспедиции. Хан бросил против русских свою конницу, но трехдневный бой окончился безрезультатно для хивинцев. Благодаря лучшему вооружению и выучке, русские нанесли хивинцам значительные потери. Тогда хан пошёл на переговоры, объясняя инцидент самовольностью своих подданных. Встреча в хивинском лагере окончилась обменом подарков и взаимными уверениями в дружбе. После чего хан пригласил А. Бековича со свитой в Хиву, а русский отряд предложил разместить частями в окрестных аулах, отговариваясь недостатком продовольствия в самой Хиве. В результате практически весь русский отряд был вырезан, а с А. Бековича с живого содрали кожу ( 2. С. 71-72).

Однако конфронтация с Россией не была в интересах хивинского купечества. Поэтому в мае 1720 г. в Астрахань прибыл хивинский посол Вейс-Мамбет с ханской грамотой. Его отправили в Петербург. На приёме в Иностранной коллегии посол сообщил, что хивинский хан очень обеспокоен сокращением торговли с Россией и хочет восстановления прежних отношений. А. Бековича же убили потому, что он приезжал не как посол, а как неприятель, построил город и в нём оставил войско. Русская сторона напротив настаивала на дипломатическом статусе экспедиции. Посла посадили в Петропавловскую крепость, где тот вскоре умер от простуды.

Гарнизоны же русских крепостей на восточном берегу Каспийского моря не только не приняли никакого участия в Хивинской экспедиции, но и сами находились в трудном положении. В результате непривычных климатических условий, недостатка пресной воды и продовольствия начались массовые болезни. В Тюб-Карагане умерло 500 солдат, а красноводский гарнизон вымер на четверть. Коменданты крепостей приняли решение об эвакуации в Астрахань, но во время шторма на Каспии погибло еще 400 человек (3. С. 57).

Седнеазиатская экспедиция, унесшая сотни жизней русских людей с треском провалилась и явилась очередной иллюстрацией авантюристичности Петра в вопросах внешней политики.

Гораздо стабильнее развивались отношения России с Бухарским ханством. В феврале 1716 г. в Россию приехал бухарский посол Хан-Кули-бек.

Пётр I узнал о прибытии посольства, находясь за границей, и немедленно послал Сенату указ принять бухарского посла как можно лучше, оказать ему те же почести, что и послам европейских государств, и задержать его до своего возвращения в Россию: он хотел лично принять Кули-бека. (4. С. 6). Это свидетельствует о том большом значении, какое Пётр I придавал визиту посла из Бухарского ханства.

Бухарское ханство не поддерживало действий хивинцев по отношению к русским. Посол объявил, что хан осуждает убийство князя А. Бековича-Черкасского и его спутников.

При выборе «разумного человека» для посылки в Бухару Петр обратил внимание на рагузинца (уроженца Дубровника) на русской службе – Ф. Беневени. Он был принят на русскую службу в Константинополе русским послом П.А.Толстым в 1708 г.

В ноябре 1718 г. Ф. Беневени догнал задержанное в Астрахани бухарское посольство. Однако в Шемахе посольство было задержано местным ханом, стремившимся просто погреть руки на богатых гостях. Лишь в сентябре 1721 г. послы добрались до пределов Бухарского ханства.

Ситуация, сложившаяся к началу XVIII в. в Средней Азии серьезно расстроила русского посла. Не прекращалась вражда между Хивой и Бухарой, истощая оба государства. В делах управления царила полная анархия. Безвольный бухарский правитель фактически являлся марионеткой в руках местной знати. За всё время пребывания в Бухаре Ф. Беневени ни разу не смог встретиться с ханом Абул-Фейзом наедине и обсудить наиболее деликатные проблемы. Например, такие, как заключение военного союза и предложение хану русской гвардии из казаков. Вероятно, и сам хан был бы не против завести у себя надежную гвардию независимую от придворных интриг.

Сам же русский посланник закономерно приходит к выводу о невозможности заключения военного соглашения с Бухарой в силу нестабильности местной власти. Реальная история показала, что только русское завоевание Средней Азии в XIX в. способно было навести там политический и экономический порядок.

Когда в феврале 1725 г. Ф. Беневени попытался выехать из Бухары в Персию, то в дороге чуть был не убит.

Помощь пришла с неожиданной стороны. С предложением ехать в Россию через Хиву обратился хан Ширгази, убийца А. Бековича. Видимо хан стремился загладить свою вину перед Россией, боясь мщения за убийство русского посланника. Причем скорее не военного, а экономического, поскольку Россия была единственным стабильным торговым партнером для Хивы.

8 апреля 1725 г. русский посланник тайно бежал из Бухары. Искать его на пути в Хиву бухарцам не пришло в голову. Хан не тронул Ф. Беневени и даже одарил его подарками. В начале августа 1725г. Ф. Беневени, в сопровождении очередного хивинского посла, отбыл из Хивы и в сентябре того же года прибыл в Астрахань. Вместе с ними возвратились 92 русских пленника (среди них 2 драгуна из отряда А. Бековича-Черкасского), которых Ф. Беневени выкупил из плена. В декабре 1727 г. Ф. Беневени отбыл на родину.

Посольство Ф. Беневени не привело к серьёзному изменению в торговых и политических отношениях России и государств Средней Азии в XVIII в. В тоже время, данная экспедиция доставила достаточно подробные сведения о политической обстановке в регионе. По сути это была глубокая разведка неизвестных ранее земель.

В течении второй половины XVIII в. в среднеазиатские государства постоянно направлялись посольства и научные экспедиции. В 1738 г. астраханский губернатор В.Н. Татищев отправил в Ташкент торговый караван.

Важным шагом в продвижении на Восток стало завершившееся к 1740-м гг. подчинение российской власти казахов Младшего и Среднего жузов. Основанный в 1743 г. на Южном Урале Оренбург стал основной базой для среднеазиатских походов, но вплоть до начала XIX в. не имел значения для экономических связей со Средней Азией. В этом отношении Астрахань прочно удерживала свою монополию.


Библиографический список

1. Кугрышева Э.В. История армян в Астрахани. Астрахань, 2007.
   
2. Броневский В. История Войска Донского. Описание Донской земли, нравов и обычаев жителей. Ч. 3. СПб., 1834.
   
3. Михайлова А.А. первый бросок на юг. М.,СПб., 2003.
   
4. Посланник Петра I на Востоке. М., 1986.
   

А.А.Курапов

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

ПЕРЕПИСКА АСТРАХАНСКИХ ГУБЕРНАТОРОВ

С КАЛМЫЦКИМИ ЛАМАМИ В XVIII В.


Важнейшим фактором внутренней политики астраханских губернаторов в XVIII в. являлось Калмыцкое ханство, с 1771 г. – Калмыцкая степь.

Калмыцкое ханство – кочевое государственное образование, существовавшее на территории Астраханского края с 50-х гг. XVII в. по 1771 г. Откочевка улусов торгоутского тайши Хо-Урлюка с территории Джунгарии на Нижнюю Волгу в 30-е гг. XVII в. положила начало новому государственному образованию. В процессе освоения территории Нижнего Поволжья калмыками, внешнеполитического взаимодействия с Джунгарским ханством и Россией формируются политическая и административно-территориальная система Калмыцкого ханства. Отношения ханства с Россией строились на основании договоров-шертей, заключаемых с астраханскими воеводами, позднее – губернаторами и носили вассальный характер – ханские войска участвовали в военных операциях России за предоставление кочевий и право торговли в российских городах. Окончательный вассалитет Калмыцкого ханства по отношению к России формируется в первой четверти XVIII в. Территорию ханства определяли границы калмыцких кочевий: на севере – по Большому Иргису – до Саратова; на юге – вдоль р. Кумы, по побережью Каспия; на востоке – до Яицкого казачьего и Гурьева городков; на западе – до междуречья Дона и Маныча. Главой государства являлся хан из рода торгоутов, обладавший единоличной наследственной властью. Уход хана Убаши в Китай в 1771 г. и последовавшее за этим упразднение Калмыцкого ханства в значительной степени изменили политический статус, социальную структуру и экономическое положение калмыков на Нижней Волге.

С 1771 г. территории, занимаемые Калмыцким ханством, были подчинены астраханскому губернатору, в улусах, приравненных к уездам, был введен институт приставов, наделенных административной властью, выполнявших надзорные функции. Управление калмыцкими делами было сосредоточено в структурной части канцелярии астраханского губернатора – Калмыцкой экспедиции, позднее преобразованной в Калмыцкое правление.

Калмыки уже в XVII в. – официально приняли буддизм традиции Гелуг в качестве официальной религии. Буддийская община (сангха) являлась мощным социально-политическим институтом ханства, с которым считались и российские региональные и центральные власти. Политическим лидером буддийской общины являлся лама – глава клерикальной элиты, назначаемый иерархами Тибета, лично Далай-ламой. Лама являлся наиболее авторитетной духовной фигурой, крупным феодалным собственником.

Исследования фондов российских архивов (Национальный архив Республики Калмыкия, Российский архив древних актов, Архив внешней политики Российской империи, Государственный архив Астраханской области) позволили определить персоналии калмыцких лам. Так в XVIII в. во главе калмыцкой буддийской общины стояли: Буканг-лама (конец XVII-1719 гг.), Шакур-лама (1719-1736 гг.), Абу-лама (40-е – 50-е гг. XVIII в.), Делек-лама (1758-1759 гг.), Лоузанг-Джалчин (1759-1771 гг.), Собинг-лама (конец XVIII в.)

Несмотря на воинственную миссионерскую политику православной церкви астраханские губернаторы, руководствуясь прагматическими соображениями, активно взаимодействовали с калмыцкими ламами. Рассмотрим несколько эпизодов взаимодействия астраханских губернаторов с буддийскими первосвященниками в XVIII в.

Воспринимая буддийских священнослужителей как последнюю возможность выхода из политического кризиса астраханские губернаторы достаточно редко обращались к ним лично. Вместе с тем история российско-калмыцкой дипломатии XVIII в. знает много примеров тесных контактов астраханских губернаторов и глав буддийской общины.

Наиболее активное взаимодействие отмечается в 1723-1735 гг. – в период активной политической деятельности главы буддийской общины – Шакур-ламы. Первые сведения об активной политической деятельности главы калмыцкого духовенства относятся к сентябрю 1723 г. – периоду очередного обострения внутриполитических противоречий в Калмыцком ханстве, эпицентром которых становятся взаимоотношения хана Аюки и владельца Досанга. Активная политическая позиция Шакур-ламы позволила избежать дальнейшего обострения политических противоречий в ханстве. Выступив гарантом безопасности Досанга, Шакур-лама предотвратил прямое военное столкновение (1. С. 39).

Смерть хана Аюки 19 февраля 1724 г. вновь активизировала внутриполитическую борьбу в ханстве. В ситуации политической раздробленности и необходимости поиска политической силы, способной объединить ханство, астраханский губернатор А.П. Волынский (1719-1725 гг.) делает ставку на объединение двух традиционных для монгольской политической традиции начал: светской и духовной элиты, при ориентации на личный контакт с последней. С 1724 г. именно к Шакур-ламе обращается российское правительство в решении внутриполитических проблем в Калмыцком ханстве. Как писал А.П. Волынский, «… во всех владельцах худая надежда только главный их духовный Шакур-лама являет великую верность и усердие к Его Императорскому Величеству» (4. Л. 95). Политическое сотрудничество главы калмыцкого духовенства в 20-е – 30-е гг. XVIII в. с российской администрацией при наличии у Шакур-ламы стремлений к откочевке под протекторат Тибета можно объяснить несколькими причинами, основная – поиск главой общины наиболее сильного союзника в условиях раздробленности в Калмыцком ханстве в целях сохранения внутриполитической стабильности для реализации более глобальных внешнеполитических задач. Российская администрация и Шакур-лама на определенном этапе имели общих противников – Дарма-Балу, Дондук-Обмбо, и общую цель – привести к власти Церен-Дондука. Слабый лидер был выгоден для российской администрации, стремившейся политически ослабить Калмыцкое ханство и усилить пророссийски настроенную часть светской элиты.

В начале августа 1724 г. складывается система взаимодействия Шакур-ламы с представителями российской администрации, сохранившаяся до 1735 г. Личные встречи главы духовенства с представителями российской администрации значительно сокращались, передача информации осуществлялась через манджи Шакур-ламы Батура-Омбо, Дархана-Омбо, Иши. С российской стороны связь осуществлялась через представителей администрации в ханстве (В.П. Беклемишев, С.П. Шахматов, В.М. Бакунин, А. Иванов).

Роль Шакур-ламы во взаимодействии российского правительства с калмыцкими владельцами в 20-е – 30-е г. XVIII в. была достаточно активна. Наиболее значимые внутриполитические мероприятия российского правительства в Калмыцком ханстве в эти годы осуществлялись при участии главы калмыцкого духовенства. При посещении ханства представителями российской администрации политические консультации с ламой были частью обязательной программы. Российское правительство, рассматривавшее Шакур-ламу как духовного лидера, способного стабилизировать внутриполитическую ситуацию в ханстве, использовало его для решения наиболее острых проблем.

После смерти хана Дондук-Омбо в 1741 г. борьба светской и духовной группировок происходила параллельно. Основными претендентами на роль главы ханства в 1741 г. выступили вдова Дондук-Омбо – ханша Джан и оппозиция во главе с сыном хана Аюки – Галдан-Данжином (2. С. 291). Военные столкновения противоборствующих группировок сопровождались активным переговорным процессом, инспирированным российской администрацией.

В калмыцком междоусобии 1741-1742 гг. буддийское духовенство сыграло значительную роль. В ситуации, когда вопрос легитимации претендентов на титул наместника оставался открытым, именно участие духовенства могло стать решающим.

Характерно, что ханшу Джан на переговорах 1741 г. представляли буддийские священнослужители. Первые переговоры В.Н. Татищева по проблемам «калмыцкого междоусобия» с представителями Джан были проведены 22 октября 1741 г. с ближайшим сподвижником ханши – Нима-гелюнгом (7. С. 270).

В.Н. Татищев, с 1739 г. – глава Калмыцкой комиссии, а с 31 декабря 1741 г. – астраханский губернатор, активно участвовал в разрешении внутриполитического кризиса в Калмыцком ханстве.

В 1741 г. отдельные представители духовенства (гелюнг Джамсо, гелюнг Нима, гецуль Бархачи) получили жалование от правительства (6. Л. 67 об.). Рассматривая Дондук-Даши как пророссийски настроенного политического лидера, правительство стремилось наладить политические отношения с лидерами калмыцкой буддийского духовенства. Подтверждением данного вывода является финансирование духовной элиты ханства и личная переписка астраханского губернатора В.Н. Татищева с «главным из духовных» гелюнгом Абу (5. Л. 102).

Приведем письмо В.Н. Татищева 1741 г. к Абу-ламе.


Почтенному в духовных первому Абу гелюну от тайного советника Татисчева.

Записано

Я ведаю вашу по закону вашему благобоязность и доброе о калмыцком народе намерения и стремления, верность сим вам объявляю.

В письме ханши Джана усматриваю я что некакие плуты советуют на неприличное понеже требуют того что мне было по терпению моей чести и живота учинить невозможно и за такими запросами и пересылками только время медлится а народу калмыцкому никакого успокоения и надежд к тишине нет а паче опасаюсь чтоб тем пачиеж не привести и от плутов калмыцкои народ более нераззорить.

Того ради вас яко благочестиваго мужа и первого в духовных прошу чтоб вы с протчими верными и ко всему калмыцкому народу доброжелатели вы постаралися о том чтоб до болшаго вреда и раззорения народ не превести и потому ее ханшу вашим советам склонять дабы она волю исполнила в противном де случае ежели усмотрите что ее намерения к тому не будет и от противных замыслов отстать не похотят то вам советую лутче отдалится и притить взасчиту закоторую неотменно высочайшей Милостью оставлены небудете и пребываю как

Ваш доброжелатель

от 12 ноября 1741 года

Послана того ж числа з дворянином Черчесовым (5. Л. 102 об. - 103)


Российское правительство, обладавшее информацией о роли буддийской идеологии и буддийских священнослужителей во внутренней политике Калмыцкого ханства, вновь привлекло лидеров буддийской общины к процессу интронизации в качестве легитимирующего фактора. Буддийское духовенство в лице гецуля Босхола, гецуля Баахана используется при организации съезда владельцев для принесения присяги Дондук-Даши 16 ноября 1741 г. В тексте присяги нового наместника присутствовала буддийская атрибутика (6. Л. 14 об.). Примечательно, что, разрабатывая процедуру принятия присяги на верность новому наместнику всех сословий ханства, правительство особо выделило духовенство. Рассматривая буддийских священнослужителей как одно из политически активных сословий ханства, правительство отдельно разрабатывает текст присяги наместнику для духовенства (6. Л. 80).

В сентябре 1797 г. канцелярия астраханского губернатора Н.Я. Аршеневского (1797-1798 гг.) стала получать тревожные известия и возможной откочевке Дербетовского улуса Калмыцкой орды на нагорную сторону. Переход калмыков через Волгу в это время года был крайне подозрителен. Помня о событиях 1771 г. региональная власть начинает предпринимать срочные меры для предотвращения возможного бунта. Активное участие в межведомственной переписке и переговорах принимал астраханский губернатор Николай Яковлевич Аршеневский. Так губернатор предписывал приставу Большого Дербетовского улуса капитану Петрулину провести предупредительную беседу с калмыцкой знатью: «…пригласить ламу, знатных гелюнгов и зайсангов и объявить им что намерение их на нагорную сторону откочевать противно воли Его Императорского Величества» (3. Л. 5). Обращает на себя внимание тот факт, что именно духовенство названо губернатором в списке знатных людей улуса. Обладая информацией о том влиянии, которое буддийское духовенство оказывало на население Калмыцкой степи, именно его губернатор определял в качестве основного фактора возможной стабилизации. Дальнейшая деятельность правительства в улусе осуществлялась в тесном контакте с духовенством. В октябре 1797 г. капитан Петрулин провел встречу со знатью Дербетова улуса, о чем и сообщал в своем письме к губернатору: «…повеление вашево превосходительства было передано (всем) кроме ламы, который в то время был в Астрахани, владельцу Якрему, знатным гелюнгам и зайсангам…» (3. Л. 5 об.). Интересно, что в переписке, относящейся к событиям 1797 г. в Дербетовском улусе Калмыцкой орды мы находим примеры противодействия калмыцкой аристократии и духовенства. Так, представитель астраханского губернатора в калмыцких улусах майор М. Назаров сообщал, что правительственное послание было передано знати улуса 6 ноября 1797 г. «… исключая ламу их которого яко духовного чина во невмешению в светские их дела в собрание к себе пригласить они не хотели» (3. Л. 19).

Важным свидетельством взаимодействия российского правительства и буддийского духовенства является личная переписка астраханского губернатора с багшой Дербетовского улуса Собинг. Текст писем позволяет сформировать представление о способах и частоте этого взаимодействия. Обращает на себя внимание наличие частых личных контактов российских властей с представителями сангхи, общий уважительный тон обращения к духовенству.


Перевод с письма калмыцкого подданного Его превосходительству господину тайному советнику астраханскому губернатору и кавалеру Николаю Яковлевичу Аршеневскому


От дербетева ламы Собинг бакши


В проезд вашего высокопревосходительства имел я случай отдать вашему высокопревосходительству усердное мое почтение и благополучно в улусы свои прибыл. Полагаю что и ваше высокопревосходительство находитесь благополучно и молю всевышнего бога да сохранит здравие ваше в благоденственном прибывании.

Прежде докладывал я вашему превосходительству о данной мне привилегии, которою я уволен от службы ваше высокопревосходительство изволили приказать мне быть на прежднем основании, о чем по приезде в улусы объявил я владельцу и зайсангам, которые тем были довольны. Владелец Якрем и зайсанги объявили мне что они для лучшего распоряжения командированных в службу калмык отправляет Якремова брата Ончика, но только от приехавшего из того отряда пронес слух якобы те командированные калмыки будут разделены на разные части, определятся к ним российские люди то оным весь наш улус обижаетца и соболезнует

2-е Ваше превосходительство изволили поговаривать что якобы наш дербетев улус хочет переправлятца обратно через Волгу, об оном я по прибытии в улус собственно собой и через людей довольно спрашивал однако о переправе никаких предприятиях узнать не мог, мы всем улусом сожалеем, что такие ложные слухи дошли до вашего высокопревосходительства ; я и прежде сего уверял вас, и ныне совершенно уверяю что без повеления через Волгу переправлятца не будем – в прочем имею честь пребывать с искренним моим откровением.


В рукоприкладстве написано дербетевья лама Соибинг бакши. Писано месяца хулугуна 19, то есть октября 27 дня 1797 г.

Переводил коллежской регистратор Федор Кондратьев (3. Л. 25-25 об.).


Почтенный дербетев лама Собинг бакша.

Письмо ваше от 27 числа истекшего месяца я получил, которым утвердительно уверяете меня что дошедшие до меня слухи о намерении вашего дербетева улуса перетти обратно через Волгу в нагорную сторону якобы несправедливы, но таковое ваше уверение для меня не нужно. Я крайне сожалею что вы меня не так разумеете каков есть ибо я твердо…по мне наш разговор при свидании с вами, вы сами меня просили оное оставить, то хотя бы и было таковое ваших калмык предприятие, но как оное ими в действо не произведено, то и оставляется и предаю забвению. Я доволен и тем, что ваши калмыки возчуствовали тою монаршую милость какова дарована им для собственной их выгоды и пользы и советую вам почтенный лама по духовной вашей власти и чину и вразумлять зайсангов, духовенство и весь черной народ, и твердо вкоренить им дабы каждой из них старался содержать таковую монаршую милость всегда в своей памяти, ибо в том только и состоит собственное их счастие и благополучие, за сим пожелав вам всякого добра пребуду с моим доброжелательством

Ноября 12 дня 1797 г. (3. Л. 26).


Деловая переписка руководства светской власти региона и представителей религиозной общины XVIII в. – документы уникальные, свидетельствующие не только о направлениях внутренней политики российского государства, но и об общей культуре представителей светской элиты и политической активности элиты духовной. Публикация подобных документов в тематических сборникач в значительной степени обогатит наше представление о прошлом.