«Христианская Пресвитерианская Церковь г. Улан-Удэ»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 14

ОБУСТРОЙСТВО В СЕЛЕНГИНСКЕ

Заштатный городишко Селенгинск, который был избран английскими миссионерами для постоянного проживания, представлял интересное и столь же трагичное забайкальское поселение. Возникший из казачьего острога 1665 года, он некоторое время являлся главным административным центром края, где располагались Даурский (Селенгинский) полк и управление пограничного комиссара во главе с генерал-майором В.В. Якоби.

Административное значение городка стало падать с 1775 года, когда провинциальная канцелярия Забайкалья была перемещена в губернский Иркутск. Затем Селенгинск передали в состав Верхнеудинского уезда. К рубежу XVIII – XIX столетий, буквально накануне прибытия Английской духовной миссии, из крепости были выведены почти все квартировавшие в городке войска. Рост Селенгинска прекратился, и он стал хиреть, превращаясь, по словам декабристов Бестужевых, в заурядную деревню. Окончательный упадок довершили два больших пожара в апреле и октябре 1780 года, а также катастрофические наводнения и начавшееся движение песков. Река Селенга ежегодно разливалась «от горы до горы», затопляя улицы, отмывала берега и сносила дом за домом.^⁴⁹ До сих пор в крутом откосе можно видеть висящие венцы деревянных срубов разрушенных строений.

Панорама Старого Селенгинска. Гравюра Н. Челнокова, 1730 год. В углу на переднем плане гравюры – Верхняя деревня.

К

о времени прибытия Английской миссии уже часть жителей умирающего городка переселилась на левый берег Селенги, образовав небольшие Нижнюю, Среднюю и Верхнюю деревни (по местному еще Заимки или Посады). В том числе несколько усадеб располагалось и у подножья высокого берегового утеса, где поселились англичане, названного с той поры «Англичанским утесом», а саму местность – «Англией».^⁵⁰ В 1823 году Селенгинский гарнизонный полк был окончательно «распределен по этапам», кроме небольшой охранной команды. В Красноярск переместили и единственное учебное заведение - военно – сиротскую школу.

Современный вид Старого Селенгинска: слева – могила коменданта В.В. Якобия; в центре – часовня св. Креста; правее развалины Спасского Собора. На заднем плане – утес Англичанский и место Английской духовной миссии.

Согласно «Статистическому изображению городов и посадов Российской империи», в 1825 году в Селенгинске насчитывалось 1080 мужских и 752 женских душ, 261 деревянный дом, 2 церкви, 1 учебное заведение (не английских ли миссионеров?), 2 богоугодных заведения, 1 кожевенный завод, 20 лавок, 2 питейных дома.^⁵¹ Но эта картина неуклонно менялась в худшую сторону ввиду массового отъезда граждан в Кяхту, Верхнеудинск и другие места. В 1851 году число жителей обоего пола равнялось всего 716 человек (или 230 «ревизских душ»), в городе осталось 137 частных дома и 20 лавок.^⁵² «Культурное» общество состояло из 4 купеческих семей и артиллерийской команды из 6 офицеров и 1100 нижних чинов. Братья Бестужевы упоминают 188 «обывательских» домов, «городническое правление», почтовую контору, словесный суд, приходское училище, торговые лавки, питейный дом, соляной и винный магазины, служебные помещения артиллерийской команды и 2 церкви: каменную и деревянную. Вокруг густо располагались бурятские улусы. Городское общество держало перевоз через реку, но он часто прерывался при разливе Селенги. Почта из Петербурга в Селенгинск (без остановок в пути) шла около двух месяцев, тогда как проезжающие затрачивали время вдвое больше.^⁵³

Местный микроклимат способствовал занятию земледелием, и урожаи превышали то, что собирали в Европейской России. Однако частые ветра и заморозки не давали стабильности, а посему здесь более развивалось скотоводство, особенно овцеводство. Большие стада овец круглый год паслись по окрестным степям, на лугах бродил крупный рогатый скот и лошади, среди которого обычным явлением были диковинные для англичан верблюды. Но и с этой отраслью хозяйства не все было хорошо. В снежные зимы много скота погибало, не имея возможности добыть прошлогоднюю траву. В 1833 году, к примеру, у селенгинских бурят пало 32 тысячи голов скота.

Фрагмент плана

города Селенгинска

1770 года штурмана

Михаила Татаринова.

В нижней части –

будущий Англичанский

утес, а также Верхняя,

Средняя и Нижняя

деревни. На западной

окраине Верхней

деревни и обосновалась

Английская духовная миссия в 1819 году.

Все эти удары стихии резкоконтинентального климата в полной мере испытали на себе и английские миссионеры. Так, в середине января 1835 года Вильям Сван писал отбывшему с отчетом в Лондон Эдварду Сталибрасу, что в Забайкалье установился такой мороз, что замерз термометр, но 5 января он показывал 40 градусов Цельсия. Из – за невозможности переносить такой мороз, миссионеры безвылазно сидели дома, занимаясь с бурятскими мальчиками.

В 1830 году на Забайкалье и Селенгинск обрушилось сильное наводнение. 54 дома, близко расположенных к реке, были смыты или до того разрушены, что владельцы не стали их исправлять. Река Селенга поднялась на несколько метров. В бурятских летописях это событие зарегистрировано так: «С 20 июля 1830 года началось наводнение, вышли из берегов реки Селенга, Чикой, Джида, Хилок, Темник. Особенно воды Селенги поднялись до подножий гор по обеим сторонам. Были видны только верхушки ив. Русские деревни, бурятские сезонные жилища и имущество оказались под водой, многое разрушено и унесено водой. В эту осень, вплоть до 15 сентября, вода не спадала до прежнего уровня <...>. Почтенные старожилы не помнят на своем веку подобное <...>. Селенгинский посадский комитет находился в Бурал Тохое (середина Селенги). Из местности Зун Тэгдэ подплывали на больших лодках к входу в здание комитета и, спустившись на крыльцо, входили во внутрь и решали дела. Из-за наводнения в 1831 году посадский комитет был переведен в другое место».^⁵⁴

План города Селенгинска 1770 года: В нижней части – будущий Англичанский утес, а также Верхняя, Средняя и Нижняя деревни (посады).

Поскольку Селенгинская миссия находилась непосредственно на берегу реки, воды ее также почти достигали крыльца, полностью затопив нижележащий луг, что отчетливо видно по сохранившейся старой береговой террасе. Это событие заставило Роберта Юилля заняться систематическими наблюдениями за уровнем реки, что впрочем, он регулярно делал с 1820 по 1846 годы.^⁵⁵ Позже его дело продолжит декабрист Н.А. Бестужев,^⁵⁶ а после него и местный врач П.А.Кельберг.^⁵⁷

Эти и другие катастрофические природные явления, уничтожавшие Селенгинск, заставили граждан городка обратиться с просьбой к государю Николаю I о переселении с правого на левый берег, более возвышенный и просторный, в урочище Тоенское, на площади 1307 десятин земли. Летом 1838 года генерал – губернатор Восточной Сибири В.Я Руперт, побывавший в Селенгинске, «видел сам лично остатки его разрушения и убедился на опыте в крайнем разорении жителей и в неминуемой для них в настоящем положении еще большей опасности». Переписка с Санкт-Петербургом длилась почти два года, а тем временем в августе 1838 года город подвергся новому опустошительному наводнению.

6 сентября 1840 года Николай I утвердил «Положение» Кабинета министров о перенесении Селенгинска согласно представленного плана.^⁵⁸ В 1846 году новому городу был дан герб с изображением легендарной птицы феникс, возрождающейся из пламени.

Роберт Юилль, живший в то время в Селенгинске, с живым интересом следил за развивающимися событиями, ибо знал, что город разместится в непосредственном соседстве. Еще в начале 1830 года Иркутским губернским архитектором был составлен, а в 1840 году утвержден, генеральный план «Нового Селенгинска» в форме прямоугольника. Как сказано выше, 8 улиц делили город на 25 кварталов. Центральный из них не застраивался: здесь располагалась (в будущем) городская площадь, а посреди ее запланирован большой каменный собор. На углах площади устраивались торговые лавки, а в кварталах, окружающих площадь, помещались городническое правление, гауптвахта, почтовая контора, приходское училище и словесный суд. Город предполагалось окружить бульваром и рвом с водой, через который вели переходные мостики, служившие как бы продолжением улиц. Новый Селенгинск имел длину 770 сажен с северо-запада на юго-восток и в ширину 560 сажен с юго–запада на северо-восток. Вдоль юго-восточной стороны города, обращенной к Селенге, проходил тракт из Верхнеудинска в Кяхту. То есть будущий город и усадьбу Английской духовной миссии должна была

Общий вид Старого Селенгинска около 1880 года с места расположения Английской духовной миссии. Рисунок в книге Д. Гилмура.

разделять только дорога. Роберта Юилля такое соседство совсем не радовало и потому, что тут же, за рвом, планировалось построить военные здания, в том числе лазарет и пороховой погреб, а у юго-западной стороны – винные, соляные и провиантские склады, торговые лавки и бани, еще далее к югу – кладбище.^⁵⁹ А близкое расположение мест массового пользования значительно усложняло жизнь миссионерской станции. Но план этот был исполнен лишь частично, да к тому же отлученный из членов Лондонского миссионерского общества Роберт оказался высланным и из Селенгинска.

Но после Юилля Новый Селенгинск продолжал расти и развиваться. В бытность декабриста М.А. Бестужева (1866) в нем уже было немало улиц, а по краю формирующейся площади уже стояли 5-6 домов представителей купеческой знати: Старцевых, Лушниковых и Мельниковых. В 1863 году он получил статус окружного города, в 1875 году в нем вводится городовое правление. В 1891 году насчитывалось 224 здания, в том числе 3 казенных, 4 общественных, 194 частных, 26 лавок и магазинов, церквей 2, часовен 4. Число жителей до 4932 человек.^⁶⁰ В 1896 году в печати появилась патриотическая статья Н.А. Кроля, в которой автор заявлял, что согласно утвержденному Николаем I генеральному плану Ново-Селенгинск превратится в один самых красивейших городов Восточной Сибири.^⁶¹

Мнение краеведов о том, что по прибытии в Селенгинск английские миссионеры не могли снять жилье по причине их дороговизны, не соответствует действительности, хотя, ради справедливости, нужно признать, что цена найденной квартиры за 25 рублей в месяц по тем временам была довольно значительной. Подсчитав затраты, Эдвард Сталибрас убедил руководство Лондонского миссионерского общества в том, что строительство собственной усадьбы обойдется намного дешевле. В одном из писем князю А.Н. Голицыну он напомнил и об обещании Александра I о выделении земли и попросил «даровать акт» на участок для строительства дома. Позже, когда они приобрели пустующее здание умершего селенжанина за 5 тысяч рублей, они послали Голицыну и план пустующего участка близ этого дома на заливном лугу у подножья берегового утеса. Мнение краеведов о собственноручном возведении здания «в декабре 1818 года» неверно, так как миссионеры прибыли на поселение лишь летом 1819 года, а описание их дома очень напоминает тот, что они выкупили у Селенгинского городского общества. Он стоял непосредственно возле дороги из Верхнеудинска в Кяхту и поэтому был запланирован под почтовую контору. Его разделение на три части характерно для всех постоялых дворов того времени, когда из сеней двери вели в квартиру почтового смотрителя и в помещение для отдыха проезжающих. Иное дело, что постройка второго дома рядом с первым была предпринята в связи с невозможностью миссионеров проживать вместе, из-за тесноты и необходимостью устройства школы и типографии. Впрочем, подсобные помещения миссионеры начали возводить сразу же, не дожидаясь утверждения земельного плана в Санкт-Петербурге. Есть информация, что Сталибрасы построили на берегу реки Селенги «хорошенький» деревянный дом на деньги ЛМО сразу же после отъезда в Англию супругов Рамн, но она, скорее всего, относится к приобретению и реконструкции купленного здания. Когда в Селенгинск в 1820 году прибыли Сван и супруги Юилль, то Сталибрасы приютили у себя холостого Свана, а Юилли построили рядом собственный дом.

Совместное проживание Вильяма со Сталибрасами объяснялось тем обстоятельством, что Сван еще по дороге в Сибирь быстро растратил все деньги, данные ему Лондонским миссионерским обществом, а посему надолго остался без средств к существованию. Впрочем, запросы его были минимальны, и к тому же он не обременял друзей, часто и подолгу путешествуя по бурятским кочевьям со своими проповедями.

Это соответствует истине, поскольку два больших дома, типография и школа уже фигурируют в утвержденном земельном плане, который сохранился в бумагах Лондонского миссионерского общества. Из него следует, что межевание проведено 25 августа 1825 года во исполнение императорского распоряжения и по указу Иркутского губернского правления от 10 мая того же года окружным землемером титулярным советником Степаном Булатовым и выдан он на имя «Эдуарда Сталибраса, Василия Свана и Романа Юилля».

Ситуационный план выделения земли под размещение Английской духовной миссии в Селенгинске.

Однако имеющиеся документы показывают, что «черновой» вариант плана на русском и английском языках был выполнен еще летом 1821 года, проверен подполковником Кирилловым и за № 48 отослан 14 февраля 1822 года на просмотр и предварительное согласование к Сибирскому генерал-губернатору. Из Иркутска документ проделал

дальний путь в российскую столицу, пока не был Высочайше утвержден к 1825 году. Это согласуется с личным письмом миссионеров князю А.Н. Голицыну от 4 января 1821 года с просьбой о наделении их избранным земельным участком. Летние работы подполковника Кириллова, таким образом, были исполнены по поручению Голицына: осмотреть и проверить заявленный участок.

При утверждении заявки миссионеров на землю им были также пожалованы и некоторые льготы. Вместо «личных податей [англичане.- А.Т.] должны были платить в казну по 15 копеек с десятины удобной земли и исправлять земную повинность на землях, им принадлежащих, от всех других налогов и повинностей, от воинской и гражданской службы, а селения их от постоя освобождены».

Внутри владения миссионеров означено: 2 десятины сенного покоса, 20 десятин 334 сажени скотного выпуска, 2 десятины 260 саженей мелкого кустарника «разного рода». Под поселение и огороды отведено 6 десятин 1221 сажень; притрактового участка проходящей мимо дороги «из Иркутска в Кяхту» 3 десятины 1200 саженей; под заливом – 1 десятина 4150 саженей; каменистых мест - 6 десятин 1225 саженей. Итого «удобной и неудобной земли» 45 десятин 2290 саженей, а за исключением половины трактовой дороги остается 42 десятины 1090 саженей. И, самое главное, жилые строения на то время уже состояли из 2 домов с пристройками, в коем проживали 6 мужчин и 5 женщин. Протока Телячья (ныне Английская), острова Телячий и Каменный в собственности миссии не состояли, но никто другой ввиду близкого расположения к описанному участку пользоваться ими не мог, и поэтому также как бы принадлежали англичанам, что подтверждается и современными топонимами.

Интересно, что две усадьбы английских миссионеров, разделенные узкими проулками, изображены как бы в зеркальной проекции, что говорит об их строительстве по единому чертежу, или постройке второго дома по образу первого. Другой любопытной особенностью является указание на то, что тракт из Иркутска (Верхнеудинска) на Кяхту обозначен вдоль западной ограды усадьбы, и шел он вдоль левого берега р. Селенги, минуя Нижнюю деревню в Посадской долине, где несколько лет позднее поселятся декабристы К.П. Торсон и братья Бестужевы. Указание на верстовой столб свидетельствует в пользу изначального строительства дома Селенгинским обществом под почтовую станцию. Размер всей отчуждаемой территории: западная сторона участка 594 сажени, северная – 229, южная - 310, восточная (учитывая изрезанность берега) - 880 саженей.

Данный план удостоверили («руку приложили»): член комиссии Вильям Сван; поверенный Селенгинского посадского общества купец 3-й гильдии Михаил Лушников; от имени поверенного от Селенгинского и Бумолготульского родов ясашного Жембала Зангеева Петр Минаев; по просьбе мещанина Алексея Никитина Николай Никитин; мещанин Емельян Балдаков; по просьбе мещанина Александра Жирянцова и Михаила Суворовцева и за себя Иван Мягкоступов; от крестьян Селенгинского ведомства от Харанутского и Бумолготульского родов инородцев ясашных Твишина Инбаева, Ульзыты Анданова, Бату Тарбаева, Дармы Тарбаева, Илея Убушиева и Тульгудура Бхиноева ясашный Петр Минеев.^⁶²

На рисунке 1820 года^⁶³ из книги А. Мартоса мы видим два больших дома с мезонинами, окруженные заплотами с трех сторон и с открытым видом на реку Селенгу, но с пряслами по берегу (от разрушенного половодьем этой части забора?). На рисунке из книги Джеймса Гилмура 1880 года от этих прясел остались только столбы. Некая полуразрушенная ограда пересекает протоку Селенги, которой на рисунке 1820 года нет. Зато отчетливо изображены городские строения Старого Селенгинска с каменной церковью в центре, видимые из окон домов английской миссии.

Судя по данному рисунку, дом Агнии Всеволодовой на фотографии С. Рыбакова 1900 года - это первый дом миссионеров, купленный за 5000 рублей, и в котором Селенгинское общество намеревалось открыть почтовую станцию. Он имел 6 окон на Селенгу и, вероятно, столь же в обратную сторону, и по 2 в торцовых частях. В средней части дома, как это полагалось для почтовых станций, располагался вход. Однако к 1900 году этот дом, пришедший в ветхость, был перестроен: у него убрали мезонин с балконом, а потолок внутри здания укрепили подпорками из двух резных колонн работы бурята А. Ванжилова – ученика декабристов. Второй дом о 10 окнах на первом этаже и 3 окнах на втором, обращенных на Селенгу, в объектив фотоаппарата не попал и о судьбе его нам ничего неизвестно. В глубине двора первой усадьбы просматривается силуэт пристроя с видимыми 3 окнами. А вообще-то, если следовать плану, дома миссионеров имели Г-образные формы и еще по одному строению на заднем плане. Общее наименование рассматриваемого плана опубликовано в свое время в «Евангельском журнале» Лондонского миссионерского общества – «Селение миссионеров». Расположения домов согласуются с видимыми сегодня фундаментами и развалами глиняной штукатурки внешних стен, а также с обнаруживаемыми предметами домашнего инвентаря.

На другой фотографии 1900 года от могилы Марты Кови за домом Агнии Всеволодовой просматривается еще более крупное строение с мезонином. Кроме того, на переднем плане сняты жилища бурят, хорошо отражена общая глухая ограда вокруг усадеб миссионеров и также всего пустынного лугового участка, примыкающего к скалистому береговому утесу. Обе фотографии дают наглядное представление об аварийном состоянии первого дома (Всеволодовой). Он был сооружен из толстых бревен, оштукатурен снаружи и побелен, глинистая обмазка местами осыпалась, обнажив бревна. В доме 3 трубы, по одной на каждую из трех больших комнат.

Имеет смысл подробнее проанализировать архивные документы, предшествовавшие выполнению просьбы членов Английской духовной миссии о наделении их земельным участком.

Первый документ – само письмо Эдварда Сталибраса, Вильяма Свана и Роберта Юилля князю А.Н. Голицыну от 4 января 1821 года из Селенгинска. Из него мы узнаем следующие важные детали:

Приоритет организации миссии в Забайкалье утверждается за Сталибрасом и Рамном.
Место миссии было выбрано ими лично, и в 1820 году англичане уже построили там два дома.
План предполагаемого участка земли составлен в том же 1820 году.
Границы участка обозначены в следующих пределах:

«К востоку – небольшой рукав Селенги.

К северу – пригорок, коим оканчивается долина, где построены миссионерские дома.

К западу – большая почтовая дорога к Кяхте.

К югу – линия, идущая от четвертой версты от Селенгинска в юго-восточном направлении к реке от того места, где берег крут и каменист.

Поелику учреждение сие состоит под покровительством Лондонского миссионерского общества, то мы желаем, чтобы законный акт на владение сею землею был на имя Георга Бордера, секретаря Лондонского миссионерского общества и его преемников по должности сей в пользу сего общества».^⁶⁴

Аналогичный текст письма Сталибраса, Свана и Юилля, но уже направленный генерал-губернатору 4 марта 1821 года, сохранился в архиве М.М. Сперанского, и, судя по пометкам, копия была послана Вильямом Сваном, вероятно по просьбе графа, который желал знать суть направленной просьбы англичан в Петербург.^⁶⁵

Второй документ более интересен. Это решение министра Департамента государственного хозяйства и публичных зданий российского правительства графа В. Кочубея об отводе земли Лондонским миссионерам близ Селенгинска. Но главное в нем - пересказ ходатайства кн. А.Н. Голицына с его оценкой деятельности настоящей миссии. Оценка любопытна в том отношении, что дает наглядное представление о том, насколько верховная власть России благосклонно относилась к английским проповедникам Слова Христова в начале их деятельности за Байкалом:

«Министр Духовных дел и народного просвещения отношением, полученным мною 25 минувшего ноября сообщает, что члены Лонд. Миссионерского общества Сталибрас, Сван и Юилль, живущие с Высочайшего соизволения в Сибири, для приведения между бурятами в известность слова Божия, избрав Иркутской губернии близ г. Селенгинска участок земли для основания миссионерского поселения и построив там для своего жительства два дома, просят исходатайствовать им законный акт на владение участком, не как лично им, но вообще тем, кто для сего же дела Лондонского миссионерского общества в тех местах находиться будет.

Сибирский генерал-губернатор, с коим кн. Голицын имел по сему отношение, уведомил его, что участок земли, просимый миссионерами, заключает в себе 42 десятины с саженями; в число коих входит: выгонной земли Селенгинского посада 34 десятины, из принадлежащей некоторым бурятским родам ясачным и казакам 8 десятин с саженями, взамен каковой посаду можно отвести из другой смежной пустопорожней, а буряты от потеряния 8 десятин, по множеству у них земель, ничего не потерпят. Почему он и не находит препятствий в отводе им этой земли. Кн. Голицын, препровождая копию письма к нему о сем миссионеров и план просимой ими земли, просит исходатайствовать Высочайшему соизволению на утверждение за ними оной.

К сему он присовокупил, что все трое упомянутые миссионеры люди благочестивые, хороших и благонадежных правил, и что цель поселения их в Сибири есть та, чтобы изучать бурятскому языку и издавать на оном книги духовного содержания для раздачи бурятам и распространять между ними христианство».

В письме же кн. Голицыну миссионеры пишут, что миссия предпринята в 1817 году Сталибрасом и Рамном, что они были представлены в Москве государю императору и что Его Величество изволил желание доставить им всякое пособие в случае надобности заведения миссионерского поселения, дать повеление об отводе им земли и о даровании акта на владение оного. «Поелику оные миссионеры состоят под покровительством Лонд. Миссионерского общества, то желают, согласно постановлениям оного, чтобы законный акт на владение сею землею [был составлен, -А.Т.] на имя Георга Бордера, секр.Лонд.Мисс.общества и его преемников по должности сей, в пользу общества <...>.

Соглашаясь с мнением министра Духовных дел и народного просвещения и основываясь на удостоверении сибирским генерал-губернатором, что в отводе просимой земли близ Селенгинска не предстоит никакого неудобства, я полагаю исчисленное количество оной, как означено на предполагаемом плане, всего 42 десятины <...> отдать в полное владение без всяких податей и оброков миссионеров, ныне там находящихся, и преемников их, которые с доверенностью от Лондонского миссионерского общества и с одобрением министерства духовных дел и народного просвещения впредь туда прибывать будут, с тем, чтобы сия земля ни продана, ни заложена в посторонние руки быть не могла».^⁶⁶

Blog

«Христианская Пресвитерианская Церковь г. Улан-Удэ»

Содержание