«Христианская Пресвитерианская Церковь г. Улан-Удэ»

Вид материала

Документы

Содержание Прекращение деятельности

Подобный материал:

• Заседание коллегии Администрации г. Улан-Удэ по вопросу «О реализации плана работы, 245.89kb.
• И. И. Зураев Г. А. Айдаев Заместитель мэра г. Улан-Удэ Мэр г. Улан-Удэ порядок проведения, 81.99kb.
• Администрация г. Улан-удэ постановление от 31 марта 2010, 149.52kb.
• Межведомственный план мероприятий по профилактике вич-инфекции в г. Улан-Удэ на 2011, 111.91kb.
• Доклад «Стратегии развития крупных городов. Инвестиционные строительные программы», 113.84kb.
• Приказ №88 г. Улан-Удэ от «06» декабря 2007, 150.67kb.
• Комплексная программа социально-экономического развития муниципального образования, 2163.21kb.
• Введение, 1378.42kb.
• Итоги и перспективы в улан-Удэ 17 марта пройдет традиционное совещание по подведению, 295.59kb.
• Введение, 1198.02kb.

ПРЕКРАЩЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Следует согласиться с мнением о том, что Английская духовная миссия в Забайкалье, оторванная от основной метрополии христианского протестантского мира на Британских островах, являлась аномальным явлением в буддийско-православно-шаманской обстановке того времени. Далеко не все, особенно рядовое население, понимало основные догмы протестантизма, формы обрядовых действий, хотя английские пасторы и применяли знакомые божественные дефиниции, но категорически не признавали иконы и все церковное благолепие, относя это к признакам языческого идолопоклонства. А о буддистах и шаманистах они вообще заявляли в узком кругу, что бурятские кочевники молятся «болванам, бревнам и камням».

Однако Английская духовная миссия жила и действовала за Байкалом, и ее как бы признавали, зная, что христианам-протестантам, и конкретно Сталибрасу, Свану и Юиллю, лично благоволят император Александр І, принц А.Н.Голицын (министр духовных дел и просвещения), сенатор М.М.Сперанский, барон Н.П.Шиллинг, генерал-губернаторы Восточной Сибири, Иркутские гражданские губернаторы и прочая элита Российского общества. При Александре І благоприятно относились к миссии и церковные власти. Иркутский архиепископ Ириней признавал «полезность» намерений английских миссионеров и распорядился своим священнослужителям не мешать их работе. Такое же поручение получил и верховный иерарх российских буддистов Данзан-Гаван Ешижамсуев, чем и объясняется теплый прием, устроенный Эдварду Сталибрасу в Гусиноозерском дацане и его дельные рекомендации, каким образом христианскому протестантизму завоевать доверие среди бурятских кочевников. Этим рекомендациям, кстати говоря, английские пасторы и придерживались, внеся существенные изменения в изначальный план Лондонского миссионерского общества. Рекомендации эти, напомним, касались приоритетов на начальном этапе деятельности миссии образованию и просвещению местного населения, чтобы на втором этапе оно получило возможность читать и понимать переводимые миссионерами богодуховные книги на монголо-бурятский язык. Третьим этапом Ешижамсуев называл уже непосредственные проповеди, богослужения и крещения бурят, хотя в душе желал, чтобы миссионеры не дошли до этого.

Но времена меняются. После смерти Александра І пошла черная полоса в жизни Забайкальской миссии. Начало негативной политики ко всем иностранным духовным обществам на территории России положили сенатор А.Аракчеев, президент Академии наук А.Шишков, архимандрит Фотий. По доносам последнего князь Голицын был отставлен от руководства министерством и Русского библейского общества, причем РБО и его региональные отделения прекратили существование. Чуть позднее упразднили Шотландскую и Базельскую иностранные христианско - протестантские духовные миссии.

Шла подготовка и к закрытию Забайкальской духовной миссии путем собирания негативной информации от низовых светских и церковных властей о якобы «вредном» влиянии английских проповедников на православную паству. Например, преемник Иринея епископ Михаил возбудил вопрос о назначении за Байкалом православной миссии, и доложил, что английские миссионеры внушают бурятам, что русские, как почитатели икон, равны идолопоклонникам. Затем, в 1830 году, преосвященный Иркутский Нил донес Синоду, что среди бурят, живущих около Английской миссии, заметно явное предубеждение против православия.

Первая попытка воспретить Английской миссии работать в Забайкалье предпринималась Российским правительством еще в 1826 году на основании собранного негативного материала. Когда этот материал представили для оценки «комиссару или поверенному Шотландскому миссионерскому обществу в Санкт-Петербурге» пастору Ричарду Книллю, он поставил под сомнение ее достоверность и объективность, а в письме от 19 июня 1826 года на имя директора департамента государственного хозяйства и публичных зданий С.С.Джунковскому взял Селенгинскую миссию под свою защиту и покровительство:

«На письмо Вашего Превосходительства, которое я получил вчера, имею честь доложить:

5. г.г. Едуард Сталибрас, Виллиам Сван и Роберт Юлль остались и до ныне в России, и никогда не желали оной оставить.
   
6. Они получили землю, всемилостивейшее им пожалованную и ныне владеют ею и занимают оную.
   
7. Они построили на сей земле два дома и живут в них.
   
8. Г-жа Сталибрас завела у себя школу для монгольских девочек, и имеет их несколько, обучая их делать шапки, вязать чулки и шить, и быть хорошими служанками.
   
9. Г.Юлль имеет несколько мальчиков, коих он учит читать, писать и пр., некоторые из учившихся у него теперь состоят в казенной службе.
   
10. Все сии миссионеры занимаются переводом Св.Писания и (неразб. 4 слова, - А.Т.) с намерением отвратить их от поклонения бревнам и камням и поклонению Истинному Богу.
    
11. Я посылаю им ежегодно 15000 рублей, которые они издерживают на месте для своего содержания и для содержания учеников.
    

Сии миссионеры не принадлежат к Шотландскому, но к Лондонскому миссионерскому обществу.

Полагая, что сие объяснение будет достаточно для В.Превосходительства, я готов всегда доставлять Вам сведения, какие только могу».¹⁹⁷

Подобная переписка, надо полагать, велась и с Иркутскими губернскими властями, и если она будет обнаружена в архивных хранилищах, даст немало интересного материала о том, в чем же конкретно обвиняли английских миссионеров в Забайкалье, и о том, как эта политическая интрига разворачивалась.

Первая попытка закрытия Селенгинской миссии не получила продолжения благодаря, надо полагать, оперативному вмешательству в разворачивавшуюся ситуацию Шотландской и Английской духовных обществ, и Российское правительство еще не было готово идти на международный конфликт с могущественной Великобританией.

Между тем английские миссионеры продолжали работать. Когда были готовы к печати первые книги Библии на монгольском языке, а среди учеников появились первые ученики, желавшие креститься по христианскому протестантскому обряду, пастор Сван, находившийся в Санкт-Петербурге, направил Правительству запрос о дозволении перейти к новому этапу миссионерской деятельности среди бурят. Однако в императорских кругах Николая I уже внедрилось подозрение в «политической неблагонадежности» английских пасторов на основе ранее собранного «негативного» материала. Заменивший Голицына Д.Блудов не решился разрешить просьбу Вильяма Свана самостоятельно, но вынес на заседание Комитета министров доклад о состоянии миссионерства за Байкалом, а когда и там не пришли к однозначному решению, передал запрос Свана на рассмотрение государя. В результате появилось письмо Блудова заявителю, которое хотя и гарантировало продолжение деятельности английских христианских пасторов среди бурят, но дает ясное понимание того, что в Петербурге осведомлены о «несоответствии» их работы с условиями, обговоренными еще с Александром І:

«№1137.

30 мая 1831-го

Г-ну Пастору Свану.

Милостивый Государь!

Его императорское Величество по всеподданнейшему докладу моему, снисходя на просьбу Вашу Всемилостивейше соизволил, чтобы миссия Лондонского миссионерского общества в Селенгинске продолжала труды свои для обращения бурятов в христианскую веру, и при том Его Величеству богоугодно было дозволить прибытие новых для сего миссионеров из Англии, с тем, однакож, чтобы они не выходили из требуемых прав-назначенного им круга действий и прав, дарованных им блаженным памяти Государя императора Александра I-го.

Сообщая Вам о сей Высочайшей воле, имею честь быть с совершенным почтением, милостивый государь, Вашим покорнейшим слугою.

Д.Блудов».¹⁹⁸




Письмо Д.Н. Блудова от 30 мая 1831 года с извещением о разрешении Николаем І деятельности Английской духовной миссии в Забайкалье и перевод его Вильямом Сваном.


Поскольку в этом письме Правительство Николая І «не заметило» просьбу о крещении желающих бурят по христианскому протестантскому обряду, Вильям Сван повторил свой запрос. Ответ поступил только в 1833 году, но он был более жестким по сравнению с раним письмом Д.Блудова. На этот раз Кабинет министров и Николай І твердо указали просителю об обязательной отсылке желающих креститься к православным священникам, но никоим образом не обращать их в свою веру. Только при условии неукоснительного выполнения этого требования английские миссионеры смогут продолжить свою деятельность за Байкалом.

Отбывший в командировку на родину Эдвард Сталибрас также докладывал Лондонскому миссионерскому обществу о начавшихся серьезных затруднениях со стороны российских духовных и светских властей в осуществлении проповеднической деятельности среди бурят. Обо всех перепитиях в Санкт-Петербурге ему подробно рассказал только что вернувшийся Вильям Сван и новый член миссии печатник Джон Аберкромби. В Лондоне Сталибрас представил документы о необходимости исключения Роберта Юилля из состава Забайкальской миссии, что и было исполнено в 1835 и подтверждено в 1839 году. В российской столице Сталибрас, вероятно, также обращался с просьбой о дозволении крестить бурят, поскольку имеется указание о воспрещении этого рода миссионерской деятельности в 1835 году.

Новое прошение, быть может, переполнило «чашу терпения» Кабинета министров, поскольку в том же 1835 году последовало Высочайшее утверждение его решения о прекращении действий Шотландской и Базельской миссий в России. Последней из иностранных миссий оставалась Забайкальская. Но и её судьба была предрешена, и остался только вопрос времени. Вот почему, вернувшись к месту пасторского служения, Сталибрас, а также Сван и Аберкромби целиком переключились на завершение перевода Библии и её печатания, ибо понимали, что не завтра-послезавтра последует распоряжение о её ликвидации. Знал об этом и предупрежденный о скором исключении из состава Лондонского миссионерского общества и Роберт Юилль, не надеявшийся, что ему позволят остаться в Селенгинске до конца своих дней.

Желая не давать лишних поводов для подозрений, английские миссионеры в Забайкалье отказались от публичных высказываний с критикой гражданских и церковных властей, ограничили переписку с Англией, боясь, что их письма могут быть перехвачены и прочитаны, а если и писали, то прибегали к шифровке текстов, но чаще всего вели разговоры на другие темы, не связанные с политикой.

Однако русская гражданская администрация продолжала искать повод к прекращению и последней, Забайкальской духовной миссии. Непонятно почему, но генерал-губернатор Восточной Сибири В.Я.Руперт, человек, с сочувствием относившийся к ссыльным декабристам и полякам, не боясь за это быть снятым с должности (что и случилось с ним и его преемниками), в отношении английских миссионеров стоял на жестких позициях, и именно он в 1838 году подал на имя Николая І «всеподданнейшее» прошение о их выдворении из Забайкалья.¹⁹⁹ Тогда же он взамен английской христианской миссии предложил учредить православную. В данном прошении Руперт заподозрил иностранных пасторов, ввиду «неуспешности» их работы, а не занимаются ли они вместо проповеди христианства «противорусской» политикой среди инородцев и даже шпионажем на востоке страны в пользу своей Великобритании?

На запросы генерал-губернатора Верхнеудинский окружной начальник Шапошников отвечал, что миссионеры тщательно занимаются проповедью и «вредных» действий не заметно. Одновременно и Иркутский гражданский губернатор Пятницкий встал на защиту английских пасторов, отвечая Руперту, что миссионеры хорошо знают монгольский язык и имеют довольно большую библиотеку по восточным языкам, но в противоправных действиях не замечены.


Он же сообщил тогдашний состав миссии:

1. Эдуард Сталибрас, жена Шарлота, сыновья: Иван-15 лет, Яков – 12 лет, Генрих -1 год, дочь Сара – 17 лет;
   
2. Василий Сван, жена Анна; типографщик Иван Аберкромби, жена его Гулиста и дочери: Шарлота – 6 лет, Мария – 4 лет, Анна – 1 года;
   
3. Роберт Юиль и сын Самуил – 11 лет; жена Роберта умерла в Селенгинске.
   

Сталибрас и типографщик с семейством живут на реке Кудуне близ Кудунских кумирен; Сван с женой на реке Ане в 5 верстах от Аннинских кумирен; Юилль на реке Селенге против Селенгинска».²⁰⁰


В этом списке почему-то не упомянут сын Сталибраса Василий, родившийся в 1820 году на берегах Селенги и называвший себя «вторым сыном» Эдварда.

На такой исход дела, между прочим, косвенно повлияло и решение Лондонского миссионерского общества от 1839 года об исключении Роберта Юилля из своих рядов, и последовавшая просьба к МВД России отныне не признавать его членом Сибирской миссии, мотивируя неисполнением с его стороны миссионерских инструкций. Такое откровение по адресу Юилля было расценено признанием самой дирекции ЛМО в том, что ее представители в Забайкалье мало занимаются своими пасторскими обязанностями, а стало быть, решение Св.Синода является вполне обоснованным.

Кстати говоря, за свое несогласие с мнением генерал-губернатора Восточной Сибири В.Я.Руперта, Лавинский и Шапошников вскоре были сняты со своих должностей и отправлены в отставку.

В едином ключе с Рупертом действовал Иркутский архиепископ Нил, который, естественно, больше всех был заинтересован в устранении идеологических конкурентов. В 1840 году он направил в Священный Синод рапорт, в котором также указал на необходимость упразднения Английской миссии за Байкалом, высказав опасение, что деятельность ее может способствовать дальнейшему распространению старообрядчества (?!) и сектантства (?!) во вверенной ему епархии.

Синод, обсудив поступивший рапорт Нила, постановил:

«1. Воспретить поселившимся в Сибири англичанам всякие миссионерские действия и именования себя миссионерами по примеру прекращения Шотландской и Базельской миссий, хотя в действиях сих последних и не усматривалось столько зла, сколько от Английской миссии в Сибири;

2. Поручить архиепископу Иркутскому составить предложение о надлежащем устройстве православной миссии для бурят;

3. Представить духовно-учебному управлению снабдить ее всеми нужными для сего изделиями на монголо-бурятском языке».



Современный вид части Нового Селенгинска, где располагалась Английская духовная миссия.




Англичанский утес в Новом Селенгинске.Фото середины XX века.

7 июля 1840 года император Николай І утвердил настоящее определение Священного Синода по делу о закрытии Английской миссии в Забайкалье, дав повеление синодальному обер-прокурору, чтобы о состоявшемся решении Синода было сообщено вице-канцлеру графу Несельроде и управляющему министерством внутренних дел графу Строганову для соответствующих выводов и распоряжений. Но «Высочайшее повеление» по недосмотру чиновников было написано так неумело, что фактически не обязывало миссионеров к выезду из России и давало им возможность продолжить и завершить начатые труды по изданию богодуховной литературы на монгольский язык. Поэтому-то решение Синода английские пасторы встретили спокойно. Спорить они не стали, понимая, что административная власть, несмотря на закон Александра I «О свободе вероисповеданий», отражала и будет отражать интересы государственной православной церкви. Но все-таки миссионеры потребовали от местного начальства письменные копии сделанного относительно их миссии Высочайшего распоряжения. Они были нужны для подтверждения насильственного выдворения англичан из России, но испуганная власть сочла благоразумным отклонить просьбу, так как пасторы отметили в указе ряд ошибочных формулировок. Среди таковых оценка их миссионерской деятельности «лжемудрствованием о вере и заблуждением иноверия».

Быть может из-за недостаточного знания русского языка слово «иноверие» было понято ими как «неверие», что, конечно показалось миссионерам оскорбительным и несправедливым. Поэтому после завершения печатания Библии в январе 1841 года Сталибрас, Сван и Аберкромби покинули Забайкалье. По приезде в Петербург они выступили за свою честь. Юилль же посчитал, что указ о закрытии миссии, как исключенному из ее состава, к нему уже не относится, и продолжал жить в Селенгинске до 1846 года и уехал оттуда только тогда, когда удовлетворение его просьбы о «дозволении провести остаток дней своих в Селенгинске» сочтено было «неудобным». Можно только представить, каким было прощание Роберта с облюбованным местом, где остались могилы его рано умершей семьи, кроме сына Самуила.

21 января 1841 года английские миссионеры были уже в Иркутске, где встретились с жившим вблизи губернского города декабристом М.С.Луниным. Тот передал пасторам некую статью по истории декабристского движения для напечатания ее в «Вольной» русской типографии» А.И.Герцена в Лондоне. Работа была опубликована, а автор ее подвергся в ночь на 27 марта того же года аресту, затем суду и определению на каторжные работы в Нерчинских рудниках, где и скончался.²⁰¹

Кстати говоря, когда миссионеры, жившие в Хоринской степи, после прочтения царского указа продолжили заниматься своим делом, запустив Кодунскую типографию на полную мощность, это встревожило губернские власти, полагавшие, что англичане проигнорировали Высочайшее распоряжение о прекращении деятельности миссии. Последовало напоминание Верхнеудинскому начальнику Шапошникову поторопить Сталибрасов, Сванов и Аберкромби с отъездом. Тот, в свою очередь, 13 сентября 1840 года направил главному тайше Дымбилову указание лично проследить за точным исполнением английскими миссионерами Высочайшей воли. Вот текст этого документа, сохранившегося в Национальном архиве Республики Бурятия:

«По предписанию г. Верхнеудинского окружного начальника от 13 сентября №3145 «О воспрещении миссионерства англичан, проживающих по Верхнеудинскому окружному округу в Хоринских и Селенгинских родах».

Господину Хоринскому главному тайше Дымбилову.

Господин, состоящий в должности Иркутского гражданского губернатора при предписании от 7 сентября № 3145, препровождая ко мне список с отношения господина Управляющего министерством Внутренних дел к господину генерал-губернатору Восточной Сибири от 25 июля №1767, по высочайшему Его императорского Величества повелению, последовавшего о воспрещении находящимся в здешнем округе английским миссионерам продолжать свои занятия по распространению между бурятами христианского учения и именования себя миссионерами, между прочим поручил мне сделать немедленно дальнейшее распоряжение, чтобы за точным выполнением английскими миссионерами Высочайшей воли на месте [вести, - А.Т.] строгое и неослабное наблюдение, одним словом, поступить так, чтобы они действия свои миссионерские тотчас решительно и навсегда прекратили и отнюдь более уже не именовали себя миссионерами.

Командировав вместе с сим для объяснения таковой высочайшей воли английским миссионерам заседателя Перова, я поручаю Вам иметь за точным выполнением английскими миссионерами Высочайшего повеления строгое и неослабленное наблюдение.

Окружной начальник Шапошников».²⁰²

Приехав в Петербург из Кодуна, англичане составили на имя Николая І письмо, в котором выразили несогласие со словом «неверие» и просили назначить особое расследование по поводу их действий и вообще всего образа жизни в Забайкалье, чтобы снять с них незаслуженное обвинение. В этом письме они кратко изложили всю историю Английской духовной миссии среди бурят, а в качестве видимого знака полезности своих трудов передали государю один отпечатанный экземпляр Библии, переведенной ими на монгольский язык. Это письмо пасторы вручили своему давнему покровителю А.Н.Голицыну. Находясь в отставке, бывший министр духовных дел и просвещения, а также президент упраздненного Русского библейского общества, сумел вручить письмо и книгу императору. Библия по распоряжению Николая І была передана в библиотеку Эрмитажа. Что касается послания английских миссионеров, то государь поручил изучить и внести свои предложения министру внутренних дел.

Министр отказался организовать особую комиссию. Он вернул письмо Николаю І с мотивировкой, что решение об упразднении христианской миссии в Сибири было принято в Священном Синоде, и поэтому следует направить его к обер-прокурору Синода. 17 мая 1841 года послание было препровождено обер-прокурору Протасову. Тот ознакомился с содержанием и изучил во всех деталях историю миссии за Байкалом и причины ее упразднения по имеющимся документам. Протасов представил государю обстоятельный доклад. В нем, в частности, указывалось на неправильное понимание заявителями Сталибрасом и Сваном той причины, на основании которой и было принято решение Синодом об упразднении миссии. «В нынешнем письме своем, - отмечал Протасов, - пасторы Сталибрас и Сван изъясняют, что если миссия их прекращена вследствие распоряжения, дабы православное духовенство заменило их, то они безмолвно покоряются сему, но что они считают себя оскорбительной другую, недостаточно, по их мнению, доказанную причину прекращения их миссии, а именно, что они замечены были в лжемудрствовании и заблуждении неверия (ибо даже в представленном ими письме они не изъяснили сколько именно бурят в течение свыше двадцати лет при их содействии приняло крещение), а с другой стороны, делая распоряжение об учреждении новой миссии из православного духовенства для обращения сего народа в христианство признало их действия излишними».

Николай І, ознакомившись с докладом Протасова, 10 июня 1841 года распорядился объяснить бывшим английским миссионерам в Забайкалье, что их миссия прекращена из-за изменившихся политических обстоятельств и представившейся возможности учредить миссию из православного духовенства. Но заявители так и не узнали ответа. Уже в то время, когда поданное прошение ходило по правительственным канцеляриям, Сталибрас, Сван и Аберкромби, не рассчитывая на какие-либо существенные перемены в их жизни, не стали ждать исхода затянувшегося дела и уехали из Петербурга в родную Великобританию.²⁰³