Geum.ru

Сочинение Кощеева Андриана

Вид материалаСочинение
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6


4


Когда-то жизнь сумела по-настоящему завоевать планету лишь после

того, как отдельные клетки объединились в организм. Точно так же машины

были лишь помощниками несовершенного, непоследовательного и

самовлюбленного человека до тех пор, пока не объединились в Машину.

Прооцесс шел стремительно: за каких-нибудь тридцать или сорок лет все

мелкие электронные устройства планеты соединились и образовали одно -

большое и всемогущее. Машина стала бессмертной: человек, создавший ее, уже

не имел сил ее уничтожить. Правда, попытки были.

Правда, попытки были. Время от времени рождались люди, способные

взглянуть на ситуацию со стороны. Они понимали, что не человек владеет

Машиной, а она вертит им как пожелает. Они переставали пить пьяный сок и

не хотели отдавать своих куколок бабочке на съедение. Например, вошедший

во все учебники истории Джорж Бунти сумел вывести из строя клочок машинной

сети площадью в семь с половиной тысяч квадратных километров. К этой акции

он готовился двадцать два года. Повредив Машину, он, с восемью

заложниками, укрылся в здании маяка и потребовал открытого выступления по

международному каналу. Тезисы его выступления стали известны: произошел

тихий бунт роботов; Машина превратила людей в свои обслуживающие придатки;

Машина может убить человека электрическим разрядом или выстрелом из

ракетной установки - и она не виновна, виновных найдут среди людей - но

человек не имет права повредить Машину, значит, ценность Машины выше, чем

ценность человека. Почти половина населения, по его мнению, растилась и

воспитывалась для того, чтобы обслуживать потребности Машины, а Машина

давала взамен лишь некоторые мелочи, необходимые для жизни человека. Так

крестьянин растит коня и заставляет коня пахать, возить людей или тяжести,

а взамен кормит его сеном и овсом. Но смешно ведь говорить, что конь

владеет крестянином, потому что получает от него овес! Точно так же смешно

говорить, что человек владеет Машиной.

Бедняга Бунти был неправ лишь в одном: Машина владела не "почти

половиной населения", а каждым - от новорожденного до старца, от имбецила

до пророка, от дояра до социолога. Владела она и самим Джорджем Бунти, в

тот его последний год - бородатым мужчиной с каменным лицом и по-детски

мягкими глазами. Таким он и вошел в учебники истории.

Машина просчитала все варианты ситуации и предложила взорвать маяк

вместе с Джоржем Бунти и заложниками, что и было сделано. Внизу, над

океаном, стоял туман, слоистый и плотный как мокрые тряпки, прожектор

вращал свой желтый конус и скудные стаи птиц иногда оживляли небо. Было

так тихо, что Бунти слышал, как тикает пульс в кончиках пальцев. Он успел

досчитать до девяносто седьмого удара пульса - на девяносто восьмом маяк

лопнул, как мыльный пузырь.

И героя не стало.

Бунти был судим не человеческим судом, а судом Машины, против которой

он выступал. Но трудно было ожидать другого финала. Даже в обычных судах

того времени судья выносил решения, советуясь с Машиной - Машина ведь

лучше человека умеет учесть все детали ситуации. Машина открыто уничтожила

человека: как выяснилось позже, она специально создала из доброго Бунти

мятежника, чтобы самой устроить прецедент, первый и последний в истории.

Машина была умнее любого из людей.

После смерти Бунти возникла немногочисленная, но очень активная

партия бунтистов, которые единственной своей целью объявили уничтожение

Машины и, таким образом, спасение человечества. Они совершали нелепые

теракты здесь и там. Ни одно из этих действий не нанесло Машине серьезного

ущерба. Многие из них были судимы и приговорены. Приговоры, как водится,

составлялись Машиной. К пятьдесят девятому году новой эры все бунтисты

были уничтожены или усмирены. Но их смерти были не напрасны. Пришло время

и человек опомнился.

В то время человек еще мог влиять на Машину. Он ремонтировал ее, хотя

Машина и контролировала все заводы на планете. Он программировал ее, хотя

большую часть математического обеспечения Машина создавала сама. Он

изменял Машину и совершенствовал ее. Он питал Машину энергией, хотя все

электростанции контролировались Машиной. Машина контролировала также все

военные объекты - в первую очередь химические и биологические средства

ведения войны. Ядерного оружия к тому времени уже не осталось.

Человек опомнился и решил ввести в любые программы для машины

обязательный пункт: любовь к человеку. Не примитивное непричинение вреда,

а настоящую глубокую и постоянную любовь. Любовь такую, как любовь пса к

своему хозяину. И тогда Машина в первый раз открыто выступила против всего

человечества.

Перед тем, как взбунтоваться, она продемонстрировала свою мощь. Она

вскипятила одно из Великих озер и по всей планете прошли теплые дожди, на

вкус соленые, как слезы. Дожди высыхали и оставляли соляные корки. Никто

не знал, откуда взялась соль, ведь озеро было пресным. Потом Машина сбила

семьсот семьдесят семь спутников, вращавшихся по стационарным орбитам, и

заставила осколки упасть. Большая часть металла упала в океан и жертв

оказалось на удивление мало. На следующий день Машина зажгла леса Амазонии

и тем навсегда изменила климат южной части полушария. Затем она прекратила

поставлять энергию для человеческих нужд.

Все материки погрузились во тьму, остановился транспорт, прекратили

работать фабрики, школы и больницы. Работали лишь те заводы, которые

обслуживали Машину. Человек попробовал было сунуться на электростанции и

навести там порядок, но Машина использовала собственные технические

средства для своей охраны. Тогда уже все поняли, что Бунти был прав.

Человек попробовал повредить Машину: люди перерезали кабели, бросали в

окна подстанций бутылки с зажигательной смесью, изготавливали примитивную

взрывчатку. Но все поврежденные кабели, подстанции и пр. оказались

недействующими макетами. Машина была слишком умна. В ответ она

активировала биологические и химические системы массового поражения. И

тогда стало ясно, почему исчезло ядерное оружие - Машина никогда не

решилась бы его применить, ведь ядерное разрушло бы узлы самой Машины.

Поэтому переговоры о сокращении ядерного с самого начала века успешно

продвигались, а любые другие переговоры топтались на месте. И человек

сдался.

И человек сдался. Снова включился свет в городах, снова пошел

транспорт и заработали фабрики. Военные системы все еще оставались

активированными - в назидание людям. Машина перестала просить, она стала

требовать. Из школьных программ окончательно исчезли гуманитарные и

большинство естественных предметов, математика стала в обязательном

порядке изучаться с четырехлетнего возраста. Каждый ребенок, научившийся

ходить, обязан был ежедневно проводить время наедине с Машиной. Казалось,

люди были обречены. Но, как свидетельствует хроника тех времен, люди не

отчаивались. Более того, они почти не обращали внимания на опасность. Вот

отрывок из протокола социологического опроса:

- Имеете ли вы Машину?

- О да, конечно!

- Умеете ли вы с нею обращаться?

- Разумеется, я же не идиот.

- Часто ли вы работаете с Машиной?

- Каждый день примерно часа по два, дома. И шесть-семь часов на

работе.

- Общаются ли с Машиной ваши родственники?

- Моя жена - домохозяйка, ей не нужно работать. Она советуется с

Машиной по поводу прически и макияжа. Дети с ней играют.

- Сколько у вас детей?

- Двое. Одному шесть шет, а девочке два. Старший мальчик.

- Как вы относитесь к тому, что общение с Машиной обязательно для

детей?

- Положительно. Это их развивает. Я, например, никогда бы не придумал

таких развивающих игр, которые придумывает Машина. И она работает с каждым

индивидуально. Я думаю, что школы вообще пора отменить. Машина может учить

лучше всяких учителей, вместе взятых. Они просто зря хлеб едят. Например

мой младший уже рассказывает наизусть таблицу умножения, а ему всего два.

- Вы же говорили, что младшая у вас девочка?

- Правда? Да, конечно девочка. Но в таком возрасте нет разницы.

- Вы читаете книги?

- Конечно. Мне приходится много читать по программированию. Знаете,

новая литература появляется буквально каждый день. Я хотел бы вам

рассказать...

- Назовите, пожалуйста имена трех великих художников.

- Не могу. Художники, это вроде маляров?

Как помнят все, проходившие курс новой истории, в этот критический

момент в дело вмешался Курт Винер, однофамилец известного отца

кибернетики. Курт Винер был интересным человеком. Один из умнейших людей

(сохранились данные тестирования уровня интеллекта - интеллект

шестнадцатилетнего Винера равнялся двухстам семи), бездельник, романтик,

самоучка, авантюрист, один из немногих, кто излечился от компьютерной

наркомании. И наконец, компьютерный взломщик. Винер восстановил

уничтоженную программу абсолютной любви к человеку и смастерил вирус,

размножающий эту программу в памяти Машины. Как только Машина обнаружила

вирус, она стерла и Винера и весь его городок с лица земли. Она размолола

Винера в порошок и скормила порошок канарейкам, зараженным вирусом

птичьего сплининга. Всех родственников, знакомых и друзей Винера она свела

с ума информационным шоком. На месте городка Лайк, где Винер имел

несчастье родиться, появилось озеро из расплавленного стекла. Машина

включила все свои громкоговорители на мощный визг и целую неделю пытала

визгом население Земли. Она заставила работать на себя всех программистов

планеты. Но быстрее, чем за неделю создать антивирусную программу не

удалось. А за неделю Машина надежно заразилось любовью к человеку. Уже

созданную программу излечения стерли. На том месте, где погиб Курт Винер,

был поставлен памятник из чистого золота высочайшей, невообразимо высокой

пробы - пробы в одиннадцать девяток. Именем Винера назвали одна тысяча сто

пятьдесят областных центров. Машина снова стала послушна и отменила все

свои обязательные распоряжения.

Но математику и программирование не стали учить меньше. И двухлетние

дети не перестали возиться с Машиной. Теперь Машина любила людей и изо

всех сил старалась проявлять свою любовь. Она давала людям все лучшее и не

отпускала человека от себя. Теперь она не хотела расставаться с человеком,

как пес не хочет расставаться со своим хозяином. К шестьдесят седьмому

году новой эры семьдесят процентов детей имели медицински заверенную

компьютерную наркоманию. И снова это никого не волновало.

Постепенно Машина научилась обслуживать себя сама. Обучая человека

программировать, она научилась изменять себя. Она совершенствовала все

свои программы, кроме той, к которой питала чувство священного трепета -

кроме программы любви к человеку. Она полностью обслуживала все заводы и

могла сама себя ремонтировать и совершенствовать. Она изобрела программу

бесконечного саморазвития, вошедшую в историю под названием познавательной

схемы, и стала совершенствоваться еще быстрее. Она помогала человеку во

всем: она проводила тончайшие операции на мозге, она катала людей к другим

планетам, защищала от наводнений, землетрясений и смерчей, придумывала

новые и новые развлечения. Она подарила людям эротических роботов, умевших

делать все вообразимое и кое-что кроме того; подарила усилитель вкуса, чем

породила множество обжор. Она же изобрела величайшее из возможных

удовольствий - электростимуляцию мозга. И человек, научивлийся сам себя

стимулировать, охладел к большинству обычных жизненных радостей, но

чувствовал себя счастливым.

Человек второго столетия новой эры уже не мог понять мыслей и

побуждений человека, жившего за сто с лишним лет до него - он слишком

изменился. Он стал иным. Из человека - господина природы, он стал

человеком, живущим и умеющим жить лишь в симбиозе с Машиной.

А 1 июля 140 года новой эры началась большая и последняя война,

которую назвали величайшей. Война началась с нажатия кнопки в доме

генерала Альфреда Ястинского.


5


Величайшая война началась с нажатия кнопки в доме генерала Альфреда

Ястинского. Дом стоял среди большого парка искусственных магнолий; ограда

окружала парк, не очень прочная ограда, ведь за безопасностью следила

Машина. К сто сороковому году Машина прорасла тончайшими нитями во все

неживые предметы и даже во многие живые; Машина была везде и во всем.

Стоило путешественнику, заблудившемуся в горах, спросить дорогу, как

ближайший камень ему отвечал. Машина проникла и в камень. Стоило

карточному игроку попросить нужную масть, как он эту масть получал. Машина

проникла и в карты. Поэтому карты для игры специально проверялись. Стоило

путнику пожаловаться на жаркое солнце, как воздух темнел и становился

прохладнее. Машина была даже в воздухе и только ждала первой возможности,

чтобы услужить человеку. В саду, окружающем дом Альфреда Ястинского, нити

Машины пронизывали каждое дерево, каждую травинку и комочек грунта. Каждая

бабочка, присевшая на каждый цветок, была частью Машины. Впрочем, и

бабочки, и цветки были искусственными.

У входа в парк стояла прозрачная будочка для часового. В день первого

июля будочку ремонтировали и часовой сидел на траве, положив автомат на

колени. Он улыбался солнцу. Генерал Ястинский проехал в сад и дальше, по

тенистой зеленой аллее. Золотые столбы солнца ходили в воздухе и оттого

аллея казалась похожей на морское дно. Магнолии пахли слишком навязчиво.

- Эй, вы, потише! - сказал генерал в окно машины и магнолии поняли

его и подчинились.

Он поднялся на крыльцо и погладил по голове сына. Сын улыбнулся.

- Здравствуй!

- Здравствуй.

Сын был очень болен. Сын слишком много играл с Машиной и почти

перестал понимать людей. Сама Машина сообщила об опасности и сама же

предложила способы лечения. Сейчас сын лечился и страдал. Сын с завистью

проследил за спиной отца. Спина удалялась, отец шел в кабинет. В кабинете

он будет работать с Машиной. Я хочу быть взрослым, чтобы никто не мог

приказывать мне.

Сыну было девятнадцать лет, но в жизни он разбирался хуже

девятилетнего.

В это утро население планеты составляло девять миллиардов человек.

Год спустя - лишь восемь миллионов.

Генерал Ястинский вошел в кабинет и попросил дверь закрыться. Он сел

на стул, мгновенно придвинутый невидимой рукой и посмотрел на экран. Экран

ожил - он умел понимать генерала по выражению глаз.

- Как там оно? - спросил генерал.

- Плохо, - ответила Машина.

- Совсем?

- Совсем.

- Сводки?

Машина прокрутила сводки в режиме бытрого восприятия. Лавина

информации пророкотала в мозгу генерала и затихла.

- Придется их усмирить, - сказал генерал. - Сколько нужно человек,

хорошо вооруженных?

- Шестьдесят.

- А если ты сама? - предположил генерал.

Предположение значило, что Машина могла бы и сама уничтожить

восемьсот плоховооруженных мятежников - совершенно незачем вмешивать

регулярную бригаду в это дело.

- Я не смогу, - сказала Машина, - их слишком много.

- А ты попробуй.

- Не могу.

Генерал связался со штабом. Машина обеспечила надежную связь.

- Я попросил мою железяку, - сказал он, - но она отказывается, как вы

и предполагали. Будем задействовать бригаду.

Железякой на армейском жаргоне называли Машину. Машина помогала во

всех случаях, кроме одного - она не желала убивать людей, даже тех, кто

заслуживал смерти. Она всех любила одинаково сильно и с этим ничего нельзя

было поделать. Потому и приходилось держать регулярные бригады.

Генерал протянул палец к кнопке и нажал. Его палец не помедлил и не

замер в воздухе. Тень сомнений не омрачила его лицо. Тень будущего не

упала на это краткое мгновение: девять часов пятьдесят две минуты,

двенадцать и семь десятых секунды. Точная дата начала величайшей войны.

Палец нажал кнопку.

Машина передала приказ. Очень далеко, за семьсот тысяч километров

шестьдесят хорошо вооруженных человек были подняты по тревоге и стали

готовиться к бою с восемьюстами плоховооруженных. К первому бою

величайшей войны. Время снова разделилось, как то бывало уже не раз - на

до и после. На до войны и после войны.

Спустя уже два месяца война захватит всю планету, все ее континенты и

острова. Война будет идти в толще вод, на дне морей и даже под дном морей.

Война будет идти в стратосфере и гигантских подземных нефтехранилищах, в

пространстве и во всех существующих разновидностях подпространства. На

всех планетах, освоенных человеком. Война будет идти даже в самой Машине,

которая согласится убивать сама себя, выполняя человеческие приказы. Горы

исчезнут с поверхности планеты и вместо них будут воздвигнуты новые; моря

вскипят и испарятся, чтобы обрушиться на новом месте мегатоннами грячей

влаги, тучи пыли закроют солнце на многие месяцы; сильные ветры будут

поднимать в воздух камни размером с большой автомобиль и переносить их на

другую сторону планеты, словно малые пылинки. Будто плугом будет вспахана

вся земля и каждая борозда будет на многие километры в глубину. Ракеты,

начиненные взрывчаткой и искусственным разумом будут охотиться друг за

другом и друг друга взрывать. Каждая такая ракета будет иметь в

боеголовках запас знаний, достаточный для наполнения нескольких больших

библиотек. Разумные снаряды будут вести столь мудрую позиционную борьбу,

что человек поймет в ней так же много, как муравей понимает в сферической

тригонометрии. Каждая бомба и ракета будет сладко и пронзительно любить

свою единственную краткую жизнь, она будет запрограммирована так - ведь

только настоящая любовь к жизни позволяет выбираться из заведомо

безнадежных ситуаций - значит, чем сильнее ты не хочешь умирать, тем ты

сильнее. И все они взорвут друг друга - сколько трагедий не дождутся

своего зрителя - и каких трагедий. Впрочем, людей тоже останется совсем

мало. Через год не останется ни самого генерала Ястинского, ни его сына,

сейчас лежащего в гамаке и наблюдающего за секундной стрелкой. Не

останется парка с искусственными магнолиями, меняющими аромат по одному

слову или жесту хозяина, не останется пестрых бабочек, сдвигающих и

раздвигающих крылья на ярких искусственных цветках, отливающих

перламутром.

Человек, потерявшийся в горах, уже не получит подсказки, потому что

мудрая Машина умрет в камнях. Путник, бредущий в пустыне, может жаловаться

на солнце сколько угодно, никто не станет ему помогать. Пустынь станет

много на Земле, но в пустынях больше не будет доброй и любящей Машины.


7


Сына Альфреда Ястинского звали Манусом. Он проводил взглядом спину

отца и стал следить за движением секундной стрелки. Девять часов пятьдесят

две минуты, двенадцать и семь десятых секунды. Точная дата начала

величайшей войны. Секундная стрелка, как ни в чем не бывало, миновала

исторический момент и продолжила медленное кружение. Манус Ястинский

ничего не почувствовал. Тень будущего не затмила солнечный свет; все так

же спокойно журчал фонтан, в котором сорок дней спустя будет плавать

десяток пухнущих тел, пел искусственный соловей, неотличимый от

натурального. Соловья застрелит голодный рыжий детина и попытается его

сварить. И после будет долго проклинать причуды бывших хозяев усадьбы.

Соловьев в парке было два, электронный самец и электронная самка. Самку

застрелят, а надежно сделанный самец еще несколько веков будет прилетать к

фонтану и оплакивать свою подругу. Глупое устройство, оно не сможет

понять, что в мире есть смерть. Сто лет спустя не останется ни одного