Редакционная коллегия

Вид материала

Документы

Содержание ДебютСветлана Соловьева 1996Александр Шамонин Под лупой неба сетует под липой От редации альманаха «под часами»

Подобный материал:

• Редакционная коллегия: Т. Б. Мильруд (гл ред.), С. Д. Дробышевская (составитель) Скажи, 613.91kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 868.19kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 7181.6kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов Великая Отечественная война 1941 -1945, 9829.4kb.
• С. С. Алексанин Редакционная коллегия, 495.39kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов великая отечественная война 1941-1945, 7950.74kb.
• M 5(1), 9663.74kb.
• Вселенная Учитель, 3306.02kb.
• Редакционная коллегия, 116.47kb.
• Н. Н. Карнаухов Редакционная коллегия, 2238.49kb.

Дебют


Светлана Соловьева


****

Взлёт и падение – парабола времени,

Координаты убогой земли.

Наши системы в пространстве потеряны,

Как в океане, порой, корабли.

Вечный подъём и скольженье бездонное,

Жёлтой Луны ненавидящий глаз.

Бродим по свету бескрыло-бездомные,

Будто бы кто-то решает за нас.

1996


****

Брызги света на стене – и лето.

Мне сегодня хлопотливо-весело.

Сердце выползает из кювета,

Наполняет грудь забытой песнею.

Не сидится мне на месте – пляшется!

Что случилось с давнею обидою?

Ничего, по сути, но мне кажется,

Я сама себе сейчас завидую.

1996


****

До времени пусты сосуды слов.

Служить готовы всем, кто пожелает.

В них можно влить живой водой любовь,

Такую, что сердца переполняет.

А можно смрадной жижей капнуть злость,

На чьих-то судьбах жирно ставя точку.

И что винить слова? Так повелось –

Они для всех, и просто оболочка.

1996

Душу – в узду, нервы – в узлы,

Муку – в намордник спокойствия.

К слабости люди по-прежнему злы,

Слабых удел – одиночество.

Губы – в улыбку, а сердце – в кулак.

Память привычно отключится.

Всё хорошо! А боялась – никак

Жить на земле не получится.

1996


****

За порогом боли – боли нет.

Боль – черта. Её перешагнуть –

И с изнанки жизни видеть свет,

Изнутри на внешнее взглянуть.


Нервно-струнной дрожью не звенит

Здесь ничто. Молчание – века.

Но обратно тянет как магнит

Чья-то милосердная рука.

1997


****

Невозможно с грустью жить годами.

Ночь сегодня – фейерверк из звёзд.

И на сердце ничего не давит –

Через бездну брошен лунный мост.


По нему с улыбкой мысли скачут,

Серенады голосят коты.

Пусть же намяукают удачу

Со своей чердачной высоты.


Радость покидать меня не хочет.

Первый луч касается лица.

То рассвет проклюнулся из ночи,

Как цыплёнок жёлтый из яйца.

1997


****

Аллея света -– призрачный мираж.

Две трети глыбы, скрытой подсознаньем.

Слепой художник написал пейзаж

Не на холсте, лишь мысленным стараньем.

Рельеф коры деревьев, неба скат,

Намёк на грозы и раскаты грома.

И лампа Солнца в миллионы ватт,

Парящих над Землею невесомо.

1996


****

Я на любовь сдаю зачет сейчас

Не к мужу, не к ребенку, не к стране.

К тому, кто сквозь прицел недобрых глаз

Лишь во вражде готов признаться мне.

Его любить науку я грызу,

Не осуждая – не дано судить.

Внутри уняв тяжелую грозу,

Не понимая, я хочу простить

Заранее. Не в слабости, сквозь страх,

А силу света ощутив извне.

Как это просто – просто на словах

И как грешно опять клокочет гнев.

Бог, – ты – любовь, ищу Тебя в себе.

Не дай споткнуться снова, отступить,

Чтоб, победив во внутренней борьбе,

Того, кто ненавидит, полюбить.

2000


****

В садах девятый вал цветенья вишен,

В веснушках одуванчиков трава,

От запахов кружится голова,

И майский дождь несётся вскачь по крышам.


А соловьи черёмухой пьяны,

Лягушки от избытка чувств горланят.

Вот только люди грубостью так ранят.

А как они умеют быть нежны…

1996


****

Всё прах и тлен. Вы лепите меня

Задумав сделать новой Галатеей.

Не будете ли свой шедевр кляня,

Считать весь труд напрасною затеей.


Ожившая, вдруг стану не такой?

Богине не положено быть смертной.

И, может, самый первый жест рукой

В уныние и ужас Вас повергнет.

Я сомневаюсь, буду ли любить

Дарящего мне все земные муки.

Ещё не поздно статую разбить.

Но что это? Уже я слышу звуки…

1992


****

Когда б иные времена… Не без причины

Перчатку бросить бы в лицо, сбивая спесь.

Неписаным законом для мужчины

Превыше жизни и священна Честь.


«До первой крови?» - спросят секунданты

«Да!» - негодяю стоит дать урок.

А кровь… Она порой смывает пятна.

«К услугам Вашим, сударь мой, клинок».


Ва-банк с самой костлявой поиграем.

Два выпада, проверенный приём –

И вот противник руку разжимает,

И слышен шпаги падающей звон.


Когда б иные времена – не без причины

Перчатку бросить бы в лицо, сбивая спесь.

Но что для современного мужчины

Сегодня значит это слово: «честь»?

1992


****

На окнах – ледяные витражи,

За окнами – взвихренья синей вьюги.

По комнате, по замкнутому кругу

В капкане стен сквозняк шальной бежит.


То парусом взовьётся занавеска,

То шелестит бумага на столе,

И с ней печальным звоном в тишине

Хрустальной люстры говорят подвески.


Дымится кофе, согревает плед,

Вдруг телефон на полке встрепенётся,

И сердце гулким стуком отзовётся,

Растапливая наметённый снег.

1993


****

Уже давно вестей не жду,

А что ещё мне остаётся?

Дождь за меня слезой прольётся,

И я порадуюсь дождю.


Земная жизнь так коротка,

Пусть велико земное горе,

И до последнего глотка

Я пью свою судьбу, не споря.


Бог дал свободу выбирать,

И я тебя за всё прощаю,

В ночной молитве поминая,

Чтоб каждый раз благословлять.

1995


****

Ты сказал мне, что просто живёшь.

Просто – день, просто – ночь. Пустота.

Но ни ночью, ни днём не зовёшь.

Просто жив. А я просто мертва.


Может больно тебе? – Мне легко,

По инерции даже дышу.

Но уже от всего далеко,

И уже никуда не спешу.


Образ мой не несёт в себе зла.

Он прозрачный и лёгкий – лишь тень.

Мне легко – я уже умерла.

Ты живёшь. День и ночь… Ночь и день…

1996


Александр Шамонин


Лесов осенних мания величия

(весной отменный будет перегной).

Бескровных чувств несметное количество,

переживавших стойко летний зной,


ещё шумит, ещё кого-то радует...

Вон девочка составила букет

из листьев, красоту, у смерти взятую,

несёт в руках как пламя или свет.


Но сохранится ли огонь в гербарии?

Хотя бы тусклый отсвет? тёплый блик?

…Зимой нас часто греет горе старое.

Она узнает. Я к тому привык.

2007


На перроне теперь нет лоточков,

чисто, сухо, и нет до меня

дела лопнувшим липовым почкам

и скворцам, что судьбу не винят,


не найдя своих старых скворешен.

Чем привлёк их уездный вокзал?

Может быть, тем, что люди здесь те же –

пешки в клетках добра или зла.


И, наверное, каждый тут хочет,

поскорее стать белым ферзём;

непременно – героем, воочью

убедившись, что смелым везёт.


Эй, Игрок, хорошенько подумай,

чтобы сделать мной правильный ход.

Я готов, и без лишнего шума,

как положено, – только вперёд.

2006

... Вновь я посетил...

А. С. Пушкин


Когда-то здесь был лес, потом пустырь,

теперь дома уже дошли до кромки

былой опушки, где росли кусты

и молодь сосен. Жалкие потомки

могучей рати живы там и сям –

то на бугре, то вдоль шоссейной ленты.

Но это племя знает о лосях,

волках и совах, как слепой о цвете,


как я о серафимах, что легко

между стволов органных пролетали.

Не видел крыльев я, но был влеком

в путь музыкой, и открывались дали.


Пытаясь обойти весь зримый мир,

утратил право я на место это.

Далёк, как был, невидимый кумир,

а видимый – растаял без ответа...


Что ж! Здравствуйте, кирпичные дома!

Я пережил положенный мне возраст.

Впадаю в явь, как в скуку кутерьма

или стихи в размеренную прозу.


В пейзаже новом нет лесных красот,

но будущее здесь на расстояньи

щелчка замка. Пусть слабых он спасёт

от преждевременного вымиранья.


Быть может, те, что будут после нас,

под этим небом счёт открыв потерям,

без сосен обойдутся, что подчас

как кровь поют, но в ангелов не верят.

27.10.2005


****

Лифт умолк, и на лестнице чёрной шаги

голых ног: то ли время, насытясь, гуляет

перед сном и, не видя в грядущем ни зги,

углубляется в прошлое, то ли вселяют

привидения пращуров в каменный дом,

что едва ль простоит до поры листопада,

то ли снова, как вор, вполз библейский питон,

раздавая последние яблоки ада.

2006


****

Ты потерялась где-то в дневнике

моих разлук, но разговор заочный

я снова завожу, чтобы порочный

круг скуки разорвать... Ты замужем? За кем?


За городом, что на семи холмах,

за августом и сентябрём, за клёном,

что лезет в окна, хоть ещё зелёный,

за принтером, набравшимся ума

и выдающим стансы и сонеты,

за холодком на утренней заре

(как видно, необъятен твой гарем),

за солнечным лучом, тобой согретым,


за сердцем, дико бьющимся в груди

с тех пор, как ты сказала: «Уходи».

22.07.2006


***

Двое шли в темноте наугад,

познавая пространство на ощупь...

Ей едва ли хотелось назад,

но вперёд – он плохой помощник.


У неё за спиной дом и муж.

Перед ним – мрак, туман, неизвестность.

Ей хватило и слёз, и луж,

а его утомила честность.


Не хотелось обоим признать,

что идти больше так не могут.

Что ж, взяв свет из чужого окна,

он не смог рассмотреть дорогу?

6.07.2006


у телевизора. сентябрь 2005 г.


Боль головная растёт на дрожжах.

Диктор твердит о магнитных злых бурях,

об ураганах, которые в США

бойко срисованы небом с натуры


ада – при помощи ветра, и штрих

гневной волны гениальней по злобе

бури в пустыне. Общественный крик

громче при этом, весомей, утробней.


Мудрый астроном глядит в телескоп

на необычные солнца стигматы.

Ушлый делец гарантирует гроб

для невиновных и для виноватых.


Кружится что-то, кого-то тошнит,

кто-то бифштекс ест, напитанный кровью,

или шашлык. И ему не слышны

муки ягнёнка и стоны коровьи.

2005


ber alles


Минуты, как ангелы, вольно

летели сквозь стёкла и стены,

сквозь вескую готику Кёльна.

Пластический образ измены


был создан за час невесомый,

и стало до боли вдруг ясно:

одна жизнь мной прожита дома,

вторая попытка – напрасна.


Тем более, если со странствий

её начинать в тех широтах,

где реют в воздушном пространстве

не соколы, а самолёты;


где всё изумительно плоско,

помимо парения духа,

которому быть своим в доску

мешают порядок и сухость;


где всё потребительски верно

рассчитано: мысли и чувства,

кровати, дороги и нервы,

исток кровеносный и устье.


Приятно, понятно, как Лютер

хотел, но не ветреник Моцарт.

О, каплю б живительной жути

из мшистого горла колодца!

2007


*****

Осень вяло шуршит за дверью,

превращая надежды в мусор.

В городской толчее потерян

голос верной восторгу Музы.


Безголосая птица в клетке

до сих пор не смогла стать синей.

Откровения крайне редки,

звёздный жемчуг попрали свиньи


облаков, и не светит месяц.

Жду рассвета на заднем плане,

холодея. Когда же, бесы,

фонари под окном увянут?


Ведь, наверно, при подлинном свете

станет золотом старое счастье?

Листья падают, словно дети...

Больно им, да и мне отчасти.

2006


февральское


За окошком фонарь. Светлый мой часовой,

что напрасно гореть? Я вернулся домой


раньше, чем обещал. Не нашёл ни луны,

ни Ковша, ни Пути. Постоял у стены,


погрустил за двоих, одиноко любя...

Все красавицы спят не в хрустальных гробах,


что висят на цепях, – на кроватях чужих

под присмотром развратных, как ночь, домовых


рядом с теми, чья точно не дура губа.

Моё дело теперь – третьесортный табак.


Посижу, покурю, Даже если сбегу,

не оставит душа ничего на снегу.

1.02.2007





Журнал в журнале


Андрей Архипов

(Киев)


рифмы и ритмы

«золотой» параллели


Просеменил, а семена рассыпал…

Ищи-свищи, кому он не помог.

Под лупой неба сетует под липой,

за что ему не помогает Бог?..

А Бог не помогает слишком щедрым,

кто Божий дар на жертвенный манок

усталым душам и бесполым недрам

дерзает передаривать, как Бог…

Юрий Беликов,

Махатма российских поэтов,

член Союза российских писателей


Красиво пошутили однажды ставропольские журналисты Сергей Сутулов и Марк Шкляр: 1 апреля 1990 года вышел первый номер их необычного проекта – Всесоюзный и международный ежемесячник «45-я параллель». Шутки – шутками, но это было действительно ни на что не похожее издание – 24 цветных полосы, разбитые на три тетради, при стартовом тираже в 50 тысяч экземпляров!

По общему замыслу, фирма, то бишь название ежемесячника, оттенялась голубым фоном. Вопрос упирался в плакат, открывающий первую полосу. В итоге прошла идея Марка: колокол, подвешенный в дорогой багетной раме, как бы надкалывал её и вызванивал: «Аз, буки…» А по периметру всей страницы бежали буковки русского алфавита, набранные нонпарелью. Так что художнику Александру Макушенко (ныне он – житель Лос-Анджелеса), работавшему над дизайном и всего номера, и первой полосы, пришлось изрядно попотеть, особливо над роскошной «багетиной». Зато резонанс превзошёл все ожидания. Позднее, слева от первого «Аз…», оставил свой автограф Никита Михалков, понимающий толк в спецэффектах.

«Первоисточник», «Свободный поиск», «Великие в шлёпанцах», «Гамбургский счёт», «Вольтеровское кресло» – так, сменяя друг друга, назывались полосы, гостями которых в «45-ой» были Дмитрий Лихачёв и Анатолий Собчак, Эльдар Рязанов и Евгений Леонов, Алексей Герман и Николай Старшинов, Борис Стругацкий и Александр Градский, Булат Окуджава и Юрий Никулин, Владимир Войнович и Юлий Ким... Журналисты издания умудрялись брать интервью у писателей, политиков, художников, режиссёров, актёров не только в их рабочих кабинетах или за кулисами сцен, но и в VIP-залах аэропортов, Доме кино и даже… на пляже.

«45-я параллель» и после развала Союза выходила двухсоттысячным тиражом и распространялась практически по всему постсоветскому пространству. Ежемесячник читали в Киеве и Караганде, Вильнюсе и Тбилиси, Минске и Ташкенте, Симферополе и Владивостоке. Его подписчики завелись даже в Израиле, Канаде, Франции. Издание, не зависевшее ни от каких властных структур, поступало в библиотеку Конгресса США, где «Сорокапятку» прочитал Александр Солженицын, приславший в редакцию дружеский отзыв о серии публикаций, связанной с его биографией и творчеством…

Однако хронические неплатежи многочисленных «вольных» партнёров вынудили редактора Сергея Сутулова закрыть проект, несмотря на то, что потенциальных соучредителей – в лице творческих союзов, министерств, ведомств и… мафиозных «доброжелателей» – было хоть отбавляй…

Ну а Сергей продолжал работать журналистом, снимал документальное кино (ведь он окончил сценарный факультет ВГИКа), сочинял стихи, выпустил авторские сборники «Дождь в январе», «Азбука Морзе», стал участником масштабного проекта Юрия Беликова «Дикороссы. Приют неизвестных поэтов», активно печатался в международном интернет-издании Георгия Жердева «Сетевая Словесность», вступил в Союз российских писателей. Знакомство именно с этими людьми и натолкнуло Сутулова, ставшего ещё и Катериничем – в память о матери! – на мысль возродить «45-ю параллель». Кроме Беликова и Жердева, он пригласил в редколлегию нового интернет-альманаха, носящего прежнее имя, своего давнего друга, сокурсника по ВГИКу и соратника по изначальному изданию Вячеслава Лобачёва, а ещё поэтов – Ирину Аргутину из Челябинска, Эсмиру Травину из Харькова, Владимира Монахова из Братска, дизайнеров Александра Шапошникова и Татьяну Литвинову, живущих в Ставрополе.

21 июня 2006 года вышла виртуальная версия первого номера «45-й параллели» – с подзаголовком – «Поэтический альманах». Этим учредители подчёркивают, что на сей раз их интересы сосредоточены на рифмах, ритмах, образах. А нынешний тираж издания, понятное дело, немеренный! Ведь Интернет не ведает ни границ, ни расстояний.

Стартовый раздел этого проекта называется «Из первых рук» и служит компасом, позволяющим ориентироваться в именах и рубриках всего альманаха–45. Так что всем, кто интересуется русскоязычной поэзией, стоит запомнить адрес: www.45parallel.net

В своём вступлении к новому изданию Сергей Сутулов-Катеринич написал:

«Ужас» и «восторг» – по-моему, я нашёл два ключевых слова, определяющих суть поэзии. Ведь после того как на свет Божий является СТИХОТВОРЕНИЕ, всегда нестерпимо страшно: а вдруг больше никогда не вернутся ритм и рифма, образ и загадка?! А какая великая радость сопровождает и собственные находки, и открытия других! Прозрения, предсказания, пророчества поэтов, которые живут в одну с тобой эпоху…

Вот почему, думаю, принципиально важно возродить идею «45-й параллели», которая изначально базировалась на понятии «соборность». Да, печатная «прародительница» виртуального проекта именно так и замышлялась: собирать ярких русскоязычных авторов, прописанных кто где: у чёрта на куличках, на верхней полке общего вагона, в Париже, Одессе, Хабаровске... Наш альманах открыт для каждого настоящего поэта. Графоманов, как говорится, прошу не беспокоиться. Редколлегия, в которую входят мастера класса Юрия Беликова, навряд ли даст сбои…»

Сегодня на страницах международного поэтического альманаха «45-я параллель» представлено почти 200 русскоязычных авторов, живущих в России, Грузии, Казахстане, на Украине, в США, Израиле, Канаде, Германии, Дании и даже в Австралии! В рубрике «Вольтеровское кресло» опубликованы эссе, написанные специально для редакции – с уникальными снимками, автографами, дарственными надписями – о таких ярких мастерах Слова, как Александр Твардовский, Арсений Тарковский, Корней Чуковский, Борис Чичибабин, Булат Окуджава, Борис Заходер, Юрий Кузнецов, Николай Рубцов, Виктор Соснора, Владимир Высоцкий, Константин Кедров, Кирилл Ковальджи, Александр Ровнер… Там же читатель встречает подборки этих поэтов…

Гостями рубрики «Четвёртое измерение» стали замечательные авторы Александр Габриэль (Бостон), Елена Максина (Филадельфия), Михаил Этельзон (Нью-Йорк), Элла Титова (Сан-Диего), Сергей Плышевский (Оттава), Наталья Литвинова (Копенгаген), Инна Кулишова (Тбилиси), Юлия Драбкина (Петах-Тиква, Израиль), Александр Кабанов (Киев), Лада Пузыревская, Иван Рассадников и Павел Байков (все трое – Санкт-Петербург), Валерий Прокошин (Обнинск), Роман Солнцев (царство ему небесное!) и Сергей Кузнечихин (оба – Красноярск), Сергей Кольцов (Рига), Ирина Василькова, Анатолий Богатых и Андрей Баранов (все трое – Москва), Максим Кабир (Кривой Рог), Олег Горшков и Владимир Коркин (оба Ярославль), Василий Костромин (Братск), Станислав Минаков и Сергей Шелковый (оба – Харьков), Алексей Сомов (Сарапул), Людмила Некрасовская и Александр Ратнер (оба – Днепропетровск)…

Читателям альманаха «Под часами» будет небезынтересно узнать: в альманахе «45-я параллель» получили прописку смоленские поэты Владимир Макаренков, Елена Орлова, Владимир Лавров, Виктор Кудрявцев…

Недавно в альманахе-45 появились свежие рубрики, состав редколлегии пополнился новыми именами, редакционный портфель заполнен рукописями как минимум на целый квартал вперёд… А редактор этого уникального издания Сергей Сутулов-Катеринич в 2007 году получил сразу две премии за разработку и реализацию проекта – он стал лауреатом премии имени Германа Лопатина, вручаемой Ставропольским краевым отделением Союза журналистов России, и «золотым лауреатом» Национальной литературной премии «Золотое Перо Руси».


(Специально для альманаха «Под часами»).


ОТ РЕДАЦИИ АЛЬМАНАХА «ПОД ЧАСАМИ»

В нынешнем номере мы публикуем произведения пяти поэтов, чьи произведения представлены в альманахе «45-я параллель»: Александр Габриэль (Бостон), Елена Максина (Филадельфия), Александр Кабанов (Киев), Ирина Аргутина (Челябинск), Сергей Сутулов-Катеринич (Ставрополь).


Пять авторов «45» для альманаха «Под часами»


Александр Габриэль

(Бостон)


45


Не помогут «крибле-крабле!», грешный опыт бытия...

Глупо сбился мой кораблик с курса кройки и шитья.
Проявив натуру сучью, жизнь явилась – и ушла.

Нидерландец мой летучий; деньги, карты, два ствола.

Всё не так и всё иначе; для других встаёт заря...

И висят по реям мачо, бунтовавшие зазря.

Перекисли разносолы, пересох надежд родник.

Роджер, некогда весёлый, головёнкою поник.


Ты б, кораблик мой, свободно взял да в небо воспарил.

Говорят, что это модно – без руля и без ветрил.

Не вскрывать же, право, вены, не шептать судьбе: «Я пас...»,

если есть прикосновенный рома терпкого запас.


Годы – странная поклажа, сеть зарубок на столе...

Капитан без экипажа, в развалюхе-корабле...

Мореходу экстра-класса свято верится в одно:

хоть куда бы.

Без компаса.

Лишь бы только не на дно.


пьеро


Запас перспектив иссяк.

До остатка.

Весь.

Случайным порывом ветра в густой траве...
Мы где-то нужны, да только, боюсь, не здесь,
в краю, где на всех углах – «Посторонним В.»
Ну что ж, матюгнись. О стол кулаком ударь.
Сотрутся за миг твои и мои следы...
Нетвыходаносор, деспот, угрюмый царь,
в твоих палестинах накрепко взял бразды.
Но только полно и тех, кто мечтой согрет,
кто видит свободу там, где ты видишь клеть.
И все твои беды – это придумка, бред,
попытка уйти из ряда, сыграв трагедь,
попытка найти исход из чужих клише,
которого ты никак не найдешь, хоть режь;
попытка сыскать, что нужно твоей душе –

неужто лишь пепел, сыплющийся на плешь?!
Всё было и прежде; этот удел не нов.
Пора овладеть искусством держать удар...
И небо, в котором холод Катрин Денёв,
не верует в твой, актёришка, Божий дар.
Ужимки твои – ну как по стеклу металл;
владеешь собой – как лыжами пастор Шлаг...
Пора бы уже понять: караул устал
и грузно свалил со сцены, чеканя шаг.
Не плачься другим: мол, это – клеймо. Тавро.
Твоей вины не отыщешь на карте вин...

Лишь ясно, что чёрно-белый костюм Пьеро
давно не в моде. Не веришь – спроси мальвин.


кризис среднего в


всюду лающий вздор всюду тающий лёд
недобор перебор недолёт перелёт
беспородную синь воспевает акын
но куда ты ни кинь всюду клин всюду клин

где-то замер рассвет в мизансценах аллей
нет движения нет ты неправ галилей
так что мил человек не тряси свой вольер
как в обочину снег прорастай в интерьер

сказок нет сёстры гримм кровь забрызгала блог
что притих серафим что умолк ангелок
как змеюка гюрза не гонимая прочь
заползает в глаза эта ночь одиночь

недочитан гийом пустота в голове
обвини же во всём кризис среднего в
жизнь меж пальцев течёт в никуда невпопад
и обратный отсчёт по мозгам как набат

ты ведь тёртый калач понимаешь вполне
что хоть плачь хоть не плачь но в бессменной цене
ощущать и ловить сквозь задышливый мрак
притяженье любви
беспощадной

как рак


кафка


это лето сплошные дожди кто-то явно не в тонусе свыше

леопольд подлый трус выходи балаганят приблудные мыши

заключают пустые пари упиваясь готовностью к ссоре

только я притаился внутри ломкой тенью на cкомканной шторе


пицца с вечера аперитив пароксизмы любовных видений

и застрял кафкианский мотив в комбинациях света и тени

ничего не повёрнуто вспять и неволи не пуще охота

все дороги вернулись опять в пресловутую точку отсчёта


одинокая затхлая клеть королевство изломанных линий

хорошо бы себя пожалеть только жалости нет и в помине

под стенания классикс нуво извлечённого зря из утиля

в одиночестве нет ничего что достойно высокого штиля


а вокруг только книги и боль и под их вездесущим приглядом

остаётся допить алкоголь с капитанами грантом и бладом

отойти покурить в коридор и вернуться в привычное лето

к атавизму задёрнутых штор к рудименту угасшего света


облади-облада


Холода у нас опять, холода...
Этот вечер для хандры – в самый раз...
В магнитоле – «Облади-облада»,
а в бокале чёрной кровью – «Шираз».
И с зимою ты один на один,
и тебе не победить, знаешь сам...
Не до лампы ли тебе, Аладдин,
что поныне не открылся Сезам?!
И не хочется ни дела, ни фраз,
и не хочется ни проз, ни поэз...
Проплывают облака стилем брасс
акваторией свинцовых небес.
Но уходят и беда, и вина,
разрываются цепочки оков
от причуд немолодого вина
и четвёрки ливерпульских сверчков.
Ничему ещё свой срок не пришёл,
и печали привечать не спеши,
если памяти чарующий шёлк
прилегает к основанью души.
Так что к холоду себя не готовь,
не разменивай себя на пустяк...

(Это, в общем-то, стихи про любовь,
даже если и не кажется так).