Редакционная коллегия

Вид материала

Документы

Содержание Александр Габриэль 2007вступление, или вещий сон Ирина Аргутина 2007, 28-30 августа 2006, 30-31 декабря 2005, 21-23 августа Любовь приключилась… сквозняк, за который Архангел

Подобный материал:

• Редакционная коллегия: Т. Б. Мильруд (гл ред.), С. Д. Дробышевская (составитель) Скажи, 613.91kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 868.19kb.
• Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 7181.6kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов Великая Отечественная война 1941 -1945, 9829.4kb.
• С. С. Алексанин Редакционная коллегия, 495.39kb.
• Редакционная коллегия серии сборников документов великая отечественная война 1941-1945, 7950.74kb.
• M 5(1), 9663.74kb.
• Вселенная Учитель, 3306.02kb.
• Редакционная коллегия, 116.47kb.
• Н. Н. Карнаухов Редакционная коллегия, 2238.49kb.

_____________________________________________________

Александр Габриэль родом из Минска, последние десять лет живёт в Бостоне (США). Инженер-теплотехник по образованию, в настоящее время занимается тестированием программного обеспечения. Стихи активно пишет всего несколько лет, параллельно в серьёзном и юмористическом жанрах, является лауреатом многих сетевых и живых конкурсов поэзии, полуфиналистом Гумилёвского Конкурса («Заблудившийся Трамвай») 2006 года. Публикации в газетах «Форвертс» и «Новое Русское Слово» (США), журналах «Вестник», «На любителя» и «Чайка» (США), «Гайд-Парк» (Великобритания), «Настоящее Время» (Латвия), «Крещатик» (Германия). Член Международной Ассоциации Писателей и Публицистов (МАПП) и Международного Союза Писателей «Новый Современник».


Елена Максина

(Филадельфия)


купола на ходулях


купола на ходулях, вековые ветра,
удержусь, упаду ли в опрокинутый рай?
венценосный сан марко, голубей кутерьма,
захмелевшие арки, золотая тюрьма.

адриатика крепко обнимает погост.
в этом городе ветхом что ни улица – мост,
что ни суша, то площадь, что ни крыша, то склеп,
что ни камень, то мощи, что ни храм, то вертеп.

вырезают гондолы имена по стеклу,
в этом городе полом бьётся эхо разлук.
старый мир умирает у зевак на виду,
проплывая над раем – удержусь, упаду?


таблицы брадиса


пенал. таблицы брадиса. брелок.
бумажный век, остывший костерок,
дым памяти сомнением разрежен.
январь идёт по миру на восток
и как бы снег ни красил водосток,
минувший день нe бел, а светло-бежев.

по плану ожидается мороз,
крещение. и снова божьих слёз
замёрзнет ровно столько, чтоб хватило
на белый холст, в котором спит христос,
на сорок тысяч венчиков из роз,
венчающих небесное светило.

знамение. звезда. сусальный звон.
комета разрезает небосклон
на два материка равновеликих,
мы изменили времени. сезон
кроит чужую жизнь на свой фасон,
под снегом пряча частные улики.

портфель. зелёный стержень. черновик.
дух прошлого учением велик,
ждёт будущее в порванном конверте.
подходят эшелоны новых книг,
в окно глядит вчерашний ученик,
деревья выдыхают свежий ветер.


аква альта


аква альта, вода высока,
фонари по колено в воде,
подо мною плывут облака
в накрахмаленный ветреный день.
кружева опочивших вельмож
обрамляют манишки дворцов,
с корабля старый город похож
на помпезный приют мертвецов.

лакированный бризом причал
принимает поклоны гондол,
за кормой расплескавшийся чай,
сахариновый призрак лидо.
в стоне волн византийская вязь,
отголоски мольбы и греха,
надо мной золочёная грязь.
аква альта, вода высока.


*****

(Из цикла «Песни осени»)


хрустальный снег, сусальный день, искусны козни декабря,
сбивает утро набекрень, сажает ночь на якоря.
куда ни плюнь – кругом бело, где ни причаль – повсюду тьма,
ты смотришь старое кино, там снова новая зимa.
куда бы ни был твой исход, как белый шарик ни крути,
зима везде тебя найдёт и за измену отомстит.
под богом или под ножом, отрёкшись или возлюбя,
куда бы ты ни отошёл, иконой смотрит на тебя.


******

(Из «Рождественского цикла»)


Руслан. Славянские черты в экранном облике Иисуса.
От театральной красоты до вожделенного искуса
две пары стоптанных веков. Раскосы очи Магдалины,
хитон оранжев, рот багров и горек косточкой калины.

Мир бутафорией смешон, но как реальны пересуды,
слепит рассветом капюшон приговорённого Иуды,
и антиподом белый холст горит мучением Христовым,
летят знамёна на погост и в общий пай ложатся словом.

Двенадцать месяцев прошло, бледны апостольские лица,
распяли год, свершилось зло, Пилату снегом не отмыться,
идёт по миру эквинокс, шипы секундные вращая,
плетёт из времени венок, мгновенной болью причащает.

Чем стало в мире Рождество? Лубком, колядкой электронной,
на крест прибит еловый ствол, к молебну стол накрыт мадонной,
и мы с тобой меж двух отчизн плывём в коммерческие сети,
объём продаж, консьюмеризм, подаркам радуются дети.

_____________________________________________________

Елена Максина родилась в Москве. Окончила МАТИ. Работает в области информационных технологий. С 1996 года проживает в Филадельфии, США.

Публикации в «Новом журнале», «Крещатике», «Побережье», «Вечернем Петербурге», «Новом Русском Слове», «Вестнике», «Чайке», «Сетевой Поэзии», «Сетевой Словесности», сборниках «Воскресенье», «Одним файлом», других печатных и виртуальных изданиях… 


Александр Кабанов

(Киев)


*****

Напой мне, Родина, дамасскими губами

в овраге тёмно-синем о стрижах.

Как сбиты в кровь слова! Как срезаны мы с вами –

за истину в предложных падежах!


Что истина, когда – не признавая торга,

скрывала от меня и от тебя

слезинки вдохновенья и восторга

спецназовская маска бытия.


Оставь меня в саду на берегу колодца,

за пазухой Господней, в лебеде…

Где жжётся рукопись, где яростно живётся

на Хлебникове и воде.

Облака под землёй – это корни кустов и деревьев:

кучевые – акация, перистые – алыча,

грозовые – терновник, в котором Григорий Отрепьев,

и от слёз у него путеводная меркнет свеча.


****

Облака под землёй – это к ним возвращаются люди,

возвращается дождь, и пустынны глазницы его.

Спят медведки в берлогах своих,

спят личинки в разбитой посуде,

засыпает Господь, больше нет у меня ничего...


Пусть сермяжная смерть – отгрызает свою пуповину,

пахнет паленой водкой рассохшийся палеолит.

Мой ночной мотылёк пролетает сквозь синюю глину,

сквозь горящую нефть, и нетронутый дальше летит!


Не глазей на меня, перламутровый череп сатира,

не зови за собой искупаться в парной чернозём.

Облака под землёй – это горькие корни аира...

и гуляют кроты под слепым и холодным дождём.


Мы свободны во всём, потому что во всём виноваты,

мы – не хлеб для червей, не вино – для речного песка.

И для нас рок-н-рол – это солнечный отблеск лопаты

и волшебное пенье подвыпившего рыбака.


колыбельная для пишущей машинки

На лице твоём морщинка, вот ещё, и вот…

Засыпай моя машинка, ангельский живот.

Знаю, знаю, люди – суки: прочь от грязных лап!

Спи, мой олджэ. Спи, мой йцукен. Спи, моя фывап.

Терпишь больше, чем бумага (столько не живут).

Ты – внутри себя бродяга, древний «Ундервуд».

Пусть в Ногинске – пьют непальцы и поют сверчки,

ты приляг на эти пальцы – на подушечки.


Сладко спят на зебрах – осы, крыльями слепя,

вся поэзия – доносы на самих себя.

Будет гоевая паста зеленеть в раю,

западают слишком часто буквы «л» и «ю».

Люди – любят, люди – брешут, люди – ждут меня:

вновь на клавиши порежут на исходе дня.

Принесут в свою квартирку, сводят в туалет

и заправят под копирку этот белый свет.


****

Вновь посетил Одиссей милую нашу дыру:

пил – за Отчизну.us, плакал – о Родине.ru.

Вот бы и нам, Поляков, взять поощрительный приз:

выиграть проклятье богов, как – кругосветный круиз!

Морзе учить назубок, лыбиться в даль: «Повезло…» ,

морю в серебряный бок – всаживая весло.

Выползло крымское солнце, а под глазами – круги:

не похмелившись словно или не с той ноги…

Щуримся, аки японцы (верные наши враги).


Снилось: меня разбудят, выведут за жнивьё,

родины больше не будет, и не отыщешь её!

Море вокруг. Страницы вырваны из дневника.

В полночь слетелись птицы. Белые. Без языка…

Пахнет подгнившей вишней. Йодом и солью полн

воздух. Вокруг затишье, шорох радиоволн….

Новости: мир в Европе… Прибыл третьего дня

Симонов к – Пенелопе. Помните: «Жди меня…»?


Знаешь, Андрей, собака, парус под ветер.com.

Нам не нужна Итака. Рында звонит по ком?

Тянут пустые сети пьяные рыбаки.

Плаваем в Интернете. И не подать руки…


****

Проговоришь «часы» наоборот:

ысач в потёмках шевелит усами,

ысач съедает с кровью бутеброд

и шлет e-mail Бин Ладену Усаме.

В ответ Бин Ладен шлет ему Биг-Бен –

подточенную вирусом открытку.

И дольше века длится этот дзен

и динь-дилинь без права на ошибку.

Пружинка – украинская вдова,

рождественская в яблоках кукушка,

ысач глядит на нас во все слова,

и даже в цифрах прячется подслушка.

Так, проходя сквозь воздух ножевой,

нащупывая мостик через Лету,

мы встретимся под стрелкой часовой,

стреляя у бессмертья сигарету.

______________________________________________________

Александр Кабанов родился 10 октября 1968 года в Херсоне... В 1992 году окончил факультет журналистики Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко. Живёт и работает в Киеве.

Автор пяти книг стихотворений: «Временная прописка» (1989), «Время летающих рыб» (1994), «Ласточка» (2002), «Айловьюга» (2003), «Крысолов» (2005). Многочисленные журнальные публикации: «Новый мир», «Знамя», «Континент», «Арион», «Смена», «Радуга», «Сетевая поэзия», «Крещатик», «Интерпоэзия», «Новый берег», «День и Ночь» и целый ряд других, а также в Интернете: Сетевая Словесность, Топос, Поэзия.ру.

Лауреат международной литературной премии имени Князя Юрия Долгорукого и премии журнала «Новый мир». Страница в Интернете: ссылка скрыта

Ирина Аргутина

(Челябинск)


****

На окне у соседки цветёт старый кактус.

У меня – старый хлеб.

Недоеденный хлеб...

В дверь стучатся волхвы.

Где моя деликатность?

Не впущу бородатых в мой каменный хлев.


Я их вижу в глазок.

Никакой благодати

ни в едином глазу.

На какую звезду

их сюда понесло?

Ухмыляются, тати.

Вот ограбят – и сына с собой уведут!


Что, открыть?

Открывать интересней, чем помнить.

Только память меня не подводит, увы.

Впрочем, что здесь украсть?

Хлеб, цветущий упорно?

Книги старые? Сына-подростка?

Волхвы


удаляются, руганью витиеватой

оглашая подъезд.

И, как лезвие в бок:

«Я к тебе присылал.

Ты сама виновата».

Я сама виновата.

Спасибо, мой Бог.


октябрь

Молочный воздух стелется, зыбуч –

с овчинку небо и земля с коврижку,

и жмёт слезу из поседевших туч

пустых полей детдомовская стрижка.

О, кто

не умирает в октябре!

Не навсегда – до следующего раза,

до льдистой вспышки света на ребре

октаэдром застывшего алмаза…

Октава,

завершаясь нервным «си»,

лишает очевидности исхода:

не жди, не верь, не бойся, не проси –

у ангела нелётная погода;


ему сплошная облачность претит –

молочный воздух

нынче непроезжий.

И лишь слеза из тучи долетит,

чтоб утонуть

в кисельном побережье.

октябрь 2000


Под штрауса

Да Боже мой!

Да разве ж я не знаю,

как на прекрасном голубом Дунае

сначала дымка тает поутру,

и тянут утки тонкий шёлк легчайший

по синеве

до рощи или чащи

на дальнем берегу.

И на траву


с укрывшимися каплями клубники

летят с востока солнечные блики,

просеянные трепетной листвой.

Светило всходит –

медленно, свободно –

над сказочным,

над неправдоподобным,

над голубым Дунаем.

Колдовство

свершается – по памяти, по слуху:

о мой прекрасный, голубой

Сунукуль!*

Сначала дымка,

Штраус угадал,

и тянут утки лёгкий край шифона,

и кружатся кувшинки отрёшенно,

и ты ещё меня не накатал

на лодке лет,

плывущей в неизбежность.

За что, за что, о боже мой?

За нежных,

за чистых,

за минувшие года –

стреляет пробка,

хлопает хлопушка,

подстреленная, охает кукушка,

а ты меня ещё не накатал…


Ах, сердце! Мотылёк в круженье танца!

За что, за что, за что?

Не накататься.

О мой прекрасный…

сильный…

молодой…

На цыпочках крадётся пиццикато –

июльский вечер,

буйствуют цикады,

и солнце угасает над водой.

И только чёрный аист в паре фрачной

царит в самозабвенном танце брачном –

и палочка волшебная вот-вот,

глядишь,

ещё такое наколдует…

Светлеет небо.

Слабый ветер дует.

И тишина.

И лодочка плывёт.

2007


вступление, или вещий сон

(из цикла «Итальянские пасторали»)


На сон грядущий посчитать овец…

Сон – покупатель,

разум – продавец,

а все стада идут в уплату долга.

Паршивые заблудшим не чета:

тех прибавлять, а этих вычитать –

и начинать сначала.

Ненадолго


зарницы рвут сознанье на куски

реальности, забвенья и тоски –

и счёт забыт, и думаешь о вечном

и человечном.

Но, устав страдать,

сдаётся разум.

И бредут стада,

и утешают блеяньем овечьим.


Я засыпаю. Нет, не навсегда.

Я, кажется, гоню свои стада

туда,

куда идти не безопасно,

где у волчат в глазах голодный блеск,

где вызывает шкурный интерес

почтенная медлительная паства.


Зато над головою синева,

на языке не вертятся слова,

и светлый мозг ничем не искалечен.

Но отчего-то

вдруг на ум пришел

девятилетний Джотто-пастушок,

что на дороге рисовал овечек –


и был отмечен…

Милости дорог

внезапны, потому что путь далёк

и, как всегда, приводит в Вечный Город,

который я увижу наяву,

в котором потрясённо оживу,

с которого…

которому…

в который…

сентябрь 2007


биография

По рукотворному Стиксу с другими Орфеями

плавал, по просьбе Харона горланя «Катюшу».

Маялся. Вылез из кожи. Вернулся с трофеями.

В рамках эксперимента заглядывал в души


ближних и дальних.

В одной, с невротическим спазмом,

чуть задержался, поскольку описывал клинику.

Вышли стихи. Кто читал – говорили: «Прекрасно!»

Стало опасно. Уже потянуло на линию

смены событий и дат, где вчера и сегодня

переливаются в гребне волны пограничной.

Так захотелось нырнуть! Молодым и свободным

выйти из смены времён – и похвастать добычей!


...Там, где на карте не значились скалы и рифы –

встали суровой грядой настоящего времени.

Бейся о них, сумасшедший, Великий и Тихий,

в пене бросайся и падай на них,

как подстреленный...


Камень. Вода. Вытри слёзы, смягчи своё сердце –

и ничего не останется – камня, воды ли.

Стикс протекает не здесь. И, возможно, не в Греции.

Нужно идти и идти – а не хочется. Или...?


январь 2002


_____________________________________________________

Ирина Аргутина – поэт, член Союза писателей России (с 2003-го, по рекомендации Всероссийского Совещания молодых писателей), автор четырёх поэтических сборников – «Свободные скитальцы», «Время поить пески», «Линия перемены дат», «Настоящие птицы», изданных в период с 1999-го по 2008-й (пятый готовится к печати). Родилась (в 1963-м) и живёт в Челябинске. Образование – высшее (Челябинский государственный университет, специальность «Химия»). Работает инженером. Член редколлегии международного поэтического интернет-альманаха «45-я параллель» – ссылка скрыта


Лауреат литературного конкурса имени К. Нефедьева за рукопись книги «Линия перемены дат» (Магнитогорск, 2003), лауреат (Первое место в номинации «Пушкинская тема» и общее первое место) 14 международного поэтического конкурса «Пушкинская лира» (Нью-Йорк, декабрь 2004), финалист (шорт-лист) международного литературного конкурса имени Н. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (Санкт-Петербург, 2006). Публиковалась в литературных изданиях и журналах «Урал», «Уральская новь», «День и Ночь», «Крещатик», «Врата Сибири», «Уральский следопыт», «Антология современной уральской поэзии», «Южный Урал» и других.





Сергей Сутулов-Катеринич

(Ставрополь)


баллада о невзорванных вагонах

Молчали жёлтые и синие;

В зелёных плакали и пели…

Александр Блок


Заскрипели, закряхтели, загудели,

Запечалились, заохали, заспорили,

Заглушая предрассветные свирели,

Привидения почтовые и скорые.


Заартачились на стыках, заорали,

Разгоняя загогулины гитарные, –

Пощадите полустанки, бога ради,

Пассажирские, курьерские, товарные!


В запакованных пространствах задурили,

Закурили, промышляя преферансами…

Познакомились серёги и марии.

Перессорились хохлушки с иностранцами.


Ах, вагончики с путанами, бомжами,

Краснобаями, торговками, разинями,

Помяните сокровенные скрижали –

И зелёные, и жёлтые, и синие.


Анекдоты, перебранки, пересуды,

Полупьяный проводник, тоска железная,

Ресторанные придуманные судьбы,

Одиозная интрига, бесполезная…


Замерцали, задрожали, засверкали,

Запорхали светляками-бедолагами

Города, перекрещённые веками,

Деревеньки, оскоплённые гулагами.


…Хорошо бы, кабы так… Тогда ещё бы –

Хоть до Зуево, которое Орехово…

Без тротила в небоскрёбах и хрущобах!

Без чеченца, отрицающего Чехова!


2007, 28-30 августа

Такоради (Гана)


выдох на слове Love


Из моего сна до твоего – влёт! –

Речка, гора, страна, если встречать восход.


Из твоего сна до моего – вспять! –

Облако, вдох, волна, выдох на букве ять.


Аура мрачного сна: дьявол, Полярная ночь,

Северная война, Западная, Восточ…


Боже, по чьей вине делят чужую роль

Горькая нота не, сладкая нота соль?!

Из моего сна до твоего – в ряд! –

Море, янтарь, сосна, если простить закат.


Из твоего сна до моего – вплавь! –

Озеро, вдох, весна, выдох на слове Love.


Азбука белого сна: жив тополиный пух…

Чёрной тоске хана, если махнуть на юг.


Господи, сохрани треснувшую свирель,

Синюю ноту ни, красную ноту ре.


От моего сна до твоего – сон,

Солнце, ковыль, Луна, смех, сигарета, стон.


Сонная, сбереги дробную русскую речь –

Ижицей не солги, рифмами не калечь!


Снова лечу, плыву – Вечность от сих до сих…

Встретимся наяву, если запомнишь стих.


2006, 30-31 декабря

Ставрополь-Киев


бокал вина в гурзуфе...

К вопросу о предмете поэзии


Судьба отметила кольцо, янтарь, хвоинку –

Любовь ответила смещением орбиты…

Пугая третьего, накликали Ходынку

Твои обеты, мои обиды.


Чересполосица: дожди, долги, метели.

Года проносятся: сады, суды, закаты…

Многоголосица: отплакали, отпели

Мои сонеты, твои сонаты.


Цветок шеньшеневый, храни кариатиду!

Предощущение вины, войны, вендетты…

Но прежде времени устроили корриду

Твои вопросы, мои ответы.


Шарманка-нищенка – крушение интрижки.

Обрящет ищущий караты и кошмары…

Смущая лишнюю, сыграли в кошки-мышки

Мои актрисы, твои гусары.


Молвы невнятица – пестрят края чужие.

Под горку пятятся парижские арбаты…

Страстная пятница: молитвы отслужили

Твои аббаты, мои комбаты.


Предмет поэзии?! – Бокал вина в Гурзуфе,

Ром Полинезии, проклятия, осанны…

Отполонезили, мечтая о мазурке,

Мои Людмилы, твои Русланы.


2005, 21-23 августа

Евпатория-Симферополь-Ставрополь


баллада об учтенных дураках

и уцелевшем друге

Я врагов сосчитал поимённо –

хватает на целую роту…

На могилах друзей

неизбежен паскудный запой…

Подлеца назову подлецом –

навсегда потеряю работу:

Восклицательный знак

обернётся пустой запятой.


Новоявленный враг?!

Рота радостно примет Иуду –

Рыбаки рыбака

встретят водкой и красной икрой.

«Ненавидишь поэта?!» –

«Зачтётся как высшая удаль!» –

«По традиции – тост…» –

«За скорейший его упокой!»


Удивительный сброд –

улыбаясь, удавят за «лычку»:

«Заслужил – получи!» –

«Потянись за фальшивой звездой!»

Дурака окрещу дураком –

истребить невозможно привычку,

Хотя каждый учтённый дурак

поднимает отчаянный вой.


Я врагам насолил.

И они расстарались на славу.

За войною – война:

«Обезумел сражаться с толпой?!»…

Короли подворотен

горазды топтать на халяву,

Покупая попутно

Чукотку, Байкал и «Плейбой».

Продолжая дерзить,

Обращусь к уцелевшему другу:

– Улетаешь? Вернись,

виражи заложив над Москвой, –

Со щитом и мечом…

Я сберёг амулет и кольчугу.

По традиции – тост:

«Отвечаю своей головой!»


2003, 15-17 июля


конец кватроченто

На том, языке, на котором грустила, –

напрасны попытки поведать о грусти? –

напишет записку: «Прощай, шизокрылый!»

и сизого голубя в створку отпустит.


На том сквозняке, на котором мечталось,

Архангел пытается выловить слово:

симфония… скифы… Солярис… стеклярус…

На сонных часах – половина второго.


На том чердаке, на котором когда-то

грустилось, мечталось, пилось и любилось, –

гитара, свеча, четвертушка плаката:

…Дворцовая площадь… концерт Наутилус…


Язык, на котором Марию молила:

«…январское имя оплачь над страницей,

и в мае вернётся прощёный постылый –

целитель столицы, провидец провинций…»


Сквозняк, на котором ночами зачем-то

летала над призрачной рябью канала,

подхватит зачётку: «Конец Кватроченто…»

и вырвет страничку, где подпись стояла.


Чердак, на котором однажды приснилось:

затеяли черти батальные съёмки –

Дворцовую площадь вспорол Наутилус…

Над Красной парит броненосец Потёмкин…

…………………………………………………

Казалось, вчера с непутёвым рассталась,

а в зеркале – внучка, скажите на милость!

Полжизни вперёд… замаячила старость…

Полжизни назад… ничего не случилось?..

…………………………………………………

Язык, на котором Любовь приключилась…

сквозняк, за который Архангел в ответе…

чердак, у которого чин Капучино… –

на этом, Гомером придуманном свете…


2007, 17-21 июня