Номинация: Инновации в преподавании общеобразовательных предметов
| Вид материала | Документы |
- Мдоу «Центр развития ребенка – детский сад №394» г. Перми Летние Олимпийские игры, 130.35kb.
- Рекомендации о преподавании общеобразовательных предметов в образовательных учреждениях, 595.55kb.
- Инструктивно-методическое письмо «О преподавании литературы в 2009-2010 учебном году, 729.39kb.
- Инструктивно-методическое письмо «О преподавании предмета Мировая художественная культура, 527.41kb.
- Областной конкурс «Лучший элективный курс для профильного обучения» Номинация, 476.94kb.
- Приказ Минобразования России от 9 февраля 1998 г.№322 «Об утверждении базисного учебного, 118.48kb.
- Учебно-тематический план программы курсов повышения квалификации «Современная математика, 23.96kb.
- Методическое письмо Об использовании результатов государственной (итоговой) аттестации, 252.86kb.
- Инструктивно-методическое письмо «О преподавании предмета «Физическая культура» в общеобразовательных, 884.2kb.
- На курс повышения квалификации преподавателей вузов «Современная математика и инновации, 29.8kb.
Плотавская муниципальная средняя общеобразовательная школа
Баевского района Алтайского края
Номинация: Инновации в преподавании общеобразовательных предметов.
Тема: Изучение русского фольклора как возрождение традиций народного творчества.
Выполнила:
Казанцева Любовь Николаевна
Учитель русского языка и
литературы
Плотавской МСОШ
Баевского района
Алтайского края
с . Плотава 2008
Оглавление.
Введение____________________________________________________3
ГлаваI
1.1 Русское народное поэтическое творчество________________4
1.2 Прикладное искусство русского народа__________________15
ГлаваII
2.1 Русский народный земледельческий календарь____________20
2.2 Гадание_____________________________________________ 23
2.3 Русский танец________________________________________26
2.4 Русский народный костюм_____________________________29
2.5 Русские народные игры_______________________________ 30
2.6 Русская изба________________________________________ 31
Заключение_________________________________________________ 34
Список литературы_________________________________________ _35
Приложения
Введение
Культура – это мир, созданный человеком: мир материальный и идеальный, т.е. духовный. Здесь происходит реализация физического и умственного труда в предметах, представлениях, социальных и производственных отношениях. Часть культуры – традиционная народная культура. Она непосредственно связана с предметной средой, гармонично вплетена в утилитарный мир.
Народные художественные традиции занимают важное место в жизни каждого народа, дают огромное поле деятельности в работе с детьми, обладают большими воспитательными возможностями. Наиболее интересной формой изучения народных художественных традиций являются праздники. Их цель не только обучить, сколько познакомить с народным искусством. Праздники национальной традиции развивают у школьников эмоциональную восприимчивость и вырабатывают эстетические критерии в оценке культурного наследия своего народа. Всестороннее знакомство с народным творчеством помогает пробудить интерес и любовь к народному искусству, раскрыть национальное своеобразие традиций искусства, его художественную ценность и непреходящее значение, вызывают желание участвовать в сохранении традиционных видов народного творчества.
Подготовка и проведение праздников национальной традиции позволяют использовать богатые возможности народной художественной культуры для духовного развития школьников, дают возможность каждому из участников приобщиться к народному творчеству, а наиболее одаренным школьникам – стать творцами в сфере народной художественной культуры. Всеобщность восприятия народного искусства в отличие от восприятия многих других современных видов искусства делает его незаменимым средством единения людей, что так важно в наши дни.
Русское народное поэтическое творчество.
Само слово «фольклор» в переводе с английского означает народоведение, народознание. Это путь познания народа через народное творчество. Познание народа, а значит – самого себя. Недаром тех, кто отрывается от своих корней, сам народ называет «Иванами, не помнящими родства».
Но фольклор – это не только одна из форм литературы (устной, безымянной). Фольклор – основа основ воспитания детей. Это универсальная педагогическая система, в которой тысячелетия народного опыта уже отобрали самые естественные и необходимые формы развития речи, музыкальных способностей, логического и образного мышления, трудовых навыков, этических и нравственных идеалов. И не просто отобрали как сумму неких методических приемов, а облекли их в художественную форму.
Фольклор – это художественная педагогика! Это та самая система эстетического воспитания детей с помощью литературы и искусства (слова, музыки, танца), которую еще только пытаются осуществить некоторые экспериментальные студии и школы искусств. В фольклоре все это заложено изначально. Народная педагогика попросту не знает иных методов и форм, кроме эстетического, художественного воспитания.
В фольклоре первые месяцы и первые годы имеют значение, едва ли не больше, чем вся последующая жизнь. Ни одна система воспитания, кроме фольклорного, не берет за основу тот самый «критический период развития» ребенка, в котором, как утверждают специалисты, и «происходит решающая закладка звуковой информации». Решающая - на всю жизнь!
Все начинается с поэзии пестования – колыбельных песен, пестушек, потешек. Древнерусское слово «баять», «убаюкивать» означает не только «говорить», «уговаривать», но и «заговаривать». Колыбельные песни - это заговоры – обереги, основанные на магической силе воздействия слова и музыки, на их способности успокоить, уберечь, охранить.
А, баю, баю,баю,
Сидит ворон на краю
И играет во трубу.
Звонко трубушка играет,
Сон и Дрему нагоняет.
Спи, доченька, усни,
Угомон тебя возьми.
Как это часто случается, наиболее знакомые и простые произведения народного творчества оказываются наиболее древними. Современные кружевницы, воспроизводящие традиционные узоры, зачастую не подозревают, что они повторяют магические «формулы» тысячелетней давности. Архаические узоры, как и фольклорные тексты, передаются из поколения в поколение благодаря устойчивости традиции.
С первых же минут своего земного бытия ребенок оказывается не в хаосе звуков, а во власти слова и музыки, в упорядоченной музыкально – поэтической среде: колыбельные песни, пестушки, потешки вводят его в мир, настраивают на определенный гармоничный (а не дисгармоничный) музыкально – поэтический лад. Даже самые обыкновенные «потягушеньки» или «ладушки» сопровождаются песенками-приговорками. Купая ребенка, приговаривают:
С гуся вода,
С лебедя вода,
С моего дитя
Вся худоба –
На густой лес,
На большую воду,
Под гнилую колоду!
И эта ритмическая пестушка тоже имеет магическое значение. Мать с помощью воды отгоняет «худобу»: произносит заговор-заклинание. В колыбельных же песнях она обращается к Сну и Дреме, просит их: «усыпи мое дитя» точно так же, как Ярославна в «Слове о полку Игореве» обращается к Ветру-ветрило, к Днепру-славутичу, к светлому и пресветлому Солнцу. Весь мир для них еще не разделен на одушевленный и неодушевленный. Сон и Дрёма – живые существа. В детском фольклоре сохранилось детство самого человечества. Это одна из самых древних, первичных форм культуры.
О магическом значении детского фольклора многие даже не подозревают.
Ведь «Ладушки, ладушки, где были – у бабушки», «Сорока-сорока, где была? – Далёко» - это наилучший способ координации движения, детской гимнастики (древнейшая аэробика), как скороговорки – развития речи, устранения ее природных недостатков (древняя логопедия), где все основано на ритме, на поэтическом слове.
«Идёт коза рогатая», «Кошкин дом», детские игры – это уже следующая ступень народного художественного многоуровневого воспитания, первые уроки детского театра, веками существовавшего и существующего в детском песенно-игровом и сказочном фольклоре. Уже в приговорках развивается форма поэтических диалогов:
- Уточка-горожаночка,
Где ты ночь-то ночевала?
- У города.
- Чего же ты ночью работала?
- Овец пасла.
- Чего выпасла?
- Коня в седле, в золотой узде.
- Где ж этот конь?
- Николка увёз.
- Где ж этот Николка?
- В город уехал.
- Где ж этот город?
- Водой снесло.
- Где ж эта вода?
- Быки выпили.
- Где ж эти быки?
- На гору ушли.
- Где эта гора?
- Черви выточили.
- Где ж эти черви?
- Гуси выклевали.
- Где ж эти гуси?
- В тростник ушли.
- Где тростник?
- Сиротой прибит.
Детская игра «Бояре, мы к вам пришли» тоже основана на поэтическом диалоге. Почти все детские сказки – это маленькие одноактные пьесы театра зверей.
А в результате – незаметно и ненавязчиво – уже к двум-трём годам ребёнок оказывается вполне подготовленным к самостоятельному словотворчеству. Он пошёл необходимую поэтическую и музыкальную школу, получил представление о рифме и ритме.
Давно замечено, что детский фольклор – скороговорки, заклички, дразнилки, считалки отличаются удивительной поэтической изобретательностью. Внутренним рифмам-созвучием, ассонансам, музыкальной инструментовке детского фольклорного стиха может позавидовать любой поэт. Скороговорки имеют, казалось бы, сугубо утилитарное значение. «Скороговорка, чистоговорка, - подчеркивал В.И. Даль в предисловии к «Пословицам русского народа», - слагается для упражнения в скором и чистом произношении, почему в ней сталкиваются звуки, затрудняющие быстрый говор». Даже эти упражнения стали в фольклоре образцами искусства слова:
«Худ идет на гору, худ идет под гору; худ худу бает: ты худ , я худ; сядь худ на худа; погоняй худ худом, железным прутом.
У нас на дворе подворья погода погода размокропогодилась.
Шли три попа, три Прокопья-попа, три Прокопопьевича, говорили про попа, про Прокопья-попа, про Прокопопьевича.
Стоит поп на копне, колпак на попе, копна под попом, поп под колпаком.
Хохлатые хохотушки хохотом хохотали: ха-ха-ха-ха-ха!
Свинья тупорыла весь двор перерыла, вырыла полрыла, до норы не дорыла» (В.И. Даль).
Детские игры, считалки, заклички тоже основаны на словотворчестве. Самая обыкновенная детская дразнилка может стать поэтической миниатюрой:
Хотел Федя
Убить медведя,
А ему медведь:
Федь, не сметь!
Утром рано
Съешь барана,
А на закуску –
Съешь лягушку!
***
Миронушка-Мирон
Полна пазуха ворон.
Выглянул в окошко –
Голова с лукошко.
Нос крючком,
Волоса клочком!
***
Никита-волокита
Купил лошадь без копыта.
А Фома-простота
Купил лошадь без хвоста
Сел задом наперед
И поехал в огород.
Зацепился за пенек,
Простоял весь денек,
Зацепился за кочку,
Простоял всю ночку.
***
Фома чудак,
Полез на чердак,
Шлепнулся пузом,
Стал карапузом!
Помимо дразнилок есть еще поддевки-диалоги, поддевки-заманки, цель которых поймать, поддеть на слове, например: «Скажи: двести. – Двести. - Сиди, дурак на месте», «Скажи: вожжи. – Вожжи. – Ты украл дрожжи» или «Скажи: сама. – Сама. – Воронья кума, лисе крестница, себе ровесница». В считалках, скороговорках, дразнилках, поддевках, издевках, как и во всем детском фольклоре, большое значение имеет само звучание слова – звукоряд. В этом отношении поэзия не знает себе равных.
С помощью звукоряда здесь передается колокольный звон: «Солнышко-колоколнышко»; «Тили-бом, тили-бом, загорелся Кошкин дом»; грохот телеги: трах, трах, татарах! Едет баба на волах»; топот конских копыт: «От топота копыт пыль по полю летит».
А есть еще поэзия приговорок, считалок, даже игры детские – поэтические.
Почти все игровые «фигуры» сопровождаются в играх песенками-припевками. Это могут быть традиционно разыгранные сцены: «В коршуна», «Гуси и волки», «Заинька у ворот», «Бояре, мы к вам в гости пришли» и вполне современные. А в весенних песнях-закличках удивительно точно передаются с помощью звукоподражания голоса птиц. Вот, например, удод:
Не сей бобы!
Иди по грибы!
Худо тут!
Худо тут!
Ворона:
Урода, урода!
Копей-ка!
Урода, урода!
Укра-али! Карр!
Чибис:
–Чьи вы?
Чьи вы?
– Вшивик!
Вшивик!
Считалки тоже во многом основаны на «звукописании», на внутренних рифмах-созвучиях, на звуковой инструментовке стиха: «Раз, два – голова; три, четыре – платье шили…», «Азы, двазы, тризы, ризы, пята, лата…», а также на звуковой и звукоподражательной зауми, типа: «Ай, рай ту фа сон энэ пэнэ букс» или же «О бар, бо бар за бор зи о бар, бо бар кур». Крупнейший исследователь и собиратель детского фольклора Г.С. Виноградов писал: «С чем мы имеем дело в детской зауми – с попыткой ли уследить и закрепить в слове течение мыслей и созерцаний, с стремлением ли в словах обозначить незримые нам аспекты и планы вещей и явлений или с желанием в чистых звуках выразить своё мироощущение?» И сам же пытался ответить на эти вопросы: «Возможно, что дети по-иному воспринимают творимые ими слова. Едва ли что мешает думать, что для них в используемом ими запасе унаследованных слов зауми гораздо больше, чем кажется нам; вероятно, многие из слов взрослых для них заумны. Зато у детей их заумные слова в меньшей степени заумны, чем для взрослых: для взрослых с их дискурсивным мышлением часто это набор звуков. Лишенных всякого смысла; для детей, мышление которых целостно, для которых в мире взаимоотношений между внутренней формой и звуковым образом слова нет разорванности, и заумь – прародина языка – насыщена содержанием и может быть нами названа заумью только условно, применительно к нашему восприятию, восприятию взрослых».
Не меньшее значение имеет чувство слова и словотворчество в загадках, развивающих сообразительность, смекалку, но иными художественными средствами – через уподобление, метафорическое описание предмета. Что в свою очередь, тоже является одной из форм именно эстетического воспитания – воспитания способности образного мышления, абстрагирования. При этом загадки, как и считалки, - это ещё и способы обучения счету, своеобразная народная «живая арифметика».
Таковы классические арифметические загадки: «Летело стадо птиц на рощу: сели по две на дерево – одно дерево осталось; сели по одной – одного не достало. Много ль птиц и дерев?» (Три дерева и четыре птицы); «Летело сто гусей, навстречу им гусь: «Здравствуйте, говорит, сто гусей!» - «Нет, нас не сто гусей: кабы еще столько, да полстолько, да четверть столько, да ты гусь, как бы нас было сто гусей». Сколько их летело?» (Тридцать шесть гусей.)
Помимо прозаических существуют поэтические загадки, тоже близкие к скороговоркам, припевкам, основанные на словесной смысловой и звуковой игре:
Висит васюкин,
Под ним хрю-хрюкин,
Васюкин упадет,
Хрю-хрюкин подберет.
(Свинья и желудь)
Корова комола (безрога),
Всех поборола,
Лоб широк,
Глаза узеньки,
В стаде не пасется
И в руки не дается.
(Медведь)
Маленький, маленький мальчишка,
А остренький топоришко.
(Пчела)
У кореньев, у деревьев
Рать-сила бьется.
(Муравьи)
Горбат кот
Дуне плечи трет,
С самого утра
Пошел со двора,
На берегу валялся,
А сух остался.
(Коромысло)
Добавим ко всему этому пословицы и поговорки, которые точно так же, с детских пор, учили, наставляли, приобщали к сокровищам народной мудрости, к правилам и моральным нормам «неписанных» законов народной жизни, и мы получим достаточно полное представление о фольклоре, о его возможностях и значении в эстетическом и нравственном воспитании.
Но фольклор – это еще и постижение языковых богатств живой и народной речи. Мы не должны забывать, что фольклор – устная, а не письменная литература. Известный фольклорист А.И. Никифоров писал по этому в 1927 году: «Произведения народной словесности – не литература, которая пишется писателем молча за столом. Наоборот, сказка, песня, былина и т.п. прежде всего произносятся, бытуют только устно, живы тогда и до тех пор, когда и пока произносятся. Текст сказки без учета его исполнения – труп. И изучение этого текста даст понимание анатомии сказки, но не жизни сказочного организма.»
Но поэтическая изощренность, звуковая или смысловая заумь никогда не бывает в фольклоре самоцелью. Фольклор, как и народное зодчество, народное прикладное искусство имеет вполне практическое значение: понятия пользы и красоты в нем нерасторжимы.
В традиционных былинных сценах снаряжения богатырей почти всегда подчеркивается, что шелковые подпруги, булатные стремена и золотые пряжечки – не для «красы-угожества», а ради «крепости богатырской».
Точно также, не для «красы-угожества», а ради «крепости» ставились крестьянские дома, расписывалась домашняя утварь, поражающие нас ныне как произведения народного деревянного зодчества и народного прикладного искусства.
В детском фольклоре эта нерасторжимая связь пользы и красоты еще более ощутима, на ней основана вся система эстетического народного воспитания.
Фольклор закладывал основы не только эстетического, но и нравственного воспитания. Почти все детские сказки основаны на нравоучении. Сказочный дидактизм начинается с первых же незамысловатых сюжетов о животных, он есть и в бытовых, и в сатирических, и в волшебных, и в богатырских сказках. При этом воспитательное значение сказок неотделимо от познавательного. Сказки – художественный способ познания окружающего мира. Не случайно их называют народной педагогической энциклопедией.
Но эта энциклопедия – художественная, воплощенная в образах, сюжетах.
Любое нравоучение достигается здесь ненавязчиво как бы само собой. Такая скрытая назидательность заключена почти во всех детских сказках, смысл которых порой предельно прост: нельзя без спроса выходить на улицу,
Нельзя пить из лужицы, нельзя быть жадным…
Но ребенок даже не подозревает, что в «Петушке золотом гребешке», «Сестрице Алёнушке и братце Иванушке», в «Рыбаке и рыбке» ему внушаются все эти педагогические табу.
Психология детей, основные законы детской логики и восприятия – все это учтено в фольклоре, обобщающем педагогический опыт народа.
Даже чувство страха использовано в сказках-страшилках как одна из форм воспитания чувств. Детские «страшилки» - древнейший фольклорный жанр.
Слушая такие сказки-страшилки «о мертвецах, о подвигах Бовы», засыпал юный Пушкин, ими заслушивались мальчишки в тургеневском «Бежином луге». Не говоря уже о том, что «Кровавый бандурист», «Майская ночь, или Утопленница», «Страшная месть» Н.В. Гоголя, «Оборотень», «Киевские ведьмы» Ореста Сомова, «Русалка», «Жених» А.С. Пушкина, «Игоша» Владимира Одоевского, «Аленький цветочек» С.Т. Аксакова, как и многие другие произведения так называемой «неистовой» школы русского и европейского романтизма (литература «ужасов» своего времени), основывались на подобных же народных страшилках-сказках, легендах, быличках. Преодоление чувства страха, по мнению психологов, тоже входит в систему психологического воспитания. Фольклор нашёл и чувству страха художественное воплощение.
Фольклор – коллективен, но не безличен. Каждое фольклорное произведение – песня, сказка, былина – обретает свою неповторимую индивидуальность и «авторство» в личности исполнителя, проявлении его исполнительского дарования. Пассивное чтение – не для фольклорных произведений, в которых нет и не может быть какого-либо канонического текста. Сколько записей – столько и вариантов, сколько исполнителей – столько и авторов.
В фольклоре, как и в природе, всё развивается от простого к сложному. Сначала односюжетные сказки, затем – соединения двух-трёх сюжетов и, наконец, - многосюжетные композиции волшебных и богатырских сказаний, былин. Какой-то чёткой, раз и навсегда установленной границы между детским и недетским фольклором не существует. Есть нижняя черта (колыбельные песни, пестушки, потешки), но верхняя постепенно поднимается одновременно с ростом ребёнка. Ребенок растет; от колыбельных песен до былин он исподволь готовится к постижению сложнейшего эпического мира. Готовится с детства, с колыбели…
Мифология, народная фантазия, миросозерцание, философские и нравственные идеи, огромная поэтическая и музыкальная культура – все это нашло отражение в былинах. И реальная жизнь тоже – обычаи, быт, нравы Киевской, Новгородской, Владимиро-Суздальской и Московской Руси.
И русская история! Только в особой ее трактовке, восприятии и выражении народ не просто хранил в своей эпической памяти определенные исторические события и имена, он создавал свою фольклорную версию самой истории. Былины сохранили не отдельные исторические факты, а исторические, нравственные и философские идеи, воплощенные в художественных образах..
По былинам богатырь – единственный, кто в минуту опасности встает на защиту Русской земли. Все княжеские «дружинушки хоробрые», по словам Микулы Селяниновича, способны только «хлебоясти». А наибольшее, что может сделать князь киевский (по былинам, а не по летописям), это призвать для защиты Русской земли богатырей. И он жалок, труслив, когда никого из богатырей (обычно по его же, князя, вине) в Киеве не оказывается.
Ничего подобного мы не встретим ни в одном другом источнике – литературном или летописном, где всегда, при любых обстоятельствах судьба Русской земли зависит от великого князя киевского – от его храбрости, мудрости или слабости. Былины противопоставляют этой официальной версии историю свою народную, не оставляющую никаких сомнений в том, кто является подлинным и единственным защитником Русской земли. В этом отношении былины, несмотря на их условность, оказались более близкими к истине и исторически достоверными.
У богатырей отношения с князем киевским были далеки от идиллии. О характере их можно судить по такому эпизоду из рукописного «Сказания о киевских богатырях». Князь Владимир, узнав о приближении к стольному Киеву-граду «цареградских богатырей» прости Илью Муромца «Со товарищи» остаться на страже Киева, «поберетчи Киев». Эта просьба обычна для былин. Необычен ответ. «Государь князь! – отвечают богатыри. – Не извадились мы сторожами стеречи, а извадились мы в чистом поле издити!..»
Богатыри – не вассалы,не слуги князя, в былинах всячески подчеркивается их независимость. Они готовы сражаться с врагом, готовы защитить Киев-град, но в чистом поле», выходя один на один против всей «силушки татарской». Былинное «чистое поле» - это эпический символ свободы.
Во многих былинах четко выражен конфликт долга и чести. Этот конфликт выражен в «Слове о полку Игореве»: с одной стороны, общерусские интересы князя Святослава, с другой – личные, честолюбивые желания князя Игоря. Князь Игорь уклоняется от совместного похода на половцев, от выполнения общего долга, его дружина «ищет себе чести, а князю славы».
В классической былине «Илья Муромец и Калин-царь» богатыри точно также отказываются «беречь князя Владимира». Ответ богатырей один: «У него есть много князей- бояр.//Кормит их и поит, да жалует,// Ничего нам нет от князя от Владимира».
Все это «богатыри святорусские» говорят Илье Муромцу, у которого более чем достаточно причин для обиды на князя. Далеко не случайно и начинается былина с того, как очередной раз князь Владимир «засадил его в погреб во глубокий». Согласно былинам, в подобных «погребах» по десять, по двадцать и по тридцать лет отсиживают Илья Муромец, Дунай, Ставр Годинович и другие богатыри. Тем не менее ответ «богатырей святорусских» Илье Муромцу явно «не по любви». Он один отправляется сражаться с Калином-царем, будто забыв про свою недавнюю обиду на князя. А ведь прекрасно известно, на какой бунт против князя Владимира пособен Илья Муромец, об этом существует былинный сюжет «Илья Муромец в ссоре с Владимиром». Так что о смирении не может быть и речи. Но именно Илья Муромец, только что вышедший из «погребов» не произносит ни слова упрека. Он трижды обращается к богатырям с призывом:
Вы постойте-ко за веру, за отечество,
Вы постойте-ко за славный стольный Киев-град.
Подобный призыв не раз прозвучит со страниц летописей и древнерусских литературных произведений. В эпосе призыв к единению, к защите родной земли проведен через все героические былины. С этим призывом к богатырям обращается главный герой народного эпоса – Илья Муромец. Это голос самого народа, основная идея народного эпоса.
Идея о непобедимости богатырей, выраженная во многих былинах, принадлежит к таким же основополагающим и главным.
Русь страдала под игом. Русь выплачивала Орде непомерные «дани-пошлины», а в былине «Василий Казимирович отвозит дани Батею Батеевичу» все происходит наоборот: богатыри заставляют Орду выплачивать дань Руси, Батей Батеевич вымаливает у них пощаду.
Русь терпела поражение за поражением: в битве на Калке в 1223 году, в Батыевых нашествиях1238-1242 годов, превративших в пепелища «узорочья» древнерусских городов. После этих побоищ потерял свое историческое значение и «стольный Киев-град», он перестал быть столицей в истории, но не в эпосе. В былинах, записанных на русском Севере через семь веков после падения Киева, он продолжал оставаться «стольным» - матерью городов русских. В эпосе богатыри только побеждают. Народный эпос не знает ни одного поражения.
Лишь одна былина о Камском побоище повествует о том, «как перевелись богатыри на Руси». Но богатыри в ней не погибают, а окаменевают, превращаются в неприступную каменную стену. Этот символ окаменевших богатырей, как образ невидимого, покоренного врагом града Китежа – один из выдающихся в русском эпосе. В нем выражена народная эпическая идея о непобедимости Руси.
Что это? Еще одно подтверждение исторической недостоверности, условности былин? Или же – противопоставление, противостояние этой действительности?
Полтора века – от битвы на реке Калке до битвы на Куликовом поле – время создания героических былин. Русь была растерзана как извне, так и изнутри. В этих тяжких испытаниях ей была необходима идея о непобедимости богатырей.
Именно в данном случае мы имеем дело с одним из самых достоверных свидетельств (поскольку это свидетельство самого народа!), что многовековое иго не сломило, не закабалило русский народ. Он так и не признал себя побежденным.
Русские воины, уже не былинные, а вполне реальные, Пересветы и Осляби, вышли ранним утром 8 сентября 1380 года на Куликово поле с твердой верой, что им смерть в бою не писана, что в бою за отечество обретают бессмертие.
Эта вера воспитывалась веками, ее несли в народ сказочные богатыри.
Эпос всегда был школой патриотического воспитания. Воспитания веры в непобедимость богатырей, непобедимость Руси, осознания кровной связи с судьбами Родины, закрепления уверенности, что даже самый юный может стать ее «укрепушкой» и «надеюшкой», что в минуту опасности все – и стар и млад – встанут на защиту родной земли: и «старый казак» Илья Муромец, и «молодая жёнка» Авдотья Рязаночка.
Что же касается пресловутой трудности, недоступности былин для детского восприятия, то здесь можно сослаться на Корнея Чуковского. Рассказывая в книге «От двух до пяти» в своем собственном педагогическом опыте развития в детях «здорового эстетического вкуса», он особо подчеркивал: «Надежным материалом для достижения такой воспитательной цели послужил мне, конечно фольклор – главным образом исторический эпос. Я читал своим детям и их многочисленным сверстникам былины, «Одиссею», «Калевалу» и убедился на опыте, как нелепы и беспочвенны опасения взрослых, что дети не поймут этой поэзии. Нужно только исподволь приучать их к непривычному для них складу речи, и они будут готовы сами слушать эти гениальные поэмы, в которых так много очаровательной детскости. Сама лексика этих поэм, поначалу якобы чуждая детям, отпугивающая их своей архаичностью, будет в конце концов воспринятая ими как близкая, живая, понятная, и они не только полюбят ее, но и введут в свой речевой обиход, что неминуемо должно повлиять на их общее языковое развитие».