А. М. Казанцев и скусственный интеллект и неразумные
| Вид материала | Документы |
- 1 Тема: Интеллект-шоу «Умники и умницы» Цель, 263.45kb.
- Эксклюзивные условия – эксклюзивный результат в киевском лицее «интеллект», 302.96kb.
- Казанцев Анатолий Константинович, доктор экономических наук, профессор кафедры операционного, 127.72kb.
- Казанцев Анатолий Константинович, доктор экономических наук, профессор кафедры операционного, 154.44kb.
- Лекция Понятие об интеллекте и интеллектуальных нарушениях. Интеллект, 1197.01kb.
- «Искусственный интеллект», 622.01kb.
- Программа развития эмоционального интеллекта «От качества чувств к качеству жизни», 54.32kb.
- Трехминутный семинар, 3146.69kb.
- Групповой интеллектуальный тест Аббревиатура названия теста штур означает Школьный, 145.95kb.
- Люди приспосабливаются к окружающему миру. Неразумные люди приспосабливают мир к себе., 5584.99kb.
Недоопределённость: недоопределённое значение является приблизительной, но корректной оценкой некоторой реальной величины, более точной по своей природе, чем позволяет нам текущая информация.
Хотелось бы знать: что собирался достигнуть А.С. Нариньяни, придумав эти очевидные своей неточностью и недоопределённостью определения неточностей и недоопределённостей? Их можно было включить в толковый словарь русского языка среди десятков других слов, начинающихся с частицы не, Но составители словаря этого не сделали, считая их, наверное, столь же бесцельными и банальными, как и открытия, что масло – масляное, а вода – мокрая.
Самому Нариньяни тоже не ясно, какая может быть польза от такой самоопределённой казуистики. Однако всем, кто интересуется последствиями абсурдного понимания свойств ЕЯ, следует ознакомиться с его трудами. Потому что это − примеры показательного критического, честного поиска выхода человеком, запутавшимся в ошибочных понятиях, не взирая на лица и не называя их. В них вот уже полвека словесно блуждают архитекторы КИТ, отклонившиеся от столбовой дороги в сторону предрассудков об ЕЯ.
Приведённая ниже сделанная А.С. Нариньяни оценка причин кризиса работ по ИсИн заслуживает благодарности за нелестную для её автора искренность освещения аппарата деятелей ИсИн:
Размытость аппарата неизбежно вела к полной неясности результатов его применения, которая не замечалась просто потому, что оставалось непонятным, как, собственно, проверять эти результаты. Лишь небольшому проценту из десятков тысяч Fuzzy-работ удалось избежать наукообразного переливания из пустого в порожнее, осмысленно адаптируя подход к удачно найденной конкретной области приложения. [2]
Показательным примером невостребованных практикой наукоподобных занаучных методик могут быть статьи д.т.н. А.В. Замулина, оказавшегося одним из штатных, самодостаточных теоретиков КИТ в руководимом А.Г. Марчуком институте. Решив сделать свой значительный вклад в мусорную корзину, он при безучастном отношении своего шефа придумал пригодную только одному ему методику. Чтобы выйти с ней в свет, он использовал редактируемый А.Г. Марчуком академический сборник “Системная информатика”, в № 5 которого опубликовал свою статью “Структурированные алгебраические спецификации”. Как он уверяет, эта методика пригодна “для формального описания различных моделей данных, баз данных, языков программирования и программных систем”. Не ясно, чем эта академически оформленная методика оказалась содержательно лучше других. Теперь таких мёртворождённых никому не нужных языков неофициально числится во всём Мире более 40 000. А сколько будет ещё! И зачем?
Описание этого уж очень неестественного будто бы метаязыка вместе с несколькими примерами представленных на нём задач уместилось на 35 страницах. Во много раз проще и лаконичнее можно было использовать для этих целей общеизвестные основные выразительные средства естественных языков, формализованные в виде языка СОАН. Об этом А.В. Замулин почему-то умолчал при написании своей статьи, хотя знал, что уже существует опытная версия СОД СОАН, доказывающая своим функционированием принципиальное превосходство этого языка над всеми неестественными, включая и придуманный им.
А.В. Замулин определённо знал, что проблемой компьютерного решения особенно сложных, высоко интеллектуальных задач является не только изначальное их описание, но и технология организации данных и вычислительного процесса над ними на физическом уровне. Особенно, когда данные, описывающие реальные объекты и явления, исключительно велики по объёму, сильно связанны, динамичны, непредсказуемы и отличаются неполнотой, избыточностью и наличием большого числа ошибок. Для этого лучше всего подходят выразительные средства, составляющие основу ЕЯ, названные языком СОАН. Об этом А.В. Замулин и редактор журнала А.Г. Марчук знали, но почему-то они никак не проявили этого знания. Наверное, решили, что более 40 000 опубликованных неестественных языков – этого мало. И поэтому добавили свой вклад в языкотворческую чехарду, творимую во всём программистском Мире. Увы, существует разгул творческой демократии при полнейшем безразличии тех, кто предназначен быть координатором, ведущим в научных исследованиях систем информатики.
5. Истины познаются в сравнении, но не там, где должны создаваться российские системы информатики.
Жизнь подсказывает, что вместо преобладающей сегодня внутри клановой субъективной самооценки достижений ведущих учёных должно быть рецензирование по существу результатов их научной деятельности их ведущими коллегами всех других(!) областей знаний. Предметами коллективного признания должны быть прежде всего новые фундаментальные понятия и вытекающие из них систематизированные знания по соответствующим научным направлениям в виде отраслевых энциклопедий, систематически обновляемых общими усилиями учёных, независимо от их рангов.
Известно, что любое научное направление рано или поздно исчерпывает себя. Выходы из идейных тупиков находят “друзья парадоксов”, т.е. те настоящие с широким кругозором учёные, кто склонен к нестандартному мышлению и способен углублять и расширять научные знания за пределы привычных понятий. Именно такой безграничной в своём творчестве должна быть академическая наука, интегрирующая, рафинирующая, концентрирующая научные знания во всём их многообразии, выделяющая особенно актуальные из них в назидание всем остальным учёным.
Увы, это не всегда так. А в случае с КИТ – это почти всегда не так. Среди большинства воистину заслуженных деятелей российской науки, составляющих её славу и гордость, блаженно прозябают на удивление здравому смыслу околонаучные приспособленцы, совершенно не пригодные рафинировать научные знания в информационных технологиях. Названные выше власть имущие потенциально не способны к научной деятельности, потому что всё, непохожее на их понятия, недостойно осознания ими и даже их интереса. Но разве не среди парадоксальных, ещё никем не признанных идей они должны были бы (будь они учёными) выявлять перспективные инновации?
Парадоксально, но факт: самые лучшие друзья и самые вредные враги учёных – они сами. Вынужденные экономить своё ненормированное рабочее время (которого недостаточно для решения своих собственных наболевших научных проблем), они только по случаю и только поверхностно проявляют интерес к другим знаниям. Происходит это ещё и из-за свойственной некоторым современным новоиспечённым, высоко посаженным учёным поверхностности, безответственности суждений, ограниченности кругозора, порождённого высокомерным чванством.
В лучших случаях обновление знаний определяет афоризм “лучшее – враг хорошего”. Тогда происходит эволюция действующей идейной платформы с безболезненным, хотя и спорным появлением более совершенного. О том, как это делается в худших случаях можно судить по 7-й международной конференции “Перспективы систем информатики. Здесь не было ничего хорошего, что доказывало бы способность” её организаторов А.Г. Марчука и А.А. Берса толком осуществлять такие очень важные для развития науки мероприятия. Наверное, им никто не подсказал, а сами они не догадались, что научные конференции, являясь самыми дорогими и сложными в проведении формами научно-технического творчества, только тогда достигают своей цели, когда эффективно осуществляется конструктивное двустороннее общение источников новых знаний и их будущих пользователей.
Организованная А.Г. Марчуком и А.А. Берсом конференция (претенциозно названная наукоёмкой) – это показатель не только идейного опустошения руководимых ими работ в области создания систем информатики, но и признак организационного вырождения. Это – нонсенс, но факт: в ней не было всего того, что делает любые мероприятия коллективного очного информативного общения действительно продуктивными и целесообразными. Наверное, в их упрощённом представлении научные конференции – это что-то вроде концертов художественной самодеятельности с односторонним участием в них разноликих, случайных чтецов-декламаторов, выступающих по принципу кто во что горазд, чьи выступления не подлежат обсуждению и осуждению, а должны приниматься к сведению так, как они есть.
По большей части не происходит ни содержательного, ни какого другого обсуждения даже пленарных докладов, которые либо не бывают в должной мере аналитическими, обобщающими, сопоставляющими различные результаты, либо их не бывает вообще. А ведь в былые времена для каждого истинного учёного не только участие в научных дискуссиях, но и присутствие на них было лучшей школой профессионального совершенства.
Судя по всему, А.Г. Марчук никогда не видел, а А.А. Берс окончательно забыл, как во времена А.П. Ершова, отличавшегося большим идейным потенциалом и способностью концентрировать энергию своих коллег на решение воистину проблемных вопросов, осуществлялись различные формы коллективного разума и творчества. Тогда семинары, симпозиумы, форумы, конференции были не просто календарно обязательными. Профессионально полезными их делали не только содержательные своими идеями и конструктивными решениями основные доклады (которые можно было изучить и в книгопечатном виде), но и (и это особенно важно) целенаправленная, хорошо организованная возможность интерактивного, интересного и продуктивного общения всех участников коллективных мероприятий в виде выступлений оппонентов, ответов на многочисленные вопросы, дискуссий, учебно-методических семинаров, коллективным формулированием решений конференций и др.
Все, кто присутствовали на ершовских(!) конференциях и других организованных им коллективных мероприятиях, приобретали новейшие актуальные для них знания из первых рук их источников и в свежем виде, практически сразу после их определения. Этому способствовала не только информативная насыщенность коллегиальных форм освоения и формирования знаний, но хорошая организация и культура их проведения. Она проявлялась в способности А.П. Ершова внимательно слушать, но не из показной вежливости, а вникая в сущность услышанного. Это было видно по его уточняющим вопросам, которые он, обладавший большим авторитетом, не боялся задавать. Несомненным достоинством А.П. Ершова было умение активизировать коллективный разум, но не вообще (когда он превращался в идейную анархию), а нацелено на актуальные аспекты проблем, общих для всех участников.
Ограниченность времени проведения конференций, многочисленность участников и принципиальная новизна (следовательно, начальная сложность понимания) сообщаемых сведений не позволяют обсуждать новые, даже самые совершенные идеи со всеми подробностями их реализации. В лучших случаях проведения всяких научных форумов они организуются настоящими учёными, способными в своих генеральных докладах при открытии конференций и в своих обобщающих, итоговых выступлениях при их закрытии выражать сущность самых актуальных проблем их профессии, определять наиболее значительные результаты и нацеливать на применение самых перспективных идей и решений.
Эффективность научных конференций определяет не число выставленных на них докладов и сообщений, а количество выявленных совпадений и противостояний научных позиций. Здесь в очном сопоставлении делается их сепарация в реальном времени на правильные, перспективные и ошибочные, тупиковые. Критериями для такого разделения являются аргументы сторон, одинаковое понимание которых становится результатом борьбы мнений. Одинаково плохо, когда такой борьбы нет совсем, и когда происходит разгул идейной демократии.
Обязательная для всех конференций возможность узнавания, уточнения и оспаривания каждым их участником научных позиций была запрещена регламентом названной выше 7-й конференции. По неразумению или прихоти её организаторов на все 5 дней её проведения выделялось всего лишь 30(?!) минут, чтобы высказывать свои мнения всем(!) участникам конференции. И это по всем докладам и только единовременно в конце конференции. Наиболее вероятное объяснение этому абсурдному произволу: у идейно немощных А.Г. Марчука и А.А. Берса не нашлось ничего существенного, что они сами могли бы сообщить участникам конференции, и поэтому они посчитали, что все доклады участников конференции тоже не должны обсуждаться.
Возможно, они утешали себя мыслью, что их собственное содержательное неучастие в конференции будет компенсировано многочасовыми, весьма насыщенными информацией докладами специалистов зарубежных фирм, достаточно представительных в деле создания software. Однако спешность, с которой по “бумажке” были прочитаны доклады, их никак не дозированная информативная насыщенность, представленная многочисленными красочно оформленными, впечатляющими по отдельности схемами, диаграммами, не позволяли даже слушателям, знающим достаточно хорошо английский язык (а таких в зале было несколько человек), по ходу докладов уловить и осознать их основные идеи. Неразумный регламент конференции не давал им никакой возможности задавать уточняющие вопросы, высказывать свои соображения, замечания и вообще содействовать правильному изложению идей доклада, с одной стороны, и правильному их пониманию, с другой стороны.
Многочасовые доклады на пленарных заседаниях не были бы так утомительны, а были более информативно полезны, если бы их авторы были ориентированы организаторами конференции быть понятными прежде всего в существенных, ключевых аспектах своих сообщений. Вполне подходящий для них девиз: “Сообщать поначалу не многое, но главное, опуская детали, но вызывая желание и давая возможность их понять”.
Почти безразличная реакция аудитории на эти, наверное, очень содержательные и актуальные доклады показывала, что это были в значительной мере пустые хлопоты. Они вполне годилось в качестве университетского спецкурса на целый семестр или более. Однако толку от желания всё это обилие информации разом вместить в сознание слушателей в почти пустой аудитории было не больше, чем при попытке залпом влить стакан воды в бутылку с узким горлышком. Знать не ведали организаторы конференции, что согласно философскому закону чрезмерное количество любого явления переходит в свою собственную противоположность. Вместо удовлетворения от осознания новой информационной технологии у слушателей появлялось досада за зря потерянное время.
Названная выше конференция по упрощённости и бестолковости её организации показательна для выводов по возрождению российской науки. Она мало чем отличается от подавляющего числа других, посвящённых тематике КИТ. Пользы от высказанных на них докладов было бы гораздо больше, если бы в них были концентрированно, научно обоснованно изложены принципиально важные аспекты актуальных проблем информатики. Это нацелило бы всех участников конференции на обязательные дискуссии с анализом и решением самых актуальных проблем информатики.
Беда РАН в том, что над академиками нет судей, и сами они себе тоже не судьи. В этой среде действует принцип: себя хвали, сколько хочешь, других не трогай, сколько можешь! Даже на выборах новых членов АН, когда действительные члены обязаны быть предельно проницательными и объективными, они стараются не обижать друг друга критическими оценками, замечаниями. Достигается это предварительными кулуарными согласованиями. И уж подавно они безучастны к неофитам в научном направлении, несанкционированно заявляющим свои претензии на обновление научных знаний
Сила истинной науки – в её способности аккумулировать интеллектуальные возможности всех причастных к ней людей на поиске решений самых актуальных проблем с тем, чтобы сделать эти решения достоянием всех людей. Следует сказать, что в российской науке есть примеры эффективной организации коллективного разума в форме семинаров, конференций и пр., осуществляемых физиками разных научных направлений (ядерная физика, физика полупроводников и др.).
Это факт, что у директора академического НИИ А.Г. Марчука и его научного руководителя А.А. Берса совсем не было желания что-либо узнавать или самим сказать хоть что-то в подтверждение их амбиций называться руководителями работ по исследованию и созданию наукоёмких(?!) информационных технологий. Своё присутствие на конференции они обнаруживали, когда объявляли очередного докладчика. Степень их содержательного участия на конференции была ещё меньше, чем у гардеробщиц дома учёных, которые были более полезны тем, что не были властны по своей прихоти блокировать неугодных им участников конференции.
Увы, сейчас в какой-то мере решающая, но отнюдь не руководящая роль в работах по системному программировании принадлежит по воле случая руководителям академических (по названию) НИИ СО РАН, не имеющим, ни опыта, ни компетенции, ни призвания заниматься этим делом. Присвоив себе право немотивированно, по своей прихоти определять научную и практическую ценность направлений и результатов научных исследований своих оппонентов, они проявляют чудеса цинизма. Вот примеры их весьма ущербной для науки и позорной для учёных вседозволенности:
а) без всякого объяснения отвергли все три доклада на 7-й конференции, единственные из сообщавших об уже реализованных методах решения основных проблем системного программирования;
б) не позволили автору отвергнутых докладов, своему идейному антагонисту задавать вопросы докладчикам,
в) сорвали его выступление во время регламентного обсуждения доклада;
г) натравливали на него подчинённых им сотрудниц и вахтёров дома учёных с целью силового удаления по надуманному предлогу с конференции;
д) срывали неугодные им материалы по тематике конференции со специальных стендов;
е) только они способны поворачиваться в буквальном смысле задом в ответ на просьбу убедиться в реальности успешного практического решения самой значительной проблемы системного программирования.
На такой идейный деспотизм, наверное, не способны со времён пресловутого Лысенко никто кроме руководителей ИСИ СО РАН и ИПС СО РАН. Можно как-то объяснить непонимание ими идей и уже практически осуществлённых проектных решений аванварианта СОД СОАН. Но как объяснить их нежелание самим убедиться в дееспособности этой уникальной и во всех отношениях многообещающей компьютерной технологии? Из-за своей корысти или по недоразумению они так и не осознали (или делают такой вид) эту мощнейшую по своим возможностям инструментальную систему программирования, принципиально превышающую по всем главным показателям любую из известных и возможных.
Недоумение вызывает их способность заочно осуждать (как все!) то, что они не знают и знать не хотят. И разве их чрезмерная способность воображать и рассказывать всякие небылицы о непонятных им предметах их профессиональных и должностных обязанностей не доказывает, что их учёные звания академик, член-корр, доктор наук − это камуфляж их профессиональной беспомощности?
6. Мнения научных сотрудников, университетских преподавателей о предмете их профессиональной деятельности – дело далеко не частное. За способность иметь правильное понимание проблем своей профессии и умение с толком его применять они получают от государства свою зарплату. Поэтому их идейная замкнутость – это признак научной некомпетентности. С юридической точки зрения – это должностное преступление, тем более серьёзное, что ведёт не только к утрате приоритета России в важнейшем научном направлении, но и к огромнейшим потерям экономического эффекта из-за срыва внедрения инноваций.
В обстановке абсолютной идейной обособленности научные контакты современных деятелей КИТ сводятся к подписыванию или неподписыванию, не читая, положительных отзывов, сочинённых самими нуждающимися в них лицами. При этом не редки случаи, когда подобные акты “доброй” воли (но не научной достоверности и принципиальности) с одинаковой подписью одобряют взаимно исключающиеся концепции.
Чувство стыда за авторов крайне примитивных, далеко не научных работ, называемых по недоразумению искусственным интеллектом (ИсИн), должно появиться у каждого, кто внимательно и критически прочитает, например, одно из характерных учебных пособий по ИсИн – монографию “Гибридные интеллектуальные системы”. Издана она для студентов и аспирантов в Новосибирском государственном техническом университете (НГТУ) А.В. Гавриловым, бывшим доцентом кафедры Вычислительной техники. Он вёл спецкурс ИсИн, и под его “научным” руководством готовили свои диссертационные работы несколько аспирантов.
Большие сомнения в здравомыслии указанного выше автора и в профессиональной ответственности руководителей НГТУ вызывают представленные в названном выше учебном пособии соображения и формулы. В одной из них разные размерности слева и справа от знака равенства. В другой в числителе и знаменателе одно и то же выражение. Все формулы толком не связанны с текстом. Умопомрачение студентов и аспирантов может вызвать ещё и абсурдная по названию и по назначению формула вычисления “меры истинности отношения нечёткого антиподобия для пар объектов” или, говоря проще: неизвестно какое отношение не известно чего. Семантический разбор этого определения убеждает только в одном: мера истинности рассуждений его автора антиподобна здравому смыслу.
Научно-методический уровень названной выше монографии ниже всякой критики, это – образец казусов, произвольного толкования и грубейших противоречий самому себе и общеизвестным истинам. Она может показаться сборником анекдотов – настолько забавны и даже смешны содержащиеся в ней цитаты и соображения. Однако это – смех сквозь слёзы. И можно только пожалеть студентов крупнейшего в нашей стране вуза, которые, изучая это изданное в НГТУ будто бы учебное пособие, не знают, смеяться им над абсурдностью его содержания или плакать от сожаления, что не туда они попали учиться.
Многочисленные примеры несуразности этого псевдо учебного пособия и комментарии к ним приведены в сатирической брошюре [2]. Они убеждают, что его автор не имеет даже элементарного представления об устройстве компьютера и не разумеет того, чему учит студентов. Иначе как объяснить, что моделируемый им искусственный интеллект состоит только из проводов, соединяющих как попало суммирующие элементы, но вообще не имеет никакой(?!) памяти. И этот вздор преподаётся в крупнейшем российском университете.
Описанное в его монографии моделирование ИсИн всевозможным соединением наобум всего лишь 30 таких псевдонейронов (естественные интеллекты имеют их порядка 1030) не только предельно примитивно, но и в принципе не исполнимо. Ведь общее число всех подлежащих анализу соединений по принципу “как попало” составляет 30! (тридцать факториал). Но это непосильно даже для самых мощных компьютеров будущего.
Удивляет манера проведения эксперимента, осуществляемого соединением как попало суммирующих, не способных ничего запоминать элементов. Можно понять обезьян, которые, подражая людям, стучат как попало по клавишам пишущих машинок, сочиняя свои литературные произведения. Но почему доцент НГТУ решил подражать обезьянам? Никакого здравого смысла в том, что преподносится студентам в качестве методики исследования ИсИн – разве такое допустимо в техническом университете?
И эта исследуемая Гавриловым абсурдная модель ИсИн, неспособная существовать даже теоретически, была преподнесена как научное достижение в Сеульском университете. Наверное, корейские учёные, преподаватели, студенты, слушая о создании в России системы прогнозирования, угадывающей правильно события только в одном случае из ста, испытывали те же чувства, что и люди, наблюдавшие, как сказочные мошенники шили новое платье голому королю. Но не исключено, что доцент крупнейшего российского университета заинтересовал корейских учёных как феномен научной абсурдности.
Судя по всему, в руководстве НГТУ отношение к авторитету университета, мягко говоря, безразличное. Здесь действует принцип “своих не сдаём”, согласно которому не подлежат обсуждению, а тем более, осуждению любые рассуждения под видом спецкурсов преподавателями перед студентами (даже самые нелепые и смехотворные). Только после двукратного издания моей сатирической брошюры “Об ошибках, псевдонаучном шарлатанстве и истинном искусственном интеллекте” [2], содержание которой стало известно в Министерстве образования и науки, было прекращено преподавание студентам этой низкопробной отсебятины на тему ИсИн. А до этого проректор по учебной работе Ю.А. Афанасьев дважды молча пропустил мимо своих ушей высказанные мной многочисленные замечания, доказывающие, нелепость названного спецкурса.
В отличие от него, проректор по научной работе А.Г. Вострецов всё-таки нашёл несколько слов, чтобы оправдать позицию невмешательства в содержание спецкурсов. Смысл их сводился к тому, что всякий человек имеет право на ошибки. А поскольку преподаватель – это тоже человек, то он тоже имеет такое право. После такого оправдания он уже не отвечал вразумительно на вопросы: “Разве всякие ошибки преподавателей вузов простительны?” “Имеет ли право преподаватель не исправлять свои ошибки, когда они стали явными?” “Что следует делать с преподавателем, который не способен осознавать и исправить даже самые нелепые свои ошибки?” “Что следует делать с учебным пособием, состоящим не только из ошибок, но и абсурда?” После таких односторонних общений с проректорами НГТУ о нелепом спецкурсе он продолжал преподноситься студентам ещё два года.
Но самой впечатляющей была реакция ректора НГТУ Н.В. Пустового на мою попытку “вынести сор из избы”. Случилось это на собрании руководящего состава НГТУ, на котором представитель Министерства образования и науки рассказал о результатах проверки этого крупнейшего в России ВУЗа. Я понимаю, что почти невозможно на слово поверить в реальность кажущихся совершенно невероятными фактов позорного поведения ректора, который на глазах всего основного преподавательского состава на сцене конференц-зала буквально грудью отбил мои попытки передать представителю министерства названную выше критическую брошюру. При этом, обладая значительной физической силой, он почти всю её употребил, чтобы вырвать у меня из рук брошюру, описывающую факты, разоблачающие ничтожный уровень преподавания на факультете АВТ в НГТУ. Эта схватка продолжалась достаточно долго, но тогда ректор НГТУ, сильно измяв брошюру, не сумел овладеть ею, и мне всё-таки удалось вручить её по назначению. Однако он всё же забрал её потом из рук представителя министерства.
Тот же ректор под почти одобрительный смех присутствующих в зале в ответ на моё замечание о десятках несуразностей в названном учебном пособии заявил как само собой разумеющееся и чуть ли не с гордостью: “Ну и что тут особенного?! В одном из изданных в НГТУ учебников содержится несколько сотен всевозможных ошибок”.
Говорят, хорошо смеётся тот, кто смеётся без последствий. Увы, последствия от неуместного смеха ректора НГТУ Н.В. Пустового нельзя считать хорошими. Они – не столько забавны, сколько очень тревожны. Ведь фактически этот смех стал одобрением характерной для кафедры ВТ НГТУ профанации, проявившейся, в частности, в способности заведующего этой кафедрой В.В. Губарева использовать своё высокое звание доктора технических наук, профессора в качестве прикрытия своего полнейшего непонимания и безразличия к утверждённым им учебным пособиям. Не имея привычки не только осознавать, но даже читать рецензируемые им научные работы, он практически одновременно санкционировал в качестве учебников названную выше абсурдную монографию, и мою, которая её коренным образом опровергает.
Такого позорного для университета методического двуличия и идейного антагонизма не случилось, если на кафедре ВТ НГТУ действовала бы обязательная процедура ответственного коллективного рассмотрения содержания каждого нового учебного пособия. Но здесь, судя по всему, существует в самом худшем виде разгул демократии. Вопреки нормам утверждения учебных пособий здесь ни завкафедрой, ни по его примеру все её преподаватели никоим образом не интересуются тем, что и как делают их коллеги, считая, по-видимому, это вмешательством в их сугубо личную жизнь.
А чтобы не повадно было выносить сор из избы, был лишён возможности работать критик постыдного для НГТУ учебного пособия. За несанкционированное разоблачение псевдонаучного вздора мне был закрыт доступ в аудитории и в компьютерный класс, в которых я читал лекции и проводил практические занятия по единственному во всех университетах спецкурсу “Новейшие высоко эффективные, исключительно интеллектуальные информационные технологии”. Кроме того, было блокировано открытие созданного мной единственного в НГТУ студенческого конструкторского бюро, ориентированного на доработку аванварианта СОД СОАН до уровня промышленного образца. В этом СКБ после прочтения мной спецкурса уже выразили желание работать более 130 студентов, фактически убедившиеся в новизне и эффективности единственной практически ценной и воистину интеллектуальной КИТ. Для этого СКБ уже нашлось помещение, 6 компьютеров, ставка для руководителя и даже спонсор и заказчик на создание Автоматизированной системы управления строительством на основе СОД СОАН. Всё это было ликвидировано одним росчерком в отместку за правду.
Удивляет крайнее безразличие преподавателей в НГТУ и НГУ, обучающих студентов информационным технологиям, и научных сотрудников СО РАН, занимающихся их созданием к факту появления единственной и исключительно необходимой во всём компьютерном Мире системы обработки данных, не имеющей языкового барьера со своими пользователями. Зная об востребованности универсальных инструментальных систем программирования со стороны многих сотен миллионов создателей и пользователей КИТ, они должны были в силу своих должностных обязанностей апробировать СОД СОАН хотя бы с целью разоблачения кажущегося им блефа. Заторможенность их профессиональных интересов никак не изменилась даже после издания названной выше монографии, брошюр и моих статей в широко распространяемой газете “Наука в Сибири”. А ведь это были единственные публикации, рассказывающие основы практически осуществлённой самой интеллектуальной системы информатики.
Создаётся впечатление, что преподаватели НГТУ и НГУ и, наверное, каких-то других российских университетов абсолютно не способны анализировать и осуществлять своевременный естественный отбор новейших наиболее совершенных информационных технологий с целью использования их в качестве спецкурсов при подготовке системных программистов высшей квалификации. Их безразличие к архаизму обучения поражает воображение. У них нет даже интереса к практически подтверждённым тенденциям изменения привычных для них знаний. Уже более десятка лет они преподносят студентам одни и те же теории и методики, признанные устаревшими, практически неосуществимыми и ничтожными самими их авторами или их коллегами. И конца этому идейному застою не видно. В этом следует видеть причины ничтожности достижений Российской академии наук и университетов.