I. Беседы к Антиохийскому народу о статуях

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 62

не чрево рождает пресыщение, а наша беспечность. Не говорим, будто все зло от того, что

едим и пьем: не от этого оно, а от нашей беспечности и жадности. Дьявол не ел и не пил -

и пал; а Павел ел и пил - и взошел на небо. Сколько, слышу я, говорят: если бы не было

бедности! Заградим уста тех, которые ропщут так, потому что говорить это -

богохульство. Итак, скажем им: да не будет малодушия; бедность же вносит

бесчисленные блага в жизнь нашу; без бедности и богатство бесполезно. Не будем же

обвинять ни этого, ни той: бедность и богатство суть оружия, и приведут оба к

добродетели, если мы захотим. И как храбрый воин, какое бы не взял оружие, выкажет

свою силу; так слабый и робкий затрудняется всяким. А чтобы узнать, что это правда,

вспомни Иова, который был и богачом, и бедняком, владел тем и другим оружием, и тем и

другим победил. Когда он богат был, говорил: “Двери мои я отворял прохожему”; когда

же стал беден, говорил: “Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне

благословенно!”(Иов. 31:32,1:21). Когда богат был, показал много страннолюбия; когда

сделался бедным, - много терпения. И ты богат? - покажи великое милосердие; стал

беден? - великое терпение и благодушие. Ни богатство, ни бедность не составляют сами

по себе зла; но делаются оба таковыми по изволению пользующихся ими.

4. Итак, приучим себя не иметь таких суждений о вещах, и станем винить не дела Божии,

но злую волю человеческую. Малодушному и богатство не может принести пользы,

великодушному и бедность никогда не повредит.

Познаем же сети, и будем ходить дальше от них; познаем стремнины, и не будем

приближаться к ним. Мы будем совершенно безопасны, если станем избегать не только

грехов, но и того, что, хоть и кажется безразличным, однако бывает для нас

преткновением ко греху. Так, например, смех и шуточные слова не кажутся явным

грехом, а ведут к явному греху: часто от смеха рождаются скверные слова, от скверных

слов еще более скверные дела; часто от слов и смеха ругательство и оскорбление, от

ругательства и оскорбления удары и раны, от ран и ударов смертельные поражения и

убийства. Итак, если желаешь себе добра, убегай не только скверных слов и скверных дел,

- не только ударов, ран и убийств, но даже и безвременного смеха, даже и шуточных слов;

потому что они бывают корнем последующих зол. Поэтому Павел говорит: “Никакое

гнилое слово да не исходит из уст ваших. Также сквернословие и пустословие и

смехотворство не приличны [вам]” (Еф. 4:29, 5:4); потому что оно, хоть само по себе и

кажется незначительным, но бывает для нас причиною великих зол. Опять, роскошество

не представляется явным и открытым грехом, но порождает нам много зол - пьянство,

неистовство, любостяжание, хищничество. Человек, преданный роскоши и тратящий

много, несущий для чрева тяжелые службы, часто вынуждается и красть, и похищать

чужое, и захватывать лишнее, и делать насилия. Посему, если избежишь роскошества, то

отнимешь повод и к любостяжанию, и к хищничеству, и к пьянству, и к тысяче зол, -

заранее отсечешь корень греха. Поэтому и Павел сказал: “Сластолюбивая (вдовица)

заживо умерла”(1 Тим. 5:6). Опять, ходить на зрелища, и смотреть на конские ристалища,

и играть в кости - для многих не кажется преступлением, но все это вводит в жизнь

тысячу зол. Пребывание на зрелищах порождает прелюбодеяние, невоздержность и всякое

бесстыдство; от смотренья на конские ристалища заводят споры, брани, удары, обиды,

вражды постоянные; любовь к игре часто бывает причиною злословия, убытка, гнева,

брани и тысячи других, еще более тяжких, зол. Будем же избегать не только грехов, но и

того, что, хоть кажется безразличным, однако мало помалу увлекает нас к этим грехам.

Идущий подле стремнины, если и не упадет, так содрогается, и часто от этого содрогания

низвергается и падает; так и тот, кто не удаляется от грехов, но ходит близ них, будет

жить в страхе, и часто впадать в них. Наприм., засматривающийся на чужую красоту, если

и не совершил блуда, так уже возымел похоть и сделался, по суду Христову,

прелюбодеем; а часто этою похотью увлекается он в грех и на деле. Будем же держаться

вдали от грехов. Хочешь быть целомудренным? Бегай не только блуда, но и нескромного

взгляда. Хочешь быть далеким от скверных слов? Избегай не только скверных слов, но и

беспорядочного смеха и всякой похоти. Хочешь быть дальше от убийств? Бегай

ругательств. Хочешь стать далеко от пьянства? Избегай увеселений и роскошных столов,

и с корнем вырви этот порок. Большая сеть - необузданность языка; ей нужна и великая

узда. Поэтому и сказал некто: “Опутал себя словами уст твоих, пойман словами уст

твоих” (Притч. 6:2).

5. Итак, прежде всех других членов умерим этот (язык), обуздаем его, и изгоним из уст

ругательства, и брани, и сквернословие, и злоречие, и злую привычку к клятвам. Слово

опять привело нас к тому же увещанию. Хотя вчера я обещал вашей любви не говорить

более об этой заповеди; потому что о ней уже довольно говорено было во все предыдущие

дни: но что делать? Пока не увижу вас исправившимися, не могу удержаться от увещания.

Так и Павел, сказав Галатам: “Впрочем никто не отягощай меня” (Гал. 6:17), снова

потом является вместе с ними и беседует. Таково сердце у отцов, - хоть и скажут, что

отстанут, но не отстают, пока не увидят детей исправившимися. Слышали вы, что пророк

сегодня сказал нам о клятве? “И опять поднял я глаза мои, - говорит, - и увидел: вот

летит свиток (в греч. тексте серп). И сказал Он мне: что видишь ты? Я отвечал: вижу

летящий свиток; длина его двадцать локтей, а ширина его десять локтей. …Это

проклятие… и оно войдет, - говорит, - в дом татя и в дом клянущегося Моим именем

ложно, и пребудет в доме его, и истребит его, и дерева его, и камни его” (Зах. 5:1-4).

Что означают эти слова, и для чего казнь, поражающая клянущихся, представляется в

образе серпа, и серпа летящего? Для того, чтобы видел ты, что невозможно избежать суда

и уклониться от наказания: от меча летящего иной, может быть, и уклонится; но от серпа,

упавшего на шею и ставшего вместо веревки, не убежит никто; а когда будут у него еще и

крылья, то какая, наконец, надежда на спасение? Но для чего ж он скончает (разрушит) “и

дерева его, и камни его” клянущегося? Для того, чтобы казнь эта послужила к

вразумлению других. Так как клянущийся, по смерти, необходимо будет сокрыт в земле,

то разрушенный и обращенный в развалины дом его своим видом будет внушать всем

проходящим и видящим не покушаться на то же, чтобы и не потерпеть того же; будет

всегдашним обличителем греха умершего. Не так поражает меч, как клятва; не так

убивает меч, как удар клятвы. Поклявшийся, хоть и кажется живым, получил уже рану и

умер. Как взявший веревку [1], еще прежде нежели выйдет из города, и придет к пропасти

[2], и увидит пред собою палача, уже умирает при самом выходе из дверей судилища; так

то же бывает и с клянущимися. Будем размышлять об этом, и не станем принуждать

братьев к клятве. Что ты делаешь, человек? Заставляешь клясться пред священною

трапезою, и там, где лежит Христос закланный, закалаешь брата своего? Разбойники

убивают на дорогах, а ты убиваешь сына пред лицом матери - и совершаешь убийство

преступнее Каинова! Тот умертвил своего брата в пустыне, и - временною смертью; а ты

наносишь брату смерть среди церкви, и - смерть вечную! Ужели для того устроена

церковь, чтобы нам клясться? Нет, - для того, чтобы молиться. Ужели для того стоит

трапеза, чтобы мы заставляли (других) клясться? Нет, для того стоит она, чтобы

разрешили мы грехи, а не вязали.

Но если ты (не стыдишься) ничего другого, так постыдись этой самой книги, которую

подаешь для клятвы; раскрой Евангелие, которое, держа в руках, заставляешь ты другого

клясться, и, услышав, что Христос говорит там о клятвах, вострепещи и удержись. Что же

Он говорит там о клятвах? “А Я говорю вам: не клянись вовсе” (Мф. 5:34). А ты этот

закон, запрещающий клятву, делаешь клятвою? О, дерзость! О, безумие! Ты делаешь то

же, как если бы кто самого законодателя, воспрещающего убийство, заставил быть

помощником в убийстве. Не так стенаю и плачу я, когда слышу, что иных убивают на

дорогах, как стенаю и плачу, и содрогаюсь, когда вижу, что кто-нибудь подходит к этой

трапезе, полагает на нее руки, прикасается к Евангелию - и клянется. На счет денег ты

сомневаешься, скажи мне, и убиваешь душу? Приобретешь ли ты столько, сколько

делаешь вреда душе - и своей и ближнего? Если веришь, что этот человек правдив, не

налагай на него обязательства клятвы; а если знаешь, что он лжив, не заставляй его

совершить клятвопреступление. Но это для того, говоришь, чтобы мне быть вполне

спокойным. Нет, когда ты не заставишь клясться, тогда-то и будешь вполне спокоен; а

теперь, возвратившись домой, ты постоянно будешь угрызаем совестью, размышляя так:

не напрасно ли я заставил его поклясться? Не совершил ли он клятвопреступления? Не

стал ли я причиною греха? Но если ты не заставишь (другого) поклясться, то,

возвратившись домой, получишь большое утешение, благодаря Бога, и говоря: слава Богу,

что я воздержался, и не заставил поклясться напрасно и без нужды. Пусть гибнет золото,

пусть пропадают деньги, только бы иметь нам полную уверенность, более всего, в том,

что мы и сами не приступили закона, и другого не заставили это сделать. Подумай, ради

чего ты не заставил другого поклясться, и этого будет довольно для твоего успокоения и

утешения. Часто мы, во время ссоры, подвергаясь оскорблению, великодушно переносим,

и говорим оскорбившему: что мне делать с тобой? Мне мешает такой-то, твой

покровитель; он связывает мне руки. И этого бывает довольно для нашего утешения. Так

и ты, когда думаешь заставить кого поклясться, воздержи себя, останови, и скажи тому,

кто должен бы поклясться: что мне делать с тобой? Бог повелел не принуждать к клятвам;

Он теперь удерживает меня. Этого довольно и для чести Законодателя, и для твоей

безопасности, и для устрашения того, кто должен бы дать клятву. Когда увидит он, что мы

так боимся принуждать к клятвам других, - тем более сам устрашится поклясться

опрометчиво. И ты, сказав эти слова, возвратишься домой с великим спокойствием.

Послушай Бога в заповедях, чтобы и Он услышал тебя в молитвах. Слова эти запишутся

на небе, станут за тебя в день суда и загладят множество грехов. И будем так рассуждать

не о клятве только, но и о всех делах. Когда захотим сделать что-либо доброе ради Бога, а

оно причиняет некоторый ущерб, будем смотреть не только на ущерб от этого дела, но и

на пользу, которую получим от того, что сделаем его для Бога. Например: оскорбил тебя

кто - перенеси благодушно; а перенесешь благодушно, когда будешь думать не об обиде

только, но и о достоинстве Повелевшего переносить - и перенесешь с кротостью. Подал

ты милостыню - думай не о расходе, но и о прибыли от этого расхода. Потерпел ты

потерю денег - благодари, и смотри не на одну скорбь от потери денег, но и на пользу от

благодарения. Если мы так настроим себя, - никакое из случающихся с нами бедствий не

опечалит нас, но мы еще получим пользу от того, что кажется прискорбным, - и потеря

денег будет для нас приятнее и вожделеннее богатства, печаль - удовольствия и радости, и

оскорбление - чести; все невзгоды послужат к нашей пользе; мы и здесь будем

наслаждаться великим спокойствием, и там достигнем царствия небесного, которого да

удостоимся все по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез

Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь, ныне и присно, и

во веки веков. Аминь.

[1] Т. е., преступник, которого с веревкою на шее ведут на место казни.

[2] Т. е., в которую он будет брошен палачом.

О СТАТУЯХ

БЕСЕДА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

Настоящая беседа сказана была после того, как градоначальник, получив известие о

волнении народа и о том, что все помышляют о бегстве, пришел в церковь и утешил

(народ); также о том, что не должно клясться, и на слова апостола: “Павел, узник Иисуса

Христа” (Флм. 1).

ГРАДОНАЧАЛЬНИКА я похвалил за попечительность, что он, увидя город в волнении и

всех помышляющими о бегстве, пришедши (в церковь), утешал вас и внушил вам благие

надежды; а за вас постыдился и покраснел, оттого, что, после столь многих и

продолжительных поучений, вам понадобилось стороннее утешение. Я желал, чтобы

земля разверзалась подо мною и поглотила меня, когда слушал я, как он говорил к вам, и

то успокаивал, то порицал этот безвременный и неразумный страх. Не вам бы следовало

учиться у него, но вы бы должны быть учителями для всех неверных. Павел не позволил и

судиться у неверных (1 Кор. 6:1), а тебе понадобились внешние учителя после такого

наставления отцов, и несколько беглых и негодных людей взволновали и обратили в

бегство такой город. Какими же глазами будем смотреть на неверных, когда мы так робки

и боязливы? Каким языком будем говорить к ним и убеждать их не бояться наступающих

бедствий, когда мы по этой тревоге стали боязливее всякого зайца? Что ж делать? говорят;

мы люди. Поэтому-то самому и не следует смущаться, что мы люди, а не бессловесные

твари. Эти боятся всякого шума и стука, потому что у них нет смысла, могущего прогнать

боязнь; а ты почтен разумом и смыслом: как же ниспадаешь до их низкого состояния?

Пришел сюда кто-то, возвестил о приближения воинов? Не смущайся, но оставя его,

преклони колена, призови своего Господа, восстенай горько - и (Господь) отклонит беду.

Ты получил неверный слух о приближении войска, и уже вообразил себя в опасности

лишиться настоящей жизни; а вот блаженный Иов, слыша, как вестники, один за другим,

приходили и объявляли о несчастиях, и, наконец сказали о невыносимой потере детей, не

восстенал, не зарыдал, но обратился к молитве и возблагодарил Господа. Ему и ты

подражай; и когда придет кто и скажет, что воины окружили город и хотят разграбить

имения, прибегни к своему Господу и скажи: “Господь дал, Господь и взял; да будет

имя Господне благословенно!” (Иов. 1:21). Его (Иова) не устрашило самое бедствие; а

тебя пугает один слух! Какого же будем достойны уважения, когда, будучи обязаны не

бояться и смерти, так пугаемся ложного слуха? Кто смущается, тот строит себе страх,

которого нет, и тревогу, которой не видно; а кто тверд и спокоен в душе, тот уничтожает и

настоящий страх. Не видишь ли, как кормчие, когда море бушует, облака сгущаются,

громы разражаются и все на корабле находятся в смущении, - сами сидят у кормила, без

смущения и тревоги занимаются своим делом и смотрят, как бы отвратить

приближающуюся бурю? Им и ты подражай, и, взявшись за священный якорь - надежду

на Бога, будь неподвижен и непоколебим. “А всякий, кто слушает сии слова Мои, -

сказал (Господь), - и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который

построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и

налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое” (Мф. 7:26-27). Видишь ли,

что падать и низвергаться дело безумное? А мы не только похожи стали на этого безумца,

но пали жальче и его. Его дом упал после (разлития) рек, после того, как пошел дождь и

подули ветры; а мы обрушились и потеряли весь плод любомудрия, когда еще дожди не

упали на нас, реки не приступили, ветры не налегли на нас, - прежде чем испытали

несчастие, - от одного слуха. Каково, думаете, теперь у меня на душе? Как мне укрыться?

Как спрятаться? Как я должен краснеть? Если бы отцы [1] силою не понудили меня, я не

встал бы и не заговорил бы, омрачен будучи печалью о вашем малодушии. Но и теперь

еще не могу придти в себя: так гнев и печаль овладели моей душою! Да и кто бы не стал

досадовать, кто бы не стал негодовать, когда, после такого наставления, понадобились

учители внешние, чтобы утешить вас и убедить к великодушному перенесению

настоящего страха? Молитесь же, чтобы нам дано было слово во отверзение уст наших, и

чтобы могли мы отогнать эту печаль и несколько воспрянуть духом: стыд из-за вашего

малодушия сильно поразил нашу душу.

2. О многом недавно говорил я к вашей любви: и о сетях, отвсюду расставленных нам, и о

страхе и печали, и о плаче и весельи, и о серпе, летящем на дома клянущихся. Из всего

этого многого запомните в особенности то, что сказано о серпе летящем и упадающем на

дом клянущегося, разрушающем камни и дерево, и истребляющим все. А с этим помните

и то, что клясться с Евангелием в руках, и свидетелем клятвы делать тот самый закон,

который запрещает клятву, крайне безумно, - и что лучше потерпеть ущерб в деньгах, чем

заставить ближних клясться, потому что этим оказывается великая честь Богу. Когда ты

скажешь Богу: ради Тебя я не заставил клясться такого-то, учинившего воровство и

злодейство, - за эту честь Он воздаст тебе великую награду и в настоящей жизни и в

будущей. Это и другим говорите, и сами соблюдайте. Знаю, что здесь (в церкви) мы

бываем более благоговейны и вовсе отлагаем эту злую привычку; но нужно нам не только

здесь вести себя благоразумно, а с этим благоговением выходить и отсюда, - туда, где

особенно в нем нуждаемся. И почерпающие воду не у источника только наполняют

сосуды водою, и не опоражнивают их, уходя домой; но дома-то именно ставят их с

осторожностью, чтобы они не опрокинулись и не сделался напрасным их труд. Будем и

мы подражать им и, пришедши домой, станем тщательно хранить сказанное. Ежели вы

здесь будете наполнены, а домой придите пустыми, не удержав слышанного в сосудах ума

вашего, - для вас не будет никакой пользы от наполнения здесь. Покажи мне борца не на

месте учения, но на месте состязания: покажи и благоговение не во время слушания, но во

время деятельности. Ты хвалишь, что говорится теперь? Когда тебе придется клясться,

тогда припомни все это. Если вы скоро исполните эту заповедь, я преподам наставление и

о других важнейших предметах. Вот уже другой год беседую я с вашею любовью, а не

успел изъяснить вам и ста стихов из Писания. А причина та, что мы должны учить вас

тому, что вы можете сделать дома и сами собою, и что большая часть наставления

употребляется на нравоучение. Но этому бы не следовало быть так: улучшению нравов вы

должны бы учиться дома, сами собою, а нам предоставить изъяснение мыслей и учений

Писания. Если же бы и понадобилось вам послушать (об этом) и от нас, то потребовалось

бы на это не более одного дня, потому что такой предмет не разнообразен, не труден и не

требует доказательства. Когда говорит Бог, тогда не время умствовать. Бог сказал: “Не

клянись” (Мф. 5:34): не требуй же от меня доказательств. Это закон царский;

Постановивший этот закон знает основание закона: Он не возбранил бы, не запретил бы,

если бы это не было полезно. Цари издают законы часто и не все полезные, потому что

они люди и не могут так легко найти полезное, как Бог; однако мы, не смотря на это,

повинуемся. Женимся ли мы, делаем ли завещания, хотим ли купить рабов, или дома, или

поля, или сделать что-нибудь другое: все это делаем не по своему произволу, но как они

постановили; мы не вполне властны распоряжаться и нашими делами по своей воле, но во

всем подчиняемся их постановлениям, а если сделаем что вопреки их воле, то сделанное

бывает без силы и пользы. Вот какую честь воздаем мы человеческим законам! А Божии

законы неужели будем так попирать, скажи мне? И какого это достойно извинения, какого

прощения? (Бог) сказал: : “Не клянись”; не постановляй же противного Ему закона

своими делами, чтобы тебе безопасно все и делать и говорить.

3. Но довольно об этом; а теперь мы предложим вам одно изречение из нынешнего

чтения, и тем закончим слово. “Павел, узник Иисуса Христа, - говорит (апостол), - и

Тимофей брат” (Флм. 1). Велико это наименование Павла, - имя не по власти и чести, но

Blog

I. Беседы к Антиохийскому народу о статуях