, 24 предисловие вэтой книге собраны очерки и рассказ

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 38

1

Какое чудесное было то утро! Багровое солнце медленно вставало над горизонтом. Снег розовел и искрился под его лучами. Крапива-ветер обжигал лица, раскачивал звонкие ветки берез и сосен в парке Нарофоминского учебного городка.

Вслед за комбатом и группой автоматчиков из блиндажа вышел Бирюков. Он прищурил от солнца свои серые глаза, на лицо его, открытое и уже немолодое, легла улыбка, с правой стороны не хватало двух зубов: выбиты пулей еще в гражданскую войну. Потомственный слесарь, он был в Красной гвардии, дрался с кадетами-белогвардейцами за Кремль, с деникинцами — под Курском и Белгородом и ранен был два раза — в голову и в руки; служил пулеметчиком на бронепоезде. Улыбаясь и вскидывая автомат на плечо, Павел Бирюков поглядел в сторону и широко раскрыл глаза.

У Дома Красной Армии были враги. Их было сотни полторы, все в касках, а один в нашей красноармейской шинели. На углу фашисты устанавливали пулеметы.

Товарищ комбат, гитлеровцы! — шепнул Бирюков.
Где?

— Да вот они!

Бирюков ткнул в сторону фашистов стволом автомата и метнулся в кусты, к огромной сосне. Он крикнул лейтенанту Мосьпану, командиру взвода автоматчиков:

— Товарищ командир, давайте скорее, вон их сколько! Десятка два гитлеровцев обернулись на крик Бирюкова,

вскидывая автоматы и винтовки. В этот миг Бирюков, стоя за сосной и чуть пригнувшись, дал по ним, на уровне груди, Длинную очередь. Рядом прогремела очередь лейтенанта Мосьпана.

Бирюков, ясно увидев, как от его очереди рухнули на снег три фашиста, бросился к другой тройке, которая уже установила пулемет. Мелькнули перекошенные от ужаса лица врагов. Один фашист пытался открыть огонь. Бирюков изо всей силы ударил его прикладом по плечу, и тот упал и завертелся на месте. Другой и третий ее успели подняться: пули ударили им в грудь, и они легли трупами на подмосковной земле, на скрипучем утреннем снегу.

Только сейчас Бирюков оглянулся. Лейтенант Мосьпан и автоматчики Терехов, Минеев и Ермоленко расстреливали фашистов с этой же короткой дистанции. Уцелевшие гитлеровцы, бросаясь зигзагами из сторону в сторону, мчались к домикам в лесу. Комбат взмахнул рукой. Граната разорвалась чуть впереди бегущих. Сквозь дым Бирюков увидел, как падали фашисты.

— Бейте! Бейте без промаха, бейте, товарищи! — весело прокричал Бирюков. И встретился взглядом с тем гитлеровцем, которого он ударил по плечу. Тот раскрыл было рот.

— Молчи!

Бирюков схватил врага за ремень, оттащил в сторону, в овражек, связал ему руки ремнем. Потом деловито подобрал и бросил к блиндажу его автомат.

Фашисты уже скрылись в окопчиках у домиков. Оттуда свистели пули.

«Тут дела надолго!» — подумал Бирюков и, согнувшись, пробежал за угол Дома Красной Армии, чтобы захватить диски своего автомата.

Начальник разведки дивизии сказал ему:

— Молодец, товарищ Бирюков! Лихо действовал! Теперь надо добивать врага, вышибать его оттуда, от домиков. Бери бойцов, действуй!

Десять красноармейцев и автоматчиков тотчас окружили Бирюкова.

— Действовать решительно и смело, товарищи! — сказал Бирюков, оглядывая соратников.

Из-за угла дома выбежал лейтенант Мосьпан. Бирюков обрадовался: есть кому командовать!

Он деловито навесил на себя сумку с патронами, захватил три полных диска, восемь гранат. Лейтенант Мосьпан, получив задачу от подполковника, спросил Бирюкова, как бы он думал действовать.

— Я бы пошел тремя группами: в лоб и в обход, справа и слева.

— Правильное решение. И я так думал! — сказал лейтенант.

— Давайте! Быстро! — приказал начальник разведки. Бирюкову хотелось узнать от него, как же это вышло, что гитлеровцы пробрались в наш тыл, где же была наша разведка, где было боевое охранение? Но со стороны фронта усилился артиллерийский и минометный огонь врага по нашему переднему краю; там, в окопах, были три наши роты, а гитлеровцы у домиков находились в тылу этих рот.

«Вот как! Потом придется разобраться!» — подумал Бирюков.

Через мгновение три группы уже двинулись вперед, к домикам. Слева шли два автоматчика и три красноармейца, в центре — лейтенант Мосьпан с автоматчиком и четырьмя бойцами. Бирюков с тремя красноармейцами пошел справа, лесом по овражку. В воздухе стоял сплошной вой снарядов и мин, гремели разрывы. Трещали, падали с шумом ветви сосен и берез. Впереди и слева взахлеб лаяли пулеметы и автоматы. Сбоку рявкнула мина, взвыли осколки. Бирюков оглянулся на стон. Красноармеец обхватил левой рукой правое плечо, разбитое осколком, окровавленное. Он пристально посмотрел на Бирюкова и тихо, побледнев, опустился на снег.

Отведите его назад! — приказал Бирюков и в этот миг увидел: на той стороне овражка здоровенный гитлеровец устанавливает на бугорке ручной пулемет.
Ах, фашистская нечисть!

Бирюков старательно прицелился, опершись о ствол березы, и с чувством облегчения расстрелял пулеметчика.

Скользя и спотыкаясь, Бирюков скатился в овражек. Поднялся на бугорок и, забрав пулемет, вернулся к бойцам.

— Давайте идите в Дом Красной Армии! — И он отдал бойцу трофейный пулемет.

Бойцы ушли назад. Бирюков проводил их взглядом, в то же время не упуская из виду ничего вокруг. Ему было нестерпимо жарко. Он бросил в рот горстку снега.

«Покурить бы!» — подумал он. И пошел по склону овражка— осторожно, скользя от дерева к дереву. Впереди между деревьев мелькнула зеленая шинель. Бирюков мгновенно залег в небольшой ровик, изготовился к бою.

«Вот как хорошо выходит!» — вдруг удивился он и как будто со стороны увидел и себя в ровике на снегу и тех двух фашистов, которые шли прямо на него с черными автоматами наготове. Когда они подошли шагов на двадцать, Бирюков перерезал их короткими очередями — одного и другого.

— Туда вам и дорога!

Потом он быстро пробежал с полсотни шагов вперед. Домики теперь были уже слева, и окопчики, в которых засели гитлеровцы, были тоже слева. Теперь надо было смотреть еще зорче. Вон между стволов пробежал вражеский солдат к военному городку. Неужели заняли военный городок? Вот бы прочесать их там из автомата.

Над ухом Бирюкова свистнули пули. Холодная тошнота страха вдруг обдала его. Обернувшись, Бирюков увидел фашистского офицера в очках, стрелявшего в него, и в этот же миг его безотказный ППШ ударил жаркой горстью пуль в живот фашиста. Офицер с воплем, оскалив зубы, упал. Бирюков перебежал на десяток шагов дальше, стал за сосной. Впереди был бугор. Вот сейчас надо бы броситься туда и ударить по врагу уже с тыла. Тут он услышал, как чей-то голос окликнул его: «Бирюков, не ходи!» Вокруг никого не было. У Бирюкова перехватило дыхание. И тут же он взял себя в руки.

— Да что же я, струсил, что ли? Броском на этот бугорок, большевик Бирюков!

Пригнувшись, он метнулся на бугорок и замер за деревом. Впереди между кустов стояла группа гитлеровцев. Тут же были окопчики. Передний солдат поднял винтовку. Рыжий, щетинистый, он смотрел, не мигая, наглыми глазами.

— Русс, сдавайс!

Стиснув зубы, Бирюков вскинул свой автомат и застрочил-застрочил. На снегу сразу возник завал трупов и раненых. В глазах Бирюкова нестерпимо ярко мелькали пятна крови на вмятом снегу. Живые гитлеровцы скрылись в окопчиках. Бирюков упал на колени и стал бросать в окопчики гранаты—одну за другой, припадая и залегая перед каждым взрывом. Когда же из окопчиков высовывались головы, он вскидывал автомат и посылал очередь.

Оглянувшись, Бирюков увидел подбегавших бойцов седьмой роты.

— Я здесь! Сюда, товарищи!

Через мгновение в окопчики полетели десятки гранат, черными столбами встала земля...

2

К Дому Красной Армии собрали трофеи — восемь пулеметов, минометы, винтовки, пистолеты. Подошли пятнадцать пленных. И Бирюков привел одного гитлеровца. Потом со всех ног бросился в овражек. Связанный фашист лежал там же, где его оставил Бирюков. В глазах его был ужас, «на лице — жалкая, косая улыбка.

— Ты не бойся, чертова голова. Гут, гут! А Гитлеру будет вот!— И Бирюков показал руками, как будет сломано Гитлеру горло.

Товарищи окружили его, и от них он узнал, что лейтенант Мосьпан, раненный в грудь навылет, скончался. Это он кричал, предупреждал Бирюкова за мгновение до смертельной раны. За товарища боялся...

Бирюков слышал грохот орудий, треск винтовок и пулеметов. Великий бой за Москву, за Родину продолжался. На душе Бирюкова было светло, спокойно. И в мыслях была стройная ясность. Он слышал шумные одобрения товарищей. В памяти его — удивительно сразу! — стояли все картины, все подробности сегодняшнего боя. Да, он, Петр Акакиезич Бирюков, автоматчик Первой гвардейской дивизии, член московской организации Коммунистической партии, доброволец гражданской и Великой Отечественной войн, вел себя в этом бою достойно. Как здорово побили сегодня фашистов! И он, Бирюков, отлично уничтожал гитлеровских захватчиков. Но ведь и все боевые друзья, смелые соратники, тоже отлично истребляли врага. Да ведь это значит, что начался новый этап борьбы. Начался разгром фашистских полчищ.

— Отдохни немного! — с нежной и заботливой улыбкой сказал Бирюкову начальник разведки дивизии.

— Отдохнуть? — изумился Бирюков.— Слышите?
Справа, из-за огромного парка, доносился грохот ожесточенного боя, слитный гул танков.

На соседа нажимают! - сказал тихо начальник разведки.
Где же тут отдыхать? Надо фашистов лупить! — коротко и бодро отозвался Бирюков. Вскоре с группой бойцов он исчез за деревьями.

В. ВИШНЕВСКИЙ

Очерк написан совместно с Н. Михайловским,

ПОБЕДА ПЕТРА БРИНЬКО

До войны мало кто знал летчика Петра Бринько. В авиационном соединении подобных ему были сотни, и он среди них ничем не выделялся. А сейчас Петр Бринько — гордость всей Краснознаменной Балтики. Слава об этом герое Отечественной войны гремит повсюду. Имя его с уважением повторяют бойцы Ленинграда, моряки линкоров и фортов, подводники. Смелый порыв, блестящее мастерство, боевой стиль Петра Бринько служат примером для десятков и сотен воздушных бойцов.

В самом начале войны Петр Бринько принимал участие в охране Ханко. Советские моряки готовили десантную операцию на близлежащие острова, откуда белофинны днем и ночью вели артиллерийский огонь. Суда с краснофлотским десантом в сумерках приближались к берегу. Краснофлотцы с винтовками и пулеметами под прикрытием сильного огня прыгали в воду и спешили на сушу.

. В этот момент над островами появились фашистские бомбардировщики, намереваясь обрушить на десантную группу бомбовый удар.

Бомбардировщики уже ложились на боевой курс. И вдруг

из-за леса стремительно выскочил «ястребок» Петра Бринько. Он дерзновенно бросился на фашистские машины. Два самолета пустились наутек, третий попал под огонь истребителя. Бринько зашел сверху и, выпустив две пулеметные очереди, прострочил хвостовое оперение фашистской машины. Стремительно маневрируя, летчик бил по самым уязвимым частям самолета. Вражеская машина рухнула на землю. Воздушный бой продолжался семь минут.

Спустя два дня наблюдательные посты донесли о том, что к аэродрому идут фашистские бомбардировщики. Бринько вновь вылетел навстречу непрошеным гостям. Бой завязался на подступах к аэродрому. Бринько бросился на ведущий самолет в момент пикирования. Пикируя вслед за ним и в упор расстреливая врага, смелый летчик так и не выпустил его из пике. Самолет врезался в скалу.

Осмотревшись, Бринько заметил, что к нему неслись два «Мессершмитта». Несколько пуль с треском вонзились в машину, пробили шлем и парашют летчика. Бринько взмыл ввысь, искусно сманеврировал и открыл огонь по ближнему «Мессер-шмитту».

Бринько сражался смело... Но случилось то, что считается самым тяжелым для летчика,— иссякли патроны. Бринько приготовился таранить противника. Но тут на помощь бросился его товарищ, такой же смелый истребитель. Он перехватил «Мессершмитта», обстреливавшего Бринько, и точным попаданием сбил врага. Второй фашист ушел восвояси.

Летное мастерство Петра Бринько с особым блеском проявилось при штурмовых налетах на вражеские аэродромы. Вылетев однажды на штурмовку фашистского аэродрома, Бринько незамеченным подошел к нему почти вплотную и обстрелял с бреющего полета стоявшие на старте самолеты. Две машины загорелись. Пламя и густой черный дым взвились к небу.

Вечером того же дня Бринько вызвался проведать, что делается на аэродроме противника. На этот раз Бринько вместе с тремя другими истребителями появился над аэродромом с другой стороны. Были уничтожены еще пять самолетов.

На обратном пути советские летчики встретили шесть «Фоккеров». Воздушный бой завязался на малой высоте. Бринько пришлось драться против двух истребителей. Одного «Фокке-ра» он зажег и загнал в море. Затем сбил второго.

В этом бою лишь одному «Фоккеру» удалось убраться подобру-поздорову. Остальные пять фашистов погибли в море от удара советских истребителей.

День за днем рос счет сбитых Петром Бринько самолетов. Летчику было присвоено звание Героя Советского Союза.

Памятен день 21 августа. Бринько прилетел на свою базу, чтобы подремонтировать мотор. Летчик стоял у ангара, недалеко от своего самолета, и мирно беседовал с комиссаром. Визит Бринько был неожиданным. Его тут же окружили летчики и с увлечением слушали рассказ о том, как дерутся на советском Гангуте.

— Условия действительно трудные, а вот работается, представьте, легко...

Не успел Бринько закончить фразу, как прозвучал сигнал воздушной тревоги. Все насторожились, услышав издали гул моторов. Бринько вежливо заметил:

— Простите, я на минутку.

Он бросился к своему «ястребку» и взмыл вверх. Лаконичная хронограмма, сделанная тут же, на аэродроме, так рисует ход развернувшихся событий:

«15 часов 04 минуты. Раздаются выстрелы из зениток. 15 часов 05 минут. Показался самолет.

15 часов 06 минут. Самолет виден ясно. Это — бомбардировщик «Ю-88». Идет на высоте две тысячи метров. Зенитный огонь усиливается. Самолет свернул с курса.

15 часов 07 минут. Вздымая облако пыли, по аэродрому мчится «ястребок» Бринько. Вот он оторвался от земли и на бреющем полете уходит в сторону удаляющегося бомбардировщика.

15 часов 11 минут. «Ястребок» идет в лобовую атаку на фашистский бомбардировщик. Короткая пулеметная очередь. «Юнкерс» огрызается. Вторая атака сбоку. Еще короткая очередь. Куски обшивки и какие-то три комка отрываются от самолета. Еще удар. «Юнкерс», высоко задрав нос кверху, сделал резкую дугу и понесся к земле. Сильный взрыв. Обломки самолета и куски земли поднялись высоко в воздух.

15 часов 13 минут. Недалеко от разбившегося самолета медленно опускаются три парашютиста.

15 часов 14 минут. Фашистского бомбовоза не стало. Приземлившиеся летчики взяты в плен.

15 часов 17 минут. Бринько приземлился. Боевые друзья горячо приветствуют героя».

Это была одиннадцатая победа Бринько.

Пленных фашистских летчиков привели в штаб. Стоит летчик. Значки, орден «Железного креста». Спрашиваем:,

За что крест?
За Англию. Бомбил Лондон. — А этот знак?

— За Францию...

— Так. А что вам дали в России?

Молчит. Потом показывает на окровавленную голову и простреленную руку.

— Вот что дали...
Юмор висельника.

По горячим следам приехали мы на место, где рухнул фашистский бомбардировщик со своей бомбовой нагрузкой. Куча обгоревших обломков металла и грязный пепел — это было все, что осталось от самолета врага.

В начале сентября Бринько протаранил фашистский самолет — двенадцатый в списке героя. Спустя два дня на подступах к городу Ленина он вновь сразил фашистского разведчика. Спустя еще день сбил корректировщика. Итого четырнадцать вражеских самолетов.

Этот замечательный счет продолжается.

Летчики узнают Бринько по особому «почерку»: если он пошел в воздух и вцепился в фашиста,— значит, одной машиной у врага меньше.

М. БРАГИН

НА ПОДСТУПАХ К МОСКВЕ

В грозные июньские дни 1941 года танковые армии Гитлера прорвались к Минску. Два бронированных клина от Бреста и Вильно вонзились в Белоруссию, сомкнули свое острие восточнее Минска, отсекли советские войска, сражавшиеся западнее города, и двинулись к Смоленску, к Москве.

К тому времени фашистские танковые дивизии и авиация уже нанесли поражения войскам Польши, Франции, Англии, Югославии и уже утвердилась легенда о всесилии «панцерных рыцарей» фашизма.

Гитлеровский теоретик танкового дела генерал Гудериан еще до войны проповедовал в своей книге «Внимание, танки!» идеи массированного удара танков и авиации с последующим движением механизированных войск к оперативным и стратегическим объектам противника.

Гитлеровцы считали, что массированные удары авиации и танковых масс, их быстрое движение вперед парализуют оборону противника на всю ее оперативную глубину. Поэтому при прорыве обороны и наступлении в глубине можно обойтись без сильной артиллерии, заменив ее минометами; можно ограничиться поддержкой мотодивизий, оставив всю массу своей пехоты далеко позади, предоставив ей задачу ликвидировать окруженного врага и оккупировать его территорию; можно не заботиться о прикрытии своих флангов и тыла.

Расчет был не только на уничтожение войск врага, но и на подавление его воли «атакой на нервы». Криком «Внимание, танки!» гитлеровцы хотели запугать и парализовать войска своего противника.

Авантюристы в политике и стратегии, планируя «блицкриг», сделали танковые войска основным средством этой авантюры.

Советские танкисты, следившие за ходом сражений в Польше и Франции, с удивлением и недоверием читали о победах гитлеровских танковых войск. Наши танкисты хорошо знали о возможностях и уязвимости танковых соединений.

В нашей стране создана передовая наука о вождении танковых войск. Они вооружены отличными танками. В Советской Армии готовили танковые соединения к прорыву обороны противника, к ударам на всю оперативную глубину, к рейдам по тылам врага, к взаимодействию с пехотой, артиллерией, танками, авиадесантными отрядами. Но советские танкисты, веря в огромные возможности танков, всегда трезво учитывали их уязвимость. Они учитывали трудность управления танковыми соединениями, силу противотанковой обороны, необходимость прикрытия флангов и тыла, важность непрерывного питания операции, непреложность взаимодействия всех родов войск на поле сражения.

Советские танкисты были воспитаны в духе величайшей смелости и дерзания и в то же время в основе их действий лежал расчет, враждебный авантюризму в военном деле.

И вот гитлеровские войска прорвались сквозь наши приграничные районы и двинулись на восток. Советская Армия познала горечь отхода.

Внезапное нападение дало гитлеровским армиям вторжения важнейшие преимущества. Они захватили инициативу, они избирали выгодные направления ударов, сосредоточивали массы танков и авиации на узком фронте, прорывали слабые участки обороны нашей пехоты, окружали ее и выходили на наши оперативные тылы.

Реальной силой, способной ответить на маневр врага контрманевром, задержать его танковые колонны были наши танковые соединения. И они перебрасывались на десятки и сотни километров, с одного опасного направления на другое, принимали на себя всю тяжесть ударов врага и отвечали контрударами.

На полях Западной Украины, Белоруссии, Прибалтики столкнулись тысячи советских и гитлеровских танков. Только под Луцком в ожесточенных пятидневных боях сражались с обеих сторон почти четыре тысячи танков.

Враг стал избегать встречных контрударов наших танков, обходил противотанковые районы, углублялся все дальше, выходил на коммуникации, на тылы наших фронтов, лишал наши танковые войска горючего и боеприпасов, без которых они не могли вести бои.

Наши танкисты отходили последними, сражались до последней возможности, со спазмами в горле, порой со слезами на глазах сжигали и взрывали свои танки, оставшиеся без горючего, и продолжали борьбу в пешем строю.

Захват инициативы, достигнутое превосходство в танках и авиации позволили гитлеровцам достичь Смоленска и Киева, подойти к Ленинграду. Казалось, торжествует теория танковой войны Гудериана, казалось, повторяется картина боев, разыгранных на полях Польши и Франции.

Но это только казалось людям, не искушенным в военном деле. Не пришлось торжествовать Гудериану: криком «Внимание, танки!» не удалось испугать советских воинов.

В неравных, порой гибельных боях воины всех родов войск продолжали вести борьбу, задерживали врага, наносили ему невосполнимые потери.

Когда танковый корпус фашистского генерала Манштейна, действуя по испытанной в Европе «теории» — «вперед, только вперед и наплевать на врага, оставшегося в тылу и на флангах», прорвался к Пскову, он был атакован нашим стрелковыми дивизиями, отрезан от своих тылов, и гитлеровцам пришлось прорываться не на север, к Ленинграду, а назад, на юг, к своей пехоте.

Когда командующий гитлеровской танковой армией генерал Клейст бросился к Киеву и «наплевал» на советские войска, действовавшие у Львова, советские танковые соединен» атаковали фланги армии Клейста и вынудили его приостановить наступление на Киев.

Когда Гудериан вырвался на шоссе Гомель — Рославль решил, что ему открыт путь на восток, его дивизии под уда рами с флангов вынуждены были перейти у Кричева к обороне.

Все реже встречались гитлеровские танковые колонны по 100—200 танков, все осторожней стали они действовать мелкими группами, все чаще начали останавливаться, теряя самое главное для них — темп наступления — и, что не менее важно, неся невосполнимые потери.

Незаметно для неопытного глаза совершались явления величайшей важности: устанавливалась подлинная природа современного боя, менялся характер операций, обозначался крах плана «блицкрига», построенного на авантюрной тактике и стратегии.

Прошло 14 дней, в течение которых фашистская пропаганда обещала взять Москву, прошли два месяца, в течение которых гитлеровское командование обещало покорить СССР, шел четвертый месяц войны, а ни одна из стратегических целей не была достигнута, и до Москвы оставались сотни километров.

Гитлер не хотел и не мог отказаться от своих планов. Он гальванизировал свой «План Барбаросса», поставил войскам задачу до наступления зимы взять Москву, выиграть войну.

В своем приказе войскам Восточного фронта Г октября 1941 года Гитлер объявил: «За несколько недель три самых основных промышленных района большевиков будут в наших руках. Создана наконец предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага...»

Войска группы «Центр» получили план операции «Тайфун», по которому они должны были двинуться на восток и овладеть Москвой.

В этом плане танковым армиям опять отводилась главная роль.

Из четырех танковых армий, которыми располагала фашистская Германия, три армии — Гудериана, Гота, Хёпнера— были сосредоточены на Московском стратегическом направлении.

Гудериану было приказано, наступая на Орел — Тулу — Серпухов, ворваться в Москву с юга, Гот должен был овладеть городом Калинином и атаковать Москву с севера, Хёпнер, наступая через Вязьму — Гжатск — Можайск, должен был овладеть Москвой с запада.

Впоследствии Гудериану и Готу ставилась еще более глубокая цель — обойти Москву с двух сторон и, соединившись на Рязанском шоссе, отрезать ее от страны.

К этому времени наши танковые соединения, отходившие с тяжелыми боями от самой границы, были обескровлены, наша артиллерия и авиация понесли потери, стрелковые дивизии были малочисленны и растянуты на широком фронте.

Германские войска, наоборот, получили пополнения, и. Гитлер в том же приказе объявил: «На этот раз планомерно, шаг за шагом шли приготовления, чтобы привести противника в такое положение, в котором мы можем нанести ему смертельный удар».

Танковые армии фашизма ринулись на Москву.

Гудериан овладел Орлом, Мценском и стремился к Туле; Хёпнер обошел Вязьму и устремился к Можайску; Гот овладел городом Калинином, и его танки выходили на фланги и тылы фронтов, оборонявших Москву и Ленинград.

Гитлеровская пропаганда трезвонила по всему миру, что «операция «Тайфун» развивается классически». Гудериан готовился торжествовать победу своей теории танковой войны.

В эти критические «дни нужно было любой ценой задержать фашистские танковые армии, пока к Москве подоспеют первые эшелоны с резервами.

Сделать это могли опять-таки прежде всего советские танкисты. На подступы к Туле была выдвинута танковая часть, которой командовал полковник Катуков. Танкисты этой части уже сражались в танковых боях на Украине, они знали тактику гитлеровских танкистов и противопоставили им свою тактику. К тому же танки «Т-34», которыми была вооружена наша танковая часть, превосходили вражеские танки «Т-III» и «Т-IV» маневренностью, силой огня, толщиной брони.

Советские танкисты встречали вражеские танки огнем из засад, маневрировали от укрытия к укрытию, атаковали с флангов, нанесли противнику тяжелые потери, задержали его наступление на Тулу.

В это же время на подступы к Калинину была переброшена танковая бригада, которой командовал полковник Ротмистров. Она совершила по осеннему бездорожью марш в 250 километров и с хода вступила в бой с танками генерала Гота. Встречными ударами танков «КВ» и «Т-34» вражеские танки были задержаны за городом Калинином у села Медное; отброшены при попытке форсировать Волгу. День за днем, сутки за сутками советские танкисты сначала одни, затем с подошедшей пехотой наносили удары врагу, пока он не отказался от своих планов продолжать наступление.

Еще более острая обстановка сложилась у Вязьмы. Через образовавшуюся там брешь хлынули по магистрали Минск — Москва танки генерала Хёпнера и, пройдя Гжатск, покатили к Можайску. Здесь им преградила пути танковая бригада, которой командовал полковник Дружинин. Полковник был предупрежден, что его бригада пока единственная часть, прикрывающая на Гжатском направлении Москву, и советские танкисты стали здесь в оборону насмерть в полном смысле этого понятия.

Сам полковник Дружинин, герой гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени и почетным революционным оружием, (десятки раз появлялся на самых опасных участках боя, лично водил танки в атаки).

Презрение к смерти

Blog

Денисов Ордена Ленина типографии газеты «Правда» имени И. В. Сталина, Москва, ул. «Правды», 24 предисловие вэтой книге собраны очерки и рассказ

Содержание