Geum.ru

В. П. Лега. Основное богословие

Вид материалаЛекция
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   15
Лекция 10

01.12.99


После наших долгих разговоров о том, какая религия истинна, а какая нет, пришло время поговорить о том, что такое вообще истина и в каком смысле это понятие можно употреблять. Очень часто мне приходится в разговоре со студентами слышать фразу, которая звучит вполне правильно, но в то же время как-то легковесно, как бы отмахиваясь: а зачем нам говорить, мы и так знаем, что есть истина. На это я обычно возражаю: мы с вами знаем, Кто есть Истина, но что есть истина, это мы еще далеко не знаем. И на второй иногда задаваемый вопрос: а если мы знаем, Кто есть Истина, нужно ли вообще заниматься философским анализом того, что есть истина, ведь это совершенно излишне? — я отвечаю, что в самих словах Спасителя, сказавшего “Я есмь путь, и истина, и жизнь” подразумевается, что человек, слышащий эту фразу, понимает смысл терминов, входящих в нее, т. е. понимает, что есть истина. Поэтому чтобы понять, Кто есть Истина, лучше все же уяснить, что такое истина, и тогда наше знание о христианстве как истинной религии будет гораздо полнее и точнее.

Слово “истина” является одним из тех слов, которые по критериям современной позитивистской философии являются одними из псевдопонятий. Тем не менее оно используется в любой научной теории. Почему я говорю о псевдопонятии? Может быть, оно не совсем псевдо, но тем не менее оно не отвечает критерию семантической однородности. Любой термин должен быть однозначным. Термин “истина” тоже кажется однозначным, но если приглядеться, то мы увидим, что он весьма расплывчат. Мы употребляем слово “истина” и производные от него слова (“истинный”) в достаточно широком контексте. Мы можем говорить: истинная теория, истинное высказывание, а с другой стороны истинный друг (т. е. верный друг), истинное произведение искусства (т. е. настоящее), истинное удовольствие и т. д. Значений много, и их будет еще больше, если мы попытаемся понять это слово со стороны его антонима. У слова “истина” существуют по крайней мере три антонима. С одной стороны, это термин “заблуждение”. С другой стороны, это термин “ошибка”, а также термин “ложь”. Заблуждение, ошибка и ложь противоположны по значению, т. е. являются антонимами слова “истина”. Причем заблуждение подчеркивает метафизическую сторону слова “истина”, ошибка подчеркивает логическую сторону, а ложь — нравственную. Таким образом получается, что в термине “истина” сокрыто и метафизическое его значение, и логическое и нравственное. К этому мы вернемся через некоторое время, а сейчас более подробно поговорим о том, что означает истина в общепринятом смысле этого слова.

Чаще всего под словом “истина” имеется в виду соответствие высказываний, или мыслей, действительному положению вещей. У родоначальника такой точки зрения, Платона, сказано: “Если кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину. Тот же, кто говорит о них иначе, лжет.” Истина есть соответствие мыслей действительности. Такая концепция истины называется классической концепцией, или иначе корреспондентской.

Аристотель говорит в своей “Метафизике”: “Говорить о сущем, что его нет, или о не сущем, что оно есть, значит говорить ложное. А говорить, что сущее есть и не сущее не есть, значит говорить истинное.”

Каков смысл этих высказываний, этой корреспондентской классической концепции истины? Во-первых, здесь явно имеется в виду, что действительность и мысль существуют; явно подразумевается существование субъекта и объекта познания и утверждается их адекватность, тождественность мысли и действительности. Действительность существует не только в качестве человеческих представлений, но и объективно, независимо от человека.

И второе значение — то, что истина содержится в суждении. Соответствие мысли и действительности означает, что мысль формируется в суждении, а суждение признается таким образом необходимым условием существования истины. Суждение соответственно должно быть построено по всем правилам синтаксиса.

Отсюда возникают соответственно и проблемы отношения к классической концепции истины. Как показывала философия на протяжении всего своего развития, человек по своей познающей деятельности всегда имеет дело с явлениями, а не с самой действительностью, а явления всегда могут быть сведены к субъективным восприятиям. Это касается материалистического, чувственного познания и рационального познания: всегда можно свести мир умопостигаемый к мыслям об этом мире, и поэтому это четкое разделение на действительность и познающего субъекта оказывается достаточно эфемерным, философия никогда не могла его преодолеть. Если и преодолевала, то, как мы помним по примеру Канта, постулируя непознаваемость мира вещей в себе, т. е. мира самой объективной действительности и соответственно отсутствия какой-либо истины в этом объективном мире.

Другой вывод, другая проблема связана с языковым выражением истины. Когда мы говорим, что истина есть соответствие мысли действительности, а мысль формируется в суждении, то как понять соответствие суждения действительности? Что означает тождественность суждений, т. е. слов, связанных некими грамматическими правилами, некой материальной действительности? Это достаточно сложно себе представить. Когда я говорю, что гора состоит из камней, то одно дело гора и камни, а другое дело слово “гора” и слово “камни”. И когда гора состоит из камней, это одно, а фраза, составленная из слов “гора”, “состоит” и “камни” это совсем другое. И сказать, что камень соответствует слову “камень” это достаточно непонятно, возникает проблема соответствия действительности языковому ее выражению.

Критерий истины. На основании чего человек делает вывод о том, что его мысли и в самом деле соответствуют действительности? Ведь человек всегда ограничен рамками своего собственного мышления, а в этом мышлении и формируется суждение об истине. Человек никогда не может встать на место объекта, он всегда остается субъектом. Поэтому сказать, что мое суждение соответствует действительности, достаточно странно. Каков критерий, каким образом я узнаю, что это суждение соответствует действительности, т. е. что оно истинно? Я должен иметь собственный критерий истинности, чтобы знать, так это или нет. Т. е. у критерия истины должен быть собственный критерий истины и т. д. до бесконечности, как это блестяще показал еще Секст Эмпирик. И если даже мое высказывание соответствует действительности, то как быть со всеми остальными высказываниями науки, которые имеют всеобщий характер? Они вообще соответствуют некой действительности, которая не дается мне в ощущениях.

Итак, проблем здесь оказывается много. Как показали еще античные софисты, а затем развили позитивисты нач. XX в., такая концепция истины (в частности, относительно критерия) порождает парадоксы, типа “парадокса лжеца”. Человек говорит: я лгу. Оченим истинность этой фразы: лжец этот человек или он правдив? Фраза оказывается бессмысленной, она не может быть оценена с такой точки зрения. Поэтому оказывается, есть некоторые объекты, которые не соответствуют этой классической концепции истины. Но главное это то, что человек не может найти четкий критерий истины. Человек никогда не может выйти за пределы своего собственного рассудка, и поэтому определить истинность его высказываний не может.

На основании этого в XVII–XVIII вв. была предложена другая теория истины, получившая название когерентной (когерентность означает логическую последовательность, связность). В качестве необходимого требования истины выдвигается требование логической связности высказывания. Истинным является то высказывание, которое логически не противоречиво. Соответственно с этим когерентная теория истинности имеет две разновидности. Одна разновидность —теория Гоббса, который утверждал, что логическая непротиворечивость есть критерий (в классической теории истины говорилось о том, что если высказывание не противоречиво, то оно действительно соответствует истине). Другую разновидность мы находим в учении Канта, который утверждал, что действительность вообще непознаваема и речь идет только о явлениях, о мысли, которая сама диктует законы действительности, и поэтому критерием истины и самой истиной является именно непротиворечивое высказывание.

Но здесь снова возникают проблемы. Что значит непротиворечивость? Мы просто утверждаем истинность законов логики, и тем самым вместо того, чтобы исследовать, постулируем, что логическая непротиворечивость есть истина. А почему это истина, это нашему исследованию уже не подвергается. Это что касается концепции Канта.

Концепция Гоббса также имеет свою западню, ибо на основании какого критерия утверждается, что логическая непротиворечивость есть критерий, гарант того, что наши мысли действительно соответствуют объективному миру. Вспоминаются проблемы, которые возникали в первом случае, о соответствии действительности нашим мыслям; возникает вопрос о том, что действительные вещи также связаны теми же самыми законами, что и понятия в моем разуме, но законы разума и законы вещей это совершенно разные законы.

Итак, когерентая теория истины также не может разрешить все трудные вопросы. Поэтому в XIX–XX вв. были предложены некоторые другие концепции истины, отличающиеся от этих двух наиболее распространенных, классической и когерентной концепций. В конце XIX в. английскими и американскими философами была предложена так называемая прагматистская концепция истины: истина — это то, что полезно. Тем самым создатели прагматистской концепции попытались освободиться от зависимости концепции истины от законов логического мышления, от связи между словами. Такая категория, как полезность, может быть применима только для материального субъекта, как и для материального мира. Но оказалось, и философы-позитивисты это сразу заметили, что прагматистская концепция очень сужает само понятие истины. Бертран Рассел привел такой пример. Есть два высказывания, которые совершенно различны, но с точки зрения прагматистской концепции истины тождественны:

1. Истинно, что другие люди существуют.

2. Полезно верить, что другие люди существуют.

Эти фразы, совершенно разные по смыслу, с точки зрения прагматической концепции истины получаются абсолютно тождественными. Тем более в полезности истины сама истина оказывается субъективной: если нет деятельного человека, то и самой истины не существует. Не существует и такого понятия, как “истинная теория”.

С точки зрения прагматической теории не могут рассматриваться на предмет истинности многие положения теоретических наук, особенно таких, которые касаются космологических проблем (какая людям от них польза?). Между тем существуют такие теории, которые неприменимы в реальных условиях жизни, например, теория относительности, теория, которая говорит о четырехмерном пространстве и времени, геометрическом гравитационном поле и т. д. Получается, что эта теория вообще выпадает из рассмотрения на предмет истинности и неистинности.

Близка к прагматической концепции и так называемая марксистская концепция истины, которая утверждает, что критерием истины является практика. Маркс заметил проблему критерия истины и совершенно правильно сказал, что критерий истины не должен находиться в самом разуме, ибо сам разум не может сказать, соответствует он действительности или нет. Следовательно, критерий истины должен находиться где-то вовне, объединяя и разум и действительность. Поэтому Маркс предложил такой критерий истины, как практика. Истина выдвигается на суждение по традиционным критериям, классическим и когерентным, а затем практика проверяет истинность этих высказываний. Несмотря на то, что такая концепция вдалбливалась в наши умы на протяжении нескольких десятков лет, у любого нормального человека, который получал естестественно-научное образование, всегда возникало внутреннее отторжение от нее, ибо проблемы, которые возникли с прагматической концепцией истины, переходят и на марксисткую. Каким образом проверить теорию относительности, правильность четырхемерного пространства .........................., положения математики Лобачевского или Римана, которые вполне соответствуют определенным внутриматиматическим критериям истины, но совершенно не поддаются никакому практическому подтверждению или опровержению? Понятно, что практика может быть критерием истины, но только лишь в частных случаях, и потому не может претендовать на всеобъемлемость, как ни стремились показать это сторонники марксизма.

В результате в современном позитивизме львовско-варшавской школы была предложена так называемая семантическая теория истины. Главная проблема этой теории была в том, чтобы преодолеть недостатки классической и когерентной концепций, т. е. проблему появления парадоксов (типа парадокса лжеца) и проблему соответствия непротиворечивой теории действительности. Семантическая теория утверждает, что любая истинная теория должна отвечать двум критериям: она должна быть материально адекватной и формально непротиворечивой, а чтобы не возникало парадокса лжеца, она должна строиться на некоем искусственном языке (вспомним учение неопозитивистов о языковых каркасах, атомарных предложениях и т. д.). Сама истина существует только в науке, в которой создан некоторый специальный язык. Поэтому мы не можем говорить ни об истинности искусства, ни об истинности наших взглядов, пользуясь нормальным, обычным языком, а можем говорить только об истинности научных концепций, которые построены на идеальном языке науки. Этот идеальный язык построен таким образом, чтобы в нем не было парадоксов. Парадоксы возникают тогда, когда мы строим высказывание на языке науки, но выходящее за пределы действия, логики этой науки.

Тем не менее проблемы не снимаются, потому что семантическая теория, выдвигая требование специального языка, создает проблему истинности этого языка. Чтобы описать его истинность, необходимо создание некоего мета-языка, в котором язык науки рассматривался бы как некий частный случай. Возникает построение типа бесконечной матрешки. Проблема истины в таком построении окончательно не решается.

К концу XX в. возникает ситуация, которую предвидел в конце XIX в. Фридрих Ницше, говоривший о том, что истины не существует и что все познание человека есть просто его интерпретация, а существуют одни заблуждения, и их надо любить. Учение об истине — это одно из великих заблуждений человечества, поэтому познание есть только лишь приспособление человека к действительности, проявление его воли к власти. Само же понятие истины — это ошибочное понятие, псевдо-понятие, говоря языком позитивистом.

Хотя и сами позитивисты приходили к выводу, что критерия истины вообще не существует. Нельзя ставить вопрос о критерии истины, это псевдо-вопрос. Но если это псевдо-вопрос, откуда же у человека возникает уверенность в том, что одна теория истинна, а другая ложна? Поэтому рассуждения позитивистов представляются уходом от действительного ответа.

Таким образом мы видим, что такой легкий с виду вопрос о том, что такое истина, оказывается чрезвычайно сложным при попытках его решения и даже не просто сложным, а практически невозможным для решения на языке философии. Наука не может ответить на этот вопрос, потому что она всегда занимается своим собственным предметом. Вопрос истины является вопросом, выходящим за пределы науки, и потому естественно предложить рассмотреть эту проблему философам. Но и философия тоже ничего не смогла предложить, кроме бесконечных противоречий, возникающих в теориях истины.

Существуют еще несколько концепций истины, или скорее некоторые представления, не вполне научные, но тем не менее существующие среди людей, особенно сложившиеся в XX в., в веке демократии, когда каждый человек может делать все, что его душе угодно, независимо от того, истинны его действия или неистинны. Возникают различные мистические течения, пышным цветом расцветает магия. И многие люди верят в то, что все это истинно, хотя истина как таковая в этих магических концепциях никогда не присутствовала. Главное, что интересует заказчиков и исполнителей так называемых магических процессов — это действенность. Как рассказывал один мой знакомый, много лет проживший в провинции и положивший много сил на борьбу с колдунами, к ним обращаются очень многие люди даже из числа обучающихся в вузах. Когда таким людям объясняют, что это не истина или что это не научно, они отвечают: но ведь это же действует! Перед нами просто наглядный пример прагматической концепции истины: если действует, значит это можно принимать. Истина здесь рассматривается только как полезность или бесполезность для человека, и вопрос об истинности магии просто не ставится. Мы можем поставить этот вопрос, как православные богословы и философы, а сама магия этот вопрос не ставит.

Также не ставят этот вопрос и различные современные учения типа йоги, потому что главное, о чем говорят эти мистики, это то, что в достигаемом им мистическом экстазе происходит растворение, исчезновение самого субъекта и слияние его с неким мировым абсолютом, возникает ощущение тождественности и слияния человеческого “я” с неким “божественным” духом. Поскольку здесь нет субъектно-объектного отношения, говорить об истинности такого высказывания, такого слияния также не представляется возможным, ибо истина всегда подразумевает личное убеждение кого-то в том, что кто-то прав, истина требует соответствия наших мыслей действительности. Поэтому мистический союз человека с неким превосходящим его абсолютом в православном богословии называется прелестью, высшей формой гордыни, когда человек сам себя приравнивает к Богу, а это является самым серьезным грехом для христианина. Таким образом мы видим, что понятие истины, не постижимое наукой и не улавливаемое философией и отсутствующее в оккультно-мистических концепциях, тем не менее существует. И каждый человек, будь он нобелевский лауреат или простой крестьянин, прекрасно знает, что истина существует.

Почему же возникает эта способность человека оценивать истину и это неумение ее понять? Наверное, потому, что человек по своей собственной природе, как существо, безусловно отвечающее за свои слова и свои мысли и умеющее оценить истинность или ложность любого высказывания, любой теории, несет критерий истины в себе. Это означает, что человек в своей природе возвышается над этим субъект-объектным отношением. Иначе невозможно было бы говорить ни о чем, кроме личного субъективного восприятия. Если же человек с уверенностью утверждает истинность или ложность какого-либо высказывания или теории, то это означает, что он действительно возвышается над самим процессом познания, над самим отношением субъекта и объекта. Иными словами, это показывает, что человек, если он познает истину, уже не является только лишь составной частью нашего материального мира и не является только лишь разумным, мыслящим существом. Конечно, это необходимо, человек является и материальным и разумным существом. Но оценить истинность высказывания на основании только лишь наличия разума невозможно. Значит, человек имеет еще какую-то способность, не осознаваемую и не понимаемую им, которая возвышает его над материальной и над разумной действительностью.

Это можно понять только в русле христианской догматики, которая говорит о том, что человек есть образ и подобие Божие. Человек не просто существо, состоящее из тела и имеющее разум (разумное животное), а существо, возвышающееся по своей природе над этим миром, как возвышается над ним Бог. Поэтому понятно, почему Господь сказал христианам: “Я есмь путь, и истина, и жизнь”, а также: “Знающий Меня знает и Отца” и т. д. Это означает, что Истина есть Иисус Христос, Который вочеловечился и имеет в себе, по определениям соборов (в частности Халкидонского) и истинную человеческую и истинную Божественную природы, которые соединены в Нем неразрывно и неслиянно.

Истина, с одной стороны, всегда требует разрывности, субъекта и объекта, разума и природы, человека и некоего умопостигаемого мира, а с другой стороны, их тождественность и неразрывность и неслиянность также безусловно присутствуют в концепции самой истины. Поэтому человек и может взойти над их соотношением. Именно поэтому человек-христианин приобщается истинной религии, в которой Сам Бог является Истиной. Не может быть истинной та религия, в которой бог противостоит миру. Это религия, в которой сама концепция истина оказывается упраздненной, мир оказывается противостоящим богу, чуждым ему и нетождественным. Только христианство утверждает неслиянное и нераздельное существование мира в Боге. Поэтому только лишь христианская концепция истины оказывается достроенной до конца. Те противоречия, которые существуют в различных теориях философии, снимаются в христианстве. Христианство достраивает те обрывочные суждения, которые различные философы в различные века предлагали для рассмотрения мыслящему человеку. Отсюда важное следствие о необходимости существования в Церкви как Теле Христовом, необходима евхаристическая жизнь, как приобщение не только разума, но своей телесной природой к Истине, потому что истина существует не только для разума, но и для чувств, т. е. для целостного человека. Все богатство христианского учения, весь догматический строй оказывается гармоническим образом вплетенным в это философское учение об истине. И здесь мы также видим, почему истина действительно имеет три составляющих, о которых я говорил: метафизическую, логическую и нравственную. О нравственности можно говорить только применительно к существу, имеющуему свободную волю, т. е. для личности. Поэтому учение о истине может быть только там, где есть учение о личном Боге и о личном ответственном за свои поступки человеке. Поэтому понятно, почему это учение о нравственном аспекте истины совпадает и с логическим и сметафизическим, т. е. собственно отвечающим на вопрос о критерии истины вопросом. Поэтому истина — это и личность, единая Божественная Личность, это и слово, Логос, это и совпадение в одном целом всего того, о чем мы кратко говорили сегодня. Надеюсь, моя краткая сегодняшняя лекция помогла вам усвоить, что высказывания “что есть истина?” и “Кто есть Истина?” не исключают одно другое, а взаимно дополняют, ....................... ...................и действительно не могут противоречить и концепциям естественно-научным. Конечно, нельзя сводить это к такому положению, что истина науки и истина христианства — это одна и та же истина. Здесь мы допустили бы огромную ошибку и впали бы в пантеизм (отождествление природы и Бога). Разумеется, здесь можно говорить лишь о том, что наука есть некое частное следствие всего многообразия христианского учения. Конечно, Истина в христианстве потому и является Божественной, что она есть истина, объемлющая собою все. Научная истина есть некий частный аспект, который мы принимаем и понимаем, но нельзя сводить всю Божественную Истину к истинности некоторых научных фраз (2+2=4). Христианство включает в себя множество положений, которые превосходят разум, которые несводимы к научному познанию, поэтому и концепция Истины возвышается над научным и философским пониманием.

В этом семестре мы поговорили о естественно-научной апологетике, хотя в чистом виде она никогда не существовала, а все время пересекалась с философской апологетикой. Следующий семестр мы начнем с собственно философской апологетики, которая гораздо меньшее отношения имеет к научному познанию (проблемы соотношения веры и разума, отношение к естественным наукам, чудесам, теория эволюции и т. д. ). Это вопросы человека, проблемы личности, проблемы души, смертности и бессмертности, проблемы свободы человека, проблемы существования страданий в мире — все то, что касается собственно философского раздела основного богословия. И поговорим также и об исторической апологетике, о фактах, которые подтверждают действительность евангельских событий, в которых еще многие сомневаются, и поговорим о собственно апологетике, о тех проблемах, которые не связаны ни с философскими, ни с естественно-научными (проблема откровения, проблема таинств и т. д.).


Лекция № 10

24.11.99


На прошлой лекции мы говорили о том, что существование жизни есть одно из главных чудес, и это чудо неисчерпаемо, хоть мы к нему и привыкли. Логично продолжить и поговорить о проблеме жизни, ибо вопросы биологические также являются одними из наиболее часто упоминаемых вопросов в плане апологетики или в плане атеистической критики религии. Вопросы о просхождении жизни, о развитии живых существ, о возникновении человека всегда на протяжении веков являлись одними из ключевых вопросов для доказательства истинности христианского учения. Атеисты в лице своих научных представителей посчитали возможным следующее рассуждение: если возможность возникновения жизни и происхождения человека будет доказана естественным путем, то тем самым будет доказано то, что вообще мир может существовать без Бога, ибо интуитивная вера в то, что материальный мир, неживая материя существует вечно и поэтому может быть и несотворенной, есть у каждого человека. Тем не менее в отношении к живому миру то, что я на прошлой лекции говорил, используя некоторые научные положения, это согласие с моими положениями было всегда. Действительно, люди всегда понимали, что живое существо без Бога не может возникнуть: ни элементарная бактерия, ни человек с его разумом и свободной волей. Поэтому вопросы биологии являются одними из наиболее важных, с одной стороны, для христианской апологетики, а с другой — для научного атеизма, если таковой вообще возможен.

В последнее время стали выходить некоторые брошюры на эту тему, и я думаю, каждый из вас их читал и имеет некоторые познания, а также свое собственное мнение по данному вопросу. Тем не менее я позволю себе высказать некоторые соображения на эту тему, чтобы кое-что освежить в вашей памяти или, может быть, сообщить нечто новое. Я не биолог по образованию и о многих вещах буду говорить не как специалист, но все же многие данные почерпнул из научных книг и, надеюсь, могу высказывать истинное мнение. Как я уже сказал, эти вопросы, касающиеся жизни на земле, можно свести в основном к трем положениям: учение о возникновении жизни, учение о возникновении видов живых существ и учение о возникновении человека. Попытаемся последовательно разобраться в каждом из них, хотя само разделение их достаточно условно, и каждый из этих вопросов, будучи адекватно разрешен, подразумевает ответ и на остальные два.

Что касается материалистичесокой гипотезы возникновения жизни, то беглый анализ известной мне литературы позволяет убедиться в том, что ничего нового и более серьезного по сравнению с так называемой гипотезой академика Опарина, высказанной еще в 40-е или 60-е годы XX в., не было высказано. Согласно этой материалистической гипотезе, возникновение жизни сводится к возникновению первой молекулы ДНК, ибо молекула ДНК является основным кирпичиком любого живого существа. Почему-то считается, что если можно будет найти объяснение возникновения молекулы ДНК, то уж объяснить возникновение всей остальной жизни будет уже, как говорится, делом техники.

Согласно гипотезе академика Опарина, в древности наша земля представляла собой один большой теплый океан, на которым свирепствовали бесконечные бури и гремели грозы. В этот океан бесконечно, в котором хаотическим образом присутствовали различные неорганические элементы, неорганические вещества и их различные соединения, бесконечно попадали молнии с небес. И вот утверждается, что под воздействием молний некоторые неорганические элементы в этом хаотическом бульоне случайно соединилсь таким образом, что возникла первая молекула ДНК.

В любой апологетической христианской книге этот аргумент давно уже не рассматривается сколько-нибудь серьезно. Согласно математическому анализу, вероятность того, что неорганические элементы могут случайно собраться и соединиться таким образом, чтобы привести к возникновению молекулы ДНК, столь ничтожно мала, что возраст нашей Земли ее просто исключает. За те 4–5 млрд. лет, которые существует Земля, это случайное соединение невозможно по теории вероятности. В различных книгах прибегают к разным сравнениям, к разным образом, с которыми можно сравнить вероятность такого соединения. В одной книге эта вероятность оценивается таким образом: если посадить обезьяну за пишущую машинку и она будет как попало, хаотически бить пальцами по клавишам, то она случайно (с такой же долей вероятности) может набить целиком все книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. В другой книге вероятность случайного возникновения ДНК сопоставляется с вероятностью возникновения типографской матрицы Библии, если все необходимые литеры сбросить на землю с Эйфелевой башни. Эта вероятность ничтожно мала. Она, конечно, существует, но рассматривать ее в качестве основы для научной теории просто нелепо. Поэтому говорить о вероятности случайного зарождения даже одной молекулы ДНК просто нереально.

Теория вероятности, конечно, это палка о двух концах, и обращаться с ней сложно. Какой бы ничтожно малой ни была такая вероятность, но она существует. Поэтому с точки зрения математики все же можно предположить, что эта вероятность осуществилась и случайное соединение неорганических элементов в молекулу ДНК все же произошло. Но отсюда еще отнюдь не вытекает, что вся остальная жизнь сразу пошла своим чередом. Согласно второму началу термодинамики, даже если эта молекула и зародилась, то процессы, протекающие в ней, по законам физики должны через какое-то время привести к ее распаду на составляющие части. Т. е. должны быть некоторые законы, которые поддерживали бы ее существование. А поскольку мы говорим о развитии жизни, о возникновении и развитии живых существ, то должны быть и некоторые законы, которые обеспечили бы возникновение и других молекул ДНК. Известно из современной биологии, что для .............кации молекулы ДНК совершенно недостаточно всего лишь одной молекулы, их нужно как минимум несколько и нужна среда, в которой они бы существовали. Таким образом, если снова обратиться к теории вероятности, то речь идет об одновременном образовании уже не одной молекулы, а как минимум нескольких молекул, причем в одном и том же месте, только тогда можно будет о чем-то говорить. Ничтожность такой вероятности легко себе представить. Если в предыдущем примере мы говорили об обезьяне, посаженной за пишущую машинку и случайно набивающей тексты Священного Писания, то здесь можно говорить уже о десятке обезьян, которые случайно оказались рядом и случайно набивают одну и ту же книгу, причем одновременно. Естественно, это полный абсурд.

Но даже если допустить, что и такая ничтожная вероятность все же осуществится, что в одном и том же месте образовалось совершенно случайно несколько молекул ДНК, могут ли они образовать живое существо, живой организм, пусть даже самый примитивный (бактерию или вирус)? Для того, чтобы молекулы ДНК соединились и образовали биологически полноценное тело, необходима некоторая энергия. Энергии в самих молекулах нет, она поступает извне. Единственным источником энергии в данном случае может быть солнечная энергия. Биологи знают, что поглощать и перерабатывать солнечную энергию могут клетки хлорофилла. Т. е. одновременно случайно с молекулами ДНК здесь должен был образоваться хлорофилл. Клетка, как и любое жизнеспособное биологическое существо, есть существо достаточно сложное, обладающее огромным количеством свойств: свойством обмена веществ, свойством питания, размножения. Эти процессы должны быть соответствующим образом обеспечены: должна быть мембрана, отделяющая ее от окружающей среды, должны быть метохондрии, отвечающие за поглощение и преобразование энергии, должна быть протоплазма. Иначе, даже если взять кучу молекул ДНК, например, в виде валяющейся на улице дохлой кошки (состоящей из огромного количества молекул ДНК и даже работоспособных клеток), мы не можем сделать вывод, что из нее со временем что-то образуется, да еще более совершенное. Поэтому зарождение жизни и ее дальнейшее эволюционирование на данном этапе представляется с точки зрения естественной абсолютной фантазией, не имеющей под собой никакой почвы.

Мне кажутся наивными попытки современных ученых биологов самостоятельно синтезировать молекулу ДНК. Почему-то считается, что если в лаборатории будет синтезирована молекула ДНК, то тем самым цивилизованное атеистическое человечество может вздохнуть свободно: наконец-то доказано, что жизнь может зародиться сама. На самом деле отсюда можно будет сделать только один вывод: что человеческое сознание может создать молекулу ДНК, и больше ничего. А это еще раз доказывает, что самостоятельно молекула ДНК возникнуть не может, что для ее возникновения необходимо вмешательство свободной разумной силы — в данном случае человека, но тогда почему мы не можем говорить и о другом, гораздо более совершенном Разуме? Тем более что человек, вооруженный огромным научно-техническим инструментарием, до сих пор не смог создать даже элементарной молекулы ДНК, не говоря уже о жизнеспособной и действующей клетке, способной питаться, размножаться и т. д.

Биологические законы, конечно же, существуют, но они существуют внутри действующей биологической системы. Как бы мы ни пытались применить эти законы к физической среде, это совершеннейший абсурд: камень не может питаться и размножаться, к нему применимы только лишь законы физики. Поэтому нельзя говорить о том, к только что случайно возникшему подобию органического соединения тут же применяются все биологические законы.

Таким образом случайно, на основании только лишь законов, присущих неорганической материи, жизнь возникнуть не может, это не поддается никакому элементарному анализу. Гораздо большее внимание в современной научной литературе уделяется теории Дарвина, которая говорит о возникновении видов. Теория Дарвина в данном контексте не является теорией, описывающей все и вся. Это лишь частная теория, описывающая некоторый фрагмент в существовании уже готовых живых существ. Дарвин в своем учении пытался показать, что возможна эволюция и возникновение новых видов по законам, присущим самим этим видам. Дарвин никогда не говорил о возникновении живых существ и никогда не говорил о возникновении из этих животных человека. Для него был интересен лишь частный научный вопрос: возникновение видов. Поэтому его учение вполне может быть проанализировано как частная концепция внутри более общей картины, которую мы описали: с одной стороны, возникновение жизни, в другой стороны, возникновение человека.

Собственно говоря, теория Дарвина по тем критериям, которые мы с вами прилагали к науке, наукой не является. Это гипотеза, или некая теория, не являющаяся научной. Научной теория может быть названа тогда, когда она может быть проверена либо экспериментально, либо теоретически любым исследователем в любой части нашей планеты. Ни один исследователь, даже и сам Дарвин, не провел здесь никакого эксперимента. Дарвин лишь высказал гипотезу, но и эта гипотеза не может быть экспериментально проверена, потому что в ней оперируется такими числовыми рядами, которые значительно превосходят время жизни любого человека. Эти числовые ряды магией больших чисел (как утверждают, жизнь на земле существует 3 млрд. лет) воздействуют на человека таким образом: допускается, что если даже за тысячу лет ни один новый вид не возникал, то за миллиард лет он может возникнуть. Мы должны отказаться от такого магического воздействия больших чисел, потому что если событие возможно, то оно возможно в любой промежуток времени. Согласно законам физики все тела падают на землю, но тело, лежащее на земле, никогда само вверх не полетит. И вряд ли уместно говорить о том, что оно не полетит вверх в течение всей моей жизни, а вот если рассмотреть промежуток в 3 млрд. лет, то в какой-то момент, оно, может быть, и полетит. Ни один разумный человек не придет к такому заключению, но магия больших чисел действует на человека несколько иначе.

Чтобы не навешивать на человека не присущих ему грехов (у него и своих хватает), в оправдание Дарвина могу сказать, что его теория, во-первых, носила сугубо локальный характер и пыталась объяснить только возникновение видов, но не возникновение жизни. Своей теорией Дарвин пытался только доказать положение, что возникновение видов возможно естественными методами. Но здесь он совершил логическую ошибку, допустив подмену понятий: если возможно, то и действительно. Если развитие видов возможно естественными методами, т. е. если бы Дарвин это доказал, то почему-то все считают, это действительно так и происходит. Общеизвестно, что далеко не каждая возможность реализуется в действительность. Поэтому теория Дарвина основывается на некоторой философской подмене понятий. Если бы даже Дарвин и доказал, что это возможно, то ведь это отнюдь не означает, что все именно так и происходило — возможно, так, а возможно и не так, а совсем другими путями. И здесь надо быть чрезвычайно осторожным в выводах.

Попытаемся рассмотреть учение Дарвина в некоторых его аспектах. Теория Дарвина говорит, что виды образуются на основании приспособления, т. е. в организмах происходят случайные мутации, и из мутирующихся особей выживают наиболее приспособленные. Тем самым подразумевается, что для того, чтобы механизм эволюции существовал, уже должны быть существующими механизмы, без которых невозможно представить себе жизнедеятельность любого организма, т. е. уже должна быть способность к размножению, должна быть способность к мутациям (некая генная хромосомная составляющая), должен быть механизм, сохраняющий это мутированное животное от гибели (т. е. инстинкт самосохранения), должен существовать на микробиологическом уровне синтез белка и синтез ДНК. Таким образом теория Дарвина объясняет лишь верхушку айсберга, не предполагая уже готовыми те механизмы жизнедеятельности организма, при котором живая жизнь и существует.

Мы видим, что эволюция сводится к двум основным составляющим: мутация и естественный отбор, т. е. адаптация и выживание наиболее приспособленных. Что такое мутация? В генетике считается, что происходят изменения в генной структуре хромосом; это приводит к рождению существа с измененными свойствами, такими, которых не было у его родителей. И если мутация привела к совершенствованию, т. е. эта особь оказалась более приспособленной к жизни, то она выживает; если же мутация привела к ухудшению, то такая особь выжить не может, она погибает.

XX век, век открытия радиоактивности и различных катастроф, связанных с этими явлениями, помог рассмотреть экспериментально механизм мутации, и накопленный огромный фактический материал показывает, что все без исключения мутации приводят только к ухудшению вида. Ни одного случая улучшения вида не происходило. Как правило, генетические мутации приводят к ухудшениям настолько серьезным, что рождается просто неживые детеныши у облученных животных и у людей.

Говорить о возможности мутации для улучшения вида, для совершенствования опять же невозможно по той же самой причине, с которой мы начали сегодняшнюю лекцию. Если мутация есть некоторое случайное воздействие на организм, то снова вступает в силу теория вероятностей, правда, оперирующая уже не с некоторыми атомами неогранических веществ, а с гораздо более сложными биологическими существами. Тем более здесь все усложняется, но мы понимаем, что случайное воздействие на некую сложную биологическую структуру не может привести к более гармоничному ее устроению, это противоречит элементарным законам физики: любое воздействие приводит к ухудшению, нарушению меры порядка в системе. Поэтому очевидно, что мутация в биологическом существе, на которое воздействуют физическими облучениями, приводит к ухудшению, т. е. нарушению меры порядка в данном существе.

И насчет естественного отбора: что означает выживаемость наиболее приспособленных существ? Во-первых, здесь заранее предполагается, что эволюция происходит по ветви, в которой последующие виды оказываются более приспособленными к жизни. Предположение само по себе странное: как известно, наиболее приспособленными к жизни являются бактерии; как известно, наименее приспособленными к жизни являются люди. Поэтому эволюция, если она происходит, то совершенно в обратном направлении — не в направлении к более приспособленным к жизни, а в направлении к более совершенным и потому менее приспособленным. Топор в своей работе гораздо более надежен, чем компьютер, который так часто ломается. Бактерии, по мнению современных ученых, существуют на протяжении 3,5 тыс. лет и и вполне доказали свою приспособленность. Многие бактерии существуют в кипящей воде, кислотных растворах, в вакууме, сохраняя свои живые свойства. Попробуйте человека поместить в воду с t° +45°, не говоря уже о кислотных растворах... Поэтому такое допущение представляется весьма странным. Понятно, что у каждого живого существа есть своя биологическая ниша, среда обитания и т. п., но тогда теория эволюции предполагает, что существует некая свободная ниша, которая тут же заполняется некоторыми несуществующими видами на основании тут же подготовленной мутации. Если же все ниши заполнены, то говорить об эволюции нельзя. В любом случае не приходится говорить о совершенствовании.

Примеры очень многих существ показывают, что мутация должна происходить одновременно в различных органах жизнедеятельности. Невозможно себе представить, что вдруг рыба вынырнет из воды и у ней случайно жабры превратились в легкие. Должна мутироваться система размножения. Размножение на суше осуществляется совсем по другим законам, чем размножение в воде. Должна мутироваться система передвижения. Ведь слишком много включается моментов, которые эти эпизодические мутации списывают на нет. В подтверждение невозможности мутации к улучшению можно привести пример с динозаврами, которые вымерли от охлаждения климата. Недавно в какой-то прессе я прочитал вполне научное предположение, что динозавры вымерли от СПИДа. Да и человек мутируется в продолжение нескольких тысячелетий, но пока по сравнению с Сократом особого улучшения вида я не замечаю. Если проанализировать систему питания, размножения любого живого организма, мы увидим, что ее можно сделать значительно проще. Например, в учебниках биологии можно встретить такой вопрос: почему у петуха или павлина такой красивый хвост? И ответ: для того, чтобы приманивать к себе самку — видимо, у кур сугубо развито эстетическое чувство. Но тогда непонятно, как же размножаются воробьи? Я лично не могу отличить воробья от воробьихи или пингвина от пингвинихи. Зачем петуху красивый хвост, если, как известно по примеру воробья или пингвина, без него вполне можно обойтись? И я не думаю, что павлин со своим красивым хвостом наилучшим образом приспособлен к жизни. В этом смысле воробей гораздо лучше приспособлен со своим маленьким куцым хвостиком. Получается какое-то странное, ненужное направление эволюции.

Мы говорили о том, что теория эволюции предполагает возникновение каких-то промежуточных видов. Если мы соглашаемся с тем, что существует теория эволюции, то должна быть та самая мутированная особь, которая дала потомство следующим — та самая рыба, которая первой отважно выползла на сушу и от которой пошли лягушки, ящерицы, крокодилы... Ученые много десятков лет пытались найти эти так называемые промежуточные виды. Помню, когда я учился в школе, все с оживлением обсуждали только что обнаруженную латимерию — кистеперую рыбу, как бы промежуточный вид между рыбами и земноводными. А потом ее выловили в Индийском океане, и никакая она оказалась не промежуточная, а просто такая немного необычная рыба типа угря, и ничего в ней нет от земноводного. И вообще никаких промежуточных видов найдено не было. Поневоле вспоминаются слова из Ветхого Завета: “и произошли животные по родам их и по видам их”. Рода и виды существовали с самого начала, и никаких экспериментальных, так называемых промежуточных видов не было.

Второе доказательство, как утверждают, эмбриологическое: каждый эмбрион любого живого существа как бы проходит в своем внутриутробном развитии все стадии от рыбы до млекопитающего. На каком-то сроке зародыш имеет жабры, потом они исчезают и он все больше делается похожим на человека. Эмбриональное развитие показывает, что здесь все время происходит как бы забегание вперед. На любом этапе развития эмбрион обладает свойствами не только того вида, который он отражает, но и более совершенного существа.

Третий момент: возникновение человека. Вопрос из наиболее сложных как для одной, так и для другой стороны в давнем и вечном споре. Для христиан вопрос сложен тем, что описание сотворения человека в раю, мягко говоря, не укладывается в научные представления, а с другой стороны, объяснить возникновение человека как разумного существа, исходя из теории эволюции, на основании только материалистических представлений, также весьма сложно.

Сразу выскажу одно общее соображение. Понятно, что человек не мог возникнуть только лишь в результате мутации. Никакая мутация никакого высокоорганизованного млекопитающего не могла привести к возникновению сознания — совершенно особой формы, у которой даже не было даже предпосылок в животном мире. Нельзя сказать, что сознание есть совершенствование живого существа, потому что даже самая высокоорганизованная обезьяна есть просто высокоорганизованное животное, обладающее инстинктами и рефлексами, но не свободной создающей деятельностью. Поэтому здесь для объяснения возникновения человека предлагаются различные другие теории, или чаще всего этот вопрос обходится молчанием. Просто утверждается, что были австралопитеки, были неандертальцы, и так случайно получилось, что эволюционируя, эти неандертальцы стали древними людьми, которые затем, также эволюционируя, стали цивилизованными древними греками или древними китайцами. Тем не менее это все та же магия больших чисел. Единственное более менее сущностное объяснение возникновения человека, я, как это ни странно, встретил в марксизме, в котором возникновение человека объяснялось при помощи трудовой деятельности. Действительно, для того, чтобы объяснить возникновение разумного существа, необходимо понять, откуда возникает эта сущностная характеристика человека, отличающая его от животного. Сказать, что человек есть существо разумное, и именно совершенствование разума привело обезьяну к современному человеку, значит слишком идеализировать обезьяну — все равно, что представить себе ее размышляющей над проблемами мироздания (размышляла, размышляла и усовершенствовалась). Понятно, что из различных сущностных характеристик человека наиболее значима здесь та, что человек есть существо трудящееся, способное трудиться. Трудовая деятельность объединяет человека в плане деятельности с живыми существами: птица вьет гнездо, медведь роет берлогу, обезьяна сбивает бананы и т. д. Тем самым кажется вполне естественной попытка объяснить на основании этой деятельности возникновение человека. И вот здесь снова получается интересная философская ошибка, которую мало кто замечает. Эта ошибка присутствует в работе Энгельса “Возникновение семьи, частной собственности и государства”, где он в частности говорит о концепции возникновения человека: труд создал из обезьяны человека. А с другой стороны, что такое труд? И вот как Энгельс (и вслед за ним все марксисты) его определяют: труд есть свойство только лишь разумного существа. Труд отличается от деятельности любого животного тем, что деятельность животного не предполагает заранее осознанной цели, она рефлекторна или инстинктивна, а человек заранее обдумывает результат своей деятельности и только затем ее осуществляет. Вот эта осознанная, разумная деятельность и называется трудом. Труд предполагает знание результатов деятельности и затем сознательное их осуществление. Поэтому сказать, что труд создал из обезьяны человека, значит сказать вопиющую нелепость. Обезьяна не может трудиться. Для того, чтобы она смогла трудиться, она должна сначала стать человеком. Труд может из человека сделать другого человека — в зависимости от того, какой это труд. Благородный труд может облагородить человека, а черная работа 24 часа в сутки может сделать из человека раба. Но из обезьяны человека (также как из человека обезьяны) труд сделать не может, ибо труд есть свойство только лишь человека. Такое элементарное логическое противоречие сразу бросается в глаза.

Вопрос: известно, что некоторые животные как бы просчитывают результат своей деятельности, например, медведь может рыбу палкой глушить. Можно ли сказать, что медведь трудится?

Ответ: Я убежден, что любое такое описание деятельности животных существ является приписыванием животному существу свойств самого человека. Если рассмотреть более детально деятельность того же медведя или деятельность обезьяны, которая сбивает палкой бананы, то надо учитывать хотя бы одно обстоятельство: как будет реагировать животное в этой ситуации, если вдруг изменить привычные ему условия? Как правило, животное теряется. Человек же начнет думать, чтобы найти выход даже в изменившихся обстоятельствах (если у него отнимут палку, пойдет искать другую или еще что-нибудь придумает).

Отсылая вас к первым строкам книги Бытия, должен заметить, что не случайно слово “и сотворил Бог” в 1-й главе произносится три раза: во-первых, сотворил Бог небо и землю, во-вторых, сотворил Он рыб больших и т. п., и в-третьих, сотворил Бог человека. Это слово употребляется три раза и означает не создание чего-то из уже готового материала, а буквально сотворение из ничего, сотворение из небытия сначала вещества, затем жизни и, наконец, разума. Тем самым показывается, что ни один из этих трех моментов не мог бы возникнуть самостоятельно, тем более случайно.

Описание процесса возникновение жизни в шести днях творения удивительно показывает и правоту и неправоту эволюционистов. Как вы помните, там говорится: “И сказал Бог: да сотворит вода рыб больших... и земля траву, сеющую семя...” И дальше говорится: “и создала вода рыб больших... и создала земля траву, сеющую семя...” Сначала слово Божие, а затем уже следует некий процесс, который со стороны выглядит так, как будто вода сама создает рыб больших и земля сама создает траву. И если бы в это время на земле очутился бы наблюдатель, он бы так и сказал, что все самой собой происходит: рыбы появляются в воде, трава вырастает... Когда я начал читать различные патрологические комментарии на эти главы книги Бытия, меня поразила одна вещь. Вот мы с вами изучали различных философов — казалось бы, умнейшие люди, но их концепции иногда могут вызвать усмешку, и тогда мы говорим: ну что ж, понятно, в V веке, для своего времени это было прогрессивно... В каком веке написана книга Бытия, вы знаете прекрасно, и до сих пор эти главы читаются без всякой усмешки; о них спорят, с ними соглашаются или не соглашаются, но никому (кроме совсем воинствующих атеистов), не придет в голову тут усмехаться, именно потому, что в них заложена истина, которая не могла быть открыта собственными силами человеческого разума. Это не мифологическая картина, это не наивные попытки древних ученых приблизиться к пониманию возникновения мира и жизни, а действительно истинное знание, которое истинно для любого времени. И до сих пор эти главы читают физики и биологи и находят в них подтверждение или опровержение своим взглядам.

То же самое касается и человека. Я не буду говорить об отдельных моментах возникновения человека, так как не имею выработанных взглядов на эти сложности. У меня есть некоторые свои предположения, но я пока не решаюсь их давать на лекции, это лишь мое частное мнение. Одно, в чем я безусловно уверен — это то, что сотворение человека как разумного существа не могло обойтись без Божественного вмешательства, и об этом свидетельствует сам характер разумной и свободной природы человека. Каким образом это произошло? Вполне возможно, что произошло создание человека из некоего наличного материала, т. е. из некоего высокоорганизованного животного, которое могло быть для этого использовано. Возможно, это было иначе. Здесь есть различные мнения, и их множество. Вот то, что я хотел сказать сегодня. У нас остается еще одно занятие в этом семестре 1 декабря.