Geum.ru

В. П. Лега. Основное богословие

Вид материалаЛекция
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15
Лекция 2

08.09.99

На прошлой лекции мы говорили о предмете основного богословия, о связи основного богословия с апологетикой. Сегодня мы поговорим о сущности религии. Почему выбрана такая тема? Для того, чтобы защищать православие, защищать христианство перед лицом нерелигиозных концепций или нехристианских религий, нужно знать сущность христианство. Для того, чтобы защищать христианство как религию, нужно знать сущность религии. Здесь возникает несколько вопросов. Можно ли говорить о сущности религии вообще? Можем ли мы, защищая христианство перед язычеством или другими мировыми религиями, говорить о том, что у христианства имеется нечто общее с другими религиями (с тем же язычеством, или даже с мусульманством или буддизмом)? Не унижаем ли мы таким образом христианство, не предаем ли мы Христа, указывая на это общее? На эти вопросы сразу хочу ответить однозначно, а именно показав общую сущность всех религий.

Если каждая религия, в том числе христианство, будет подчеркивать прежде всего свою сущностную особенность, несводимость своей религии к другим религиозным концепциям, если мы будем утверждать, что христианство сущностно по своей сути, по своим основным положениям оно отличается от всех других религий, то мы вынуждены будем согласиться с классиками марксизма-ленинизма, утверждавшими, что человечество приобрело религию только впоследствии, что это заблуждение, вызванное некоторым развитием человечества, что религия возникает на определенной стадии этого развития и потому в дальнейшем должна когда-нибудь исчезнуть. Религия возникает, по мысли Маркса и Энгельса, на определенном этапе, в силу определенных причин, и если со временем ученые узнают об этих причинах, то ликвидировав их, человечество снова приводится к безрелигиозному состоянию. Оказывается, религия есть заблуждение, некий коллективный психоз. Вот что получается, если мы будем подчеркивать только самобытность христианства, его сущностное отличие от остальных религий.

И поэтому здесь мы должны на время забыть об этом отличии и показать, что у человечества всегда, во все времена его существования была религиозность как нечто, свойственное человеку по сути. Само христианство утверждает, что человек есть образ и подобие Божие, что человек по своей сущности является образом Божиим, он несет в себе природу Бога, и эта природа проявляется в человеке в любом его состоянии, как бы низко он ни пал. Человек религиозен по самой своей сути. Поэтому в любой религии, даже самой мерзостной, должна находится некоторая составляющая, которая единяет эту религию с истинной формой богопочитания, с православным христианством.

Надеюсь, что, следя за линией моих рассуждений, вы не будете упрекать меня в апологетике всех религий вообще и у вас не будет впечатления, что стоящий перед вами преподаватель защищает мусульманство или буддизм. Мы здесь говорим о другом.

Итак, что же такое религия? Если мы хотим утверждать, что христианство есть истинная религия, то мы должны найти у христианства общие черты с другими религиями. Если мы эту задачу не выполним, то оказывается, что христианство также не имеет корней в человеческой природе и человек не образ Божий, а выдумал религию по своему образу, создал бога по своему образу.

Можем ли мы определить религию, это явление в культурной жизни человечества? Здесь мы опять сталкиваемся с проблемой, о которой говорилось на прошлой лекции: проблемой религии как всеобъемлющего мировоззрения, включающего в себя всё и вся, если подходить к этому онтологически, и религии лишь как части человеческой культуры, если подходить к этому с точки зрения человеческого понимания. Поскольку мы с вами люди, говорящие на человеческом языке и мыслящие человеческим разумом, то мы вынуждены говорить о религии как о человеческом установлении. Что это такое? Сразу скажу, что о сущности религии нет единого ответа. Если вы вспомните мою первую лекцию по истории философии, на которой я вам рассказывал о том, что невозможно определить философию, то вы тут же легко можете продолжить эту мою мысль и сказать, что тем более невозможно определить религию.

К определениям мы перейдем несколько позже, а прежде мы поговорим о слове “религия”. Возможно, сущность этого явления коренится в самом его названии. Удивительно, но слово “религия” является одним из наиболее запутанных слов в истории человечества. Во всех европейских языках латинское слово “религия” никак не переводится, и в русском языке оно также существует в его первоначальной, латинской форме. Казалось бы, нетрудно найти понимание слова “религия” в латинских авторов, и тогда все встанет на свои места. Но нет, выясняется, что и сами латиняне не знали истоков этого слова. У поздних латинских авторов возникали споры, возникали недоумения относительно происхождения слова “религия”.

В самом древнем Риме уже существовали четыре версии относительно происхождения этого слова. Одно из первых этимологических решений этого вопроса предложил Цицерон, известный философ, оратор, политический деятель. Цицерон предположил, что слово “религия” происходит от слова relegeo — перечитывать, тщательно обдумывать, откладывать в сторону. Это значение достаточно неоднозначеное. Получается, что религиозные люди — это те, кто тщательно обдумывают все, относящееся к богам, как бы отделяя это от остальных предметов, которые можно обдумывать не столь тщательно. Есть предметы мира сего, а есть вопросы религиозные, их человек откладывает в сторону, отделяет от всего мирского, придает им особое, священное значение.

Точка зрения Цицерона являлась в древнем Риме одной из наиболее распространенных. В более позднем Рим появились и другие точки зрения. В частности, блаженный Августин предложил считать слово “религия” происходящим от слова re-eligere — воссоединять, т. е. воссоединять утраченную связь человека и Бога.

Но мнение Августина не явилось окончательным. Лактанций предложил свою версию, которая сейчас считается наболее популярной.

Согласно Лактанцию, слово “религия” происходит от глагола religare — связывать, соединять. “Этим словом , — пишет Лактанций, — мы выражаемся, чтобы оказывать справедливое и должное повинование порождающему нас Господу, Его одного знать, Ему следовать. Будучи связаны cим союзом благочестия, мы находимся в соединении с Богом (Deo religati sumus), отчего получила название и сама религия, а не от слова relegendo, как объясняет Цицерон. Так имя “религия” произошло от союза благочестия, которым Бог соединил с Собою человека и связал еще раз ........................”

Блаж. Иероним также соглашается с этим определением. В одной из своих работ соглашается с таким пониманием и блаж. Августин. Он писал: “Его-то [т. е. Бога] ища, или лучше вновь отыскивая, отчего, кажется, получила название и религия, мы стремимся к Нему любовью, чтобы когда достигнем, нам успокоиться”. Здесь получается некоторое отличие от концепции Лактанция и Иеронима, ибо, согласно этим авторам, на вопрос, была ли религия в раю, мы безусловно ответим “да”. По Августину в такой концепции мы должны сказать “нет”. Религия по Августину есть воссоединение утраченного союза. В раю до грехопадения общение Бога и человека было естественным. Сейчас, после грехопадения, мы имеем религию как попытку воссоединить это утраченное общение человека с Богом.

И еще одна концепция, менее распространенная, чем первые три. Точка зрения Цицерона считалась наиболее правильной в древнем Риме. Когда слово “религия” производилось из religеre (тщательно обдумывать, отбирать), то подчеркивался прежде всего культовое значение этого слова. В своей жизни человек занимается разными делами, но одно дело — дела домашние или рабочие, другое — культовые дела: ходить в храм, приносить жертвы богам и т. п. Это совсем другое дело, отдельное от всех прочих. Таким образом Цицерон делает акцент прежде всего на культовую сторону религии. У христианских писателей Августина и Лактанция акцент делается на личностные отношения Бога и человека, на союз человека и Бога, утраченный им после грехопадения. В каждом случае имеется в виду союз с Богом каждого конкретного человека, прежде всего подчеркивается религиозное чувство, а не просто некоторый внешний культ.

Этот же элемент наличия религиозного чувства отмечал и римский писатель Сергий Сульпиций, предположивший, что слово “религия” происходит от глагола relinquare — обходить молчанием. Религиозные люди стараются не опускать до бытового, житейского уровня все священное, все, что относится к Богу, и обходят это священным молчанием. Перекличкой с этим пониманием Сульпиция выглядит аргумент некоторых современных православных в защиту сохранения церковнославянского языка в богослужении. На предложение переводить богослужение на современный русский язык они отвечают: как, мы будем служить на том языке, на котором мы ругаемся на кухне? Видимо, Сергий Сульпиций также подчеркнул некоторую сущностную характеристику религии, которая присутствует и в римской религии и в христианской.

В XIX в. возникла еще одна версия, современная филологическая версия о происхождении этого слова. Историки и филологи пошли по такому пути: если значение слова “религия” не было известно самим римлянам, значит к тому времени это слово исчезло из употребления и его корни нужно искать в древнем латинском языке, который вышел из употребления в позднем Риме. Такие филологические изыскания привели к открытию слова “ligere” — благочестиво относиться к чему-то, испытывать чувство благочестия, и тогда “religere” будет означать как бы возврат к благочестию, т. е. постоянное, снова и снова (частица re-) выражение этого чувства.

Таким образом, анализ слова “религия” принес нам некоторое историческое и филологическое знание, несколько расширил нашу точку зрения на сущность религии, но окончательный ответ на вопрос, что же такое религия, мы отсюда получить не можем. Слово “религия” оказывается древнее, чем само человечество, по крайней мере в его культурных слоях, в его письменности. Это приводит нас к мысли о том, что и сама религия древнее, чем культурное человечество, древнее, чем письменность. И это еще один аргумент в защиту того, что сама религия существовала всегда, в том числе и на стадии докультурной, дописьменной, когда человек еще не мог осмыслить происхождение слов, которые он употреблял.

Тем не менее для современного человека, который хочет все разложить по полочкам (в том числе религию), это не является ни оправданием ни определением. Рассмотрим, какие же даются определения религии.

В советские времена с этим обстояло очень просто. Определение слова “религия” мы находили в любом учебнике. Это было определение Фридриха Энгельса, которое всегда давалось в любом учебном пособии и звучало так:

“Всякая религия является ничем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, отражением, в котором земные силы принимают форму неземных.”

Как вы думаете, можем ли мы даже по форме считать это высказывание определением? Определение должно включать в себя четкие, однозначные для всех понятия. Что такое земные силы, что такое силы неземные? Если в этом определении эти понятия употребляются, то тем самым подразумевается, что эти они всем знакомы. Видимо, Энгельс предполагает, что человек, имея религиозное чувство и зная, что такое неземные силы, должен признать, что их не существует. Другая ошибка в определении: любое определение должно быть по форме таким, чтобы с ним соглашались все, иначе это будет уже не определение, а частное мнение. Ясно, что ни один верующий человек с высказыванием Энгельса не согласится. Для верующего человека религия не может быть чем-то фантастическим — как сказано у Энгельса: “фантастическим отражением в головах людей... внешних сил”. А может быть, это определение есть фантастическое отражение в голове у Энгельса каких-то внешних сил в виде Карла Маркса? Таким образом это не есть определение, а есть выражение личного мировоззрения Энгельса, личного мировоззрения советских идеологов, которое не имеет права быть определением. Тем более, что оно включает в себя и различные элементы философии марксизма — в частности, теории познания, которая формулируется в виде теории отражения: религия является отражением внешних сил. Понятно, что даже если философ является атеистом, но не признает теории отражения, то он уже с этим определением не согласится. Это определение не выдерживает никакой критики ни с точки зрения философской, ни с точки зрения религиозной, ни с точки зрения самой логики его построения. Выражаясь на языке математики, оно может быть названо теоремой, которую еще нужно доказать, но отнюдь не определением.

Попытки дать определение религии (особенно начиная с XIX в., в свете господства позитивизма, когда всему на свете пытались дать определение) встречались неоднократно. Философия обычно эту попытку определения связывала с попыткой определения сущности религии, что не всегда может совпадать. Это должно совпадать, но если я как философ неправильно определяю сущность религии, то тем самым я даю уже заведомо неправильное определение религии, с которым не согласятся другие. Известный немецкий философ Шлейермахер, автор интересных книг по религиозному восприятию мира, пишет, что

“религия есть чувство абсолютной зависимости.”

Разумеется, за бортом такого определения остается множество понятий, с которыми не согласится человек церковный. Прежде всего здесь подчеркивается личностное чувство абсолютной зависимости. Конечно, это должно присутствовать. Здесь нет ни понятия культа, ни понятия о Боге, тогда о какой зависимости идет речь? Материалист уверен, что он абсолютно зависит от материального мира. Но ведь никто не скажет, что материалист религиозен.

Известный американский этнолог Тейлор сказал, что

“религия — это вера в духовные существа”.

Безусловно, религия предполагает существование духовных существ, но сказать, что это есть просто вера в духовные существа, явно недостаточно. Современный мир уже готов поверить во всё, что угодно. Но ведь мы не скажем, что домохозяйки, которые верят в существование домовых, — люди религиозные. В лучшем случае мы скажем, что это люди суеверные. Понятие религии должно быть несколько шире. Если мы говорим, что религия есть чувство абсолютной зависимости, а любое определение по своей сути есть “постановка предела”, то как мы можем поставить предел абсолютному, предел бесконечному, каким по религиозному чувству каждого человека является Бог? Если мы говорим, что религия предполагает, как необходимый элемент своего существования, Бога и бесконечный духовный мир, то мы вынуждены сказать, что в таком случае дать истинное определение религии просто нельзя. Религия есть то, что нельзя определить. Но в таком случае мы отмечаем тот момент в религии, о котором уже говорилось на прошлой лекции: религию как онтологическое свойство, религию как отношение Бога и человека не в культурном аспекте, а в онтологическом аспекте. Такую религию безусловно нельзя определить. И американский религиовед [Уорд-?], который подчеркивает, что религию нельзя определить, скорее всего имеет в виду именно такое понимание религии. Когда же мы говорим об определении религии, мы все же опираемся на религию как культурное явление, и в таком случае можем найти несколько наиболее признанных сегодня определений. Например, определение Дюркгейма, одного из классиков современной социологии:

“Религия есть единая система верований и практики относительно священного, то есть того, что отделено и запрещено — верования и практики, объединенных в единую моральную общность, называемую церковью”.

И вот еще определение американского социолога Гэллоуэя, взятое из какой-то американской энциклопедии:

“Религия есть вера человека в силу, находящуюся вне его [или выше его — beyond himself], посредством которой он стремится удовлетворить эмоциональные потребности и достичь стабильности жизни, и которую он выражает в культовых действиях и службах”.

И еще одно определение известного советского религиоведа Гараджи:

“Религия есть мировоззрение и мироощущение, а также соответствующее поведение и специфические действия; культ, который основывается на вере в существование одного или нескольких богов, священного, то есть той или иной разновидности сверхъестественного”.

Во всех этих определениях есть нечто общее, афористично выраженное замечательным русским философом С. Трубецким. Согласно его определению,

“религия — это организованное поклонение высшим силам”.

Это определение отличается изяществом и немногословностью. Его легко запомнить и легко вывести из него все положения, которые как бы не включены в него. “Религия — это организованное (т. е. Церковь) поклонение (т. е. культ) высшим (т. е. превосходящим человека) силам (т. е. активным духовным началам)”. Всего лишь четыре слова, но каждое из них несет сущностный момент. Не знаю, как вам, но мне это определение кажется удачным по своей афористичности и изяществу, в нем нет ни одного лишнего слова, и каждое из них подчеркивает определение религии как культурного явления в жизни человечества.

Но как и любое определение, оно не может быть полным, поэтому в большинстве учебников основного богословия авторы обходятся без определения. В частности, учебник Н. Рождественского, который является одним из лучших, ... Рождественский преподавал в Петербургской Духовной Академии в 70-х годах прошлого века. Он умер молодым, и это его единственная книга. У него учился В.В. Болотов. Так вот, Рождественский в своей книге не пишет, что такое религия. Он указывает, что религия неопределяема, и лучшее, что мы можем сделать, это найти некоторые элементы, которые являются общими для всех религий. Поставить своей целью определить религию — значит слишком сузить это понятие, слишком очеловечить его. Любое определение всегда сокращает элемент святости, сакральности. Поэтому даже такое изящное определение Трубецкого низводит религию на уровень логики, на уровень философии, чего делать, конечно, не следует. Недаром само понимание слова “религия” подразумевает и почтение, и благоговение, и обхождение молчанием — все то, что отсутствует в попытках определить религию.

Такая же попытка делается и в учебник А. Осипова, прежде всего в нахождении общих элементов религии, и я думаю, что это правильно.

Итак, какие же элементы являются общими для всех религий? По каким признакам мы можем отличать мировоззрение религиозное от нерелигиозного? Прежде всего, это вера в личного или в личных богов. Религия всегда предполагает, что существуют именно личные боги или один личный Бог. Почему нельзя считать религиозным мировоззрение, в котором Бог безличен? Да потому, что религия предполагает отношение человека и Бога (или богов) — отношение не как к бездушному предмету (например, отношение скульптора к камню), а отношение к личности. Человек ждет помощи от Бога, ждет избавления от наказания, просто благодарит Его за что-то. Любые религиозные чувства предполагают отношения человека с Богом как с личностью, с которой можно разговаривать, которую можно бояться, которую должно почитать, но это должна быть всегда личность или несколько личностей, или множество личностей, как в язычестве. Это всегда личные боги. Например, в греческом или римском пантеоне они могут совершать не совсем нравственные поступки, могут обманывать друг друга, но это всегда личности.

Иногда говорят, что личный Бог не обязательно является элементом религии. Есть такие учения, как пантеизм, предполагающий безличного бога. Но безличный бог — это не Бог религии. Помните замечательную фразу Паскаля: “Огонь, огонь, огонь... Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог философов и ученых”. Пантеизм, бог безличный, это бог философов и ученых, это бог, которого можно “открыть”; это то, до чего может дойти человеческий разум. Если это открывает человеческий разум, значит это уже не освящено элементом святости, здесь исчезает элемент религиозности. Во-вторых, безличному богу не молятся, безличному богу не приносят жертвы. Безличный бог не указывает, что хорошо, а что плохо. Это бог, которого как бы и нет. Это некоторая объективная материя, которая имеет форму духа. Вот сейчас форму такого безличного бога занимает в трудах современных ученых так называемое информационное поле. Единственное, существующее в мире — это информация, всё сводится к информации. Любой материальный объект можно разложить на его математическую структуру, дать описательную информацию. Любое человеческое, культурное творение можно также свести к информации. Здесь исчезает все. Но не надо представлять себе, что современная наука таким образом восходит к религии. На самом деле это не восхождение к религии, это восхождение к тому же богу Декарта, против которого так возмущалась душа Паскаля, богу философов и ученых. Информация безлична, она без-нравственна. Информация это не то, что ты творишь, это то, что ты откуда-то получаешь, как и весь материальный мир, в котором мы живем. Это объективная реальность, которая имеет все свойства мира материального. Информационный мир, о котором сейчас так много говорят — это просто разновидность материализма, разновидность атеизма, но религиозного в нем нет ничего, если мы не указываем определенные источники этой информации. Если же мы ставим все на свои места в иерархии мира, указывая, что информация не первична, а вторична и откуда человек эту информацию получает, тогда можно говорить об информации, но не возводить ее на статус Бога.

Иногда приводят пример буддизма как религии без личного бога. Иногда даже слово “личный” при этом не употребляют, а выражаются парадоксально: буддизм есть религия без бога. В свое время я интересовался буддизмом и даже написал в университете работу по ...................питаке, наиболее древним трактатам буддизма. И что удивительно: я обнаружил (и затем нашел подтверждение в работах наших буддологов), что ранний буддизм коренным образом отличается от современного. Если говорить по сути, то ранний буддизм (т. е. собственно учение Будды) не имеет никакого отношения к современному буддизму, ни к Махайяне, ни к Хинайяне. Будда был религиозным реформатором. Строго говоря, он был даже не реформатором, а бунтарем против религии Веды, бунтарем против брахманизма. В плане культурологическом и историческом Будду можно сравнить со стоиками. Также как стоики пытались найти счастье в мире без Бога (Бог есть, но он материален)... <конец стороны А>

.... атомы, из которых состоит человек, а гораздо более психологическая картина мира в буддизме. Но где здесь Бог, где боги? Ничего нет, есть только дхармы. В чем состоит задача человека? В том, чтобы отказаться от желаний. Будда ведет свое замечательное открытие в нахождении четверичного пути познания — в том, что в мире есть страдание, что есть путь к избавлению от страданий, что есть причина этих страданий (желания) и что Будда нашел способ избавиться от этих страданий. Таковы четыре благородные истины. Откажись мы от своих желаний — и не будет ........... дхарм, наступит нирвана. Это не рай, это даже не блаженство, это именно ничто, ничто атеистов. Настоящий исторический буддизм — это атеизм. И Будда был одним из атеистов, и первые буддийские трактаты практически не содержат слова “бог”. Там говорится о страданиях, заповедях, как жить в этом мире согласно буддийской этике, но не о Боге. Затем Будда приобретает характер бога, затем Будда соединяется с другим богами ведического пантеона. Появляются Вишну, Шива, Кришна и т. д. — это уже не буддизм. Вряд ли Будда согласился бы признать буддизмом то, что сейчас называется так в Индии или на Цейлоне. То, что сейчас существует под видом буддизма — это религия, обычная религия со всеми ее формами: вера в бессмертного всемогущего Будду и в других личных богов, вера в существование загробного мира, в воздаяние и т. д.; под нирваной понимается райское блаженство. В общем, налицо все нормальные религиозные понятия. Можно сказать, что человечество с честью выдержало атеистический вызов Будды и ответило на него созданием новой религии, поставив все на свои места (пускай коряво). Допустим, Будда не прав, Бог все-таки есть, и тогда пусть Будда будет богом. Индусы оказались нормальными людьми, гораздо умнее в религиозном отношении, чем сам Будда, каким бы гениальным философом он ни был.

Итак, главный элемент религии — вера в личного Бога или в личных богов, и история буддизма еще раз показывает нам, что без этого не обойтись.

С этим связан и второй необходимый момент — вера в существование сверхчувственного мира. Бог (или боги) должен быть сверхчувственным, Бог не может быть просто идолом. Даже идолы, которым поклонялись язычники, обладали не просто телом, высеченным топором, а принадлежили к некоторому сверхчувственному миру. Идол был просто местом обитания того или иного бога, куда он мог прийти. Любая мифология (греческая, шумерская, индийская) всегда описывает сверхчувственное бытие этих богов. Боги существует не сами в себе.

Человек здесь на самое последнее существо, поэтому в любой религии всегда присутствует момент откровения богов или Бога людям. Это может быть откровение людям вообще, людям всем вместе, выраженное в форме некоторых мифов, которые передаются из поколения в поколение и записываются, а потом изучаются в учебных заведениях. Это может быть откровение одному конкретному человеку в форме сновидения, галлюцинации, какого-то необычайного состояния. Но всегда это присутствует. Человек должен знать о себе то, что он не может открыть сам. В мире есть слишком много того, что превосходит человеческий разум. Не только то, что относится к Богу, но и то, что относится к миру — так, как он сотворен Богом, — это касается и происхождения мира, и происхождения человека, это касается сущности мира. Возьмите любую мифологию. Везде присутствует миф о сотворении мира, о его начале: в начале было яйцо, или в начале был хаос, или в начале был дракон и т. д. Но это откровение есть везде. Кто открывается людям в данном случае, мы об этом не говорим, но мы предполагаем как факт существование этого откровения.

Откровение является результатом не только нисхождения Бога или богов к людям, но и восхождения человека к богам. Человек всегда стремится к истине. Бог открывается (или боги открываются) только тем людям, которые хотят познать эту истину. Откровение предполагает встречный процесс, обоюдное движение Бога (или богов) и человека навстречу друг другу. Человек ищет истину, ищет Бога, и Бог ему открывается. Только так и всегда во всех религиях этот момент и подчеркивается, будь то откровение Орфею, откровение Гильгамешу или откровение Будде (в концепции современного буддизма).

Откровение является не просто рассказом о сотворении мира или о судьбе человека. Сотворение мира является здесь всего лишь элементом, может быть очень важным и интересным, но всегда не самым главным элементом откровения. Главное содержание откровения — рассказ о том, как должен жить человек, рассказ о том, что человек сотворен Богом, и поэтому он должен жить так, как Бог, или боги, этого захотели, т. е. человек должен подчиняться богам, жить именно так, а не иначе. Возникает понятие нравственности, подчинения богам. Подчинение богам нравственно, неподчинение богам безнравственно. В любой религии нравственность понимается всегда именно так. Нравственность оказывается вторичным понятием, возникающем из религии. Не естественным состоянием человека, не состоянием, которое возникает на уровне какого-то общественного договора (у Гоббса и Руссо первоначально человек был абсолютно безнравственным,