А зори здесь тихие

Вид материала

Документы

Содержание МУЖСКИЕ школы «на большой» На кулáчки НА ПИОНЕРСКОМ расстоянии – «на разгром!» «на собачку-драчку» «на штурм!» Военизированные пионерские игры. Наган металлический Пистолет, стреляющий кусочками проволоки. МЫЛЬНЫЕ пузыри. НЕМЕЦКИЙ язык. НОЧНАЯ кофточка.

Подобный материал:

• Просмотр кинофильма "А зори здесь тихие", 7.1kb.
• Тема: Война – самое бесчеловечное явление (по повести Б. Васильева «А зори здесь тихие»), 24.31kb.
• Урока по литературе в 8 классе (2 урока). Тема урока: «Тема войны в творчестве современных, 101.34kb.
• А зори здесь тихие…, 159.16kb.
• Р п. Новые Бурасы Саратовской Области. Сочинение, 53.24kb.
• А зори здесь тихие…, 13.2kb.
• Cписок экскурсий с описанием и стоимостью- сезон – лето 2012, 137.92kb.
• А зори здесь тихие. На фоне тихой музыки звучит голос, 21.16kb.
• Книга Бориса Васильева "А зори здесь тихие " потрясает до глубины души. Рита, Женя,, 57.13kb.
• Другої світової війни стала однією з ключових не лише для української, але й для інших, 549.37kb.

«МОРСКОЙ бой» – графическая детская игра, известная, как минимум, с 1940-х гг. и пользующаяся популярностью до наших дней.

О 1941–1942 гг.: «Как-то зашла она к Ирме с Надей Кузнецовой, тихой, хорошей девочкой. И так было весело втроём: они поиграли в шашки, потом в “морской бой”, потом просто стали дурачиться. А бабушке не понравилось. “Надя тебе не пара, – сказала она Ирме. – Надя из простой семьи: мать у нее уборщица”. Ну и что такого, что мать Нади уборщица в школе?» (Рождественская, 1960, 21).

О мужской школе в Москве в середине 1940-х гг.: «На уроке лит-ры Елизавета Александровна читает нам древний лит. памятник… В классе – тишина. Валя и Игорь Белоусов на задней парте сосредоточенно играют в морской бой» (Фридкин, 2003).

Описание игры из книги 1949 г.: «Морской бой. Играют двое. Каждый чертит на клетчатой бумаге два игровых поля. До начала игры каждый из её участников располагает “флот” на своём первом игровом поле. Делается это секретно, чтобы “противник” не знал, как стоят корабли. Флот состоит из одного линкора, двух крейсеров и трёх миноносцев. Все суда имеют одинаковую ширину в одну клетку, а Юлина их разная: линкор – четыре клетки, крейсер – три, миноносец – две. Суда можно чертить где угодно на игровом поле, лишь бы они не соприкасались друг с другом ни по длине, ни по ширине. Каждый играющий по очереди ходит или, как говорят в этой игре, “стреляет” два раза подряд. Задача при этом – поразить один из кораблей “противника”. “Стреляя”, играющий называет одну из клеток игрового поля, обозначая её буквой и цифрой, например: “Д-4”, “А-5” и т. п. Другой играющий, если названная клетка у него свободна, говорит “вода”, – значит, “стрелявший” промахнулся; если же “стрелявший” назвал клетку, занятую одним из кораблей “противника”, то тот должен сказать, в какой корабль “попал снаряд”. Каждый играющий отмечает всякий свой “выстрел”на втором поле так: если он, назвав ту или иную клетку, промахнулся, то эта клетка сплошь зачерчивается; если же “снаряд попал в цель”, то в соответствующей клетке ставится первая буква названия поражённого корабля: “Л” – линкор, “К” – крейсер, “М” – миноносец. Выстрелы “противника” каждый играющий отмечает на своём поле, ставя точку в клетке, попавшей “под обстрел”. Задача каждого играющего – рядом “выстрелов” выяснить расположение всех кораблей “противника” и вычертить их у себя на втором поле. Кито раньше выполнит эту задачу, тот и выигрывает» (Чкаников, 1949, 279–280).

О семиклассниках в 1953–1954 гг.: «Эти два дружка всюду ходили вместе: и в магазин за про­дуктами, и в баню, и в кино; резались на парте в “морской бой”» (Дик, 1956, 6).

Фактически об игре в “морской бой” идёт речь в отрывке, посвященном ремесленному училищу в конце 1940-х – нач. 1950-х гг. (игра называется просто «в войну»): «“У нас тут много хорошего, кормят, одевают, – сказал я и начал вспоминать, что же у нас ещё есть хорошего. Не рассказывать же новичку о линейках, об уроках, на которых часто чуть ли не половина группы дремала по утрам, или играла в войну, поражая “корабли” противника на листах бумаги из тетрадей по математике...”» (Ельянов, 1973, 191).

Об учащихся школы-интерната в перв. пол. 1950-х гг.: «Были разносы, которые мы принимали как должное, помалкивая или играя в “морской бой”» (Пряхин, [1981] 1986, 39).

О середине 1950-х годов: «Гулять не пошли – погода плохая. Павел Федотович предложил Гале поиграть в “морской бой”. “Да у нас мальчишки в это играют! – сказала Галя. – Я не умею” “А мы что – хуже мальчишек? Живо тебя научу!” Играл в эту немудрёную игру Павел Федотович с необыкновенным увлечением, волновался, сердился, когда ему не удавалось найти Галину подлодку» (Котовщикова, 1960, 49).

О восьмиклассниках в конце 1950-х гг.: «В соседнем ряду затеяли игру в “морской бой”. Девочки на первой парте вполголоса напевали…» (Зелеранский, 1961, 11).

О мальчиках 10–11 лет в конце 1950-х – нач. 1960-х гг.: «Ребята… играли в “морской бой”, отгородившись друг от друга книгами “Тициан” и “Советская опера“… “Е-4”, – Валерке недавно вырезали гланды, говорил он всё ещё тихо и изредка покашливал. “Мимо... ” “... Бей”. Раздумывая, Юрка попытался искоса взглянуть на Валеркину таблицу, но «Советская опера» надежно укрывала огневую позицию противника. “Тебе тоже Е-4”, – сказал он. “Мимо... Д-3”. “Ранил, ёлки”» (Михасенко, [1959–1963] 1965, 200–201).

О конце 1950-х гг.: «Морской бой. [заголовок] Что за шум на задней парте? / Ничего нельзя понять! / Кто-то там шипит в азарте: / “Е-один!” / “А-шесть”. / “К-пять!” / Это снова Вова с Петей / Позабыли все на свете: / На уроках день-деньской / Бой идет у них морской! / Бьются два военных флота / На листочках из блокнота. / Вова с Петей не пираты, / Не берут на абордаж, / А наводят на квадраты / Дальнобойный / Карандаш! / И противника догонят / Залпы меткие везде! / …Вот линейный крейсер тонет / В разлинованной воде, / Вот уже близка победа: / Миноносцы бьют в упор... / “Ну, еще одна торпеда – / И на дно пойдет линкор!”» (Заходер, 1962, 45–46).

Описание игры «Морской бой» (в которую «можно играть на привале, в лагере, на летней площадке») содержится в книге 1961 г. для пионеров: «Морской бой [заголовок]. Играют двое. Каждый из играющих чертит на своем листе бумаги по два квадратика, состоящих из 100 клеток (10 х 10) каждый, и нумерует ряды клеток цифрами и буквами, как по­казано на рисунке. На одном из квадратов размещаются су­да: 1 броненосец (занимает 4 клетки), 2 крейсера (занимают по 3 клетки), 3 миноносца (по 2 клетки) и 4 подводные лодки (по 1 клетке). Суда располагаются в любом порядке по вер­тикальным и горизонтальным рядам, но они не должны между собой соприкасаться. Играющие не должны знать расположе­ния судов “противника”. Второй квадрат служит контрольным полем, на котором играющие отмечают ход игры. Задача играющих – своими «выстрелами» вывести из строя суда “противника”. “Перестрелка” состоит в том, что играющие по очереди называют клетки (Е-один, Б-пять, Ж-восемь и т. п.). Если называется свободная клетка, это считается промахом. “Противник” говорит: “Мимо”, – и играющий отмечает на сво­ем контрольном поле эту клетку точкой. Если же клетка за­нята судном, то “противник” говорит: “Попал”. Эта клетка на своем контрольном поле отмечается крестиком. Попада­ние дает право на повторный ход. Если судно целиком вы­ходит из строя (“противник” говорит: “Потопил”), то соот­ветствующие клетки на контрольном поле обводятся контуром. На своем поле, где размещены суда, отмечаются только по­падания “противника”» (БГКП, 1961, 441).

О вт. пол. 1960-х г.: «Ромка Петров с Тарасовым заготовили бумагу для “морского боя”… Петров… наносил сокрушительный удар по эсминцу Феди Тарасова, находящемуся в эту минуту в квадрате 2В» (Земская, 1971, 53).

О конце 1960-х – нач. 1970-х гг.: «Второй отряд сортировал на клубной веранде собранные накануне лекарств. травы. Занимались этим, в основ­ном, девочки. Мальчишки заявили, что они не кролики и рыться в траве не будут. Одни играли в “морской бой”, другие катали бильярдные шары» (Принцев, [1972] 1975, 52).

О середине 1970-х гг.: «Мальчики шелестели газетами, играли в “морской бой”, девочки рукодельничали, листали стихи» (Исарова, 1977–2, 8).

О вт. пол. 1970-х гг.: «На первом уроке Гарик читал доклад о свойствах металлов. Васька играл с соседом в морской бой, а я гадал, удастся мне до конца четверти исправить двойку или нет» (Ампелонов, 1980, 46).

О девочке 10–14 лет в Шадринске в 1990–1994 гг.: «Когда стали старше, стали играть на уроках в “крестики-нолики”, в “морской бой”, а иногда даже в карты» (583).


«МУЖИК и медведь» – самодельная деревянная игрушка.

О начале 1940-х гг.: «В бане горел фонарь “летучая мышь”… [Разведчики Биденко и Горбунов] клали [12-летнего мальчика Ваню Солнцева] на скользкую лавку и шлёпали его в два веника, очень напоминая при этом кустарную деревянную игрушку “мужик и медведь”, причём в особенности напоминал медведя голый Горбунов, весь как бы грубо сработанный долотом из липы» (Катаев, [1944] 1973, 153–154).

МУЖСКИЕ школы – школы, где обучались только мальчики; существовали с 1943 по 1954 гг. См.: Раздельное обучение.

О 1944 г.: «В конце пустыря, перерытого осыпавшимися окопами, стоит четырёхэтажное здание. “На нижних этажах мужская школа, а на третьем и четвёртом девчонки”– объясняет Руслан… Мы входим в толпу ребят. Через просторный школьный двор идёт незримая граница. По одну сторону бегают и орут мальчишки, по другую – девчонки. Вдоль границы не спеша прогуливается преподавательница в пёстром платье. Лона следит за тем, чтобы ученики мужской школы не перебегали на мужскую половину и наоборот» (Демиденко, 1962, 39).

О 1944–1954 гг.: «Сегодня в этой школе и мальчики и девочки сидят за одной партой. Но было время – здание называлось “Мужская средняя школа” и девочки обходили его стороной: не ровен час, еще выскочит из дверей ка­кой-нибудь сорванец, снежком залепит или за косу дернет» (Дик, 1956, 4).

«Теперь, задним числом думая о мужской школе, мне кажется, что одним из замыслов их возникновения – а ведь на мужские и женские школы поделили в начале войны – была мысль об ужесточении контро­ля за растущим поколением. Школы смешанные, где мальчики и девоч­ки учатся вместе, уже в силу только этого обстоятельства делают поколение ну как бы дряблым, что ли. Мальчики заимствуют что-то от девочек, какие-то возникают… ненужные чувства, …жа­лость, прощение… Пусть уж лучше девочки растут сами по себе со своими бантиками и слезами, в конце концов не они главные си­лы неповиновения и смуты, а будущая мужская часть общества, вот и надо, чтобы она росла именно в мужских школах, еще лучше при при­смотре мужчин, без сантиментов, в духе строгого, а главное, раннего по­нимания мужской ответственности за общее будущее. В конце концов, в мужской школе легче завинтить болты, навести порядок и получить нужный, выполняющий поставленные требования продукт. Так примерно выглядела философия мужской школы, припудренная, конечно же, словесами о благих целях, о враждебном окружении, в ко­тором живет страна, о повышенной ответственности учителей за воспи­тание учащихся и стр-во социализма» (Лиханов, 1995, 136).

МУЗЫКА – один из школьных предметов.

О третьеклассниках во второй половине 1970-х гг.: «Сегодня первым в расписании – урок музыки. Мы собрались у муз. кабинета. Вера Альбертовна ждала, когда мы выстроимся, чтобы ввести нас в класс. Наконец все расселись, приняли “позу слушателя” – так называла нашу музыкальную настроенность» (Ласкин, 1988, 121).

О вт. пол. 1970-х гг.: «В младших классах моим любимым был урок музыки. Он начинался с прослушивания грампластинки. Бывало, класс разучивал слова, мелодию – и новую песню исполняли под ее же аккомпанемент. Делать это было весело и легко»

«МУЗЫКА и ты» – альманах для школьников сред. и старшего возраста. Выпускался с нач. 1980-х гг.

Выпуск 5 вышел в 1986 г., вып. 6 – в 1987 г., вып. 8 – в 1989 г., вып. 9 – в 1990 г. Из содержания 6 вып.: рассказы о композиторах А. Хачатуряне, А. Островском, М. Балакиреве, об истории баяна, об ист. жанра муз. сонаты. (Музыка, 1987)


«МЫШКА, МЫШКА, вылей воду…» – фраза, проговариваемая в ситуациях, когда после купания вода попала в ухо. В этих случаях в детской среде считается правильным прыгать на одной ноге, в ритм прыжкам проговаривая определенную фразу.

О конце 1930-х гг.: «Кимка бултыхнулся вниз головой… и тотчас же вынырнул, и… заколотил руками и ногами по… воде! Выскочив на плот, принялся плясать на одной ноге, приговаривая: “Мышка, мышка, вылей воду на поганую колоду!”» (Поливин, 1988, 210).

О конце 1950-х гг.: «Колька на ходу отстегнул лямки, снял штаны и, подскочив к берегу, пощупал ногой воду… Он отошёл назад, разбежался и шлёпнулся живо­том об воду. Вскочив на ноги, Колька задом наперёд вышел на берег, чтоб Тимка не видел его покраснев­ший живот; и, приложив к уху ладошку, застригал на одной ноге: “Мышка, мышка, вылей воду / На дубовую колоду!..”» (Зобнин, 1963, 100).

О 1960-х – 1980-х гг.: «“Мышка, мышка, вылей воду под осинову колоду!” – так приговаривали мы, подпрыгивая на одной ноге, вставив палец в ухо – пыфтаясь вытрясти залившуюся во время купания влагу» (Семенова, 2008, 20).


«НА АЛТАЙСКИХ горах» – игра с хлопками в ладоши под речитатив. См.: Игры, Игры с хлопками в ладоши под речитатив.

Из письма 1987 г. Светланой Зиминой из г. Риги (Латвия): «Все девчонки (мальчишки этим не увлекались) берутся за руки в кругу. В такт качают руками. А на “ох” – скрещивают руки на груди, кладя ладони на плечи, на “ах” кладут правую руку на правое бедро, левую – на левое. Потом все заново. А после “у меня живот болит” стараются пощекотать ближестоя­щего за живот, стремясь прикрыться. Глупая, конечно игра. Мы играли в неё перед столовой, когда нас не запускали, приходилось стоять и ждать.“На Алтайских горах-ох-ах. / Жило много черепах-ох-ах. / Среди этих черепах-ох-ах. / Был один святой монах-ох-ах. / 1 вар. И на этого монаха-оха-аха / Вдруг напала черепаха-оха-аха. / 2 вар. И вот этот вот монах-ох-ах / Любил кушать черепах-ох-ах. / Он схватил свои очки-чки-чки / Разорвал их на клочки-чки-чки, / А потом как закричит-чит-чит / У меня живот болит-лит-лит!”».

Значительно больше, чем сюжет с монахом, распространен вариант с падишахом.

О конце 1980-х гг.: «Игры с хлопками. “На алтайских горах (ох-ах-ох-ах) / Жил великий падишах (ох-ах-ох-ах) / Захотелось падишаху (оху-аху-оху-аху) / Съесть большую черепаху (оху-аху). / Съел он сразу 2 лягушки (ушки-ушки) / Отвалились его ушки. / На алтайских горах / Похоронен падишах“» (483).

В приложении к газете «Вятская речь» (вышло ориентировочно в 1994 г.) помещён записанный в 1991 году в Кирове: «На альпийских горах, ох, ах, / Жил великий падишах, ох, ах, / Захотелось падишаху, оху, аху, /Съесть большую черепаху, оху, аху. / Взял он новые очки, чки, чки, / Разорвал их на клочки, чки, чки. / Привезли его в больницу, ицу, ицу,/Стали резать поясницу, ицу, ицу. / Поясница не простая, тая, тая, / Поясница, золотая, тая, тая. / Привезли его домой, ой, ой, / Прямо в печку головой, ой, ой. / Падишаху двести лет, лет, лет, / Он давно уже скелет, лет, лет» (цит. по: Борисов, 2002, 49).

Записано от девочки 10 лет в г. Иркутске в 1999–2000 гг.: «На алтайских горах-ах-ах! / Жил великий падишах-ах-ах! / Захотелось падишаху-аху-аху! / Съесть большую черепаху-аху-аху! / Он одел свои очки-чки-чки! / Разорвал их на клочки-чки-чки! / А потом и говорит-ит-ит! / У меня живот болит-ит-ит! / Так и надо падишаху-аху-аху! / Чтоб не ел он черепаху-аху-аху!» (Назаркин, 2006, 90–91).

«НА БАЛКОНЕ номер восемь…» – текст, сопровождающий игру в ладоши. См.: Игра, Игры с хлопками в ладоши под речитатив.

«С этим видом речитативной игры с хлопками мы встречались в начале 1980-х годов в одном из пионерских лагерей Свердловской обл. Две девочки, встав напротив друг друга, хлопали в ладоши и произносили текст. В памяти остались следующие четыре куплета: “На балконе сорок восемь, ой-ой-ой / Мы сидели с братом Костей, тьфу ты, грех какой. / Весело было нам, там, пари-тури-рам, / Все делили пополам. Правда? Ага! / Мы с балкона улетели, ой-ой-ой, / Локтем барышню задели, фу-ты, грех какой. / Весело было нам, там, пари-тури-рам, / Все делили пополам. Правда? Ага! / … / За столом сидит судья, ой-ой-ой, / Рожу корчит как свинья, тьфу ты, грех какой… / Весело было нам…и т.д. / Под столом сидит свинья, ой-ой-ой, / Рожу корчит как судья, фу-ты, грех какой… / Весело было нам… и. т. д.” Смысл игры заключался в том, чтобы слаженно произносить текст и не запутаться в порядке “взаимных” хлопков, с последним словом игра заканчивалась без какого-либо “завершающего жеста”. В середине 1990-х гг. (ориентировочно в 1994 г.) в Кирове вышло… приложение к газете “Вятская речь”… [В нём, в рубрике “Хлопушки” был помещён] текст, записанный в 1991 году от 7-классницы…: “На балконе номер восемь, ой-ой-ой, / Мы сидели с братом Костей, фу ты грех какой! / Припев: Весело было нам, тумба, ля-ля, / Все делили пополам. Правда? Ага! / Мы с балкона полетели, / Попой барышню задели. / Припев. / Нас в больницу положили, / Там пилюлями кормили. / Припев. / Из больницы мы сбежали / Сто подушек там украли. / Припев. / Мы в болоте ночевали, / Нас лягушки целовали. / Припев. / Нас милиция догнала, / Все подушки отобрала. / Припев. / За столом сидит судья, / Корчит рожи, как свинья. / Припев. / На столе стоит стакан, / А в стакане таракан. / Припев”. Текст с аналогичным содержанием был также сообщен нам в 1999 г. девушкой из г. Далматово… Таким образом, по меньшей мере… с нач. 1980-х по конец 1990-х гг., в девичьей среде существовала игра с данным речитативом. Текст речитатива восходит, как мы полагаем, к песне, по меньшей мере, 1920-х годов… Первым подтверждением этой гипотезы является свидетельство основоположника отеч. этнографии детства Г.С. Виноградова. В работе “Детский тайный календарь” (1924) он пишет буквально следующее…: “В больших населенных пунктах… взрослые идут в “собрание”; мальчуганы пробираются туда же и от скуки хулиганят, а потом воспевают свои похождения в песенке, которую откуда-то “подхватили” на годах: “Наш товарищ был Егорка, / Купил билет на галерку. / Весело было нам (2 раза; повторяется после каждых двух строчек). / Первым делом на галерке / Закурили мы махорки. / Мы с галерки полетели, / Лаптем барышню задели. / В каталашку нас погнали. / Только лапти засвиркали… / В каталашку посадили, / Трое суток не кормили. / Трое суток не кормили / Да по двадцать пять вкатили. / Нам по двадцать пять вкатили / И в больницу положили. / Нас в больницу положили, / Калачами нас кормили, / Калачами нас кормили / И на волю отпустили”… [Приводим также] текст песни…, записанной в 1925 году в Челябинске уральским фольклористом и краеведом В.П. Бирюковым. Он был обнаружен нами в его личном фонде (Ф.75, ед. хр. 6), хранящемся в Отделе рукописей Росс. нац. библиотеки… (Санкт-Петербург): “Как на барже номер пятый / Я служил там с Ванькой-братом / Припев: Весело было нам (4 раза) / Нас лаптями наградили, / Вниз по матушке пустили / Припев. / Мы приехали в Уфу, / Закурили табаку. / Припев. / Я послушался Егорку, / Взял билет я на галерку. / Припев. / Нас с галерки увидали. / В шею палками прогнали. / Припев. / Мы с галерки полетели, / Локтем барыню задели. / Припев. / Что за шум? Что за вой? / Прибежал городовой. / Припев. / Нас в полицию погнали, / Только пятки засверкали. / Припев. / Мы в полиции сидели / Да в окошечко глядели. / Припев. / Мы в полицьи сплутовали, / Все ворота изломали / Да и убежали. / Припев”. Несмотря на то, что действие девичьей речитативной игры 1980-х – 1990-х годов происходит «на балконе», в больнице, милиции и в суде, а герои песни 1920-х годов служат на барже, падают с галерки, имеют дело с «городовым» и попадают в «каталажку», сходство сюжетов и ритмической структуры очевидно… Вероятно, песня имеет еще более раннее происхождение. Так, строки из варианта В.П. Бирюкова “Что за шум? Что за вой? Прибежал городовой” почти полностью повторяют строки стихотворной сказки “Крокодил” К. Чуковского, написанной в 1917 г.: “Подбежал городовой: Что за шум? Что за вой?”. Логично предположить, что К.И. Чуковский воспроизвел в стихотворении хорошо известный его современникам фольклорный текст (как, например, начальные строки сказки “Крокодил, крокодил, он по улице ходил” явно перекликаются с популярной гор. песенкой “По улице ходила большая крокодила”). Таким образом, есть основания предполагать, что песня, варианты которой были зафиксированы фольклористами в середине 1920-х годов, восходит, по меньшей мере, к нач. ХХ в. От взрослой песни авантюрного содержания сначала “отпочковался” мальчишечий её вариант, а неск. десятилетий спустя, – возможно, на основе взрослого первоисточника, а, возможно, мальчишечьего варианта, – сложился речитатив для девичьей игры в ладоши. Иными словами, мы имеем дело с погружением в дет. среду утративших популярность форм фольклора взрослых» (Борисов, 2002, 41–45).

Записано от девочки 9 лет в г. Иркутске в 1999–2000 гг.: «На балконе номер восемь, / О-ёй-ёй, / Мы сидели с братом Костей / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!” / Мы с балкона улетели, / О-ёй–ёй, / Бабку тапочком огрели / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!” / Нас в психушку засадили, / О-ёй-ёй, / Там пилюлями кормили / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!” / Мы с психушки убежали, / О-ёй–ёй, / Две подушки там украли / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!” / Нас милиция поймала, / О-ёй-ёй, / Две подушки отобрала / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!” / Мы с ментовки убежали, / О-ёй-ёй, / Две винтовки там украли / (Тьфу ты, грех какой!). / Весело было нам, / Тумба-рирам, / Всё делили пополам. / “Правда?” / “Ага!”» (Назаркин, 2006, 91–92).

«НА БОЛЬШОЙ» – «отлично», «великолепно», «замечательно»; высокая оценка чего-либо (вероятно, имеется в виду отставленный большой палец руки при зажатых в кулак остальных пальцах – традиционный знак восхищения, высокой оценки).

О вожатом и 10-летней девочке в 1931–1932 гг.: «Фатя… торопливо добавил: “Ну, ничего, Толстая, мы разберёмся, и всё будет на большой, да ещё с присыпкой! – и он оттопырил свой белый и действительно большой палец» (Либединская, 1966, 51).

Об оценке 10-летним мальчиком фильма «Тимур и его команда» в 1940 г.: «“Я спрашиваю: тебе понравилась картина?” “Ну! На большой!” – воскликнул я восторжен­но. “Ратмир, – покачала головой мама, – сколько раз я тебя буду просить не употреблять подобные словечки. Почему ты не можешь сказать по-русски: да, картина мне понравилась”. Всё-таки даже она не всё могла понять. Разве достаточно про такую картину скучно сказать – понравилось!» (Сиснев, 1973, 76).

О мальчике-подростке 14 лет в перв. пол. 1940-х гг.: «…Володя добавил: “Между прочим, Зоя Васильевна хотела прийти. В общем, встреча Нового года получится “на большой””. Надежда Андреевна поморщилась: “Ох, уж эти твои жаргонные словечки! Когда ты от них избавишься?”» (Печерникова, 1971, 140–141).

Аналогичное выражение из речи взрослых (20-летних) в конце 1950-х гг.: «Сашка зачерпнул соли из туеска, посолил Катин палец, возвещая, что Тосины щи – “на большой с присыпкой”» (Бедный, 1975, 28).

«НА Волге» – стихотворение Н.А. Некрасова.

«Ученики хорошо знают Некрасова-пота. Они знакомы со многими его стихотворениями, написанными для детей (“Дед Мазай и зайцы”…, “Генерал Топтыгин”… и др.). В IV классе ребята читали стихотворение “Крестьянские дети”. В стихотворении “На Волге” Некрасов предстаёт с новой для учащихся стороны…» (Зепалова, 1983, 125).

«НА ГОРШОК и в люльку» – иронически: «Ты еще маленький (ая), поэтому тебе пора спать!»

О с. Ушаковском Катайского р-на в 1991–1995 гг.: «Выражение “На горшок и в люльку” я слышала в своем недалеком детстве от своих родителей. Когда времени было уже много, данными словами они отправляли нас с сестрой спать» (139).

О девочке 7–10 лет в с. Ново-Ильинском Петуховского р-на в 1992–1995 гг.: «В детстве, лет до 10, я ложилась спать в 9.00 вечера. Перед сном папа всегда говорил: “На горшок и в люльку”, как бы напоми­ная, что пора спать, завтра в школу. И впоследствии, когда уже не нужно было ложиться спать рано, он всегда подшучивал надо мной, по привычке» (143).

О девочке 8 лет в д. Бурматово Сафакулевского р-на в 1996 г.: «В первый раз эту фразу я услышала от своей сестры (двоюродной), когда мы гостили у бабуш­ки. Сестре было 16 лет, и она собиралась на дискотеку, и чтобы я побыстрее легла спать, она произнесла эту фразу. Она (фраза) показалась мне смешной. До сих пор это выражение вызывает у меня улыбку» (141).

О девочке 12 лет в Шадринске в 1999 г.: «Выражение “На горшок и в люльку!” мы с друзьями говорили друг другу, когда хотели подразнить друг друга и показать, что каждый из нас умнее и взрослее. Со смыслом типа: “Сиди и молчи, тебе вообще пора на горшок и в люльку!”. Или, например, когда гуляли на улице, во дворе, и мама звала из окна, крича домой кого-нибудь из нашей компании, мы шутили: “Всё, пора на горшок и в люльку!”» (135).

«НА ДАЧЕ жили мишки…» – детская песенка фольклорного характера 1970-х -1980-х гг.

Эту песню автор словаря слышал в нач. 1970-х гг. По меньшей мере, один раз её инсценировали во дворе девочки (в те годы существовал «институт» детских дворовых концертов). Вот строки, которые автор запомнил с тех пор: «На даче жили мишки – / Два плюшевых братишки, / И плюшевая мама / Однажды говорит: / “Вам фрукты кушать можно, / Но только осторожно, – / От недозрелых фруктов / Животики болят”. / Тут мишки подмигнули, / От мамы улизнули, / Забрались потихоньку / В большой фруктовый сад. / Едят там без разбору [лакуна – три строки] / У маленького мишки / Вдруг лопнули штанишки, / Кричит он громко: “Мама!” / И плачет под кустом. [лакуна] / А тот, кто маму слушал, / Поменьше фруктов кушал, / На праздники получит / Большое эскимо. Во! [На восклицание “Во!” показывался большой палец сжатого кулака как знак высоких вкусовых качеств].

В мае 2000 г. студентка 4 курса записала по просьбе автора словаря известный ей вариант песни под названием «Песенка про медвежат» (вероятно, она слышала эту песню в перв. пол. 1980-х гг.): «Собрав на дачу мишек, / Двух плюшевых братишек, / И плюшевая мама / Однажды говорит: / “Вам фрукты кушать можно, – / Но только осторожно, / От недозрелых фруктов / Животики болят”. / А мишки подмигнули, / От мамы улизнули, / Залезли где-то сбоку / В большой фруктовый сад. / Едят там без разбору / Зелёных фруктов вволю / И, словно паровозики, / От жадности пыхтят (два вздоха). / У маленького мишки / Вдруг лопнули штанишки, / “Ой, мама, мама, мама”, – / Он плачет под кустом. / А мама с увлеченьем / Готовит им печенье / И варит им компотик / На детский аппетит. / Ну что ты, что ты, что ты, / Ведь им не до компоту, / У них же нестерпимо / Животики болят. Ой!». Как видно из записи, и в этом варианте песня также была рассчитана на «актерское» исполнение («(два вздоха)», «Ой!») (522)

Поскольку более нигде нам эта песня ни в живом бытовании, ни в печатных работах не встречалась, мы приняли решение поместить её в словаре, чтобы публикацией этих двух её вариантов-версий уберечь её от эвентуального исчезновения.

«НА ДНЕ» – пьеса (1902) М. Горького; с 1930-х гг. по 2000-е гг. входит в число произведений, подлежащих обязательному изучению в школе (10 кл.).

О 1930-х гг.: «А Нина думала о Луке из пьесы “На дне”, про которого в школе говорили, что он жулик и вредный утешитель… Почему-то полагалось его прези­рать, а Нина не могла презирать, она видела его доброту, ведь он один пожалел умершую Анну, за это она любила его. И когда в школе писали сочинение, она выбрала Сатина хотя любимым персонажем её был Лука. Но она знала, что её не поймут – ни учительница, ни ребята, – а писать про него так, как полагалось, как было в учеб­нике, не могла и не хотела» (Глушко [1988] 1990, 80).

«НА ДРАКУ-СОБАКУ», «на собачку-драчку» – возглас, призывающий сверстников забирать себе брошенные в воздух лакомства (конфеты и др.). Ср.: «На шара».

Речь идёт об обычае, когда обладатель какого-либо ценного предмета (денег, конфет и др.) бросает его в «толпу» и кричит при этом: «На собачку-драчку!» Это означает, что тот, кто в противостоянии другим сумеет удержать под контролем брошенный предмет, тот и имеет право им распоряжаться, как своим.

О середине 1960-х гг.: «[18-летний] Женька тоже курил самые дорогие папиросы, кидал мальчишкам по двадцать копеек “на драку-собаку” и покупал по шесть пломбиров сразу» (Кузьмин, 1966, 48).

Обычай этот, по свидетельству автора словаря, существовал и в 1970-е годы.

«НА ЖЕЛЕЗНОЙ дороге» – стихотворение Н.А. Некрасова; в 1970-е – 1980-е гг. изучалось в 10 классе школы.

«НА ЗЛАТОМ крыльце сидели…» – см.: «На золотом крыльце сидели…»

«НА ЗОЛОТОМ крыльце сидели…», «На златом крыльце сидели…» – популярная во второй половине ХХ века считалка.

О 1950–1952 гг.: «Игры начала пятидесятых… Для пряталок в ходу были колоритные считалки, отвечавшие духу времени, вроде: “Ехал Гитлер на машине, / Ему звездочка на нос, / Вся Германия узнала, / Что у Гитлера понос”. Или модернизация известной литературной считалки: “Вышел немец из тумана…” У каждого были свои любимые считалки. Мне больше везло (редко становился водящим), когда: “На златом крыльце сидели / Царь, царевич, король, королевич, / Сапожник, портной – / Кто ты будешь такой? / Говори поскорей, / Не задерживай добрых людей”. И ни секунды на размышление: “царь” ли, “портной” – главное, назвать мгновенно, не забыв указать, с кого начать вести счет» (Гай, 1987, 77–79).

О середине 1950-х гг.: «И Милка начала считаться: “На золотом крыльце сидели: / Царь, царевич, / Король, королевич, / Сапожник, портной, / А ты кто такой?”» (Гернет, Ягдфельд, [1957] 1959, 63).

О 1970-х гг.: «“На златом крыльце сидели / Царь, царевич, / Король, королевич, / Сапожник, портной. / Кто ты будешь такой?” – считала Иришка, а дети стояли кружком и ждали, кому выпадает водить. “Король”, – сказал Ваня. “На златом крыльце сидели / Царь, царевич, / Король…”– досчитала Иришка, и все бросились врассыпную прятаться» (Сикорук, 1979, 50–51).

О девочке 10–15 лет в с. Ольховке Шадринского р-на в 1995–2000 гг.: «Проведение вечеров не обходилось и без игр, начинать которые нужно было, распределившись на водящего, галящего и пр. Распределялись при помощи считалок. Существовали следующие популярные среди нас считалки: “Вышел немец из тумана…” или: “Со второго этажа / Полетели три ножа: / Красный, синий, голубой, / Выбирай себе любой”. Участник, на котором остановился счёт, выбирает, например, “голубой”. Считалка рассказывается сначала, и на каком человеке остановилось слово “голубой”, тот и водит (выходит), а считалка снова рассчитывается. По тому же принципу: “На золотом крыльце сидели: / Царь-царевич, король-королевич, / Сапожник, портной, / Ну а ты кто будешь такой? / Выбирай поскорей, / Не задерживай добрых и честных людей“» (009).

«НА КОГО принц похож?» – игра.

О 1900-х гг.: «Сели играть в “на кого принц похож?” Спрашивать пришлось Лелю, а принцем быть реалисту. “На кого?” – шепотом спросила она, подставляя свое ушко Петрову. “На бесхвостого осла...” – не задумываясь, ответил Петров (он давно уже придумал для реалиста это обидное сравнение). Леля сконфузилась и покраснела: ей казалось совершенно невозможным сказать такое “название” вслух и притом распорядителю танцев... “Ну, смотрите! Я скажу, только...” “На бесхвостого осла!” – ещё раз и с ещё большей твердостью повторил Петров. Леля, пригибая к ладони пальчики, шёпотом стала припоминать все названия, которые надавали реалисту, но названия Петрова не проговорила, а только произнесла “м-м” и прижала мизинчик. Потом она ещё раз обошла всех играющих и с каждым пошепталась, только к Петрову не подошла, а прошла мимо: “На бесхвостого осла!” – тихо напомнил ей ещё раз Петров, подбежав сзади; Лёля не обратила внимания. Реалист… сидел на стулe, под елкой… с низко опущенной головой… Подошла Леля и начала: “На розу... На... офицерика!.. На.. на.. рыцаря! На кого еще? Ах, да... На самовар! (это сказал Павлюк)... На кикимору! (реалист обидно ухмыльнулся)... На милого молодого человека!.. На...” Тут Леля замялась... “На осла!” – решительно проговорила она вдруг набравшись храбрости… “На рыцаря”, – выбрал реалист. “Это я сказала!” – радостно воскликнула Лёля и прогнала прочь вспотевшего от волнения и обиды реалиста. “А я не играю...” – объявил неожиданно Петров. “Нельзя! Ты еще не был принцем...” – запротестовал Кукушкин» (Чириков, 1918, 37).

Ср.: «Мнения».

НА КУЛÁЧКИ – кулачное сражение по условленным правилам.

О Самарской губ. в 1890-х гг.: «Наши детские игры начинались еще засветло… …Мы удирали… к речке. Там уже катались на салазках и ледянках ребятишки… Кое-где попарно дрались на кулáчки. На взгорок собирались взрослые парни и даже бородатые мужики. Обычно они подтрунивали над нами: вот, мол, ты… за мамкин сарафан держишься, а подраться с парнишкой храбрости нет, – какой же ты после этого парень? Мальчата ярились, бунтовали и хвастались, сжимая кулачишки: “А ты видал, как я за подол держусь? …Я спроть каждого выйду. Только давай”. “Эка, хвальбишка! А довелось на кулачки – лежачего не бьют! Трус!” Это было смертельным оскорблением для меня лично. Как! Я – трус? “Давай кого хошь. Сейчас же спроть пойду”. Я всегда храбро выступал против Кузяря и Наумки, но в душе чувствовал себя слабее их: они часто побивали меня в боях… Но бывало, что и я выходил победителем, хотя и не без урона» (Гладков, 1956, 106–107).

«НА НОВОМ месте приснись жених невесте» – словесная формула, произносимая на ночь девочками (девочками-подростками), для того чтобы им приснился суженый, жених.

О середине 1980-х гг.: «Вспомнила, как нас мама успокаивала, когда мы ложились спать. Чтобы мы не разговаривали, она придумывала вот что: “Вы хотите увидеть во сне своих женихов?”. Мы, естественно, отвечали: “Да!” Тогда мы говорили: “Я сплю на новом месте, приснись жених невесте”. При этом надо было молчать. Иначе жених не приснится. Таким образом, мы быстро засыпали. Я так думаю, что это была своего рода игра в молчанки» (537).

НА ПИОНЕРСКОМ расстоянии – «сохраняя дистанцию, не соприкасаясь»; ироническое выражение, используемое в подростковой среде с 1970-х по 2000-е гг.

В 1970-е гг. (по воспоминаниям автора словаря) выражение «на пионерском расстоянии» употреблялось по отношению к танцующим в паре мальчике и девочке, когда те были разделены 5–10 и более сантиметрами расстояния («танцуют на пионерском расстоянии»). Аналогичное выражение применялось по отношению к мальчику и девочке (подросткам), которые прогуливаясь, находились на дистанции друг от друга, не соприкасаясь телами («ходят на пионерском расстоянии»).

О с. Половинном Половинского р-на 1993–2002 гг.: «Выражение “пионерское расстояние” использовали, когда посещали школьные вечера, дискотеки или когда “заглядывались” на девчонок. Пример 1. Приглашаешь даму на танец, руки кладёшь ей на талию, а она – на плечи. Тела не соприкасаются. То есть руки в локтевом суставе практически не согнуты. Получается довольно-таки внушительное расстояние между партнёрами. “Наблюдатели” со стороны начинают смеяться над этой ситуацией, молодым человеком: “Слабак, танцует как маленький, на пионерском расстоянии. Хоть бы прижался поближе, трус”. Пример 2. Сидит девушка, молодой человек подсаживается к ней, сохраняя при этом дистанцию. Начинают общаться. Это происходит со знакомой, подругой, одноклассницей. Говорят, говорят, смеются и потом, кто-нибудь так невзначай говорит, типа: “Да не бойся, я не кусаюсь, садись ближе. А то – как маленькие, на пионерском расстоянии друг от друга…”» (016).

О девочке 13 лет в селе Кундравы Чебаркульского р-на Челябинской обл. в 1998 г.: «У меня был первый парень, который провожал меня после школы, приглашал на медленные танцы на школьных дискотеках. Как раз на одном из таких танцев он меня и спросил, долго ли я буду стоять от него на пионерском расстоянии. Конечно, после такой фразы о развитии каких-либо отношений можно было забыть» (141).

О девочке 14 лет в с. Ново-Ильинском Петуховско­го р-на в 1999 г.: «В школе был выпускной вечер. На торжественной части я с одноклассником танцевала вальс. После наши одноклассники смеялись и подшучи­вали над нами, потому что, танцуя, мы смущались друг друга и стояли на приличном расстоянии, выглядело это смешно. Они говорили, что мы стояли на пионерском расстоянии и сравнивали с пионерами» (143).

О девочке 13 лет в Шадринске в 2000 г.: «Впервые я услышала выражение “пионерское расстояние” в лагере “Салют”. Однажды на дискотеке я увидела свою подругу, танцующую с мальчиком на довольно большом расстоя­нии, почти на вытянутых руках. А девочка, которая со мной стояла, засмеялась и сказала: “Ну, Лена – просто на пионерском расстоянии”. Мне понравилось это выражение и я, запомнив его, до сих пор иногда употребляю”» (132).

О девочке 15 лет в с. Ушаковском Катайского р-на в 2002 г.: «Когда мне было 15 лет, я впервые пошла на дискотеку, где и услышала это высказывание. Кода мальчик с девочкой танцевали медленный танец, при этом между нами было “приличное” расстояние, то есть они не прикасались друг к другу никакими частями тела, кроме рук, про них говорили: “Танцуют на пионерском расстоянии”» (139).

О 2002–2004 гг.: «Посещая сельские дискотеки в ДК и глядя как молодой человек с девушкой танцует медленный танец, мы с подругой могли произнести одну короткую фразу: “Пионерское расстояние”. Это могло означать, что парень с девушкой не соприкасаются телами во время танца, а между ними расстояние как минимум 20 см. Сама я не танцевала медленные танцы, потому что не понимала смысла кружения пары (или как тогда говорила: “тупого топтания на месте”) вокруг своей оси, прижавшись друг к другу» (138).

Реплика в диалоге 20-летнего участника реалити-шоу «Дом-2» (ТНТ) 23 октября 2007 года: «Ты чё!? Мы с ней на пионерском расстоянии были!»

«НА РАЗГРОМ!» – всесоюзная детская спортивная игра, проводившаяся в 1943 году.

«Большое распространение получили военно-тактиче­ские и оборонно-спортивные игры. Особым авторитетом у ребят пользовались Всесоюзные спортивные игры: “Рейд в тыл врага” (1942), “На разгром!” (1943), “На штурм!” (1944)» (Черник, 1975, 83).

«НА СОБАЧКУ-ДРАЧКУ» – см.: «На драку-собаку».

«НА ХОЛМАХ Грузии…» – стихотворение А.С. Пушкина; с 1970-х гг. изучается в школе (8 кл.).

«НА ШАРА!» – возглас, призывающий сверстников забирать себе брошенные в воздух лакомства (конфеты и др.). Ср.: «На драку-собаку».

О второй половине 1920-х – начале 1930-х гг.: «Бывало, выйдешь на улицу с конфетами, чтобы угостить ребят, и видишь, что на всех не хватит. Тогда соберёшь потихоньку в кармане конфеты в горсть, неожиданно кинешь их вверх и крикнешь: “На шара!” Кому досталось, кому нет – всем весело и никому не обидно» (Якуб, 1988, 55).

«НА ШТУРМ!» – всесоюзные детские спортивные игры, проводившиеся в 1941 и 1944 гг.

«В январе 1941 г. прошла Всесоюзная военная иг­ра “На штурм”» (Очерки, 1980, 415–416).

«Большое распространение получили военно-тактиче­ские и оборонно-спортивные игры. Особым авторитетом у ребят пользовались Всесоюзные спортивные игры: “Рейд в тыл врага” (1942), “На разгром!” (1943), “На штурм!” (1944)» (Черник, 1975, 83).

См. также: Военизированные пионерские игры.

НАГАН – «Род револьвера с вращающимся барабаном» (Ожегов, 1970, 363).

Наган деревянный – устройство в форме нагана, «стреляющее» с помощью резинки мелкими «пульками» (дробинками, горохом).

О вт. пол. 1960-х гг.: «На последнем уроке Колька Тулин, таясь, из-под парты показывал кое-кому из ребят деревянный наган, который от резинки стреляет дробинками и горохом. Как только звонок отзвенел и Павел Павлович вышел из класса, все третьеклассники бросились к Кольке. “Дай взглянуть!” “Дай потрогать!” “Дай стрельнуть!” “Коль стрелять, так по цели!” – ответил Колька и, как предводитель, пошёл впереди ребят к раздевалке, а после – на улицу, к школьному палисаду, за которым стояла стайка ветвистых рябин. Там, среди недоклёванных ягод, всё время резвится пернатая мелочь. Ребята приметили трёх снегирей. Колька отвёл деревян­ный ударник, бросил в дуло нагана дробинку, вытянул руку, прицелился и щёлкнул. Никто не верил, что попадёт. Да и сам-то Колька не верил. Потому ребята и ахнули, раз­глядев, как две алые птички метнулись за здание школы, а третья упала под дерево, где и осталась… Колька постоял, потом достал из кармана наган, размахнулся и бросил его куда-то за палисадник» (Багров, 1986; 38, 40).

Наган металлический – вероятно, род пугача.

О нач. 1950-х гг.: «А у меня как раз были складник там и наган. То есть какой это наган – наганчик это. Из медной трубочки сделанный, в середине сплющенный и загнутый. Ну, да вы всё знаете, какие наганчики делали, бывало. С резиночкой, для взвода бойка. Помните?.. …На меня посыпалось: “А, вот кто стрелял в дверь у меня на уроке?”… …Надо прямо признаться, это стрелял я» (Верещагин, 1986, 104).

Ср.: Пистолет, стреляющий кусочками проволоки.

«НАГОНЯЛЫ» – игра.

О 1962 годе: «Подвижные игры тех лет: чур-не-моя (горелки), сопки (царь горы), штандар, уголки, белочки-собачки, лапта, городки, нагонялы, вышибалы, ножички…, цепи-кованые, казаки-разбойни­ки, 12 палочек, 12 записок, войнушка…» (Киршин, 2002).

НАГРУДНИК – «Передняя часть передника, фартука, служащая для предохранения груди от чего-нибудь» (Словарь, 1958–7, 122); нагрудник у гимназисток выполнял функции кармана.

О гимназистке в нач. ХХ века: «З и н а… А я, Алечка, написала… (Достает альбом, который заложен у неё за нагрудником фартука.) Вот!» (Бруштейн, 1956, 176).

О перв. пол. 1910-х годов: «…За на­грудником чёрного будничного передника, кроме учениче­ского билета с правилами поведения, она всегда носила мою небольшую карточку, снятую в электрофотографии… …Кале­рия… взяла записку и спрятала её под нагрудником гимназического фартука. …Калерия вынула из-за нагрудника фарту­ка и протянула мне …розовую секретку в клеточку» (Катаев, 1983; 7, 212–213).

О женской гимназии в середине 1910-х гг.: «“Никто не желает сознаться? Ну, что ж, Лидия Геор­гиевна... приступайте!” …Сова [классная дама]… увидя, что нагрудник передника Ирины отдувается, …сказала: “Лотоцкая! Что у вас за нагрудником?...” “У меня там носовой платок и правила!” – проговорила Ирина… “Вы не хотите показать, Лотоцкая, что у вас за нагрудником? – поднялась начальница. – Лидия Георгиевна, посмотрите!” Сова… просунула два пальца за нагрудник Ирины, вытащила оттуда скомканный носовой платок и маленькую чёрную книжечку “правил поведения ученицы N-ской гимназии”». (Филиппова, 1938, 153–154).

МЫЛЬНЫЕ пузыри.

Пускать мыльные пузыри – (доп.)

О вт. пол. 1950-х гг.: «Самое праздничное воспоми­нание той поры – пускаем мыльные пузыри! Долго готовим исходный материал и инструментарий – разводим мыло (можно… “Хозяйственное”, а можно… “Земляничное”), размешиваем склизкую пену в воде, добываем толстую серую макаронину. Выходим на балкон. Дуем в трубочку – шар ширится, переливается всеми красками спектра… Лопается – брызги во все стороны, – и сразу новый на смену. Красота!» (Бек, 2000)

НЕМЕЦКИЙ язык.

Преподавание немецкого языка в школе. (доп.)

О 1960–1961 гг.: «В нашей школе с четвертого класса изучали немецкий язык (“дойч”) – честно сказать, вполне безрезультатно. На исходе второго года обучения пятиклассник-переросток Валера Кажаринов на вопрос Немки (кличка): “Was ist das?” – страшным голосом заорал: “Кислый квас!”, за что был изгнан из классной комнаты в коридор, а затем перешел в ремесленное училище и вовсе канул» (Бек, 2000).

НИШТЯК (доп.)

О девочке 5 лет в с. Кундравы Чебаркульского р-на Челябинской обл. в 1991 г.: «Когда мой брат толь­ко на­чал ходить в школу, мне было очень интересно, как про­шёл его первый шк. день. Я подошла и начала его доста­вать, он мне ответил: “Всё прошло ништяк”. В то время я подумала: какое грубое слово, неужели все школь­ники так общаются. И после этого у меня на время поселился страх перед школой, но вскоре это прошло» (141).

О девочке 6–8 лет в г. Когалыме в 1994–1996 гг.: «Слово “ништяк” я часто слышала от своих старших сестер. Когда к ним приходили подружки, спрашивали: “Как дела?”, сестра отвечала: “Всё ништяк”. На вопрос тепло на улице или холодно, сестры тоже говорили, что ништяк» (134).

НОЧНАЯ кофточка.

О нач. ХХ в.: «…Накидывает на 16-летнюю Дуню ночную кофточку. “В груди только не обузьте, ещё по­полнеет ко времени-то”, – говорит она» (Бутягина, 1914).