Geum.ru

Брайен Уайсс много жизней, много учителей

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
ГЛАВА 4

«Я вижу белый квадратный дом с песчаной дорогой перед ним. Всадники снуют туда, сюда, - Катерина говорила своим обычным мечтатель­ным шепотом. - Я вижу деревья... плантацию, большой дом и рядом с ним скопление домиков поменьше - подсобок. Очень жарко. Это на юге... Вирджиния?» Она предположила, что это 1873 год. Она - маленький ребенок.

«Тут лошади и множество зерна... кукуруза, табак». Она и другие слуги едят на кухне в боль­шом доме. Она чернокожая, и ее зовут Эбби. У нее дурное предчувствие, и ее тело напряже­но. Главное здание горит, и она видела, как оно сгорело дотла. Я переместил ее на пятнадцать лет вперед, в 1888 год.

«На мне старое платье, я чищу зеркало на тре­тьем этаже кирпичного дома с окнами... с мно­жеством окон. Зеркало волнистое, а не прямое, и у него на конце имеются набалдашники. Вла­дельца дома зовут Джеймс Мэнсон. У него стран­ное пальто с тремя пуговицами и большим чер­ным воротником. У него борода... Я не узнаю его [в нынешней жизни Катерины]. Он хорошо от­носится ко мне. Я живу в принадлежащем ему доме. Я убираю комнаты. У него еще имеется школьное здание, но мне нельзя туда. И еще, я делаю масло!»

Катерина шептала медленно, используя очень простые слова и обращая большое внимание на детали. Через пять минут я уже знал, как делать масло. Умение Эбби пахтать масло было внове и для Катерины. Я опять переместил ее вперед во времени.

«У меня сейчас кто-то есть, но я не думаю, что мы женаты. Мы вместе спим... но мы не всегда живем вместе. Он меня устраивает, но в нем нет ничего особенного. Я не вижу детей. Есть яблони и утки. Вдалеке - какие-то люди. Я собираю яб­локи. Отчего-то возникло раздражение и зуд в глазах. - Катерина сильно зажмурилась. - Это дым. Ветер надул его... дым от горящей древеси­ны. Они поджигают деревянные бочки, - она за­кашляла. - Это часто бывает. Они делают бочки черными изнутри... чтобы не пропускали воду».

После волнующего сеанса на прошлой неделе я очень хотел снова достичь промежуточного со­стояния. Мы уже полтора часа исследовали жизнь Катерины в качестве служанки. Я узнал о постельных покрывалах, масле и бочках, но я жаждал получить более духовные уроки. Поте­ряв терпение, я переместил ее в момент смерти.

«Тяжело дышать. Очень больно в груди. - Катерина задыхалась, явно испытывая боль. - Мое сердце болит; оно бьется очень быстро. Мне так холодно... меня трясет. - Катерина начала дрожать. - В комнате люди, дают мне пить ли­стья [чай]. Он странно пахнет. Они втирают мазь в мою грудь. Жар... но мне очень холодно». Она тихо умерла. Воспарив к потолку, она могла ви­деть свое тело на кровати, тело маленькой, су­хонькой женщины за шестьдесят. Она просто парила, ожидая, когда кто-нибудь подойдет и поможет ей. Она увидела свет и почувствовала, как ее тянет к нему. Свет становился все более ярким и сияющим. Мы молча ждали, медленно проходили минуты. Внезапно она оказалась в другой жизни, за тысячи лет до Эбби.

Катерина тихо зашептала: «Я вижу много чес­нока, висящего в открытой комнате. Я чувствую его запах. Считается, что он убивает многие бо­лезни крови и очищает тело, но его нужно при­нимать каждый день. Чеснок растет и снаружи, в саду. Есть там и другие растения... инжир, финики и прочие. Эти растения помогают. Моя мать покупает чеснок и другие травы. Кто-то в доме болеет. Вот странные корни. Иногда их про­сто держишь во рту, кладешь в уши или другие отверстия. Просто держишь их внутри.

Я вижу старика с бородой. Это один из цели­телей нашей деревни. Он говорит, что делать. Здесь сейчас какая-то эпидемия, убивающая людей. Их не бальзамируют, потому что люди боятся заразиться. Их просто хоронят. Людей это очень расстраивает. Им кажется, что из-за этого душа не может отойти [в противоположность рас­сказам Катерины о том, что происходит после смерти]. Столько умерло! Скот тоже умирает. Вода... наводнения... люди болеют из-за наводне­ний. [Она, очевидно, только что поняла этот ас­пект эпидемиологии.] Я тоже немного больна от воды. Болит живот. Это болезнь кишечника и желудка. Тело теряет очень многу воды. Я стою у воды, чтобы набрать и принести ее, но именно это убивает нас. Я принесла воды. Я вижу мою мать и братьев. Мой отец уже умер. Мои братья очень больны».

Я сделал паузу, прежде чем переместить ее вперед во времени. Я был восхищен тем, как от одной жизни к другой меняется ее понимание смерти и жизни после жизни. И в то же время ее переживание самой смерти было каждый раз одинаковым. Сознательная часть ее покидала тело почти в момент смерти, парило над ним и затем уносилась к прекрасному, зажигательному свету. Потом она ждала, пока кто-нибудь придет и поможет ей. Душа автоматически отходила. Бальзамирование, похоронные ритуалы и любые другие процедуры после смерти не имели ничего общего с этим. Это происходило автоматически, без всякой подготовки - просто как выход в от­крытую дверь.

«Земля бесплодная, сухая... Я не вижу здесь гор, просто земля, очень плоская и сухая. Один из моих братьев умер. Я чувствую себя лучше, но боль еще осталась». Но она ненамного пережила его: «Я лежу на соломенном тюфяке чем- то укрытая». Она была очень больна, и никакое количество чеснока или других трав не могло предотвратить ее смерти. Вскоре она уже парила над своим телом, испытывая притяжение к зна­комому свету. Она терпеливо ждала, пока кто-нибудь придет к ней.

Тут ее голова начала медленно поворачивать­ся из стороны в сторону, как если бы она осмат­ривала какую-то сцену. Ее голос опять стал хрип­лым и громким.

«Они говорят мне, что есть много богов, пото­му что Бог в каждом из нас».

Я узнал этот ее голос из промежуточного со­стояния по его хрипоте, а также по определенно духовному тону послания. То, что она далее про­изнесла, лишило меня дара речи.

«Здесь ваш отец и ваш сын, который еще очень мал. Ваш отец говорит, что вы узнаете его, потому его имя Авраам, и ваша дочь названа в его честь. И еще, он умер из-за сердечной патологии. Сердце вашего сына тоже имело важное значе­ние, так как оно у него было повернуто назад, как у цыпленка. Он пожертвовал собой из любви к вам. Его душа очень продвинута... его смерть по­крыла долги его родителей. Кроме того, он хотел показать вам, что медицина достигла лишь опре­деленного рубежа, что ее рамки ограничены».

Катерина замолчала, и я сидел в благоговей­ном молчании, а мой ошеломленный ум пытался разобраться в услышанном. Я почувствовал ледяной холод в комнате.

Катерина знала очень мало о моей личной жизни. У меня на столе была детская фотогра­фия моей дочери, счастливо улыбающейся дву­мя первыми зубками. Рядом была фотография сына. Ничего больше Катерина вообще не могла знать о моей семье и моей личной истории. Я был хорошо обучен традиционным психотерапевти­ческим техникам. Психотерапевт должен быть чист, как tabula rasa, чистая доска, на которую пациент может проецировать свои собственные чувства, мысли и установки. Затем все это ана­лизируется психотерапевтом, который тем самым расширяет сферу ума пациента. Я держал эту терапевтическую дистанцию с Катериной. Она действительно знала меня лишь как психиатра и ничего о частной стороне моей жизни. Я даже никогда свои дипломы не вывешивал у себя в кабинете.

Величайшей трагедией в моей жизни была неожиданная смерть в 1971 году моего первенца Адама, которому было всего двадцать три дня отроду. Через десять дней после того как мы при­везли его из больницы домой, у него возникли проблемы с дыханием и фонтанирующая рвота. Диагноз поставить было очень трудно. «Тоталь­ный аномальный легочно-венозный дренаж; с де­фектом межпредсердной перегородки, - сказа­ли нам. - Это случается раз в десять миллионов рождений». Легочные вены, которые должны приносить обогащенную кислородом кровь обрат­но к сердцу, были неправильно расположены и входили в сердце с неправильной стороны. Это выглядело так, как если бы сердце было повер­нуто задом наперед. Чрезвычайно, исключитель­но редкое явление.

Даже рискованная операция на открытом сер­дце не могла спасти Адама: он умер через не­сколько дней. Мы скорбели долгие месяцы, наши надежды и мечты были разрушены. Через год у нас родился сын Джордан - как утешение и воз­награждение за наши страдания.

В то время, когда умер Адам, я вернулся к своему более раннему выбору психиатрии в ка­честве профессии. Мне очень нравилась моя ин­тернатура в медицине внутренних органов, и мне даже предложили статус резидента в медицине. Но после смерти Адама я твердо решил, что буду психиатром. Я злился на современную медици­ну, которая со всеми своими передовыми мето­дами и технологиями не смогла спасти моего сына, такого крошечного младенца.

Мой отец обладал отличным здоровьем, пока у него не случился инфаркт в начале 1979 года в возрасте шестидесяти одного года. Он выжил, но сердечная перегородка была серьезно поврежде­на, и он умер через три дня. Это произошло при­мерно за девять месяцев до первого появления Катерины.

Мой отец был очень религиозным человеком, приверженным больше к ритуалам, чем к духов­ности. Его еврейское имя Авраам подходило ему лучше, чем его английское Элвин. Через четыре месяца после его смерти родилась наша дочь Эми, названная так в честь деда. И вот сейчас, в 1982 году, в моем спокойном, затененном кабинете на меня вылился целый поток скрытых, тайных истин. Я окунулся в ду­ховное море, и мне понравилась эта «вода». Од­нако мои руки покрылись «гусиной кожей». Ка­терина никак не могла знать всего этого. Нельзя было даже разыскать эту информацию. О еврей­ском имени отца, о том, что у меня был сын, ко­торый умер в младенчестве от редчайшего дефек­та сердца, о моих тяжелых раздумьях о медици­не, о смерти моего отца, о выборе имени для моей дочери - все это было слишком много и слиш­ком специфично, и при этом совершенно точно. Обычная лаборантка была проводником транс­цендентной информации. И если она смогла пе­редать эти истины, то что еще молено было уз­нать там? Я должен был узнать больше.

«Кто, - взволнованно вопросил я, - кто там? Кто рассказывает вам это?»

«Учителя, - зашептала Катерина, - Учите­ля Духа говорят мне. Они говорят, что я жила восемьдесят шесть раз в физическом теле».

Дыхание Катерины замедлилось, и она пере­стала поворачивать голову из стороны в сторону. Она отдыхала. Я хотел продолжить, но значение того, что она сказала, отвлекло меня. Действи­тельно ли у нее было восемьдесят шесть преды­дущих жизней? И что значит «Учителя»? Как это может быть? Могут ли наши жизни быть на­правляемы духами, которые не имеют физичес­кого тела, но, похоже, владеют великим знани­ем? Есть ли ступени на пути к Богу? Реально ли это? Мне трудно было усомниться, учитывая то, что Катерина мне только что раскрыла, но все же я продолжал сопротивляться. Ведь я многие годы занимался альтернативным программированием. Однако в глубине сердца и разума я знал, что она была права. Она излагала правдивые вещи.

Как быть с моими отцом и сыном? В каком-то смысле они были еще живы; они никогда по-на­стоящему не умирали. Они разговаривали со мной спустя годы после своих похорон, и это подтверждалось тем, что они передавали мне спе­цифическую, скрытую информацию. И если все это так, то был ли мой сын настолько духовно продвинут, как сказала Катерина? Действитель­но ли он согласился родиться у нас и затем уме­реть через двадцать три дня, чтобы помочь нам преодолеть наши кармические долги и, вдобавок, дать мне урок относительно медицины и челове­чества и побудить меня вернуться в психиатрию? Я был очень воодушевлен этими мыслями. Я чув­ствовал за своим испугом пробуждение глубокой любви, сильное чувство единства и связи с небе­сами и землей. Я скучал по своему отцу и сыну, и было радостно получить от них весточку.

Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Некая «направляющая рука» спустилась и нео­братимо изменила ход моей жизни. Все, что я читал, все, что исследовал, тщательно проверяя со скептической отстраненностью - все встало на свои места. Воспоминания Катерины и посла­ния через нее были истинными. Моя интуиция относительно точности ее переживаний не под­вела меня. У меня были факты. У меня было доказательство.

Но даже в этот момент радостного понимания и мистического переживания логическая и со­мневающаяся часть моего ума выдвигала возра­жения. Возможно, это лишь экстрасенсорное вос­приятие или некая психическая способность. Само собой, способность, но это не доказывает реинкарнацию или Учителей Духа. Однако на этот раз я уже знал и понимал больше. Тысячи случаев зафиксированы в научной литературе, особенно связанные с детьми, говорящими на иностранных языках, с которыми они никогда не сталкивались; или случаи с родимыми пятнами в местах мученических ран, полученных в пре­дыдущих жизнях; или случаи с детьми, знавши­ми, где спрятаны клады, которые были зарыты десятилетия и столетия назад в тысячах милях от них. Вся эта информация перекликалась с по­сланием Катерины. Я знал характер и ум Кате­рины. Я знал, кем она была и кем не была. Нет, на этот раз мой ум не мог меня одурачить. Дока­зательства были слишком серьезными и порази­тельными. Все это было реально. И по ходу на­ших сеансов я получал все больше и больше тому подтверждений.

По прошествии нескольких недель мощь пер­вого впечатления от этого сеанса несколько сгла­дилась. Иногда я погружался в рутину повсед­невной жизни. Всплывали сомнения - как если бы мой ум, не будучи зафиксированным, стре­мился вернуться к старым стереотипам, убеждениям и скепсису. Но затем я напоминал себе: это действительно произошло! Я понял, как трудно поверить в эти концепции, не имея личного опы­та. Опыт необходим для того, чтобы добавить эмоциональное убеждение к интеллектуальному пониманию. Хотя сила переживания со временем всегда несколько ослабевает.

Поначалу я не сознавал, почему я так сильно изменился. Я знал, что я стал более спокойным и терпеливым, и другие говорили мне, что я выг­ляжу спокойным, кажусь более отдохнувшим и счастливым. Я чувствовал больше надежды, больше радости, больше смысла и удовлетворе­ния в своей жизни. До меня дошло, что я утра­тил страх смерти. Я не боялся собственной смер­ти или небытия. Я меньше стал бояться потерять других, хотя мне определенно будет не хватать их. Насколько могуществен страх смерти! Люди идут на все, чтобы избежать этого страха, о чем свидетельствуют кризис средних лет, романы с молодыми партнерами, косметические операции, одержимость физическими занятиями, накопле­ние материальной собственности, рождение на­следников, продолжателей фамилии, жажда быть все моложе и моложе, и забываем о реальном смысле и цели нашей жизни.

Я стал менее одержим. У меня не было потреб­ности все всегда контролировать. Хотя я также старался быть менее серьезным, эта трансформа­ция была непроста для меня. Все-таки я должен был еще многому научиться.

Мой ум действительно был теперь открыт воз­можности и далее вероятности того, что все, ска­занное Катериной, реально. Невероятные факты о моем отце и сыне не могли быть получены че­рез обычные чувства. Ее знание и способности определенно продемонстрировали выдающиеся психические данные. Имело смысл верить ей, но я по-прежнему осторожно и скептически отно­сился к тому, что читал в популярной литерату­ре. Что это за люди, которые сообщают о психи­ческих явлениях, о жизни после жизни и дру­гих паранормальных фактах? Обучены ли они и владеют ли научным методом наблюдения и про­верки достоверности? Несмотря на мой замеча­тельный опыт с Катериной, я знал, что мой от природы критический ум будет по-прежнему тщательно изучать каждый новый факт, каждый фрагмент информации. Что я буду проверять, насколько это соответствует структуре, постепен­но выстраиваемой на каждом сеансе. Я буду ис­следовать и оценивать новую информацию со всех сторон, используя традиционный «микро­скоп ученого». И при всем при этом я больше не мог отрицать, что эта структура уже имелась.

ГЛАВА 5

Итак, мы находились в середине сеанса. Кате­рина отдохнула и начала рассказывать о зеленых статуях перед храмом. Я очнулся от своей задум­чивости и стал слушать. Она пребывала в какой- то древней жизни где-то в Азии, но я все еще думал об Учителях. Невероятно, думал я. Она рассказывает о предыдущих жизнях, о реинкар­нации, но, по сравнению с посланиями от Учи­телей, они кажутся обыденными. Я уже пони­мал, что она должна была пройти через жизнь, прежде чем покинуть тело и достичь промежуточного состояния. Она не могла сразу, напря­мую достичь этого состояния. А приблизиться к Учителям она могла только в нем.

«Зеленые статуи возвышаются перед огром­ным зданием храма, - тихо шептала Катери­на, - у которого есть башни и коричневые шары. Впереди семнадцать ступенек, а дальше - ком­ната. Горят благовония. Все без обуви. Головы побриты. Все темнокожие. Я нахожусь там же. Я поранила ступню и пришла сюда за помощью. Нога опухла, я не могу наступить на нее. Что-то застряло в моей ступне. Они накладывают какие- то листья... странные листья... Танин? [Танин, или дубильная кислота, которая содержится в корнях, древесине, коре, листьях и плодах мно­гих растений и используется с древних времен как лекарство благодаря своему вяжущему свой­ству.] Сначала мою ногу очистили. Это ритуал, ко­торый совершается перед богами. В моей ноге - какой-то яд. Я на что-то наступила. Колено опух­ло. Вся нога отяжелела, и на ней какие-то поло­сы [заражение крови?]. Они делают надрез на ступне и кладут на нее что-то очень горячее».

Теперь Катерина извивалась от боли. Также она давилась от какого-то ужасно горького сна­добья, которое ей дали выпить. Снадобье было приготовлено из желтых листьев. Она поправи­лась, но кости в ее ноге изменились необратимо. Я переместил ее вперед во времени. Она увидела лишь безрадостное, нищенское существование. Она жила со своей семьей в маленькой хижине без стола. Они питались каким-то сортом риса, но всегда страдали от недоедания. Она быстро со­старилась, так и не выбравшись из нищеты, и умерла. Я ждал, но не мог не заметить изнеможения Катерины. Но, прежде чем я пробудил ее, она сказала, что Роберт Джеррод нуждается в моей помощи. Я понятия не имел, кто такой Ро­берт Джеррод и как я могу ему помочь. На этом сеанс закончился.

После выхода из гипнотического транса, Ка­терина снова вспомнила многие детали пройден­ных прошлых жизней. Она ничего не помнила о послесмертных переживаниях, ничего о проме­жуточном состоянии, ничего об учителях и том невероятном знании, которое открылось нам. Я задал ей вопрос.

«Катерина, что для вас означает слово «Учи­тель»?» Она полагала, что речь шла о турнире по гольфу! В целом, у нее наблюдались значи­тельные улучшения, но ей было все еще трудно включить понятие реинкарнации в контекст сво­его мировоззрения. Поэтому я решил пока не говорить ей об учителях. Кроме того, я не знал, как деликатно сообщить ей, что у нее невероят­ный талант медиума, благодаря которому она могла передавать прекрасное, трансцендентное знание от Учителей Духа.

Катерина согласилась, чтобы моя жена присут­ствовала на следующем сеансе. Кэрол - хорошо обученный, очень опытный социальный работ­ник, связанный с психиатрией, и я хотел узнать ее мнение об этих поразительных вещах. Как только я рассказал ей, что услышал от Катери­ны о моем отце и нашем сыне, моя жена захоте­ла помочь. Мне было нетрудно записывать за Катериной каждое ее слово, когда она медленно, шепотом описывала свои жизни, но Учителя го­ворили быстрее, и я решил все записывать на аудиокассету.

Неделю спустя Катерина пришла на свой сле­дующий сеанс. В ее состоянии продолжались улучшения, страхи и беспокойства уменьшались. Ее клиническое улучшение было определенным, но я все еще не до конца понимал, почему ей ста­ло намного лучше. Она вспомнила, как тонула в теле Аронды, как ей в теле Погана перерезали горло, как в теле Луизы она была жертвой эпи­демии, связанной с водой, и другие травматичес­кие события. Она так же заново переживала жиз­ни, в которых она испытывала нищету, подне­вольный труд и жестокое обращение в семье. Последние переживания - примеры повседнев­ных минитравм, которые также влияют на нашу психику. Воспоминание тех и других жизней могли быть причиной улучшения состояния Ка­терины. Но существует и другой аспект. Мог ли помочь духовный опыт сам по себе? Могло ли знание о том, что смерть - это не то, что нам кажется, внести свой вклад в ощущение благо­получия, в снижение страхов? Мог ли весь про­цесс, а не только сами воспоминания, быть час­тью исцеления?

Психические способности Катерины повыша­лись, и ее интуиция все более обострялась. У нее еще были проблемы со Стюартом, но она чувство­вала себя способной справляться с отношениями более эффективно. Ее глаза сверкали; кожа пы­лала. В течение недели ей снился странный сон, по она смогла вспомнить лишь его фрагмент. Ей снилось, будто красный плавник рыбы врезался ей в руку.

Она быстро и легко погрузилась в глубокое состояние гипноза.

«Я вижу какие-то скалы. Я стою на скале, смотрю вниз. Я, очевидно, высматриваю кораб­ли - это то, что я должна делать... На мне что- то синее, что-то вроде синих штанов... короткие штаны и странные туфли... черные туфли... и они стянуты. Туфли с пряжками, очень странные туфли... я не вижу на горизонте никаких кораб­лей», - тихо шептала Катерина. Я переместил ее вперед во времени, к следующему важному событию в ее жизни.

«Мы пьем пиво, крепкое пиво. Оно очень тем­ное. Пивные кружки массивные. Они старые и стянуты металлической стяжкой. В этом месте стоит зловонный запах, здесь много людей. Очень шумят. Все говорят, очень шумно».

Я спросил ее, не слышит ли она, как кто-ни­будь окликает ее по имени.

«Кристиан... Кристиан мое имя». Она опять в мужском теле. «Мы едим какое-то мясо и пьем пиво. Оно темное и очень горькое. Они добавля­ют в него соль».

Катерина не смогла увидеть, какой был год. «Они говорят о войне, о кораблях, осаждающих какие-то порты! Но я не слышу, где это происхо­дит. Если бы они говорили тише, я бы услыша­ла, но каждый что-то говорит, и очень шумно».

Я спросил, где она находится. «Хамстед... Хамстед. Это порт в Уэльсе. Они говорят на бри­танском английском». Она переместилась вперед, когда Кристиан был на корабле. «Я чувствую запах, что-то горит. Ужасный запах. Горящая древесина и еще что-то. Сильно жжет и щиплет в носу... Что-то горит неподалеку, какое-то суд­но, торговый корабль. Мы грузимся! Мы грузим что-то, связанное с порохом», - Катерина замет­но оживилась.