Роль творческой личности в формировании художественной жизни эпохи (на примере жизни и творчества н. А. Римского-корсакова и его ближайшего окружения)
| Вид материала | Автореферат |
СодержаниеГлаве 3 «Эстетико-философское творчество И. И. Лапшина и влияние личности и творчества Н. А. Римского-Корсакова на его становлен |
- Тема «Музыкальное творчество Николая Андреевича Римского-Корсакова. Красота русской, 91.69kb.
- Братия Большого Богородичного Успенского мужского монастыря; Мемориальный Дом-музей, 69.87kb.
- Конспект музыкальной деятельности на тему «Три чуда из оперы Римского- корсакова «Сказка, 90.07kb.
- -, 3788.86kb.
- Н. А. Римского-корсакова в. М. Пивоев философия и психология политики учебное пособие, 7629.65kb.
- Роль общения в формировании личности подростка, 131.98kb.
- Роль Ясной Поляны в жизни мальчика. Мысли о жизни, страстная мечта о подвиге. Первая, 522.61kb.
- Т. А. Развитие творческих способностей студентов-дефектологов при изучении дисциплин, 158.17kb.
- Догилева Анна Робертовна. Яучитель музыки в школе пос. Новоколхозное. А с некоторыми, 73.47kb.
- Тема: «Что за прелесть эти сказки!» Три чуда, 63.43kb.
В первом параграфе «Роль «кружков» в формировании слушательской «среды» Петербурга и ее эстетических идеалов» рассматривается та социокультурная ситуация, в пределах которой осуществлялось влияние и взаимодействие Н. А. Римского-Корсакова и его творчества с современниками. Показана особая роль в духовной жизни Петербурга различных объединений “домашнего” типа, когда по определенным дням в домах петербургских интеллигентов собирались любители музыки, которым недоставало посещений театров, официальных концертов в больших залах, а привлекала возможность ознакомления в камерной обстановке с новыми произведениями или прослушивания (часто в любительском исполнении) полюбившихся сочинений с последующим свободным обменом мнениями, возможностью повторения тут же особо понравившегося романса, отрывка из оперы и др. Это «Веймарские вечера» у А. Н. и Ю. Н. Пыпиных, литературно-художественные собрания в доме Я. Полонского, утренники у А. Н. Молас, с середины 1890-х гг. все более частыми становятся музыкальные собрания у Римских-Корсаковых. В работе анализируется состав слушателей и исполнителей на этих собраниях, показываются средства «обмена» и распространения произведений Римского-Корсакова в различных кружках. Оценивается особая роль в этих процессах Петербургского Университета. Не случайно, именно из университетских выпускников сформировались многие театральные и музыкальные критики рассматриваемой эпохи – Каратыгин, Оссовский, Коломийцов, Асафьев и т.д. Отмечена роль в особой «настроенности» университетских кругов и кружков Г. О. Дютша.
Из университетских кругов известностью пользовались домашние собрания у профессоров В. И. Ламанского, Г. В. Форстена и ряда других. Раскрыта особая «направленность» кружка В. И. Ламанского: он первым среди университетских профессоров выступил в поддержку композиторов-кучкистов, у него в доме с середины 1860-х гг. бывали Балакирев, Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, идеолог «кучкизма» – В. В. Стасов – был его близким другом, посещали его дом университетские профессора – все, кто по настоящему интересовался русской и общеславянской культурой, именно этом доме возникло объединение молодых «фанатиков» русской музыки Нередко ноты новых опер Римского-Корсакова оказывались у “кружковцев” еще до их выхода в свет – в корректурном виде или даже в рукописи. И, главное, до постановки в театре: таким образом, аудитория заранее готовилась к восприятию новой музыки, что способствовало ее пониманию. В исследовании приводятся не использовавшиеся до сих пор музыковедами письма и дневниковые записи университетского соученика «фанатиков» Евгения Преснякова. Благодаря этим записям стал возможен сравнительный анализ «статистики» исполнения произведений Римского-Корсакова в домашних собраниях и на театральных сценах, а также реконструкция круга участников (исполнителей и слушателей) таких собраний. Дополняют эти сведения воспоминания Е. К. Лебедевой, по которым расширяется представление о круге молодежи, увлеченной творчеством Римского-Корсакова.
Немаловажная роль в панораме музыкальной жизни Петербурга и в творчестве Н. А. Римского-Корсакова принадлежала музыкальным собраниям в доме Т. И. Филиппова и его деятельности как фольклориста. Т. И. Филиппов был по происхождению крестьянином и, досконально зная песенный фольклор, всю жизнь выступал как пропагандист фольклора, носитель подлинных исполнительских традиций – с редким проникновением исполнял песни сам (лирические, исторические, рекрутские, крестьянские обрядовые, церковные песнопения). В работе показано, что особые заслуги в этом деле принадлежали также чиновнику Контроля, выпускнику историко-филологического факультета Университета А. А. Истомину. В содружестве с Г. О. Дютшем он записал в фольклорных экспедициях 200 песен, изданных в сборниках 1888 – 1899 гг. С «голоса» самого Филиппова с последующим их изданием записывал песни Римский-Корсаков (его мелодии вводили в свои произведения Балакирев и Чайковский), используя в той или иной форме их в своих операх: в народно-хоровых сценах и в песенных по характеру ариях главных действующих, способствую в конечном сценической «правде» создаваемых образов. Именно эта проблема «использования» постоянно дискутировалась в среде композиторов и критиков, как это уже было показано в первой главе. Однако именно это качество мелодики композитора будило неподдельный интерес к фольклору у молодежи, в частности, в окружении Римского-Корсакова многие его поклонники, бывая в деревне, записывали песни (В. В. Бельский, И.И. Лапшин, О. П. Семенова – дочь П. П. Тян-Шанского, В. В. Ястребцев) затем передавали их композитору, изучали принципы использования и ассимиляции им народной мелодики в своих сочинениях. Это движение к фольклору привело к значительным переменам во всех сферах музыкально-театрального творчества и исполнительства: первым таким опытом была, как это уже было показано постановка «Снегурочки» в театре С. И. Мамонтова в 1885 году (в подлинных костюмах и художественном оформлении), в дальнейшем – это интерес к народным промыслам (изучении и реконструкции), к обогащению поэтической лексики «архаизмами» и т. д. Без этого этапа освоения фольклора не состоялся бы «натурализм» И. Стравинского, «скифство» С. Прокофьева и др.
Во втором параграфе «В. В. Ястребцев как биограф и исследователь творчества Римского-Корсакова» показано, что из окружения Н. А. Римского-Корсакова особая роль принадлежала «фанатику русской музыки» В. В. Ястребцеву (1866-1934), как первому биографу и корреспонденту композитора. Имя Василия Васильевича Ястребцева хорошо известно исследователям творчества композитора. В 1959–1960 гг. вышли в свет его уникальные по содержанию и по характеру «Воспоминания», без изучения которых в дальнейшем не мог обойтись ни один автор как научной, так и популярной работы, посвященной Римскому-Корсакову. Сравнительно менее известны прижизненные публикации Ястребцева, среди которых выделяются два его очерка монографического плана: первый – «Н. А. Римский-Корсаков. 1865 – 1900. Его биография. Его значение в истории русской музыки. Список его произведений» был опубликован в 1901 г.; второй, охватывающий уже период 1865 – 1908 гг. – в 1908 г. В этом неоценимость труда Ястребцева, по существу создателя первой корсаковской монографии. В последующие годы незначительная часть дневниковых записей («Воспоминаний») Ястребцева, сгруппированных по темам, была им опубликована в повременной периодике и, наконец, отдельным изданием в 1917 г. появились его записи периода от 1890 по март 1895 г. Как видим, полное издание труда Ястребцева задержалось на многие десятилетия. Вместе с тем Ястребцев является автором еще целого ряда статей неиспользуемых в музыковедении: «Материалы для биографии Римского-Корсакова», «О цветном звукосозерцании Римского-Корсакова», «Римский-Корсаков о Вагнере» переиздана с добавлениями: «Римский-Корсаков о Вагнере. По личным воспоминаниям»; «О времени инструментовки «Царя Салтана» и о народных темах, взятых Римским-Корсаковым в эту оперу». В разные годы Ястребцевым были также опубликованы статьи о «Псковитянке», «Кащее бессмертном», и о редакции Римского-Корсакова оперы «Борис Годунов». Все это свидетельствует об исключительном значении трудов Ястребцева в корсаковедении. Вместе с тем не менее важна роль дружеского участия В. В. Ястребцева в жизни композитора, что подтверждают и его Воспоминания и характер переписки с ним композитора впервые опубликованной в полном виде лишь в 2004 году (в совокупности они позволяют воссоздать широкую панораму музыкально-общественной жизни Петербурга – Петрограда этого периода). В исследовании соотносятся многие факты и события в жизни Римского-Корсакова и Ястребцева, объясняются мотивы «подчинения» жизни и интересам последнего жизни и творчеству композитора. Немаловажно, что первоначальными увлечениями Ястребцева было творчество П. И. Чайковского (известно, что Римский-Корсаков на рубеже 1890-х гг. небезосновательно опасался влияния П. И. Чайковского на молодежь) и М. А. Балакирева, но впервые услышанная им в 1889 году «Снегурочка» совершила переворот в его предпочтениях: музыка этой оперы стала для Ястребцева как бы камертоном, по которому строилось его «звукосозерцание» в дальнейшем. Сближение его с Римским-Корсаковым происходит в 1891 – 1893 годы, во время остро переживавшегося композитором творческого кризиса, философских поисков, попыток переосмыслить свои художественные принципы (на эти же годы пришлись потери близких, предчувствие “конца” “кучкистского” направления). Образование в этот период под эгидой Римского-Корсакова кружка молодежи, беззаветно преданной его творчеству, оказалось для возрождения композитора, возможно, решающим фактором. Из них совершенно особое место в его жизни суждено было занять В. В. Ястребцеву и В. И. Бельскому (в ближайшем будущем также – И. И. Лапшину, виднейшему исследователю эстетики творчества композитора). Ястребцев становится историографом композитора: фиксирует этапы, даты создания произведений (составляет хронографы сочинения сцен и эпизодов из опер), собирает данные об источниках музыкальных тем, отыскивает связи их с фольклором и т. п. Он – частый посетитель дома Римских-Корсаковых, нередко первым слышит фрагменты почти всех опер, написанных в 1890 – 1900-е годы, многие черновые эскизы и наброски новых сочинений оказываются затем в собрании биографа. При этом все, что ему доступно и из нового, и из старого, он подвергает подробному анализу. Постоянно собеседуя с Римским-Корсаковым по различным вопросам теории и истории музыки, он привлекает его своей памятью, дотошностью в “регистрации” не только гармонических последовательностей, но и дат, событий и др. И нередко композитору приходилось прибегать к этому источнику необходимых для работы сведений. Доверительность отношения Римского-Корсакова к своему биографу со временем становится все более глубокой, о чем можно судить по их переписке.
Существенна поддержка, оказанная Ястребцевым и его друзьями Римскому-Корсакову в пору постановки “Бориса Годунова” в его редакции Обществом музыкальных собраний в 1896 г.; в письмах отражена острота ситуации, нервное возбуждение, переживаемое композитором в ожидании критики этой редакции оперы Мусоргского. Возможно, именно поддержка молодежи помогла ему довести оперу до показа, состоявшегося в конце ноября – начале декабря 1896 г. Перипетии этой постановки, как и самой редакторской работы Римского-Корсакова, отражены во многих ранее опубликованных материалах, в переписке его с композитором они дополняются новыми деталями и оттенками. И они тем более важны, что вплоть до наших дней не потеряла своей актуальности проблема редактирования произведений Мусоргского (в более широком плане).
В третьем параграфе «В. И. Бельский как автор либретто опер Римского-Корсакова. Жизнь Бельского в Белграде в 1920 – 1945 гг.
Владимиру Ивановичу Бельскому (1866–1946) принадлежит особое место в творческой биографии Н. А. Римского-Корсакова: он был автором либретто трех опер композитора – “Сказка о царе Салтане”, “Золотой петушок”, “Сказание о граде Китеже и деве Февронии”, одним из соавторов либретто оперы “Садко”, разрабатывал либретто невоплощенных Римским-Корсаковым опер – “Стенька Разин”, “Навзикая”, “Небо и земля” и др. И в самой жизни Римского-Корсакова ему довелось принимать самое активное участие: с начала 1890-х гг. Бельский находится среди молодых друзей композитора, в значительной степени способствовавших расцвету его творчества рубежа XIX–XX вв., более того, он окажется одним из самых доверенных лиц из окружения композитора. В исследовании показано, что огромную роль в формировании Бельского сыграл Петербургский университет, который он окончил по двум специальностям: как юрист (1889) и как естественник (1894). К этому времени уже сложились основные жизненные ориентиры Бельского, он порывает с наукой и в дальнейшем служит скромным чиновником-статистиком. Далее показан путь Бельского к сотрудничеству с Римским-Корсаковым: роль в формировании его музыкальных интересов «кружков» Н. М. Штрупа, В. В. Ястребцева, «утренников» А. Н. Молас, собраний в доме Римского-Корсакова и вхождении в «круг» его общений. Их сотрудничество начинается с лета 1895 года и, как не однажды выскажется Бельский, самым большим счастьем в его жизни была возможность наблюдения за самим творческим процессом композитора. Их отношения становятся все более дружескими: при встречах велись нескончаемые беседы, при разъездах интенсивно обменивались письмами. В исследовании показана уникальность содержания переписки композитора и либреттиста (1896 – 1908) – несмотря на то, что в дальнейшем Бельский подчеркивал, что при всей ее откровенности и ясности, самое задушевное и вся философия обсуждались при личных свиданиях. Охватывая наиболее интенсивный и зрелый период композиторской деятельности Римского-Корсакова, она включает в музыковедение неоценимые материалы для изучения творческой истории опер либреттистом которых был Бельский, но в ней фактически отражена работа композитора и над другими операми этого периода – «Царской невестой», «Моцартом и Сальери», «Паном воеводой», либреттистом которых он не был. Представляют существенный интерес для изучения творчества Римского-Корсакова, его философских, идейно-эстетических исканий и неосуществленные оперные замыслы – «Навзикая», «Два мира», «Небо и Земля», «Саул», «Кончина мира», «Стенька Разин», часть из которых не только обсуждалась, но и была в той или иной степени разработана Бельским. Благодаря письмам стала возможной реконструкция их работы, протекавшей не без противоречий в эстетических позициях, осмыслении сюжетных ходов и характеристики персонажей. Так, в эстетическом обосновании оперных концепций и символического значения лирических героинь Римского-Корсакова «слово» Бельского было порой весьма весомым (особенно в окончательном решении образов Царевны Лебеди, Февронии, Шемаханской царицы). И если, в «Сказке о царе Салтане» и «Золотом петушке» Бельский опирался на пушкинский текст, то для «Сказания о невидимом граде Китеже» пригодились его собственные глубокие знания фольклора, древнерусских литературных источников, а также и его литературные способности. О его роли в творческой жизни композитора красноречиво говорит и тот факт, что ни один из других либреттистов не сотрудничал с Римским-Корсаковым столь длительное время и с таким широким кругом тем. В переписке композитора и либреттиста много данных творческого порядка, требующих вдумчивого анализа и сопоставления с другими источниками и ряд авторов в той или иной степени использовал часть фрагментов из этих материалов. В контексте данного исследования важны иные свидетельства – те, что показывают необыкновенно высокое состояния духа корреспондентов, которое сообщает их переписке необыкновенную глубину. Далее показано, что после кончины Римского-Корсакова жизнь Бельского прошла под его “знаком”: дома у него проходили скромные музыкальные собрания, на которых присутствовали близкие лица: сын композитора Михаил Николаевич, другие его родственники, Н. И. Забела-Врубель.
В 1918 году В. И. Бельский с семьей выехал на Украину, затем в Белград. Переживая разлуку с родиной, Бельский всемерно стремился сохранить духовную с ней связь: он приобретает книги о русской музыке, ноты, оперные клавиры; дома, по подобию петербургского, он организует кружок близких по духу людей для исполнения сочинений Римского-Корсакова, с последующим обсуждением и т.д. В 1928 г. совместно с И. И. Слатиным, М. Н. Каракашем, Ф. П. Павловским и И. А. Персиани учреждает в Белграде Русское музыкальное общество и становится его председателем. Сам он готовит ряд докладов, в том числе о национальном характере музыки композитора, подтверждая, таким образом, тезис о том, что главным своим предназначением представители «первой волны» эмиграции считали сохранение и пропаганду идеалов бывшего отечества. В работе реконструированы последние годы жизни Бельского и его семьи, его попытки продолжить литературную деятельность, по-прежнему связанную с «эпохой» Римского-Корсакова.
В четвертом параграфе «Г. Л. Ловцкий – ученик Римского-Корсакова. Влияние на Г.Л. Ловцкого личности и деятельности Л. Шестова» представлены имя и судьба Г. Л. Ловцкого, окончившего в 1901 г. Петербургскую консерваторию по классу композиции Н. А. Римского-Корсакова. Неослабевающий интерес к личности композитора диктует особое отношение ко вновь открываемым именам его учеников. Таковым является не введенное по сию пору в «корсаковедение» имя Г. Л. Ловцкого, автора опубликованной в 1921 году в Париже в «Современных Записках» статьи «Н.А. Римский-Корсаков. Источники его творчества» (№ 6. С. 92 – 111). Несмотря на безусловную содержательность, статья эта осталась неизвестной в России (не приводится в библиографических указателях композитора). Более того, имя Германа Леопольдовича Ловцкого (1871 – 1957) – композитора, музыковеда-эстетика, биографа и исследователя творчества Л. Шестова (его близкого друга и родственника) – по сию пору не представлено в музыковедческих и философских справочниках, как зарубежных, так и отечественных.
После окончания консерватории Ловцкий оказывается в круге проблем, разрабатывавшихся Львом Шестовым и в круге его общений с выдающимися деятелями культуры и мыслителями эпохи (Н. А. Бердяевым, С. Н. Булгаковым, Вяч. Ивановым, Г. Ратчинским, Г. Шпетом, Челпановым и др.) и «посвящает» свою жизнь философу настолько полно, что собственное его творчество отходит на второй план. Далее показано, что союзу двух семей способствовал неподдельный интерес Шестова к музыке (в юности мечтал стать певцом), как и многие мыслители его поколения заинтересованно следил за творчеством и философскими поисками А. Н. Скрябина (был многие годы дружен с Б. Ф. Шлецером). Под влиянием Шестова Ловцкий все более плотно занимается эстетико-философскими проблемами, публикуя в зарубежных периодических изданиях статьи по вопросам широкого профиля – о композиторах, о русском музыкальном фольклоре, по проблемам эстетики и философии. И, возможно, под влиянием Шестова первая публикация Ловцкого в «Современных записках» была посвящена именно Скрябину (Ловцкий Г. Л. Музыка и диалектика. О творчестве Скрябина //Современные записки. 1920, № 2. С. 124 – 140.).
Публикация Ловцким статьи о философских предпосылках творчества Скрябина была данью времени. В период после войны и революции в среде западноевропейской критики и публики преобладающим вниманием пользуются имена Скрябина и Стравинского, именно об их творчестве пишут как зарубежные, так и русские авторы-эмигранты. И то, что тема указанной публикации была подсказана самим Шестовым (2-ю статью о Скрябине для журнала «Окно» он порекомендовал написать Б. Ф. Шлецеру), подтверждают имеющиеся в ней прямые «переклички» с исследованием Шестова этого периода об «Энеидах» Плотина. Второй публикацией Ловцкого в «Современных Записках» была указанная статья о Римском-Корсакове, что явилось своего рода демонстрацией: в 1920-е годы интерес к его творчеству («пик» которого приходится на 1907 года, когда в Париже с огромным успехом прошла постановка «Снегурочки») переживает за рубежом явное падение и в этом свете появление этой статьи непереоценимо по своему значению. В ней автор выступает не только верным учеником и приверженцем творчества и эстетических позиций Римского-Корсакова, но доказывает актуальность его деятельности для современного этапа в развитии культуры. Статья многоаспектна: в ней отражены этапы формирования композитора, роль в его становлении М. А. Балакирева, охарактеризована атмосфера творческого взаимопонимания, царившая в единственном в своем роде содружестве русских музыкантов – так называемой «Могучей кучке», создавшая предпосылки для яркого проявления одаренности каждого из них. Дан и анализ мотивов расхождений Балакирева и Римского-Корсакова, мотивов непонимания его творчества среди бывших друзей. Автор опирается на собственные наблюдения, но в основном на опубликованные материалы – «Летопись», статьи и эпистолярий в периодических изданиях 1910 – 1920 гг. В центре размышлений автора – «Снегурочка», характер анализа которой доказывает, что уроки Учителя были живы в его душе и волновали столь же мощно, как и на рубеже веков: на основе изучения истоков творчества Римского-Корсакова ему удалось образно охарактеризовать музыку Римского-Корсакова в её целостности и идейной направленности, как «русскую песнь о красоте»: о красоте русской природы, зримой и осязаемой, во всех её осенне-зимних и весенне-летних превращениях, о душевной красоте людей и их отношений между собой и т. д. Подробно рассматривая роль фольклора в операх Учителя (он был непосредственным свидетелем дискуссий, разгоравшихся в прессе с появлением каждого следующего сочинения композитора) автор доказывает, что в песенном фольклоре отражена моральная, этическая сила народной души, красота неумирающих обычаев народа и древних обрядов и прибегая к этому источнику, композитор сохранял истоки национального бытия и культуры. Вместе с тем, статья не лишена и противоречий: подчеркивая место и значения в творчестве композитора мифа, сказки, фантастики, он считает его оперы, основание на реальной сюжетике («Моцарт и Сальери», «Царская невеста», «Пан Воевода») «безличными» по характеру, лишенными «настоящей мелодии его души». Возможно, здесь сказалось в некоторой степени влияние Шестова (в известном его высказывании – «фантастическое реальнее естественного»), но главное в другом: если фантастическое – мифы, легенды, сказки, сновидения (смешиваясь с реальным) – входит весомой частью в литературу, искусство ХХ века, то основания этому в России были положены Римским-Корсаковым еще в 1880-е гг. В целом эта статья Ловцкого имеет принципиальное значение как документ эпохи, а не только эстетическое исследование и в этом свете и в контексте круга проблем влияния, затронутых в диссертации, реконструкция жизненного и творческого пути и идейно-эстетических взглядов Г. Л. Ловцкого представляется закономерной и своевременной.
В Главе 3 «Эстетико-философское творчество И. И. Лапшина и влияние личности и творчества Н. А. Римского-Корсакова на его становление» на примере биографии И. И. Лапшина показана роль «среды» в формировании личности мыслителя, в становлении многогранности его научных интересов и общественно-педагогической деятельности. Определена связь ведущих проблем, разрабатывавшихся Лапшиным в России и в годы эмиграции.
В первом параграфе