Geum.ru

Международной Баптистской Богословской семинар

Вид материалаСеминар

Содержание


Риторическое построение повествования
Как мы учимся через повествование
Значение контекста
Подобный материал:
1   ...   137   138   139   140   141   142   143   144   ...   199

РИТОРИЧЕСКОЕ ПОСТРОЕНИЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ


«Повествовательная точность» и «повествовательная вероятность» подводят нас к еще одному вопросу, который относится к использованию историй. Это вновь связано с риторическим конструктивизмом, исследованным нами в 12 главе. Он предполагает, что рассказчик истории создает действительность для своих слушателей. Содержательно и структурно связанные истории не только передают истину, но через них слушатели эту истину принимают.

КАК МЫ УЧИМСЯ ЧЕРЕЗ ПОВЕСТВОВАНИЕ


Несомненно, истории имеют и «развлекательную» ценность, но также они передают истину и учат ей. Они определяют действительность. Они рождают истину внутри нас. Они изменяют нас. Но как это работает? Как история создает действительность в человеке? Как человек «учится» чему-либо через историю?

Этот процесс работает следующим образом. Если история из жизни имеет «повествовательною точность (т.е. является заслуживающей доверия), мы начинаем понимать, что наш опыт, личные черты, отношения подобны тем, которые имели люди из истории. Мы учимся через повествование, так как сопоставляем себя с этими персонажами.cccxiii Затем, когда история получает развитие и/или разрешение, мы можем увидеть свою жизнь и ее смысл (но только если история имеет «повествовательную вероятность», если она внушает доверие).

То же самое происходит, когда мы ищем решение какого-то вопроса, идеи или взаимоотношений. История, аналогия или иная форма повествования может подвести нас к разрешению, к моменту «ага!», и это будет сделано так, как не может сделать аргумент. В подобном случае истории являются расслабляющим средством. Когда последствием истории является удовлетворение внутренней нужды или ответ на вопрос, мы открываем истину истории. Возможно, разумом мы не определим, что мы узнали, но сами будем несколько иными. Мы почерпнули нечто о себе, о других людях и о Боге.

Возможно, именно поэтому такая большая часть Библии написана в форме повествования. Именно поэтому, когда библейские (и другие) истории используются в проповеди, Святой Дух наполняет слушателя по мере того, как истина передается и строится в нем. Аналогическая сила историй создает трансформирующее переживание между Писанием и слушателем. Объяснение редко обладает подобной силой.

Именно поэтому мы используем истории в проповеди. Люди, несомненно, более увлекаемы историями. Это происходит, когда они слышат истории, так как истории заставляют их открывать и бороться со своей собственной истиной. Объяснение же говорит о том, что они должны знать, что не является слишком захватывающим.

Вильям Г. Керквуд (1983) пишет, что «истории всегда широко использовались, чтобы помочь слушателям увидеть, что являлось препятствием для их духовного роста, а также чтобы преодолеть эти препятствия».cccxiv Так, через истории они встречают сами себя. Через истории они понимают жизнь. Повествование «вероятно, является основным способом, как люди осмысливают жизнь», - пишет Джеймс Пол Джее (1985).cccxv И, как он говорит, в этом мы «специалисты».cccxvi

Также верно, что через историю наши жизни находят устройство. Гайден Уайт (1981) предполагает, что «действительность, представленная в… повествовании… являет нам ту формальную слаженность, которой нам недостает».cccxvii Он имеет в виду, что истории, когда они логически правильно построены, являют нам «результат», которого мы обычно не находим в своей жизни. Для нас жизнь – это одна большая история. Это перемещение от события к событию, от движения к движению с некоторым результатом. Итак, повествование дает тот результат, которого недостает в действительности. Так как истории имеют окончание, они помогают нам лучше справляться с жизнью.

Наконец, через повествование наши слушатели понимают истину. Истории – это не просто иллюстрации или примеры, которые показывают, как можно применить истину, что предполагает большинство текстов о проповеди. Истории, в действительности, передают и создают истину внутри слушателей более полно, чем может сделать разумно построенное объяснение.

Зная о важности историй и как истории влияют на слушателей, нам необходимо исследовать еще один вопрос в повествовательной теории. И он связан с понятием контекста.

ЗНАЧЕНИЕ КОНТЕКСТА


Давайте вернемся к нечувствительности преподобного Спелгуда по отношению к людям, которым он проповедовал. Я говорил, что он не обращал внимания на контекст, в котором проповедовал благую весть. Но мне хотелось бы сузить наше понимание контекста, так как это окажет влияние на то, как мы понимаем и используем повествование.

Каждая история имеет множество граней, из которых может быть извлечен смысл. То есть существует множество путей к тому, как понять одну и ту же историю, так как каждая история «оправлена» в различные «контексты». Существует исторический, социальный, пространственный, географический контексты и контекст взаимоотношений. Также есть богословский и философский контексты истории. История имеет значение или смысл в любом контексте, к которому она приписана.cccxviii То есть из множества контекстов, в которых история может быть представлена, слушатели понимают ее именно в тех, которые определяются проповедником или рассказчиком. Вот что я имею в виду под контекстуализацией истории. Она оформляет реальный мир для слушателя, и то, как он будет понимать и принимать проповедуемую истину. (Поэтому я говорю, что через историю для слушателя создается действительность. То, как оформляется история, как о ней говорится, в каком контексте она представляется, определяет, как слушатель воспринимает историю и мир, в котором это происходит.)

Однако вышеупомянутые «контексты» в действительности являются «претекстами». Они лежат в основе и предваряют текст. Подобные претексты влияют на событие истории, но не на повествование, пока не освещены рассказчиком, и только после этого они становятся контекстами. При рассказе истории с кафедры только от проповедника зависит выбор претекста, определяющего, как будет контекстуализирована история.

Так, например, существует огромное количество «претекстов», в которых «заключены» библейские истории. Авторы Евангелий (например) выбирали определенные элементы историй, которые, в свою очередь, создавали определенные контексты. Подобным образом претекстовые элементы, выбранные проповедником при рассказе истории, будут влиять на контекст, в котором слушатели будут эту историю понимать. Она может быть заключена в контексте библейского повествования, в котором мы ее находим (в контексте мнения автора, или ее роли в жизни народа Божьего). Она может быть помещена в контексте церкви, к которой она направлена (история была выбрана из-за ее непосредственной значимости). Ее можно понимать в контексте жизни и опыта проповедника (она могла быть выбрана исходя из определенной точки зрения и может рассказать о мировоззрении человека). Или же истина истории может пониматься внутри контекста проповеди; исходя из того, что предшествует ей или следует за ней, того, как она вводится и объясняется.

Все это говорит о том, что понимание слушателем контекста истории зависит от того, как эта история передается проповедником. Контекст любой истории создается рассказчиком, когда он рассказывает эту историю.cccxix И то, как история рассказывалась, определяет ее восприятие слушателем. Контекст не может быть отделен от повествования истории, так как контекстуализация – это риторическая стратегия, которая определяет историю для слушателя и помогает ему понять истину такой, как ее хотел бы передать проповедник.

Давайте рассмотрим конкретный пример. Мы понимаем историю о заимодавце (Луки 7:41-42) определенным образом, только потому что Лука включил ее в историю о грешной женщине, которая помазала миром ноги Иисуса. Контекст, в котором Лука рассказывает историю, определяет наше понимание этой истории. Если бы он поместил эту притчу в качестве противопоставления сборщику податей, мы бы поняли ее совершенно по-иному. Он также мог бы выбрать другие претексты, определив иные детали истории. Каждая делала бы историю другой. Подобным образом, когда одна и та же история переконтекстуализируется проповедником в другом наборе деталей или факторов, мы начинаем понимать ее в ином свете.

Есть и другие способы понять контекстуализацию и применение, особенно через притчи, которые в Евангелиях не имеют непосредственного контекста (как в Матфея 13). Так как многие из этих притч не имеют «гнезда», помогающего в их интерпретации, мы можем выбрать то, как будем их контекстуализировать. Их можно понимать в связи с богословием Матфея или структурой его Евангелия, но также их можно отнести к другим «областям» влияния. Например, история о горчичном семени может быть представлена в контексте личного духовного роста человека, роста церкви или благотворительного служения бедным. Или же ее можно понимать в контексте земледелия и садоводства. Это также можно поместить в богословском контексте того, как Бог заботится о своем творении. Все эти истории нейтральны, и они приобретают смысл и пользу, только когда помещаются в определенный контекст.

Как это связано с проповедью? Очень просто. То, как вы рассказываете историю, какие детали в нее включаете, в какой структуре ее выстраиваете, какую истину в ней определяете, и к какой ситуации она может быть применена – все работает за или против вашего тезиса. Это касается как библейских, так и всех остальных историй, которые вы можете включить в проповедь, так как это естественный способ действия повествования. Как проповедник вы можете направить практически любую историю, чтобы она как можно более поддерживала ваш тезис. Не бойтесь переформулировать историю, которую вы рассказываете, так как ей изначально было придано определенное направление. Не нужно намеренно фальсифицировать историю или ее детали, но можно акцентировать или деакцентировать определенные элементы, рассказать ее с другой точки зрения, использовать синонимы или любой другой способ, который поможет вашей истории соответствовать библейской истине и вашему тезису. Вы можете сделать так, чтобы история понималась в определенном контексте или рамках, ведь то, как рассказывается история, определяет то, как она слышится. А то, как она слышится, влияет на то, как понимается истина.

Так как история передает истину, следовательно, истории, которые мы используем в проповеди, куда более важны, чем логическое обоснование и объяснение. При намеренном использовании историй, они позволяют сделать значимый сдвиг в том, что люди «слышат» в наших проповедях. Объяснение же, является только цементом, связывающим истории воедино. Библейское провозглашение перемещается от истории к истории, а не от объяснения к объяснению.

Как проповедники мы должны вновь приобрести силу рассказывания историй и позволить историям руководить развитием наших проповедей. Библейская истина становится духовно значимой, только когда контекстуализированная истина извлекается из ее библейского гнезда и применяется к современной ситуации и/или нужде.