Geum.ru

Международной Баптистской Богословской семинар

Вид материалаСеминар

Содержание


Печальный день на побережье москито
Учимся через истории
Вальтер фишер и повествовательная парадигма
Подобный материал:
1   ...   135   136   137   138   139   140   141   142   ...   199

ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕНЬ НА ПОБЕРЕЖЬЕ МОСКИТО


В фильме «Побережье Москито» разбитая и потерявшая надежду семья Фоксов движется вдоль реки вглубь южноамериканских джунглей. Им необходимо убежище. Внезапно вдалеке они слышат хор, поющий «Спаситель, как Пастырь, веди нас». Младший сын спрашивает: «Это ангелы?» И сразу за поворотом реки они видят миссионерское общество преп. Спелгуда. Музыка останавливается и слышится голос Спелгуда: «Молодцы, очень хорошо!» Эли Фокс причаливает к берегу, и все они, выйдя из лодки, направляются к обитой белой доской церкви Спелгуда. Над дверью висит надпись: «Бог есть любовь». Внутри – небольшая группа туземцев, собравшихся на богослужение. Перед ними находится Спелгуд, ведущий богослужение с большого телеэкрана! Он говорит: «Я хотел бы, чтобы вы поняли, что молитва – это также просто, как телефонный звонок». Люди терпеливо сидели, пока Спелгуд снимал трубку телефона. Иногда он говорил, что линия занята, и, конечно, звонил еще раз. Затем он начал воображаемый диалог с Богом.

Это блеклая картина того, что происходит, когда мы игнорируем контекст служения. Здесь мы видим находящийся где-то далеко американский хор, поющий об овцах и пастыре сбитым с толку примитивным людям, сидящим на деревянных лавочках. Перед нами мерцающий (телевизионный) экран, магически изображающий одетого в костюм, странно улыбающегося проповедника, держащего в руке странный забавный предмет. Это язык, которого никто из них не понимает. Все, что говорит Спелгуд – отталкивает и ничего не значит.

Этот фильм – обвинение миссионерскому делу, но он не только о западничестве и империализме. Это грозное напоминание о том, что «технологизированное» благовестие теряет смысл. Даже со своей бессмысленной попыткой использования телефона, говоря о молитве, Спелгуду все равно требуется объяснение. Также и мы считаем, что технология и грамотность – лучшие пути для проповеди «цивилизованной» благой вести, что разумное объяснение и логическое истолкование – это ключи к общению. Мы игнорируем силу истории и вынуждаем своих слушателей «слышать» информацию в неестественном для них виде. К сожалению, проповедь становится такой же «иностранной» для наших слушателей, как телефон и телевизор для обитателей глубоких джунглей.

Конечно, проповедь может быть трансформирующей, но только когда она «доходит» до людей. Жизнеизменяющая проповедь возникает из важной темы, но люди должны иметь возможность слышать благую весть так, как им легче всего ее воспринимать. Нашей самой большой проблемой может быть не содержание или структура, но, скорее всего, форма речи, которую мы используем для общения. Как образованные люди мы привыкли считать, что хорошее объяснение – это то, что доносит нашу проповедь, а истории – это всего лишь иллюстрации и поддержка объяснению. В действительности наши слушатели «слышат» именно истории, и именно истории передают наше послание. А экспозиция и объяснение выполняют функцию толкования этих историй. Наша проповедь станет трансформирующей, только когда мы поймем это.

УЧИМСЯ ЧЕРЕЗ ИСТОРИИ


Люди всегда рассказывали и слушали истории. Через истории мы учимся языку. Через истории мы узнаем об общественных отношениях. Через книжки с историями мы учимся читать. Наиболее захватывающий подход к математике – это задачи (или истории). Мы естественно учимся через истории.

Но затем из-за нашего образованного общества наше образование приучает нас учиться через объяснения и логику. Этот экспозиционный подход к общению в скором времени начинает казаться нам естественным, но все же это привитое поведение. Нет ничего плохого в грамотности или объяснении, но когда мы привыкаем так учиться, мы забываем о силе, которую имеет повествование.

Поэтому, подходя к проповеди, важно, чтобы мы увидели значение историй. В 27 главе мы рассмотрим практическое рассказывание историй, но сейчас, мы будем исследовать повествование и его значение для проповеди с теоретической точки зрения.

Когда я говорю о теории повествования, я предполагаю, что истина передается через истории. Поэтому многое из того, о чем здесь будет говориться, это повествовательное богословие. Под этим я имею в виду, что истина передается через библейскую историю. Я убежден, что как мы понимаем теорию повествования и повествовательное богословие, является важным компонентом нашего понимания проповеди. Как вы увидите, история является неотъемлемой частью устной речи, но только в том случае, если мы в своей проповеди стремимся быть трансформирующим.

ВАЛЬТЕР ФИШЕР И ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ПАРАДИГМА


Выдающимся современным исследователем предмета повествования был Вальтер Фишер (1981).cccx Он определял людей не как «человека разумного», но как «человека повествующего». То есть Фишер доказывал, что люди более естественно учатся через истории, а не через разумную аргументацию и объяснение.

Фишер говорит, что люди, по существу, являются рассказчиками историй. Веские обоснования составляют основную модель принятия решения и коммуникации, а производство и использование веских обоснований управляется историей, биографией, культурой и характером. Мы учимся через размышление, а не через описание, что Фишер называет «повествовательной разумностью». Для него весь мир – это набор историй, из которых мы делаем определенные выборы, чтобы вести правильную жизнь. (Это, конечно же, подход историка, который должен решить, какие истории сделали наибольший вклад в прогресс человечества.) Разумность, для Фишера, порождается не логикой или обоснованием, но неотъемлемой осведомленностью, что он называет «повествовательной точностью» (мне это кажется верным) и «повествовательной вероятностью» (истории привязываются друг к другу).

К сожалению, в нашем образованном, разумном мире мы ассоциируем истину с объяснением и суждением. Но Фишер утверждает, что повествование – это более естественный способ того, как мы думаем, относимся к другим и понимаем мир. Если история «искренне звучит» для моего личного опыта и не противоречит моему пониманию жизни, тогда она вторгается в мое личное пространство и открывает нечто обо мне, Боге и других людях – что-то, что истинно. Таким образом, через истории мы постигаем истину.

Чтобы более точно понять эту повествовательную модель, Фишер сравнивает ее с взглядом «разумного мира» (Таблица 26.1)