Го искусства Оно насчитывает более пяти тысяч икон и около полутора тысяч произведений средневекового ювелирного мастерства, церковной утвари и предметов культа
| Вид материала | Документы |
СодержаниеШаляпин, к примеру, написан Головиным в роли Бориса Годунова Александр Яковлев Ильи Машкова Кузьма Петров-Водкин Владимира Татлина |
- Овары, торговые и бытовые услуги в широком ассортименте, по доступным ценам и в пределах, 161.2kb.
- Театр один из самых древних видов зрелищного искусства. Его история насчитывает более, 47.73kb.
- Реферат по курсу «Актуальные проблемы бухгалтерского учета» на тему: «Этический кодекс, 157.09kb.
- Понятие и классификация административно-территориальных единиц разработаны в юридической, 141.32kb.
- В 1922 году был создан Бухарский областной музей, преобразованный в 1985 году в Бухарский, 75.32kb.
- Описание России" в VII томе, 1528.6kb.
- Автор доклада: Иванова Елена Александровна Данные, 128.98kb.
- Социальный портрет пожилых людей города, 1482.57kb.
- Информация о предпринимательстве в городе Белгороде за 9 месяцев 2011 года, 47.99kb.
- Постановление, 23kb.
Именно в этом объединении родился и укрепился интерес художников-живописцев к театру. В творчестве некоторых мастеров, уделявших много внимания оформлению спектаклей, таких как Леон Бакст (1866-1924) или Александр Головин (1863- 1930), театральные пристрастия явно отразились на стилистике станкового творчества.
Шаляпин, к примеру, написан Головиным в роли Бориса Годунова из одноименной оперы М. П. Мусоргского. В этом, как и в других произведениях Головина, преобладает манера театральности, стилистика занавесей и костюмов. Картина Бакста „Древний ужас" (1908) тоже напоминает огромный занавес, в отличие от портретов того же художника („Ужин". 1902; „Портрет С.П.Дягилева с няней". 1906), написанных хотя и не вполне традиционно, но все-таки в духе станковых композиций.
После создания объединения „Мир искусства" в России стали зарождаться разные группировки, каждая из которых имела свою программу и направленность. Уход от действительности в мир грез и мечтаний был характерен для светлых по тональности, лирических картин Виктора Борисова-Мусатова (1870-1905), одного из лидеров объединения с поэтическим названием „Голубая роза". Колористической гамме его произведений близки работы Павла Кузнецова (1878-1968) -натюрморты, портреты в пейзаже, романтические сцены из жизни народов Востока.
К весьма своеобразным явлениям русского искусства начала XX века относится, например, так называемый неоклассицизм, или, как его иногда называют, неоромантизм.
В пору разгара увлечения модными новаторскими поисками формы художники Александр Яковлев (1887-1938), Василий Шухаев (1887-1973), Зинаида Серебрякова (1884-1967) обращаются как к источникам вдохновения к произведениям средневековых и ренессансных мастеров.
В чем-то они прошли путь, близкий прерафаэлитам. В произведениях этих мастеров современные сюжеты трактуются с использованием легкой стилизации под живописный и пластический язык их великих предшественников. У Серебряковой и Бориса Григорьева (1886-1939) заметно проявляется интерес к русской теме.
Начало XX века связано в России в том числе и с яркими впечатлениями от современного западного искусства.
Путешествия по Европе, довольно распространенные в ту пору, знакомство в Москве и Петербурге с коллекциями Морозова и Щукина, собиравшими уже тогда полотна Сезанна, Матисса и других новаторов XX века, когда их еще не слишком высоко ценили в мире, несомненно, оказали влияние на путь и характер развития русской изобразительной культуры. С одной стороны, в России появились последователи, скажем, Сезанна.
Правда, объединившись в группу с эпатажным названием „Бубновый валет", они весьма своеобразно, на русский манер, трансформировали „сезаннизм".
В натюрмортах, портретах и пейзажах Ильи Машкова (1881-1944), Петра Кончаловского (1876-1956), Александра Куприна (1880-1960), Аристарха Лентулова (1882-1943) одновременно с приемами, близкими Сезанну, используется живописная пластическая и сюжетная брутальность русского фольклорного искусства - вывесок над магазинами, игрушки, лубка.
Обращение к своим, отечественным корням - явление, глубоко и разнообразно проявившееся в начале XX столетия.
Рядом с яркими, сочными произведениями Машкова, Лентулова, Кончаловского, использовавших народные традиции и мотивы, на выставках того времени экспонировались слегка юмористические работы Бориса Кустодиева о быте купечества и противоположные им по настроению серьезные философские картины-размышления о России Михаила Нестерова (1862-1942).
Поэтическое воспевание чистоты и гармонии аскетической жизни отшельников, духовности, свойственной людям, ушедшим от мирской суеты, пронизывает образы, созданные Нестеровым.
Кузьма Петров-Водкин (1878-1939), начинавший с увлечения французским символизмом, в 1910-е годы углубился в русскую тематику и поиски национальных выразительных средств. Икона с преобладанием красного и природа России с ее голубым небом и зелеными просторами становятся источниками вдохновения художника.
Его произведения разнообразны жанрово, композиционно и содержательно. Строгие, даже аскетические натюрморты, портреты, бытовые композиции, похожие на иконы, сюжетные изображения военных или житейских ситуаций связаны с историей страны, событиями, происходящими в ней.
Мощный поток произведений о прошлом и настоящем собственной страны, увиденном неожиданно, оригинально и по-разному, влился в общую пеструю картину разностилья начала XX столетия.
Однако это многообразие не было признаком упадка или растерянности. Оно свидетельствовало, напротив, о полнокровности и свободе, раскованности, характерных для русской культуры начала XX века.
Не случайно, видимо, именно в этот период созрели и сформировались эстетические идеи, принципиально новые для искусства XX столетия. Лучизм Михаила Ларионова (1881-1964), супрематизм Казимира Малевича (1878-1935), его единомышленников и последователей, абстракционизм Василия Кандинского (1866- 1944) выросли на почве избыточности предметного искусства. Возникают многочисленные художественные группировки, объединения. Но их противоборству и спорам бросает решительный вызов новое направление, объединяющее художников, объявивших себя антагонистами и разрушителями, отрекающимися от всего, что было создано до них – от всех привычных правил, канонов и догм – на сцену двадцатого столетия выходит русский авангард.
В современном искусствознании это понятие прочно и, очевидно, навсегда, связано с кратким, но чрезвычайно ярким и драматичным периодом в истории развития русского изобразительного искусства – первой третью ХХ века. Именно тогда и именно в этой сфере художественного творчества Россия стала законодательницей мод, открыла новые пути, во многом определившие ход развития мирового изобразительного искусства на протяжении последующих десятилетий.
Крупнейшее в мире собрание русского авангарда – гордость Русского музея. Его уникальная особенность заключается в том, что ядро этого собрания составляют около пятисот работ, отобранных самими художниками-авангардистами, в том числе К.Малевичем, М.Матюшиным, В.Татлиным, П.Мансуровым, пытавшимися в пылу революционных преобразований создать в Петрограде в 1921 году абсолютно новаторский Музей художественной культуры, в котором, по замыслу Малевича, “старое понятие художник исчезает, на его место появляется ученый художник”. Эксперимент завершился очень быстро по двум причинам: во-первых, крепнувшая официальная идеология недолго терпела революционные игры “ученых художников”, во вторых, сами они оказались слишком яркими индивидуальностями для работы в одной упряжке и быстро перессорились. В результате собранная уникальная коллекция в 1926 году была передана в Русский музей.
Произошедшие в последние годы перемены дали возможность ее "рассекретить", показать широкому зрителю, уйти наконец от примитивного деления русского искусства на "дореволюционное" и "послереволюционное".
Искусство авангарда – это искусство времени завершения определенного, может быть, даже биологического цикла, отмеченного усталостью общественного сознания, ломкой окостеневших, некогда прогрессивных, традиций, низвержением авторитетов, крушением идей и идеалов, превратившихся от длительного употребления в схемы, стереотипы, догмы.
Зеркально повторяя ситуацию двухсотлетней давности (помните – рубеж XVII и XVIII веков, от иконы – к портрету), в начале нашего столетия искусство, разрушив или до неузнаваемости трансформировав реальность фигуративной формы, вновь обратилось - но уже вне религии, как к знаковой системе - к иконе: в “Черном квадрате” и "Будетлянах” Малевича, “Святом семействе” Филонова, “Евангелистах” Н.Гончаровой.
Русский музей обладает прекрасной коллекцией отечественного авангарда.
Здесь представлены практически все течения и направления, почти все имена участников разветвленного процесса утверждения в искусстве новых эстетических идей и средств художественной выразительности. Михаил Ларионов и Наталья Гончарова (1881-1962), пожалуй, были первыми, кто ушел от повествовательности старого искусства и сделал акцент на упрощении формы. Внимание к народному творчеству разных стран, включая Россию, Украину и другие, обогатило палитру и пластику художников, оставивших яркий след в русском искусстве. Натан Альтман (1889-1970) и Марк Шагал (1887-1985), прошедшие длинный жизненный и творческий путь, начинали с увлечения французским кубизмом. Однако уже ранние их работы несут заряд абсолютной творческой самостоятельности.
Картины этих художников, созданные в середине 1910-х годов, относятся к ряду лучших произведений русского авангарда. (Альтман. „Портрет Анны Ахматовой". 1914; Шагал. „Прогулка". 1917).
Василий Кандинский, прошедший через увлечение экспрессионизмом, еще в 1911 году провозгласил беспредметность в искусстве своим принципом. Русский музей обладает более чем двадцатью произведениями Кандинского, по которым можно проследить развитие творческого пути художника - от экспрессионизма к абстракции.
В своем творчестве Кандинский ориентировался на ощущения, рождаемые подсознанием: цвет, ритм, пятно определяют форму в его произведениях. В этом Кандинский был близок мастерам народного искусства, у которых он многое черпал, так же как и у авторов икон.
Через импрессионизм, кубизм, кубофутуризм подошел к собственному открытию супрематизма и Казимир Малевич. Его наследие (более 100 картин и около 20 рисунков) в Русском музее представлено лучше, чем в какой-либо другой стране мира.
Картины импрессионистического и символистского периодов, кубофутуристические „Портрет Клюна" (1911) и „Авиатор" (1914), супрематические композиции 1915-1916 годов, целые серии крестьян и крестьянок 1928- 1932 годов, в которых соединились фигуративность и супрематизм, и работы последних лет составляют богатство Русского музея.
Столь же полной и уникальной является коллекция произведений Павла Филонова (1883-1941). Почти двести картин и более двухсот рисунков и акварелей этого художника были подарены Русскому музею его сестрой Евдокией Глебовой.
С ранних композиций („Масленица". 1913-1914); „Германская война". 1915), где уже видна яркая индивидуальность Филонова, хотя заметны и его связи с фольклором, до произведений зрелых и последних лет художник сохранял и развивал свой метод, названный им аналитическим.
Филонов выстраивал изображения по подобию процесса роста растений в природе. Его композиции, как правило, похожи на мозаики или картины в калейдоскопе. Но за самой формой - оригинальной и эстетически привлекательной - лежат глубокие, философские размышления Филонова о человеке и окружающем его мире.
Кроме количественно больших коллекций Малевича и Филонова, Русский музей владеет картинами и рельефом Владимира Татлина (1885-1953), более чем двадцатью произведениями Ольги Розановой (1886-1918), несколькими картинами Любови Поповой (1889-1924), Надежды Удальцовой (1886-1961), Александра Родченко (1891-1956), Ивана Пуни (1894-1956) и многих других представителей русского авангарда 1900 – 1920-х годов.
К сожалению, нынешняя экспозиция обрывается залами, в которых выставлено относительно немного работ художников этого круга.
Дальнейшая история русского искусства, прекрасно представленная в собрании Русского музея, будет показана зрителям вскоре после завершения ремонтных и реставрационных работ. Однако нельзя хотя бы кратко не упомянуть о том, что хранят фонды музея.
Несомненно, трагическое совмещение в новейшей истории России Октябрьской революции и двух войн - первой мировой и Гражданской - не могло не стать мощным катализатором происходивших в культуре процессов. Но если уж и говорить, пользуясь некогда расхожим штампом, об “искусстве, рожденном революцией”, - то им стало, начиная с 30-х годов, искусство “социалистического реализма”.
Тоталитарная эпоха – время правления Иосифа Сталина – принесла существенные перемены и в художественную жизнь. В 1932 году было издано постановление, согласно которому ликвидировались все творческие группировки, кроме официально признанного Союза художников. Так называемый социалистический реализм провозглашается единственно правильным и универсальным методом, которому должны следовать все художники без исключения. Тогда, под строгим партийно-государственным надзором, выстраивалась, подразделяя всех художников на три категории - официально-признанных, полупризнанных и официально непризнанных - идеологическая иерархия, определившая столь же простую и жесткую логическую структуру художественного процесса на ближайшие десятилетия.
В соответствии с этой иерархией складывалась и официальная система ценностей, определявшая, в свою очередь, приоритеты видов искусства, тем, жанров, сюжетов, мотивов, персонажей и героев.
В эти десятилетия (до середины 1950-х) строго регламентировались темы, утверждались сюжеты и сами картины перед тем, как они появлялись перед зрителями.
В моде были огромные полотна официального характера, воспевавшие любовь народа к вождю Иосифу Сталину, значительность его и его соратников деяний.
Русский музей, как и многие другие, владеет довольно репрезентативной коллекцией искусства тоталитарной эпохи. Но собранная в музее коллекция позволяет показать искусство и время не только в его официальном обличье, являвшемся современникам на страницах художественных журналов, в выставочных залах, в альбомах, на плакатах и открытках.
Искусство 1930-1950-х - это не только “безликие лики вождей” или написанные “бригадным методом” огромные полотна, застывшие в державном величии гигантские монументы, но и продолжение мощных традиций российского реализма, и великолепная художественная школа (из которой, кстати, вышли многие мастера 1960-1980-х годов). С их именами, прежде всего связан порожденный “хрущевской оттепелью” во второй половине 60-х годов так называемый “суровый стиль” в изобразительном искусстве. Огромный пласт фигуративной ветви искусства 1920-х годов в творчестве Александра Дейнеки (1899 – 1969), Алексея Пахомова (1900 – 1973), Владимира Лебедева (1891 – 1967), Александра Самохвалова (1894 – 1971) и других художников составляют разные попытки послереволюционного поколения создать искусство, понятное его новым хозяевам. Музей даже в те годы не только сохранил произведения изгоняемых отовсюду мастеров классического авангарда 1900 – 1920-х годов, но и по возможности приобретал и принимал в дар работы художников, находившихся "вне закона", называвшихся в те годы формалистами. Произведения многих из них долго хранились в фондах, не показывались зрителям и не публиковались. Лишь с 1960-х годов постепенно и медленно нормальный художественный процесс начинает восстанавливаться. Русский музей пополняется в эти годы работами мастеров разных направлений. Этот процесс продолжается и сейчас.
Представлено в музейных залах и сложившееся в те годы движение андеграунда, хотя собирать его было нелегко. Слишком многие художники (и их произведения) были широко рассеяны тогда по белу свету. Слишком - даже для ХХ столетия, в котором Россия с особой, безоглядной щедростью катила в Европу и за океан волны эмиграции. Но, как говорится в Библии, “идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои”. Возвращаются в Россию и в коллекцию музея те имена и произведения, без которых картина отечественной художественной жизни 70-х – 80-х годов была бы неполной. Она прекрасно представлена, например, в подаренных музею работах из собрания известных немецких коллекционеров супругов Петера и Ирэны Людвиг. «Музей Людвига в Русском музее», расположенный в Мраморном дворце, призван создать у зрителя ощущение общего контекста, вне которого полноценное существование современного национального искусства едва ли возможно.
Наше представление об истории подобно толще океанских вод: чем дальше в глубину столетий - тем меньше заметного глазу движения; чем ближе к современности - тем ощутимее столкновение течений, а уж на поверхности сегодняшнего дня и вовсе гуляют волны, делая все зыбким, неустойчивым, подвижным.
Так и в понимании искусства ХХ века далеко еще не все устоялось. Должны пройти годы и годы, чтобы все улеглось в классификационные ячейки, стабильную систему вех, определений.
В настоящее время, наряду с произведениями современного искусства традиционной направленности, музей собирает и работы нынешних авангардистов.
И можно с уверенностью сказать, что собранная в Русском музее коллекция достаточно полна, многообразна и обширна, чтобы дать возможность зрителям составить из сохранившихся фрагментов объективную и подробную картину развития российского искусства от начала тысячелетия до наших дней.