Автор доклада: Иванова Елена Александровна Данные об

Вид материала

Доклад

Подобный материал:

• Иванова Елена Николаевна Доцент Леанович Елена Борисовна Минск 2010 оглавление список, 445.62kb.
• Проблемы профилактики преступности в молодежной среде брагина Елена Александровна, 182.71kb.
• Тема: «В поисках волшебного ключика», 230.86kb.
• Драч Елена Александровна (спбгдтю), Казакова Любовь Александровна (спбгдтю), Штукенберг, 33.46kb.
• Автор: Коробко Елена Александровна, 123.27kb.
• Кудрявцевой Елены Александровны Кудрявцева Елена Александровна работает учителем английского, 86.45kb.
• Аудиокомментарий:   , 390.77kb.
• Автор: Елена Ходак, 403.68kb.
• Моу «Принцевская средняя общеобразовательная школа» Учитель начальных классов Красова, 71.18kb.
• Фомичева Ирина Александровна (Дизайн-плюс), Левченко Елена Александровна и др. Занятия, 60.06kb.

Автор доклада: Иванова Елена Александровна


Данные об авторе:

Место работы: Российская государственная библиотека

Должность: Зав. сектором НИО редких книг ( МК )

Регалии: канд. ист. наук

Координаты (адрес, тел., e-mail): тел. 203 – 25 – 95 , e-mail knizhpam@rsl.ru


Название доклада:

Отделение Древностей Московского публичного и Румянцевского музея

_______________________________________________________________________________


Е.А. Иванова

ОТДЕЛЕНИЕ ДРЕВНОСТЕЙ МОСКОВСКОГО ПУБЛИЧНОГО И РУМЯНЦЕВСКОГО МУЗЕЯ

В 1862 г. к директору Московского Публичного музея обратился известный путешественник на Афон, собиратель и исследователь христианских древностей П.И.Севастьянов. «В видах содействия успехам нового учреждения» он выражал желание поместить в музее (с сохранением права собственности) свое собрание христианских древностей, преимущественно Византийских, заключавшееся в подлинниках и копиях икон, церковной утвари, рукописей, рисунках и фотографиях архитектурных памятников и видов Афона и Иерусалима¹.

В конце 50-х – 60-х годах начинает все больше усиливаться, как в Европе, так и в России, интерес к средневековым древностям (или, как их нередко называли в XIX в. – древностям христианским). Один из крупнейших в этой области специалистов, Ф.И.Буслаев, писал: «Наше время в некотором смысле можно назвать эпохой возрождения, только не классической древности, как это было в конце XV и в начале XVI столетия, а древностей христианских»². Как экспедиции П.И.Севастьянова, так и привозимые из них коллекции, вызывали живой интерес и у специалистов, и у прессы. Про выставку в Москве, в 1859 г., Г.Д.Филимонов вспоминал как про праздник, торжество христианской археологии: «Надо было видеть, как толпа ученых, специалистов по разным отраслям искусства и литературы, а за нею и все более или менее образованные люди, наконец старообрядцы, бросались к привезенному материалу и осаждали путешественника со всех сторон расспросами»³. А К.К.Герц, посетив очередную выставку Севастьянова в 1861 г. в Петербурге, писал Н.В.Исакову, что «копии с замечательных рисунков, привезенных г.Севастьяновым с Афонской горы, были бы весьма важным приобретением для будущего древне-христианского отделения нашего музея»⁴. Понятно, поэтому, что предложение Севастьянова поместить свои коллекции в Московском Публичном музее были встречены с большим энтузиазмом, тем более, что он собирался и дальше их пополнять⁵. Таким образом было положено основание новому отделению, для которого сразу же выделили два зала. (Собрание древностей Н.П.Румянцева, пришедшее из Петербурга, было настолько малочисленным, что самостоятельного отделения создать не могло.) Собрание Севастьянова вначале принял хранитель отделения рукописей А.Викторов (немалую его часть составляли подлинники и копии рукописей). Но вскоре обязанности хранителя нового отделения – отделения христианских древностей – безвозмездно принял на себя Г.Д.Филимонов. При этом он и сам поместил в музее на хранение имеющиеся у него коллекции, преимущественно состоящие из русских памятников (собрание икон русского письма XVI и XVII в., древнейшее паникадило и резной по дереву запрестольный крест, коллекция медных и серебряных крестов XI и XVII в., резные иконы и панагии, обширное собрание иконописных на бумаге оригинальных рисунков и слепков)⁶. В 1863 г. П.И.Севастьянов, возвратившись из-за границы, дополнил свое собрание новыми коллекциями (в подлинниках, копиях и фотографиях) по всем отделам христианских памятников: иконографии, церковной утвари, архитектуры (естественно, представленной в фотографиях и рисунках), палеографии, топографии и библиографии. Музеем также предпринимались меры по расширению этого отделения. Были приобретены в собственность снятые по его заказу копии с представленных Севастьяновым иконописных прорисей, фотографий и архитектурных чертежей. Филимоновым, по исходатайствованному музеем разрешению церковных властей, были сделаны копии с замечательнейших памятников церковной древности в Москве: фотографии оклада Мстиславова евангелия, до 25 гипсовых слепков с древнейших икон, две масляные копии с фресок алтарных столбов московского Благовещенского собора. Следует учитывать, что все эти копии в XIX в. имели гораздо большее значение, чем в настоящее время, т.к. со многими памятниками или вообще нельзя было ознакомиться, или это было довольно затруднительно для основной массы населения, иллюстративный же материал отсутствовал. Так что существование общедоступного собрания оригинальных фотографий и слепков с неизданных памятников было очень важно как для научных исследований, так и для художественной практики.

Пополнение отделения оригинальными памятниками было чрезвычайно затруднительно. Во-первых, потому что большая их часть находилась либо в ведении церкви, либо уже нашла себе место в европейских музеях - то есть не продавалась. Во-вторых, из-за того, что если подобные памятники и появлялись в продаже, то их приобретение требовало больших расходов. Но музей не ставил себе задачу приобретать исключительно оригинальные памятники. Его целью было составить систематическую коллекцию пособий для научных исследований и церковно-художественных работ, в оригиналах или копиях – большого значения не имело.

К 1864 г. Отделение христианских древностей занимало уже четыре зала и располагалось в следующем порядке: в первом – подлинники и копии до Х столетия, во втором – русские памятники до XVI в., в третьем и четвертом – подлинники и копии предметов восточной и западной церкви от Х в.⁷ (Это собрание заключалось преимущественно в памятниках, имеющих церковное назначение и относящихся по времени исполнения, западные – до XVI в., восточные – до XVIII в.).

О том, насколько актуальным было создание отделения древностей, свидетельствует то, что из основанных в 1864 г. двух археологических обществ одно непосредственно примкнуло к этому отделению (Общество древнерусского искусства), а другое внесло в свой устав положение, по которому, в случае его закрытия, все собранные им коллекции должны были перейти в собственность Московского Публичного музея (Московское археологическое общество).

Общество древнерусского искусства при Московском Публичном и Румянцевском музее было организовано в 1864 г. Инициаторами его создания выступили профессор Ф.И.Буслаев, писатель и знаток старинной русской музыки князь В.Ф.Одоевский, хранитель отделения христианских и русских древностей Г.Д.Филимонов. Эта идея была поддержана многими учеными и коллекционерами. Среди членов-основателей были архимандрит Амфилохий, И.Е.Забелин, М.П.Погодин, Д.А.Ровинский, П.И.Севастьянов, В.М.Ундольский, купцы-меценаты К.Т.Солдатенков, А.И.Хлудов и др.⁸

В уставе, утвержденном 22 мая 1864 г., была сформулирована цель Общества – «собирание и научная разработка памятников русской древности и древнерусского церковного и народного искусства во всех его отраслях». В круг задач Общества входило также и изучение общей археологии (преимущественно византийской), распространение научных и практических сведений о древнерусском искусстве, прежде всего об иконописи и церковном пении. Коллекции, составленные Обществом или пожертвованные ему, в 35-м параграфе Устава объявлялись собственностью Румянцевского музея⁹.

Ф.И.Буслаев так вспоминал о начальном периоде деятельности Общества: «На первых порах дело пошло у нас живо, складно и ладно. В одной из зал музея еженедельно по воскресеньям устраивались наши заседания, открытые и для публики, которая интересовалась разнообразием предметов, входящих в круг занятий нашего общества, а именно: по иконографии и орнаментике, по византийскому и древнерусскому зодчеству, по истории церковной и музыке и по народным напевкам…»¹⁰. На заседаниях Общества обсуждались разнообразные вопросы как научного, так и организационного планов, принимались пожертвования. Результаты научных изысканий членов Общества публиковались в его же изданиях: «Сборнике», вышедшем двумя выпусками в 1866 и 1873 гг. и периодическом «Вестнике общества древнерусского искусства» (1874-1876). Эти труды даже на фоне более многочисленных публикаций других научных обществ XIX в. выделялись монументальностью и богатством собранного материала¹¹. Общество являлось своеобразным научно-исследовательским институтом при музее. Благодаря возможности предоставить в обмен его издания, отделению древностей удалось наладить взаимовыгодные контакты с некоторыми аналогичными по профилю зарубежными музеями.

Большинство расходов Общества древнерусского искусства приходилось на его издательскую деятельность. Иногда оно оплачивало расходы по перевозке пожертвованных ему памятников или платило за сделанные для него снимки¹². Поступающие же в его распоряжение и передаваемые затем музею собрания и отдельные предметы были результатом даров или проводимых его членами небольших экспедиций и археологических раскопок. Благодаря Обществу у музея создалась целая сеть корреспондентов по всей России. Оно в немалой степени способствовало пополнению собрания древностей музея, а в иные годы приращения этого отделения происходили исключительно благодаря его содействию. К сожалению, это общество просуществовало недолго. В 1877 г. оно присоединилось к Обществу истории и древностей Российских¹³. Дальнейшая его судьба не вполне ясна. Самостоятельная деятельность Общества замерла, в то же время окончательно аннулировано оно не было. Н.П.Кондаков в воспоминаниях, написанных уже в послереволюционные годы, называл себя, в виду того, что члены первого состава Общества уже умерли, «единственным его представителем»¹⁴ на тот момент.

Уже за несколько первых лет состав отделения существенно изменился. При этом произошло не просто увеличение его собрания, в него вошли новые виды памятников. Так, не считая мелких пожертвований, в 1864 г., по ходатайству музея, в него было передано собрание древних икон и церковной утвари из складов Московской Синодальной конторы (в частности из числа находящихся в палатке на Ивановской колокольне при Московском Успенском соборе)¹⁵. В 1867 г. на Парижской Всемирной выставке Филимонов приобрел для музея 50 электротипов и слепков со средневековых древностей, а от гр. Энгестрема поступило 59 каменных орудий, найденных в Швеции. В 1868 г. по высочайшему повелению из Оружейной Палаты было передано обширное собрание русских и доисторических древностей¹⁶. В том же году А.Д.Озерским было принесено в дар музею 110 каменных орудий, найденных в Минской губернии и находившихся в русском Отделе труда на Всемирной выставке в Париже и др.

Учитывая «усилившуюся в недавнее время потребность изучения доисторических древностей, вызвавшую повсюду устройство новых специальных коллекций»¹⁷, Г.Филимонов приступил в 1869 г. к методическому преобразованию собраний музея. Очевидно, интерес к доисторическим древностям возник у него во время работы на Всемирной Парижской выставке 1867 г., куда он был командирован правительством для заведывания Отделом истории труда (там он, кстати, наладил контакты со многими иностранными учеными)¹⁸.Из других отделений музея (отделения изящных искусств и этнографического) были выделены и переданы в отделение древностей соответствующие коллекции и предметы. Филимоновым была произведена их систематизация и устроены новые специальные отделы, в соответствии с которыми предметы и были выставлены для обозрения в следующем порядке: 1) доисторические древности, 2) христианские древности и 3) русские древности. При распределении доисторических древностей, кроме хронологической системы была применена и географическая (европейские были распределены по странам, а русские – по губерниям или по более определенным местам их нахождения)¹⁹. К 1872 г. в отделении находилось: древностей доисторических – 3.650 номеров, христианских древностей – около 16.000 номеров, русских древностей – около 2.500 номеров²⁰. Параллельно с формированием отделения велось и описание входящих в его состав предметов, при этом в двух видах: в кратком (собственно каталогизация) и в подробном, связанном с исследованием памятников. Большая часть собрания к 1872 г. была каталогизирована, каталог по доисторическим древностям издан. Однако обогащение отделения шло с такой быстротой, что составленные каталоги потребовали серьезной переработки уже в ближайшие годы. Опись всего отделения велась Г.Д.Филимоновым беспрерывно, но лишь в начале 1900-х годов, уже после его смерти, удалось довести значительную часть этой работы до конца и начать издание каталогов по всем отделам²¹.

Пополнение собрания происходило в основном за счет даров и передач коллекций из других мест. Во многом быстрый рост отделения определялся активной позицией хранителя, его беспрестанным поиском. С годами отделение непрерывно обогащалось и в результате раскопок самого Г.Д.Филимонова (преимущественно на Кавказе), и предметами, передаваемыми из Оружейной Палаты и Императорской Археологической комиссии, чему также способствовало его личное участие.²² При этом на средства музея были произведены раскопки лишь в 1875 г. - городища близ села Дьякова, в 8 верстах от Москвы. (В дальнейшем это городище дало название целой археологической культуре железного века Волго-Окского междуречья – дьяковской культуре.) Эти раскопки, обошедшиеся музею в 100 рублей, принесли ему 150 предметов²³. Следующие археологические раскопки, осуществленные на средства самого музея, смогли состояться лишь в 1915 г. Тогда хранитель отделения был командирован в район строящейся Черноморской железной дороги²⁴.

Еще в начале 1870 гг. отмечалось, что все три отдела, основанные на вовремя осознанной в них научной потребности, «стали на такую ступень ученых пособий, что в настоящее время в Москве едва ли мыслимы какие бы то ни было работы по доисторическим, христианским и русским древностям без посредства собраний Московского Публичного музея»²⁵. Эти коллекции привлекали не только российских ученых, но и иностранных специалистов, в частности, занимающихся доисторической археологией, т.к. отделение получило известность и за границей. Особую значимость для научных изысканий это отделение имело в конце 60-х – 90-х гг. XIX в. Но даже после открытия Исторического музея коллекции древностей Румянцевского музея продолжали привлекать многих ученых. Среди российских исследователей, в разное время работавших в отделении, можно назвать таких выдающихся ученых как академики И.И.Срезневский и Ф.И.Буслаев, проф. Н.П.Кондаков, П.П.Лихачев, Н.Е.Бранденбург, А.А.Спицын и В.И.Сизов, В.А.Городцов, Д.Н.Анучин и мн.др. Отделение древностей служило не только теоретическим изысканиям, хранимые в нем материалы находили и практическое применение. Филимонов в 1882г. утверждал, что «ни один серьезный проект реставрации в древне-русском стиле, ни одна серьезная картина из древне-русского быта не были за последнее время исполнены без более, или менее сильного содействия со стороны отделения Русских древностей Московского Публичного музея»²⁶. За справками и для копирования в это отделение являлись иконописцы, художники и архитекторы. Почти исключительно на основании материалов, сосредоточенных в Румянцевском музее были произведены работы по восстановлению Грановитой Палаты в ее первоначальном убранстве. А среди представленных на конкурс в 1871 г. проектов храма в византийском стиле IX в., который предполагалось построить при музее, многие были составлены на основании опять же находившихся в отделении материалов, и по указаниям его хранителя²⁷. Снимки, сделанные в отделении, использовались во многих изданиях.

Серьезную конкуренцию Отделению древностей Румянцевского музея составил Исторический музей. Уже с конца XIX в. можно говорить об угасании этого отделения. В то же время другие собрания музея, стремительно развиваясь, требовали дополнительных помещений, которых в здании музея уже не было. В 1907 г. директор музея И.В.Цветаев предложил передать коллекции Отделения древностей другим государственным учреждениям: польские древности в Вильно, русские и византийские – в Исторический музей, доисторические, по желанию Анучина, Университетскому Антропологическому музею. Лучшие же предметы из области христианского искусства западноевропейских стран оставить в отделении изящных искусств²⁸. Против подобного решения выступил хранитель отделения (на тот момент им был Ю.В.Готье), которого поддержало большинство членов Совета музея. Он выдвинул ряд аргументов, среди которых были следующие: 1) большую часть собрания составляют дары, и музей не вправе их передавать, т.к. обязан уважать волю жертвователей, избравших именно данное учреждение, 2) Отделение древностей Московского Публичного и Румянцевского музеев – единственное учреждение, которое может принимать собрания по иностранной археологии, без ограничений, и уже обладает небольшим их количеством. И едва ли можно считать желательным упразднение отдела, из которого в будущем, при более благоприятных условиях, может создаться музей иностранной археологии²⁹. Отделение древностей не было отчуждено от музея, но его значительно потеснили другие собрания. К 1913 г. в составе отделения, тем не менее, насчитывалось до 9.503 номеров (включающих до 30.000 предметов)³⁰.