Geum.ru

Дальневосточный государственный университет восточный институт

Вид материалаДокументы

Содержание


Сложноотыменные глаголы в языке хинди
Э.Н. Комаров
А советский стал бывшим
И.Ю.Котин, старший научный сотрудник
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

СЛОЖНООТЫМЕННЫЕ ГЛАГОЛЫ В ЯЗЫКЕ ХИНДИ


(тезисы)

В индоарийских языках большое место в глагольной системе занимают аналитические глагольные формы, которые различаются входящими в них компонентами, степенью внутренней спаянности, регулярностью употребления.

Некоторые образования «имя +глагол» качественно отличаются от свободных сочетаний «имя +глагол».

Впервые четко выделил категорию сложноотыменного глагола в 1932 году русский индолог Баранников А.П.

Баранников А.П. описал также особую конструкцию сложноотыменного глагола: имя несет лексическую нагрузку, а вспомогательный глагол выполняет функцию глагола в предложении, например:

pathar hona- каменеть (ср. pathar- камень)

garm hona- теплеть (ср. garm- теплый)

В современном хинди очень сложно определить собственно сложноотыменный глагол, как считает Чернышев В.А., его легко можно принять за свободное сочетание “имя + глагол” или фразеологическую единицу. Сложноотыменный глагол находится на границе свободных сочетаний “имя+ глагол” и фразеологических единиц. Данный глагол является значимой частью речи, поэтому изучение явления сложноотыменного глагола важно для правильной интерпретации речи.

Мы определили сложноотыменный глагол как особое, качественное отличное образование типа “имя + глагол”; где имя является лексическим показателем действия, а глагол придает черты глагольности всему сочетанию. Сложноотыменный глагол представляет собой семантическое единство и функционирует в предложении подобно единому слову-глаголу. При этом имя является лишь лексическим показателем действия, теряя свою самостоятельность, а глагол приобретает все черты вспомогательного (служебного) глагола, придает сочетанию черты глагольности.

В качестве именного компонента сложноотыменного глагола обычно выступают имена как собственно хинди, так и из других языков; например:

arambh= suru (начало).

В качестве именных компонентов сложноотыменного глагола обычно выступают имена существительные и прилагательные. В качестве глагольного компонента могут выступать различные глаголы с широкой семантикой; например:

dena (давать), karna (делать), hona (быть).

Именной и глагольный компоненты сложноотыменного глагола выражают единое понятие, т.е. семантически неделимы, так как сложноотыменный глагол можно заменить без ущерба для конструкции предложения однословным глаголом с таким же значением.

Все сложноотыменные глаголы имеют четко ограниченный круг значений, поэтому они смогли поделиться на некоторые семантические классы: глаголы движения, состояния, действия, процесса, чувств.

Э.Н. Комаров,

доктор исторических наук,

старший научный сотрудник

Института востоковедения РАН (Москва)


ЕДИНСТВО МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЙ СТРАНЫ.

ПОЧЕМУ ИНДИЙСКИЙ СОЮЗ СУЩЕСТВУЕТ,

А СОВЕТСКИЙ СТАЛ БЫВШИМ


Индия, или Индийский союз, - это «союз штатов», которые, как правило, являются национально-территориальными образованиями вроде республик бывшего Советского Союза. Но индийских штатов больше – их сейчас 25, и они обычно крупнее – десять из них имеют свыше 40 млн. населения каждый, в том числе один – около 150 млн. Все население страны – 936 млн.

В многонациональной Индии нет преобладающей национальности, или «языковой общины», как там говорят. Наиболее распространенный язык – хинди – является родным примерно для трети всего населения страны. Эта оценка приблизительна потому, что есть языки, которые одни считают диалектами языка хинди, а другие – собственно языками. Хиндиязычное население сосредоточено в шести штатах. Большинство (как правило, подавляющее) населения каждого из остальных штатов составляет «коренная» национальность данного штата. «Коренная» - это по нашему словоупотреблению, в Индии иногда говорят «дети земли».

Индия, несомненно, отличается от бывшего Советского Союза существенно большим исторически сложившимся единством (или общностью) ее народов, которое называют «исконным» или «цивилизационным». Эта общность восходит к древности и средневековью, тогда как Советский Союз включал территории Центральной Азии, Закавказья и Кавказа, присоединенные к Российской империи, главным образом, в XIX веке в результате экспансии, включая завоевания. Тем не менее, это различие, сколь бы важным оно ни было, не объясняет ни сохранение единства независимой Индии, с одной стороны, ни распад Советского Союза – с другой. Хотя бы потому, что с распадом Советского Союза образовали самостоятельные государства также и три славянских (и традиционно православных) народа – русский, украинский и белорусский, чью историческую общность тоже можно назвать «исконной» или «цивилизационной». Вместе они составляли свыше 70% населения Советского Союза, но решение о ликвидации последнего было принять именно государственными руководителями России, Украины и Белоруссии. Разумеется, есть перспектива интеграции в сфере нынешнего СНГ, но совершенно очевидно, что потребуется время, чтобы интеграционные процессы достигли здесь такого же уровня, как в Западной Европе.

В Индии, наряду с «исконным» единством, ее народы различаются между собой, как правило, гораздо больше, чем славянские народы, а некоторые из них различаются больше, чем народы Западной Европы вообще. Они говорят на различных, в том числе существенно различных, языках, пользуются традиционно различной письменностью, а подчас различаются и по некоторым антропологическим признакам и, конечно, по многим бытовым обычаям. Отсюда принцип «единство в многообразии», который отстаивало и сделало своим девизом индийское освободительное движение во главе с ИНК. Однако этот демократический принцип не мог реализоваться в условиях авторитарно-бюрократического режима, который привел к разделу страны, как тоталитарный режим привел к распаду Советского Союза, несмотря на лозунг «нерушимой дружбы народов». Но если этот благостный лозунг, будучи лозунгом самого тоталитарного режима, фактически оказывался пропагандистским ухищрением, то девиз «единство в многообразии», выдвинутый индийским освободительным движением, имел реальное демократическое содержание. Он явился лозунгом демократии в многонациональной стране и осуществлялся, когда страна стала независимой.

Здесь не место специально рассматривать историю вопроса и весьма сложную систему разделения и совмещения полномочий и взаимных обязательств «центра и штатов», а также и другие конкретные механизмы, обеспечивающие единство многонациональной Индии. Читатель может найти соответствующую информацию и анализ в работах, чьи авторы названы выше. Отметим лишь следующее.

С самого своего возникновения – уже на учредительной сессии в 1885 году – ИНК, создававшийся как общеиндийское национальное объединение, выступил за единство народов Индии. Его лидерами и функционерами неизменно были люди различной этнонациональной и конфессиональной (религиозной) принадлежности. Уже в начале XX века ИНК предложил провести административно-территориальное деление страны в соответствии с расселением более крупных индийских народов («лингвистические штаты»). Хотя эта позиция ИНК не предотвратила раздела Индии в 1947 году по принципу религиозной принадлежности населения, тем не менее, закладывалась политическая и идейная традиция единства многонациональной страны на демократической основе. Преобладание партии ИНК, о котором говорилось выше, политически обеспечивало утверждение этого единства, как и утверждение демократического устройства вообще. Был достигнут такой результат, что ослабление и прекращение в дальнейшем преобладания ИНК не привели к дестабилизации ни того, ни другого, несмотря на различного рода конфликты, включая сепаратистские выступления и политическую напряженность.

Индийский штат пользуется автономией в рамках «централизованной федерации», как называют федеративное государственное устройство Индии. Штат имеет выборное законодательное собрание, которое формирует правительство штата в соответствии с нормами парламентской системы правления. Принятые штатом законы, затрагивающие отношения собственности и некоторые другие вопросы, подлежат утверждению («согласию») формально – президента, титульного главы государства, а фактически центрального правительства. Центральное правительство представлено в штате назначаемым губернатором, а также, что особо важно, системой подчиненных центру общеиндийских государственных служб. Это и есть тот самый стальной «каркас», о котором говорилось выше. В то же время штат имеет свои государственные службы, подчиненные его правительству.

Пропаганда отделения какой бы то ни было части страны является в Индии уголовно наказуемой. Однако важнее, конечно, то, что центральное правительство располагает конституционными полномочиями и средствами («стальной каркас»), чтобы держать под контролем любой штат, какое бы правительство им не управляло. Объявив, что «управление штатом не осуществляется в соответствии с Конституцией», центр может исключительно по своему усмотрению (даже независимо от мнения губернатора, назначаемого центром) сместить правительство любого штата, распустить его законодательное собрание и ввести «президентское правление», т.е. взять штат под свое непосредственное управление. (Напомним, что правительство штата формируется законодательным собранием, избранным на выборах.) Однако – и это принципиально важно – центр должен в течение определенного срока либо дать законодательному собранию штата сформировать правительство, если собрание не распущено (это тоже возможно), а если распущено, то назначить новые выборы. Решение центрального правительства достаточно для введения президентского правления в штате на двухмесячный срок. Но по решению обеих палат индийского парламента (его верхняя палата, Совет штатов, формируется как представительство штатов) срок может неоднократно продлеваться, каждый раз на шесть месяцев, однако в общей сложности не более чем на три года. При этом правомерность каждого решения парламента о продлении срока на шесть месяцев может оспариваться в суде.

Как отметил Д.Д. Басу, один из ведущих индийских правоведов, полномочие центра вводить президентское правление в штатах имеет целью «не допускать, чтобы межпартийные, внутрипартийные и иные конфликты смогли парализовать механизм управления в штатах». За 50 лет независимости Индии президентское правление вводилось в различных штатах в общей сложности не менее 80 раз, обычно на срок до шести месяцев, но в некоторых штатах неоднократно продлевалось. Коалиционные правительства штатов, возникавшие в результате ослабления преобладания партии ИНК, зачастую оказывались неустойчивыми, что тоже вызывало беспорядки. Другой причиной становились беспорядки и террор сепаратистов. Это затрудняло и делало невозможным проведение выборов, и в таких (немногих) случаях штат на длительное время оказывался под президентским правлением. В результате дальнейшего развития соревновательной многопартийной системы и других перемен в стране наметилась тенденция к сокращению случаев введения президентского правления. К сказанному индийским правоведом о целях президентского правления нужно добавить, что необходимость соответствующего решения именно обеих палат парламента, а также возможность оспаривать решение в суде свидетельствуют о признании того факта, что в современных условиях никакой «стальной каркас» и никакие силовые действия сами по себе не могут обеспечить единство многонациональной страны, тем более страны крупной, как не могут они обеспечить и политическую устойчивость вообще.

Вот два особенно наглядных примера. Один из них – распад бывшего Советского Союза, чья административно-командная система, ее органы политического контроля и подавления были посильнее любого индийского «стального каркаса». Другой пример – раздел бывшей колониальной Индии в 1947 году, а затем распад в 1971 гожу прежнего Пакистана с его военно-авторитарным режимом и образование государства Бангладеш.

Колониальный режим держал Индию единой как своего рода унитарное государственное образование и в то же время издавна проводил политику «разделяй и властвуй», поощряя индусско-мусульманскую рознь (коммунализм). Это сыграло существенную роль в разделе Индии в 1947 году, в результате которого из регионов с мусульманским большинством населения было образовано государство Пакистан, тоже многонациональное, как и остальная независимая Индия. Между тем, до 1971 года Пакистан состоял из двух частей, удаленных друг от друга на полторы тысячи километров. Они были сведены в одно государство только из-за одинаковой религиозной принадлежности их населения. Это как если бы соединить Польшу и Испанию в одно государство, потому что их население – католики. К тому же обе части Пакистана представляли менее развитые регионы, где не было таких крупных промышленных городских центров, как в Индии. Современно социально-профессиональные группы и слои возникли среди индийских мусульман позднее и были слабее, чем среди индусов (индуистов). Если ИНК с самого своего возникновения выступал за единство Индии и среди его лидеров и функционеров были как индусы, так и мусульмане, то Мусульманская лига, образованная в 1906 году, противостоявшая ИНК и в дальнейшем добивавшаяся создания Пакистана, была организацией именно мусульман, а Пакистан был создан как Исламская республика и конфликтовал с более сильной Индией. Все эти обстоятельства, вместе взятые, привели к установлению в Пакистане военно-авторитарного режима, призванного держать вместе две части государства, что удавалось в течение примерно 20 лет, но не более. После распада прежнего Пакистана в 1971 году в обоих государствах – нынешнем Пакистане, который многонационален, но теперь территориально целостен, и в Бангладеш, где подавляющее большинство населения бенгальцы-мусульмане (в отличие от индийского штата Западная Бенгалия, где бенгальцы преимущественно индусы), - тоже около 20 лет действовали уже «свои» военно-авторитарные режимы. Однако к концу 80-х годов и в этих государствах стали пробивать себе дорогу процессы демократизации – гражданское правление, соревновательные выборы и т.п., но при немаловажной роли армии в политической жизни.

В многонациональной стране любой недемократический режим, будь то тоталитарный или авторитарный, не может существовать иначе как в форме унитарного государства, как бы оно ни называлось – «союзом», «федерацией» и прочее и какие бы квазифедеральные институты оно ни включало. Политическая демократия, напротив, неотделима от реального федерализма. Это обеспечивает гораздо более прочное единство многонациональной страны, чем любой недемократический режим, а в нынешних условиях становится все более очевидным, что единство такой страны вообще может быть обеспечено только на демократической основе реального федерализма.

Но выявилось и то, что при переходе от недемократического режима к демократическому не удается немедленно получать объединяющий эффект политической демократии – федерализма. Для его реализации нужны предпосылки как практико-исторические, так и социально-психологические, формирование которых тоталитарный режим не допускал, а оно требует времени. Поэтому чем более «тоталитарен» режим, тем меньше возможностей сохранить единство многонациональной страны, либо оно вообще не сохраняется при устранении этого режима. Следует подчеркнуть, что это не зависит ни от уровня социально-экономического развития страны данной страны, ни от давности существования ее государственного единства. Очевидными примерами служит сегодня полный распад именно «коммунистических» многонациональных государств, прежде всего Советского Союза, а также Югославии и Чехословакии. Тяжелая проблема Чечни тоже восходит, прежде всего, к тоталитарному прошлому и фактически относится к числу этих примеров. Напротив, в условиях демократии сохраняется государственное единство таких многонациональных государств, как Швейцария, Бельгия, Канада, Испания, несмотря на тамошние сепаратистские движения. Более того, идут процессы региональной интеграции демократических стран.

Падение авторитарно-бюрократического колониального режима в Индии, который, однако, не был тоталитарным, сопровождалось лишь частичным распадом многонациональной страны, а не полным ее распадом, как при падении тоталитарных режимов. Независимая Индия дает пример утверждения единства и целостности на демократической основе со времени падения колониальной власти и достижения независимости.

Индия дает также и вполне конкретные примеры того, как действие политической демократии, в том числе развитие соревновательной многопартийности, способствует единству страны, в частности, может приводить к затуханию сепаратизма. Вот один из таких примеров. В 60-х годах в штате Тамил Наду поднялось и бурно росло сепаратистское движение. Этот крупный штат (сейчас его население 54 млн.) в южной части страны, который, пожалуй, наиболее заметно отличается от остальных регионов Индии, хотя они тоже разнятся между собой. Один из деятелей тамошнего сепаратистского движения в разговоре со мной риторически вопрошал: «Что общего у нас с Северной Индией, например, с Пенджабом? Мы говорим на совершенно разных языках, различаемся по вере (он имел в виду пенджабских сикхов, которые одни считают сектой в индуизме, а другие отдельной конфессией). У нас различны многие обычаи, да и выглядим мы иначе». Действительно, языки крупных народов Южной и Северной Индии относятся к двум разным языковым группам – дравидийской и индоарийской и различий между ними, во всяком случае, не меньше, чем между языками славянскими и тюркскими. В четырех штатах Южной Индии сосредоточено свыше 20% всего населения страны.

На выборах в законодательное собрание штата Тамил Наду в 1967 году победила региональная (местная) партия, которая выступила за отделение не только самого этого штата, но и всего юга Индии, и образование там государства Дравида Наду (Страна Дравидов). Партия ИНК, в то время преобладавшая на общеиндийском уровне и во многих штатах, оказалась в Тамил Наду существенно потесненной. Между тем, в 70-х годах, в ходе дальнейшего развития многопартийности, эта региональная партия раскололась и главными политическими соперниками оказались две более или менее равные «по весу» региональные партии. Вокруг них складывались коалиции или возникали иные формы политического сотрудничества, включавшие менее крупных участников. При этом ИНК, оттесненный здесь на третье место, стал практиковать предвыборные соглашения с той или иной из двух региональных партий. Он получал содействие такого партнера на выборах в индийский парламент (что имело главное значение для ИНК) в обмен на свое содействие этому партнеру на выборах в законодательное собрание штата (что имело главное значение для региональной партии). Соответственно, ИНК побеждал на парламентских выборах в данном штате, хотя и другие партии получали депутатские места в парламенте от этого штата, а региональная партия побеждала на выборах в его законодательное собрание, но ИНК и другие партии тоже получали депутатские места в нем. Можно сказать, что был достигнут определенный политический баланс.

Несмотря на этот и другие аналогичные примеры, в некоторых штатах поднимались опасные сепаратистские движения. Они нередко получали поддержку из-за рубежа, сопровождались компаниями террора, а то и вооруженными выступлениями партизанского типа, борьбу с которыми вела армия. По крайней мере, в трех регионах сепаратистские движения, сопровождающиеся террористическими вылазками, действуют до сих пор. И тем не менее, ни вооруженные выступления сепаратистов, ни громкие террористические акты, ни кровавые столкновения на почве религиозной и кастовой вражды в некоторых местах не приводили к политической дестабилизации в стране в целом. Сепаратистам не всегда удавалось надолго дестабилизировать обстановку и там, где они действовали. Можно сказать, что огромная страна словно бы поглощала, облекала в капсулу сепаратистские движения и иные острые конфликты, возникавшие в том или ином штате, и остальная Индия так или иначе восстанавливала там порядок.

Преобладание партии ИНК на протяжении примерно четырех десятилетий независимости Индии, очевидно, являлось важнейшим собственно политическим фактором, который обеспечивал утверждение единства многонациональной страны на демократической основе, как и создание самой этой основы вообще. Преобладание ИНК теперь ушло в прошлое, но осталось преобладание утвердившегося политического консенсуса в отношении единства страны, что находит свое отражение, в частности, в партийной структуре политической арены. Партии, признаваемые общеиндийскими («национальными») получали на парламентских выборах в 90-х годах примерно 80% голосов избирателей, да и региональные, или «штатовские», партии, как правило, отнюдь не являются сепаратистскими. ИНК и БДП, обе партии – это заведомые поборники единства страны. В тоже время нынешняя партийная структура, отражая развитие демократического политического строя, может обеспечивать более гибкое сочетание интересов единства многонациональной страны и интересов штатов, т.е. интересов различных народов Индии.

Единство Индии, как и политическая стабильность в стране вообще, обеспечивается, в конечном счете, благодаря сочетанию политической демократии и государственного экономического регулирования в системе смешанной экономики, основанной на рыночных отношениях. Если механизмы и практика политической демократии в той или иной мере снимать остроту этнонациональных, религиозных и иных противоречий и конфликтов, хотя и не устраняют их вообще, то смешанная экономика и, соответственно, государственное экономическое регулирование фактически обеспечивают гораздо более устойчивые, можно сказать, «естественные» экономические связи даже в гораздо менее развитой стране, чем административно-командная система «государственного социализма» при гораздо более развитой экономике, как было в Советском Союзе. Советская общесоюзная экономика, как и унитарное государство, представали огромным и, казалось, нерушимым монолитом. Однако этот монолит был создан во многом искусственно и стал крошиться, как только рухнула административно-командная система и политический режим, создавшие его. В Индии смешанная экономика и государственное регулирование оказывались необходимыми не только для подъема народного хозяйства страны, но и для дальнейшей модернизации вообще. Смешанная экономика и государственное регулирование требовались для преодоления или, по крайней мере, сдерживания экономического неравенства регионов (штатов). Требовалось также и достижение определенного баланса интересов промышленно-финансовой элиты («крупные промышленные дома») и мелкого и среднего предпринимательства, тем более, что экономическая элита по традиции принадлежит преимущественно к немногим определенным этнокастовым группам, но действует в масштабе всей Индии и оказывается как бы «наднациональной» по отношению к мелким и средним предпринимателям, которые действуют преимущественно в рамках отдельных штатов и принадлежат к национальности («языковой общине») данного штата.

Наконец, следует отметить наличие определенной взаимосвязи между демократическим политическим строем и «многонациональностью» в Индии. Наличие многих штатов, образованных по признаку национальной (языковой) принадлежности их населения, несомненно, затрудняет развитие авторитарных тенденций центральной власти, можно сказать, заставляет ее следовать демократическим принципам правления. В свою очередь, центральная власть, образуемая на демократической основе, не допускает установления «своего», «национального» (этнократического) авторитарного режима в том или ином штате. Есть немало оснований считать, что такие авторитарные режимы могли бы возникнуть в некоторых штатах, если бы не «остальная Индия», т.е. центральная власть, которая не допускает этого, выступая гарантом управления штатом «в соответствии с конституцией».

При всем том, поддержание целостности и единства Индии будет оставаться задачей в любом обозримом будущем и, очевидно, федеративное устройство страны будет эволюционировать.

И.Ю.Котин, старший научный сотрудник,

кандидат исторических наук,

МАЭ РАН (Кунсткамера), Санкт-Петербург)