Коллегий Верховного суда ссср: Судебной коллегии по уголов­ным делам (уск), Военной коллегии, Железнодорожной коллегии (ждк) и Водно-транспортной коллегии (втк)

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Список репрессированных жителей Азово-Черноморского Края, 1783.15kb.
• Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам верховного суда российской, 411.46kb.
• Обратная сила уголовного закона, 78.01kb.
• Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организаций" в Красной Армии1, 666.44kb.
• А. А. Батнер государственный обвинитель, 11003.31kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 773.57kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 610.76kb.
• Решение районных и городских судов области, вынесенных по делам о признании недействительными, 184.39kb.
• Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской, 17.46kb.
• Доклад министра на расширенной коллегии, 257.03kb.

§ 3. Кроме безусловных кассационных оснований, т. е. тех процессуальных нарушений, которые всегда


- 115 -


имеют своим последствием отмену приговора, все другие процессуальные нарушения могут быть признаны выше­стоящим судом существенными или несущественными в зависимости от конкретных обстоятельств каждого отдельного дела, и в зависимости от этого могут повлечь либо не повлечь за собой отмену приговора. Дать сколь­ко-нибудь полный перечень этих процессуальных нару­шений, являющихся условными кассационными основа­ниями, не представляется возможным и вместо того могут быть приведены примеры из судебной практики, показывающие, какое значение имеют отдельные процес­суальные нормы и какие последствия влечет за собой их нарушение.

а) Одним из основных принципов советского уголов­ного процесса является принцип национального языка в судопроизводстве, закрепленный Сталинской Конститу­цией в ст. 110. Поэтому лишение или ограничение права обвиняемого выступать в суде на родном языке и поль­зоваться в случае необходимости помощью переводчика является таким процессуальным нарушением, которое влечет за собой отмену вынесенного при этих условиях приговора. Так, при пересмотре в порядке надзора дела Барамбаева приговор был отменен по тем основа­ниям, что судебное разбирательство велось без пере­водчика на русском языке, которым подсудимый не владел¹.

б) Согласно ст. 111 Конституции СССР судебное разбирательство во всех судах происходит открыто за исключением случаев, особо указанных в законе. Такие изъятия из общего начала гласности закон устанавли­вает для тех дел, где открытое судебное разбирательство могло бы привести к отрицательным последствиям и могло бы помешать всестороннему и полному исследо­ванию дела, в частности, это относится к делам о по­ловых преступлениях. Поэтому Верховный суд СССР признал существенным процессуальным нарушением рас­смотрение в открытом судебном заседании дела по обви­нению Е. в развращении малолетней и разъяснил, что закон, допуская рассмотрение дел о половых преступле-


- 116 -


ниях в закрытом судебном заседании, «очевидно имеет в виду не только ограждение участвующих в деле лиц от разглашения интимных сторон их жизни, но и инте­ресы правосудия в смысле возможно полного, не стеснен­ного гласностью исследования обстоятельств дела, не­обходимого для установления истины. Не считаясь с этим, народный суд еще в подготовительном заседании по­становил слушать дело в открытом судебном заседании. Как отмечено в протоколе судебного заседания, во вре­мя допроса девочки С., защитник подсудимого заявил суду, что он лишен возможности задавать вопросы по­терпевшей в присутствии публики. Судя по протоколу, суд никак не реагировал на это заявление защитника. Указанное нарушение процессуального закона не могло не отразиться на полноте исследования дела». По этим основаниям, а также ввиду наличия в деле других на­рушений, приговор был отменен².

в) Одним из основных прав обвиняемого в советском уголовном процессе является право знать сущность предъявленного обвинения, чтобы иметь возможность от этого обвинения защищаться. Поэтому непредъявление обвиняемому в стадии предварительного расследования обвинения, по которому он затем был предан суду и осужден, является существенным нарушением ст. 128 УПК РСФСР и влечет за собой отмену приговора¹.

г) Согласно ст. 235 УПК РСФСР подсудимому долж­на быть заблаговременно вручена копия обвинительного заключения, чтобы он мог подготовиться к защите при рассмотрении дела в стадии судебного разбирательства. Поэтому невручение или несвоевременное вручение копии обвинительного заключения подсудимому существенно ограничивает его право на защиту и влечет за собой отмену приговора.

Сюда же должен быть отнесен и тот случай, когда копия обвинительного заключения хотя и вручена под­судимому, но в таком виде, что подсудимый лишен воз­можности уяснить себе сущность обвинения и обстоя-


- 117 -


тельства дела, по которому он предан суду. По делу Роопа защитник подсудимого заявил ходатайство об Отложении дела слушанием ввиду того, что Роопу была вручена копия обвинительного заключения только на двух страницах, а остальные две страницы приложены не были и потому подсудимый не мог точно знать, в чем он обвиняется и какие свидетели вызваны в суд по его делу. Верховный суд СССР признал, что суд неправильно отклонил это обоснованное ходатайство защитника, и ввиду наличия в деле данного нарушения, как и ряда других, отменил приговор и передал дело на новое су­дебное рассмотрение².

д) Для того, чтобы каждое дело было полно и всесторонне исследовано, суд должен в стадии судеб­ного разбирательства рассмотреть все относящиеся к этому делу доказательства, т. е. все доказательства, имеющие значение для правильного его разрешения. Исходя из этого, советский уголовный процесс предо­ставляет сторонам широкую возможность возбуждать перед судом ходатайства о вызове дополнительных сви­детелей и экспертов и об истребовании других доказа­тельств, причем не ограничивает эти ходатайства ника­кими сроками и допускает их как в начале судебного заседания, так и во время судебного следствия.

Рассматривая эти ходатайства, суд должен руковод­ствоваться лишь одним: имеют ли значение для выясне­ния всех обстоятельств дела доказательства, указанные сторонами, и если на этот вопрос последует утверди­тельный ответ, то удовлетворение ходатайств сторон является для суда обязательным (ст. 272 УПК РСФСР). Поэтому оставление судом указанных ходатайств сто­рон без рассмотрения, а равно необоснованный отказ в их удовлетворении является таким процессуальным нарушением, которое лишает стороны возможности ис­пользовать предоставленные им права, а также может помешать всестороннему и полному исследованию дела и, как следствие этого, может привести к отмене при­говора.

Рассмотрев в порядке надзора дело Богаткиной, при­знанной виновной в том, что, работая заведующей ма-


- 118 -


газином, она присвоила 16000 руб. Верховный суд СССР установил, что в судебном заседании подсудимая про­сила вызвать и допросить свидетелей в подтверждение того, что указанная сумма была ею сдана по принадлеж­ности. «Суд отказал в удовлетворении этого ходатайства на том основании, что она не возбуждала об этом хода­тайства в момент окончания расследования при выпол­нении ст. 206 УПК РСФСР. Эти мотивы отклонения хо­датайства Богаткиной являются ошибочными, так как в силу ст. 272 УПК РСФСР обвиняемый имеет право воз­буждать ходатайства во всех стадиях процесса, и в том числе после выполнения ст. 206 УПК РСФСР». Учи­тывая, что в связи с указанным ходатайством подсуди­мой необходимо произвести ряд следственных действий, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР своим определением от 24 марта 1943. г. отменила приговор и передала дело на новое расследо­вание¹.

е) Судебное разбирательство на началах устности и непосредственности обеспечивает углубленную проверку материалов предварительного расследования и является одним из основных условий полного исследования дела и правильного его разрешения. Поэтому, в частности, является обязательным допрос в судебном заседании всех тех свидетелей, показания которых имеют сущест­венное значение для данного дела. Но иногда допрос того или иного свидетеля является невозможным, напри­мер, в случае смерти свидетеля, неизвестности места его пребывания, тяжкой и продолжительной болезни и др. В таких случаях допрос свидетелей в суде заменяется оглашением показаний, данных ими в стадии предвари­тельного расследования.

Здесь, несомненно, имеется известное отступление от начала устности и непосредственности, но отступление это является вынужденным и может быть допущено только там, где оно оказывается неизбежным, где нет иной возможности использовать необходимый по делу доказательственный материал.

Если же суд, имея возможность вызвать и допросить свидетеля, вместо того ограничивается оглашением про-


- 119 -


токола его допроса, то в этом случае имеется уже не отступление от начала устности и непосредственности, а нарушение их, и притом такое нарушение, которое мо­жет привести к неполному исследованию дела, и тем самым, к вынесению необоснованного приговора. По этим соображениям был отменен приговор по делу Маркосова, оправданного по обвинению, по ст. 109 УК РСФСР. Как указал Верховный суд СССР в своем опре­делении, «оправдательный приговор находится в про­тиворечии с материалами дела в результате недостаточ­ного исследования дела в судебном заседании, на ко­торое из 29 свидетелей было вызвано только восемь и к тому же второстепенных»².

Аналогичное нарушение было допущено по делу На­зарова, признанного виновным в том, что, состоя заве­дующим перевалочной базой, он продавал на сторону горючее. «Из материалов дела, — указывает Верховный суд СССР, — усматривается, что Назаров продал пред­седателю колхоза «Ленинская Искра» Перминову 200 кг автола и 150 кг солидола, председателю колхоза «Огонек» Усатовой 150 кг бензина, Ситникову 15 лит­ров керосина и Симнову 6 литров керосина. Между тем указанные лица судом допрошены не были. Из дела видно, что посредником в продаже материалов был Урюнин, который также судом не допрошен. Что же касается показаний свидетелей, допрошенных судом в заседании от 13 ноября 1947 г., то они ничего не сооб­щили суду об обстоятельствах, изложенных в приговоре, а суд не проявил должной инициативы в проверке вме­няемых Назарову фактов. Ввиду неисследованности судом материалов дела и нарушения ст. 319 УПК РСФСР приговор не может быть оставлен в силе»¹.

Нарушение начал устности и непосредственности су­дебного разбирательства имеется и там, где вместо того, чтобы допросить свидетеля, суд ограничивается показаниями, данными им в предшествующем судебном заседании. Приговором народного суда Казарян был признан виновным в краже денег у гр. Доборжгенидзе


- 120 -


и осужден по ч. 1 ст. 1. Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июля 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». При пересмотре при­говора в порядке судебного надзора Верховный суд СССР установил, что «предварительное и судебное след­ствие по делу велось на непонятном для осужденного грузинском языке без привлечения к делу переводчика, чем нарушено требование ст. 9 Закона о судоустрой­стве».

Кроме того «в связи с тем, что при первом рассмот­рении дела подсудимый из тюрьмы не был доставлен, потерпевшая была допрошена в отсутствие подсудимого. Суд определил дело слушанием отложить, но вторично потерпевшая в судебное заседание не вызывалась и были лишь оглашены ее показания, данные в судебном заседании при первом рассмотрении дела, чем были на­рушены требования ст. 319 УПК Грузинской ССР». В виду этого приговор был отменен и дело передано на новое рассмотрение со стадии предварительного след­ствия².

ж) Разрешая вопрос об истребовании доказательств, суд должен в первую очередь исходить из того, отно­сятся ли эти доказательства к данному делу, имеют ли они значение для полного выяснения всех его обстоя­тельств и для вынесения правильного, обоснованного приговора. Но наряду с этим суд должен также выяс­нить, удовлетворяют ли данные материалы тем требова­ниям, какие закон предъявляет к доказательствам и, в зависимости от этого, могут ли эти материалы быть до­пущены в качестве доказательств по делу. В частности, вопрос о допустимости доказательства возникает в ряде случаев в отношении лиц, привлекаемых к участию в деле в качестве экспертов. Первое условие, которому должен удовлетворять эксперт — это наличие у него специальных знаний в соответствующей области и по­тому привлечение к делу в качестве экспертов лиц, не­достаточно сведущих либо даже вовсе не сведущих в данной области, является таким процессуальным нару­шением, которое неизбежно приведет к неполноте иссле­дования дела и к отмене приговора.


- 121 -


Джафаров, преданный суду по обвинению в том, что присвоил товар, полученный им по фактуре, виновным себя не признал и показал, что приписываемая ему под­пись на фактуре является подложной. Народный суд, исходя из заключения экспертов, признавших, что под­пись на фактуре учинена не Джафаровым, вынес оправ­дательный приговор. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР установил, что, как видно из материалов, имеющихся в деле, Джафаров дал рас­писку в получении товаров в присутствии нескольких лиц, которые, однако, остались недопрошенными. Что же касается заключения экспертов, то «графическая экс­пертиза подписи Джафарова на расписке произведена некомпетентными лицами — преподавателями школы, и потому выводы такой экспертизы неубедительны». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое расследование¹.

Те же требования компетентности экспертов должны быть предъявляемы во всех других случаях, когда для выяснения определенных обстоятельств дела необходимо заключение специалистов. В частности, Верховный суд СССР указал, что «действия, связанные с установлением характера телесных повреждений, а также выдача документов, удостоверяющих причинение телесных повреж­дений и характер их, могут производиться только лица­ми, имеющими право выполнять функции судебно-медицинских экспертов»².

Наряду с наличием у эксперта специальных знаний в, данной области от него требуется также беспристраст­ное отношение к делу и к лицам, в нем участвующим. Исходя из этого, закон (ст. 48 УПК РСФСР) в числе других оснований к отводу эксперта указывает также его заинтересованность в деле. Поэтому привлечение такого заинтересованного лица к участию в деле в ка­честве эксперта является существенным нарушением, которое исключает возможность признать вынесенный при этих условиях приговор правильным.


- 122 -


Рассмотрев в порядке надзора дело Мамонтова и Защихина, признанных виновными в том, что они своими неправильными действиями привели к аварии трех пло­тов и тем причинили значительные убытки, Верховный суд СССР установил, что «по данному делу было до­пущено существенное процессуальное нарушение, выра­зившееся в том, что в производстве экспертизы прини­мали участие Гордеев, хотя он, как принимавший уча­стие в приеме плота № 289, потерпевшего затем аварию, не мог быть допущен в качестве эксперта». Это наруше­ние повлекло за собой отмену приговора и передачу дела на новое расследование³. Такая же заинтересованность— хотя бы и не личная — имеется там, где в качестве экс­перта участвует в деле лицо, являющееся представите­лем кого-либо из сторон. По этим основаниям был отме­нен приговор по делу Гаркушина, где «главный бухгалтер Балыбердин выступал одновременно и как эксперт и как представитель гражданского истца»⁴.

Экспертом по делу может быть только лицо, ко­торое не принимает в этом деле никакого иного участия, не выступает в нем ни в какой другой роли. Поэтому существенным процессуальным нарушением является соединение в одном лице свидетеля и эксперта по делу. При пересмотре в порядке надзора дела Барамбаева было установлено, что производивший ведомственную ревизию и допрошенный в качестве свидетеля Алипов был затем привлечен к участию в этом же деле в каче­стве эксперта, почему приговор был отменен⁵.

Совмещение функций эксперта и свидетеля имеется не только тогда, когда данное лицо выступает одновре­менно и в той и в другой роли, но также и тогда, когда лицо, формально участвующее в деле в качестве экспер­та, фактически подменяет — полностью или хотя бы ча­стично — заключение эксперта свидетельским показа­нием. Это имеет место там, где лицо, привлеченное к участию в деле в качестве эксперта, не представляет суду выводы, полученные им путем ознакомления с ма-


- 123 -


териалами дела, а вместо того сообщает сведения, лично ему известные.

Приговором линейного суда Сутягин был признан виновным в том, что, работая дежурным по вагонному парку, неправильно размечал вагоны, разъединял вагоны и грузы, а также допустил ряд других неправильных действий. «Обвинительный приговор, — указывает Вер­ховный суд СССР, — основан на заключении экспертизы, которая была произведена с грубейшим нарушением за­кона: в состав экспертной комиссии входил маневровый диспетчер Шорохов, который по существу руководил работой дежурных по парку; выводы членов комиссии были основаны не на имеющихся документах, а на дан­ных, которые были лично им известны о работе Сутягина. Таким образом в основу акта экспертизы были положены по существу свидетельские показания членов экспертной комиссии, что является грубейшим наруше­нием ст. 48 УПК». По этим основаниям, а также ввиду отсутствия в деле доказательств виновности Сутягина приговор был отменен и дело производством прекра­щено¹.

Закон предоставляет обвиняемому в стадии предва­рительного расследования право требовать вызова ука­занных им экспертов в дополнение к экспертам, назна­ченным следователем, а также право представить вопросы, по которым экспертами должно быть дано за­ключение. В соответствии с этим Приказ Прокурора СССР от 13 мая 1939 г. № 90-3 вменяет в обязанность следователю при назначении экспертизы сообщить об этом обвиняемому и разъяснить ему право на вызов дополнительных экспертов и на постановку экспертам дополнительных вопросов, о чем должен быть составлен особый протокол.

Невыполнение указанных требований закона и от­странение тем самым обвиняемого от всякого участия в производстве экспертизы представляет собой процес­суальное нарушение, которое может привести к сущест­венному нарушению права обвиняемого на защиту и к неполноте исследования дела.

Рассмотрев в порядке надзора дело Губенадзе, осуж-


- 124 -


денного за растрату, Верховный суд СССР нашел, что «заключение судебно-бухгалтерской экспертизы не может быть признано полноценным, так как осужденный не присутствовал при экспертизе и объяснений не давал. По заявлению эксперта ряд списаний он не мог произ­вести, поскольку осужденный, будучи, арестован, не был допущен к экспертизе... При таких обстоятельствах нель­зя признать дело исследованным с достаточной полно­той», почему приговор был отменен и дело передано на новое расследование².

По тем же основаниям было признано неполно иссле­дованным дело Джуманиязова и был отменен приговор, которым подсудимый был признан виновным в том, что, работая кондитером в артели «Большевик», похитил са­хар и другие продукты. «Заключение экспертизы от 1 октября, положенное в основу приговора, не может служить решающим доказательством виновности осуж­денного. Акт экспертизы Джуманиязовым не подписан, причем составлен без глубокой проверки работы артели «Большевик»; ходатайство же Джуманиязова о произ­водстве новой экспертизы было судом отклонено по тем мотивам, что по делу производились неоднократные ре­визии и экспертизы. Между тем все произведенные до 1 октября экспертизы проходили без участия обвиняе­мого... Из показаний Джуманиязова видно, что на его счет отнесены были счета других лиц, и акты, состав­ленные на недоброкачественный сахар, по показаниям осужденного, экспертизой не были приняты во внимание; судом же это обстоятельство не проверено». Ввиду этого приговор был отменен и дело передано на новое расследование¹.

з) Допрос обвиняемого является в советском уго­ловном процессе одним из важнейших следственных и судебных действий. Он имеет целью выяснить сущест­венные обстоятельства дела и одновременно представ­ляет собой одно из средств защиты обвиняемого, так как обеспечивает ему возможность давать показания и объяснения в опровержение предъявленного обвинения, или для смягчения своей ответственности. Ввиду такого


- 125 -


своего значения допрос обвиняемого является безусловно обязательным по каждому делу как в стадии предвари­тельного расследования, так и в стадии судебного раз­бирательства (ст. ст. 134, 280, 282, 283 УПК РСФСР).

Поэтому рассмотрение дела судом без допроса под­судимого представляет собой такое процессуальное на­рушение, которое означает лишение обвиняемого права на защиту и имеют своим последствием отмену при­говора.

«Из протокола судебного заседания не видно, — указы­вает Верховный суд СССР, — был ли подсудимый Лысков допрошен по существу предъявленного ему обвинения. После записи показаний допрошенных судом свидете­лей в протоколе судебного заседания имеется краткая запись объяснений Лыскова, однако из самой записи видно, что это объяснение дано в порядке дополнения судебного следствия, а не в порядке объяснений по су­ществу обвинения. Таким образом, судебное разбира­тельство проведено с нарушением ст. 282 УПК РСФСР», почему приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение².

Такое же процессуальное нарушение повлекло за собой отмену приговора по делу Титова и Кызина, где «суд, в нарушение ст. 282 УПК, не допрашивал в суде подсудимых Титова и Кызина, а ограничился допросом Свидетелей, что говорит о неполноте судебного разбира­тельства. Суд положил в основу обвинительного приговора не проверенный должным образом материал, чем нарушил требования ст. 319 УПК РСФСР³».

и) Право обвиняемого на защиту в стадии судебного разбирательства получает свое выражение, в частности, в том, что при отсутствии защитника право произнесения защитительной речи принадлежит подсудимому, что не исключает, конечно, его права на последнее слово.

Рассмотрев в порядке надзора дело Гвания, Верхов­ный суд СССР нашел, что дело это «рассматривалось с участием прокурора и без участия защиты, от которой


- 126 -


Гвания отказался, приняв защиту на себя. В соответст­вии с требованием ст. 304 УПК Грузинской ССР, суд обязан был разъяснить Гвания его право на произнесе­ние защитительной речи; между тем суд после речи прокурора прямо перешел к заслушанию последнего сло­ва подсудимого. Считая, что при таком грубом наруше­нии права подсудимого на защиту, приговор не может быть оставлен в силе», Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 18 июля 1947 г. приговор отменил и передал дело на новое рассмотрение¹. По тем же основаниям, ввиду непредоставления подсудимому права произнесения защитительной речи, был отменен приговор по делу Аскеровой и др.²

к) Таким же нарушением права обвиняемого на за­щиту является непредоставление ему последнего слова. Приговором народного суда Стыскин был осужден по ст. 111 УК РСФСР, и принесенная на этот приговор кас­сационная жалоба была оставлена без последствий Вер­ховным судом Татарской АССР. Рассмотрев дело в по­рядке судебного надзора, Верховный суд СССР нашел, что «в жалобе осужденный ссылается на то, что ему не было предоставлено последнее слово. Из протокола судебного заседания видно, что последнее слово Стыскину действительно предоставлено не было, так как после окончания прений сторон суд удалился в совеща­тельную комнату и вынес приговор. В данном случае суд нарушил ст. 309 УПК РСФСР, а это нарушение является нарушением права подсудимого на защиту и влечет отмену приговора. Верховный суд Татарской АССР про­шел мимо этого нарушения и оставил приговор в силе». По этим основаниям, а также ввиду неполноты иссле­дования дела, приговор народного суда и определение кассационной инстанции были отменены и дело направ­лено на новое расследование³.

л) Одним из важнейших процессуальных документов является протокол судебного заседания, в котором должно быть четко, полно и правильно отражено все,


- 127 -


что происходили во время судебного разбирательства (ст. 80 УПК РСФСР). Поэтому 47 Пленум Верховного суда СССР в своем постановлении от 7 июня 1934 г. подчеркнул недопустимость недооценки протокола су­дебного заседания как «документа огромной процессу­альной важности, на основании которого кассационные и надзорные инстанции проверяют и решают вопрос о пра­вильности действий суда при рассмотрении дела и о со­ответствии приговора данным, установленным в судеб­ном заседании». Ввиду этого председательствующий обязан «обеспечить ведение протокола достаточно подготовленным к тому лицом, следить во время самого процесса за полнотой и точностью записей в протоколе всех объяснений и показаний допрашиваемых лиц, во­время проверять и корректировать протокол, ни в коем случае не допускать такого ведения и технического вы­полнения протокола, при котором последующее прочте­ние его и использование является невозможным или затруднительным, и удостоверять протокол своей подписью после тщательной проверки его правильности, точности и полной доброкачественности»⁴. Отсюда следует, что является существенным процессуальным нарушением та­кое ведение и оформление протокола судебного заседа­ния, которое лишает кассационную и надзорную инстан­цию возможности проверить правильность действий суда первой инстанции и обоснованность вынесенного им приговора.