Коллегий Верховного суда ссср: Судебной коллегии по уголов­ным делам (уск), Военной коллегии, Железнодорожной коллегии (ждк) и Водно-транспортной коллегии (втк)

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Список репрессированных жителей Азово-Черноморского Края, 1783.15kb.
• Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам верховного суда российской, 411.46kb.
• Обратная сила уголовного закона, 78.01kb.
• Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организаций" в Красной Армии1, 666.44kb.
• А. А. Батнер государственный обвинитель, 11003.31kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 773.57kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 610.76kb.
• Решение районных и городских судов области, вынесенных по делам о признании недействительными, 184.39kb.
• Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской, 17.46kb.
• Доклад министра на расширенной коллегии, 257.03kb.

§ 3. Сторонами, участвующими в рассмотрении дела судом второй инстанции, являются подсудимый, потерпевший в качестве обвинителя по делам частного обви­нения, гражданский истец и гражданский ответчик. В тех случаях, когда по делу не был принесен касса­ционный протест, прокурор принимает участие в касса­ционном производстве в качестве органа надзора за законностью. Если же приговор был опротестован, то представитель вышестоящей прокуратуры, поддержи­вающий этот протест в суде второй инстанции, выступает здесь в качестве обвинителя, причем одновременно вы­полняет также функции органа надзора за закон­ностью.

По действующему советскому уголовно-процессуальному законодательству вызов сторон в заседание касса­ционной инстанции, как правило, не является обязатель­ным. Так, кодексы РСФСР (ст. 409 и 435), Белорусской ССР (ст. 409 и 435) требуют вызова сторон лишь в засе­дание областного (краевого) суда как суда второй ин­станции, в Верховном же суде союзной республики вызов сторон заменяется вывешиванием списков дел, назна­ченных к слушанию. Другие кодексы — Узбекской ССР (ст. 153) и Таджикской ССР (ст. 113) прямо не преду­сматривают вызова сторон, а вместо того общим обра­зом указывают, что стороны должны быть извещены о месте и времени рассмотрения дела кассационной ин­станцией. Напротив, УПК Украинской ССР (ст. 342), Грузинской ССР (ст. 408' и 434), Азербайджанской ССР (ст. 398), Армянской ССР (ст. 370) не предусматривают ни вызова сторон, ни их извещения и требуют лишь, чтобы списки дел, назначенных к слушанию, своевре­менно вывешивались в помещении соответствующего суда.

Независимо от того, должны ли быть стороны вызва­ны в заседание суда второй инстанции или каким-либо иным способом извещены о времени и месте этого засе­дания или же такой вызов и извещение сторон не тре­буются, во всех этих случаях неявка сторон и их пред­ставителей в судебное заседание не является препят­ствием к рассмотрению дела. Если же стороны либо их представители явились в заседание кассационной инстанции, они должны быть допущены к даче объ­яснений.


- 37 -


Участие сторон и их представителей в рассмотрении дела судом второй инстанции является одной из гарантий их прав и законных интересов и потому устранение сто­роны от участия в деле означает по существу лишение данной стороны возможности осуществить те права, какие ей гарантированы законом. В частности, в отноше­нии подсудимого это означает лишение его права на за­щиту в стадии кассационного пересмотра приговоров.

Отсюда, в свою очередь, следует, что вынесенное с таким нарушением прав сторон определение кассацион­ной инстанции не может быть оставлено в силе и под­лежит отмене, а дело должно быть возвращено в ту же кассационную инстанцию для нового рассмотрения в другом составе судей. Приговором Верховного суда Башкирской АССР Самсель был осужден по ст. 109 УК РСФСР. Верховный суд РСФСР, рассмотрев дело по кассационной жалобе осужденного, оставил приговор в силе и применил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. об амнистии, сократив срок наказания на половину. При пересмотре приговора в порядке судебного надзора Верховный суд СССР нашел: «Из приложенной к жалобе Самселя справки Верховного суда РСФСР видно, что кассационная жалоба Самселя была назначена к рассмотрению в Судебной коллегии Верховного суда РСФСР на 7 августа 1945 г., рассмотрена же была 4 августа 1945 г. без извещения об этом жалобщика. Таким образом Верховный суд РСФСР, лишив права Самселя на представление документов и объясне­ний по жалобе, нарушил ст. 435 УПК РСФСР». Ввиду этого Судебная коллегия по уголовным делам Верхов­ного суда СССР своим определением от 28 ноября 1945 г. отменила определение Судебной коллегии по уго­ловным делам Верховного суда РСФСР и передала дело в ту же Коллегию для нового рассмотрения в ином со­ставе суда¹.

Приговором Военного Трибунала Бочкарев был осу­жден по Закону от 7 августа 1932 г. к 10 годам лише­ния свободы с поражением прав. Определением Военно-железнодорожной коллегии приговор был оставлен в силе. Пленум Верховного суда СССР своим постановле-


- 38 -


нием от 30 января 1948 г. отменил это определение и передал дело на новое рассмотрение в ту же коллегию в ином составе судей, «так как адвокат, представляв­ший интересы осужденного Бочкарева, лишен был воз­можности участвовать в рассмотрении кассационного дела вследствие выданной ему канцелярией Коллегии неправильной справки о дне рассмотрения дела»².

Дело рассматривается в кассационной инстанции тре­мя членами соответствующего суда (ст. ст. 35, 43, 50, 70 и 73 Закона о судоустройстве СССР, союзных и авто­номных республик).

При этом находят полностью применение общие по­ложения о невозможности участия в одном деле судей, состоящих в родстве между собой, о неизменности со­става суда по каждому данному делу, об основаниях и порядке отвода судей. Кроме того, в отношении касса­ционного производства закон содержит специальное указание, в силу которого судья, принимавший участие в рассмотрении дела в суде первой инстанции, не вправе затем участвовать в рассмотрении того же дела в суде второй инстанции, а равно не вправе рассматривать это дело по существу после отмены первоначально вынесен­ного приговора (ст. ст. 41—47 УПК РСФСР).

Но вправе ли судья, однажды принимавший участие в рассмотрении дела в кассационной инстанции, вторич­но участвовать в рассмотрении этого дела в той же ин­станции? Ответ на этот вопрос дан Пленумом Верхов­ного суда СССР в его руководящем постановлении от 22 августа 1940 г. № 30/17/у, где указано, что «при вто­ричном рассмотрении дела в суде второй инстанции или в судебно-надзорной инстанции судья, принимавший участие при первом рассмотрении дела в тех же инстан­циях, не может (применительно к ст. 44 УПК РСФСР и соответствующим статьям УПК других союзных респуб­лик) принимать участие только в тех случаях, когда первое, вынесенное с его участием определение было от­менено в порядке надзора. Поэтому, в частности, судья, принимавший участие в вынесении определения об отме­не приговора, поскольку такое определение не отменено в порядке надзора, может участвовать в рассмотрении


- 39 -


жалобы или протеста да вторичный приговор, вынесен­ный по данному делу»³.

В практике иногда встречаются случаи, когда после отмены первоначально вынесенного приговора вышестоя­щий суд принимает дело к своему производству в каче­стве суда первой инстанции. В связи с этим возникает вопрос, вправе ли судья, участвовавший в рассмотрении дела в кассационном порядке, рассматривать затем это дело по существу? При разрешении этого вопроса сле­дует исходить из общего смысла статьи 44 УПК РСФСР. Смысл этой статьи, как указывает Пленум Верховного суда СССР в своем постановлении от 19 октяб­ря 1944 г. по делу Кольковой, заключается в том, что судья, пришедший по делу к определенному выводу, признанному порочным вышестоящим судом, не может быть вторично привлечен к рассмотрению того же дела, так как это, с одной стороны, может повлиять на бес­пристрастность вторичного решения, а, с другой стороны, может оказать давление на внутреннее убеждение судьи, «в результате чего вторичное решение может быть вы­несено с нарушением ст. 319 УПК РСФСР»¹. Отсюда следует, что во всех случаях, когда у судьи сложилось уже определенное убеждение по существу дела, он не может участвовать в рассмотрении этого дела, по суще­ству и в вынесении приговора. Применяя это положение к судье — члену вышестоящего суда, участвовавшему в рассмотрении дела в кассационной инстанции, следует признать, что если первоначально вынесенный приговор отменен по таким мотивам, которые не отражают убеж­дения судей по существу дела, то судья, участвовавший в вынесении определения об отмене первоначального приговора, вправе затем рассматривать данное дело по существу; в частности, это может иметь место тогда, когда первоначальный приговор был отменен из-за не­правильного состава суда, из-за того, что подсудимому не была вручена копия обвинительного заключения и по другим аналогичным основаниям.

Напротив, если мотивы отмены первоначального при­говора отражают в той или иной мере убеждение, сло-


- 40 -


жившееся у судей второй инстанции по существу дан­ного дела, в частности, по вопросу о виновности подсу­димого или по вопросу о наказании, какое должно быть ему назначено, то судья, участвовавший в отмене пер­воначального приговора, уже не вправе рассматривать данное дело по существу в суде первой инстанции.

Этот вопрос получил свое разрешение в постановле­нии Пленума Верховного суда СССР от 11 октября 1946 г. по делу Дадалко. Первый приговор, которым Дадалко был осужден к лишению свободы условно, был по протесту прокурора отменен Минским областным су­дом за мягкостью назначенного наказания. Второй при­говор, которым Дадалко был оправдан, был также от­менен по протесту прокурора Минским областным судом, который принял дело к своему производству в качестве суда первой инстанции, после чего дело было рассмотре­но по существу под председательством члена областного суда Пинчука, который ранее дважды участвовал в рас­смотрении этого дела в кассационной инстанции и в от­мене обоих ранее вынесенных приговоров. Пленум Вер­ховного суда СССР нашел, что рассмотрение дела по существу данным судьей «противоречит ст. 43 УПК БССР (ст. 43 УПК РСФСР), которая требует наличия по делу объективного состава суда, тогда как в данном конкретном случае эта объективность исключается, так как уже в кассационном порядке был предрешен вопрос о виновности Дадалко»².

Согласно ст. 111 Конституции СССР и ст. 8 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных респуб­лик разбирательство дел во всех судах открытое, по­скольку законом не установлены исключения. Это пол­ностью относится и к кассационному производству, и по­тому удаление публики из зала заседания суда второй инстанции допускается лишь по мотивированному опре­делению суда и притом только в случаях, указанных в законе (ст. 19 и 20 УПК РСФСР).

Равным образом находят свое применение в касса­ционном производстве, установленные законом непрерыв­ность рассмотрения дела, тайна совещательной комнаты и порядок совещания судей (ст. ст. 258, 317, 324,


- 41 -


325 ч. 1, 337, 338 и 339 УПК РСФСР). Исходя из этого, Верховный суд СССР в своем директивном письме от 17 августа 1935 г. указал на недопустимость такого по­ложения, при котором заседания кассационных инстан­ций «происходят келейно, чем нарушается принцип гласности и публичности судебных процессов. При сове­щании судей и при составлении кассационных определе­ний присутствуют лица, не входящие в состав суда по данному делу, а прокурор, дававший заключение по делу, принимает зачастую участие в рассмотрении дела и со­ставлении определения, превращаясь, таким образом, по существу в четвертого члена суда». В этом же директивном письме Верховный суд СССР отмечает, как нарушение закона, что «определения по делам часто выносятся не сейчас же по рассмотрении соответствующего дела, а целыми «пачками» после рассмотрения ряда дел в кон­це заседаний или же на другой день, что приводит к со­ставлению определений, не соответствующих фактическим решениям, принятым кассационной инстанцией не­посредственно по рассмотрении дела»¹.

Рассмотрение дела в кассационной инстанции суще­ственно отличается по содержанию своему от судебного разбирательства. Так как вышестоящий суд не рассмат­ривает вторично дела по существу, то здесь нет судебного следствия и, в частности, совершенно исключен допрос свидетелей, экспертов и подсудимых. Вместо то­го один из членов суда докладывает дело, после чего дает свои объяснения сторона, принесшая кассационную жалобу, а затем следуют объяснения других сторон. Прокурор, как было указано выше, выступает в касса­ционной инстанции, по общему правилу, в качестве ор­гана надзора за законностью и должен обеспечить оставление в силе законного и обоснованного приговора и отмену или изменение приговора неправильного, не­обоснованного. В соответствии с этим прокурор не уча­ствует в даче объяснений сторонами, а дает свое заклю­чение после объяснений сторон.

Исключение представляет лишь тот случай, когда по делу был принесен кассационный протест. Прокурор, поддерживающий этот протест в заседании суда второй инстанции, является обвинителем и потому первый дает


- 42 -


свои объяснения, после чего следуют объяснения других сторон (ст. 410 УПК РСФСР).

Устанавливая этот порядок рассмотрения дела в суде второй инстанции, действующие уголовно-процессуальные кодексы не определяют содержания того доклада, который делает один из судей в начале рассмотрения дела, и в практике встречаются случаи, когда доклад­чик ограничивается кратким указанием на статью зако­на, по которой квалифицировано преступление осужден­ного, на меру назначенного ему наказания и на заклю­чительный пункт кассационной жалобы или протеста. Совершенно очевидно, что этого недостаточно.

Доклад, который делает один из судей, ранее озна­комившийся с делом, имеет своей задачей ознакомить остальных судей с существом дела, с содержанием при­говора и с основными доводами кассационного протеста и кассационной жалобы. Ввиду этого доклад, которым начинается рассмотрение дела, должен быть по возмож­ности развернутым и, при всех условиях, должен содер­жать в себе подробное изложение содержания приговора, а также изложение основных доводов кассационного протеста и кассационных жалоб, принесенных по делу.

Равным образом не указывает закон тех пределов, в каких стороны должны давать свои объяснения. Совет­ский уголовный процесс строит кассационное производ­ство так, чтобы оно обеспечивало реальную проверку законности и обоснованности приговора и охрану прав и законных интересов сторон. В соответствии с этим закон предоставляет сторонам широкую возможность ука­зывать на все те нарушения, которые, по мнению дан­ной стороны, должны иметь своим последствием отмену или изменение приговора. Именно поэтому и допускает советское уголовно-процессуальное право, кроме основного кассационного протеста и кассационных жалоб, так­же подачу протеста и жалоб дополнительных, а равно возражений на протест и жалобы других участвующих в деле сторон. Этим разрешается и вопрос о границах устных объяснений, даваемых сторонами в заседании суда второй инстанции.

По общему правилу, объяснения эти заключаются в более или менее развернутом изложении доводов, содер­жащихся в основных и дополнительных протестах и жалобах. Однако это не исключает того, что в устных


- 43 -


своих объяснениях стороны вправе ссылаться также и на такие нарушения, которые ранее в кассационном про­тесте и в кассационных жалобах указаны не были.

Сущность заключения, даваемого прокурором в суде второй инстанции, определяется его процессуальным положением в стадии кассационного производства. Являясь органом надзора за законностью, прокурор дол­ожен в своем заключении осветить все те моменты, которые должны быть учтены судом второй инстанции при (разрешении вопроса о законности и обоснованности обжалованного приговора. Для этого прокурор должен в первую очередь представить суду свои соображения об основательности или неосновательности доводов, содер­жащихся в кассационных жалобах, принесенных на дан­ный приговор.

Этим, однако, задача прокурора не исчерпывается. Суд второй инстанции не связан указаниями кассацион­ной жалобы и обязан рассмотреть в ревизионном порядке каждое дело в полном его объеме. В соответствии с этим прокурор не может ограничиться рассмотрением доводов, содержащихся в кассационных жалобах, но, кроме то­го, обязан изложить суду свои соображения и относи­тельно других, не указанных в кассационных жалобах, нарушений, если они допущены по делу.

В тех случаях, когда на приговор принесен кассаци­онный протест и представитель вышестоящей прокура­туры этот протест поддерживает, он, как было уже указано, является представителем обвинения и потому дает объяснения в качестве стороны. Но вместе с тем прокурор и здесь является органом надзора за закон­ностью и потому, не ограничиваясь изложением доводов в развитие и обоснование кассационного протеста, дол­жен также представить суду свои соображения об осно­вательности или неосновательности доводов, содержа­щихся в принесенных по данному делу кассационных жалобах других сторон.

Действующие уголовно-процессуальные кодексы, за исключением УПК Украинской ССР (ст. 344), не преду­сматривают права сторон на представление новых мате­риалов в суд второй инстанции, и возможность пред­ставления таких материалов была одно время спорной в судебной практике. В настоящее время вопрос этот разрешен в положительном смысле Законом о судоуст-


- 44 -


ройстве СССР, союзных и автономных республик, кото­рый в ст. 15 указывает, что вышестоящий суд проверяет законность и обоснованность приговора по материалам как имеющимся в деле, так и вновь представленным сторонами. Хотя Закон о судоустройстве не определяет характера указанных новых материалов, но совершенно очевидно, что во второй инстанции не может быть допу­щен допрос свидетелей, подсудимых и экспертов, так как это означало бы вторичное рассмотрение дела по существу, иными словами — означало бы введение апел­ляции, чуждой советскому процессу. Поэтому новыми материалами, о которых говорит закон, могут быть лишь различного рода справки, характеристики, удостоверения и иные документы, имеющие значение для дела, т. е. такие документы, которые могут обосновать и подкре­пить доводы данной стороны, либо опровергнуть доводы других сторон, и тем самым могут содействовать пра­вильному разрешению судом второй инстанции рассмат­риваемого им дела.

Поэтому все документы, независимо от того, были ли они приложены к кассационному протесту либо к кассационным жалобам или же были представлены сто­ронами в заседании суда второй инстанции, должны быть этим судом рассмотрены и учтены при разрешении вопроса о законности и обоснованности данного пригово­ра. Осужденный Военным трибуналом железной дороги Пилипенко, не признавая себя виновным, указал в кас­сационной жалобе на необоснованность приговора и в подтверждение своих доводов приложил к жалобе ряд документов, опровергающих предъявленное ему обвине­ние. Определением Военно-железнодорожной коллегии Верховного суда СССР приговор был оставлен в силе, но Пленум Верховного суда СССР нашел, что Коллегия, «рассматривая дело Пилипенко и других, оставила без рассмотрения представленные в Коллегию документы, опровергающие обвинение Пилипенко, и, не противопо­ставив приведенным в кассационной жалобе мотивам никаких доводов, безмотивно оставила приговор в силе». Находя поэтому, что «вопреки требованиям ст. 15 Зако­на о судоустройстве Военная железнодорожная Колле­гия не проверила в достаточной степени законность и обоснованность приговора по материалам, имеющимся в деле и представленным в Коллегию», Пленум Верхов-


- 45 -


ного суда СССР своим постановлением от 17 январи 1947 г. отменил определение Военной железнодорожной коллегии и возвратил дело в ту же Коллегию для нового рассмотрения в другом составе судей¹.

Могут ли быть отнесены к документам, представляе­мым в суд второй инстанции, письменные заявления определенных лиц, удостоверяющих те или иные извест­ные им факты? Само собой разумеется, что рассмотре­ние таких' письменных «показаний» не может заменить собой допроса указанных лиц в качестве свидетелей и что поэтому суд второй инстанции не вправе на осно­вании этих письменных заявлений признавать установленными или не установленными те или другие факты. Но такие письменные заявления лиц, указывающих на факты, которые по делу выяснены не были, могут в ряде случаев указывать на неполноту исследования данного дела. В этом случае они могут служить основанием для отмены приговора и для передачи дела на новое рассле­дование или новое судебное рассмотрение с тем, в част­ности, чтобы путем допроса указанных лиц была прове­рена правильность сделанных ими письменных заявле­ний.

Исходя из этих соображений, Верховный суд СССР в своей надзорной практике допускает в ряде случаев рас­смотрение такого рода письменных заявлений в качестве материала для суждения о полноте исследования дела и об обоснованности приговора. Приговором народного суда Токарев был признан виновным в хулиганстве, вы­разившемся в том, что он в нетрезвом виде разбил стек­ло в витрине магазина. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР установил, что приговор основан на одном лишь показании милиционера Шамсутдинова, утверждавшего, что Токарев пинком ноги раз­бил стекло. «Это показание,— указывает Верховный суд СССР,— опровергается письменным показанием Корнишиной, приложенным к жалобе Токарева. В этом пока­зании указано, что Корнишина была очевидицей того, как Токарев, находясь в сильной степени опьянения, споткнулся и при падении разбил стекло». Ввиду этого, а также вследствие допущенных по делу процессуальных


- 46 -


нарушений, приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение¹.

В определении, вынесенном по делу Наумовой, осуж­денной за прогул без уважительных причин, Верховный суд СССР не только признает допустимым представление письменных заявлений лиц, удостоверяющих те или иные факты, но и подчеркивает обязанность вышестоящего суда рассмотреть эти заявления вместе со всеми имею­щимися в деле материалами. «Наумова,—указывает Верховный суд СССР, — объяснила, что она с разреше­ния начальника базы Енина должна была 9 августа вый­ти на работу во вторую смену. Тем не менее ее вызвали в первую смену, и так как к моменту ее прихода по вы­зову прошел час с начала смены, то это сочли прогулом, так как Енин отказался подтвердить данное им на сло­вах разрешение. К кассационной жалобе Наумова пред­ложила письменные заявления двух работников авто­базы, подтверждающих, что Енин разрешил Наумовой выйти 9 августа во вторую смену.

Областной суд отклонил кассационную жалобу На­умовой, ссылаясь на то, что письменные показания сви­детелей, приобщенные к жалобе, не могут служить по­водом для отмены приговора и что письменного разре­шения Наумова не имела. Таким образом народный суд и областной суд проявили исключительный формализм при разрешении данного дела. Вместо того чтобы вы­полнить обязанность, возложенную на суд, и разобрать­ся в обстоятельствах дела и путем допроса свидетелей проверить объяснения Наумовой, они ограничились фор­мальной ссылкой на отсутствие у Наумовой письменного разрешения». По этим соображениям приговор был отме­нен и дело передано на новое судебное рассмотрение².

Приговором народного суда Крючкова была призна­на виновной в том, что, работая грузчицей в совхозе, систематически похищала отруби и жмых. Отрицая предъявленное обвинение, Крючкова, как указывает в своем определении Верховный суд СССР, «утверж-


- 47 -


дает, что она просила допросить лиц, которые могли бы подтвердить, что изъятые у нее отруби и жмых были ею куплены для отсылки в деревню. Хотя такое ходатай­ство в деле и в протоколе судебного заседания отраже­ния не получило, однако, к жалобе осужденной прило­жена справка рабочих совхоза Бороздиной, Кудрявцева, Поповой и др. о том, что жмых и отруби были купле­ны. Подписавшие справку лица должны быть допро­шены об обстоятельствах приобретения Крючковой кор­мов и откуда им известно о том, что они были куплены для отправки в деревню». По этим основаниям, а также ввиду невыясненности других обстоятельств приговор был отменен и дело передано на новое рассле­дование¹.

В некоторых случаях Верховный суд СССР в своей надзорной практике принимает к рассмотрению в каче­стве новых материалов изложенное в письменной фор­ме мнение представителей соответствующей специаль­ности по отдельным вопросам, возникающим в деле.

Такое использование письменного заключения пред­ставителя соответствующей специальности имело место по делу Милахиных, причем в определении, вынесенном по этому делу, Верховный суд СССР указал на процес­суальное значение такого рода заключений, как мате­риалов, на основе которых устанавливаются неполнота исследования дела и невыясненность различных его об­стоятельств. Приговором народного суда мать и дочь Милахины были признаны виновными в том, что на поч­ве семейных неурядиц нанесли тяжкие телесные повре­ждения своему сыну и брату Ивану Милахину, который от этих телесных повреждений умер. Отрицая предъяв­ленное им обвинение, Милахины утверждали, что Ивану Милахину телесные повреждения были нанесены кем-то на рынке, где он затеял драку, после чего он, избитый и израненный, пришел домой, где продолжал буйство­вать, а на следующий день был отправлен в больницу, где умер. Основанием для обвинительного приговора послужили показания свидетелей, в том числе показа­ния врача Камышлейцева, который оперировал Милахина в больнице, и утверждал, что если бы тяжкие телес-


- 48 -


ные повреждения были нанесены Милахину на рынке, он не мог бы сам добраться домой и там еще продол­жать буянить.

Рассматривая дело в порядке надзора, Верховный суд СССР установил ряд противоречий в показаниях свидетелей; что же касается, в частности, показаний врача Камышлейцева, то ввиду неясности вопроса о том, мог ли Милахин добраться домой, если до того он был тяжко избит на рынке, Верховным судом СССР было затребовано мнение судебно-медицинского экспер­та доктора Семеновского. Последний указал, что, нахо­дясь в состоянии опьянения, Милахин после того, как ему были нанесены повреждения, отмеченные в акте судебно-медицинского вскрытия, мог бы сам добраться с рынка домой, спорить там и буянить. Поэтому доктор Семеновский отверг утверждение врача Камышлейцева как ошибочное. «Заключение доктора Семеновского,— указывает Верховный суд СССР,— не может рассмат­риваться как экспертиза в процессуальном значении этого слова. Однако это мнение компетентного лица не может быть не учтено как обстоятельство, которое вы­зывает необходимость передачи дела на доследование, тем более, что в процессе предварительного расследова­ния и судебного разбирательства этот вопрос эксперти­зе не подвергался»².