Коллегий Верховного суда ссср: Судебной коллегии по уголов­ным делам (уск), Военной коллегии, Железнодорожной коллегии (ждк) и Водно-транспортной коллегии (втк)

Вид материала

Документы

Содержание Основания отмены и изменения приговора

Подобный материал:

• Список репрессированных жителей Азово-Черноморского Края, 1783.15kb.
• Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам верховного суда российской, 411.46kb.
• Обратная сила уголовного закона, 78.01kb.
• Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организаций" в Красной Армии1, 666.44kb.
• А. А. Батнер государственный обвинитель, 11003.31kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 773.57kb.
• I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 610.76kb.
• Решение районных и городских судов области, вынесенных по делам о признании недействительными, 184.39kb.
• Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской, 17.46kb.
• Доклад министра на расширенной коллегии, 257.03kb.

Глава 4

ОСНОВАНИЯ ОТМЕНЫ И ИЗМЕНЕНИЯ ПРИГОВОРА


§ 1. Содержание и пределы кассационного произвол ства определяются, главным образом, кругом тех об­стоятельств, которые закон рассматривает, как основания отмены и изменения приговора и под углом зрения кото­рых кассационная инстанция проверяет каждое данное дело. Обстоятельства эти обычно называют кассацион­ными поводами, но термин этот не может быть признан точным. Речь идет не о поводах, а о тех допущенных по делу нарушениях, которые дают вышестоящему суду основание признать неправильным вынесенный по делу приговор и его отменить или изменить; поэтому правиль­нее говорить о кассационных основаниях или — что то же — об основаниях отмены и изменения приговора.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 26) устанавливают следующие основания отмены и изменения приговоров: «а) такое нарушение форм судопроизводства, которое помешало суду всесторонне рассмотреть дело и повлияло или мог­ло повлиять на вынесение правильного приговора, б) нарушение или неправильное применение законов Союза ССР или союзной республики, если при этом до­пущенная судом ошибка повлекла за собой назначение иной меры социальной защиты, нежели та, которая дол­жна была быть определена судом при правильном при­менении закона». Эти два основания отмены и изменения приговоров, как установленные общесоюзным законом, приняты кодексами всех союзных республик. Но наря­ду с этим, согласно той же ст. 26 Основ уголовного су­допроизводства, законодательством союзных республик могут быть установлены также другие кассационные основания, и действующие уголовно-процессуальные кодексы значительно расширяют круг этих оснований, хотя и формулируют их далеко не всегда одинаково.


- 98 -


Согласно ст. 413 УПК, РСФСР основаниями отмены и изменения приговора в кассационном порядке являются:

«I) недостаточность и неправильность проведенного следствия; 2) существенное нарушение форм судопроиз­водства; 3) нарушение или неправильное применение закона; 4) явная несправедливость приговора», причем в последующих статьях (414—417) содержится разъяс­нение сущности этих кассационных оснований. Таковы же положения кодексов Грузинской ССР (ст. ст. 412— 416), Азербайджанской ССР (ст. ст. 402—406), Армян­ской ССР (ст. ст. 373—377), а также кодекса Белорус­ской ССР (ст. ст. 413—416), который хотя и не приме­няет термина «явная несправедливость приговора», но, как и другие кодексы, предусматривает в качестве кас­сационного основания назначение наказания, резко не соответствующего содеянному.

Иную формулировку получают кассационные осно­вания в УПК Украинской ССР, который указывает, что приговор подлежит отмене или изменению в следующих случаях:

«I) если приговор не соответствует требованиям су­дебной политики пролетарского государства; 2) если мера социальной защиты, назначенная судом, не соот­ветствует социальной опасности осужденного и совер­шенного им преступления; 3) если остались невыяснен­ными обстоятельства, выяснение которых могло бы вне­сти существенные изменения в выводы, сделанные судом в приговоре; 4) если приговор содержит существенные противоречия с установленными по делу данными или существенную неясность или неполноту; 5) если при рассмотрении дела допущены нарушения или неправиль­ное применение закона, в частности, правил судопроиз­водства, которые существенно влияли на приговор» (ст. 348).

Согласно ст. 118 УПК Таджикской ССР «приговор подлежит отмене в случаях: а) существенного нарушения судом правил настоящего УПК или других действующих законов; б) недоследованности дела на предваритель­ном или судебном следствии или недоброкачественности доказательств, на которых основан приговор; в) несоот­ветствия приговора имеющимся в деле фактическим данным».

Гораздо более краткими являются относящиеся к


- 99 -


данному вопросу постановления УПК Узбекской ССР, который не содержит в себе перечня кассационных ос­нований, а вместо того в ст. 154 указывает общим обра­зом, что «в кассационно-ревизионном порядке подлежат рассмотрению вопросы о таких существенных нарушениях закона, допущенных по делу в стадии предвари­тельного расследования или судебного разбирательства, которые повлияли на правильность приговора по сущест­ву. Приговор подлежит отмене только в том случае, если он является по существу неправильным, и кассационная инстанция не имеет достаточных материалов для его исправления, согласно статье 157 Уголовно-процессуального кодекса. В остальных случаях приговор изменяется или оставляется в силе». Аналогичные положения содер­жит в себе УПК Туркменской ССР, где в ст. 163 указа­но, что вышестоящие суды «кроме обсуждения доводов, изложенных в жалобе или протесте, обязаны рассмотреть все дело в ревизионном порядке, т. е. по собственной инициативе выяснить и обсудить все допущенные по делу нарушения закона, а равно соответствие назначен­ной меры наказания — степени социальной опасности преступления и осужденного. Приговор или иные опре­деления суда по делу подлежат отмене только в том случае, если они являются неправильными по существу и в рассматриваемом деле не имеется достаточных ма­териалов для их исправления. В остальных случаях при­говор или определение изменяются или оставляются в силе. В отношении оправдательных приговоров, при уста­новлении их неправильности по существу, допускается только их отмена».

Несмотря, однако, на все это разнообразие постано­влений кодексов союзных республик об основаниях отме­ны и изменения приговоров, основания эти фактически всюду являются одинаковыми, хотя и не всегда находят свое выражение в тексте закона.

Так, кодексы всех союзных республик рассматривают неправильное применение уголовного закона и сущест­венное нарушение закона уголовно-процессуального как обстоятельство, при наличии которого вышестоящий суд обязан отменить приговор, либо соответствующим образом его изменить. Таким же основанием отмены и изме­нения приговора по законодательству всех союзных республик является назначение наказания, которое хотя


- 100 -


и не выходит за пределы, установленные законом, но не соответствует тяжести преступления, личности и степени вины преступника и потому является чрезмерно суровым, либо, напротив, чрезмерно мягким. Далее, неполнота ис­следования дела предусмотрена в качестве кассационного основания кодексами всех союзных республик, кроме УПК Узбекской ССР и УПК Туркменской ССР. Но оба эти кодекса говорят об отмене приговора неправильного по существу, а так как одним из обстоятельств, влекущих за собой вынесение неправильного, необоснованного при­говора, является неполное исследование дела, то непол­нота исследования должна и здесь рассматриваться, как одно из кассационных оснований, хотя прямое указание на это в кодексах отсутствует.

Наконец, неправильность приговора по существу пред­усмотрена в качестве основания отмены приговора, ко­дексами Украинской ССР, Таджикской ССР, Узбекской ССР и Туркменской ССР; другие же кодексы — РСФСР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Азербайджанской ССР и Армянской ССР о неправильности приговора по существу особого упоминания в себе не содержат. Пер­вый Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1922 г. указывал в ст. 363, что «приговор признается явно не­справедливым: 1) когда он, не находя себе никакого подтверждения в данных судебного следствия, является совершенно голословным и 2) когда наказание, хотя и не выходит за законные пределы, но по размеру своему резко не соответствует содеянному». Тем самым кодекс относил к числу кассационных оснований как назначение чрезмерно сурового или чрезмерно мягкого наказания, так и неправильности приговора по существу. Впослед­ствии, при издании ныне действующего УПК РСФСР в редакции 1923 года, понятие явной несправедливости было значительно изменено и по смыслу ст. 417 УПК РСФСР охватывает только те случаи, когда судом в пре­делах санкции уголовного закона назначено наказание, не соответствующее тяжести преступления, личности и степени вины осужденного.

Отсюда, однако, не следует, что тем самым непра­вильность приговора по существу исключена из числа кассационных оснований. Если бы судебная практика стала на этот путь, то вышестоящие суды вынуждены были бы в значительной мере отказаться от проверки


- 101 -


правильности приговора по существу и от реального контроля над деятельностью судов первой инстанции. Совершенно очевидно, что такой отказ от проверки су­щества дела противоречил бы самой сущности касса­ционного производства в советском уголовном процессе, и потому кассационная практика признала необходимым проверять приговоры с точки зрения их правильности по существу л отменять эти приговоры, если они не соот­ветствуют обстоятельствам дела и не основаны на дока­зательствах, имеющихся в деле. Но так как основания такой отмены приговора прямо в законе не указаны, то ' практика рассматривала вынесение необоснованного при­говора как нарушение ст, 319 УПК РСФСР, т. е. как процессуальное нарушение, выражающееся в вынесении приговора, не основанного на рассмотрении всех обстоя­тельств дела в их совокупности. Тем самым неправиль­ность приговора по существу фактически продолжала оставаться основанием отмены приговора, хотя и полу­чала внешне иное процессуальное оформление.

Закон о судоустройстве СССР, союзных и автоном­ных республик (ст. 15) возлагает на вышестоящий суд проверку законности и обоснованности приговора, выне­сенного судом первой инстанции.

Законность приговора — это соблюдение уголовно-процессуальных законов при расследовании и рассмот­рении дела, а также правильное применение уголовного закона при решении вопроса о преступности деяния и о его квалификации.

Обоснованность приговора означает соответствие выводов суда о виновности или невиновности подсуди­мого всем обстоятельствам дела и всем доказательствам, в этом деле имеющимся, причем для вынесения такого обоснованного приговора требуется всестороннее и пол­ное исследование дела. Вместе с тем обоснованность приговора означает также правильность его в части на­значения наказания подсудимому, признанному виновным в совершении преступления. Тем самым в Законе о судо­устройстве СССР, союзных и автономных республик, получили свое выражение все известные советскому уголовному процессу кассационные основания, а именно:

1) нарушение процессуального закона; 2) неполнота исследования дела; 3) необоснованность приговора; 4) нарушение уголовного закона и 5) назначение нака-


- 102 -


зания, не соответствующего тяжести преступления, лич­ности и степени вины преступника. Ввиду этого задача вышестоящего суда заключается в том, чтобы решить в каждом отдельном случае вопрос о наличии или отсут­ствии в деле указанных кассационных оснований и, в зависимости от этого, — об оставлении приговора в силе, либо об его отмене или изменении. Такое рассмотрение дела вышестоящим судом под углом зрения всех касса­ционных оснований вытекает из самой сущности касса­ционного производства и производства в порядке судеб­ного надзора в советском уголовном процессе и обеспе­чивает всестороннюю проверку деятельности органов расследования и суда и проверку правильности пригово­ра, как конечного результата этой деятельности.

§ 2. Советская уголовно-процессуальная форма, т. е. установленный уголовно-процессуальными законами порядок расследования и рассмотрения уголовных дел, обеспечивает всестороннее и полное исследование этих дел и правильное разрешение их по существу, а также обеспечивает охрану прав и законных интересов сторон.

Нарушение уголовно-процессуального закона означает несоблюдение установленного этих законом порядка расследования и рассмотрения дел, что может иметь своим последствием стеснение или ограничение прав сторон и вынесение неправильного приговора по делу. Именно поэтому советский уголовный процесс придает такое значение нарушению уголовно-процессуального закона как кассационному основанию. В соответствии с этим вышестоящий суд при кассационном пересмотре приговора должен каждый раз решить, были ли допу­щены по делу какие-либо процессуальные нарушения и являются ли они существенными, т. е. привели ли они к нарушению прав и законных интересов сторон и могли ли они повлиять на исход данного дела, на правиль­ность приговора по существу.

То или иное процессуальное нарушение может ока­заться существенным в одном деле и несущественным — в другом, в зависимости от конкретных обстоятельств этого дела. Так, например, ст. 278 УПК РСФСР обязы­вает председательствующего в судебном заседании разъяснить подсудимому его право заявить отвод судьям, прокурору и секретарю судебного заседания и спросить подсудимого, заявляет ли он такой отвод. He-


- 103 -


соблюдение этого требования закона несомненно являет­ся процессуальным нарушением, но если подсудимый не имел никаких оснований к отводу судей и заявлять та­кой отвод намерения не имел, то данное процессуальное нарушение не повлечет за собой отмену приговора. Если же при рассмотрении дела в кассационной инстанции будет установлено, что подсудимый имел основания для отвода кого-либо из судей, но отвода не заявил потому, что не знал об этом своем праве, и оно ему не было разъяснено, то в этом случае приговор будет отменен как вынесенный при неправильном составе суда.

Таким образом вопрос о существенности или несу­щественности допущенных по делу процессуальных на­рушений разрешается вышестоящим судом при рассмот­рении каждого данного дела.

Но наряду с этим встречаются такие процессуальные нарушения, которые выражаются в несоблюдении основ­ных, исходных положений советского уголовного процес­са и которые поэтому всегда влекут за собой отмену приговора. Это так называемые безусловные кассацион­ные поводы или — правильнее — безусловные касса­ционные основания. При наличии в деле какого-либо из этих процессуальных нарушений, вышестоящий суд не входит в рассмотрение вопроса о существенности этих нарушений, о том влиянии, какое они могли оказать на исход дела, но обязан отменить приговор.

Согласно пп. 1—4 ст. 415 УПК РСФСР, приговор всегда подлежит отмене при наличии следующих процес­суальных нарушений: 1) при неправильном составе суда; 2) в случае непрекращения дела судом при наличии условий, обязательно влекущих прекращение; 3) при рас­смотрении дела в отсутствии подсудимого, когда такое рассмотрение по закону не допускается и 4) в случае рассмотрения без участия защитника дела, в котором участие защитника является обязательным.

Такие же положения содержат в себе кодексы Бело­русской ССР (ст. 415), Грузинской ССР (ст. 414), Армян­ской ССР (ст. 375), Азербайджанской ССР (ст. 404) и Таджикской ССР (ст. 119).

а) Неправильный состав суда. Согласно Закону о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик и ст. 41 УПК РСФСР участвовать в рассмотре­нии дела могут только судьи и народные заседатели, из-


- 104 -


бранные в установленном порядке. Поэтому, если в рас­смотрении дела принимало участие лицо, не являющееся судьей или народным заседателем, то вынесенный этим составом суда приговор не .может быть оставлен в силе.

Это процессуальное нарушение привело к отмене при­говора по делу Питеркина и других, которое было рас­смотрено областным судом с участием гражданина Никитина, который не состоял в списках народных засе­дателей¹, а также по делу Варданяна, по которому при­говор был вынесен с участием лиц, не избранных народ­ными заседателями².

Каждый судья и народный заседатель вправе участ­вовать в заседаниях только того суда, в который он избран. Поэтому рассмотрение дела судом с участием судьи или народного заседателя другого суда влечет за собой отмену приговора. «Вопреки ст. 56 Закона о судо­устройстве дело рассматривалось линейным судом не с участием народных заседателей этого суда, а с участием народных заседателей народного суда... В данном случае суд допустил не только формальное нарушение закона, но и существенным образом нарушил право обвиняемого на защиту, так как специальный состав народных засе­дателей, избираемых в линейный суд, обеспечивает их знакомство со специальными условиями железнодорож­ного транспорта». Ввиду этого приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение³.

Состав суда является неправильным и тогда, когда дело рассмотрено судьями и народными заседателями, избранными в установленном порядке, но кто-либо из этих лиц не вправе был участвовать в рассмотрении именно данного дела ввиду наличия оснований к отводу этого судьи или народного заседателя. Таким основа­нием к отводу является, в частности, заинтересованность судьи в исходе дела, а также предшествующее какое бы то ни было участие судьи в этом деле.

Приговором народного суда Гордеева была признана


- 105 -


виновной в том, что, работая кладовщицей колхоза, при­своила различные продукты. — «В составе суда, рас­сматривающего дело,—указывает Верховный суд СССР,— участвовал в качестве народного заседателя председатель колхоза «Красный Октябрь» Машуков. Привлечение его для участия в составе суда было до­пущено с грубым нарушением закона. Необходимо при­знать, что руководящие работники организации, являю­щейся гражданским истцом по делу, не могут участво­вать в составе суда, рассматривающего дело, так как они заинтересованы в исходе дела и, следовательно, подлежат отводу в силу ст. 43 УПК РСФСР. Участие в составе суда председателя колхоза Машукова тем более неправильно, что он участвовал в составлении тех до­кументов, на основании которых против Гордеевой было возбуждено уголовное преследование. Вследствие этого следует признать, что данное дело рассмотрено в неза­конном составе суда и поэтому, в силу п. 1 ст. 145 УПК РСФСР, приговор подлежит безусловной отмене»¹.

Лицо, допрошенное в качестве свидетеля, не может, конечно, участвовать в рассмотрении этого дела в ка­честве судьи. Но возможны случаи, когда то или иное лицо не было еще допрошено в качестве свидетеля, однако обладает сведениями, имеющими значение для дела, в частности, было очевидцем того деяния, которое составляет предмет судебного рассмотрения. Вправе ли это лицо участвовать в рассмотрении дела в качестве судьи? Хотя формальных препятствий к этому, казалось бы, не имеется, но, исходя из смысла закона, устанавли­вающего основания отвода судей, на указанный вопрос следует ответить отрицательно.

При рассмотрении в порядке надзора дела Синелобова, признанного виновным в хулиганстве и в нанесе­нии грубых оскорблений Каракиной, было установлено, что в состав суда входил в качестве народного засе­дателя Еремин, который по заявлению потерпевшей, был очевидцем хулиганских действий Синелобова. Верховный суд СССР признал, что Еремин не мог входить в состав суда, рассматривающего данное дело. «Согласно п. 3


- 106 -


ст. 43 УПК РСФСР судья не может участвовать в рас­смотрении дела, если он участвовал в деле в качестве свидетеля. Смысл этого правила заключается не только в том, чтобы устранить из состава суда то или иное лицо исключительно по формальному признаку участия этого лица в качестве свидетеля. Требование закона в этой части вызывается тем соображением, что судья, будучи очевидцем инкриминируемого действия или без­действия, еще до проверки всех обстоятельств по делу является в суд с уже заранее сложившимся мнением, что препятствует ему, при всей его добросовестности, быть беспристрастным судьей, обязанным вынести ре­шение по своему убеждению, основанному на рассмо­трении всех обстоятельств дела в их совокупности (ст. 319 УПК РСФСР). Таким образом, по смыслу за­кона, мнение судьи, выраженное в решении по делу, должно сложиться не до рассмотрения дела, а исключи­тельно в результате рассмотрения и оценки всех дока­зательств по делу. Поэтому сопоставление ст. ст. 43 и 319 УПК РСФСР заставляет придти к выводу, что тре­бование п. 3 ст. 43 УПК РСФСР распространяется не только на те случаи, когда лицо участвовало в деле в качестве свидетеля, как это буквально выражено в за­коне, но и на те случаи, когда лицо, являясь очевидцем инкриминируемого преступления, могло бы участвовать в деле в качестве свидетеля, что вытекает из общего смысла и духа закона. Помимо изложенного, такой вы­вод оправдывается и практическими соображениями, так как в процессе рассмотрения дела всегда может воз­никнуть необходимость допроса лица, участвующего судьей в деле, в качестве свидетеля по делу, что долж­но повлечь за собой отложение дела и назначение дру­гого состава суда». По этим основаниям, а также ввиду неполноты исследования дела, приговор был отменен и дело передано на новое расследование².

б) Непрекращение судом дела при на­личии условий, обязательно влекущих прекращение. При наличии в деле обстоятельств, указанных в ст. 4 УПК РСФСР, уголовное дело не мо-


- 107 -


жет быть возбуждено, а дело, которое уже было воз­буждено, должно быть прекращено в любой стадии про­цесса, следовательно, и в стадии судебного разбиратель­ства. Поэтому, если суд, несмотря на наличие в деле какого-либо из указанных обстоятельств, все же дело это рассмотрел по существу и вынес приговор, то при­говор этот должен быть кассационной инстанцией отме­нен и дело производством прекращено.

Таким же — хотя прямо законом и не предусмотрен­ным — основанием обязательной отмены приговора и прекращения дела является наличие вступившего в за­конную силу приговора в отношении того же лица по об­винению в том же преступлении (ст. 3 УПК РСФСР).

в) Рассмотрение дела в отсутствии подсудимого, когда такое рассмотрение по закону не допускается. Участие подсуди­мого в судебном разбирательстве является одним из условий полного и всестороннего исследования дела. Вместе с тем участие это обеспечивает подсудимому возможность защищаться путем дачи показаний и объяснений и путем участия в допросе других подсуди­мых, свидетелей и экспертов. Поэтому советский уго­ловный процесс требует, по общему правилу, присутст­вия подсудимого при рассмотрении дела по существу и допускает заочное рассмотрение дела судом первой ин­станции только в виде исключения в немногих случаях исчерпывающе указанных в законе (ст. 265 УПК РСФСР). Во всех же остальных случаях рассмотрение дела по существу в отсутствии подсудимого предста­вляет собой такое процессуальное нарушение, которое лишает подсудимого права на защиту и влечет за собой отмену приговора.

При пересмотре в порядке надзора дела Кольковой, Верховный суд СССР установил, что наряду с другими процессуальными нарушениями, суд первой инстанции допустил также нарушение, выразившееся в том, что подсудимая, отказавшаяся давать показания, была уда­лена из зала заседания и дело было рассмотрено заочно. «Согласно ст. 259 УПК РСФСР, — указывает Верховный суд СССР, — удаление подсудимого из зала допускает­ся только в случаях нарушения подсудимым порядка заседания, а также при неподчинении его распоряжениям председательствующего. Между тем отказ подсудимого


- 108 -


от дачи показаний не является обстоятельством, подпа­дающим под признаки ст. 259 УПК, так как дача пока­заний является правом, а не обязанностью подсудимого и зависит исключительно от его желания, как это, в ча­стности, явствует из ст. 282 УПК РСФСР. Подсудимый, отказавшийся от дачи показаний, не может быть поэтому лишен права участия в судебном заседании, в частности, принимать участие в допросе свидетелей и других под­судимых, возбуждать ходатайства перед судом и т. д. Заочное рассмотрение дела по мотивам отказа подсуди­мого от дачи показаний представляет собой также на­рушение ст. 265 УПК РСФСР, содержащей исчерпываю­щий перечень случаев возможности заочного рассмо­трения дела, среди которых отказ подсудимого от дачи показаний не указан. Поэтому заочное рассмотрение дела Кольковой было допущено с грубым нарушением права обвиняемого на защиту»¹.

По аналогичным основаниям был отменен приговор по делу Бурова и Фадеева, осужденных за кражу. Дело это было рассмотрено судом заочно, несмотря на то, что подсудимые содержались под стражей в том же го­роде, где заседал суд. Однако суд нашел возможным рассмотреть дело по существу потому, что хотя подсу­димые не были доставлены в судебное заседание, но адвокат не возражал против слушания дела в отсут­ствии подсудимых.

«По делу установлено, — указывает Верховный суд СССР,— что подсудимые не могли скрываться от суда, так как находились под стражей; вместе с тем в деле отсутствуют какие-либо данные о том, что сами подсу­димые выразили согласие на то, чтобы дело слушалось заочно. Адвокат, мотивировавший свое согласие на это только тем, что подсудимые не были доставлены в суд, грубо нарушил право подсудимых на защиту и превы­сил свои полномочия, так как, не имея прямого поруче­ния от подсудимых сделать подобное заявление, он с последним выступить не мог»¹.


- 109 -


Приговором линейного суда Белорусской железной дороги Лукомлянская была признана виновной в растра­те 4103 руб. и осуждена по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголов­ной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР своим определением от 18 янва­ря 1949 г. отменила приговор, указав что «линейный суд в нарушение ст. 265 УПК РСФСР, рассмотрел дело по обвинению Лукомлянской заочно неосновательно, так как в деле нет данных, из которых было бы видно, что Лукомлянская уклоняется от явки в суд. Лукомлянская, как это видно из дела, находилась под подпиской о не­выезде и проживала в г. Новосибирске»².

г) Рассмотрение без участия защитни­ка дела, в котором участие защитника обязательно. Право на защиту обеспечивается об­виняемому ст. 111 Сталинской Конституции и является одним из основных положений Советского уголовного процесса. Защитник участвует в деле каждый раз, когда он приглашен для этого подсудимым; кроме того, закон устанавливает ряд случаев, когда участие защитника является обязательным и когда, поэтому, суд обязан обеспечить участие защитника в деле без особого о том заявления или ходатайства подсудимого.

Следует отметить, что уголовно-процессуальные ко­дексы РСФСР (ст. 55), Белорусской ССР (ст. 55), Гру­зинской ССР (ст. 54), Армянской ССР (ст. 54) и Таджик­ской ССР (ст. 76), перечисляя случаи обязательного уча­стия защитника в деле, не упоминают о делах, в которых подсудимыми являются несовершеннолетние. Но, учиты­вая особо важное значение, какое имеет оказание юри­дической помощи несовершеннолетним подсудимым, На­родный Комиссар Юстиции СССР и Прокурор СССР своим приказом от 11 июня 1940 г. № 67/110 предписы­вают «не допускать рассмотрения в суде дел о престу­плениях несовершеннолетних без участия защиты»³. Ко-


- 110 -


дексы же других союзных республик предусматривают обязательное участие защитника по всем делам, где подсудимыми являются несовершеннолетние: ст. 53 УПК Украинской ССР, ст. 52 УПК Азербайджанской ССР, ст. 88 УПК Узбекской ССР и ст. 11 УПК Туркменской ССР.

Таким образом, рассмотрение дела о несовершенно­летнем подсудимом без участия защитника является безусловным кассационным основанием, т. е. является та­ким нарушением, которое влечет за собой обязательную отмену приговора¹.

Отказ подсудимого от защитника не препятствует участию в том же деле прокурора (ст. 55 УПК РСФСР). Но там, где не последовал отказ подсудимого от за­щитника, рассмотрение дела с участием прокурора и без участия защитника является нарушением основных на­чал советского уголовного процесса и исключает воз­можность оставления приговора в силе.

Рассмотрев в порядке надзора дело Черепанова и Красильникова, Верховный суд СССР нашел, что «при рассмотрении дела в судебном заседании участвовал прокурор и адвокат-защитник интересов подсудимого Красильникова; защита же Черепанова, интересы кото­рого находились в противоречии с интересами Красиль­никова, судом не была обеспечена. Черепанов в судеб­ном заседании не отказался от защиты, а, наоборот, обращал внимание суда на необеспеченность его, Чере­панова, защитой и просил об истребовании документов. Прокурор, участвовавший в процессе, просил суд откло­нить ходатайство Черепанова, и суд необоснованно хо­датайство подсудимого отклонил, одновременно предо­ставив ему право самозащиты, чем грубо нарушил ст. 55 УПК РСФСР и ст. 111 Конституции СССР». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение².


- 111 -


По тем же мотивам был отменен приговор по делу Проничева. «В то время, — указывает Верховный суд СССР, — как дело рассматривалось с участием прокуро­ра, адвокат подсудимому назначен не был. Отметка в протоколе судебного заседания, о том, что подсудимый отказался от защиты, вызывает сомнение, так как она сделана в виде приписки и в ненадлежащем месте. Кро­ме того, осужденный Проничев в поданной им надзор­ной жалобе не только не подтверждает своего отказа от защиты, но и прямо ссылается на нарушение судом ст. 55 УПК РСФСР. При таком положении вещей нельзя признать приговор законным»³.

Рассмотрение дела с участием прокурора и без уча­стия защитника возможно только тогда, когда отказ от защитника был прямо и ясно выражен подсудимым и притом по его собственной инициативе, но не по пред­ложению суда, так как в последнем случае вызывает сомнение добровольность этого отказа.

При пересмотре в порядке надзора дела Матайса было установлено, что в связи с неявкой адвоката в судебное заседание суд обратился к подсудимому с вопросом, не возражает ли он против слушания дела без защитника, на что подсудимый выразил согласие, после чего дело было рассмотрено по существу. «Согла­сно ст. 55 УПК РСФСР, — указывает Верховный суд СССР, — рассмотрение дела с участием прокурора и без участия защиты допускается только при отказе подсуди­мого от защиты. Между тем все указанные выше обстоя­тельства, сопутствовавшие выраженному подсудимым согласию на слушание дела без защиты, не дают осно­вания рассматривать согласие подсудимого как отказ, предусмотренный ст. 55 УПК РСФСР, предполагающий инициативу самого подсудимого на отказ от защиты». По этим основаниям приговор был отменен и дело пере­дано на новое судебное рассмотрение¹.

Если защитник назначен или допущен к участию в деле, то рассмотрение этого дела без защитника являет-


- 112 -


ся неправильным и нарушает право обвиняемого на за­щиту. Согласно определению подготовительного заседа­ния дело Кольбова должно было рассматриваться с участием прокурора и защитника. Однако прокурор в судебное заседание не явился и суд вынес определение о слушании дела без участия представителей обвинения и защиты, мотивируя это тем, что прокурор, будучи за­нят по службе, не может выступить по делу. Верховный Суд СССР признал, что «этим определением .суд не толь­ко нарушил ст. 268 УПК РСФСР, которая без всяких изъятий предписывает отложение дела слушанием при неявке обвинителя или защитника и невозможности за­мены их другими лицами, причем независимо от того, вызвана ли неявка их в судебное заседание уважитель­ной или неуважительной причиной. Исключая своим опре­делением участие сторон в судебном заседании, суд тем самым исключил участие защитника, лишив, таким об­разом, обвиняемого, вопреки ст. 8 Закона о судоустройстве, права иметь защитника». Ввиду этого, а также учитывая наличие в деле других нарушений, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР своим определением от 14 июня 1947 г. отменила при­говор и передала дело на новое расследование².

Советский уголовный процесс обеспечивает обвиняе­мому не только право иметь защитника, но и право избрать защитника по своему усмотрению. Поэтому в тех случаях, где участие защиты обязательно в силу закона, подсудимый может отказаться от назначенного ему защитника и пригласить того защитника, которому он желает доверить охрану своих законных интересов в суде. При рассмотрении в суде первой инстанции дела Суровой подсудимая возбудила ходатайство о пригла­шении защитника по ее выбору; прокурор дал заключе­ние об отклонении ходатайства подсудимой на том осно­вании, что в деле участвует адвокат по назначению. Суд подсудимой в ходатайстве отказал и рассмотрел дело по существу.

«Тем самым суд признал,—указывает Верховный суд СССР, — что подсудимый лишен права пригласить защитника по своему выбору в том случае, если в деле


- 113 -


участвует защитник по назначению. Такой вывод нахо­дится в несоответствии с принципами советского уго­ловного процесса, согласно которым суд в требуемых законом случаях назначает защитника только в том случае, если защитник не избран самим подсудимым по соглашению (ст. 250 УПК). Замена защитника в случае неявки последнего может быть произведена судом толь­ко с согласия обвиняемого (ст. 268 УПК). Таким обра­зом, советский закон неукоснительно и последовательно обеспечивает право самого обвиняемого на выбор за­щитника из числа лиц, имеющих право по закону вы­ступать в качестве защитников на суде (ст. 53 УПК). Суд же лишил этого права подсудимую, грубо нарушив тем самым ее право на защиту». Ввиду этого нарушения, а также неполного исследования дела приговор был от­менен¹.

Согласно ст. 251 УПК РСФСР при противоречии ин­тересов нескольких подсудимых каждый из них должен иметь отдельного защитника, так как только при этом условии подсудимым может быть обеспечено их право на защиту. Поэтому если один защитник был представи­телем интересов двух или более подсудимых, чьи инте­ресы противоречивы, налицо такое же процессуальное нарушение, как если бы защитника в деле вовсе не было, почему приговор в этом случае безусловно подле­жит отмене.

Рассмотрев в кассационном порядке дело Музыкина, Кошеленко, Носова и др., Военная коллегия Верховного суда СССР оставила приговор в силе, лишь частично изменив его, и при этом вынесла частное определение, в котором указала Военному Трибуналу, что им допущено нарушение ст. 251 УПК РСФСР, так как ввиду некото­рых разногласий между отдельными подсудимыми сле­довало допустить по настоящему делу не двух, а трех адвокатов, но что «приговор не отменяется лишь только потому, что указанное выше нарушение не отразилось на правильном рассмотрении дела по существу».

Пленум Верховного суда СССР признал это опреде­ление Военной коллегии неправильным и указал, что


- 114 -


«... согласно ст. 415 УПК РСФСР приговор подлежит безусловной отмене в случае рассмотрения без участия защитника дела, в котором участие защитника является обязательным. Совершенно очевидно, что к числу слу­чаев рассмотрения дела без участия защитника должен быть отнесен и тот случай, когда один защитник назна­чен для защиты двух или более подсудимых с противо­речивыми интересами, так как такая организация защиты равносильна оставлению другого подсудимого или всех их без защиты». По этим основаниям, а также ввиду неполноты исследования дела приговор военного трибу­нала и определение Военной коллегии были отменены и дело передано на новое расследование².

Равным образом был отменен в порядке судебного надзора приговор по делу Баба и Гашимова потому, что «суд при рассмотрении данного дела допустил ряд на­рушений норм УПК Азербайджанской ССР. В частно­сти, при наличии противоречий в интересах обвиняемых суд назначил им одного адвоката, чем нарушил ст. 251 УПК Азербайджанской ССР»³.

Как было указано выше, перечень безусловных кассационных оснований содержат в себе лишь уголовно-процессуальные кодексы РСФСР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Армянской ССР, Азербайджанской ССР и Таджикской ССР; кодексы же Украинской ССР, Узбекской ССР и Туркменской ССР не говорят особо о тех процессуальных нарушениях, которые обязательно влекут за собой отмену приговора. Однако, исходя из основных положений советского уго­ловного процесса, единых для всего советского уголовно-процессуального законодательства, следует признать, что рассмотренные выше процессуальные нарушения должны всегда влечь за собой отмену приговора в судебной практике и тех союзных республик, кодексы которых перечня безусловных кассационных оснований в себе не содержат.