Название: Хроноворот моей памяти

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34

– Идем.

Едва я открыл дверь, Поттер радостно выбежал из комнаты. Может, боялся, что я брошу его тут? Глупость. От этой ноши мне, видимо, не избавиться, пока я не смогу убедиться, что она надежно сохранена где-то вдалеке от меня, а не просто сброшена с плеч на растерзание судьбе.

– Куда мы теперь?

– Возвращаемся.

Он улыбнулся.

– Значит, едем домой?

– Да.

Спрашивается, с каких пор мое убежище стало называться домом?

Когда мы вышли на парковку, Поттер полез в карманы. Достав виноград, он протянул его мне в чашечке из ладоней.

– Вот. Вы попробуйте, эта штука очень вкусная.

Его глаза умоляли: "Пожалуйста, я так хочу сделать для тебя что-то хорошее. Позволь мне". Я взял одну ягоду. Слишком сладкие и мягкие. Не самая совершенная форма клонирования. Похоже, связи Беллы не во всем были идеальны, но я соврал:

– Вкусно.

Мальчишка просиял.

– Берите еще. Я не знаю, сколько они хранятся.

Для рыжей девицы он их пожалел, а мне готов был легко отдать свое маленькое сокровище. Из благодарности? Конечно, он же не помнит, что я ее не заслуживаю. Мои пальцы непроизвольно коснулись его волос, ероша их, разрушая и без того небезупречную прическу.

– Дня три продержатся. Вечером вместе съедим.

Он кивнул с бесстыдной гордостью за свою предприимчивость и не отшатнулся от моего прикосновения. Тогда я впервые позволил себе странную мысль. Может, он не такой уж лишний человек в моей жизни?

***

Насколько Поттер мешает, я в полной мере оценил за два дня, что провел с ним бок о бок. Он был совершенно не способен сам себя занять, а у меня образовалось слишком много дел, чтобы заботиться о его развлечениях. В итоге я орал на него с перерывами в два-три часа. Он обижался и замолкал, но вскоре снова начинал выводить меня из себя.

Информации, которую я собрал по первой зоне, было недостаточно. Лишний раз связываться с нашим человеком в Союзе казалось мне опасным. Поэтому приходилось коллекционировать слухи, даже покупать у некоторых информаторов сплетни, и подобное поведение не говорило, что я вменяем. А тут еще мальчишка с его постоянными попытками хоть о чем-то со мной поговорить. Хотя нет, правильнее было бы сказать, что он страстно желал узнать, что я из себя представляю.

– А вы давно живете в Лондоне?

– Отстань.

– У вас есть родные?

– Тебя это не касается

– Куда вы каждый день уходите?

– Не твое дело.

Общаясь с ним в таком "добродушном" ключе, я все же не мог не осознавать, что, пока не найду ему какое-то дело, избавиться от пристального внимания мальчишки мне вряд ли удастся.

– Нам нужна еще одна комната. Займешься уборкой?

Он был первым на моей памяти подростком, которому очень понравилось такое предложение.

– Для меня?

– Да.

– Значит, я могу остаться тут с вами надолго?

– А куда тебя девать?

Он не внес никаких конструктивных предложений; только улыбнулся, как дурак, и пошел подыскивать себе помещение. Я радовался его энтузиазму. В конце концов, вторые сутки бессонницы на мне уже плохо сказывались. Но лучше так, чем опять выслушивать, что я кричал во сне.

– Мусор я весь вынес, – доложил мальчишка через полдня. – Но там много сажи и копоти.

Надо было купить какие-то средства для дальнейшей уборки. Паспорт я пока ему не менял, потому что не намеревался выпускать из дома, но сейчас мне предстоял выбор: самому отправиться по магазинам или положиться на то, что ему с чистыми документами удастся справиться с покупками.

– Ладно, снимай свитер. – Он снова замер, ожидая продолжения. – Твой паспорт засвечен в Инквизиции, новые счета тоже нужно сделать.

Он тут же разделся, а я достал пенал, врученный Беллой. Себе я документы поменял в первый же день, пока мальчишка мылся, теперь предстояло заняться им.

– Это будет больно?

Я кивнул, достав маленький, скрученный трубочкой кусок ткани. Разложил его на полу, и он тут же увеличился до размера метр на метр.

– Вставай.

Мальчишка осторожно наступил на ковер. На самом деле это был всего лишь специальный сканер, считывающий полную информацию о физиологических особенностях человека. Ткань вспыхнула желтым светом и издала писк, подтверждающий загрузку. Поттер подпрыгнул. Наверное, таких портативных сканеров он раньше не видел.

Я подошел к шкафу и достал панель для подделки документов. Она походила на маленький поднос с несколькими углублениями. Похожие я видел как-то в маггловской больнице, в них в каждое отделение клали разные виды еды, тут был идентичный принцип работы.

Я устроил на подносе снова уменьшившийся сканер. В соседнее отделение поместил тоненькую прозрачную и гибкую пластинку, рядом положил две поменьше. Пустующие впадины заняли два крошечных контейнера размером с одну фалангу мизинца. После всех этих манипуляций я подключил панель к монитору. Бегло просмотрел данные Поттера и удивился, что мальчишке уже есть семнадцать лет. Выглядел он намного моложе, не вызывая ни малейшего желания назвать его взрослым человеком.

– Имя.

– Что?

– Как ты хочешь, чтобы тебя звали?

– А можно остаться Гарри?

И почему я сам его не переименовал? А впрочем, что бы это изменило? Свою память мне не стереть, для меня он навсегда останется Поттером, какое бы имя ни значилось в его документах.

– Можно. Фамилия?

Он задумался, а потом спросил:

– А у вас какая?

Только этого не хватало. Что-то во мне возражало даже против фальшивой семейственности.

– Это неважно. Будешь выбирать или мне принять решение за тебя?

Он покачал головой, улыбнувшись.

– Вы сейчас на меня немножко злитесь из-за того, что я задал столько глупых, по вашему мнению, вопросов, а значит, непременно выберете какую-нибудь гадость. – Я невольно усмехнулся. Догадливый маленький негодяй. – Наверное, нужно что-то совсем простое, да? Вроде Смит или Джонс?

Да, так было бы лучше. Я колебался лишь секунду. Не знаю, что именно в тот момент на меня нашло, и кому, а главное – что я пытался доказать? Себе – что он для меня совсем не важен, и я уже хоть немного научился сосуществовать с прошлым? Ему – что вполне способен разделять свою злость по поводу раздражающих мальчишек вообще и ту старую, уже прогнившую и бессмысленную ярость? Неважно, что. Я просто спросил:

– Как тебе фамилия Поттер?

Он равнодушно пожал плечами.

– Нормальная.

Хороший ответ. Детям больше не читают древних сказок. Предания умирают вместе с магами, что их породили, горят в старых замках, истлевают от времени, и уже никто не помнит героя давнишней войны. Никто, кроме меня. Это хорошо. Да, так даже лучше.

– Значит, Поттер.

Что ж, это страхует меня от возможных оговорок. Я ввел имя и фамилию, указал источник его средств. Даже не придумал, а просто записал родителей и место рождения, а потом закачал информацию на нужные носители. Это заняло всего минуту.

– Садись на постель.

По моему тону он понял, что ничего приятного его не ждет.

– Время для боли?

– Можешь кричать, если станет совсем плохо.

Он кивнул, но было понятно, что воплей не последует. Его зрачки сузились, мальчишка явно собирался продемонстрировать мне свое мужество. Дурак, поберег бы его для действительно стоящего случая.

Я достал из пенала специальный указатель, похожий на штуки, которые магглы называли карандашами, и осторожно очертил по контуру серебристый штрих-код паспорта на плече Поттера и два маленьких штрих-кода банковских счетов на его запястье. Это был ограничитель действия наномашин, у них все же есть предел разумности, а мне не хотелось, чтобы с мальчишки целиком содрали кожу. Взяв один из цилиндров, я поднес его к паспорту и сделал три нажатия на один из его концов. На поверхности кожи возникли микроскопические, едва различимые взглядом точки бежевого и синего цвета. Еще по нажатию ушло на два других кода. Цилиндр был пуст, и я отложил его в сторону для последующей утилизации.

– Ничего не трогай.

Поттер закусил губу и кивнул. Я знал, как это неприятно. Металлические штрихи паспорта вживлены довольно глубоко. Синие машины согласно заданным сканированием параметрам "выедают" их вместе с плотью и кожей, бежевые идут за ними след в след, восстанавливая ткани. Первые, покончив с работой, лопаясь, "отмирают". Вторые растворяются, исчерпав свой ресурс клонированных клеток. Нужно привыкнуть к таким специфическим ощущениям, чтобы переносить процедуру спокойно. Но сейчас требовалось остановить Поттера, пока он окончательно не сжевал свои губы. Я слегка провел пальцами по всем их корочкам и кровоточащим ранкам.

– Не надо. Если так плохо – лучше действительно немножко покричать.

Поттер, благодаря за участие, спрятал лицо у меня на плече, обняв за талию свободной от экзекуции рукой, и тихо прошептал:

– Нормально.

– Дурачок.

Я испытывал странное чувство. Оно очень походило на нежность. Пальцы дернулись, желая снова зарыться в его волосы. Приласкать, утешить… Только очевидность этого стремления заставила меня остановиться. Нельзя к нему привязываться? Нет, неправильно, для меня просто невозможно к нему привязаться. У меня же есть цель. Огромная и глобальная. Этот мир должен сдохнуть вместе со мной и моей памятью. Если в нем нет места для меня и Лили, то значит, вообще не существует ничего ценного. Я устал от издевок судьбы. Я на самом деле очень устал – до отчаянья. А Поттер… Он не то, что можно искать на протяжении девяти жизней. Нет, возможно, кто-то и в состоянии, но это не имеет никакого отношения ко мне. Он всего лишь глупое, чертовски неуместное напоминание о моей боли и беспомощности. Ну кому понравится такое помнить? Намеренно растравлять свою и без того потрепанную душу? Почему же я его не гоню, откуда во мне столько этого долбаного мазохизма?!

От размышлений отвлекло то, что работа по уничтожению паспорта, счетов и восстановлению его кожи закончилась. Я аккуратно взял гибкие пластины – прообразы будущих документов – и приложил их по начертанному контуру. Второй цилиндр, то же количество нажатий… Сейчас будет еще больнее. Серебристые наномашины крохотными лезвиями прорезают себе каналы в едва восстановленной плоти и расплавляются, выжигая в ней свои металлические тельца.

Поттер застонал и тут же еще сильнее вжался лицом в мое плечо. Ему стыдно от того, что больно? Глупый… Он такой же глупый, как и я. Мне тоже стыдно. Я тоже имею привычку кусать губы и прятать от мира свои страдания, но делаю это в миллион раз лучше, чем он, у нас похожи только мотивы. Досадная мелочь? Пусть так, но я все же погладил его по волосам, проклиная собственную слабость. Они уже знакомы на ощупь: жесткие и шелковистые одновременно. Это странное сочетание силы, жизнеспособности и нежности жжет мне пальцы. Я глажу по голове Гарри. Ну и кому из нас сейчас больнее? Это не тот самый Поттер, которого нельзя было любить? Какое жалкое оправдание, если сердце так болезненно ноет даже рядом с подделкой. А может, именно в этом все дело, и меня беспокоит конкретно эта копия? Какие абсурдные мысли.

– Вроде все, – прошептал он, не отстраняясь и на миллиметр.

Я посмотрел на его руку. И правда, все. Легкое покраснение, немного крови, но это можно быстро убрать.

– Сделай себе перевязку и, как спадет зуд, можешь выйти за покупками.

Почему я продолжил перебирать его волосы? Может, потому, что помнил, что не я один в той, первой жизни уже достаточно настрадался. Пусть их прожито еще восемь, и я умер, а ему тогда зачлось… Помню. Читал книги. Он ведь был счастлив? Ну, хотя бы тогда? Жена, трое детей, работа, которая ему очень подходила… Мне нравится думать, что был, ведь о его последующих воплощениях я предпочитал вообще ничего не знать. Вот только ничего не мог поделать с тем, что я, как никто, понимаю: боль прошлого не изгладить даже самому безоблачному будущему. Я – причина его сиротства, горя, что навсегда застыло в тех зеленых глазах. Не думаю, что он смог его вытравить, уверен, что Поттер не простил меня, даже совершая правильные, с его точки зрения, поступки. Газеты, портрет этот дурацкий в директорском кабинете… Я ведь даже видел его, когда во второй жизни пошел в школу. С тем человеком, что был на нем изображен, у меня не было ничего общего. Никогда не позировал при жизни, а кто бы по памяти ни создавал образ… В общем, этот человек явно придерживался мнения, что прошлое нуждается в прилизывании и приглаживании. Все правильно, хороший мальчик Гарри поступил правильно, а воплощавшие его представления о справедливости решили, что такую кучу дерьма, как я, стоит немного приукрасить, чтобы потомки поверили, что и в таком скверном человеке нашлось что-то хорошее. Но мы-то с ним всегда знали: существуют грехи, которые не прощаются.

– А вы не пойдете?

– У меня дела. – Он кивнул, еще сильнее вжимаясь лбом в мою ключицу. – Купи все, что нужно, чтобы привести комнату в порядок, средств на твоих счетах достаточно, так что выбери себе одежду, лучше что-то практичное. Можешь купить мебель, но трансформеры, чтобы легко было донести. Если будешь пользоваться модулем, отойди не менее чем на пять кварталов, прежде чем его заказать. В общем, никакой глупой экономии и действуй со всей возможной осторожностью.

– Я понял.

– Ну так иди.

– Ага.

Кто-то должен был разорвать это странное объятье, но ни один из нас, кажется, не собирался даже пошевелиться. Мы так и сидели. Не знаю, о чем думал я и что чувствовал он, просто оторваться друг от друга казалось невозможным.

***

– Бесценная моя, ты сошла с ума? – хмуро интересовался Малфой, выглядевший как красивый брюнет с синими глазами.

– Но, дорогой, – противно ныла изображающая меня нынче в сети миниатюрная азиатка, – мне просто необходимо купить эту вещь!

– Нет и еще раз нет! Я запрещаю. Наш бюджет не предусматривает такие траты. Даже думать забудь!

– Мне хватит средств, я сама справлюсь.

– Не смей. Я решу эту проблему, а будет еще лучше, если ты просто откажешься от покупки. Ну какого черта тебе так срочно понадобился этот шкаф?

– Он мне нужен! И хватит об этом. Ты мне не муж, чтобы что-то запрещать.

– Я тебе, к сожалению, даже не отец, а то бы выдрал как следует. Отступись. Я поговорю с Ивон. Она предложит другую мебель.

– Нет, не предложит.

– Хорошо, я приеду, и мы все обсудим. Ничего не предпринимай, пока я…

– Даже думать об этом не смей! У тебя и без меня достаточно дел. Я пойду за шкафом завтра – и точка.

– Категорически запрещаю.

– Бесполезно, я не твоя…

– Ты моя девочка, даже если это сугубо мое мнение. – Пауза, потом обреченный вопрос: – Тебя не отговорить?

– Нет, не отговорить.

– Хорошо. Что нужно от меня?

– Полки. Без них со шкафом будут проблемы.

– Ладно. Но отложи хоть на неделю, ты же знаешь, как трудно их делать. Даже если я займусь сам и подключу пару умельцев – мы не успеем до завтра смастерить достаточное их количество. Хотя о чем я говорю? В одиночку пытаться совершить такую покупку – безумие.… А мне важно, слышишь, важно, чтобы твои счета не пострадали!

– Знаю. Я справлюсь, ни о чем не волнуйся.

– Нет, я, черт возьми, намерен волноваться!

– Пустое. Дай знать, как полки будут готовы. Не тяни намеренно, а то я решусь на покупку без них.

– Чокнутая сучка. Завтра утром назовешь точное время покупки и доставки шкафа.

Я отключился. Ну что еще можно было обсуждать?

– Можно войти?

Поттер, наконец, усвоил, что я не люблю, когда он присутствует при моих переговорах. Что ж, он заменил одну вредную привычку другой – научился подслушивать под дверью.

– Что тебе нужно?

Он прошмыгнул в комнату и забрал из-под кровати тот пакет, что вынес из своего прежнего жилища.

– Я закончил обустраиваться. Все убрал и расставил мебель.

Наконец-то я высплюсь.

– Молодец, а теперь оставь меня в покое.

Выполнять мою просьбу он отчего-то не спешил.

– Может, зайдете и посмотрите, как я там все устроил?

Как будто мне было любопытно.… Ну, хорошо, немного было. Но только потому, что он потратил мои деньги, и хотелось убедиться в том, насколько рационально.

– Позже.

Он все еще мялся на месте, прижимая к груди свой сверток.

– Человек, с которым вы говорили… Он беспокоится о вас, да?

– Это не твое дело.

Вот теперь Поттер смутился.

– Я понимаю, но… Может, я могу чем-то помочь с этим шкафом? Знаю, что разговор шел не о том, но все же… – он пытался подобрать слова. – В смысле – вы же не китаянка. – Поттер нахмурился. – Я не совсем бесполезен. Мама учила меня магии. Практики у меня не было, но она рассказывала мне то немногое, что сама знала. Если я смогу вам помочь… В смысле, чтобы не одному этот шкаф покупать...

Я был обязан выслушивать весь этот бред? По-моему, нет.

– Просто уйди и не лезь не в свое дело. – Мальчишка взглянул на меня решительно. Если верить в судьбу, то приходится признать, что я знал, чем чреват этот его взгляд. – Ты правильно все понял: речь идет не о шкафе, но я совершенно не нуждаюсь в помощи.

Кажется, мальчишка мне не поверил.

– И все же, если ваша девушка волнуется… Значит, это сложное дело.

Меня его слова озадачили.

– Кто волнуется?

– Ваша девушка. – Он покраснел. – Ну, раз вы в сети притворяетесь женщиной, то, может быть, и она тоже притворяется, только мужчиной? Этот человек волновался за вас, вот я и предположил…

Поттер утратил остатки разума. Перед моими глазами встала "идиллическая" картина. Озеро рядом со старым замком, луна, запах леса, и я под ручку с высоким мужчиной с холодным взглядом и шрамом через все лицо. Если бы не в сети Эдмонд-Люциус сказал мне "дорогуша", я бы его, наверное, убил бы на месте, если бы сначала не умер от истерического смеха.

– Да, ты прав, моя девушка крайне за меня волнуется. Вот давай ей это утомительное занятие и оставим.

Когда он вышел из комнаты, я все же снова представил бывшего Малфоя в романтической обстановке и расхохотался. Да он скорее приманил бы к себе Аваду, чем впутался бы в отношения, подразумевающие что-то, кроме секса. Я поступил бы точно так же, и это, пожалуй, единственное, что позволило бы назвать нас "парой". Эгоистов – да, но определенно не любовников. Впрочем, если Поттер сочтет, что я состою с кем-то в интимных отношениях, то, возможно, он, наконец, проявит такт и перестанет так навязчиво лезть в мои дела.

***

Я лежал на кровати, глядя в потолок, и еще раз повторял весь план в деталях. Это необходимо, если вы решили поставить на кон свою жизнь, зная, что шансы выиграть стремятся к нулю. Охраняемый объект номер один в Лондоне – это не новая величественная башня Союза, не военное ведомство или Инквизиция, а разрушенные катакомбы, некогда бывшие министерством магии.

Магглы назвали это пожаром, тщательно вычистив свою историю и стараясь обелить себя в глазах потомков. Но я был там после трагедии, и эти воспоминания до сих пор относил к одним из самых ужасных. Они использовали бомбы ограниченного радиуса действия. Не знаю, кто тот подонок, что сотрудничал с ними, установив их по всему зданию... Хотел бы знать, но, увы, не знал. Союз тогда обрабатывал многих магглорожденных, в своей агитации они приравнивали магию к вирусу, которым волшебники якобы намеренно заражали несчастных. Бред, конечно, полный, но так им удалось сформировать небольшую группу своих агентов. Я предупреждал бывшего тогда министром человека, в одной из жизней это была женщина по имени Роланда Хуч, но он только яростно смотрел мне в глаза: "Ты предлагаешь начать геноцид против своих же братьев и сестер?" Естественно, ничего подобного я не предлагал, только настаивал на осторожности, но мое мнение проигнорировали. С господами, бывшими тогда у власти, мне, как сыну ведьмы и первого из новых инквизиторов, с трудом удавалось найти общий язык.

Тот день… Война и бойня – совершенно разные вещи. Это не было сражением. Адские машины магглов сработали одновременно. Они взорвались, высвобождая вещество, которое мгновенно воспламеняло воздух в легких. Доля секунды – и больше двух тысяч магов, не только сотрудников, но и тех, кто нашел убежище в стенах министерства, превратились в обуглившиеся трупы, не имея даже малейшего шанса защититься. От этой атаки пострадали и обычные жители окрестных домов, которых, чтобы не вызывать у волшебников лишних подозрений, никто не потрудился эвакуировать. Их мне тоже было жаль. Возможно, магглы надеялись, что если будут жертвы среди их мирного населения, все свалят на магов. План провалился, но это не принесло облегчения. Я сожалел обо всех жертвах глупости и непримиримой ненависти. Мы не похожи на людей. Только наивность безумцев, однажды поверивших, что маги и магглы смогут жить в мире, привела к этой катастрофе.

Я был в первой группе волшебников, которые проникли в министерство после взрыва и пожара. Мы медленно обходили здание, этаж за этажом, всматривались в обуглившиеся, застывшие в муках почерневшие лица, пытаясь хоть как-то идентифицировать останки. Моим напарником тогда была женщина, в прошлом предпочитавшая называться просто Тонкс. Монотонным ровным голосом она диктовала имена погибших самозаполняющемуся пергаменту, изобретение которого было вызвано катастрофической нехваткой перьев, а по ее лицу катились слезы. Тонкс даже не замечала их. Только когда мы вышли на улицу, она провела перепачканными в саже пальцами по щекам и с удивлением заметила: "С детства не плакала, и больше уже точно никогда не смогу". Тогда я впервые понял, почему Люпин, который ненавидел становиться проблемой для окружающих, от этой женщины уйти так и не смог.

Blog

Название: Хроноворот моей памяти