Название: Хроноворот моей памяти

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 34

Потом он сделал нечто совершенно немыслимое. Сухие потрескавшиеся губы на миг прижались к моей небритой щеке. Я застыл, никогда еще не испытывая такой растерянности. Из состояния легкого шока меня вывел механический голос:

– Корректировка маршрута.

Придерживая мальчишку одной рукой, хотя куда бы он свалился в такой тесной кабине, я скорректировал линию наших перемещений так, чтобы обойти красный крест закрытой зоны на возникшей перед нами карте: так помечали охраняемые объекты Совета. Капсула снова тихо зашипела, и мои мысли вернулись к Поттеру. Что сказать? Глупость вроде "Никогда больше так не делай"? Может, он не горит желанием повторяться, для него это нормальное выражение благодарности, и мальчишке плевать на то, насколько все происходящее ненормально для меня. Потому что он не помнит, что когда-то очень давно я был тем человеком, из-за которого он целую жизнь прожил сиротой. Он ни черта не помнит! В его голове не тикает этот проклятый хроноворот, постоянно возвращая в прошлое. Надо избавиться от этого мальчишки, пока своей искренностью и теплом он не свел меня с ума. Поттер не может привязаться ко мне, он должен меня ненавидеть, так честнее, так всем проще. Даже если это не совсем тот Гарри. То смятение, что он вносит в мою душу, должно быть уничтожено.

– Избавь меня от своей благодарности. Хотя нет, если хочешь расплатиться за спасение – притворись, что тебя не существует.

Увы, эту разумную и честную речь он не услышал, потому что тихо посапывал на моем плече, то ли уснув, то ли снова потеряв сознание.

***

– Вы правда тут живете?

Если он скажет, что я сумасшедший, то будет не первым, кто высказал подобные мысли вслух. Человек, когда-то бывший Люциусом Малфоем, долго обзывал меня самым больным на голову извращенцем из числа его знакомых больных на голову извращенцев. Потом он, кажется, смеялся, по достоинству оценив практичность, иронию и некоторый цинизм сделанного мною выбора.

Когда в эпоху моей прошлой жизни магглы сожгли наше министерство, маги в отместку спалили блистательный небоскреб главного представительства Союза в Туманном Альбионе. Здание, черный скелет которого уродовал Лондон наравне с другими развалинами, никто не собирался сносить. Союзники сохранили его как памятник террору волшебников, внизу, кажется, даже имелась соответствующая мемориальная доска. Естественно, ни вандалы, ни мародеры на "святыню" покуситься не смели. Редкие экскурсии, самостоятельно организованные горожанами, никогда не поднимались выше шестнадцатого этажа, так как дальше повсюду висели предупреждения об угрозе обрушения. Очень впечатляющие были таблички, я сам их развесил на добровольных, так сказать, началах, хорошо подделав голограмму главного строительного управления. Уверен, там нашлась пара желающих приписать себе такую повышенную бдительность о безопасности граждан и получить впоследствии за это премию.

Двадцать седьмой этаж пострадал от огня не меньше остальных, но я расчистил себе большую комнату без окон в самом его сердце, а еще одну – маленькую – приспособил под походную очистительную кабину и туалет. Неофициально приобретенное на черном рынке имущество армии союзников.

Убранство моих апартаментов тоже не отличалось изысканностью. Жесткая узкая кровать, шкаф, пара складных стульев, молекулярная печь, компьютер, мощный бесшумный атомный генератор с десятком ламп, прикрепленных вдоль стен. Вот, пожалуй, и вся роскошь.

– Уютно, – соврал Поттер и попытался примоститься на краешек стула.

Может, ему и нравилось изображать робкого гостя, но я слишком устал, чтобы корчить из себя радушного хозяина, а поэтому коротко скомандовал:

– Ложись на кровать.

Мальчишка растерянно взглянул на свою грязную одежду.

– Мне бы вымыться...

– У меня самоочищающиеся антибактериальные простыни. Вымоешься, когда станешь чувствовать себя лучше.

Я, если честно, вообще удивлялся, как он смог сюда забраться следом за мной, но, похоже, этот подросток был куда крепче, чем казался на первый взгляд. В нем ощущался некоторый запас выносливости, присущий.… Нет, о том Поттере мне не хотелось вспоминать.

– Хорошо.

Надо сказать, его покладистость, не согласующаяся с прошлым, начинала мне импонировать.

Мальчик снял ботинки и занял мою постель, даже не скрывая того удовольствия, которое получил, вытянувшись на ней. Я решил не показывать, как включается массажный эффект, а то, возможно, он стал бы мурлыкать.

– А нас не обнаружат по угнанному модулю?

– Нет.

Не объяснять же, что, пока он карабкался наверх, я запрограммировал капсулу и отправил ее человеку, который разберет ее в течение десяти секунд после получения, а еще через пять детали разойдутся по торговцам черного рынка, и аппарат навсегда будет потерян для прежнего владельца. Я должен был этой особе немного денег, что ж, можно сказать, рассчитался с избытком. Ссориться с женщиной, когда-то носившей имя Беллатрикс Лестранж, мне совершенно не хотелось. Некоторые присущие ей черты характера она пронесла не через одну жизнь. При каждой встрече наши с ней отношения складывались довольно сложно. Я заметил одну вещь: мы могли быть заклятыми врагами, страстными любовниками, верными друзьями, готовыми убить друг за друга… Роли менялись, но неизменным оставалось одно: она никогда не относилась к моей персоне с равнодушием. Сейчас в наших отношениях царила некоторая неопределенность, но я осознавал, как опасно превращать ее в ненависть, а потому всячески старался этого избежать. Еще и на эту войну времени не было.

Мальчишка ерзал на постели, устраиваясь поудобнее, пока я искал в шкафу нужные лекарства и выбирал еду. И того и другого у меня было очень много, и то и другое я от души ненавидел. Человек, который помнит вкус настоящей пищи, никогда не соблазнится ее заменителями. Привыкший к исцеляющей силе магии и зелий только ухмыляется, глядя на упаковки маггловских лекарств. Впрочем, в области медицины союзники хоть немного преуспели. Я с помощью их средств буду прекрасно себя чувствовать уже завтра, на полное исцеление мальчишки уйдет, самое большее, три дня.

– Вы вообще мало говорите?

И что ему неймется с вопросами? К такому выводу он мог прийти и раньше.

– Да.

– Мне, наверное, лучше поменьше вас отвлекать?

– Лучше.

Мальчик замолчал, демонстрируя образцовое послушание. Я, наконец изучив содержимое коробок, отобрал все нужные лекарства, но до начала лечения надо было поесть.

– Какую питательную смесь хочешь?

Он немного оживился.

– Ой, а сто третья у вас есть? Она моя самая любимая.

– У меня все с номерами за семь тысяч.

Мальчик смутился.

– Но это же очень дорогие... Я таких даже не пробовал.

А вы видите смысл в том, чтобы грабить магазины со всякой дешевкой? Я – нет.

– Ну, так как?

– На ваш вкус.

Хотел сделать гадость, рука сама потянулась к восемь тысяч триста тридцать девятой, на вкус – как протухшие устрицы, но потом я вспомнил, что это совсем не тот Поттер, который приводил меня в бешенство, а просто больной ребенок, и выбрал семь тысяч двадцать восьмую. По вкусу она была похожа на наваристый куриный суп. Женщина, что была моей матерью во второй жизни, всегда пичкала меня таким при простудах, говорила, что это правильное питание для больных. Себе я взял двенадцать тысяч триста десятую. Если подключить немного фантазии, то можно представить, что ешь слабо прожаренный стейк со специями. Мерлин, как же я хочу на север острова, там существует хотя бы пародия на нормальную пищу.

Я закинул два непрозрачных белых пакета с номерами в молекулярную печь, нажал на кнопки и спустя долю секунды каждый из них увеличился в десять раз. Достав еду, я протянул мальчишке его порцию.

– Тарелок у меня нет.

Он сел на кровати, разорвал упаковку, в которой содержались еще два пакета, и, не обратив внимания на тот, в котором была питательная смесь, надкусил прозрачный треугольный кулек с водой и жадно приник к нему губами. Странно, но я вспомнил о собственной жажде, только глядя на то, как судорожно движется его кадык, и, опустившись на другой край кровати, повторил то же самое действие.

– Уф… – сказал мальчик, напившись. К этому действительно нечего было добавить.

Он потянулся за смесью. Я, прежде чем самому поесть, кинул в печь еще два пакета с пятью нолями на каждом. Там содержалась только чистая вода. Кажется, простуженным людям рекомендуют побольше пить.

Ел "лишний человек в моем доме" уже не так жадно, и, осилив всего половину упаковки, виновато на меня посмотрел.

– Правда, очень вкусно, но я больше не могу. Вы оставьте, я, если можно, завтра доем.

Эти генетически созданные продукты даже через час после разгерметизации пакетов, по моему убеждению, доедать было опасно для здоровья, не говоря уже о том, что они, согласно инструкции, полностью теряли свои вкусовые свойства. Я отнял у него пакет и, закончив есть, сунул весь мусор во вмонтированный в печь утилизатор. В данных обстоятельствах это слово действительно звучало приемлемо. Есть вещи, от которых избавляешься с удовольствием. Хотя, кто знает, что испытывали магглы, истребляя нас?

Поттер выглядел так, словно я совершил ужасное святотатство. Вопрос, когда он вообще в последний раз ел досыта, у меня отпал сам собой.

– Здесь много таких пакетов, – я хотел немного его успокоить, но было видно, что, по мнению этого мальчишки, еды никогда не бывает достаточно. Пусть думает о моей расточительности что хочет, пора заканчивать все дела на сегодня. – Раздевайся.

– А вы не?..

Нахмуренные брови, некоторая тревога, сосредоточенная в сжавшихся кулаках. В нем как-то удивительно несвоевременно пробудилась настороженность.

Я разозлился. Наверное, не стоило, учитывая, что именно чуть не случилось с ним пару часов назад, но это чувство было сильнее меня.

– Что "я не"?

Он немного отодвинулся к стене. Если бы кровать стояла в углу комнаты, мальчишка бы с наслаждением в него бы сейчас забился.

– Ну, в смысле, не из этих?

Я нарочно придвинулся к нему, стараясь напугать еще больше, демонстрируя искреннее недоумение.

– Каких "этих"?

Он покраснел. Что-то не так с его кожей. Как-то неправильно она вспыхивает: не медленно краснеет, а мгновенно начинает алеть.

– Таких, как Пит?

– В смысле, есть ли у меня заделанная дырка в голове? – Я слегка потянул прядь своих волос. – Настоящие. Если не веришь, можешь потрогать.

Хотел испугать, но он отчего-то прыснул от смеха и, придвинувшись, осторожно потрогал мои волосы кончиком указательного пальца. Его смущение молниеносно схлынуло. Совершенно неправильный мальчик.

– Вы надо мной подшучиваете, да?

Вообще-то, я издевался, а это, по идее, разные вещи. Но демонстрировать собственное поражение… Неприемлемо в данной ситуации.

– Немного.

Он окончательно успокоился.

– Нет, только не подумайте.… Вы совсем не похожи на насильника.

Конечно, не похож, разве что на серийного убийцу. Даже странно, что от жизни к жизни мое собственное лицо почти никогда не менялось. На нем, конечно, сказывалось то, как я проводил отпущенные мне годы, но вздрагивать, глядя на незнакомца в зеркале, после очередного пробуждения памяти мне еще ни разу не приходилось.

– Просто у вас такая манера говорить, ничего не объясняя. Ну, в общем, иногда кажется, что у ваших слов может быть два, а то и несколько смыслов.

Я хмыкнул. В чем-то он прав, но такова привычная для меня манера общения.

– Что непонятного в "раздевайся"?

– Можно уточнить, зачем?

– Лечить тебя будем.

Наглец улыбнулся.

– Ну, вот видите, как просто, – и стянул через голову свитер из синтетических, чуть светящихся нитей. Хороший материал, хоть и очень дешевый, засохшую кровь можно будет просто стряхнуть, и он станет выглядеть чистым. Жаль, что дырки от штифтов сами собой не исчезнут. Надо будет купить Поттеру более функциональную одежду.

Когда он снял штаны, оставшись в бесшовных черных трусах, я вскрыл упаковки лекарств. Дозаторы походили на маленькие цветные пуговицы, только в центре каждого была тонкая короткая игла, она сама увеличивалась до нужного размера, проникая под кожу. Жаропонижающее, обезболивающе и противовоспалительное, обычный набор, плюс снотворное. Мне на самом деле уже требовалось от него отдохнуть. Мальчишка, поморщившись, протянул мне руку – видимо, процедура была ему знакома. Я наложил дозаторы по линии голубоватой вены. Иглы растворятся, как только лекарства перестанут поступать в кровь, а состав, из которого они сделаны, залечит крохотные ранки. Потом я сделал ему повязки из пропитанного заживляющим раствором бинта на следы от штифтов, когда закончил с последней – мальчишка уже спал. Укрыв его одеялом, поддерживающим комфортную для тела температуру, я, наконец, занялся собой.

***

– Доброе утро.

Последний раз я просыпался вместе с кем-то в одной постели семь лет назад. Обычно я предпочитаю не оставаться на ночь у случайных любовниц, но вот чего точно раньше никогда не случалось, так это того, чтобы меня будил мужской голос. Я открыл глаза. Секунда ушла на то, чтобы вспомнить, где я, и еще три – чтобы осознать, кто находится рядом. Резко сел на кровати, потирая лоб в попытке отогнать остатки сна. Судя по ощущениям, я проспал преступно много времени.

– Простите, не хотел вам мешать, – взволнованно сказал мальчишка, приподнимаясь на локтях. – Но вы так кричали во сне…

Вот основная причина, по которой я живу и сплю один на протяжении всех моих долбаных жизней.

– Что-то конкретное? – голос прозвучал холодно. Нежеланная дрожь не вырвалась из горла. Умение ее подавлять – тоже одна из привычек, то, чем при желании можно было бы гордиться. Вот только лучше бы я впадал в истерику по любому поводу, чем спокойно задавал такие вопросы. – Я кричал о чем-то конкретном?

Поттер пожал плечами.

– Вы просили кого-то не умирать.

Он смотрел на меня с сочувствием, а я проклинал все на свете. От мальчишки надо избавляться, причем срочно, иначе я буду лишен не только покоя, но и сна.

– Как твое здоровье?

– Нормально.

Выглядел он действительно неплохо.

Я на секунду прижал ладонь к его лбу: жар еще держался, но незначительный. Похоже, Поттер отличался таким же отменным здоровьем, как и я сам. Можно будет обойтись только одним приемом медикаментов.

– Завтракай.

– А вы?

– Мне нужно принять душ. Я не ем по утрам.

Особенно после того, как кто-то сообщает мне о ночных криках. Сам я никогда не помню своих снов, наверное, потому что память и без них всегда услужливо воскрешает мои потери. Просто когда чужие люди говорят о них, я чувствую себя опустошенным. Они – словно случайные свидетели этой слабости, владельцы какого-то секрета, тайного знания обо мне, о природе которого я сам могу только догадываться. Ну, мало ли что еще я мог наговорить во сне?

– Может, воды?

– Все потом.

Я ушел в свою импровизированную туалетную комнату, где, выставив минимальную температуру воды, долго стоял под ударами ледяных струй, бьющих из стен круглой кабины. Избавиться от мальчишки – это отличный план, но как его осуществить, не чувствуя себя при этом подонком? Не то чтобы это чувство возникло у меня впервые, но раз уж даже моя собственная совесть взяла над этим Поттером опеку, то ему нужны новые документы, причем отличного качества. Возможно, стоит также подыскать мальчишке какую-то работу и место, где он сможет жить. Если же думать об его отправке на континент, то понадобится еще и транспортная виза Союза, а она – даже поддельная – стоит целое состояние, потому что ее очень сложно достать. Боюсь, это займет время, хотя попытать удачу стоит. Мне плохо рядом с ним… Я еще не понял, что же это за чувство такое, но оно уже вызывает у меня отвращение.

Вчера, когда я закончил заниматься своим лечением, я думал устроиться на стульях и немного поспать, но они были явно для этого не приспособлены, а свернувшийся калачиком на моей постели мальчишка занимал так мало места, что выбор в пользу удобства казался вполне логичным. Я решил, что не стану думать о нем, как о Поттере. Просто случайный знакомый, на которого наплевать моему уставшему телу, не желающему провести несколько часов на жестком стуле. Я лег в кровать, стараясь не касаться его, и хотел уже было выключить свет, когда он перевернулся на другой бок и в попытке устроиться поудобнее положил мне голову на плечо. Ну что за манера у него такая появилась – использовать меня в качестве подушки? Сначала в модуле, теперь вот опять… Я хотел отодвинуть его, но не смог. Он слишком сладко спал и чему-то улыбался во сне. Все же он очень похож на того, из первой жизни. На лице первого Поттера я тоже несколько раз видел такую же улыбку. Она никогда не предназначалась мне, но от этого она не теряла своей ценности. У этого мальчишки была хорошая улыбка, она принадлежала только ему, не напоминая ни о ком из родителей. Смотреть на нее... Это было практически не больно. Не вызывало досады.

Красивый… Очень красивый мальчик. Совсем не новость, это я тоже всегда замечал. Лили была очень хорошенькой, Джеймса Поттера многие назвали бы симпатичным, а вот их сын перешагнул ту грань, что отделяет приятное, но посредственное, от того, что можно назвать искусством. Художникам всегда нравилось изображать на своих холстах таких, как он. Гладкий, чуть выпуклый лоб, идеальная линия бровей, аристократические изгибы аккуратного носа, сочные краски рта и темные волосы, подчеркивающие алебастровую белизну кожи. Все это нельзя было не оценить как нечто привлекательное, но глаза мальчишки были особенно хороши, не только потому, что это были ее глаза. Не совсем… Даже тогда, умирая, я видел эту разницу. Лили никогда не была близорукой и ресницы у нее были шоколадные, чуть золотистые на самых кончиках, а не черные. Я тогда очень хотел обмануться, но не смог. Именно разочарование и эти его неправильные глаза стали моим последним воспоминанием о той первой, бездарно прожитой жизни. Я не хотел видеть их снова. Совсем не хотел, но разве судьба советовалась со мной, принимая очередное решение? Нет. И вот он уже спит, устроив голову на моем плече, а я… Я совершенно не знаю, что с этим делать.

***

Пока я принимал душ, рискуя заработать простуду, от которой только что почти вылечил мальчишку, он проявил чудеса организованности. Поел, заправил кровать и даже гордо продемонстрировал мне руку, уже украшенную тремя дозаторами. Снотворное он себе не вколол, а значит, не просто взял те же лекарства, что использовал я, но и прочитал, что написано на упаковках. Такое здравомыслие заслуживало поощрения.

Я достал из шкафа свои брюки, свитер из того же поддерживающего температуру волокна, что и одеяло, и кинул вещи Поттеру. Рукава будут ему великоваты, но хотя бы штаны были со встроенным регулятором размера.

– В комнате направо по коридору можешь помыться. Возьми с собой бинт, потом сменишь повязки.

Он кивнул, но, прежде чем уйти, протянул мне пакет воды. Какая забота, черт возьми! Я его взял, потому что пить действительно хотелось. Когда Поттер, наконец, убрался, я подошел к монитору, активировал его и ввел пароль.

Я всегда выбираю связь открытого доступа. Союз все равно прослушивает все разговоры, как закрытые, так и открытые, только на последние его эксперты обращают меньше внимания, потому что обычно интриги и заговоры хорошо прячут. Чтобы общаться без помех – приходится жульничать. Над этой системой хорошо поработал наш человек в Союзе, что не раз спасало меня от огромных неприятностей. Из тысячи возможных лиц я выбрал симпатичную блондинку, которую использовал для контактов такого рода. Выглядело это как прямая передача образа говорившего. Через пару минут произошло соединение, на моем экране появилось лицо брюнетки с короткой стрижкой и яркими губами, а точнее – лишь половина лица, потому что левая его часть и шея были скрыты черным подобием маски. Ожоги, оставленные темной магией, не убрать никаким способом.

– Здравствуй, Ивон, – программа меняла мой голос, преображая его в певучее сопрано. Наш человек в Союзе был в некоторых вещах эстетом.

– Кэлли? Давно не виделись.

– Давно. Надеюсь, ты вчера получила мой подарок?

Она пожала плечами.

– Милая безделица.

До меня донеслось громкое: "Ай!" – и я невольно улыбнулся. Похоже, кто-то залез в душевую кабину, не выполнив настройку, а просто включив повтор последнего режима. Надеюсь, теперь этот кто-то знает, что моему выбору не всегда стоит доверять.

– Мы можем встретиться и обсудить, какие именно подарки тебе нравятся? Тогда в следующий раз я выберу что-то стоящее.

– Конечно, дорогая. Ты же знаешь, тебе я всегда рада. Прислать за тобой модуль?

– Если не сложно – то пришли. Только я буду не одна.

– Меня ждет сюрприз? – женщина улыбнулась. – Обожаю гостей.

Я отключился, потому что за спиной послышались шаги. Мальчишка в моей одежде отчего-то напоминал нахохленного воробья, вывозившегося в чернилах.

– Бррр… – сказал он, скорее всего, по поводу предпочитаемой мною температуры воды.

– Впредь будешь внимательнее.

Он кивнул. Я подошел к шкафу, выбирая, что же мне надеть. Беллатрикс-Ивон не любила неудачников. В отличие от большинства магов, она отлично устроилась в этой жизни, и все ее связи с повстанцами носили в основном коммерческий характер, хотя в них, несомненно, присутствовала и толика романтического настроения. Белла помогала от чистого сердца и любви к интриге, но исключительно за хорошее вознаграждение. Убожество и слабость эта женщина не ценила, пытаться вызвать у нее сочувствие было безумием, но ее крайне прельщали богатство, могущество и риск, поэтому своему внешнему виду стоило уделить немного внимания.

Blog

Название: Хроноворот моей памяти