Название: Хроноворот моей памяти
| Вид материала | Документы |
- Название воркшопа, 141.03kb.
- Классный час приглашаются папы, дедушки. На доске оформлена выставка «Герои в моей, 86.75kb.
- Светлой памяти моего друга, моей жены, посвящаю эту вещь, последнюю, над которою, 790.87kb.
- Доклад на тему «История моей семьи», 44.14kb.
- Оптимизация подсистемы памяти ядра ос linux для вк эльбрус-3s с поддержкой numa, 72.52kb.
- Краткое содержание Общее представление о памяти. Понятие о памяти. Значение памяти, 621.95kb.
- 1. Общие представления о памяти. Круг явлений памяти, 754.68kb.
- Название мероприятия, 48.25kb.
- Жди меня. Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины, 16.21kb.
- Название Спецификация, технические характеристики, 574.12kb.
– Мертв, – равнодушно констатировал он и взял кубок, который стоял на столе. Понюхав его содержимое, скривился. – Белладонна. Судя по запаху – очень сильная концентрация.
Я взял из рук Малфоя кубок. От состава, что оставался на его дне, действительно исходил сильный аромат белладонны, но я различил и другие.
– Это яд, Малфой. Простой в изготовлении: все компоненты растительного происхождения, но это не делает его менее эффективным.
– Насколько быстро действует такой яд?
– Он медленный. После приема зелья он прожил еще минимум пять часов.
Малфой посмотрел по сторонам.
– И все это время занимался уборкой? Как-то это не похоже на Колби.
– Думаешь, его заставили отравиться, применив Империо, а потом убийца приказал своей жертве заметать следы преступления?
– Так это и выглядит. Звучит цинично, но, похоже, ума нашему противнику не занимать. А еще он очень чем-то занят, иначе – почему пошел на такой риск? Колби мог сбросить заклятье, его могли обнаружить до того, как он умер.
– Ну, снять заклятье не так просто, и, судя по всему, Кристиан умер больше двух часов назад. Кто знает, может, убийца все это время был здесь? Один прикончил Колби, второй – Коди. Глядя на то, с какой скоростью они наносят удары, думаю, ты был совершенно прав насчет того, что в замке действуют два агента.
Малфой пожал плечами.
– Меня сейчас беспокоит не это. – Он медленно ходил по комнате, осматривая все вокруг. – Следы чего пытались скрыть?
Я последовал его примеру и стал проверять ящики стола. Бумаг у Колби было немного, и ничего интересного, кроме рецептов целебных зелий, в них не было. Приподняв труп, чтобы внимательнее его осмотреть, я понял, что, судя по синеватому цвету его нёба, Кристиана действительно отравили. Уже собираясь переложить тело на постель, я заметил бумагу, которую покойная Нарцисса сжала в кулаке. Окоченение было несильным, и мне без труда удалось разжать пальцы.
– Эдмонд, посмотри.
Малфой подошел и вместе со мной изучил записку. Почерк однозначно принадлежал Колби, хотя было видно, что писал он через силу, так нажимая на перо, что бумага в нескольких местах прорвалась.
"Я верю, что все содеянное мною было сделано ради тебя. Я ни о чем не сожалею.
К. К."
– Идиот, лучше бы написал, кто его отравил. – Не демонстрируя больше никаких эмоций, Малфой вернулся к осмотру помещения.
– Странное послание, не находишь?
– Такое же глупое, как сам Колби.
– Есть мысли, кому оно предназначалось?
Малфой осматривал котлы.
– Есть.
Я разозлился.
– Послушай, если это какая-то тайна, то можешь просто попросить меня не задавать вопросы на эту тему.
Малфой раздраженно пожал плечам.
– Да нет тут никакой тайны. Колби не нравились женщины, но он отчего-то стыдился своих наклонностей и боялся, что об этом кто-то узнает. Не спрашивай меня, почему его это так беспокоило, я понятия не имею. Хотя нет, он что-то рассказывал о том, что до того, как у него произошла вспышка магии и ему пришлось податься в бега, Кристиан был детским врачом в Бирмингеме. Возможно, сохранилась привычка пускать пыль в глаза слишком уж предвзятым мамашам. Несколько лет назад Колби решил, что влюбился, и попытался добиться расположения объекта своих чувств, – Люциус поморщился, – моего расположения.
– Так это письмо тебе?
– Нет. Мы не продвинулись дальше его признания и моего официального заявления о том, что меня подобные отношения не интересуют.
Я усмехнулся.
– А ты популярен у мужчин в Сопротивлении.
Малфой даже не думал смущаться.
– Поверь мне, женщины доставляют куда больше проблем. Власть и сила всегда сексуально притягательны. Я не питаю иллюзий относительно причин собственной привлекательности для разнополых поклонников. Если говорить о Колби, то страдал он недолго – некоторое время назад я заметил, что у него кто-то появился. Гомосексуалистов в Сопротивлении не так уж много, так что я могу тебе точно сказать, что он спал либо с Рэндомом, который откровенно неразборчив в выборе партнеров, либо с Мэдсоном. Но тот, кажется, предпочитает мальчиков помоложе. Впрочем, возможно, Кристиан связался с кем-то, кто, как и он сам, не афишировал свои предпочтения.
Один вопрос не давал мне покоя.
– Сколько же людей посчитало тебя лицемером, когда ты решил изобразить связь со мной?
– Не думаю, что кому-то, кроме Рэндома, до этого вообще было дело. У меня репутация человека, который совершенно не умеет выбирать любовников. Взять ту же Ивон. Слухи о ее деятельности многих заставляли думать, что я безумен, раз связался с такой женщиной. Полагаю, те же самые мысли были и на твой счет.
– Ты сказал, Рэндом отличается от остальных.
– Упрямством. – Малфой наклонился, и его голова исчезла в огромном котле, отчего голос звучал приглушенно. – Он совершенно не умеет проигрывать. С таким проще переспать – он не слышит отказа.
– Так что тебя останавливает?
– Непредсказуемые последствия такого поступка. Он может удовлетворить свое любопытство и отвязаться от меня, а может, наоборот, проникнуться идеей еще больше, и тогда я вряд ли сумею выставить его из своей жизни, а в ней для него нет места.
Малфой выпрямился, с интересом разглядывая собственные пальцы. Он их даже понюхал.
– Что-то нашел? – спросил я, отбрасывая в сторону совершенно бесполезную подушку. Похоже, только Поттер считал свою постель надежным тайником.
– Ты мне скажи.
Я подошел к Эдмонду и, взяв его руку, поднес к носу его перемазанные чем-то похожим на деготь пальцы. Запах был острый, но совершенно мне не знакомый.
– Понятия не имею, что это.
Люциус улыбнулся моему невежеству.
– Это нефть. Когда-то давно магглы использовали ее в качестве одного из источников энергии, но запасы этого ресурса в мире уже столь невелики, что от ее применения давно отказались. Кто-то вычистил котел, но нефть маслянистая, и водой ее хорошо не смыть. Я нашел немного на самом дне.
Я, несомненно, слышал о нефти, просто постоянно жил в мире магов, где ее использование не практиковалось. Для зелий она была, насколько я знаю, совершенно непригодна.
– Кажется, это какой-то горючий материал.
– Именно. Для того чтобы устроить взрыв, ее нужно слишком много, а вот чтобы организовать пожар, который будет довольно трудно потушить, – достаточно и вполне умеренного количества. Когда я осматривал восточное крыло, то нашел очаг возгорания. Это был склад, куда женщины сносят для починки постельное белье, шторы, скатерти и прочий текстиль, найденный в замке. Работа эта кропотливая, мастериц у нас немного, и склад почти всегда переполнен. Там сухо, помещение хорошо проветривается – идеальное место для поджога.
– Но нефть черная. Ее должны были разлить непосредственно перед пожаром, иначе кто-то мог ее заметить. К тому же запах специфический.
– Запах теоретически можно скрыть с помощью магии, что до цвета… Ну зачем, по-твоему, переливать нефть в котел, если ее хотели использовать в чистом виде? Думаю, тут из нее сделали бензин. При должной фильтрации он может быть вообще прозрачным. Хорошенько вымочили в нем несколько тряпок и отнесли в кладовую, засунув куда-то на дальние полки за несколько часов до взрыва. Бензин начал испаряться, и для пожара хватило бы и искры.
– Думаешь, Колби был во всем этом замешан?
Малфой пожал плечами. Я не сомневался, что он проявит пристальное внимание ко всему, что случилось в ту ночь, но, похоже, Люциус продвинулся в расследовании куда дальше, чем я, непосредственный участник событий. Впрочем, у него для этого была куча помощников, и он не был обременен неприятностями в лице Поттера.
– Я не знаю, замешан он или нет, но в замке всего две алхимические лаборатории: у него и у Сола. Чтобы подготовить взрывчатку и средства для поджога, хотя бы одной из них нужно было воспользоваться.
С этим трудно было не согласиться. В Хогвартсе было много пустующих помещений, но очень мало подходящего оборудования. К тому же, резкая вонь, возникающая в процессе экспериментов с нефтью, могла привлечь лишнее внимание окружающих. Лонгботтом в свою лабораторию никого не пускал в принципе, а сейчас, когда там находился Алан, в подземелье постоянно присутствовал кто-то для его охраны. У Колби было все необходимое, а его перегонным аппаратам мог бы позавидовать даже я. К тому же, Кристиан постоянно ставил эксперименты по созданию новых целебных зелий или воспроизведению старых рецептов, а также искал новые компоненты, которые могли бы заменить давно утраченные. Значит, к исходящим из его комнат неприятным запахам окружающим было не привыкать. Кроме того, Колби обучал всех желающих постичь его умения, и в его лаборатории постоянно торчали ученики, так что если кто-то из них захотел бы поставить собственный эксперимент – Кристиан бы не отказал. Почему-то мне не хотелось думать о его осознанной вине во взрывах и пожаре. Нарцисса, которую я знал, на протяжении нескольких жизней была довольно равнодушной к чужой боли женщиной. Показное безразличие она утрачивала только тогда, когда речь заходила о судьбе близких ей людей, и в этом от судьбы к судьбе не слишком менялась. Если этот Люциус какое-то время был ей дорог, то она не стала бы причинять ему зло. Разве что у нее действительно появился кто-то намного дороже. Кто-то, принявший ее чувства и воспользовавшийся ими в своих личных целях. Кажется, общение с Поттером странно сказывалось на моих взглядах на этот мир. Я ловил себя на мысли, что все чаще испытываю ощущение, очень похожее на жалость. Что-то менялось во мне. Все жизни ведомый лишь одной звездой, я, кажется, только сейчас впервые увидел небо и понял, как полон мой небосвод. Сколько на нем по-настоящему ярких точек – людей, к которым я испытываю чувства, весьма далекие от безразличия. Отчего мне вдруг стало важным, как от жизни к жизни меняется их судьба? Отчего мне грустно видеть их несчастливыми? Надо прогнать эти мысли. Снова стать тем пустым, высохшим от собственных печалей странником, которым я только и умею быть.
– Мне кажется, что ты многое не договариваешь, Эдмонд. Если с самого начала ты подозревал, что Колби имеет отношение к пожарам, то должен был следить за ним. Я уверен, ты знаешь, кто его любовник, просто не хочешь говорить мне. Думаю, все еще хуже: ты точно знаешь, кто давно шпионит за Сопротивлением… Эдмонд, ты знаешь, кто такой Заколо?
Малфой кивнул, отправившись к маленькой раковине, установленной в углу комнаты, чтобы вымыть руки.
– Знаю. Я уверен в своих подозрениях на девяносто девять процентов.
Я начал злиться.
– Но ты всех подставил. Меня, своих людей… Ты позволил ему войти в контакт с Дидобе и совершить покушение на твоего собственного сына, обвинить во всем…
Он резко обернулся, швырнув в меня полотенце. Я поймал его на лету, словно приняв от него эстафетную палочку, за которой следовали упреки.
– Во-о-от, – Малфой с удовольствием протянул этого слово, словно оно имело особый смысл. – Мы подошли к сути, не так ли, Северус? Тебя бесит, что я подозреваю в чем-то мальчишку. Пока его вина не будет полностью опровергнута, ты чувствуешь себя псом, посаженным на цепь, скованную из твоего собственного чувства ответственности. Что если я откажусь от своих подозрений? Скажи мне, к чему это приведет? Хотя можешь не отвечать. Я сам прекрасно знаю, какие последствия будут у такого моего решения. Ты начнешь изобретать очередной способ побега от него. Я прав?
Мы впервые говорили с ним о каких-то личных вещах. Я смотрел на Эдмонда, но перед моими глазами стоял тот Малфой, которого я когда-то имел несчастье знать. Люциус всегда был таким же язвительным потрошителем человеческих душ, как и я сам. Вот только у него все, так или иначе, сложилось. В принципе складывалось… Он когда-то сумел получить свою женщину, воспитал вполне достойного ребенка, поставил их выше самого себя и своих идей, а я… Я был и остаюсь неудачником и, наверное, оттого куда злее, чем он когда-либо будет. Это значит, что Малфою никогда меня не обескуражить, и я бросил назад это чертово полотенце.
– Предпочитаю решать проблемы по мере их поступления.
Он был ловок и совершенно не страшился поворачиваться ко мне спиной.
– Идем. – Малфой повесил себе эту тряпку на плечи, как трофей.
– Куда?
Он пожал плечами.
– Ну, это же очевидно... Мы собираемся создавать тебе проблемы.
Он так стремительно покинул комнаты, что мне пришлось почти бежать следом. Малфой был уже в коридоре, и, стоило мне выйти, он наложил на дверь запирающие чары.
– Скажи мне, кто он. – Этот вопрос меня очень волнует.
Люциус улыбнулся.
– Нет. Девяносто девять – это все же не сто. Я оставляю судьбе один шанс на то, чтобы меня удивить.
***
Чертова нарисованная сука. Малфой расшаркивался перед ней, как викторианский любовник, намеренный заслужить томный взгляд дамы. Слон в розовом краснел и жеманно хихикал.
– Мальчик? Милый Эдмонд, молодежь нынче крайне непоседливая. Моя память, конечно, не так свежа, как раньше, но я еще помню времена, когда входить в башню без паролей считалось совершенно недопустимым. Сейчас меня тревожат нечасто, но, знаете ли, когда прерывают твой дневной сон…
– И как часто он его прерывает?
– О, почти каждый день. Он уходит, едва этот… – Почему всем так сложно как-то меня идентифицировать? – …невежливый сударь покидает башню.
– Мадлен, милая, вы, разумеется, не знаете, куда он ходит?
Мадлен? Мне за девять жизней ни разу и в голову не пришло спросить ее имя, а Малфой счел нужным его не только узнать, но и запомнить.
– Увы.
– Никто из ваших приятелей ни о чем подобном не рассказывал?
– Нет, я бы запомнила.
Мне пришло в голову, что это удобный случай, чтобы задать интересующий меня вопрос. Возможно, Малфой притащил меня сюда, чтобы унизить, но что мешает мне воспользоваться данной ситуацией?
– Вы помните – несколько дней назад, после того как интересующий нас мальчик переехал в башню, мне пришлось зайти. Вы рассказывали кому-то о том моем визите?
Толстуха кивнула, жеманно поджав губы.
– В день взрывов? Ну, разумеется. Я сочла своим долгом сообщить о нем юношам. С вашей стороны было бестактным за ними шпионить. Эдмонд, я же вам уже рассказывала об этом, – мадам нежно посмотрела на Малфоя.
Люциус не проявил никакого интереса к моему вопросу. А у меня в голове все неожиданно сложилось в почти законченную картину. Так бывает… Факты накапливаются, и рано или поздно приходит озарение. Ты даже удивляешься тому, как близок к истине был все это время. Ну конечно… Непоследовательный, упрямый, жестокий и яростный, когда дело касается его чувств, Сириус Блэк. Моя взаимная ненависть. Это легко. Подозревать его – почти наслаждение. Особенно яркое оттого, что мои претензии очевидны и обоснованны. Он в этой жизни знает толк во взрывном деле. Он мог спать с Кристианом и видел, как я говорил с Коди, но что самое важное, Блэк – один из немногих, кто знал, что я в курсе того факта, что Поттер решил потащиться ночью на Астрономическую башню.
Поттер… Глядя на задумчивое лицо Малфоя, мне захотелось подняться в кабинет директора и собственными руками придушить спящего мальчишку. Я ведь так надеялся, что у него, наконец, есть хоть какое-то алиби. Ну зачем ему было разгуливать по замку вопреки моему запрету?
– Рэндом, – сказал я Малфою. – Идеально подходит на роль подозреваемого.
Тот ухмыльнулся.
– Не идеально. Как я уже говорил, ровно на девяносто девять процентов.
– Если ты так думал с самого начала… То какого черта?
Он меня перебил.
– А быстро они сдружились с этим твоим Поттером, не находишь?
– Попытка его подставить.
– Или им так удобнее было вместе что-то планировать.
Я ненавидел тот факт, что его доводы были столь логичны. Что ж – пусть мальчишка заплатит по счетам. Я не собираюсь его выгораживать, пока не устрою ему полноценную взбучку. А еще лучше – пусть ее ему устроит Эдмонд.
– Ну так пойдем и спросим, какого черта они вытворяют.
Малфой наклонился и, сняв заклинание, похлопал Поттера по щеке. Тот резко сел и уставился на Люциуса полными тревоги глазами. Потом он перевел взгляд на меня, тяжело вздохнул и тихо сказал:
– Зачем вы наслали такой ужасный сон? Это низко.
– Ужасный? – Эдмонд выпрямился и, обойдя стол, сел в кресло. – Это не входило в мои планы. В кошмарах, молодой человек, вините исключительно собственную фантазию.
Поттер, все еще оставаясь на полу, жарко заспорил:
– Неправда! Мне бы такое и в голову не пришло. Это все вы…
Люциус задумался, но ничего отрицать не стал. Задал вопрос, который и смысла-то особого не имел:
– Зачем мне это нужно?
Мальчишка покраснел и выпалил:
– Вы ревнуете! Вы хотите нас поссорить.
Значит, он все же не до конца поверил в мою искренность. Эдмонд улыбнулся.
– Хочу, но знаете, Гарри, ревность не имеет к этому никакого отношения. Вы лживый мальчик, а я не люблю, когда мои друзья тратят свое время на подлецов.
Поттер встал с пола и растерянно посмотрел на нас. Видимо, на него повлиял тот факт, что я молчал, не опровергая претензий главы Cопротивления.
– В чем я солгал?
– Да практически во всем. Северус велел вам оставаться в башне, не так ли?
Он покраснел. Ну, разумеется… Меня уже по-настоящему раздражает его манера всякий раз искренне смущаться после того, как мальчишка сделает очередную глупость.
– Я не думал, что этот запрет имеет такое серьезное значение. Мне просто нужно было кое с кем встретиться.
– С кем же?
– С Рэндомом. Было нетрудно заметить, что они с Северусом не слишком ладят, а нам с ним было о чем поговорить, вот я и решил, что не будет ничего дурного, если мы станем видеться днем. – Он виновато обернулся ко мне. – У тебя всегда много дел, а мне было скучно.
Скучно! Ну надо же… Зато теперь нам обоим чертовски весело.
– И что же такое жизненно важное вы с ним обсуждали?
– Это личное. – Снова пылающие щеки.
– И сегодня днем вы тоже встречались? – Малфой позвонил в маленький колокольчик на столе.
– Ну да. У него была работа, так что мы договорились встретиться на поле рядом с замком.
– Там, где разрушенный стадион?
– Да.
Час от часу не легче. Мило. Значит, они устроили пикник если не на месте убийства, то там, где спрятали новый труп. Господи, ну почему я так уверен в его искренности? Потому что так подставлять самого себя можно только в том случае, если говоришь чистую правду? Почему-то мне кажется, что Малфоя мои доводы не убедят.
– Вас кто-то видел? – Люциус что-то тихо сказал возникшему из воздуха домовому эльфу, и тот исчез.
Мальчишка пожал плечами.
– Да нет, мы там не очень долго пробыли. Вы спрашиваете из-за убийства, да? Я никого не убивал. Зачем мне? И Рэндом не мог. Он хороший парень.
Замечательно. Ему бы сейчас заткнуться, а не выгораживать Блэка.
– Возможно, но мы же обязаны всех опросить. – Малфой выглядел как заботливый папочка. С его суровыми чертами лица это у него выходило немного нелепо, но Поттер, кажется, не заметил фальши и немного расслабился. – Значит, вы встречались почти каждый день. Всегда на поле?
– Нет, в основном – в замке.
– Может, все же признаешься, что же такого важного вы обсуждали?
– Это, правда, очень личное.
Эдмонд кивнул.
– Ну ладно. Ты присядь. Может, хочешь что-нибудь выпить? Мы, кажется, толком даже не познакомились.
Малфой достал из стола очередную бутылку. Надеется подпоить мальчишку? Да ради Мерлина… Вопреки подобным мыслям, я перехватил наполненный Люциусом кубок, к которому Поттер уже протянул руку, и понюхал его содержимое. Не все яды пахнут. Я вопросительно приподнял бровь. Малфой откровенно забавлялся происходящим, но уголок его рта стремился вверх, так что, похоже, Поттер переживет прием небольшого количества виски. Я вручил ему кубок.
– Не увлекайся.
Он кивнул и, сделав глоток, закашлялся. Впрочем, тут же с энтузиазмом повторил попытку. Чертов начинающий алкоголик.
Малфой налил виски и нам с ним, но куда меньше, чем мальчишке.
– Гарри, где вы родились?
– В Дарлингтоне, но мы недолго там жили. Пока папу не арестовала Инквизиция.
– Ваши родители были из семей волшебников?
– Отец – да, но после его смерти мама не поддерживала связи с его родственниками. Она была магглорожденная, но хорошо разбиралась в магии. Говорила, что папа многому ее научил. Впрочем, оказавшись в замке, я понял, что она заблуждалась. Когда волшебники живут и учатся вместе, они намного сильнее.
– Значит, вам нравится у нас?
Поттер замялся с ответом.
– Не знаю. С одной стороны, очень нравится, а с другой… Не знаю... Мне немного неловко оттого, что вокруг столько людей. Мы с мамой жили очень замкнуто.
Очередному вопросу Люциуса помешал стук в дверь. На пороге в сопровождении домового эльфа возник заспанный Блэк. Он оглядел нашу компанию и нахмурился.
– Что-то срочное? Поздно для посиделок за бокалом виски. Вы вытащили меня из постели.
– Из чьей? – насмешливо поинтересовался Малфой.
Блэк в ответ изобразил не меньшую иронию.
– Это ревность? Ну, наконец-то! Правда, я шокирован тем, что она проснулась в четыре утра. Из моей собственной постели. Меня в последнее время утешают только эротические сны. Рассказать, о чем?
Люциус жестом остановил Блэка, явно готового продолжить животрепещущий разговор.
– Где ты был сегодня днем?
– В теплицах, и, если мне не изменяет память, ты сам меня туда послал, потому что Бес, видите ли, получила приятное и необременительное задание сидеть в подземельях, а я вынужден теперь пахать в свою и в ее смену. Это возмутительно. Я тоже не прочь посторожить вместо того, чтобы таскать ящики с рассадой.