Geum.ru

Название: Хроноворот моей памяти

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   34

– Я давал тебе право вмешиваться в свои дела? – И не без удовольствия добавил: – Сопляк.

Он хмыкнул.

– Слушаюсь и повинуюсь. Слугам его величества ведь должно оказывать почтение его шлюхе?

Блэк поспешно ретировался. Ожидал, что я начну негодовать? Непременно так и сделаю, но тогда, когда у меня будет меньше забот. Я снова обратился к присутствующим.

– Эдмонд вернется через двенадцать часов. Я думаю, он сам даст вам все необходимые объяснения.

– Но что нам сейчас делать?

– Все, кто умеет исцелять, – займитесь ранеными. – Я отыскал взглядом в толпе знакомого колдуна. – Мистер Колби, вы проконтролируете, чтобы всем была оказана помощь?

Он кивнул, стирая с лица сажу.

– Можете не волноваться, мистер Снейп.

– Хорошо. – Я нашел взглядом Розмерту. – Лемма, позаботьтесь о детях.

– Сделаю.

– Остальные, кто может стоять на ногах и в состоянии себя защитить, разделитесь на группы по пять человек и начинайте патрулировать территорию. Обо всем подозрительном немедленно докладывать мне или Ионе. Нильсон, вы отвечаете за формирование команд.

Мне не нравился Слагхорн, даже в этой жизни по-прежнему страдавший склонностью к перееданию и интригам, но никто не разбирался в способностях присутствующих лучше, чем он, потому что почти каждый маг из Сопротивления проходил у него обучение после того, как у Эдмонда не стало времени, чтобы самому вести занятия.

– Все будет сделано в лучшем виде.

– Тогда приступайте.

Я постарался придать своему лицу такое выражение, чтобы никто не осмелился лезть с вопросами, и пошел к столу Слизерина, где, пользуясь уединением шатров, Кристиан Колби уже начал обустраивать лазарет. Нарцисса Малфой всегда нравилась мне своей внутренней силой. Что ж, в этой жизни, не обремененная мужем и сыном с кучей проблем, она отличалась спокойным уравновешенным характером и безупречными манерами. Многие барышни в Сопротивлении готовы были на многое, чтобы привлечь внимание Колби, однако тот ценил свое душевное равновесие превыше всего и к романам совершенно не стремился.

– Вас что-то еще беспокоит, мистер Снейп? – спросил он, раскладывая на столе склянки с небольшим запасом целебных зелий.

– Мне нужен костерост, кроветворное и немного снотворного.

Кристиан серьезно на меня взглянул.

– Мне стоит задать вопрос, для кого?

– Нет, не стоит. Проблема незначительная, я сам ее решу. Тут у вас достаточно работы.

Он достал нужные флаконы и протянул их мне.

– Докладываю о странном событии, сэр. Северус Снейп взял у меня целебные зелья, явно не желая сообщать, для кого они ему нужны.

Я кивнул.

– Доклад принят. Если захотите, можете доложить Эдмонду о моем поведении.

– При всем уважении, сэр, непременно доложу.

Что ж, в конце концов, для членов Сопротивления я – темная лошадка. Они слишком редко видели меня в замке, чтобы проникнуться особым доверием.

– Как хотите. Ранения серьезные?

– В основном ожоги, ушибы и переломы, со всем этим легко справиться. Только одна девушка очень сильно пострадала. Бросилась в огонь вытаскивать сына Стоквудов. Малыша из пламени выбросила, но на нее обрушилась горящая потолочная балка. Грудь и лицо сильно обожжены, к тому же дерево раскололось и есть проникающие ранения в грудную клетку. Если сердце не задето, то, даст Мерлин, через пару дней она поправится. Но точно смогу сказать только тогда, когда начну вынимать из нее куски дерева.

– Имя ее не знаете?

– Вы знаете лучше. Она, кажется, вместе с вами прибыла в замок.

– Тельма.

– Что ж, очень смелая и отчаянная девушка.

– Да, похоже, слишком отчаянная. Я хочу осмотреть всех раненых.

– Мне, наверное, опять не стоит спрашивать, почему?

– Спросить вы можете, но за объяснениями я отошлю вас к Эдмонду.

Кристиан пожал плечами.

– Осматривайте, мне не жалко.

Увы, мое расследование не дало результатов. Ни у кого я не заметил ран, которые могло бы оставить оружие вампира. Последняя, на кого я пришел взглянуть, была Уизли. Она лежала на столе без сознания, и Колби с помощью какой-то пожилой женщины осторожно извлекал из того кровавого месива, что представляла собой ее грудная клетка, обломки деревянной балки. Я некоторое время следил за его действиями. Что ж, надеюсь, Эдмонд поверит, что у нас все еще двое подозреваемых, потому что самый надежный способ скрыть одни раны – это спрятать их под другими. Я бы так и сделал. Каким бы жестоким ни казался подобный способ, но если желаешь убедить кого-то в своей лояльности, он очень надежен. Нет, эту девчонку я не буду сбрасывать со счетов.

 

***

Накачанный зельями Поттер проспал почти сутки, и меня это устраивало, потому что постоянно сидеть у его постели я не мог. Сначала меня дергали каждый раз, когда обитателям замка что-то мерещилось, потом вернулись Эдмонд с Солом, но Малфой даже не посчитал нужным со мной побеседовать. Сперва он долго говорил о чем-то с Ионой, затем вызвал к себе по одному нескольких членов Сопротивления. Я никогда не отличался особенным терпением, поэтому из-за такого поведения с его стороны посчитал, что расхаживать туда-сюда под дверью кабинета, словно пес, на которого злится хозяин, ниже моего достоинства. Выяснив, что Сол слишком занят, чтобы заниматься исследованиями, я взял в Большом зале немного еды и объявил этот день выходным.

Развлечение я выбрал странное. Никогда раньше не считал, что смотреть на спящего человека – такое умиротворяющее занятие. Не то чтобы Поттер лежал спокойно или его вид вызывал противоестественное для меня умиление. Все было не так – он метался во сне как сумасшедший, и я вынужден был придерживать его, чтобы повязка на груди не съехала. Его лоб был покрыт испариной, а на щеке виднелся красный след от подушки. Ребенок… которому кто-то постоянно причиняет страдания. Даже я. Нет, особенно – я, и от этого кажется, что судьба бредит сильнее обычного. Ну почему все так? Мне почти не больно смотреть, когда его глаза закрыты. Все дело в них? Причина нашей маленькой войны сейчас спрятана под опущенными веками, и оттого мне легко… Пусть даже всего лишь удивляться, но без особого раздражения. Я вспоминаю то его лицо, немногим отличающееся от этого, и думаю о том, что никогда не замечал, сколько в нем поразительных и шокирующих откровений. Получается, что мне все нравится. И чуть приоткрытые яркие губы, и прямой нос, и густые ресницы, по-мужски неровные, но такие пушистые, что если провести по ним кончиком пальца – будет немного щекотно. Мне нравится то, как начинают виться кончики его волос, намокая от пота, и резкая линия скул. Я хочу изучать его руками: долго, основательно, даже если потом стану обзывать себя законченным извращенцем. Я хочу пить его по капле. Если придется – даже кровь, и, может быть, в ее вкусе я найду ответ на главный вопрос – что же со мной происходит?

– Понятно.

Я вздрогнул и повернулся к двери. Странная фантазия… Мне хочется повесить на шею Малфою колокольчик, чтобы тот возвещал о его приближении, потому что его появления все чаще кажутся мне неуместными.

Он подошел к постели Поттера, на краешке которой я сидел, и посмотрел на окровавленную повязку.

– Не делай поспешных выводов, Эдмонд. Все слишком очевидно, чтобы быть правдой.

– Снимай бинты.

– Зачем тебе это нужно? Ты и так знаешь, что увидишь.

Тон Малфоя остался ровным и равнодушным.

– Снимай. Если не зашить раны, они будут заживать втрое дольше и останутся слишком уродливые шрамы. Наномашины тут не помогут. – Невольно я посмотрел на отметину, которую он носит на своем лице. Люциус кивнул, достал из кармана небольшой серебряный пенал и пузырек с антисептиком. Надел тонкие перчатки из латекса, тщательно протер руки раствором и вскрыл стерильный пакет с хирургической иглой, в которую вставлена нить, – в его коробке таких было еще много. – Ну?

Я надрезал ножом бинты и отошел в сторону. Малфой сел на мое место и полил раны антисептиком, смывая кровь, его пальцы действовали быстро и точно. Похоже, Люциусу не привыкать латать чужие тела. Все четыре пореза он зашил быстро и аккуратно, движения его рук так гипнотизировали, что моя бдительность была усыплена. Всего секунда, одно молниеносное движение – и очередная игла приставлена к виску мальчишки.

– Скажи мне, почему я не должен избавиться от этой проблемы одним движением руки. Мне ничего не стоит не только загнать иголку в его мозг, но и, при желании, – проломить мальчишке височную кость.

– Если ты это сделаешь, то я приложу все усилия, чтобы тебя убить.

Он убрал руку.

– Ответ принимается. – Малфой снял перчатки и небрежно бросил их на пол. – Уберешь тут потом. Когда раны затянутся, нить сама рассосется. Не самое лучшее, что есть в маггловской медицине, но это единственное, что хоть немного ускорит процесс его выздоровления.

– Я должен поблагодарить тебя?

– Нет. Мне нужно, чтобы ты как можно скорее нашел способ вылечить моего сына, а потом вы оба навсегда покинете замок. Вчера ночью ты убил двух моих людей, – он поднял руку, предостерегая меня от возражений. – Исключительно твои решения привели к тому, что Кельвин и Бред, которого ты вместо себя оставил на страже, мертвы. Я больше не потерплю новых жертв из-за твоего увлечения этим мальчишкой. Его жизнь – это мой последний знак расположения к тебе. Если в замке произойдет еще что-либо, и у него не будет надежного алиби – я приму меры. Так что, будь любезен, следи за ним.

– Он не Дидобе.

– Факты?

– Все слишком очевидно. От боли Гарри потерял сознание в коридоре. Кто угодно мог нанести ему раны, чтобы подставить.

– Кто именно?

– Та же Тельма. Ее увечья не кажутся тебе подозрительными?

Малфой усмехнулся.

– Кажутся. Вот только, в отличие от тебя, я провел расследование более детально. Нападение на моего сына произошло через пару минут после взрыва на башне. За это время Дидобе должен был убить Бреда, спуститься в подземелья, сразиться с Кельвином, ранить Иону и сбежать, прикрыв свое отступление взрывом. Если ты подозреваешь девчонку, то знай – я опросил свидетелей. Она бросилась в огонь буквально через три минуты после взрыва в подземельях. Даже если учесть, что несколько людей, которые говорят, что видели ее и до этого среди разбиравших завал, – ошибаются, то факт остается фактом. Она не могла успеть подняться на башню, ранить Поттера и прибежать на пожар.

– Ты сам говорил, что агентов в замке может быть двое. Что если пока один из них создавал себе алиби, второй, зная характер его повреждений, подставил мальчишку?

– Я могу и ошибаться в своих предположениях, существует такая вероятность. Ты можешь оказаться прав, однако, смею тебя уверить, агенты Совета всегда очень тщательно просчитывают риски. Они не погибают, не выполнив задание. На теле девушки не было незаживающих ран от темной магии, но час назад она умерла, не приходя в сознание. Колби ничем не смог помочь – тяжелые ожоги и обширное кровотечение. Слишком много для алиби, не находишь? Впрочем, нас интересует только тот факт, что у нее нет отметин, оставленных вампиром.

– Я все еще не верю, что это мальчишка.

– Ты сам недавно говорил, что переоценить противника так же фатально, как недооценить его. У этого твоего Поттера было время, чтобы вернуться на башню после нападения и, обрушив себе на ноги несколько камней, дожидаться, пока кто-нибудь его спасет.

– И не попытаться спрятать следы нападения?

– А зачем ему? Если мальчишка – тонкий психолог, то он прекрасно понимает, с кем связался. Ты не склонен верить в, казалось бы, очевидные вещи. Северус, ты, кажется, только что собирался меня убить, если я причиню ему вред. Поразмысли на досуге о совпадениях. Ты водил его к Ивон – и она мертва, он был у оборотней – и все они уничтожены. По крайней мере, нам с Солом не удалось узнать даже о задержанных. Он взорвал твое убежище, едва не провалил твою операцию в министерстве магии, а ты все еще веришь ему?

Я кивнул.

– Верю.

– Почему?

Потому что это Поттер.

– Ты не поймешь.

– Разумеется, раз ты даже не пытаешься мне объяснить.

– Не могу.

Он не поверит мне. В то, что я есть, вообще нельзя верить.

– Твое право. – Малфой пошел к двери. – Я предупредил: еще одна подобная ситуация, и мы будем разговаривать, как и положено врагам – на языке проклятий.

Что я мог сказать ему? Ничего. В свете сложившихся обстоятельств я через час забрал свои малочисленные пожитки из комнат Эдмонда, а вечером явился Блэк и, собрав свои вещи в полном молчании, обрадовал меня – уже уходя, сообщил, что переезжает в другую комнату. Он даже не поинтересовался состоянием Гарри, из чего я сделал вывод, что ближайшему окружению Эдмонда уже известно, что мы двое впали в немилость. Что ж – мне не привыкать враждовать со всем миром, а Поттер… Я не знал, смогу ли стать для него хотя бы намеком на утешение. Просто признал, что, пока он этого хочет, я буду рядом.

 

***

– Какого черта? – Я вытер щеку, на которой его губы оставили жирный след. Поттер виновато поставил на тумбочку тарелку с несколькими оставшимися пирожками, приготовленными для него Леммой, вытер рот ладонью, смутился еще больше и не нашел ничего лучше, чем попытаться протереть руку простыней. Я перехватил его запястье. – Даже думать не смей. Эльфы устраивают стирку раз в неделю, а запас свежего постельного белья в замке отнюдь не велик.

– Пойду помою руки.

– Иди, – я смотрел, как мальчишка встал и, потянувшись, зашлепал босыми пятками по каменному полу. Раны на его груди почти затянулись, переломы давно срослись, и в нем бушевала энергия подростка, которого вынудили бездельничать. Малфой не требовал запереть его в башне, но я счел, что это будет лучшим решением. Атмосфера в замке царила весьма неспокойная. Люциус умело дозировал информацию, распределяя ее среди своих подчиненных и предотвращая панику. Если некоторые его сторонники, вроде Бес и Блэка, смотрели на меня теперь волком, а Сол и Иона демонстрировали настороженный нейтралитет, то остальные просто решили, что наш кратковременный союз с их лидером распался. Некоторые из них были даже настроены меня поддержать. Лемма передавала Поттеру гостинцы, а Нильсон выводил меня из себя разговорами об "очаровании молодости". Взрывы в замке Малфой объяснил коротко: была диверсия со стороны магглов, исполнитель мертв. Ему безоговорочно поверили, однако усиленная защита Хогвартса свидетельствовала о том, что его подчиненные были решительно настроены больше не позволить беде проникнуть в то место, которое все они считали домом.

Помня о своем обещании контролировать Поттера, я копировал многочисленные записи Лонгботтома и изучал их в теперь уже нашей с мальчишкой комнате. В лаборатории постоянно находились Иона и Бес, переговаривающиеся между собой, что мешало мне сосредоточиться. Да и не мог я всецело полагаться на обещание Поттера безвылазно сидеть в башне. По мере выздоровления в его глазах все чаще проскальзывало желание его нарушить.

– Вода отличная. Не знаю, кто сегодня отвечает за ее подачу, но она по-настоящему теплая.

– Ну я же просил дать мне спокойно почитать! – Я раздраженно на него посмотрел. Поттер стоял в дверях, растрепывая волосы рукой, чтобы они скорее высохли. На его незагорелом худом теле, облаченном лишь в пижамные штаны, поблескивали капельки воды. Мой взгляд против воли смягчился, плавно скользя по плоскому животу.

– Я не хотел… – он осекся, почувствовав, что мое настроение готово кардинально измениться, и улыбнулся. – О…

Поттер стянул с себя штаны и отбросил их в сторону, так и застыв, абсолютно не стесняясь своей наготы. Кожа мальчишки туго обтягивала ребра, подчеркивая худобу, едва затянувшиеся шрамы четырьмя ярко-розовыми бороздами стремились к пупку, от которого вниз к паху спускалась аккуратная дорожка темных, чуть вьющихся после душа волос. Его средних размеров член уже наливался кровью. Не знаю, что возбуждало Поттера – мой взгляд или его собственная смелость. Спросить? Нет, не стоило – у меня отчего-то порядком пересохло горло. А хрипеть к еще большему его удовольствию… Я сглотнул в попытке увлажнить нёбо.

– Ты нездоров. Давай без глупостей.

Я снова взглянул на свои бумаги, но прочесть ничего не смог, потому что моей щеки снова коснулись губы, только на это раз – не жирные, а прохладные, чуть влажные.

– Поговори со мной, скажи хоть что-нибудь. Мне плохо из-за того, что ты все время молчишь. Так хорошо, что ты снова рядом, но больно из-за этого твоего молчания. Все дело в том, что ты опять меня от чего-то защищаешь, да? Ты не должен, ты ничем мне не обязан, если единственное, что ты чувствуешь – это разочарование из-за того, что ты сейчас со мной, а не с ним…

Глупец. Он ничего не знал о моих чувствах, совершенно в них не разбирался, и это было настолько прекрасно и правильно, что меня захлестнуло ощущение, очень похожее на счастье.

– Между мной и Эдмондом никогда ничего не было, нет и не будет.

– Правда? – Поттер сел на постель рядом со мной, обнял меня за плечи, уткнулся куда-то за ухо носом и начал нежно водить им по моей шее. – Но это же… Я что, настолько тебе не нужен, что ты готов лгать, что влюблен в кого-то еще, лишь бы от меня отвязаться? – Мне не потребовалось даже подбирать ответ. – Неважно, ничего не говори, главное – что ты здесь… Когда я узнал о вас – думал, что с таким человеком мне будет трудно справиться. Было скверно. Я чувствовал себя беспомощным, но мне все равно очень хотелось за тебя побороться. Ревность – это ужасно. Я никогда раньше не ревновал, но это на самом деле такое неприятное чувство, как о нем говорят.

– Заткнись.

– Нет... Не дождешься. – Он обвил руками мою шею.– Я люблю тебя. Мне, кажется, никогда не надоест об этом говорить.

Я почувствовал возбуждение, опрокинул его на спину и лег сверху. Никогда раньше мне не говорили таких слов. Ни в одной из жизней я не признавал, как важно для меня хоть раз их услышать.

– Хватит, – я, кажется, боялся передозировки того огня, что он зажигал в моей давно потухшей душе.

Несколько мгновений мы так и лежали, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша. В мой живот уже упирался его быстро твердеющий член. Хорошо… Мне стоило, наконец, признать, что близость с ним – это так хорошо, что я готов послать к черту все возможные последствия. И дело не в том, чьи это глаза, а в том, как они на меня смотрят.

Я впился своими губами в мягкие и податливые губы Поттера. Он ответил мне не менее яростно. Это было безрассудством – наши тела нашли общий язык удивительно быстро, потому что нам нравились совершенно одинаковые вещи. Как же легко они за нас договаривались. Мы были жадными, держались друг за друга мертвой хваткой и прерывали поцелуй, только когда становилось невозможно дышать, но, набрав в легкие воздуха, мы снова тянулись друг к другу. Только когда его губы распухли под моим натиском, и мальчишка начал стонать, я переключил внимание на его шею, лаская языком адамово яблоко и ямку между ключицами, что вынудило его выкрикнуть мое имя:

– Северус!

Он же догадывался, что со мной будет сложно? Я начал ласкать пальцами нежные мочки его ушей, снова прижавшись губами к губам... Одна из рук скользнула вниз, сжав ягодицу. Гарри дернулся подо мной, вырываясь. Я недоуменно отстранился, но он пояснил:

– Не так… Разденься, пожалуйста.

Я кивнул, и он бросился мне помогать, начал расстегивать пуговицы, но только мешал моим пальцам справляться с застежками.

– Я сам.

Поттер кивнул, лег на живот и закрыл глаза. Мне нравилось, что он это сделал. Есть что-то неловкое в том, чтобы обнажаться на публике. Я вообще не понимал, что в созерцании моего тела может вдохновлять. Его опущенные ресницы прибавляли мне скорости, потому что совершенно лишали дурацкого смущения.

Аккуратно сложив вещи на прикроватную тумбочку, я лег на него сверху, мой член оказался между высоких ягодиц. Поттер, видимо, желая окончательно свести меня с ума, немного приподнял их и потерся о мою плоть. В наказание я укусил его за шею. Нам было совершенно некуда торопиться. Мальчишка, видимо, придерживался иного мнения и раздвинул ноги, провоцируя меня на скорейшее продолжение. Хорошо, что мне не семнадцать лет – в юном возрасте я бы кончил от одной мысли, что кто-то так откровенно меня хочет, но у зрелости есть свои плюсы. Нарочито медленно я облизал свои пальцы. Поттер, повернув голову набок, гневно на меня посмотрел. Я усмехнулся.

– Экое нетерпение.

– Прекрати издеваться надо мной!

Да что он смыслит в издевательствах? В наказание я довольно резко ввел в него указательный палец. Мальчишка ойкнул, его задница сжалась, но он тут же попытался расслабиться, и у него это получилось. Интересно, когда-нибудь Поттер перестанет быть таким узким? Я сильно сомневался, что у него выйдет не быть внутри горячим и шелковисто-нежным. Мне не хотелось причинять ему лишней боли, несмотря на то, что меня самого захлестнуло желание.

– Пожалуйста, – настаивал Поттер. – Я хочу, мне нужно!

– Тебя надо растянуть.

Он самоуверенно заспорил:

– Не надо! Я так соскучился по тебе…

А по мне можно скучать? Он как-то совершенно неправильно оценивает свою подростковую гиперсексуальность. Ну да черт с ним, пока его заблуждения доставляют мне столько удовольствия. Медленно я извлек из него пальцы, плюнул на ладонь и смазал свой член слюной. Нужно найти какую-нибудь смазку. Никогда не думал, что сочту такую вещь необходимым мне предметом. Как-то странно меняются времена.

Одним движением я ввел в Поттера головку своего члена. Гарри сдавленно застонал, но сам подался навстречу, когда я начал погружаться в него все глубже осторожными толчками. Судя по реакциям мальчишки, угол проникновения был не самым подходящим. Я вышел из него, несмотря на недовольный вопрос: