А. А. Ким Рецензент: Острошенко В. В., профессор кафедры лесоводства, д-р с-х наук, академик Академии наук о Земле. К 40 Ким А. А. История Дальнего Востока (XX век): учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Контрольные вопросы

Подобный материал:

• В. А. Ацюковский вековой блеф, 590.48kb.
• История Российского Дальнего Востока XVII -xx вв.: учебное пособие, 227.61kb.
• Ярошевский Михаил Григорьевич (р. 1915) российский психолог, историк науки, методолог, 4824.82kb.
• Развитие легкой промышленности на юге дальнего востока СССР ( середина 1940-х середина, 447.72kb.
• Ким Виктория Валентиновна, 144.46kb.
• To a question on the methods of conducting the criminological, 215.61kb.
• Учебное пособие Москва, изд-во мгиу, 2010, 2275.09kb.
• Концепция развития агропромышленного комплекса саратовской области до 2020 года, 3896.8kb.
• Учебно-методический комплекс рекомендован к печати Ученым советом Академии труда, 632.41kb.
• Т52 Современная психология труда: Учебное пособие. — Спб.: Питер, 2005. —479 с: ил., 6713.2kb.

Контрольные вопросы

1. Какое было положение православной церкви до 1941 г.?
   
2. В чем была разница в положении РПЦ в Приморском и Хабаровском краях?
   
3. Когда стало сворачиваться развитие РПЦ на Дальнем Востоке?
   

Экономическая помощь Китаю и советско-китайские торговые связи на Дальнем Востоке (1930-1940- е гг.)

Романова Г.Н..

Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатской цивилизаций. – Владивсток: Дальнаука, 2008. т. 2.


Вторжение Японии в Китай привело к расчленению страны, в свя­зи с чем советско-китайская торговля складывалась в зависимости от сложившихся в той или иной части Китая конкретных условий. Боль­шую роль в восстановлении хозяйственного потенциала Северо-Восточ­ного Китая играла внешняя торговля и, прежде всего его Освобожденных районов с Советским Союзом. Имея общую границу с СССР, освобо­жденные районы, находившиеся под управлением КПК, стали быстро развивать с ним торговые связи. Вместе с тем в результате проводимой гоминьдановским правительством антисоветской политики торговля; контролируемых им районов с СССР постепенно снижалась и вскоре пришла в упадок.

Географическое положение Освобожденных районов Северо-Восточ­ного Китая благоприятствовало развитию внешней торговли с СССР бла­годаря приграничной близости и наличию портов.

21 декабря 1946 г. в Ворошилове (Никольске-Уссурийском) заверши­лись торговые переговоры между советскими внешнеторговыми органи­зациями и представителями народно-демократической администрации Северо-Востока.

В итоге в 1947—1949 гг. между «Экспортхлебом», представ­лявшим также другие советские внешнеторговые организации, и фирмой «Тунсин» были подписаны три торговых контракта. На их основе шла планомерная поставка товаров для населения, а также для обеспечения армии, больниц, госпиталей, школ, клубов и т.д.

Взаимные поставки осуществлялись по железной дороге в двух на­правлениях—забайкальском (Маньчжурия—Забайкальск) и приморском (Пограничная — Гродеково), а в период навигации — по Амуру и Сунгари.

В течение 1947—1949 гг. удельный вес советско-китайской торговли зо внешней торговле Освобожденных районов Северо-Востока состав­лял 92,7 %, СССР был практически единственным их торговым партнером. Северо-Восток экспортировал в СССР главным образом продукцию земледелия — соевые бобы, пшеницу, кукурузу, рис, гаолян — животноводства—свинину, говядину, баранину; продукцию первичной обработки легкой промышленности.

Что касается ввоза из СССР, то большинство товаров составляли хлоп­чатобумажные ткани (46,2 %), льняные изделия (5,6 %), аппаратура к сред­ствам связи (10,9 %), горючее (10,4 %), металлы и металлические изделия (4.3 %), каучук и кожа (4,5 %), химикаты (3,9 %), медицинская аппарату­ра (3,8 %), бумага (3,4 %), машинное оборудование (1,5 %) и др.

С конца 1948 г. начался ввоз оборудования для восстановления промышленности, заметно расширились поставки товаров народного потребления (автома­шины, мотоциклы, велосипеды), промышленного оборудования, черных металлов, нефтепродуктов, химических товаров, продовольствия (сахар, соль, кондитерские изделия), одежды, хлопчатобумажной пряжи, каучу­ка и изделий из него.

Кроме общества «И.Я. Чурин», советские объединения вели торговые операции с китайской фирмой «Фучаньгунъе», созданной в 1946 г. властя­ми Ляодунского полуострова. Перед фирмой стояла задача—с помощью советских организаций наладить завоз продовольствия для снабжения местного населения, не должны были остаться в стороне нефтепродук­ты, автотранспорт, ткани, медикаменты и другие товары для доставки их через Бохайский пролив в пров. Шаньдун для частей НОА, боровшихся против гоминьдановцев. Общий товарооборот советских внешнеторговых объединений с акционерными компаниями и фирмами («Фучань-гунъе» и «И.Я. Чурин» —отделение в г. Дальнем) Ляодунского полуостро­ва в 1949 г. составил около 50 млн. руб.

Для расширения советско-китайских торгово-экономических от­ношений к концу 1945 г. отделения торгпредства СССР были открыты в Дальнем, Харбине, Мукдене и агентство торгпредства в Гирине. Присту­пили к работе конторы или представительства всесоюзных объединений Наркомвнешторга СССР. «Экспортхлеб» располагал конторами в Чунцине, Харбине и Дальнем. «Дальинторг» — в Дальнем, «Дальвнештранс» — в Харбине с отделением в Чанчуне, Цзямусы и на станции Маньчжурия. В Чанчуне находилась контора акционерного общества «Интурист». Кро­ме того, в Харбине были представители «Союзпушнины» и «Междуна­родной книги».

Торговля Освобожденных районов Северо-Востока и Советского Союза была взаимовыгодной и отвечала национальным интересам обе­их сторон. Экспорт Северо-Востока состоял главным образом из излиш­ков зерновых, а импорт— из необходимых Северо-Восточному Китаю промышленных товаров. По существу это была торговля отсталого сель­скохозяйственного района и индустриального государства.

В отличие от постоянно увеличивавшейся торговли СССР с Освобо­жденными районами Северо-Восточного Китая торговля с контролируе­мыми гоминьдановским правительством районами резко сократилась. После завершения антияпонской войны США заняли господствующее положение во внешней торговле контролируемых гоминьдановским пра­вительством районов Северо-Востока, чему способствовал заключенный между правительством Гоминьдана и США в 1946 г. «Китайско-амери­канский торговый договор». США единолично узурпировали китайский рынок, взяв под контроль объекты капиталовложений и внешнюю тор­говлю. В 1946 г. в импорте этих районов США занимали 57,2 %, в 1947 г.— 50,2 %, в 1948 г.—48,4 %. В экспортной торговле соответственно 38,7, 23,3 и 20,1%. В таких условиях торговля Советского Союза с национальным правительством Китая не имела перспектив на развитие. После побе­ды в антияпонской войне (1945 г.) экспорт в СССР контролируемых гоминьдановским правительством районов составлял 5 %, в то время как США-38,7 %, Сянган-28,5 %, Индия-5,7 %. В это время в СССР глав­ным образом поставлялись тунговое масло, щетина, вольфрам, шелк-сы­рец.

В структуре экспорта в СССР были главным образом сельскохозяйст­венная продукция и полезные ископаемые. В отличие от периода анти­японской войны, когда их пропорции были равны, в течение нескольких послевоенных лет удельный вес полезных ископаемых в экспорте возрос.


Контрольные вопросы

1. Когда началась торговля СССР с Северо-Восточным Китаем?
   
2. Какие организации Дальнего Востока вели торговлю с Китаем?
   
3. Что получал Советский дальний Восток от этой торговли?
   
4. Что экспортировал СССР в ходе торговли с Северо-Восточным Китаем?
   
5. Почему не имела развитие торговля СССР с другими районами Китая, помимо Северо-Востока?
   

«Особый контингент» на Колыме (1945-1953 гг.)

Чернолуцкая Е.Н.

Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатской цивилизаций. – Владивосток: Дальнаука, 2008. т. 1.


Введение новых источников позволяет более подробно исследовать феномен «особого контингента». Его появление связано с началом ши­рокой реализации в СССР атомного проекта — строительством так на­зываемых атомградов, которое развернулось с 1946 г. (Арзамас— 16, Че­лябинск—40, Свердловск—22, 44). Строители невольно оказались носителями государственной тайны. После возведения этих и других сверхсекретных объектов, в том числе заводов по производству атомно­го и химического оружия, их решили изолировать в наиболее отдаленном и глухом уголке страны. Из Колыму стала отправлять как заключенных, так и тех, кто работал в качестве вольнонаемных (к последним относи­лись и спецпоселенцы).

Летом 1949 г. для обозначения принудительно переселяемых с сек­ретных строек вольнонаемных работников была введена категория «осо­бый контингент».

Последовавший за правительственным постановлением приказ мини­стра внутренних дел СССР С.Н. Круглова о «лицах особого контингента» за № 00708 был издан 25 июля 1949 г. Вместе со строителями на Колы­му отправлялись и бойцы военизированной охраны. На всех этапах пе­реезда и устройства на новом месте обеспечивалась их строгая изоляция. По прибытии в бухту Нагаева их разместили для проведения санитарной обработки в двух изолированных пунктах, расположенных от Магадана в 3-х и 17 км. Отлучка прибывших в город из этих мест исключалась.

При этом была разработана целая «технология» их размещения. Быв­шие строители одного объекта направлялись в Дальстрой также на од­но предприятие, так как имелось строгое правило не смешивать «осо­бый контингент» с разных атомных объектов.

При выборе для них мест проживания и трудоустройства принимались во внимание два обязатель­ных условия: удаленность от других населенных пунктов и расположение в тупиках дорог, исключавших транзитный проезд. Исходя из этого, ру­ководство Дальстроя выбрало следующие предприятия: в Западном Гор­но-промышленном управлении — прииски «Октябрьский» (687 км от Ма­гадана, 36 км от управления, 21 км от ближайшего населенного пункта) и «Желанный» (соответственно—671, 20 и 20 км); в Индигирском ГПУ-прииски «Победа» (1042, 98, 12) и «Надежда» (1175, 133, 20); в Тенькинском ГПУ—прииск им. М. Расковой (522, 244, 33); в Управлении капи­тального строительства Аркагилинская стройконтора по строительству) ГРЭС (730, 730, 8). В последующие годы бывшие строители-атомщики работали и на других предприятиях.

Прииски и поселки охранялись военизированными частями с приме­нением КПП, засад, секретов и дозоров. Прибывшие могли передвигать­ся в строго очерченных границах поселка и прииска. Даже регистрацию браков и рождение детей разрешалось проводить только путем выезда ра­ботников ЗАГСа непосредственно на предприятия по месту работы «осо­бого континента».

Первые партии «особого контингента» прибыли в Магадан в сен­тябре—октябре 1949 г. на пароходах «Советская Латвия», «Ногин» и «Джурма» — всего 5265 чел., из них со строительств: № 313 (Сверд-ловск-44)— 1151 чел., № 247 (Кузнецлаг) —3706, № 585 (Белогорский ИТЛ, пос. Шатки Горьковской обл.) —258, № 514 (Красногорский ИТЛ, ст. Решоты Красноярской ж/д) — 150 чел.

Участь людей, независимо оттого, попали они в «особый контингент» в соответствии с постановлением правительства или «ошибочно», была предрешена. Зам. министра внутренних дел СССР В. В. Чернышев в сво­ем письме от 16 октября 1951 г. на имя начальника Дальстроя И.Л. Митракова писал: «... Несомненно, могли быть отдельные случаи, когда в спи­сок подлежащих отправке на территорию Дальстроя указанной категории рабочих могли попасть и лица, не услуживающие такого к ним отноше­ния. Внести какие-либо исправления в настоящее время без ущерба для сохранения государственной тайны затруднительно, поэтому произво­дить массовый пересмотр списков и материалов нецелесообразно».

Особый контингент» продолжали отправлять на Колыму в 1950—1952 гг. Что касается не освободившихся заключенных, отправ­ленных с атомных объектов в колымские лагеря, то в документах они были обозначены другой категорией — «заключенные-спецконтингент».

МВД СССР обозначило комплекс материально-бытовых условий, ко­торые руководство Дальстроя должно было обеспечить «особому контин­генту», среди них: «а) необходимо обеспечить их нормальное культурно-бытовое обустройство, обеспечивая районы расселения спецконтингентов в достаточном количестве необходимым продовольствием и промышлен­ными товарами; б) принять все меры к тому, чтобы использование спец­контингентов на работах соответствовало их квалификации и подготов­ке—все специалисты должны быть использованы на работах по своей специальности, с необходимым нормальным заработком, создав этим стимул для повышения производительности труда».

Ж.А. Медведев ссылается в своей публикации на воспоминания А.Д. Сахарова, который сообщал, что работавших в Арзамасе-16 заклю­ченных, у кого заканчивался срок лишения свободы, «ссылали на веч­ное (выделено нами. — Е.Ч.) поселение в Магадан». Однако документы показывают, что срок ссылки строителей режимных объектов был огра­ничен двумя — тремя годами. Руководство Дальстроя заключило с боль­шинством работников индивидуальные трудовые договоры на три года. На них распространялись льготы, действовавшие для работников Даль­строя. Исключение составили лица, имевшие поражение в правах по су­ду (на 15 января 1950 г.— 298 чел.), на которых льготы не распространя­лись. По истечении срока поражения в правах все процентные надбавки за работу в Дальстрое начислялись им как нанятым на месте, т.е. через 18 месяцев.

Вот как описывают те же события свидетели. И. П. Самохвалов из Ко­ми АССР был арестован в Челябинске в возрасте 16 лет и осужден на 5 лет лишения свободы за антисоветизм. В конце 1946 г. он попал на атомное строительство в Кыштым (Челябинск-40), где закончился срок его за­ключения. «Ну, а в сентябре 1949 г., — пишет Самохвалов, —нас, освобо­дившихся, начали увольнять, семейных и холостяков—в телячьи вагоны, оборудованные прожекторами и конвоем, и стали отправлять на этапы... Привезли в порт Находка, там посадили весь эшелон на пароход «Совет­ская Латвия» и через Охотское в Магадан».

Свидетель Тамара Л., работавшая в Челябинске-40 и вышедшая там замуж за военнослужащего стройбата, вспоминает: «Когда кончилось строительство, пришлось мне с мужем и сыном в возрасте 3-х месяцев ехать не туда, куда хочешь, а куда повезут. А повезли нас в 1949 г. в авгу­сте на товарняке до Советской Гавани, а дальше на теплоходе «Ногин» в трюме на общих нарах до Колымы... В Магадане солдатам объявили о демобилизации и заставили заключить договор на 3 года. Привезли нас на прииск «Желанный», где до нас были заключенные, и поселили в об­щие бараки-землянки, женщин, мужчин и детей вместе».

В.Я. Рычкова в 1944 г. призвали на действительную военную службу. Отбывал ее в черноморской авиации, был награжден медалями. В октяб­ре 1946 г. в часть приехал вербовщик на стройку. В январе 1947 г. всех за­вербованных доставили в Кыштым. «...А уже в мае без предупреждения и как-то очень быстро всю нашу зону (не лагерную, а строительную) в три ряда опоясали ключей проволокой и пропустили через нее ток в 6 ты­сяч вольт. И все: на волю ходу — никому... В 1949 г. мы стройку закончи­ли и тут же получили за то от Берии «награду». Посадили нас обманным путем в вагоны-пульманы (мол, тишком надо с секретной стройки уез­жать)... Ехали 45 суток. Каждые трое из них конвой менялся. Разговоры с ним были запрещены. Когда уже озеро Байкал миновали, поняли мы, что везут нас во Владивосток, а там — как слухи ходили — посадят на ша­ланду, вывезут в море и утопят, как котят. А было мне всего-то 23 года. Од­нако, как видите, ничего, обошлось. Посадили нас на пароход и 2 октября привезли в Магадан. А оттуда — на машинах по 20 чел. Всех — не разби­рая: и стариков, и детей, и беременных женщин. И на прииск им. М. Рас­ковой. В тупик трассы... А нам — три листа на подпись. Суть такая — без права выезда; а за разглашение, кто мы и откуда, — 15 лет строгого режима без суда и следствия... А зеков среди нас не было никого — все считались вольными... Работники — сплошь мы, «челябинцы-40», и также бедола­ги из города Глазова. «Чужих», если не ошибаюсь, всего пятеро — началь­ник, главбух, капитан по режиму и еще кто-то из начальства... Женился уже на прииске...».

Труднее всего приходилось инвалидам, которых к июню 1952 г. насчи­тывалось 259 чел. МВД СССР в январе 1952 г. дало распоряжение взять их на содержание за счет лагерной сметы, но только тех, кто проработал в Дальстрое свыше двух лет. Однако и через полгода после этого ничего не было сделано. Инвалиды же оказались в весьма критическом положе­нии. Смертность среди них росла из месяца в месяц, с января по апрель 1952 г. умерли 39 чел.

Работники из числа «особого контингента» нередко сталкивались и с откровенным произволом начальства. Так, в заявлении, поступив­шем из Дальстроя в Президиум Верховного Совета СССР от группы бывших строителей Челябинска-40, приводились факты «грубого на­рушения советской законности со стороны администрации приисков», а также «нечеловеческого обращения» отдельных руководящих лиц пред­приятий. Давая команду по поводу этого заявления «в оперативном по­рядке тщательно расследовать и привлечь виновных к ответственности», руководство МВД вместе с тем было обеспокоено «озлоблением и анти­советскими настроениями авторов письма, которые, видимо, также рас­пространяют злостные слухи о якобы ничем не оправданном содержании их в условиях Дальстроя». Поэтому оно считало необ­ходимым «тщательно проверить каждого заявителя в письме, выявить их политические настроения и взять их под постоянное оперативное на­блюдение».

Ж.А. Медведев в своей публикации пишет, что возвращение лиц «особого контингента» началось после смерти Сталина в 1954—1955 гг. Однако он ошибается. Работа по подготовке отмены режима началась с конца 1951 г. в связи с окончанием двухлетнего срока ссылки первых партий. В Дальстрой пришли указания «...пересмотреть списки лиц, которые находятся на работах Дальстроя свыше двух лет и установить возможность их освобождения за истечением срока, или предоставить возможность перехода по желанию для работы на другие предприятия Дальстроя. При принятии такого решения должно обязательно учиты­ваться их поведение на работе, в быту и общее политико-моральное на­строение и состояние». К марту 1952 г. все лица «особого контингента», приехавшие в 1949 г. вольнонаемными (5180 чел.), были разделены на три категории.

К первой относились 3539 чел., «проявившие себя на производстве добросовестными, честными работниками», а также женщины-ижди­венки и большая часть нетрудоспособных инвалидов. Предполагалось, что их можно освободить за истечением срока. Ко второй категории бы­ли отнесены 1026 лиц, «...имевших связь с оккупационными властями и в достаточной мере оперативно не изученные, а также лица, имеющие ограничения: ссылку, высылку и выселение навечно» (последние —пред­ставители так называемых «наказанных народов». —Е.Ч.). Считалось, что с них можно было «...снять особые ограничения, но по оперативным со­ображениям следует временно оставить в Дальстрое с правом свободного передвижения». В третью группу было зачислено 615 чел., «проявивших себя в быту и на производстве отрицательно». Поэтому их оставляли еще на год в режимных ограничениях. Из 261 инвалида 178 чел. были отнесе­ны к группе, которую следовало отправить «на материк», а 83 чел. — оста­вить в Дальстрое. 26 сентября 1952 г. зам. начальника ДС полковник Никешичев утвердил разнарядку на выезд в центральные районы страны. Всего вывозу подлежали 4758 чел., из них в 1952 г. —2370 чел.

Следует отметить, что в конце 1940-х —начале 1950-х гг. промышленно-лагерная система Дальстроя вошла в глубокий кризис: эффективность основного производства неуклонно падала, снабжение было неудовлетво­рительным, лагеря наводнены уголовниками-рецидивистами, наблюда­лось разложение лагерной администрации и охраны.

В этих условиях ру­ководство ДС было крайне заинтересовано более широко использовать квалифицированные кадры из числа «особого контингента».

Однако фактически эта практика уже широко применялась на Колы­ме, и режим по сохранению изолированности бывших строителей-атом­щиков к концу срока их ссылки был существенно ослаблен, вплоть до полного несоблюдения. Причина этому — как неспособность Дальстроя в условиях переживаемого кризиса организовать полноценную охрану «особого контингента», так и нежелание делать это со стороны руково­дства ДС, заинтересованного в более мобильной рабочей силе.

На 11 октября 1952 г. на режимном учете в Дальстрое оставалось 5839 чел. «особого контингента». В последующие месяцы их число быст­ро сокращалось. Завершился этот процесс, видимо, в 1954 г., когда осво­бодили тех, кто был направлен в «особый контингент» в 1951 — 1952 гг.

После снятия режима свободу местожительства бывших строителей секретных объектов ограничили областями Урала, Сибири, Дальнего Вос­тока и некоторыми областями Центральной России. Им не разрешалось поселяться в пограничных областях, их ставили под надзор местных от­делов КГБ. Им также следовало оформлять «подписку о неразглашении» сведений о бывшей работе. Эта подписка была бессрочной. Ее наруше­ние означало арест и лишение свободы.

Таким образом, феномен «особого контингента» имеет строго очерчен­ные социальные, хронологические и территориальные рамки. Это единст­венная категория принудительных мигрантов сталинской эпохи, подверг­шаяся изоляции на Крайнем Северо-Востоке страны в целях «сохранения государственной тайны». Данная акция длилась с 1949 по 1954 г. Буду­чи осуществленной только на основании постановления правительства и приказа МВД СССР, она имела внесудебный «превентивный» характер и была направлена не на конкретных лиц, а на группу, объединенную об­щим признаком—причастностью к строительству атомных и других стро­го секретных объектов. Основными жертвами ее стали бывшие заключен­ные, а также спецпоселенцы. Для них это стало «довеском» к основному наказанию. Вместе с тем на Колыму были сосланы и не скомпрометиро­ванные перед лицом государства солдаты стройбатов и военизированной охраны, а также другие лица, попавшие в «контингент», по всей видимо­сти, скопом. Обезличенный характер репрессии способствовал дополни­тельному произволу и субъективизму по отношению к этим людям как на этапе формирования «особого контингента», так и в период его рос­пуска. Пережить лишения вынуждены были и члены их семей. Абсолют­но социально незащищенными оказались инвалиды, брошенные на про­извол судьбы в условиях Крайнего Севера. К концу срока депортации государство оказалось не в состоянии контролировать установленный и« самим же режим пребывания «особого контингента» в Дальстрое, что бы­ло одним из свидетельств кризиса, переживаемого сталинской репрес­сивной системой.


Контрольные вопросы

1. Кто входил в состав «особого контингента»?
   
2. В каких регионах находился «особый контингент»?
   
3. Какие был временные рамки «особого контингента»?
   
4. На какие категории были разделены спецпоселенцы в 1952 г.?
   
5. Кто пострадал в ходе содержания «особого контингента»?
   

Советская денежная реформа.

Слабнина Л.А.

Дальний Восток России в системе международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе: история, экономика, культура. – Владивосток: Дальнаука, 2006. т. 1.


Советское правительство в своих планах проведения денежной реформы и отмены карточек (которые стали своеобразным символом военного времени) стремилось опередить ведущие европей­ские страны, демонстрируя тем самым «преимущества социализма».

Денежная реформа была призвана ликвидировать последствия войны в области денежного обращения, восстановить полноценный рубль и облегчить переход к тор­говле по единым ценам без карточек. В первую очередь она задумывалась как анти­инфляционная мера, направленная против хищений, спекуляций и злоупотреблений в экономике и торговле. Вторым по значимости аспектом реформы был пропаганди­стский: отмена карточной системы для пережившего тяготы войны населения долж­на была означать ликвидацию жесткого распределения продуктов и продемонстриро­вать силу и выносливость советской экономики.

Основные положения реформы сводились к следующему:

• во-первых, были выпущены новые деньги образца 1947 г. Все старые деньги подлежали обмену в соотношении 10 руб. старого образца на 1 руб. нового; не подлежала обмену только разменная монета;
  
• во-вторых, обмен всех наличных денег предполагалось провести в течение не­дели, начиная с 16 декабря. Только в отдаленных регионах время обмена могло быть увеличено до двух недель;
  
• в-третьих, в течение всего периода обмена можно было производить платежи ста­рыми деньгами, но из расчета одной десятой их нарицательной стоимости;
  
• в-четвертых, была разработана сложная система переоценки вкладов в сбербанках: вклады до 3 тыс. руб. обменивались без изменения их номинальной суммы. т.е. переоценивались рубль на рубль, а свыше 3 тыс. действовала сложная систе­ма градаций вкладов: чем больше была сумма вклада в старых деньгах, тем де­шевле стоил каждый старый рубль по отношению к новому. Вклады от 3 тыс. до 10 тыс. руб.— 3 : 2, свыше 10 тыс.— 2:1.
  

Производился также обмен облигаций всех ранее выпущенных государственных займов, которые в принудительном порядке по подписке распространялись среди населения. Они объединялись в единый заем, причем на три рубля в старых облига­циях давался один рубль новых. Необходимо отметить, что одновременно с проведе­нием денежной реформы с 16 декабря была отменена карточная система снабжения продовольственными и промышленными товарами, отменены коммерческие и вве­дены розничные цены на товары.

Реорганизация цен на Дальнем Востоке имела свои особенности, хотя денежная реформа и отмена карточек проводились в те же сроки. Дальневосточный регион был отнесен к районам третьего пояса, где устанавливались самые высокие поясные наценки на продовольствие, промтовары и услуги (поясная дифференциация госу­дарственных цен была введена в 1935 г.). В 1946 г. устанавливались повышенные розничные цены по трем, вместо восьми, поясам. Так, например, в Сахалинской области цены на хлеб, картофель, яйца, молоко были выше, чем цены в центре РСФСР, в 1,5—3,5 раза. Согласно опубликованным данным уровень цен на Даль­нем Востоке был в среднем выше, чем в центральных районах России, на 8—30 %. Но анализ архивных сводок цен показывает, что поясные наценки на мясо, молоко, яйцо, овощи выше на 300—400 %, особенно в Сахалинской и Камчатской областях. Денежная реформа сопровождалась изъятием у населения денег в виде подписи на государственный заем. Подписка на госзаймы проводилась в стране с 1940 по 1958 г., общая сумма средств составила 244,2 млрд. руб.

Часть заработной платы взималась в принудительном порядке, суммы госзаймов по отношению к среднемесячной заработной плате рабочих и служащих были достаточно высоки. Так, газета «Советский Сахалин» сообщала: «В 1945 г. трудящими Сахалинской области дали взаймы государству 24 млн. руб. или каждый работающий — 4—6-недельный заработок»; или: «при месячном фонде заработной платы в 142 тыс. руб. коллектив механической мастерской Сахгосрыбтреста подписался на новый 20 млн. заем на 156 тыс. руб.».

Таким образом, экономическая результативность реформы выразилась в том, что полное расстройство денежно-финансовой системы в основном удалось преодолеть. Аннулирование массы необеспеченных товарами денег привело к снижению рыноч­ных цен, хотя уровень их в условиях дефицита оставался намного выше, чем до вой­ны. Денежная реформа определялась скорее идеологическими, чем экономическими причинами. В свободной торговле действительно появился хотя ограниченный, но стабильный ассортимент товаров, однако денежная реформа изъяла значительную часть сбережений населения, низкий уровень заработной платы сохранился, в мага­зинах приобретался минимум жизненно необходимых товаров.

Необходимо учитывать антидемократический характер методов проведения ре­формы. Финансовое оздоровление в немалой степени достигалось за счет увеличе­ния государственных изъятий из колхозных доходов. Сочетание мер экономичес­кого и внеэкономического принуждения и ограбления крестьянства позволило увеличить государственный бюджет. Деревня финансировала послевоенное восста­новление прежде всего через ножницы заготовительных и розничных цен на сельхозпродукцию.

Во второй половине 1940-х гг. был придан новый импульс системе принудитель­ного труда, увеличению численности заключенных ГУЛАГа, реализации большей от­дачи от их хозяйственного использования.

Денежной реформе и отмене карточной системы сопутствовала мощная пропа­гандистская кампания об успехах советской экономики, колхозного строя и быстром преодолении последствий войны. Однако за фасадом этой кампании остался конфискационный характер реформ. Государство фактически сняло с себя всякие обязатель­ства по гарантированному карточному снабжению городского населения и рабочих, а новые государственные цены оказались выше коммерческих, утвержденных после войны. Негативные издержки денежной реформы косвенно упоминались и в поста­новлении Правительства СССР и ЦК ВКП(б), в котором признавалось: «Все же при проведении денежной реформы требуются известные жертвы. Большую часть жертв государство берет на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя население, тем более, что это будет последняя жертва».

Проведение реформы повлекло некоторое улучшение общей ситуации в товар­но-денежной системе. Именно в этот период выходят постановления правительства СССР (1946—1948 гг.) о развертывании кооперативной торговли и об увеличении продовольствия и товаров широкого потребления, о расширении торговли потреби­тельской кооперации, об улучшении торговли.

Этими постановлениями санкционировалась торговля в городах и рабочих по­селках продовольствием и товарами широкого потребления, стимулировалось рас­ширение сети магазинов и лавок. Масштабы кооперативной торговли в стране за­метно возросли, уже в марте 1947 г. розничный товарооборот увеличился по срав­нению с декабрем 1946 г. в три раза, а к концу года еще в два раза.

При этом необходимо учитывать, что формирование товарных ресурсов и увели­чение торговых точек в розничной торговой сети на Дальнем Востоке имело свои осо­бенности и трудности. К ним прежде всего следует отнести отдаленность от основных районов производства, сезонность путей сообщения, слабую сеть предприятий мест­ного значения, невысокую плотность населения региона. Отрицательное влияние на торговлю оказывали несвоевременные и неполные поставки товаров, выделяемых для краев и областей региона. Например, в 1953 г. главная торгующая организация Кам­чатской области «Рыболовпотребсоюз» получила из годового фонда х/б тканей — 65 %, обуви — 60 %, швейных изделий – 50 %. Эта тенденция сохранялась на Даль­нем Востоке на протяжении послевоенных лет.

Проведение денежной реформы 1947 г. не решало и не могло решить всех задач экономической политики советского государства, в том числе и по обеспечению ус­тойчивости денежного обращения. Из-за жестких условий обмена денег их у населе­ния оказалось намного меньше, чем требовалось для удовлетворения насущных по­требностей. В связи с этим на протяжении ряда лет после реформы происходила значительная эмиссия денег, связанная с ростом товарооборота. Эмиссия не была обусловлена недостаточностью товарной массы, она была вызвана конфискационным характером денежной реформы. В целом это был комплекс мероприятий по упо­рядочению цен, доходов, денег. Последние составляли только один из элементов ре­формы, но в условиях централизованного планирования не могло быть иначе.


Контрольные вопросы

1. Каковы были основные положения денежной реформы?
   
2. Какое было соотношение цен на Дальнем Востоке с остальными регионами СССР?
   
3. В чем были проблемы розничной торговой сети на Дальнем Востоке?
   
4. В чем были особенности госзаймов на Дальнем Востоке?
   
5. Каковы были итоги денежной реформы?
   

Сельскохозяйственное переселение на юге Дальнего Востока, 1970-1980- е гг.

Герасимова Л.А.

Россия и АТР. 2005. № 2.


Сельскохозяйственное переселение нашло свое продолжение в 1970—1980-е годы. Реализация программ, связанных с освоением региона, была бы невоз­можна без создания собственной продовольственной базы и решения кадрового вопроса в области сельского хозяйства.

В 1970-х годах численность населения Дальнего Востока постоянно возраста­ла за счет миграции. С 1966 по 1980 г. сюда прибыли 4,3 млн. чел., доля населения региона в СССР увеличилась с 4,8 % в 1975 г. до 5,3 % в 1985 г.

В Хабаровском крае и Амурской области темпы прироста населения во вто­рой половине 1970—1980-х годов сократились более, чем в два раза. Ставка на повышение рождаемости желаемых результатов не принесла. Поэтому мигра­ция на Дальний Восток по-прежнему оставалась наиболее эффективным спо­собом увеличения численности населения и трудовых ресурсов.

Традиционно прирост населения страны происходил за счет более высокой рождаемости у сельских жителей. Но с 1950-х годов наблюдалось её фактичес­кое и долевое снижение. Если в 1960 г. прирост составил 22,6 чел. на каждую тысячу, то в 1984 г. - 12,6 чел. в СССР и 3,3 чел. - в РСФСР. В 1967-1985 гг. ежегодное сокращение числа селян в стране составляло почти 700 тыс. чел., но при всём этом темпы рождаемости оставались высокими в селах Средней Азии и Кавказа, жители которых относились к категории наименее мобильных.

До середины 1980-х годов численность селян, как и всего населения Юга Дальнего Востока, увеличивалась преимущественно за счет миграции. Наибо­лее высокие темпы роста были отмечены в 1966—1971 гг. и в 1976—1981 гг. В дальнейшем приток населения в села, преимущественно трудоспособного возраста, несколько снизился, но оставался по-прежнему высоким, например, в 1981—1984 гг. прирост селян-дальневосточников в среднем на 8—10% превы­шал эти показатели по РСФСР.

Таким образом, с 1966 по 1984 г. сельское население региона увеличилось на 232 тыс. чел., или на 15,2 % (в Приморье на — 4,0 %, в Хабаровском крае — на 26,1 %, в Амурской области — на 12,7 %). Для южной части Дальнего Восто­ка в эти годы были характерны более высокие и стабильные темпы заселения. Здесь доля постоянного населения составляла от 45 до 65 %. Наибольшее чис­ло новоселов в регионе отмечалось в Магаданской (72,8 %) и Камчатской (65 %) областях. В целом по стране доля лиц, проживавших в местах постоянного жительства с рождения, была больше в селах, чем в городах, на Дальнем Вос­токе наблюдалась иная картина.

Демографические процессы (сокращение размеров семьи) в регионе шли в русле общесоветских. В отличие от сел регионов-доноров центральной части страны, как указывалось выше, численность селян-дальневосточников увели­чивалась, хотя сокращение числа детей в семьях здесь шло быстрее, чем в це­лом по РСФСР. В среднем семья дальневосточников в 1959 состояла из 3,9 чел., а в 1979 г. — из 3,4 чел. В Приморье и на Сахалине эти показатели оказались еще ниже: 3,3 чел. и 3,2 чел. соответственно.

Решение задач хозяйственного освоения и демографического укрепления шло с учетом создания собственной, региональной продовольственной базы. В отличие от рыбной, лесной и деревообрабатывающей отраслей сельское хо­зяйство Дальнего Востока не имело особых успехов. Планами, принятыми на 1971—1975 гг., предусматривалось увеличение среднегодового объема сельско­хозяйственной продукции (по сравнению с 1966—1970 гг.) на 20—22 %. В пер­вой половине 1970-х годов её выпуск удовлетворял потребности местного на­селения в овощах на 35—40 % и на 45—50 % — в продуктах животноводства.


Контрольные вопросы

1. За счет чего шел прирост населения Дальнего Востока?
   
2. В каких регионах ДВ СССР был наибольший рост численности населения?
   
3. Какие процессы проходили в семьях-дальневосточников?
   

Реформирование всеобщего среднего образования в 70-80- е гг. ХХ века.

Платонова Н.М.

Дальний Восток России в системе международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе: история, экономика, культура. – Владивосток: Дальнаука, 2006. т. 2.


Дальний Восток занимает особое место в истории российской ци­вилизации второй половины XX в. Особенности региона обусловлены не только природными данными, в которых протекала деятельность че­ловека, но и конкретными интересами различных социальных групп. Комсомольско-молодёжные новостройки в Хабаровском и Приморском краях (в конце 60-х — начале 70-х гг.), освоение зоны Байкало-Амурской магистрали (1974—1984 гг.) привлекали массы молодых людей. Но необ­ходимы были прежде всего квалифицированные работники. Государство, решая ряд проблем в области реформирования всеобщего среднего образования, основополагающим фактором считало трудовое воспитание школьников. Поэтому специфику реформирования всеобщего средне­го образования на Дальнем Востоке можно рассматривать как основной сектор государственной молодёжной политики в целом.

В декабре 1958 г. в области образовательной политики вышел закон о замене всеобщего обязательного семилетнего образования на всеоб­щее обязательное восьмилетнее. Восьмилетняя школа являлась непол­ной средней общеобразовательной трудовой политехнической школой, которая должна была «...давать учащимся основы общеобразовательных и политехнических знаний, воспитывать любовь к труду и готовность к общественно полезной деятельности». Полное среднее образование молодёжи, начиная с 15—16-летнего возраста, проходило на основе со­единения обучения с производительным трудом. Но выпускники восьми­летней общеобразовательной школы не получали профессиональных на­выков, так как сеть училищ профессионально-технического образования была развита недостаточно. С их трудоустройством возникали проблемы. На производстве им предлагали пройти либо краткосрочные курсы, либо индивидуально-бригадное ученичество. Поэтому многие 15—16-летние подростки, т.е. выпускники восьмилетней школы, могли ориентировать­ся в основном на неквалифицированный труд. Тем более, что необходи­мость в нём была весьма значительной. Поэтому подростки стремились перейти в 9-й класс, чтобы за три года (срок обучения был продлён с 10 до 11 лет) получить полное среднее образование и более широкие воз­можности выбора жизненного пути.

Также предполагалось, что в 9— 11 классах учащиеся будут получать полное среднее образование совместно с обучением массовой рабочей профессии. Однако школа с помощью шефствующих предприятий и ме­стных органов власти предоставляла учащимся очень скромный выбор профессий (слесарь, швея-мотористка, секретарь-машинистка и т.д.). В результате большинство выпускников одиннадцатых классов не при­ступали к работе по профессии, полученной в школе, да и фактическое овладение ею редко оказывалось выше уровня 1 —2 разряда. Таким обра­зом, начинавшие работать поданной профессии (если не поступали в вуз с первого раза), вскоре её меняли.

Но на практике возникали трудности и серьёзные проблемы, посколь­ку специфика дальневосточного региона не учитывалась. Так, на нача­ло 1975—1976 учебного года в Хабаровском крае из 206 восьмилетних школ 22 не имели учебных мастерских. В Еврейской автономной облас­ти из 29 восьмилетних школ —две, в г. Хабаровске из 19 восьмилетних школ —три, из 60 средних школ —одна, в г. Комсомольске-на-Амуре из 15 восьмилетних школ —одна, в Вяземском районе Хабаровского края из 12 восьмилетних школ —две не имели мастерских.

В 1988 г. материальная база по трудовому обучению и профориента­ции не соответствовала требованиям государственных программ, так как кабинеты ручного труда были только в 75 % школ Приморского края, ка­бинеты профориентации —в 72 % школ. В трудовом обучении во многих школах преобладали элементы ремесленничества. Слабая материально-техническая база школ не давала учащимся возможностей для развития творческих способностей, навыков моделирования и конструирования.

На начало 1975—1976 учебного года во всех 19 восьмилетних шко­лах г. Хабаровска не было учебных кабинетов по автоделу и механизации сельского хозяйства. И только 15 средних школ из 60 располагали каби­нетами автодела. В г. Комсомольске-на-Амуре все 4 восьмилетние шко­лы и 4 средние из 9 имели такие кабинеты. В Верхнебуреинском районе только одна из 5 средних школ могла похвастаться кабинетом по меха­низации сельского хозяйства.

В Хабаровском крае за 1975—1976 учебный год из 1579 учащихся 9—10 классов, обучавшихся автоделу, было аттестовано 516 чел., тру­доустроено по полученной профессии только 54 чел. Из 885 учащихся 9—10 классов, обучавшихся работе на тракторах, аттестовано 388, тру­доустроено—46 чел.

В 1978—1979 гг. для учащихся 9—10 классов была введена произ­водственная практика как одна из форм трудового обучения, т.е. при­менялся комплексный подход —взаимодействие школы, семьи и обще­ственности. Укрепляя шефские связи с предприятиями, школа и здесь столкнулась с большими трудностями, так как учащихся неохотно при­нимали на предприятия. В 1978 г. из 234 учащихся 9—10 классов Чегдомынской школы Верхнебуреинского района практику на предприяти­ях прошли только 145 чел., 89 остались без дела. Администрация школы обращалась в райком партии, но никаких мер в отношении руководства предприятия не последовало.

Таким образом, обучение и производственная деятельность на пред­приятиях могли быть эффективными только там, где старшеклассники включались в производственный процесс и трудились рядом со взрос­лыми. Однако в этом заинтересована была лишь общеобразовательная школа. Именно школе предложили проводить профессиональную под­готовку учащихся, отчего проиграли и школьники, и производство. В се­редине 80-х гг. среди множества мер, направленных на улучшение обра­зования и воспитания, главная роль по-прежнему отводилась усилению в школе трудового начала.

Одной из попыток соединения обучения с трудом и профессиональ­ной подготовкой стало усиление внимания к межшкольным учебно-производственным комбинатам (УПК), организованным в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 12 апреля 1984 г. № 314 «Об улучшении трудового воспитания, обучения, профес­сиональной ориентации школьников и организации их общественно-по­лезного, производительного труда» и постановлением Совета министров СССР от 23 августа 1974 г. № 662 «Об организации межшкольных учеб­но-производственных комбинатов трудового обучения и профессиональ­ной ориентации учащихся».

В связи с этим изменились функции школы. Теперь она должна была давать выпускникам 10 (11) классов общее среднее образование и одну из массовых профессий. В 1976 г. в Хабаровском крае было соз­дано два УПК. К 1986 г. трудовая подготовка школьников края прохо­дила по 134 специальностям, 95 % старшеклассников включили в про­фессиональное трудовое обучение.

В 1986 г. в Приморском крае было создано двенадцать УПК. Все уча­щиеся 9—10 классов проходили углубленную трудовую подготовку по 17 профилям. К 1987 г. только в г. Владивостоке она шла по 52 профилям. Первый учебный комбинат появился в г. Арсеньеве Приморского края, который сразу был ориентирован на подготовку рабочих кадров для за­водов «Аскольд» и «Прогресс». С 1976 по 1986 гг. в нём прошли обучение 6 тыс. учащихся, из них 64 % после окончания школы или завершения учё­бы в СПТУ вернулись на заводы. Однако слабая материально-техничес­кая база, диспропорция между территориальными потребностями в ра­бочих кадрах и количеством выпускников, желавших выбрать рабочую профессию, медлительность и волокита в решении вопросов о создании УПК—всё это негативно сказывалось на трудовой подготовке старше­классников. Поэтому не случайно только четверть выпускников школ впоследствии шла работать по специальности трудового обучения, кото­рой их готовили в школе.

Межшкольные УПК ни в коем случае нельзя было отождествлять, например, с ПТУ. Для старшеклассника учебный комбинат должен был и свободного выбора специальности, поэтому программы, по которым ра­ботали УПК, требовали серьёзных корректировок. Но порой план трудо­вого обучения школьников рабочим специальностям отдавался в полное распоряжение предприятий, где они проходили практику. УПК нужда­лись в методической помощи со стороны краевых институтов усовершен­ствования учителей, но самой главной проблемой оставалась крайне сла­бая материально-техническая база учебных комбинатов. Их деятельность напрямую была связана с деятельностью базовых предприятий, так как основные педагогические надежды связывались с трудом воспитанников именно на базе предприятий или хозяйств.

Однако в конце 80-х гг. статус «базового» для многих предприятий ста­новился не только обременительным, но и экономически невыгодным, так как многие из них переходили на полный хозрасчёт и самофинан­сирование. Предприятия и хозяйства были вынуждены резко сократить расходы, особенно те, которые не давали немедленной прибыли. Низкая рентабельность многих не могла удовлетворить собственные потребно­сти, не говоря уже о потребностях и нуждах учебных заведений, для ко­торых они являлись базовыми.

Профориентацию в советской школе рассматривали как органичес­кую составную часть всей системы учебно-воспитательной работы с мо­лодёжью. Социальный аспект заключался в том, чтобы повысить престиж рабочих профессий и закрепить молодёжь на производстве, предвари­тельно адаптировав школьников в профессиональных учебных заведени­ях. Это проходило в соответствии с кадровой политикой в СССР. Поэтому пытались прогнозировать и учитывать личные интересы и способности учащихся и потребности страны в рабочих квалифицированных кадрах. Возлагались надежды на то, что научно обоснованная постановка ра­боты по профориентации будет способствовать уменьшению затрат на подготовку квалифицированных рабочих, сокращению текучести кад­ров, предполагалось, что труд станет нормой жизни советской школы. В связи с этим благодаря профориентации молодёжь должна была идти на работу в те отрасли народного хозяйства, которые испытывали потреб­ности в кадрах. По сути это была задача государственной важности.

Социально-профессиональные ориентации юношей и девушек 70—80-х гг. были очень противоречивы, так как менялись объективные условия жизненного самоопределения, структура их ценностных пред­ставлений. Обязанность общеобразовательной школы в ходе реформы 1984 г. внедрить функции обучения рабочей профессии привела к тому, что, не имея материально-технической базы для профессиональной под­готовки, школа не справилась с этой задачей.


Контрольные вопросы

1. Какая школа стала обязательной в 1958 г.?
   
2. Какие проблемы имели место в школах Дальнего Востока в 1970-е гг.?
   
3. Какова была специфика УПК в 1980-е гг. в Приморье?
   
4. Какую роль играла профориентация в советской школе Дальнего Востока?
   
5. Что делалось для обучения рабочей молодежи в Приморье?
   

Государственная система льгот как средство привлечения населения на Дальний Восток

Слабнина Л.А.

Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатских цивилизаций. – Владивосток: Дальнаука, 2008. т.1.


За последние 15 лет согласно официальной статистике Дальний Вос­ток потерял почти 1,5 млн. чел. Только из Приморского края в сред­нем за год уезжает 5 тыс. чел., а в Амурской области, например, на ко­нец 2005 г. численность населения составила всего 885 тыс., что на 16 % меньше уровня 1990 г. Плотность населения в Дальневосточном округе самая низкая в стране— 1,2 чел. на кв. м при средней плотности в стра­не 8,5 чел. на кв. м.

Сегодня в печати, на форумах, в Интернете, научных конференциях все чаще звучит идея усиления притока мигрантов в Сибирь и на Дальний Восток за счет выходцев из бывших союзных республик СССР. Идея при­влечения переселенцев —через «оказание целевой государственной под­держки тем добровольным мигрантам, которые готовы жить и работать на определенных территориях, принося своей деятельностью социаль­ную и экономическую пользу России». Российское государство пытает­ся принять и адаптировать к современным условиям модели построения миграционной политики, эффективно применяемым за рубежом. В то же время, на наш взгляд, совсем отказаться от опыта миграционной мо­дели советского образца было бы нерационально. В организации пересе­ления и, главное, в оказании государственной поддержки переселенцам в виде льгот и привилегий в советский период были как положительные, так и отрицательные стороны.

Форсированный переход к государственному социализму потребо­вал жесткой регламентации жизни и деятельности населения, распреде­ления рабочей силы, ограничения свободы перемещения и возможности выбора места работы. С 1932 г. с введением паспортов и прописки насе­ление закреплялось за местом проживания, зачастую и местом работы. На Дальнем Востоке этим задачам служила система льгот, которая в пла­нах правительства должна была не только привлечь население в необжи­тые районы, но и закрепить их на новом месте жительства.

В 30-е гг. руководство страны разработало систему льгот для пере­селяемого населения. В декабре 1933 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О льготах для населения Дальневосточного края», где, в частности, повышалась заработная плата рабочим и служа­щим региона, предусматривались льготы для крестьян. В годы Великой Отечественной войны вышло постановление «О прекращении начисле­ния процентных надбавок к заработной плате рабочим и служащим и пре­доставления им льгот, связанных с работой в отдаленных местностях (3 октября 1942 г.), которым ликвидировались большинство льгот, осо­бенно их денежное выражение. В послевоенный период вновь был поднят вопрос о восстановлении промышленного производства в регионе, о за­селении, в частности, вновь образованной Сахалинской области.

Правительство возвращается к испытанным временем мерам —систе­ме льгот для населения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 августа 1945 г. восстановлены льготы для работавших в районах Крайне­го Севера и местностях, приравненных к ним, отмененные в 1942 г

4 октября 1948 г. вступило в действие постановление Совмина СССР «О развитии рыбной промышленности Дальнего Востока», в котором предусматривалось, что строящиеся индивидуальные дома продаются ра­бочим, инженерно-техническим работникам и служащим предприятий рыбной промышленности Дальнего Востока на условиях, установленных постановлением от 25 августа 1946 г.

В целом, согласно постановлениям Министерство трудовых ре­зервов обязалось направить в районы Дальнего Востока на предпри­ятия лесной промышленности в 1949 г.— 15 тыс. чел., в 1950 г.— 15 тыс., в 1951 г. —20 тыс., в 1952 г. — 10 тыс. Для обеспечения предприятий рыб­ной промышленности постоянными кадрами Совет Министров СССР обязал Министерство рыбной промышленности восточных районов СССР переселить в 1949—1952 гг. из центральных областей на Сахалин, Курилы, Камчатку и Охотское побережье 18 тыс. семей.

Переселенцы, выходцы из деревень, пополняли ряды рабочих и боль­шая их часть приезжала на новостройки-гиганты. Так, на строитель­стве Амурстали и г. Комсомольска-на-Амуре было задействовано до 16 тыс.чел., на предприятиях Дальугля— 3480 чел., на Дальзаводе — 1300 чел.

К числу государственных льгот для рабочих, прибывших на Дальний Восток по оргнабору предусматривалось строительство частного (индиви­дуального) дома. Как уже отмечалось, выделялись ссуды на строительство или покупку такого дома. Важно отметить, что в этих же постановлени­ях имелся пункт, фактически «закреплявший» рабочих за предприятием: «приобретенные жилые дома переходили полностью в личную собствен­ность рабочих, инженерно-технических работников и служащих только по истечении 10 лет работы в данном предприятии после получения дома и погашения всей ссуды. При уходе с работы по собственному желанию ранее этого срока дом передается предприятию». Несмотря на столь же­сткие условия в тяжелое послевоенное десятилетие, для большинства пе­реселенцев данные льготы по постройке или покупке частного дома бы­ли выходом из кризисных условий. Льготы особенно привлекали тех, кто не имел собственного жилья по месту прежнего проживания. Для тех, кто имел жилье, согласно постановлению «...сохранялась жилая площадь по месту прежнего их жительства на весь период работы на этих предприяти­ях или организациях (исключая города Хабаровск и Владивосток)».

14 июля 1955 г. вышло постановление Совета Министров «О мерах усиления жилищного строительства в Приморском крае» и через потреб­кооперацию продано населению Владивостока, Сучана, Артема, Уссурий­ска 183 сборно-щитовых и 36 рубленых деревянных домов. С выходом в 1957 г. постановления о развертывании всех форм жилищного строи­тельства ссуды на индивидуальное строительство увеличились. Однако, несмотря на внимание, которое государство уделяло индивидуальным за­стройщикам, и льготы, предоставляемые прибывшим на Дальний Восток.

По решениям правительства большая часть средств на жилье реализовывалась министерствами и ведомствами, которые главное внимание уделяли формированию региональных промышленных комплексов. Соз­дание комплекса необходимых жизненных условий, в том числе жилья, способного не только привлечь рабочую силу в регион, но и закрепить ее проживание здесь на многие десятилетия, оставалась на эти же десяти­летия делом второстепенным. Жилищные льготы были лишь средством, чаще пропагандистского толка, для привлечения рабочих на промыш­ленные предприятия региона. Большое число льготников при остром де­фиците жилья и минимальном финансировании его строительства за­трудняло проведение планов советского правительства в жизнь.

В 60-е гг. система льгот для дальневосточников была дважды изме­нена—часть льгот отменили и вскоре, в связи с резким уменьшением населения в регионе и текучестью кадров на предприятиях, вновь вос­становили.

Действительно, резко уменьшились льготы для прибывшего насе­ления, особенно в части надбавок к заработной плате, и «заморожены» льготные выплаты для местного работающего населения Указом Прези­диума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1960 г. «Об упорядочении льгот для лиц, работающих в районах Крайнего Севера и в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера» и Указом от 30 июня 1962 г «О дополнении статьи 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1960 г.» В связи с отменой дальневосточного коэффициента к заработной плате начался отток населения с Дальнего Востока в рай­оны с более высоким уровнем жизни, что сказалось на развитии про­мышленности. Негативные последствия были столь существенны, что в 1967 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 сентября «О расширении льгот для лиц, работавших в районах Крайнего Севе­ра и в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера» льготы для населения и вновь прибывавших переселенцев были восстановле­ны и расширены.

Таким образом, указы вновь подтвердили основную государственную цель переселения на Дальний Восток—привлечь рабочих высокой пла­той и другими денежными льготами. Решения об улучшении комплекса жизненных условий в регионе продолжали финансироваться по «оста­точному принципу», промышленное освоение любой ценой оставалось важной задачей. На наш взгляд, Дальний Восток был регионом, не спо­собным привлечь мигрантов на постоянное место жительства. Отсюда — насильственное заселение или военизация края, поощрительные меры (система льгот), идеолого-политическая задача («за туманом и за запа­хом тайги», Вам, Хетагуровское движение 30-х гг.).

Долгие десятилетия за кадром оставался материальный стимул по­стоянного проживания в крае—лучшие жилищные условия и более дос­тупное жилье, достойная система образования, снабжения, медицинско­го обслуживания. За высокие доходы люди соглашались жить в регионе какое-то время. Отток населения, постоянная смена кадров на произ­водстве и в сфере услуг рождали психологию временщиков со всеми вы­текающими последствиями. Из десятилетия в десятилетие наблюдался жилищный, продовольственный, культурно-информационный кризис. Из-за отставания в уровне жизни населения края от центральных районов страны Дальний Восток многие десятилетия называли «дальневосточной окраиной России». И часто в данном определении звучала изрядная доля пренебрежения к региону как далекой, глухой провинции.

Льготы, которые должны были привлечь сюда людей, выполняли свою роль, но чтобы пришлое население осталось осваивать и развивать новые территории, необходимо было в первую очередь вкладывать сред­ства в социальную инфраструктуру, социальное обеспечение.


Контрольные вопросы

1. Какие льготы были введены для дальневосточников?
   
2. Как изменялась система льгот на Дальнем Востоке в 1960-е гг.?
   
3. Как решался жилищный вопрос для переселенцев?
   
4. Каково было отношение центральных районов к Дальнему Востоку?
   
5. В каких городах переселенцы получали ограниченное количество льгот?
   

Пограничная безопасность СССР на Дальнем Востоке

Кравчук С.А.

Тихоокеанская Россия в истории российской и восточноазиатских цивилизаций. – Владивосток: Дальнаука, 2008. т. 1.


Формирование пограничной политики СССР как составной части системы государственной безопасности в 1945—1960-х гг. происходило в условиях непростой политической и оперативной обстановки. Осо­бое место в этой системе занимали проблемы обеспечения безопасно­сти в морских пространствах на Дальнем Востоке. В этот период Ази­атско-Тихоокеанский регион был на передовых позициях враждебного противостояния двух политических систем, чему способствовал ряд об­стоятельств.

Сразу же после окончания Второй мировой войны в целях укрепления обороноспособности Дальнего Востока и обеспечения государственной безопасности в пограничном пространстве советским правительством был взят курс на усиление военной мощи и создание надежной систе­мы охраны государственной границы всего дальневосточного региона. В связи с этим происходила существенная реорганизация всех воинских формирований, дислоцировавшихся на Камчатке. Так, 24 сентября 1945 г. Петропавловскую военно-морскую базу расформировали и образовали Камчатский морской оборонительный район. А 1 декабря этого же года приказом наркома ВМФ на базе Морского оборонительного района бы­ла создана Камчатская военная флотилия. С 1950 г. на Камчатке начали базироваться подводные лодки Тихоокеанского флота. Кроме того, на Чукотке стала размещаться общевойсковая армия, а в районе р. Камчат­ки в начале 50-х началось строительство полигона ракетных войск стра­тегического назначения «Кура» и космического контрольно-измеритель­ного комплекса.

Наряду с этим на Дальнем Востоке выстраивалась и своя система охраны государственной границы. Уже в январе 1946 г. указанные тер­ритории взяли под охрану, войска двух пограничных округов — Камчат­ского и Сахалинского. Принятый режим охраны государственной гра­ницы распространился на Чукотский полуостров и острова Берингова пролива. В связи с этим совершенствовалась организационная струк­тура группировки пограничных войск, что оказалось весьма сложным делом. Пограничники стали нести службу по охране дальневосточных морских участков границы общей протяженностью 16 468 км. В целях усиления охраны границы в апреле 1946 г. один из пограничных отря­дов Хабаровского пограничного округа был передислоцирован на Юж­ный Сахалин.

Взяв под охрану северную часть Курильских островов командова­ние пограничных войск СССР посчитало, что отпала необходимость в Магаданском пограничном отряде, так как в сложившейся обстанов­ке параллельная охрана побережья Охотского моря с материи и ост­ровов не соответствовала военно-политической обстановке и эконо­мической целесообразности. В г. Магадане сформировали отдельный морской КПП.

В связи с началом «холодной войны» и возраставшей активностью американцев в районе Южно-Курильских островов штатная численность личного состава большинства застав увеличилась, а сами заставы бы­ли вооружены крупнокалиберными пулеметами и минометами. Так как продолжались систематические нарушения воздушного пространства нашей страны американскими самолетами было признано целесооб­разным ввести в штаты пограничных застав зенитные крупнокалибер­ные пулеметы.

В целом в послевоенные годы численность личного состава погранич­ных отрядов, охранявших морские пространства на Тихом океане (в срав­нении с 1945 г.) увеличилась более чем в 7 раз. Были сформированы три новых отряда и 124 пограничные заставы. Наряду с этим к 1952 г. во всех приграничных районах Дальнего Востока создавались бригады содейст­вия пограничным войскам из местного населения. Так, на Сахалине и Ку­рильских островах в 577 бригадах участвовало более 6460 граждан. Общая численность добровольных помощников в охране рубежей на Тихом океа­не составила 11 850 чел. в 949 бригадах содействия.

Вместе с тем пограничники продолжали вооружаться техникой. Так, с 1945 по 1953 г. только Тихоокеанский пограничный округ пополнился 17 кораблями различных классов. К 1948 г. завершилось восстановление охраны Государственной границы СССР вдоль всего тихоокеанского по­бережья, а также общий режим границы был распространен на Чукот­ке.

Несколько легче ситуация в отношении расквартирования войск раз­решалась на Северных Курилах. Управление Виленского ордена Алексан­дра Невского пограничного отряда и ряд застав занимали казарменные и административные сооружения, оставленные японскими воински­ми частями и органами власти опустевших поселков. Одновременно на всем тихоокеанском побережье оборудовались линии связи, возводились инженерные сооружения, строились наблюдательные вышки, казармы, стрельбища. На морском участке много хлопот пограничникам доставля­ло создание нормальных условий для базирования кораблей.

«Холодная война» с ее более совершенными техническими средства­ми требовала от командования пограничных войск принятия адекватных мер. Выразилось это в определении инженерно-технического обеспече­ния системы охраны границ. В первую очередь была поставлена задача совершенствования контролирующих средств, уже применявшихся на границе средств связи, сигнализации и наблюдения, разработки методи­ки оборудования пограничной полосы. Пограничные войска на Дальнем Востоке стали получать новые прожекторы и иную осветительную техни­ку. С 1945 г. на границе начались испытания электросигнализационной системы, дополнительно были созданы новые сигнализационные сис­темы, в 1953 г.— автопрожекторные станции. Активно создавались кон­трольно-следовые полосы (КСП).

Существенное влияние на развитие обстановки в районе государст­венной границы на Дальнем Востоке во второй половине 60-х гг. ока­зывала политика Китая, имевшего к СССР территориальные притяза­ния. В конечном итоге они вылились в крупные военно-политические провокации. Так, в 1964 г. китайцы предприняли 8000 нарушений гра­ницы с участием в них более 30 тыс. чел. В 1965 г.— 1970 провокаций, 1966 г. — 1100, 1967 г. — 2130 с участием в них соответственно 5200, 5000 и 10 171 чел.

Таким образом, 1945—1960-е гг. характеризовались весьма сложны­ми и противоречивыми процессами развития нашей страны и мирового сообщества. В этот период противоборствующие общественно-поли­тические системы делали ставку на силовое решение проблем. Усиление агрессивных действий, рост масштабов тайной войны настоятельно тре­бовали укрепления охраны границы, реформирования структуры органов государственной безопасности и пограничных войск, совершенствование способов и форм их служебно-боевой деятельности.

Противостояние государств в Азиатско-Тихоокеанском регионе при­вело к серьезным вооруженным конфликтам. Напряжение обстановки сохранялось длительное время. Внешняя политика СССР и США во вто­рой половине 40—60-х гг. XX в. была активно наступательной. Обе стороны стремились любыми средствами укрепить свои политические, эко­номические и военные позиции в этом регионе.


Контрольные вопросы

1. В связи с чем СССР стал укреплять погранслужбу на Дальнем Востоке?
   
2. Из кого состояли бригады содейст­вия пограничным войскам? Какова была их роль?
   
3. Когда завершилось восстановление охраны Государственной границы СССР вдоль всего тихоокеанского по­бережья?
   
4. С каким государством были напряженные отношения в 1960- е гг.?
   
5. Почему СССР не мог обеспечить защиту эко­номических интересов на Дальнем Востоке?