А. А. Ким Рецензент: Острошенко В. В., профессор кафедры лесоводства, д-р с-х наук, академик Академии наук о Земле. К 40 Ким А. А. История Дальнего Востока (XX век): учебное пособие

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12

Раздел III. Дальний Восток СССР после ВОВ (1945-1991 гг.)

Высшее образование на Дальнем Востоке СССР в послевоенные годы (1945-1950-е гг.)

Макаренко В.Г.

Азиатско-тихоокеанский регион: археология, этнография, история. Владивосток: Дальнаука, 2008.

В предвоенные годы в Дальневосточном регионе было 6 вузов: Дальневосточный политехнический (1918), Хабаровский медицинский (1930), Благовещенский педагогический (1930), Хабаровский педагогический (1938), Хабаровский институт инженеров железнодорожного транспорта (1939), Владивостокский учительский (1940) институт. Восстановленный решением Совета народных комиссаров (13 июля 1931 г.) Дальневосточный государственный университет возобновил работу 1 октября 1931 г., но был закрыт 1 августа 1939 г. по решению Наркомпроса РСФСР без всяких пояснений (по одной версии — в связи с напряженной международной обстановкой; по другой как «рассадник шпионов»; по третьей - здание ДВГУ понадобилось для размещения органов НКВД).

В отличие от западных районов страны, подвергшихся оккупации, на Дальнем Востоке в годы войны сеть высших учебных заведений несколько расширилась. В 1943 г. на базе двухгодичного Владивостокского учительского института был создан педагогический институт.

В 1944 г. по решению Государственного Комитета Обороны СССР открылось Владивостокское высшее инженерное морское училище (ВВИМУ). Таким образом, в 1946—1947 гг. на Дальнем Востоке СССР подготовка специалистов осуществлялась в 8 высших учебных заведениях: четырех педагогических, трех технических и одном медицинском.

В сельском и лесном хозяйстве Дальнего Востока численность дипломированных специалистов составляла лишь 10 % от общей потребности в них. Только по колхозному сектор Хабаровского края в начале 1947 г не хватало 2046. дипломированных специалистов. На совещании по лесозащите, организованном Дальневосточным НИИ лесного хозяйства в декабре 1946 г., отмечалось, что в лесном хозяйстве Дальнего Востока и Восточной Сибири, где сосредоточено около половины лесных ресурсов страны, имелось не более 20 специалистов с высшим образованием.

Основной причиной нехватки дипломированных специалистов было то, что Дальний Восток являлся районом пионерного освоения и, соответственно, здесь всегда ощущался острый недостаток трудовых ресурсов, в том числе и квалифицированных специалистов, которые не закреплялись в регионе.

Еще одной причиной нехватки специалистов являлось недостаточное количество учебных заведений в Дальневосточном регионе, а также не завершившийся с началу войны процесс формирования региональной системы подготовки кадров с высшим образованием, сопровождавшийся многочисленными перестройками и реформами в 30-е гг. XX в.

Задачи перестройки народного хозяйства СССР на «мирные рельсы», необходимость освоения и вовлечения в экономические оборот уникальных природно-сырьевых ресурсов Дальнего Востока, а также острая нехватка специалистов обусловили дальнейшее расширение сети учебных заведений региона. Так, в связи с принятием программы перехода школ СССР к обязательному семилетнему образованию возросли потребности в кадрах жителей, поэтому в 1949 г. были открыты двухгодичные учительские институты в г. Южно-Сахалинске (о. Сахалин), в г. Ворошилове (ныне — Уссурийск, Приморский край).

Высокие потребности сельскохозяйственной отрасли в дипломированных специалистах обусловили открытие в 1950 г. в г. Благовещенске Амурской области сельскохозяйственного института. Здесь же в 1952 г был создан Благовещенский медицинский институт, второй на Дальнем Востоке.

Значительным событием в общественной и культурной жизни региона стало восстановление в 1956 г. (по ходатайству Приморского крайкома КПСС) Дальневосточного государственного университета.

В целях стабилизации кадрового потенциала в отдаленных районах СССР (к ним относился и Дальний Восток) были приняты партийно-правительственные документы (постановление Совета министров СССР и ЦК КПСС «Об улучшений подготовки, распределения и использования специалистов с высшим и средним специальным образованием (30 августа 1954 г.) и «Директивы XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1956-1960 годы» (25 февраля 1956 г.).

Структура специализации учебных заведений Дальнего Востока, сложившаяся еще в начале 30-х гг. XX в. и измененная в 1941 — 1945 гг. в соответствии с потребностями военного времени, в послевоенный период уже не соответствовала задачам дальнейшего развития и хозяйственного освоения региона.

Большие людские потери СССР в годы войны обусловили острую нехватку трудовых ресурсов, что в свою очередь предопределило приоритетное развитие подготовки специалистов без отрыва от производства в послевоенный период. Как и во всей стране, в вузах Дальнего Востока в 1946—1950-е гг. около 70 % студентов обучалось преимущественно по заочной и вечерней формам обучения.

Необходимо отметить, что в послевоенные годы у молодежи было высокое стремление к знаниям, особенно у студентов, вернувшихся в вузы с фронта.

Большие трудности в стране в послевоенный период сложились в организации снабжения населения промышленными товарами и продуктами питания. В 1946—1947 гг. еще действовала система нормированного обеспечения продуктами. В одних учебных заведениях студентам и преподавателям выдавались продуктовые пайки, в других за счет использования подсобных хозяйств было организовано одно- или двухразовое питание (как правило, низкокалорийное) в столовых. Так например, в г. Ворошилове (Приморский край) стоимость завтрака, обеда или ужина, организованных для студентов при помощи городского торгового отдела, была достаточно высокой; фондированные товары отпускались нерегулярно и в недостаточном количестве.

После отмены карточной системы в стране в 1947 г., с повышением покупательной способности рубля после проведения денежной реформы (1947 г.) ситуация с обеспечением населения товарами и предметами первой необходимости стала постепенно улучшаться.

В 1946—1950-х гг. практически все вузы Дальнего Востока испытывали острую потребность в преподавательских кадрах высшей квалификации— докторах и кандидатах наук. В связи с этим в некоторых вузах (например, в ХабИИЖТе, Хабаровском и Благовещенском педагогических институтах и др.) значительная часть кафедр возглавлялась преподавателями без ученых степеней и званий; на отдельных кафедрах работали преподаватели даже без высшего образования; не хватало специалистов по ряду профилирующих дисциплин.

В сложившихся условиях основным каналом пополнения вузов Дальнего Востока кадрами высшей квалификации являлось централизованное направление кандидатов и докторов наук из других регионов страны.

Это во многом способствовало тому, что к середине 1950-х годов в вузах Дальнего Востока сформировалось основное ядро профессорско-преподавательского состава.

Однако в силу неблагоприятных социально-экономических условий деятельности научно-педагогических кадров в 1946— 1950-е гг. происходил их значительный отток в западные районы страны, особенно в первой половине 50-х годов. Уезжали преимущественно высококвалифицированные специалисты — доктора и кандидаты наук.

Но, несмотря на трудности, в 1946-е—1950-е гг. в вузах Дальнего Востока сформировался научно-педагогический потенциал, который по количественным и качественным параметрам значительно превосходил довоенные показатели.

Увеличение численности подготовленных в вузах Дальнего Востока специалистов в 1946—1950-е гг. способствовало улучшению обеспеченности народнохозяйственного комплекса региона дипломированными кадрами учителей, врачей, инженеров, агрономов, ветврачей и др., но не решило кадровую проблему в целом.

Контрольные вопросы

Какие ВУЗы существовали на Дальнем Востоке в 1941 г.?
Почему на Дальнем Востоке не хватало дипломированных специалистов?
Как решалась проблема нехватки кадров на дальнем Востоке в послевоенное время?
Какие ВУЗы открылись в послевоенное время?
Как решался вопрос продовольственного снабжения студентов и преподавателей?

Организация охраны правопорядка и борьба с преступностью на Южном Сахалине (1945-1950 гг.)

Кузнецов Д.А.

Россия и АТР. 2009. № 3.

В 1945 г. на Южном Сахалине после боевых действий необходимо было налаживать нормальные условия жизни. К началу установления советской администрации хозяйство здесь было дезорганизовано и частично разрушено.

Население многих сёл и городов, напуганное военными действиями, бежало в портовые города юга Сахалина Отомари (Корсаков) и Маока (Холмск), стремясь выехать в Японию. На юге острова скопилось почти 70 тыс. беженцев. Огромные массы людей, оставшиеся без медицинского обслуживания и продовольственного обеспечения, представляли собой малоуправляемую, взрывоопасную людскую массу, многие скрывались в лесах. Бежавшее население, отступающие японские войска, а частично и наступающие советские войска, уничтожали линии связи, транспорт, скот, разрушали предприятия. Японцы, пытаясь скрыть ценное оборудование, материалы, продовольствие, растаскивали всё, закапывали в землю, прятали в лесах. В результате поджогов было уничтожено большое количество жилых и производственных строений.

Советским войскам недостаточно было разъяснено, что они вступили на нашу территорию, и это привело к ряду бессмысленных разрушений предприятий, учреждений, культовых строений, хищению оборудования, материалов и имущества организаций, а так же населения. Положение усугублялось тем, что советская военная администрация не смогла сразу пресечь грабежи, мародёрство и др.

27 августа 1945 г. создаётся военная комендатура Тойохарского округа во главе с генерал-лейтенантом Михаилом Васильевичем Алимовым. Под его началом в городах и районах были организованы военные комендатуры со штатом 271 чел. и охраной 195 чел. во главе с военными комендантами.

Несмотря на старания военных властей, до прибытия 19 сентября 1945 г. на Южный Сахалин заместителя председателя СНК СССР А. И. Микояна и командующего 2-м Дальневосточным фронтом генерала армии М. А. Пуркаева для организации работы гражданского управления здесь фактически царила анархия. В городах оказались большие запасы сакэ (до 202 457 декалитров), и это привело к разгулу, пьянству и своеволию во многих воинских частях. Денежного обращения и торговли не существовало, и продовольствие, материалы, товары, коммунально-бытовое обслуживание — всё пре- доставлялось бесплатно не только для советских войск, но и для японского населения, которое воспользовалось этим и растащило много товаров, материалов, продовольствия из складов и магазинов.

В октябре 1945 г. командующий войсками 2-го Дальневосточного фронта М. А. Пуркаев издал приказ, по которому на всей территории Южного Сахалина и Курильских островов устанавливалось движение пешеходов, автомобильного и гужевого транспорта с 5.00 до 20.00 часов хабаровского времени. Работа зрелищных предприятий, столовых, ресторанов, бань, промышленных предприятий, учреждений была приурочена к указанному времени. Появление военнослужащих и лиц гражданского населения на улицах в другое время разрешалось только по пропускам. Свободное передвижение населения запрещалось, в экстренных случаях разрешалось после тщательной проверки военными комендатурами.

Возникла насущная необходимость в организации на Южном Сахалине советских правоохранительных органов. Отсутствие милиции, паспортных столов и ЗАГСа не давало возможности учесть население, проследить его движение и оформлять акты гражданского состояния. Отсутствие гражданской прокуратуры и советского суда затрудняло введение советских законов и не давало возможности изучить имеющиеся органы японского суда и прокуратуры. В связи с этим на совещании у председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгина было принято решение обязать Прокуратуру, Народный комиссариат юстиции и Народный комиссариат внутренних дел СССР ускорить создание органов суда, прокуратуры и милиции.

В августе — сентябре 1945 г. многие сотрудники милиции из Александровск-Сахалинского, Охинского, Рыбновского районов Северного Сахалина были направлены на южную часть острова, где они наряду с пограничниками приняли самое деятельное участие в укреплении правопорядка.

В ноябре 1945 г. в г. Сикука (Поронайск) был образован первый на Южном Сахалине отдел МВД, его начальником назначили Владимира Степановича Погожинского. Штат отдела состоял из 8 оперуполномоченных и 5 сержантов, выделенных штабом Дальневосточного округа по приказу генерала армии М. А. Пуркае ва.

Необходимо отметить, что свою работу милиция Южного Сахалина вела в исключительно трудных условиях. Демобилизованные воины, пришедшие на службу, не имели специальной подготовки, им приходилось нести службу и одновременно учиться милицейскому делу. В создаваемых отделах милиции ощущался недостаток необходимой оперативной техники, транспорта. Основными транспортными средствами были лошади, велосипеды, реже автомобили. Но ча-ще всего сотрудники милиции передвигались пешком. Бытовые условия несения службы так же не были лёгкими.

Питались милиционеры по красноармейской норме, обмундирование оставалось армейским.

В послевоенные годы усилилась борьба милиции с преступлениями против личности, поскольку наблюдался заметный рост опасных преступлений во многих регионах, в том числе и на Южном Сахалине. Преступники нередко были вооружены холодным и огнестрельным оружием, в том числе гранатами, карабинами, автоматами, что требовало высокого оперативно-служебного мастерства и мужества при их задержании.

В 1945 — 1946 гг. на территории Южного Сахалина действовали многочисленные вооружённые банды. В момент их ликвидации изымалось огромное количество оружия, а так же ликвидированы диверсионно-террористические и шпионские группы.

В 1946 г. было ликвидировано 13 вооружённых банд (60 чел.), состоявших из бывших японских военнослужащих и членов военизированных формирований (отрядов «Боётай»), представлявших собой серьёзную опасность.

Из них к высшей мере наказания приговорены четверо, остальные к тюремному заключению на срок от 25 до 6 лет. Кроме того, было вскрыто и ликвидировано 18 грабительских воружённых групп (72 чел.), из которых 43 — военнослужащие. Все они были арестованы, осуждены и приговорены: к высшей мере наказания — 6 чел., остальные к тюремному заключению на срок от 10 до 5 лет.

О конкретных результатах оперативной работы органов милиции и госбезопасности убедительно говорят такие цифры. К началу 1947 г. чекистами и сотрудниками милиции изъято 556 винтовок, 21 пулемёт, 6 миномётов, 5 пушек, 2 гранатомёта, 32 пистолета, а так же большое количество холодного оружия, боепри пасов, взрывчатых веществ.

Кроме ликвидации банд и грабительских групп совместными действиями милиции и сотрудников госбезопасности на Южном Сахалине была ликвидирована японская диверсионная группа из 10 резервистов во главе с бывшим заместителем начальника штаба японских вооружённых сил на Карафуто, подполковником Чикуси Фудзио. Этот отряд под командованием капитана Китаяма поджёг центральную часть г. Сикука (Поронайск), в результате большая часть города уничтожена огнём, а убытки исчислялись суммой в 6 млн. 699 тыс. руб. По данному делу были арестованы, осуждены и приговорены: Китаяма — к высшей мере наказания, остальные к тюремному заключению на срок от 25 до 15 лет.

В ноябре 1946 г. в пос. Тирикоро (Нерпичье, Поронайский район) выявили и арестовали отряд японцев из 10 чел. во главе с бывшим полицейским Кикучи. Накануне за держания эта террористическая группа расстреляла трёх корейских жителей посёлка за их лояльное отношение к советской власти. При задержании у членов этого отряда было изъято 86 боевых винтовок и 7050 патронов. По данному делу военный трибунал приговорил главарей Кикучи и Томияму к высшей мере наказания, остальных — к тюремному заключению на разные сроки от 10 до 5 лет.

Одно из важнейших мероприятий, проведённых на Южном Сахалине органами МВД, — это учёт и паспортизация проживавшего (японского и корейского) населения. 2 февраля 1946 г. СНК СССР принял Постановление «О выдаче временных удостоверений и прописке японского населения на Южном Сахалине». В соответствии с этим решением была проведена документация всех проживавших на Южном Сахалине японцев и корейцев. В результате за март — апрель 1946 г. органами МВД Южно-Сахалинской области было учтено 279 404 чел. По национальному составу население распределилось следующим образом: 254 299 японцев, 24 774 корейцев, 79 китайцев, 152 айна. В первой половине мая 1946 г. все подготовительные мероприятия закончились, в органах МВД началась выдача временных удостоверений и прописка японского населения.

На острове в этот период проводилась большая работа, связанная с приёмом советских переселенцев и репатриацией японского населения. Репатриируемым приходилось часто оставлять ценное имущество, наживавшееся годами. Прежде всего, это недвижимость, жильё и хозяйственные постройки, посевы, а так же хозяйственный инвентарь, скот и т. п. В ходе репатриации японцев допускались многочисленные случаи злоупотребления со стороны лиц, ответственных за её организацию и проведение. Отдельные должностные лица, отвечавшие за репатриацию, пытались использовать служебное положение для личного обогащения и наживы, занимались взяточничеством, вымогательством, самовольно заселяли квартиры и дома выезжавших японцев.

С июня 1946 г. на Сахалин в большом количестве по вербовке и переселению стало прибывать русское население. В потоке устремившихся переселенцев и вербованных на остров проникало немало «криминальных элементов», среди которых были и крупные по меркам преступного мира тех лет «авторитеты», которых органам милиции приходилось специально отслеживать. Так, в 1947 г. в Углегорск из Омска прибыл крупный вор по фамилии Кукурузин (1911 г. рождения), ориентировки на которого имели все районные и городские отделы милиции. Прибывавшие на остров «криминальные элементы», как правило, концентрировались в портовых городах — Корсакове, Холмске, Невельске, где было легче затеряться и при случае легко попасть на судно, следовавшее на материк.

Особую тревогу и опасения у правоохранительных органов вызывали военнослужащие дислоцированных на юге острова дисциплинарных и рабочих батальонов, личный состав которых был буквально перенасыщен преступным элементом. Солдаты самовольно оставляли расположения частей и зачастую будучи в состоянии алкогольного опьянения совершали преступления, отличавшиеся особой жестокостью. Ежемесячно десятки открытых вооружённых грабежей, краж имущества с предприятий торговли и быта, нанесения тяжких телесных повреждений гражданскому населению и убийства с целью завладения их личным имуществом отмечались в Холмском и Поронайском районах. Но во многом благодаря профессионализму и мужеству сотрудников уголовного розыска и участковых милиционеров большинство этих преступлений было раскрыто.

15 мая 1947 г. в г. Южно-Сахалинске было создано единое Сахалинское областное Управление Министерства внутренних дел (УМВД). Его начальником назначили командированного из Москвы 43-летнего генерал-лейте-нанта Ивана Самсоновича Шередегу, который возглавлял УМВД Сахалинской области до 19 ноября 1949 г.Его организаторские способности, твёрдая воля, жёсткость, целеустремлённость и требовательность к своим подчинённым способствовали тому, что криминогенную обстановку в области в конце 1948 — начале 1949 г. удалось от носительно стабили зировать.

В докладе о состоянии уголовной преступности в Сахалинской области, подготовленном начальником управления милиции УМГБ Сахалинской области полковником Наймушиным 12 мая 1950 г., отмечалось, что преступность в области стала снижаться: если в 1948 г. зарегистрировано 1188 уголовных преступлений, то в 1949 г. — 922. Таким образом, количество преступлений в 1949 г. по сравнению с 1948 г. уменьшилось на 22,4 %.

В 1950 г. так же наблюдалась тенденция к снижению уголовной преступности.

Контрольные вопросы

С какими проблемами столкнулось советское руководство на Южном Сахалине?
Какие были причины введения комендантского часа?
Когда проходила репатриация японских граждан с Южного Сахалина?
Какое население преобладало на Южном Сахалине в 1946 г.?
Какие основные события борьбы с преступностью имели место в южной части острова в 1945-1947 гг.?

Русская православная церковь на Советском Дальнем Востоке (1939-1956 гг.)

Сердюк М.Б.

Россия и АТР. 2007. № 1.

В результате государственной антирелигиозной и антицерковной политики на территории Дальнего Востока к началу Великой Отечественной войны не осталось ни одного прихода. В такой же ситуации находились и дальневосточники, приверженцы других религий.

Великая Отечественная война привела к изменению государственной политики СССР в области религии. В военных условиях резко обострилось противоречие между возросшей потребностью в удовлетворении гражданами религиозных чувств и реальными, крайне незначительными возможностями для этого. Патриотическая позиция большей части православного духовенства и верующих вступала в прямое противоречие с тем стереотипом социально-политических воззрений религиозных организаций, который насаждался официальной пропагандой в общественном сознании накануне Отечественной войны.

В годы войны потребность граждан в религиозной деятельности значительно выросла. Одно из обращений во властные органы православных верующих г. Хабаровска содержит ясное высказывание о необходимости богослужения: «Оно наше утешение в дни нашего тяжёлого горя, потери наших детей на Западе за священную Русь». Заявления на открытие православных церквей в крае стали поступать уже в 1942 г.

Первой открытой на Дальнем Востоке церковью стал храм Святого Благоверного князя Александра Невского в г. Хабаровске. Община верующих была зарегистрирована 7 ноября 1943 г.

В Приморском крае верующие станции Лазо и г. Спасска в 1943 г. попытались воссоздать православные приходы. Но первым, зарегистрированным в Приморском крае стал Свято-Никольский приход г. Владивостока.

В отличие от Владивостока в г. Хабаровске верующим в 1945г. удалось открыть вторую церковь. На этот раз РПЦ было возвращено культовое здание: бывшая железнодорожная церковь, построенная в 1900—1901 гг. и использовавшаяся ДВЖД с 1930-хгодов под детский сад.

Чтобы помочь верующим г. Владивостока в оформлении иконостаса и организации религиозных служб, уполномоченный А.С. Пименов обратился к заведующему отделом культпросветработы Г.М.Шевелеву с просьбой передать церковному совету Русской православной церкви г. Владивостока иконы и культовое имущество из краевого музея. Вопрос был решен положительно, и церковь получила 15 предметов культа, том числе два потира, два дискоса, две плащаницы, Евангелие, саккос, ковшик.

В г. Хабаровске богослужебную и богословскую литературу передали священнику Д. Фурману из краевой научной библиотеки. Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Хабаровскому краю С.П.Тулупов дал благочинному разрешение на осмотр церковных ценностей, хранившихся в музее. Там и был обнаружен «...первый ярус иконостаса из домашней церкви генерал-губернатора, сделанный из местного дуба редкой художественной работы, иконы иконостаса на больших чеканных золотом листах с художественными изображениями святых». Этот иконостас и иконы украсили Свято-Христорождественскую церковь.

Со своей стороны общины верующих стремились оказать помощь в войне с гитлеровской Германией. Община прихожан Св. Александре-Невской церкви г. Хабаровска внесла в Фонд обороны СССР 38259 р., на постройку танковой колонны «Дмитрий Донской»— 25 тыс.р. В начале 1944 г. Уполномоченный СПД РПЦ по Приморскому краю А.С. Пименов в телеграмме Г.Г. Карпову сообщал, что духовенство и верующие Владивостокского прихода собрали на постройку танковой колонны 50 тыс.р. наличными.

Достаточно длительный перерыв в традиции религиозной жизни, отголоски обновленчества, уже сложившаяся привычка к тайному отправлению культа сказывались на внутренней деятельности общин. В первые годы существования возрожденных православных приходов в них часто были внутренние конфликты.

Но число регистрируемых приходов составляло единицы. В 1945 г. в Приморском крае была открыта третья церковь в г. Спасске.

В 1946 г. на всей территории советского Дальнего Востока открылась только одна церковь в г. Ворошилове.

Период массового открытия церквей в Советском Союзе заканчивался, отношение к религиозным организациям менялось в сторону ужесточения различных требований для регистрации общины.

В большинстве случаев верующим отказывали в регистрации местные органы власти, которые и должны были рассматривать заявления. «Но в среде местных советских и партийных работников дух неприятия религии и церкви был преобладающим. И переломить эти настроения... было почти невозможно». На местах представители власти считали: «Кончится война, кончатся и церкви».

После 1948 г. все ходатайства об открытии церквей в дальневосточном регионе отклонялись. На протяжении многих лет предпринимали бесплодные попытки зарегистрировать свои общины верующие Имана, Лесозаводска, Комсомольска-на-Амуре. Православные Сахалина также безрезультатно писали жалобы в светские и церковные инстанции, И.В.Сталину и Патриарху, но открыть церковь на острове не удалось.

Blog