А. А. Ким Рецензент: Острошенко В. В., профессор кафедры лесоводства, д-р с-х наук, академик Академии наук о Земле. К 40 Ким А. А. История Дальнего Востока (XX век): учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Контрольные вопросы Политическая деятельность органов местного самоуправления в период гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России (ию Международный аспект вопроса о транзите чехословацких легионеров во Китайско-восточной железной дороге в начале союзнической инт Телеграмма китайского ге­нерального консула Шао Хэнсюня во Владивостоке, направленная министерству иностранных дел в Пекине от 3 Телеграмма китайского генерального консула во Владивостоке Шао Хэнсюня министерству иностранных дел в Пекине от 17 июля 1918. Контрольные вопросы

Подобный материал:

• В. А. Ацюковский вековой блеф, 590.48kb.
• История Российского Дальнего Востока XVII -xx вв.: учебное пособие, 227.61kb.
• Ярошевский Михаил Григорьевич (р. 1915) российский психолог, историк науки, методолог, 4824.82kb.
• Развитие легкой промышленности на юге дальнего востока СССР ( середина 1940-х середина, 447.72kb.
• Ким Виктория Валентиновна, 144.46kb.
• To a question on the methods of conducting the criminological, 215.61kb.
• Учебное пособие Москва, изд-во мгиу, 2010, 2275.09kb.
• Концепция развития агропромышленного комплекса саратовской области до 2020 года, 3896.8kb.
• Учебно-методический комплекс рекомендован к печати Ученым советом Академии труда, 632.41kb.
• Т52 Современная психология труда: Учебное пособие. — Спб.: Питер, 2005. —479 с: ил., 6713.2kb.

Контрольные вопросы

1. Какой повод использовали китайские милитаристы для осуществления интервенции на Дальний Восток?
   
2. Какое государство наиболее активно участвовало в интервенции на Дальний Восток?
   
3. Что получили китайские милитаристы в обмен на подготовку к интервенции в России?
   
4. Как японские власти использовали территорию Северо-восточного Китая для интервенции?
   
5. В каких военных действиях на Дальнем Востоке России принимали участие китайские военные части?
   

Политическая деятельность органов местного самоуправления в период гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке России (июнь 1918 г.- октябрь 1922 г).

Тригуб Г.Я.

Тихоокеанская Россия и страны АТР в изменяющемся мире. Владивосток: Дальнаука, 2009.

С началом Гражданской войны и интервенции в течение ле­та — осени 1918 г. на Дальнем Востоке России была свергнута советская власть. Возникло несколько политических центров, ставивших своей целью борьбу с большевизмом. Активное участие в конструировании институтов государственности взамен Советов принимали восстанов­ленные органы местного самоуправления.

В июне 1918 г. после чехословацко-белогвардейского переворот в Омске было образовано Сибирское временное правительство во главе с правым эсером П.В. Вологодским. Правительство провозгласило себя – На всей территории Сибири и Дальнего Востока.

В Приморье после переворота во Владивостоке 29 июня 1918 г. бы­ло образовано Временное правительство автономной Сибири во гла­ве с правым эсером П.Я. Дербером, объявившее себя верховной властью на всей территории Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала. Уже 30 июня на первом заседании Владивостокская городская дума по­становила «признать и всеми силами поддержать Временное прави­тельство автономной Сибири». 2 июля его признала Приморская об­ластная земская управа, а вслед за тем — уездные, волостные земства и Никольск-Уссурийская городская дума.

Тем временем управляющий КВЖД генерал Д.Л. Хорват, опираясь на организацию «Дальневосточный комитет активной защиты Родины и Учредительного собрания», сформировал 9 июля 1918 г. в Харбине ещё одно белогвардейское правительство — так называемый «деловой кабинет Временного правительства России». Объявив себя Верховным правителем, Д.Л. Хорват потребовал, чтобы правительство Д.Я. Дербера ушло в отставку и передало ему всю полноту власти. Амурское област­ное земство и Временное правительство Амурской области, возглавляе­мое А.Н. Алексеевским, выразили готовность признать власть Д.Л. Хор­вата в качестве верховной. Но Временное правительство автономной Сибири и Приморская областная земская управа не спешили с призна­нием.

Поэтому 18 ноября 1918 г. в Омске осуществили государственный пе­реворот, в результате которого к востоку от Урала была установлена во­енная диктатура адмирала А.В. Колчака, провозглашённого Верховным правителем России.

Однако условия, когда земские и городские самоуправления вернулись к практической деятельности, были чрезвычайно сложными. Сибирское временное правительство, а затем администрация А.В. Колча­ка категорически отказывали самоуправлениям в подобии политичес­кой власти, полагали необходимым ограничение самостоятельности и компетенции органов общественного управления, пересмотр изби­рательной системы в пользу цензовых слоев населения.

Кроме того, в условиях Гражданской войны широкое применение властями чрезвычайного законодательства сопровождалось репрессия­ми по отношению к органам местного самоуправления в виде арестов, разгона и т.п. Препятствием для худшего, как правило, становились только протесты союзного командования Антанты, особенно предста­вителей Франции и США; самостоятельные контакты с союзниками зем­ствам были запрещены.

Пересмотр законодательства 1917 г., попрание законности властями репрессии против органов местного самоуправления в конце 1918 — начале 1919 г. вызвали волну протестов в среде земцев. Особенно бо­лезненно они реагировали на новый земский законопроект и упорные приказы правительства А.В. Колчака легализовать Сибземгор и Далькрай-земгор. «Умеренная демократия», представленная земствами, разверну­ла кампанию протестов в свою защиту.

Публичная критика «белого» террора приносила свои плоды, особенно апелляция к международной общест­венности. Например, бесчинствовавшие в Никольске-Уссурийском калмыковцы выведены из города; к осени 1919 г. деятельность всех земских управ была восстановлена.

Неудачей завершилась и следующая попытка опереться на общест­венность. 16 сентября 1919 г. верховная власть дала обещание созвать Государственное земское совещание.

В целом созыв Государственного земского совещания уже не удов­летворял земцев.

Вынашивались и планы восстания для свержения диктатуры А.В. Кол­чака. Так, один из лидеров земской оппозиции правый эсер А.Н. Алексеевский во время поездки на Дальний Восток в середине августа 19191 призывал к подготовке антиколчаковского переворота. С этой же целью в Иркутске на нелегальном Всесибирском совещании земств и город» 12 ноября 1919 г. был создан межпартийный орган— Политический центр, в состав которого входил и представитель Приморской областной земской управы (Б.А. Косминский). Земская оппозиция имела тесные связи с иностранным дипломатическим корпусом, заручилась поддерж­кой со стороны чешских легионеров и согласием генерала Гайды на лич­ное участие в выступлении против Колчака. В борьбе с колчаковщиной некоторые земства готовы были сотрудничать даже с «красными».

После свержения колчаковского режима на Дальнем Востоке в боль­шинстве областей полномочия государственной власти по соображени­ям международно-политического характера были временно переданы, земствам. По этим же соображениям руководством РСФСР было ини­циировано создание буферной Дальневосточной республики. К весне 1920 г. возникло два центра строительства буферного государства один — в Верхнеудинске, другой — во Владивостоке, причём некоторые самоуправления Приморья в той или иной мере препятствовали дея­тельности «верхнеудинского земского правительства».

Когда в октябре 1920 г. было принято политическое решение о даль­нейшем формировании Дальневосточной республики на основе буфер­ного образования, созданного в Прибайкалье, Приморская областная земская управа не сразу ему подчинилась. Лишь 12 декабря 1920 г. она приняла постановление № 487 о сложении с себя полномочий Времен­ного правительства Дальнего Востока и передаче государственной вла­сти на территории области правительству ДВР.

26 мая 1921 г. во Владивостоке был осуществлён государственный переворот с целью свержения в Приморье власти правительства Даль­невосточной республики и установления Приамурского временного пра­вительства во главе с С.Д. Меркуловым. Одним из членов правительства стал Владивостокский городской голова И.И.Еремеев. В Никольске-Уссурийском активно содействовала принятию меркуловского правитель­ства местная городская управа. Она постановила все важные объекты I городе взять под усиленную охрану до прибытия и распоряжения особоуполномоченного Приамурского временного правительства, в наме­рения которого входило распространить власть на весь Дальний Восток и заменить «красный» буфер на «белый» при поддержке Японии.

Военные неудачи ускорили созревание политического кризиса. Попытка С.Д. Меркулова укрепить пошатнувшийся режим, распустив представительный орган (Приамур­ское Народное собрание) и узурпировав власть, 31 мая 1922 г. также за­кончилась провалом. В ответ Приамурское Народное собрание объявило правительство низложенным и присвоило всю полноту власти себе.

Пост председателя правительства Приамурское Народное собрание предложило генералу М.К. Дитерихсу.

Милиция г. Владивостока колебалась, позиция командующего каппелевской армией генерала Молчанова ос­тавалась неопределённой, японское командование сохраняло нейтра­литет. Таким образом, неудачный государственный переворот 31 мая 1922 г. породил безвластие. Ситуация разрешилась в начале августа 1922 г., когда Приамурский Земский собор, созванный во Владивосто­ке, избрал нового правителя Приамурского земского края— генерала М.К. Дитерихса, наделив его всей полнотой высшей военной и граждан­ской власти; прежнее Приамурское временное правительство прекрати­ло своё существование.

Желая упрочить основание деятельности своего правительства, М.К. Дитерихс учредил Приамурский поместный совет в составе четы­рёх помощников по местному управлению краем.

Стенографический отчёт последнего заседания Владивостокской городской думы ярко характеризует сложившуюся обстановку. Отсутствие стабильности, экономический кризис, паралич власти, ощущение близкого краха— таким предстаёт Владивосток в октябре 1922 г. Од­новременно бессилие Владивостокской городской думы, растерянность а речах её гласных иллюстрируют печальный итог политической деятельности местного самоуправления в период Гражданской войны и интервенции на российском Дальнем Востоке.


Контрольные вопросы

1. В каких городах были созданы «белые» правительства?
   
2. Какие действия предприняли приморские органы самоуправления для борьбы с Колчаком?
   
3. Почему генерал М.К. Дитерихс пришел к власти на юге Дальнего Востока?
   
4. Что такое «красный» буфер и «белый» буфер?
   
5. Каков был итог политической деятельности местного самоуправления в период Гражданской войны и интервенции на российском Дальнем Востоке?
   

Международный аспект вопроса о транзите чехословацких легионеров во Китайско-восточной железной дороге в начале союзнической интервенции

М. Хошек.

Тихоокеанская Россия и страны АТР в изменяющемся мире. Владивосток: Дальнаука, 2009.


После распада восточного фронта части чехословацкого Национального войска бывшей российской армии попытались добраться до Влади­востокского порта с намерением переплыть через океан во Францию, на западный фронт, где они хотели продолжать борьбу против Германии. С конца мая во многих местах Трансибирской магистрали произошли сражения между вооружёнными силами местных советов, управляемых большевиками, и частями чехословацкого корпуса. Поэтому чехосло­вацкие добровольцы из передовых отрядов, которые постепенно добивались до Владивостока, вместо того, чтобы отправиться через океан, 19 июня свергли местный Совет, установили свой контроль над горо­дом и начали крупномасштабные военные операции на Дальнем Востоке, чтобы соединиться с главными силами чехословацкого корпуса, который находился в Сибири. Страны Антанты и их союзники в борьбе против центральных держав между тем решили поддержать антиболь­шевистские действия чехословацкого войска и, воспользовавшись этим, фактически начали войну против Советской России. С середины августа во Владивостоке началась высадка их экспедиционных войск.

Цитаты из китайских источников должны помочь понять сложность ситуации на Дальнем Востоке летом 1918 г. Телеграмма китайского ге­нерального консула Шао Хэнсюня во Владивостоке, направленная министерству иностранных дел в Пекине от 30 июня 1918 г.

«Вчера после шести часов вечера бои во Владивостоке стихли. Пра­вительство большевиков было взято атакой и, судя по информации, ко­торая у меня есть, у обеих сторон почти не было ни раненых, ни убитых

Чехи после атаки пытались схватить большевистских вожаков. Японцы помешали попытке большевистских эсминцев покинуть порт. Чехи кон­тролируют все стратегические точки города. Англичане и японцы раз­делили город по зонам, которые охраняют. Они повсюду расклеили объ­явления, извещающие, что в данных зонах запрещается носить оружие или входить... вооружёнными.

Чехи мне не сообщили о своих действиях. Я их вчера спрашивал, но они на все мои вопросы отвечали уклончиво— врали. До сегодняшнего дня они не извинились и не прислали никакого объяснения. Я пред­полагал... они уже получили поддержку держав и пренебрегают Китаем из-за его слабости. Более того, центральное правительство мне не доло­жило о том, что сухопутные войска, пытаясь устроить перемирие, начали сокращать вывоз продуктов через границу. Остальные страны могли подозревать, что у нас близкие отношения с большевиками, и поэтому меня не предупредили о предстоящем перевороте из-за опасений, что китайская сторона не может выступить едино. По этому поводу я собираюсь на сегодняшнем собрании дипломатического корпуса заявить, что, если они меня не будут предупреждать, я не смогу обеспечить охрану жизней и имущества китайской общины, которая во время переворота понесла ущерб, его в течение такого короткого времени нельзя пока подсчитать.

Я слышал, что бои шли недалеко от Владивостока. Большинство большевиков сдалось, и вместе с ними было арестовано много их во­жаков, так что ситуация уже спокойная. Японский консул мне передал письмо от представителей Временного сибирского правительства, в котором говорилось об учреждении правительства с резиденцией во Владивостоке, и что городское самоуправление вернулось в руки местных, тех же самых людей, что и до большевистского переворота. Сообщение о действиях чехов я получил от британского консула. Письмо об учреж­дении нового правительства я получил от японского консула, что озна­чает, что вышеназванные державы пользуются наибольшим влиянием на происходящее на местах. Поэтому китайскому правительству в рамках формулировки собственной политики применительно к России надо следить за позицией Великобритании и Японии. Из местной газеты я узнал, что Китай разоружил Семеновскую армию. Если это правда, потом надо более тщательно подумать о последствиях. Японский консул меня пригласил вместе с местным командиром морских сил на ужин, во время которого дипломатический корпус будет обсуждать последующие дей­ствия. Однако я не смог принять в нём участие из-за кишечной инфек­ции...»(8 июля 1918).

Телеграмма китайского генерального консула во Владивостоке Шао Хэнсюня министерству иностранных дел в Пекине от 17 июля 1918.

«Чехи добрались до самого Сандаохе и при этом взяли в плен более двух тысяч немецких и австрийских солдат. Враг переместил своё на­чальство к Йима. Командир чехословацких сил сообщил о том, что большевики насильственно зачислили в новобранцы много местных русских и китайцев, и это усложняет их положение. Иркутск уже находится под контролем чехов, поэтому владивостокские части намерены отконвоировать пленных с вооружённым сопровождением к северу от станции Йима. Командир чехословацких сил также сообщил о том, что больше не собирается атаковать большевиков, находящиеся вдоль железной до­роги в северном направлении, в Хабаровске, вместо этого его солдаты намерены двигаться на запад по КВЖД в направлении Читы для топа, чтобы соединиться с остальными частями чехословацкого войска. Мест­ный дипломатический корпус представителей союзников вместе с представителями союзнических морских сил поддержали военную операцию чехов, а также порекомендовали своим правительствам оказать финан­совую поддержку действиям чехов.

У Калмыкова есть шесть сотен казаков, которых бы чехи хотели за­действовать. У генерала Хорвата возникли разногласия с представите­лями Временного сибирского правительства, что, по мнению местных, представителей союзников, может заблокировать передвижение вла­дивостокской группы по железной дороге. Посол, которого отправил к Хорвату и Калмыкову в роли посредника для заключения договор, вернулся вчера во Владивосток. Хорват заявил о том, что ни в коем слу­чае не будет препятствовать владивостокской группе в их передвиже­нии по КВЖД. Местный дипломатический корпус вместе с владивосток­ской группой считает данное передвижение необходимым, и их решение нельзя изменить. В таком положении Китаю также следует выразить своё согласие, потому что в противном случае это отразится на его соб­ственном суверенитете.

Хорват располагает поддержкой влиятельных людей, но из-за спо­соба, которым он пытается преуспеть, он попадает в изоляцию. Его соб­ственные вооружённые силы слабы. Из-за этого местный диплома­тический совет считает, что у него мало шансов на успех. Японцы поддерживают Хорвата и Временное сибирское правительство. Их стра­тегия напоминает двойственный подход, который они применяют по от­ношению к разделённому северу и югу Китая. Если Хорват рассчитыва­ет на помощь японцев, то он за это в конечном счёте поплатится. Я вчера дискутировал с британским и американским консулами. По их мнению, у Временного сибирского правительства нет ни одной яркой личности, но её представители были выбраны на основе выборов и пользуются доверием людей. Поэтому в отличие от Хорвата у правительства боль­ше шансов выжить. Я лично считаю, что, даже если внутри сибирского правительства произойдут персональные перестановки, оно и далее бу­дет пользоваться поддержкой граждан. Поэтому китайскому правительству следует обратить внимание на эти события.

Сторонники Временного сибирского правительства меня спрашивали, поддерживает ли китайское правительство Хорвата. Однако я данное предположение отвергнул. Затем они меня спрашивали, почему китай­цы вступают в русские боевые отряды. Я ответил, что это преимущест­венно касается бандитов, которые вербуются на российской террито­рии, и поэтому Китай противодействовать этому не может. Поэтому я им посоветовал, чтобы они обратились к Хорвату и Калмыкову.

Известно, что в последнее время во Владивосток тайно прибывает большое количество японских солдат. Великобритания и Япония ско­ро высадят свои сухопутные силы. Франция высадит четыре сотни, сол­дат. Соединённые Штаты пока не определились с количеством своих войск. Местный британский командир морских сил мне советовал, что­бы Китай выслал свои сухопутные силы, потому что этого, дескать, тре­буют местные обстоятельства. Проблема в том, что у китайских солдат нет опыта участия в международных операциях, что могло бы привес­ти к массе проблем, которые я бы не осмеливался решить.


Контрольные вопросы


1. В чем была причина выступления чехословацких военных против Советской власти на Дальнем Востоке?

2. Какова была позиция китайских властей в вопросе о перевозе чехословацких частей в Сибирь?
   
3. В чем выразилась активность Японии, США, Великобритании и Франции на юге Дальнего Востока?
   
4. Каково было мнение китайского дипломата по поводу участия китайцев в большевистских отрядах?
   
5. Кто такой Шао Хэнсюнь?
   

Советская Россия и ДВР (1918-1921 гг.)


Системная история международных отношений в 4-х томах, 1918-2000. Том 1. М.: Московский рабочий, 2000.


После октябрьской революции одной из основных задач совет­ской внешней политики стало предотвращение японской интервен­ции. Дело в том, что с первыми известиями о событиях в Петрогра­де правительство в Токио стало разрабатывать планы захвата части русского Дальнего Востока. Япония добивалась от Антанты права проведение от ее имени интервенции на российской территории.

Сознавая масштабы японской угрозы и желая упредить пре­тензии со стороны Токио в 1917 г. НКИД сообщил третьему сек­ретарю японской миссии в Петрограде С. Уэда о готовности Со­ветской России заключить с Японией экономическое соглашение, а также политическую конвенцию о положении на Дальнем Восто­ке. Одновременно большевики постарались заинтересовать в эко­номическом сотрудничестве с ними и Соединенные Штаты. Сооб­ражения советской стороны о возможностях привлечения амери­канских фирм к планам экономического освоения Восточной Сиби­ри и Дальнего Востока были доведены до сведения американской администрации. Председатель Совнаркома В.И.Ленин резонно по­лагал, что соперничество между Японией и США может облегчить международное положение России.

Между тем, российские позиции в регионе быстро слабели. Россия стала терять влияние в Маньчжурии — попытка устано­вить советскую власть в полосе отчуждения принадлежавшей Рос­сии Китайско-Восточной железной дороги натолкнулась на резкое сопротивление, и в декабре Китай при согласии Антанты, которая не желала советизации Северной Маньчжурии, установил над КВЖД и полосой отчуждения собственный контроль, одновременно разог­нав советы в Харбине, созданные там после февральской революции. Для Китая вопрос о контроле над КВЖД был не столько актом про­тиводействия коммунизму, сколько шагом к ликвидации иностран­ных привилегий и экстерриториальности на своей территории.

К августу 1918 г. за Уралом на российской территории возник­ло девятнадцать антибольшевистских правительств. К осени 1918 г. наиболее влиятельные из них создали коллегиальную власть в лице Директории с центром в Омске (это правительство было в даль­нейшем низложено адмиралом Колчаком). Возникшие было после февраля 1917 г. советы были повсеместно ликвидированы, и к вос­току от Байкала во всех крупных городах — Владивостоке, Ха­баровске, Благовещенске, Верхнеудинске и Чите — и на смену им пришли земские правительства, состоящие главным образом из эсеров и меньшевиков.

18 февраля 1918 г. Верховный военный совет Антанты принял решение об оккупации японскими войсками Владивостока (и Харбина, а также Китайско-Восточной железной дороги). Япония, действовавшая формально под эгидой Антанты, ввела свои войска в Северную Маньчжурию.

Чуть позже на Дальнем Востоке высадились контингенты США, Великобритании и Франции. Помимо стремления предотвратить монополизацию Японией контроля над дальневосточными делами, интервенция европейских держав и США была мотиви­рована слухами о «германском влиянии» в Сибири и намерении большевиков вооружить немецких военнопленных в России. Эти сведения распространялись командованием следовавшего во Вла­дивосток по Транссибу чехословацкого корпуса. Президент Виль­сон свое решение об отправке американских войск в Россию обо­сновал необходимостью обеспечить безопасную эвакуацию чехов и словаков из России и охрану Транссибирской магистрали от «ав­стро-германской угрозы». Однако американский, британский и французский корпусы насчитывали по 7 тыс. человек, в то время как численность японских войск на Дальнем Востоке в 1918-1922 гг. колебалась от 55 до 120 тыс.

Вводя войска на территорию России, Япония предполагала создать на Дальнем Востоке зависимую от нее местную админист­рацию под протекторатом Токио, буферное государство, отделенное от остальной России. В подобное новообразование предполагалось включить наряду с Дальним Востоком и Восточную Сибирь вплоть до Байкала. Эту идею в 1919 г. японские представители обсуждали с одним из руководителей «белого» сопротивления на русском Дальнем Востоке и в Монголии генерал-лейтенантом император­ской русской армии, атаманом Забайкальского казачьего войска Г.М.Семеновым. Японская позиция категорически не совпадала с точкой зрения «Верховного Правителя России» адмирала А.В. Колчака — признанного руководителями «белого» движения и дип­ломатическими представителями прежних российских правительств за границей главой Омского правительства как единственной за­конной власти в России — относительно единства и неделимости России. США поддерживали Колчака, считая, что сильная Рос­сия должна быть сохранена как противовес Японии на Дальнем Востоке. Политика Лондона и Парижа на фоне этих противоре­чий была выжидательной.

Весной 1919 г. страны Антанты стали склоняться к официаль­ному признанию правительства Колчака, однако его армию пре­следовали неудачи, и в 1919 г. «Сибирское правительство» пало, колчаковские войска были разбиты Красной армией, а сам адми­рал — арестован и расстрелян. В марте 1920 г. США вывели экспедиционный корпус из Забайкалья, поскольку не видели альтер­нативной большевикам силы, которую можно было бы поддержи­вать. В сентябре 1920 г. закончилась эвакуация чехословацких войск.

Япония, напротив, воспользовавшись так называемым «нико­лаевским инцидентом», когда одно из «красных» сибирских пар­тизанских формирований разгромило японское консульство и ка­зармы в Николаевске-на-Амуре и расстреляло японских пленных (впоследствии за эти действия командир этого формирования сам был расстрелян Красной армией), увеличила свою военную группи­ровку в Приморье и ввела войска на территорию Северного Сахалина. В Токио заявили, что японские войска останутся на россий­ской территории вплоть до образования «общепризнанного прави­тельства в России», а также «благоприятного» разрешения «нико­лаевского инцидента».

Весной 1920 г. Пятая Красная армия, разгромившая Колчака, вступила в непосредственное соприкосновение с японскими войс­ками. Поскольку на западе назревали военные действия с Поль­шей, Москва опасалась военного конфликта еще и с Японией, тем более что память о проигранной Россией русско-японской войне 1904-1905 гг. была свежей. Ленин в этой связи писал: «Вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее, потому что нам она по понятным усло­виям сейчас непосильна». В этих условиях и возник проект созда­ния буферного государства между Советской Россией и Японией как «противоядие» против зависимых от Японии местных прави­тельств, подобных тем, что Токио создавал на территории Северо-Восточного Китая. Большевики также не без оснований считали, что буферное государство позволит им найти легальный канал для сотрудничества с Вашингтоном против Японии: американская ад­министрация отказывались иметь дело с правительством больше­виков, но нуждались в российском партнере для оказания согла­сованного давления на Токио. В ноте правительства США от мая 1921 г. определенно говорилось: «Соединенные Штаты не могут согласиться с нарушением Японией суверенитета и территориальной целостности России. США надеются, что Япония найдет возмож­ность в ближайшем будущем положить конец Сибирской экспеди­ции и вернуть Сахалин русскому народу». В этих условиях в марте 1920 г. была провозглашена Дальневосточная Республика, вклю­чающая в себя Забайкалье, Приамурье и Приморье. Хотя в ру­ководстве нового государства большевики играли очень большую роль, правительство ДВР не было коммунистическим, в нем были широко представлены эсеры, меньшевики и умеренно-буржуазные элементы местного общества. США и Япония — по разным при­чинам — отнеслись к созданию ДВР с пониманием<>.


Контрольные вопросы

1. Какие меры предприняли большевики для установления мирных отношений с США и Японией?
   
2. Когда Антанта приняла решение об оккупации Владивостока, Харбина и КВЖД?
   
3. Какое событие использовала Япония для открытой интервенции на российский Дальний Восток?
   
4. С какой целью была создана ДВР?
   
5. Почему большевики нуждались в помощи США?
   

Вопрос об отношениях с ДВР на Вашингтонской конференции


Системная история международных отношений в 4-х томах, 1918-2000. Том 1. М.: Московский рабочий, 2000.


Направление делегации ДВР в Вашингтон оказалось правиль­ным ходом. С подачи дальневосточных представителей админист­рация США заявила на конференции о необходимости защитить законные российские интересы и потребовать вывода японских войск с территории ДВР. Допущенная в Вашингтон в качестве неофициальной читинская делегация была принята государствен­ным секретарем Хьюзом и смогла провести довольно успешную пропагандистскую компанию.

Мнение США было поддержано другими государствами, и Япония, оказавшись в изоляции, была вынуждена заявить о го­товности вывести свои войска из Приморья и с Северного Саха­лина. Сроки эвакуации японских сил, однако, оговорены не были.

Конференция приняла резолюцию о КВЖД. В резолюции подтверждалась необходимость воз­вращения КВЖД России как ее законному владельцу и содержа­лось предостережение против передачи прав собственности России на КВЖД каким-либо другим государством (включая, как подра­зумевались, Китай и Японию), 6 февраля 1922 г. конференция завершила работу.


Контрольные вопросы

1. Какова была позиция США по вопросу КВЖД?
   
2. Каков был статус делегации ДВР?
   
3. Какое было принято решение на Вашингтонской конференции по вопросу о нахождении японских войск на российском Дальнем Востоке?
   

Стабилизация отношений Советской России и СССР со странами Дальнего Востока


Системная история международных отношений в 4-х томах, 1918-2000. Том 1. М.: Московский рабочий, 2000.


В сентябре 1922 г. в Чанчуне состоялась конференция Япо­нии, ДВР и РСФСР, на которой должны были быть рассмотре­ны пути сохранения ДВР как «несоветизированного государства». Во время обсуждений московская делегация заявила, что ДВР бу­дут существовать только в том случае, если Япония установит с РСФСР дипломатические отношения и подпишет с ней соглаше­ние о ненападении. Представители Японии сочли советские усло­вия неприемлемыми и переговоры прекратились.

Между тем, выполняя обязательство, данное в Вашингтоне, и уступая давлению США, Япония объявила о начале вывода своих войск из Приморья с 1 ноября 1922 г. В самом деле, к 25 ноября 1922 г. эвакуация из материковых районов России была завершена. Однако японская оккупация Северного Сахалина продолжалась еще 3 года, вплоть до установления советско-японских дипломати­ческих отношений.

С уходом интервентов отпала необходимость в «буферном» го­сударстве. 7 ноября 1922 г. во Владивостоке была провозглашена советская власть, а 15 ноября «по просьбе Народного собрания ДВР» Дальневосточная Республика была объявлена нераздельной частью РСФСР «в теперешних ее пределах, включая оккупиро­ванную иностранными войсками зону».

Месяцем позже был образован Союз Советских Социалистиче­ских Республик, который 31 мая 1924 г. подписал с Китаем (в лице пекинского правительства) соглашение об общих принципах урегулирования и установлении дипломатических и консульских отношении. СССР отказался от российских концессий в Китае и права экстерриториальности, а также подтвердил признание Внеш­ней Монголии частью Китая.

В соответствии с договоренностью СССР и Китай обязались не допускать враждебной деятельности со своей территории друг против друга. КВЖД была признана совместной собственностью и «чисто коммерческим предприятием». СССР также отказался от российской доли «боксерской контрибуции» и аннулировал дого­воры царской России с другими державами относительно Китая.

Одновременно в 1924 г. в Пекине между японским и советским послами в Китае начались переговоры о нормализации советско-японских отношений. 20 января 1925 г. в китайской столице была подписана советско-японская конвенция об основных принципах взаимоотношений. СССР и Япония договорились установить дип­ломатические отношения и приняли на себя обязательства относи­тельно невмешательства во внутренние дела друг друга и о пре­доставлении режима наибольшего благоприятствования в торговле. Стороны подтвердили свои обязательства по русско-японскому Портсмутскому мирному договору 1905 г. Но в специальной дек­ларации в связи с подписанием конвенции советская сторона зая­вила об отказе правительства СССР от политической ответствен­ности за заключение этого договора правительством император­ской России. Советско-японские экономические отношения и про­блему российских долгов предполагалось обсудить на специальной конференции.

Важнейшим результатом переговоров было обязательство Токио в течение трех месяцев вывести войска с Северного Сахалина. Со своей стороны СССР согласился предоставить Японии на Северном Сахалине нефтяные и угольные концессии сроком на 40-50 лет. Договор также содержал взаимное обязательство сторон не допус­кать присутствия на подконтрольной им территории организаций или групп, «претендующих стать правительством на какую-либо часть территории одной из договаривающихся сторон».

Портсмутский договор, остававшийся в силе согласно советско-японской конвенции 1925 г., признавал Северную Маньчжурию российской сферой влияния, хотя это противоречило советско-ки­тайскому соглашению 1924 г. в той его части, где Россия отказы­валась от договоров царской России с другими державами относи­тельно Китая. Правовая двусмысленность ситуации позволяла в принципе Советскому Союзу в дальнейшем строить свою политику в Маньчжурии скорее в духе признания Японией особых россий­ских интересов в этой зоне, как было это оговорено в Портсмут­ском договоре, чем в духе отказа от привилегий, унаследованных от царской России, как говорилось в советско-китайском соглаше­нии. С учетом фактической неподконтрольности Маньчжурии Китаю и ее постепенного перехода под власть Японии, советско-японские договоренности становились определяющими для политики СССР в этой части Китая. В такой ситуации Северную Маньчжурию в Москве стали рассматривать как наиболее подходящую площадку для сооружения «революционного плацдарма» для усиления рево­люционного влияния в Китае, находящемся на грани новых внут­ренних политических потрясений.


Контрольные вопросы


1. Когда Япония вывела войска с территории российского Дальнего Востока?

2. В чем была причина ликвидации ДВР?
   
3. Каковы были условия соглашения между СССР и Китаем?
   
4. На каких условиях была подписана советско-японская конвенция в Пекине?
   
5. В чем выражалась двусмысленность соглашений СССР с Китаем и Японией?
   

Из истории торгово-промышленной деятельности японцев на Дальнем Востоке (1870-1922 гг.).

Тамура Айка.

Россия и АТР. 2007. № 1.


5 апреля 1918 г японская пехота высадилась во Владивостоке. 12 августа 12-я дивизия Огура вошла в город, что послужило началом интервенции японской армии. Она продолжалась до 25 октября 1922 г. и принесла японской диаспоре процветание, а затем довела ее до гибели.

По началу японцы, проживавшие на Дальнем Востоке России, не одобряли вторжения японской армии, однако, когда было принято решение об осущест­влении интервенции, купцы решились на сотрудничество с ней. Они объедини­лись и, став акционерами, создали фирму военных поставок в конце июля 1918 г. Поскольку работа этой новой консолидированной фирмы была рассчитана на армию в 70000 солдат, желавших стать акционерами было много. Фирму со­здали 25 учредителей с капиталом в 1 млн. р. Стоимость одной акции составила 100 р. Подписка на акции фирмы проводилась среди членов Коммерческого сообщества японцев. Хориэ Наодзо занял пост председателя, а Симода Сигэру назначили управляющим директором. Высшими администраторами были Таго Кадзуя, Мацуда Ёсисабуро, Амано Кунитаро, Ясака Масадзи, Ота Рётаро, Сэ-ноо Кэндзи, Накамура Кэнкити, Суэканэ Санхико.

По данным на конец июня 1919 г., во Владивостоке проживало 5915 японцев (3850 семей), а по всей азиатской России — 8295 чел. (5895 семей). В список МИД Японии в том же году занесено 138 японских предпринимателей, нахо­дившихся во Владивостоке; среди них — большинство импортеры-экспортеры и торговцы бытовыми товарами (примерно по 40 магазинов). Количество фирм военных поставок увеличилось до восьми. К тому времени у японцев было до­вольно неплохо развито производство. Насчитывалось шесть предпринимате­лей, они производили конфеты, хлеб, тофу (соевый творог), конняку (желе из корнеплода конняку), консервы, ликер и т.д.

В 1921 г. начал падать объем продаж японских торговых домов. Вначале, кризис наступил у японцев, которые вели дела с русскими клиентами. Русские жители сравнительно обеспеченного класса с началом хаоса в городе стали уез­жать за границу. В газете «Урадзио ниппо» 1921 г. можно увидеть такой заголовок: «Закрытие магазинов бытовых товаров. Закрываются один за другим».

В то время по всей Сибири распространились немецкие товары, вытесняя японские. «У русских настал экономический кризис, но все же еще перся Рождеством экономика оживляется.. Пользуясь праздником, японские купцы закупили множество товаров... Но поскольку японские товары имеют плохую репутацию по качеству и цене, никто их в руки не берет, торговля находится в печальном положении».

Торговцы постепенно начали распродавать товары, собираясь вернуться на родину. Так, например, часовой мастер Такимото поместил рекламу в газете: «Распродажа! Часы, ювелирные изделия, благородные металлы. Сувениры в Японию». Однако японские товары плохо расходились: «Японские торговые дома находятся в крайне трудном положении — куда деть товары до эвакуации?» проводят распродажу по бросовым ценам, а у «Ота» снижение цен на 30-40%, даже больше 50%».

25 октября 1922 г. завершилась эвакуация японской армии. На июнь 1922 г. во Владивостоке насчитывалось 2684 японца (1419 семей), а на июнь 1923 г их число сократилось до 719 чел. (179 семей).

После эвакуации в городе остались некоторые предприятия «Мицуи» «Мицубиси», «Судзуки сётэн», «Кёсин ёко», «Тани сётэн», «Сёсэнгуми», «Тёсэн гинко», «Иокогама сёкин гинко» и т.д., которые в основном занимались экспортом леса.


Контрольные вопросы


1. Как повлияло начало интервенции на японскую общину на Дальнем Востоке?

2. В каком городе России проживало больше всего японцев?
   
3. Какие последствия имела интервенция на японскую общину во Владивостоке?
   
4. С чем был связан упадок экономической деятельности японцев?
   
5. До какого периода японцы проживали на территории Советского Союза?
   

Власть и национальная интеллигенция Якутии в 1920-е гг.

Антонов Е.П.

Россия и АТР. 2005. № 4.


В 1920-е годы отчетливо прослеживаются три этапа взаимоотношений между властью и интеллигенцией. Первый из них — «военный коммунизм» (1920—1922) характеризовался ярко выраженным и открытым противостоя­нием. По обвинениям в участии в «контрреволюционных заговорах» были ликвидированы общества «Саха аймах» и «Саха омук», а большинство беспар­тийных интеллигентов отказались работать в обществе «Манчаары». В 1922 г. органы ВЧК по подозрению в контрреволюционном националистическом за­говоре «Братья якуты» арестовали членов литературного кружка педагогичес­кого техникума «Кэскил». Материалы следствия свидетельствуют, что обви­нения строились на «песке» — безобидных высказываниях студентов на заседаниях литкружка.

Таким образом, первых дней установления советской власти в Якутии органы ВЧК начали внедрять свою агентуру и «следить» за интеллигенцией.

Второй этап начался в 1922 г., когда в Якутии был введен нэп, провозглашен гуманный военно-политический курс и приобретен статус автономии. Партий­но-советское руководство республики во главе с М.К. Аммосовым, И.Н. Бараховым, П.А. Ойунским, К.К. Байкаловым и др. признало интеллигенцию в ка­честве реальной политической силы, с которой следует искать общий язык для совместной деятельности в области государственного, хозяйственного и куль­турного строительства. Власти Якутии стали рассматривать общество «Саха омук» (цвет национальной интеллигенции) как культурное объединение и лишь отчасти как общественно-политическое.

Но и в разгар нэпа партийно-советское руководство свою политику по от­ношению к интеллигенции определяло, исходя из позиции сибирских и цент­ральных органов власти. К примеру, в мае 1924 г. первый секретарь Якутского обкома РКП(б) Е.Г. Пестун в своем закрытом письме Сибкрайкому информи­ровал о дискуссии вокруг объединения двух культурно-просветительных обществ «Саха омук» и «Аннях». Он считал, что этот частный вопрос непосредственно связан с позицией компартии по отношению к национальной интеллигенции, поэтому исходил из того, что если интеллигенцию нужно использовать для со­ветского строительства и рассматривать её в качестве «моста» между властью и середняками, тогда следует слить эти два объединения. Если же интеллиген­ция не может пользоваться доверием партии из-за её участия в повстанческом движении 1921 — 1922 гг., то необходим бойкот общества «Саха омук» и ориен­тация на бедняков и красных партизан. Это письмо свидетельствует о «готов­ности» Якутского обкома во главе с Е.Г Пестуном изменить позицию власти по отношению к интеллигенции в любой момент.

С конца 1920-х годов и до конца 1930-х годов взаимоотношения между кистью и интеллигенцией вновь стали напоминать отношения эпохи «воен­ного коммунизма», поскольку стало проявляться стремление властей к тоталь­ному контролю над передовыми деятелями республики. В связи с усилением культа личности Сталина, подавлением повстанческого движения конфедератов и выходом постановления ЦК ВКП(б) «О положении в Якутской орга­низации» от 9 августа 1928 г., «раскрытием» многочисленных «антисоветских, националистических заговоров» началась массовая дискриминация интеллигенции, в первую очередь национальной.

Партийно-советское руководство республики стремилось определять цен­ность интеллигенции прежде всего классовым происхождением и привержен­ностью коммунистической идеологии, нежели её уровнем знаний и професси­онализмом. В первую очередь гонения были направлены против интеллекту­альной и нравственной элиты представителей умственного труда, а не против каких-либо групп интеллигенции вообще<>.

Таким образом, в 1920-е гг. взаимоотношения между интеллигенцией и вла­стью носили неоднозначный характер. В годы «военного коммунизма», свер­тывания нэпа и подавления движения конфедералистов партийно-советские органы совместно с органами безопасности жестко контролировали духовную жизнь передовых деятелей народа. В это время широко применялись дискри­минационные меры к действительным и мнимым оппонентам компартии. В период нэпа и провозглашения гуманного военно-политического курса, несмот­ря на боязнь «инакомыслия» и стремление к контролированию деятельности интеллигенции, власть сотрудничала и находила «общий язык» с её немного­численными представителями, в том числе и участниками повстанческих дви­жений. В 1920—1930-е годы происходило формирование новой советской якут­ской интеллигенции, которая лояльно относилась к режиму.


Контрольные вопросы


1. Сколько было этапов отношений власти с якутской интеллигенцией, и чем они характеризовались?

2. Что такое «Саха омук» и «Аннях»?
   
3. Как изменилось отношение власти к интеллигенции во время НЭПа?
   
4. Почему Советская власть относилась враждебно к интеллигенции?
   
5. По каким принципам власть стала формировать новую якутскую интеллигенцию?
   

Концессионная политика как фактор российско-американских отношений на Дальнем Востоке (1917-1922 гг.)

Фролова Е.А.

Тихоокеанская Россия и страны АТР в изменяющемся мире. Владивосток: Дальнаука, 2009.


В начале 20-х гг. XX в. во внешнеполитической линии Советской России большую роль играл «фактор США». Поскольку советское пра­вительство видело в нём противовес японской политике на Дальнем Востоке, то, соответственно, искало всевозможные средства для осуще­ствления дипломатической игры, в том числе и предоставление кон­цессий на разработку и добычу природных богатств страны. Это вы­зывалось рядом причин: во-первых, необходимостью использования капиталов, опыта и кадров иностранных предпринимателей для воз­рождения российской экономики; во-вторых, попыткой выйти из дип­ломатической блокады. Наряду с концессиями допускались создание смешанных обществ, сдача в аренду предприятий, при этом в смешан­ных обществах доля государства во владении средствами производства должна была составлять не менее 50% в отличие от концессий, где это требование не выдвигалось.

14 мая 1918 г. В.И. Ленин направил американскому полковнику Рай­монду Робинсу, руководителю миссии Американского Красного Креста, предварительный план развития торгово-экономических отношений с США, разработанный по инициативе главы правительства в ВСНХ. Од­ним из его пунктов была выражена готовность советского правительст­ва предоставить США наряду с другими странами концессии.

Гражданская война и военная интервенция иностранных держав на время отодвинули дальнейшие действия советского правительства 1 этой области. Лишь 29 марта 1921 г. СНК утвердил «Основные принципы концессионных договоров».

Летом 1920 г. банкир и промышленник В.Б. Вандерлип, глава крупно­го американского синдиката, выступивший от имени 12 ведущих ком­паний Западного побережья США, предпринял зондаж относительно возможностей получения концессий в Советской России. Предложения Вандерлипа вызвали живой интерес у советского руководства. Он был приглашён в Москву, где в сентябре—октябре 1920 г. вёл переговоры c Лениным и Чичериным.

В ноябре 1920 г. был подписан концессионный договор между пра­вительством РСФСР и синдикатом Вандерлипа, согласно которому син­дикат получал в аренду сроком на 50 лет обширные территории на Камчатке с целью эксплуатации нефтяных и угольных месторождений полуострова. Договор оговаривал право РСФСР вести разработку месторождений поочерёдно с синдикатом, безвозмездно получать часть до­бываемого им сырья, а также досрочно выкупить концессию по исте­чении 35-летнего срока. План создания американской базы в Приморье был отклонён, но оговаривалась возможность создания такой базы в Авачинской губе, что должно было стать предметом прямых перего­воров РСФСР с официальным Вашингтоном. Синдикат брал на себя обя­зательство предоставить РСФСР огромный кредит в 1 млрд. дол. Для закупок товаров в США и ходатайствовать перед американским прави­тельством об официальном признании Советской России. Договор мог вступить в силу, только если признание РСФСР произойдёт до 1 июля 1921 г. Концессия Вандерлипа рассматривалась в Москве как важный стимул для скорейшего признания Советской России, а также как фак­тор обострения японо-американских противоречий.

Наряду с переговорами РСФСР с Вандерлипом ДВР вела в 1920 г. переговоры с другой американской компанией «Синклер консолидейтед корпорейшен» о сдаче ей в аренду Северного Сахалина. Конечной целью переговоров было установление официальных отношений меж­ду ДВР и США посредством предоставления американцам крупных эко­номических льгот. Ход переговоров согласовывался с Москвой. 14 мая 1921 г. был подписан предварительный концессионный договор между ДВР и Синклеровской компанией. Его условия были аналогичны с договором Вандерлипа. Северный Сахалин, предмет концессионной сдел­ки, был оккупирован Японией. Синклеровская компания, таким обра­зом, была кровно заинтересована в том, чтобы США оказали давление на Японию с целью эвакуации её войск с Северного Сахалина. Оба кон­цессионных договора имели, в первую очередь, политическую подоплё­ку, о чём заявил 21 декабря 1920 г. В.И. Ленин в речи на заседании комфракции VIII съезда Советов.

Кроме концессий Вандерлипа и Синклера обсуждались и другие кон­цессионные договоры. В 1922 г. от управляющего делами Дальревкома Степанова в НКИД поступил ряд телеграмм, в которых указывалось, что «кроме сахалинской концессии имеется концессия с американским гражданином Винт на аренду золотых приисков реки Семертак Амур­ской области для разработки дружинным способом на 20 лет. Договор был подписан 31 марта 1922 года...».

Немаловажное значение в свете японо-американских противоречий имел вопрос о рыболовецких концессиях. И японцы, и американцы бы. заинтересованы в рыбалках на Камчатке и Сахалине, о чём неодно­кратно правительство ДВР сообщало в Москву. Точка зрения Москвы четко выражена в телеграмме замнаркоминдел Карахана Краснощёкову от 11 марта 1921 г.: «Вопросу о рыбалках Наркоминдел Наркомвнешторг предлагают производить торги отдельно на рыбалки РСФСР, "полномочия производства торгов на рыбалки, принадлежащие РСФСР, том числе Камчатские, поручаются Гроссману. К торгам нужно при­влечь американцев. Находящийся в настоящее время в Москве Вандерлип примет участие в торгах рыбалки РСФСР, также ДВР. Считаем крайне желательным, чтобы рыбалки остались если не за русскими, то за американцами, в частности Вандерлипом, которому мы, безусловно, предоставим возможность делать максимальные предложения с целью закрепить рыбалки формально за американцами в противовес захвату их японцами».

Поскольку в обозначенный период на Дальнем Востоке существова­ло несколько правительств, то каждое из них пыталось использовать природные богатства региона в своих целях. В этой связи интересным моментом стало также обсуждение вопроса о радиостанции на острове Русский в районе Владивостока. В августе 1921 г. министр иностранных дел ДВР Янсон сообщил в Москву, что «...представители американской фирмы «Кнап и Бёкстер» сделали предложение о сдаче Америке в арен­ду Владивостокской радиостанции, построенной на Русском острове ещё в царское время, работавшей и при нас и захваченной американцами во время переворота...». Эта мощная военно-морская радиостанция была отдана в аренду американскому правительству правительством Колча­ка. Переговоры длились около полугода, в результате после подписания предварительного договора 8 октября 1918 г. во Владивостоке состоял­ся акт её передачи США для использования в военных целях. При со­вместном обсуждении правительством ДВР и правительством РСФСР был сделан вывод что «станция для Америки имеет статистическое зна­чение, для нас значение связи. Опасна долгосрочность аренды, также ма­ло материальных выгод». В результате контракт не был заключён.

Необходимо отметить, что помимо колчаковского правительства свою концессионную политику проводили и белогвардейское Временное Приамурское правительство Меркуловых, и промонархический режим генерала Дитерихса. Эта политика характеризовалась колоссальными уступками иностранцам, которые фактически вели к разграблению рос­сийских природных ресурсов. В 1922 г. С.Д. Меркулов надеялся заключить договор с банками США о финансировании снабжения войск в обмен на лесные, золотопромышленные концессии и пушные промыслы.

Отсутствие единого правительства в регионе, а также сложная ситуа­ция связанная с Гражданской войной в России, и как следствие — отсут­ствие чёткой концессионной политики приводили к незаконным дей­ствиям со стороны американцев. Все отрасли, которые подпадали под концессионные проекты, зачастую попросту грабились американскими предпринимателями. Фактически установив контроль над железными дорогами края, они захватили и главную «кочегарку Дальнего Восто­ка» — каменноугольный Сучан, монополизировали выкачку из края зо­лота, пушнины, кожевенного сырья. О размерах разграбления Чукот­ки говорит пушной аукцион в Сент-Луисе (США), куда шла значительная часть пушнины, вывезенной с русского севера. Например, американское общество «Фунстен братья и Ко» на сентябрьском (1919) и февральском (1920) пушных аукционах продало до пяти миллионов русских белок, большое количество соболей и множество другой пушнины.

Таким образом, российские правительства на Дальнем Востоке пу­тём предоставления концессий пытались наладить отношения с Соеди­нёнными Штатами. В итоге советское правительство более других суме­ло привлечь внимание американского капитала, однако успех советской «концессионной дипломатии» был неполным.


Контрольные вопросы

1. Почему для России были так важны отношения с США?
   
2. Какова была роль Вандерлипа в советско-американских отношениях?
   
3. Каковы были условия концессий для американских компаний на дальнем Востоке СССР?
   
4. Как назывались первые американские компании, получившие концессии на Дальнем Востоке?
   
5. Что вывозили американские компании с советского Дальнего Востока?
   

От керенок к совдензнакам

Слабнина Л.А.

Россия и АТР. 1998. № 3.


Денежное обращение Дальнего Востока прошло три стадии: бумажно-денежное обращение (до издания зако­на правительства Дальневосточной республики «Об урегулировании денежно­го обращения в Дальневосточной Республике». 16 мая 1921 г.), чисто метал­лическое обращение (с 16 мая 1921 г.) и комбинированное бумажно-металли­ческое обращение (с 3 августа 1923 г., когда было издано постановление ЦИК и СНК СССР «О денежном обращении на Дальнем Востоке»).

Уже со второй половины 1917 г. ощущавшийся на Дальнем Востоке, как и в остальной России, недостаток денежных знаков, в частности, острый недо­статок разменных денег вызвал к жизни ряд местных эмиссий. Это был пери­од, который можно назвать местным денежным кустарничеством. Местные эмиссии, обусловленные отдаленностью Дальнего Востока от центра, а затем гражданской войной и интервенцией, разъединением областей, производились обычно без надлежащей подготовки, стихийно. Местное денежное творчество еще более усилило ту денежную путаницу и пестроту, которые явились след­ствием одновременной циркуляции «романовских», «керенских» денег, облига­ций «займа свободы», а позднее советских дензнаков и «сибирок» (обязательств государственного казначейства и казначейских знаков колчаковского прави­тельства). Во многом это объясняется тем, что центр денег не присылал.

Так, в Прибайкалье и Забайкалье циркулировали «сибирские кредитные билеты» («молотки» или «кузнецы»), выпущенные Читинским отделением Государственного банка в 1918 г., гербо­вые и контрольные марки, наклеенные на бумагу с печатной подписью «Чи­тинское Отделение Гос. Банка», «боны» этого же отделения, выпущенные в 1920 г. Семеновым («голуби» и «воробьи»), кредитные билеты, изготовленные в Америке по заказу Керенского и выпущенные в 1920 г. бывшим правитель­ством ДВР с грифом «Временная Земская власть Прибайкалья» и т.д.

В Амурской области изготавливались «Городские разменные билеты», выпущенные в Благовещенске в конце 1917 г. «Амурские областные размен­ные билеты» 1918 г., «мухинки», «денежные знаки» Благовещенского Отделе­ния Гос. Банка, выпущенные при Колчаке в 1919 г. и после его падения — Амурским Народно-революционным Комитетом в 1920 г. («куксинки»), чеки Зейского казначейства, «четвертованные керенки», выпущенные в 1918 г. в Кяхте отделением Народного Банка.

В Приамурской области: чеки Хабаровского отделения Государственного банка, выпущенные в 1920 г. по распоряжению ДВ Совнаркома (под председа­тельством Краснощекова), «временные краевые ДВ денежные знаки», выпу­щенные в 1918 г. ДВ Совнаркомом («косари»); временные квитанции Уполно­моченного по делам Снабжения Приамурской области.

В Сахалинской области: «кредитные билеты Сахалинской области», вы­пущенные в 1918 г., чеки Николаевского-на-Амуре отделения Госбанка, раз­менные боны, выпущенные Ревштабом в 1920 г. («тряпицынки»), временные квитанции Торгового дома Симада в Николаевске-на-Амуре; На Камчатке име­ли хождение боны Петропавловского Казначейства 1920 г.; В Приморье: Си­бирские обязательства, выпущенные после падения Колчака Владивостокским отделением Государственного банка и чеки этого же отделения банка; кредит­ные билеты, изготовленные в Америке по заказу Керенского, выпущенные Приморским правительством в 1920 г. под наименованием «кредитных биле­тов образца 1918 г.» За пределами русского Дальнего Востока— в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги в 1918—1920 гг. были выпущены «боны Русско-Американского банка» («хорватские»).

Захват рынка иностранной валютой побудил Приморское правительство предпринять эмиссию кредитных билетов, которые были изготовлены в Аме­рике по заказу Керенского и получили название «кредитные билеты образца 1918 года». Выпуск этих билетов был произведен по курсу— 10 руб. кредит­ных = 1 руб. золотом. Предпринятая Приморским правительством эмиссия, согласно закону от 5 июня 1920 г., в отличие от всех других областных эмис­сий была обеспечена значительными реальными ценностями: золотом и сереб­ром в слитках и монетах и платиной — на сумму 72 млн. золотых рублей.

Начало размена кредитных билетов в законе не было указано, что дало населению основание квалифицировать новые знаки как неразменные бумаж­ные деньги. К концу первого месяца своего существования приморские кре­дитные билеты потеряли уже половину своего выпускного курса. Дальнейшие выпуски ускорили темп падения курса билетов, несмотря на ряд принятых правительством героических мер по его поддержанию (например, открытие фондовой биржи, крупные валютные интервенции). Курс билетов неудержимо падал и в течение 2—3 месяцев дошел до 3000 рублей кредитных билетов за 1 иену. На этом же курсе кредитные билеты Приморского правительства по­терпели полное крушение, и вслед за этим совершился легальный переход к обращению иностранной валюты и частично русской звонкой монеты.

Таким образом, попытка урегулирования денежного обращения путем выпуска обеспеченных реальными ценностями, но не разменных на металл кредитных билетов в специфических условиях дальневосточной экономики яви­лась поучительным уроком для последующих руководителей финансовой по­литики.

Помимо советских денежных знаков, которые получили легальное хож­дение в пределах новой республики, Верхнеудинское правительство выпусти­ло в обращение кредитные билеты, изготовленные в Америке по заказу Керен­ского на сумму около 23 млн. руб. Однако и буферные денежные знаки, и керенские. кредитки населением совершенно не принимались. Положение усу­губилось тем, что правительство ДВР продолжало пользоваться печатным стан­ком и после перенесения своей резиденции в Читу, где оно выпустило «буферок» на сумму свыше 2 млрд. руб.

«Буферки» по-прежнему не принимались не только ближайшим иностранным рынком — Северной Маньч­журией, но и внутренний рынок ничего не соглашался отдавать в обмен на обесцененные бумажки. Правительство оказалось в чрезвычайно затрудни­тельном финансовом положении: не имея возможности обеспечивать реальны­ми ценностями выпускаемые им бумажные деньги, оно в то же время вынуж­дено было принимать их от населения. Правительству пришлось перейти к оплате труда натурой, так как рабочие и служащие не могли ничего купить на получаемые ими из казны денежные знаки.

Основной причиной экономической и финансовой слабости Дальнего Востока была оторванность его от остальной России и экономическая зависи­мость от ближайших иностранных рынков — китайского, японского, отчасти американского; снабжение населения русского Дальнего Востока необходимы­ми товарами и частично продовольствием в этот период (1918—1921 гг.) было построено на ввозе из-за границы.

Признав металлическое обращение и покончив с бумажно-денежными иллюзиями, закон от 16 мая 1921 г. создал основу для успешного экономичес­кого развития региона и в значительной степени обусловил быстрое восста­новление экономики. Закон явился тем законодательным актом, который привел к единообразию денежного обращения на территории всего объединенного русского Дальнего Востока.

К 1919— 1920 гг. на территории Приморья сосредоточилось большое количество разно­го рода иностранной валюты: японских иен, китайских долларов, американс­ких долларов, английских фунтов, французских франков. Полученные населе­нием от проходивших и квартировавших в крае иностранных войск за продук­ты и услуги, поступавшие в казну в уплату за сданные иностранцам мясные и рыбные концессии, а также вырученные различными приморскими правительст­вами за железнодорожные транзитные перевозки Уссурийской дороги и за распродаваемое государственное имущество — все эти иностранные денеж­ные знаки постепенно входили в хозяйственный оборот Приморья и медленно, но верно вытесняли из обращения падающую русскую валюту.

В результате выхода из строя русских денег торговый оборот Приморья к концу 1920 г. оказался захваченным иностранной валютой, главным образом — иеной в виде банкнот Чосен-Банка. К середине 1921 г. иена оказалась на поло­жении «обрусевшей» валюты, исполняя все присущие национальной валюте функции — мерила ценности, законного платежного средства, основного ору­дия обращения и средства сбережения ценностей.

К моменту узаконивания металлического обращения денежный оборот западной части Дальневосточной области испытывал крайний недостаток звон­кой монеты — как золотой, так и серебряной. Лишь постепенно, с установле­нием взимания железнодорожной платы и других государственных доходов, а также с началом выплачивания жалованья трудящимся твердой валютой у населения появилась некоторая уверенность в прочности нового порядка, ис­чезли опасения конфискации звонкой монеты.

В хозяйственный оборот начала поступать золотая и серебряная монеты, извлеченные из «земельных банков» и кубышек. Кроме того, местный монет­ный фонд стал получать подкрепления из РСФСР в виде займов, а затем дотаций, которые к 1922 г. достигли суммы 14 млн. золотой и серебряной монетой.

Последовавшее 14 ноября 1922 г. присоединение Дальнего Востока к России не могло не отразиться на местном денежном обращении и, в частно­сти, на проблеме унификации денежного обращения.

Советизация денежного обращения ДВК началась с мероприятий, на­правленных на вытеснение из оборота иностранной валюты (иен). Параллель­но разворачивалась борьба с иностранной валютой в Приморье. Из применяв­шихся методов борьбы с иеной наименее действенными оказались меры запре­тительного характера. Причина неудач административных мероприятий лежа­ла в недостатке русских денежных знаков, при котором немедленное изъятие из обращения иены создало бы денежный голод и парализовало хозяйствен­ную жизнь Приморья.

С иеной боролись также, понижая ее официальный курс. Естественная «смерть» иены в Приморье объяс­нялась изменением политических и экономических условий после воссоедине­ния Приморья с Россией. При этом чрезвычайно ослабли торговые связи с Японией, на Дальнем Востоке появилась русская валюта в виде червонцев — банкнот Госбанка, и, наконец, стал развиваться товарооборот с Сибирью и европейской частью России. Одновременно (и до некоторой степени в связи с борьбой против иены) протекал процесс выпадения из оборота русской золо­той монеты. Допущенная к приему в государственные кассы по официальному курсу иена долгое время котировалась по курсу 10,40— 10,45 иены за 10 рублей золотом.

Первые червонцы на Дальнем Востоке появились в 1923 г. — банки на­чали размен банкнот на серебро. Это обстоятельство имело существенное значение — червонец появился не как неразменная бумага, наоборот, он сво­бодно разменивался на привычную населению звонкую монету.

Таким образом, к октябрю 1923 г. червонец занял место, ранее принадле­жавшее золотой монете, и тем самым приобрел значение мерила ценности всех остальных денежных знаков. Это обстоятельство явилось самым суще­ственным моментом, предшествовавшим формальной унификации денежного обращения края и Советского Союза.


Контрольные вопросы

1. Какие временные деньги были в обороте во время Гражданской войны на Дальнем Востоке?
   
2. Почему иностранные валюты укрепились на дальневосточном рынке?
   
3. Какая иностранная валюта котировалась дольше всех?
   
4. Какие меры предпринимали ДВР и СССР против хождения иностранной валюты?
   
5. Когда появились первые советские червонцы на Дальнем Востоке?