Палеографическое и лингвистическое исследование сборника смешанного состава XVII в

Вид материала

Исследование

Содержание Галинская Елена Аркадьевна Кузьминова Елена Александровна Общая характеристика работы Материалом исследования Актуальность исследования Научная новизна исследования Целью диссертационного исследования Метод исследования Теоретическая значимость Практическая ценность На защиту выносятся следующие положения. Апробация работы. Содержание работы В главе 1 «Палеографическое описание» В главе 2 «Графика и орфография рукописи» В главе 3 «Отражение фонетических особенностей речи писцов» Переход [е]→[о] Звательная форма Морфонологические чередования Формы дв.ч. ... Полное содержание

Подобный материал:

• Учебно-методический комплекс по дисциплине Лингвистическое обеспечение абис блок, 475.04kb.
• Задачи урока : Проконтролировать знания учащихся по методам решения сложных логарифмических, 83.18kb.
• Французское «житие святого этьена де мюре»: историко-лингвистическое исследование текста, 726.35kb.
• Исследование состава сера-, хлор-, азотсодержащих соединений в нефтях и прямогонных, 498.94kb.
• «Исследование как метод познания…», 59.77kb.
• Работа Поля Лафарга «Язык и революция» (1894), написанная под влиянием идей марксизма,, 54.28kb.
• Ирины Алексеевны Морозовой Коллективное лингвистическое исследование, 51.01kb.
• Историко лингвистическое исследование топонимии гиссарской долины таджикистана, 1691.56kb.
• Внимание!, 105.02kb.
• Внимание!, 100.46kb.

На правах рукописи


ПОДШИВАЛОВА Елена Александровна


ПАЛЕОГРАФИЧЕСКОЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СБОРНИКА СМЕШАННОГО СОСТАВА XVII В.


Специальность 10.02.01 – русский язык


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Москва 2009

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова».


Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Галинская Елена Аркадьевна


Официальные оппоненты: Копосов Лев Феодосьевич,

доктор филологических наук профессор,

заведующий кафедрой истории русского языка и общего языкознания филологического факультета ГОУ ВПО «Московский государственный областной

университет»


Кузьминова Елена Александровна,

кандидат филологических наук доцент

кафедры русского языка для иностранных

учащихся филологического факультета

ФГОУ ВПО «Московский государственный

университет имени М.В. Ломоносова»


Ведущая организация Учреждение Российской академии наук

«Институт русского языка имени

В.В. Виноградова РАН»


Защита диссертации состоится «__» ______________ 2009 года на заседании диссертационного совета Д 501.001.19 при ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» по адресу: 119991 ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й учебный корпус, филологический факультет.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 1-го учебного корпуса ФГОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова»


Автореферат разослан «__» __________ 2009 года.


Ученый секретарь

диссертационного совета

профессор Е.В. Клобуков


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено палеографическому и лингвистическому анализу рукописного сборника смешанного состава XVII в.

Деятельность книжников XVI-XVII вв. сыграла в истории формирования русского литературного языка очень важную роль. Именно эта эпоха связана с появлением первых грамматик. Другой важной особенностью деятельности книжников указанного периода, непосредственно связанной с возникновением грамматик, является тенденция к активному использованию церковнославянского языка. Даже когда книжники XVI-XVII вв. работают с антиграфами, они редко воспроизводят копируемый текст без изменений. Как правило, их грамматические представления, сформированные прецедентными текстами, в той или иной степени отражаются в создаваемых ими произведениях. Поэтому в качестве объекта исследования был выбран фрагмент нормы письменного литературного языка XVII в. Предметом исследования в реферируемой диссертации стали особенности орфографической и морфологической нормы шести текстов разных жанров, входящих в состав рукописного сборника XVII в.

Материалом исследования послужила рукописная книга – сборник смешанного состава XVII в., созданный в провинциальной писцовой мастерской писцами-ремесленниками. Рукопись хранится в частном собрании Е.Ф. Васеко. Объем сохранившейся части сборника 170 листов, заполненных с двух сторон в один столбец. Это сборник смешанного состава, т.к. в него входят такие произведения, как церковное поучение «Сын церковный» – 8 листов, «Александрия» Сербской редакции – 66 лл., «Хождение Трифона Коробейникова» – 32 лл., роспись сошного и вытного письма – 40 лл., родословие русских князей и царей – 14 лл. – и астрономическое сочинение – 10 лл.

Актуальность исследования определяется тем, что работа расширяет границы изучения русского литературного языка XVII в. Большинство исследований, посвященных норме книжно-письменного языка XVII в., строятся на материале памятников, создававшихся опытными и сведущими в своем деле книжниками и предназначавшихся для чтения в кругах высших сословий. В настоящей же диссертации в центре внимания оказывается работа писцов-ремесленников, входивших, скорее всего, в одну писцовую мастерскую. Писцовые мастерские, в которых трудились непрофессиональные писцы, более привычные к составлению деловых документов, чем к работе с книжными текстами, были широко распространены в XVII в., причем не только в культурных центрах, но и на всей европейской части России¹.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что: 1) до настоящего времени представления о норме книжно-письменного языка, характеризовавшие языковое сознание провинциальных писцов-ремесленников, специально не анализировались; 2) рассматриваемая книга вводится в научный оборот впервые; 3) благодаря тому что в сборник вошли два текста книжного и делового жанров, списанные одним писцом, впервые показана возможность сосуществования двух типов письменного узуса в одном языковом сознании.

Целью диссертационного исследования является описание орфографических и морфологических норм, характеризовавших языковые представления провинциальных писцов-ремесленников XVII в. в период активной выработки книжниками норм письменно-литературного языка.

Метод исследования определяется его целями: это сплошная выборка существенных орфографических написаний и морфологических форм и их последующий лингвистический анализ. Полученные данные сопоставляются с результатами, полученными другими исследователями², а также с правилами, закрепленными в Грамматике 1648 г.³

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что материал и сделанные на его основании выводы пополняют сложившиеся в науке представления о путях развития русского литературного языка накануне петровских реформ, а также об особенностях бытования рукописных книг на территории Русского Севера.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях и курсах по русской палеографии и по истории русского литературного языка.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Рассматриваемый сборник не является конволютом, а изначально создавался как единая книга в провинциальной писцовой мастерской.
   
2. Несмотря на отсутствие чернильной даты, можно утверждать, что сборник был создан во второй половине XVII в. и, следовательно, может служить материалом для исследования письменного языка этого периода.
   
3. Книга была создана на Русском Севере, скорее всего, в районе Каргополя.
   
4. Грамматики церковнославянского языка даже во второй половине XVII в. не определяли грамматические представления писцов-ремесленников. Основой обучения и формирования языковой компетенции по-прежнему оставались прецедентные тексты.
   
5. Строгость морфологической нормы не была единой, а определялась статусом текста и длительностью его письменной истории.
   
6. Как показал тщательный графический анализ, два текста: светский роман «Александрия» и деловая роспись сошного и вытного письма – списаны одним писцом.
   
7. Книжники XVII в. владели двумя нормами письменного узуса, которые противопоставлялись по ряду орфографических и морфологических параметров.
   

Апробация работы. Основные положения работы нашли отражение в докладах на Международных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2004», «Ломоносов-2008», на Международной конференции ученых-славистов «Полислав XIII». Работа прошла апробацию на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура исследования. Диссертация состоит из Введения, 4-х глав, Заключения, 17-и приложений и списка литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении характеризуется тема работы, материал исследования, а также формулируются цели и задачи исследования. Здесь же рассматривается вопрос о целостности сборника. Изучение истории всех произведений приводит к выводу о том, что сборник не является конволютом, а изначально задумывался как целостная книга. Этот вывод подтверждается и тем, что пять из шести произведений написаны на бумаге с «головой шута» одного вида. Для шестого текста («Александрии»), помимо этой, использовалась другая бумага.

Во введении обсуждается и вопрос о том, кто мог быть исполнителем и заказчиком подобного сборника, и делается вывод, что книга изначально предназначалась для небогатых людей (вероятно, даже для крестьян), а выполнили ее в недорогой писцовой мастерской, возможно, в старообрядческой среде («Сын церковный» был популярен именно среди старообрядцев). На намеренно недорогое исполнение указывает отсутствие каких-либо украшений на переплете, киноварных инициалов, многочисленные исправления в тексте и ошибки, часто не замеченные писцами, а также скоропись как тип книжного письма.

В главе 1 «Палеографическое описание» рассматривается вопрос о датировке рукописи. Необходимость палеографического исследования обусловлена тем, что рукопись не датирована. Поэтому в первую очередь, прежде чем приступать к лингвистическому анализу, необходимо определить точное (насколько это возможно) время ее создания. При датировке используются такие палеографические приметы, выделенные В.Н. Щепкиным⁴, как переплет (способ изготовления и рисунок тиснения), вид филиграней, почерки.

Обиходный переплет книги состоит из двух досок, обтянутых кожей. Листы тетрадей скреплены нитками, которые сплетались в косички. Косички же крепились к доскам. В результате на корешке книги образовывались утолщения, так называемые валики. Эта примета позволяет отнести переплет ко второй половине XVII в. На этот же период указывает то, что доски выступают за книжный блок. На лицевой крышке имеется тиснение геометрического рисунка (две рамки, помещенные одна в другую) и басменное тиснение. Такой рисунок тиснения также отсылает исследователя ко второй половине XVII в.

Анализ филиграней показал, что для рукописи использовались два типа бумаги голландского происхождения. Во-первых, это крайне распространенная в России бумага с филигранью «Голова шута», во-вторых, бумага с филигранью «Лев с мечом и пучком стрел в круге под короной» («Герб семи провинций») (приложение 1). Представленный в сборнике вариант филиграни «Голова шута» часто встречается в каталогах, чего нельзя сказать о второй филиграни. Примеры филиграни «Лев» в русских каталогах всегда единичны. Варианты, подобные нашему, отмечены у Тромонина и Гераклитова⁵ и датированы 1681 и 1697 гг. соответственно. Учитывая только названные признаки, можно говорить о том, что рукопись была создана во второй половине и даже в последней четверти XVII в. Добавим к этому то, что на части листов встретились филиграни в виде букв. Это так называемые контрамарки, которые, по свидетельству Т.В. Диановой⁶, распространяются именно в это время.

Полученный вывод о датировке подтверждает и анализ почерков. В ходе графического анализа было установлено, что над сохранившейся частью сборника работало 7 писцов. Первый почерк («Сын церковный») представляет собой полуустав, переходящий в скоропись. Писец старался придерживаться книжного письма, но иногда использовал связные написания и соединения строчных букв с надстрочными, которые ускоряли его работу. «Александрия», «Хождение Трифона Коробейникова», роспись, родословие выполнены московской скорописью второй половины XVII в. При этом небольшой текст родословия списывался двумя писцами (одному из них принадлежит только 2 листа). То же можно сказать и об астрономическом сочинении: последние полтора листа списаны полууставом, который характеризует ряд начертаний, которые не встречаются больше нигде в сборнике. Это г в строку, к с тщательно выписанными коленцами, диграф оу.

Подробный анализ всех начертаний выявил, что светский роман «Александрия» и роспись сошного и вытного письма списаны одним писцом. Таким образом, в результате графического анализа обозначилась еще одна задача – сопоставить орфографические и морфологические нормы двух текстов (книжного и делового жанров), переписанных одним писцом.

В заключение в данной главе рассматривается вопрос о приписках, которые во множестве разбросаны по полям рукописи (текст приписок приводится в приложении 17). Среди них нет таких, которые бы принадлежали писцам-составителям сборника. Есть только владельческие записи XVIII-XIX вв., позволяющие определить территорию бытования книги как Каргопольский и Вытегорский уезды. Это само по себе ничего не говорит о месте создания книги, однако стоит заметить, что за два последующих века книга не покидала этих соседствующих друг с другом уездов.

В главе 2 «Графика и орфография рукописи» сначала рассматриваются вопросы теории графики. Переход от начертаний к графемам необходим, т.к. приведение графических вариантов к некоторому общему знаменателю позволяет отвлечься от конкретного почерка и дать общую характеристику графической, а впоследствии и орфографической системам. В настоящей работе термин графема понимается вслед за А.А. Зализняком⁷ как “совокупность всех начертаний, которые сами носители графической системы воспринимают как «то же самое», а замену одной графемы на другую как потенциальную ошибку”. Такой подход позволил выделить 40 графем. Конечно, нас интересовало употребление не всех графем, а только тех, которые имели разный статус в разные эпохи и для употребления которых не было единых правил.

Далее рассматриваются вопросы, не связанные с фонетикой, а именно: употребление омофоничных, или дублетных, букв, и рефлексы сочетания *dj.

Что касается букв ӻ и , (раздел 2.1) здесь правил как таковых нет, но есть тенденции, которые в разных почерках не совпадают. Книжник, списавший «Александрию» и роспись сошного письма, при общем неразличении этих дублетных букв, все же предпочитал ӻ. Писцу хождения, напротив, больше нравилась буква . Позиция, в которой наблюдается наиболее строгое правило (хотя и не во всех текстах), – позиция абсолютного начала слова. Здесь писцы «Сына церковного», хождения и астрономического сочинения отдавали безоговорочное предпочтение букве ӻ.

В разделе 2.2. выделяются некоторые тенденции употребления букв ѡ – о. Во-первых, в «Сыне церковном» и в хождении через ѡ часто записывается предлог. Во-вторых, в «Александрии» за ѡ стоит функция междометного обращения (другие тексты не дают релевантных примеров). Третья и четвертая функции объединяют все шесть текстов. Мы везде встречаем графическую группу , а также ѡ, появление которой обусловлено необходимостью занять место.

В разделе 2.3. анализируется употребление букв и и і. Можно говорить об і десятеричном как о предпочтительной форме записи соединительного союза и. Правда, разные тексты обнаруживают разную свободу обращения с этим “правилом”. В росписи, являющейся деловым текстом, мы видим наиболее последовательное его соблюдение, в книжных текстах вариативность выше.

Устойчивой во всех почерках является последовательность иі, характерная для деловых документов того времени. Эта особенность доказывает, что книжники были ремесленниками, более привычными к деловым текстам.

Раздел 2.4. посвящен распределению букв  и у. Правило, закрепленное даже в книгопечатании XVII в. ( после согласных, у в начале слова), в рассматриваемой рукописи вновь представлено в виде тенденций. Мы видим следы обозначенного выше правила, но в то же время писец хождения практически отказывается от , предпочитая у, другой же писец, работая над росписью, наоборот, выбирает , т.к. это начертание экономило усилия и было более привычным для деловых текстов. При этом в «Александрии», в книжном тексте, столь однозначного предпочтения буквы  не наблюдается.

Для пары  – з (раздел 2.5.) можно констатировать недифференцированное употребление во всех почерках (исключение составляет группа в, где возможно только ѕ). Лишь в астрономическом сочинении в обоих почерках буква  исключается из алфавита и используется только в своем числовом значении.

Единственная пара, члены которой имели принципиально разный статус – это пара ф – ѳ: ѳ однозначно доминирует над буквой ф во всех почерках (раздел 2.6.).

В остальном единых правил употребления дублетных букв не было, даже у писцов, трудившихся в одной мастерской. Все дублетные пары объединяет только то, что их члены использовались писцами как средство оптимизации скорописного текста для визуального восприятия, т.е. книжники избегали использования двух одинаковых букв рядом.

Что касается выбора писцами рефлекса сочетания *dj (раздел 2.7.), то кроме переписчика «Сына церковного», все остальные предпочитали употреблять ж.

В главе 3 «Отражение фонетических особенностей речи писцов» рассматриваются факты орфографии, позволяющие сделать выводы об особенностях живого произношения книжников, создавших рукопись. Помня о том, что все тексты, входящие в сборник, были списаны с антиграфов, мы все же провели анализ написаний, которые могли отразить черты говора переписчиков.

Полученные данные не разнятся по почеркам и в общем совпадают с наблюдениями над другими письменными текстами XVII в. В разделе 3.1. рассматривается вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой ѣ. Ввиду того что ни один из текстов, входящих в сборник, не является оригинальным, а представляет собой лишь копию, убедительно ответить на вопрос о том, была ли в говоре писцов особая фонема <ê>, невозможно. Скорее всего, ни один из них даже в позиции под ударением не различал звуков [е] и [ê], о чем свидетельствует довольно большой процент написаний с заменой этимологического ѣ на е даже в сильной позиции (под ударением перед твердым): со двема, на левое, потребы <ра^ди>, всле^д, все^м, неко^гда, все^х, ра^згнева^лс, некоего, -а, -ю, вере^м, резати, железо, наеха^в, ведом, река^м, стрелами, на пределы, агорело^с, сер, блгове^рнаӻ, веле^л, желе^зны^х, налево, те^м, дела^ли, веле^л, колена, згорел и др., исправления е на ѣ: стрѣте, гнѣва, вѣдомо, нѣсть, всѣмъ, злѣ; вѣщаше, гиперкорректные написания: не во^змѣ^т, во одѣжи, идѣ^т, о^брѣ^л, мѣд, по^идѣ^т, осѣ^дланы, поидѣ^т, одѣжу, по молѣ^бне, вѣ^рстъ, и^злѣ^г, идѣ^т, лѣдъ, рѣ^бра и др.

В разделе 3.2. рассматривается написание рефлексов сочетания, восходящего к праславянскому TerT. Ни разу неполногласные сочетания, которые доминируют во всех книжных текстах, не записываются с буквой ѣ, только с буквой е.

Переход [е]→[о] (раздел 3.3.) отражается после букв шипящих и ц, в основном, в аффиксальных морфемах (старцов, дворцовых), в том числе в фамилиях: Жеребцовы, Колычовы, Кулычовы, но трижды встретилось и в корне (шолкъ, пришо^л×2). После букв, обозначающих парные по твердости/мягкости согласные, буква о на месте е не встретилась ни разу, что ожидаемо.

Рукопись также дает примеры изменения [i] в [y] на стыке приставки и корня – раздел 3.4. Примечательно, что изменение [i] в [y] никогда не отражается после выносных согласных (изыде, взыщи, но о^тиде, о^ти^тти). На стыке предлога и корня изменение [i] в [y] отразилось один раз (с ызменники). Очевидно, что писцы в этой позиции старались избегать фонетических написаний.

В разделе 3.5. рассматривается вопрос об отражении аканья. Этот вопрос возник в связи с наличием двух написаний: его вора^вство (л.149, родосл.); та^гда (л.166об., астр. соч.). Первая ошибка представляют собой написание по аналогии. На л.149 есть такой текст: і по совѣт ево вора | ростриг… Второй случай подпадает под описанный О.В. Малковой механизм антиципации, когда буква переносится из последующего слогового отрезка в предыдущий⁸.

В разделе 3.6. рассматривается весьма необычное для XVII в. явление – написания, отражающие цокающее произношение писцов.

В связи с усилением централизации Московского государства, ростом престижа центрального диалекта и становлением общерусских орфографических норм провинциальные писцы усиленно изгоняли из своей письменной речи диалектные особенности. В первую очередь это касалось неразличения аффрикат⁹. Несмотря на эту общерусскую тенденцию, в рукописи есть 7 случаев, когда цоканье все же проникло на страницы книги, в том числе в виде гиперкорректного написания. Хотя все ошибки исправлены самими писцами: мо^лча (л.8об., «Сын…», ч<ц), на вечери (л.20, «Алекс.», ч<ц), честь (л.36, «Алекс.», ч<ц), облечес (л.43об., «Алекс.», ч<ц), на  гли|че (л.148об., родосл., ч<ц), чернецъ (л.149, родосл., ч<ц), црвча (л.86, хожд., ц<ч), – ими не следует пренебрегать, характеризуя говор переписчиков.

То, что такая яркая диалектная особенность, проникла в текст почти всех книжников, еще раз доказывает, что это были малообразованные писцы.

Раздел 3.7. посвящен вопросу о качестве шипящих и <с>. Что касается отвердения звуков [с], [š] и [ž], то здесь невозможно что-либо утверждать однозначно. Для звуков [š] мы имеем надежные написания только с буквой Ъ: сполнишъ, Врионшъ (имя собств.), прибавишъ. Для [ž] показательных написаний не отмечено. Написания же цъ или цы могут в равной степени как характеризовать произношение, так и быть результатом письменной традиции¹⁰.

Долгий же шипящий, обозначавшийся буквой щ, в говоре писцов был твердым, о чем свидетельствуют многочисленные написания с Ъ: нощъ, поприщъ, на помощъ, тысщъ,  жищъ и под. Определить качество звука, обозначавшегося буквой щ, более точно не представляется возможным, т.к. написаний типа шч, шш и под. не встретилось. Единственное написание шти (щи) традиционное¹¹ и, отражая лексикализованное явление, не может характеризовать звук, обозначавшийся буквой щ.

В разделе 3.8. приводятся доказательства отвердения конечных губных. Одной из основных черт скорописи является вынос буквы конечного согласного. Соответственно, буквы Ъ и Ь опускаются. Наличию в исследуемой рукописи показательных написаний способствует последовательное различение во всех почерках букв Ъ и Ь, а также более аккуратная, чем в деловых документах, скоропись. Нередко конечный согласный пишется в строке и сопровождается буквой Ъ: восемъ, семъ, церковъ, червъ, скорбъ (примеры переходят из почерка в почерк). Хотя встречаются и традиционные написания с буквой Ь.

Написания, отражающие всевозможные позиционные изменения в группах согласных рассмотрены в разделе 3.9. Они продолжают длинные цепочки примеров, полученных из других письменных памятников XVII в. Так, в рукописи отражается

оглушение и озвончение¹²: ме^рски жены, в ско^м конце, з денгою, з дворо^м; з дли^нник, зъ ѲI саже^н, ку^пка, двена^тца^т, мо^чно влѣсти (*влезть), бли^ско;

диссимиляция по способу образования: хто (многократно);

упрощение групп согласных: по^дслати пла^т, неисче^тном, воста^в, на сто^лпъ вше^д×3 (от взойти), бещестие, отгива^т, ше^здес^т, пра^зниковъ.